Текст книги "Never Back Down (СИ)"

Автор книги: Menestrelia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Он говорил, говорил, говорил… Казалось, этот поток речи из несвязанных друг с другом фраз невозможно остановить! Ремус впервые видел такого болтливого человека! Но он был не в силах заткнуть этого Джеймса, это просто водопад, водоворот слов!

Спас его отец, вовремя вспомнивший о сыне. Он подхватил Ремуса и поспешил увести его, так как они итак уже запаздывали к ужину. За месяц Ремус прочитал почти все учебники, что были куплены для школы, восхищаясь новыми знаниями. Первого сентября он поднялся в шесть утра, не в силах унять волнение. Он приготовил для родителей завтрак (самому кусок в горло не лез), десять раз перепроверил чемодан, не забыл ли чего. Ну и под конец он просто сидел на кровати и думал. Он думал о школе, о себе…

Ремус думал, что лучше ему стать одиночкой, никого к себе не подпускать. Это странно, это сложно, но это безопасно. И для него, и для остальных.

Но какая ирония! Уже в поезде к нему подсели сперва незнакомый тогда мальчишка, потом мальчик из магазина «Всё для квиддича» по имени Джеймс и, наконец, паренёк из «Флориш и Блоттс» со странным именем Сириус.

После в их купе заглянула весьма странная пара: рыжая девочка, с которой Ремус столкнулся в Косой Аллее и тощий болезненного вида мальчишка с чёрными сальными волосами и крючковатым носом. Сириус и Джеймс едва не подрались с этим бедолагой, но Лили успела его увести, обругав заодно обоих дураков.

Всё по той же иронии четверых мальчишек из одного купе отправили на один факультет Гриффиндор. Уже тогда Ремус понимал, что не сможет долго держаться от них подальше. Он буквально за голову хватался: Джеймс и Сириус были такими задорными, дружелюбными, оптимистичными, вечно и заразительно смеющимися. Но самое страшное – через месяц после начала учёбы мальчишки поставили себе цель: подружиться с Ремусом во что бы то ни стало. И чёрт возьми! Им это удалось!

С каждым месяцем их дружба крепла, Ремус был с ними почти счастлив. Только в полнолуния, сидя в Визжащей хижине, мальчик понимал, что он обязан остановиться, разорвать дружбу, во что бы то ни стало, как больно ни было бы. Но после того, как он усталый и обессиленный выходил из больничного крыла, когда в башне Гриффиндора его встречали счастливые улыбчивые друзья, его решимость улетучивалась, словно влага на раскалённой сковородке.

А ведь он им врал! Он говорил, что болеет мать, что его срочно вызывают родители, что… Боже, да сколько же вранья было! А они… друзья даже писали для него конспекты по Истории Магии, на которой все трое безбожно спали! Со стороны Джеймса и Сириуса (Особенно Сириуса!) это был настоящий подвиг! Ну, а когда Ремус по-настоящему слёг в больничное крыло с болезнью, Мародёров было не оттащить от его кровати – они сидели, болтали, приносили Ремусу горы шоколада, книги, учебники, рассказывали о том, что прошли за день и как они наваляли слизеринцам!

Ремус никогда в жизни не был так счастлив, как тогда.

И вот теперь… Конечно, могло быть всё гораздо, гораздо хуже. Могла, например, зайти Кэтрин. Она бы не поняла. Или Северус Снейп. О… он был бы счастлив, если бы Ремуса выгнали из школы, если бы он стал всеобщим изгоем. Или ещё кто-нибудь из учеников мог прийти. Но Ремус не хотел, чтобы случилось именно так. Он хотел сам ей рассказать курсе на пятом-шестом. Или чтобы она сама пришла к такому выводу, а не застукала его в больничном крыле, когда он беспомощен, слаб. «Всё должно быть иначе… Не так, не так, не так!» – снова и снова думал он, ворочаясь в постели. Мерлин! Кровать казалась ему каменной, одеяло давило тяжким грузом. Внезапно дверь приоткрылась, в щёлку шагнула Марисса, закрыв за собой створку. Она, молча, подошла к нему, села на его кровать. Какое-то время Ремус ловил её взгляд, гадая, что же она думает теперь. Но девочка, хмурясь, смотрела перед собой, синие глаза были задумчивы. Ремус предпочёл бы провалиться сквозь землю! Но пока он мог лишь натянуть на голову одеяло и надеяться на лучшее. О чём она думает? Что собирается сказать? Она злится? Презирает его? Подбирает слова, чтобы попрощаться? Или обнадёжить? Или её заставили сюда прийти, и теперь девочка перебарывала своё отвращение? О, Мерлин, почему она молчит? Это молчание было ему в тягость.  – Неужели ты действительно думал, что я перестану с тобой общаться после такого? – заговорила, наконец, она. От неожиданности Ремус вздрогнул.

Он ожидал чего угодно, но не таких слов. В её голосе были обида, возмущение и упрёк, но ни капли отвращения или страха.

 – Вылезти не хочешь? – Ремус не ответил, в горле встал ком. – Как хочешь.

