Текст книги "I'm Not Okay (СИ)"

Автор книги: Mino Greendears

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

День двадцать седьмой. Неизбежная драма и откровения.

Впервые за все время моей сумасшедшей жизни в этой школе я чувствовал себя спокойно. Честно говоря, даже не верилось, что такое вообще когда-нибудь будет возможно, однако тот факт, что сейчас я просто сижу на подоконнике и перебираю пальцами волосы Джи, которому вдруг приспичило полежать на моих коленях, говорил об обратном. Нас оставили в покое. Впервые за мою гребаную жизнь никто не хотел окунуть меня головой в унитаз или залить мою сумку чем-нибудь отвратительным. Это просто потрясающее чувство победы.

– Эй, Фрэнки, о чем задумался? – спросил Джерард, запрокидывая голову и изучая взглядом мой подбородок.

– Алекс сегодня снова придет. Он обещал мне подтянуть все темы прошлого года… – я вздохнул. Честно говоря, каждая встреча с этим манерным репетитором больше походила на взгляд внутрь себя. Мне было тяжело с ним разговаривать, а всё потому, что он видел меня насквозь.

– Отправь его нахрен и забудь, – усмехнулся Джи. Ну конечно, у такого, как он, все проблемы решаются билетами куда-нибудь на далёкие херы.

– Не могу. В конце концов, он неплохой преподаватель, несмотря на своё дебильное хобби лезть людям в душу.

– Хочешь, с тобой посижу? – Уэй поймал мой взгляд и хищно усмехнулся, изогнув бровь дугой и закусив губу. Чёрт, его голова у меня на коленях, а там недалеко и до… Чёрт!

– Фрэнки, успокойся, мы в школе, – подленько захихикал он, поправляя волосы и будто бы случайно касаясь рукой моего колена. Нет, этот говнюк точно нарывается на неприятности.

– Уэй, ещё одно движение, и…

– Ты изнасилуешь меня прямо здесь?

– Заткнись.

Честно говоря, я немного начинал к этому привыкать. Нет, не к его вечным домогательствам и роспуску рук, скорее, к тому, что он всегда будет это делать. Похоже, я крепко на него подсел, как на наркотик. Я уже не представляю своей жизни в этой школе без его постоянных выходок, его двусмысленных взглядов и гиенистого хихиканья. Такое ощущение, будто я хожу не в школу, а к нему.

Чёрт возьми, я мутирую в тринадцатилетнюю сопливую школьницу. До чего, однако, докатились!

– Эй, Айеро, выходи из астрала, мне не нужно твоё тело без начинки, – начал тормошить меня за руку Джи. – с ним неинтересно будет «играть».

Я точно когда-нибудь его выпотрошу.

– Фрэнк Айеро? – глас директора был подобен какофонии звучания плохого духового оркестра. Ну, для моей расшалившейся психики, по крайней мере.

– А? Что? Куда? – задёргался я. Что-то я слишком часто начал уходить в себя.

– У меня к тебе разговор.

Меня слегка покоробило. Да какое там слегка, я чуть на месте кирпичей не отложил! Ведь этот «разговор» уж точно не подразумевает чаёк с плюшками в кабинете доброго директора. А если бы и был чай с плюшками, то чаёчек был бы с волшебной травкой и привёл бы он к чему-нибудь страшному и не очень приятному для моей пятой точки, уж в этом я уверен.

– А могу я на правах личного адвоката господина Айеро узнать причину вызова моего подзащитного в кабинет смерти? – Джи закинул ногу за ногу, скрестил руки на груди и сделал очень суровое лицо. Впрочем, не думаю, что на нашего супердиректора подействует его природное «очарование».

– Уэй, если не хочешь присоединиться к своему другу, советую замолкнуть.

– Вы знаете, что я могу оценить ваши слова как угрозу физическому лицу и подать на вас в местный суд? – Джерард дерзко взглянул прямо в глубоко посаженные маленькие глазки директора, ничуть не опасаясь наказания. Нет, меня правда до сих пор удивляет, как этого засранца ещё не отчислили.

– Джи, перестань, – толкнул его в бок я. Не хватало мне ещё одной кучи проблем.

– Мне это надоело. После третьего урока оба ко мне в кабинет, – директор сказал это абсолютно спокойно, а потом развернулся и просто ушёл. Честно говоря, будь я на его месте, чего, надеюсь, никогда не случится, я бы уже выдворил нас обоих и встретил бы только с родителями. Но Уэю каким-то поразительным образом всё сходит с рук. Абсолютно всё, что бы он ни сделал. Наверное, никто не хочет лишаться бесплатного способа поглазеть на какую-нибудь фантасмагорию, коей обычно и занимается Джерард.

– Я же тебе говорил, что столкнулся во время страусиного марафона с директором, – вздохнул я, забираясь на подоконник с ногами и подбирая их под себя. Результаты Джерардовых заигрываний пока ещё никуда уходить не собирались.

– По-моему, я учу тебя плохому. – Да ладно! Наверняка он пришёл к этому выводу путём многочасовых медитаций и вечного воздержания. Хотя, за последнее я не ручаюсь.

– Если я сам согласился что-то делать, то и ответственность на мне, – ответил я, глядя на плинтус стены напротив.

А тем ли я занимаюсь?

… Когда чего-то очень ждёшь, время идёт так медленно, что хочется выть. Однако когда ты наоборот хочешь, чтобы оно тянулось подольше, время летит со страшной скоростью. Третий урок закончился как-то чересчур рано, и моё подсознание даже не смутило то, что этим уроком у нас была сверхскучная математика. Джерард снова куда-то телепортировался, и поэтому мне пришлось тащиться к кабинету директора в унылом одиночестве. Честно говоря, я был бы безумно рад, если бы из-за угла вынырнул Майки и стал развлекать меня историями о том, как он прокачался в Скайриме и сколько пасхалок нашёл за одну игру. Ведь я действительно боялся отчисления. Я впервые боялся быть выброшенным из какой-то школы, хотя давно, в какой-то будто бы прошлой жизни был бы только рад. Я меняюсь? Да, пожалуй. А виной всему этому Джерард Уэй.

Я постучался. Сердце забилось где-то в горле, и больше всего я хотел, чтобы директора не оказалось «дома». Однако…

– Войдите.

Мне пизда.

Я вошёл в кабинет на трясущихся ногах и… Ну конечно, как же так: у меня проблемы, а этой бестии не будет рядом? Лианна сидела на диване и театрально заливалась горючими слезами. Тоже мне, жертва. Но, чего уж тут таить, в этой ситуации она действительно жертва.

– Здравствуйте, – пискнул я, присаживаясь на самый дальний от Мейрлен край дивана и пытаясь сжаться до размеров кванта. Директор сидел на своём неизменном месте, положив сцепленные в замок руки на стол и прожигая меня взглядом насквозь. В этом взгляде было столько обвинения и жестокости, что у меня складывалось ощущение, будто он читал мои мысли, и остановился пока на том месте, где я предавался самозабвенной запретной любви с пачкой салфеток.

Чёрт. Если я думаю о чтении мыслей, значит, всё совсем плохо и мне нужно подкрепление. Да где же этот херов Уэй, когда он так нужен?

– Ну, расскажите мне, что случилось.

Лианна тут же начала кудахтать, за что хотелось выбросить её в окно с третьего этажа. Жаль, что их всего три в школе.

– Я ничего им не сделала! Они просто хотели повеселиться… И выбрали меня для своих шуточек! Ну почему я? Почему именно я? Почему все всегда считают своим долгом сделать мне какую-нибудь гадость? – пищала Мейрлен, да так правдоподобно, что я чуть не извинился. Однако в голове всплыли воспоминания о больничной койке, разодранном ухе, волосах Джерарда…

– Ну хватит, хватит, – начал утешать её директор, – думаю, они поняли, какую ошибку совершили, и возместят тебе ущерб.

Что? Я буду платить этой сучке за то, что она получила по заслугам? А не пойти бы ей, директору и всем, кто что-то имеет против, куда-нибудь в сторону курорта «Нахуй»?

– Тук-тук, наверное, без меня не начинали? – в дверь просунулась голова Джерарда, сияющего счастьем и радостью. Вовремя. Увидев меня в состоянии обозлённой на весь мир самки ленивца, Лианну в соплях, слезах и единорожьей эктоплазме и директора, изображающего всепрощающего Папу Римского, Уэй ещё шире улыбнулся.

– О, и Лианночка тут, какая радость! Я как раз хотел выразить свои глубочайшие извинения за всё произошедшее, – Джерард говорил с таким презрением в голосе, что не заметить его было бы просто грешно, – знаешь, мы не хотели тебя сдавать, но того требовало правосудие и справедливость, взыгравшая в моей душе. Прости, но от Всевышнего, – Уэй поднял палец вверх, – не утаишь своих прегрешений, и тебе всё равно пришлось бы сознаться в содеянном! – голос его становился всё громче. Что, блять, за хуйня тут происходит? А Уэй вдруг совсем на ор перешёл: – Никто не стал бы тебя судить! Ведь всем известно, что с покаявшегося снимается половина его вины, но не смогла ведь ты сама сказать обо всём, не так силён и крепок твой дух! Лианна Мейрлен, сознайся здесь, перед людьми и перед богом, что несмотря на своё излишнее сало жрала в три часа ночи тот окаянный борщ!

Знаете, я раньше никогда не думал, что буду ржать в кабинете директора. Что директор будет ржать в кабинете директора. Что вообще такая поебень может произойти в кабинете директора. Джерард, представляющий собой оплот «правосудия и справедливости», упёр руки в боки и хмуро смотрел на девушку.

– Так, Уэй, Айеро, останьтесь, Лианна, можешь идти, – вспомнив наконец о своих обязанностях, сказал директор, всё ещё не в силах сдержать порывы смеха. Девушка убежала, смерив нас с Джи уничтожающими взглядами.

– А теперь объясните мне, юноши, зачем вы так поступили с этой девочкой, – уже серьёзно сказал директор. И тут произошло то, чего я ну никак не ожидал от Уэя. Я мог представить, как он вскочит на стол школьного главы и начнёт танцевать самбу, как он прикинется умалишённым или как просто выпрыгнет в окно на ближайшее дерево.

– Поймите, она это заслужила, – совершенно серьёзно и просто сказал Джи. Я сидел с открытым ртом, подавившись воздухом. Что, блять?

– Не понял, – насупился директор, изучая Джерарда взглядом.

– Из-за неё Фрэнк попал в больницу, об этом вся школа знает. А вчера она облила меня автомобильной краской, а она, между прочим, почти не отстирывается и, уж тем более, не смывается с волос. Думаете, что она милая добрая девочка? Просто вы видите лишь ту сторону Лианны, которую она вам позволяет видеть. Неужели будь вы на моём месте, вы стали бы решать подобные вопросы и конфликты мирно? Неужели попытались бы достучаться до сознания человека, который сам не преминет поиздеваться над другими? Неужели вы говорили бы с той, которая довела до больницы человека, которого вы любите?

Джи осёкся. Повисла неприятная тишина. Только вот для каждого из присутствующих она была по-своему неприятная.

Сердце, которое до этого билось быстро, теперь совсем сошло с ума. Мне стало жарко. Слова Джерарда, брошенные невзначай, отпечатались в моём сознании так крепко, что я не мог думать ни о чём другом. Я переводил взгляд с директора на Джи и обратно. Уэй бегал глазами по кабинету. Он боялся. Боялся того, что сам случайно обнажил перед тем, кто не должен был этого слышать. По крайней мере, не сейчас.

Директор, глядя на нас обоих, видимо, всё понял.

– Идите, разберитесь там, что у вас происходит, – внезапно тихо сказал он, делая вид, что увлечён бумажками на своём столе. Уэй глянул на меня. В его глазах… отчаяние? Но почему? Откуда?

Меня пугало то, что он мне скажет.

День тот же и последующий. Немного правды с наркотической приправой.

– Привет, Фрэнк, – Алекс улыбнулся и виновато посмотрел на меня, пробираясь сквозь заросли мусора в моей комнате. Только увидев его, я замотался в одеяло с ног до головы и не высовывал носа из своего одеяльного кокона. Не хочу я сейчас ни с кем разговаривать. Совершенно не хочу.

Джи ушёл от ответа. Просто убежал и не попадался мне на глаза весь оставшийся день. Не отвечал на звонки. Ну, сначала не отвечал, а потом и совсем сбрасывать начал. Майки отмалчивался и вякал что-то вроде «Прости, но тут я помочь не могу, сами разбирайтесь». Мало толку от человека, который привык отсиживаться в засаде. Собственно говоря, чем я лучше?

– Эй, давай поговорим, – услышал я голос Алекса прямо возле своего затянутого одеялом носа. Парень, полегче, это моя зона комфорта, окей? Я отодвинулся к стенке, всё ещё не вылезая из кокона. Пошёл этот Алекс. Пошёл этот Джерард. Пошли они все. Пошла вся эта грёбаная любовь.

– Математика сама себя решать не будет, – я услышал шорох бумаги. Ясно, этот чудик всё-таки отступил и серьёзно решил заняться делом. А может, оно хоть чуточку меня отвлечёт от тяжёлых мыслей? Однако пусть мой грёбаный артикулярный аппарат трахается целым конезаводом вместе с конюхами, ведь он опять меня подвёл.

– Алекс, что делать, если человек признался тебе в любви, хоть и косвенно, а потом убежал? – убейте меня. Просто убейте.

– Да ладно, его высочество король всея кровати обратил своё внимание на тленного меня! – парень взглянул на меня, в удивлении изогнув брови. Этому тоже когда-нибудь врежу.

– Я серьёзно, – буркнул я, высунув нос из одеяла.

– Я знаю. Слушай, я бы не стал вмешиваться…

– Ты всё равно бы вмешался.

– …если бы ты меня сам не спросил.

– Ты выжидал.

– Не стану отрицать! – улыбнулся Алекс, встрепенувшись. А он похлеще всего семейства Уэев будет. – Так вот. Осмелюсь предположить, что он просто боится твоего ответа. Боится, что ты спизданёшь какую-нибудь фигню вроде «Ты мой лучший друг» или «Я ценю твои чувства». Если бы это были нормальные натуральные отношения, таких проблем бы не возникло, уверяю тебя. А сейчас для тебя «друг» – самое страшное слово, понял?

– Боится? Чепуха какая. Этот парень боится только кнопок, – пробормотал я.

– В таком случае как ты всё это объяснишь? И не надо мне впаривать какую-нибудь чушь вроде «всё это обман, он просто оговорился, блаблабла». Он сказал своё слово, теперь он ждёт ответа. Другого выхода я просто не вижу. – Алекс подсел ко мне на кровать, сложив руки на коленях. Он смешно выглядел. Совсем не на свои двадцать с копейками.

– Слушай, мистер психолог, почему ты так хочешь мне помочь? – я давненько хотел об этом спросить. Алекс опустил голову. Такое ощущение, будто он ушёл с головой в омут воспоминаний и не собирается возвращаться. Однако после минутного глюка сознание к нему вернулось и он поднял на меня взгляд. Меня передёрнуло. В его глазах было что-то… Что-то мёртвое. Я не понял, что это и почему именно так оно выглядело, но мне стало не по себе. Воспоминание, отразившееся в этих глазах, было ужасным, по крайней мере, для самого Алекса. Я что-то задел? Пошатнул какой-то кусочек его прошлого, который не должен был трогать? Класс, я довожу до истерики всех, с кем разговариваю дольше трёх минут. Это самая дурацкая суперспособность, поэтому берите меня в Лигу Справедливости.

– Алекс? – окликнул репетитора я. Мне было как-то неловко.

– Всё нормально, – парень улыбнулся, закусил губу. Ещё помолчал, а потом продолжил: – понимаешь, Фрэнк, я просто не хочу, чтобы ты провалился. Я имею в виду не математику, – (да ладно!) – а то, что происходит между тобой и твоим… эмм… возлюбленным. С первого момента, как я вас увидел, я понял, что всё просто должно быть хорошо, понимаешь? Я думал, что это очередное дурацкое репетиторство у тупого сложного подростка, а в итоге я увидел самого себя. Только вот у меня ничего не вышло. Я просто хочу помочь тебе, чтобы ты не наделал таких же неисправимых глупостей, которые постоянно творил я в твоём возрасте.

Честно говоря, я не знал, что ответить. Утешить его? Сказать что-нибудь? Но что?

– Слушай, если ты не хочешь говорить об этом, не говори, ладно? – тихо сказал я, положив руку на плечо Алекса. – я думал, ты просто лезешь в мою жизнь… Я даже предполагал, что это мама устроила, чтобы проверить меня, – я горько усмехнулся, – а оказалось, что ты просто хочешь помочь. Прости, я не думал, что для тебя это важно.

Как-то чересчур спокойно мне было в компании этого манерного и, чего уж там таить, слишком странного репетитора. Он постоянно интересовался моей жизнью, и складывалось ощущение, будто я знаю его тысячу лет. А ведь я тоже могу ему помочь. Мои проблемы… Выдуманные. Я устраивал сцены просто из-за того, что на меня косо посмотрели. Мне признался в любви единственный человек, от которого я бы вообще хотел услышать это признание! Да, чего уж там сопли размазывать, это так, чёрт возьми. А что я? Я забился в угол и снова начал ныть.

– Ну вот, хотел тебе помочь, а в итоге ты меня утешаешь. Ладно, хватит об этом, – пробормотал Алекс, тяжело вздыхая. Он вытащил из своего портфеля папку с заданиями, глянул на меня и, улыбнувшись, сказал:

– Я ведь репетитор, не так ли?

… Я бы сказал, что боялся разговора с Джерардом, если бы не вчерашние посиделки с Алексом. Этот парень будто открыл мне глаза на происходящее, и я стал смотреть на всё иначе. Даже на него самого, как бы это двусмысленно не звучало. Я сидел на подоконнике, а рядом сидел Джерард. Он не знал, с чего начать, я чувствовал это в его сцепленных в непонятную фигуру пальцах, в его блуждающем взгляде.

– Фрэнки, я это… Короче, то, что я сказал у директора… Это, в общем, правда, – парень всё ещё не поднимал головы и боялся встретиться со мной взглядом.

– Да всё нормально, – сказал я. – Думаешь, что-то изменит пара слов?

– В смысле?

– Я не стану относиться к тебе иначе.

– Мне радоваться или нет?

Я вздохнул. Это был бы не Джерард, если бы не начал острить даже в такой момент.

– Что тебе больше нравится.

– Фрэнки, я не хочу, чтобы ты считал меня размазнёй сопливой при этом. Типа там «три заветных слова» и всё такое. Я просто боюсь, что для тебя это слишком важно.

– Нифига, – я посмотрел на Джи. – слушай, если ты хочешь разводить мыльную оперу со всеми Хуан-Карлосами и Донами Корлеоне…

– «Крёстный отец» – не мыльная опера, – обидчиво перебил меня Джерард.

– … без разницы, – отмахнулся я, – так вот: делай это с кем-нибудь другим, ладно? Ты всегда значил для меня слишком много, чтобы портить всё дебильными формальностями. Как будто если бы ты не сказал при мне этих чёртовых слов, я бы сам не понял. – Мне даже стало страшно от того, как резко сконтрастировал окружающий мир с теми карусельками, которые я видел через призму собственных убогих «проблемочек». Самое смешное, что чувства Джерарда словно не включались в зону обзора этой ебаной призмы.

– Я надеялся, что ты скажешь именно это, – Джи хищно улыбнулся и уже без всяких там ломаний взглянул мне прямо в глаза. Я даже был рад пляшущим в его глазах сатанинским огонькам.

… Дождь на улице не умолкал. Приближался ноябрь, становилось всё холоднее, воздух был всё свежее, а дожди – чаще. Мне нравилось возвращаться из школы в такую погоду. Нравилось, как смотрели на меня окружающие, когда я без зонта в ливень шлёпал домой. Мне становилось легко, как будто дождь смывал всю пыль из моих мыслей и оставлял только то, о чём действительно стоило думать.

– Эй, выходи из транса, – дёрнул меня за руку Джерард, заглядывая в моё потерянное лицо.

– Я здесь, – ошалело пробормотал я.

– Я тебе уже минут десять рассказываю про то, как Майки в прошлом году ждал Санту с мешком единорогов, а ты узнал о том, что я рассказывал, только три секунды назад, – обиженно пробурчал Уэй.

– Я слушал тебя, – заверил я его.

– Да? И сколько же единорогов получил Майки?

Подловил. Сволочь.

– Эмм… ни одного?

– Очень ты меня слушал. Ему прислали штук пятнадцать этих дебильных пластмассовых коней. Самое смешное, что все знали, что этому ненормальному было почти шестнадцать.

– А почему он так любит единорогов? – не понял я. Видимо, я много чего прослушал.

– А мне откуда знать? Вроде как он в девятом классе накурился травы и к нему пришёл «Единорожий бог», который сказал ему, что Майки – избранный, и он должен открыть радужную дверь, но для этого ему нужны тринадцать разноцветных священных единорогов. В общем, всё было очень плохо: когда этого наркошу откачали, он рассказывал всем про свою «миссию» и про то, что не зря же люди начали делать пластмассовых рогатых коней и в этом есть глубинный смысл. Короче, ебанутенький у меня брат.

– Я заметил. – Честно говоря, в духе семейства Уэев. Странно, что к Джерарду не приходили «Единорожьи боги». – Кстати, насчёт историй… – я не хотел спрашивать об этом сначала, но, думаю, момент настал. Я просто не могу больше об этом думать и отгонять от себя мысли об этом. Интерес взял верх.

– Что? – улыбнулся Джи. Ему явно доставляло удовольствие моё общество, иначе он бы так не светился и не болтал без умолку.

– Ты говорил, что знаешь что-то о Лианне. Что-то, о чём никто не знает.

Лицо Джерарда переменилось. Что такое? Что не так я сказал?

– Если не хочешь говорить об этом, не надо. Правда, – поспешно добавил я. Не хватало только поссориться с ним опять.

– Нет, я давно хотел тебе рассказать, – вздохнул Уэй, – У меня больше нет причин хранить Лианнины тайны. В общем, помнишь, я рассказывал тебе о своей зависимости? – (я знал, что этот разговор до добра не доведёт. Но когда-то же я должен был спросить!) – Я не говорил тебе, с чего всё это началось.

Что? Если это связано с Лианной… Мне становилось страшно с каждой секундой всё больше. Сердце упало куда-то в область пяток. Я не волновался за Лианну, да и Джерард о себе не мог сказать что-то слишком страшное. Я боялся правды. Джи продолжал:

– В общем… Никто не должен был знать о том, что маленькая тихая девочка-отличница без намёка на друзей или личную жизнь на самом деле – школьный распространитель наркотиков.