Ремус почувствовал, как она встала, услышал тихий вздох сожаления, удаляющиеся шаги. Его грызла совесть. Дурак! Он должен был сказать хоть что-то. Подождав немного, Ремус откинул одеяло и уставился в потолок. Дурак, дурак, дурак! Теперь она наверняка…  – А знаешь, Рем? – снова послышался её голос. Мальчишка чуть с кровати не упал от неожиданности. Он повернулся, Марисса лежала через койку от него, закинув руки за голову и глядя в потолок. – Когда Сириус вернулся с первого курса, мать посадила его под арест. Я видела, как он скучает без друзей, и сказала себе, что не стану сближаться с кем-либо в Хогвартсе. На случай, если и меня мать запрёт без чернил и бумаги. Я думала, что у Блэков нет друзей, только союзники. И вот представь себе, прошло всего полтора года, а у меня дюжина хороших друзей и двое лучших. И если она и вьёт из меня верёвки, но ничего не скрывает, то второй подумал обо мне так… низко. Ремус удивился. Девочка нахмурилась ещё больше, покусывая губу.Казалось, что она желает прожечь дыру в потолке.  – Я бы никогда не бросила друга, каким бы ты ни был. Если ты уж умудрился вляпаться в такую историю, как дружба со мной, значит все недостатки – лишь мелочи. От Блэк у меня только фамилия, Ремус. А поэтому я буду тебя любить, не смотря ни на что.  – Любить?! – хрипло и недоверчиво спросил Ремус, заливаясь краской. Он искренне надеялся, что сосредоточившись на потолке, Марисса не заметит.  – Ну конечно. Дружба – одна из разновидностей любви: люблю, значит я счастлива, что этот человек существует во вселенной, дышит тем же воздухом, что и я. – невозмутимо пояснила Марисса. – А о настоящей любви мне ещё рано думать. Даже о влюблённости. Снова повисло молчание, но оно было не гнетущим, а скорее уютным. Им было о чём помолчать. И всё-таки после пояснения, раздувшийся было воздушный шар счастья, сдулся, оставив лёгкую и немного неприятную пустоту. Наконец Ремус додумался спросить:  – А зачем ты пришла в больничное крыло?  – Мне стало нехорошо. Видимо, после дня рождения. – А, может, предчувствие? – улыбнулся мальчик.  – Если они будут такими неприятными, то я предпочту быть существом, напрочь лишённым чувства самосохранения и интуиции в целом, – рассмеялась Мари. Ремус откинулся на подушки. Глаза его закрывались от усталости, снова вернулась тянущая боль внутри. Но он был счастлив. Всё было хорошо.  – Спасибо… – тихо прошептал он, засыпая.

====== Часть 23. (Библиотека и фонтан) ======

Приближалась весна, а с ней и мои вторые экзамены. Снова мы с Линой переехали на ПМЖ в библиотеку, в этом году мадам Пинс не возражала, только кружила вокруг нас периодически, словно хищная птица, со своей метёлочкой. Зато от нас отгоняет остальных.

С каждым днём борьба за книги становилась всё серьёзнее и опаснее. Один раз я и резвый Слизеринец, пытавшийся украсть мою «Теорию Магии: Второй курс и дополнения», устроили настоящую драку, после которой его отправили в больничное крыло, ибо я ему прокусила до крови руку, разбила нос и немного сильно приложила об стеллаж. Но это вышло абсолютно случайно, чесслово! После этого случая к нам никто не подходил, а с Рейвенкло сняли двадцать пять очков.  – Ты слишком бурно на всё реагируешь, – говорила мне Лина, читая учебник и помахивая палочкой.  – Восве нет, – я пыталась систематизировать обрывки пергамента, который порвал на днях Инсендио, в единый конспект. – Просто не люблю, когда мне мешают. Слушай, я ненавижу паззлы и твоего кота!  – Сама мне его подарила, – отмахнулась Лина.  – Это не значит, что он должен обгладывать мои конспекты! Ты его совсем не кормишь? – Я заложила перо за ухо, соединяя ещё несколько кусочков.  – Кормлю я, да этой скотине все никак не наесться, – подруга скривила рожицу, оторвавшись от учебника.  – Так, а это… сюда ведь? Мерлин, ну и почерк! Где перо? – Я пошарила под свитками, нашла перо, черканула что-то и, чтобы не потерять, воткнула себе в волосы. – Готово! Репаро! – Кусочки свитка воссоединились в одно целое.  – Слушай, а что это за заклинание? Эбублио!  – Нет! – я не успела её остановить, мой тщательно восстановленный конспект превратился в горстку мыльных пузырей, размазавшихся по столу и книгам.

Я подняла на подругу взгляд, полный боли и обещания долгой и мучительной смерти. – А теперь беги, Лафнегл. Беги до самой Ирландии, заройся в нору к лепрекону и молись, чтобы я нашла тебя нескоро.

 – Да ладно тебе! Это же просто конспект! – Лина старалась говорить весело, бочком по стеллажу отодвигаясь к выходу. – Хочешь, я дам тебе такой же? Даже лучше!

 – Я дам тебе одну попытку, кусок ты эдакий…

 – Эй, ты на мою сестру не наезжай, Гусыня! – донёсся голос из-за полок. Я выглянула туда. Там сидели Коннор, Эд и Арти. Лафнегл, увидев меня, засмеялся в голос, за что получил предупреждение от мадам Пинс, поспешившей помочь Лине убрать последствия её бестолковости. – Мерлиновы чайники! Блэк! Ты в гусыню превращаешься на глазах! Уже перьями обрастаешь!

 – Силенцио! – Взбесившись, вскрикнула я, ткнув в него палочкой. Эд схватился за горло, моментально утратив дар речи.  – Мисс Блэк! Я от вас достаточно натерпелась! – взвилась мадам Пинс. – Покиньте библиотеку немедленно и больше не смейте возвращаться! Вы тоже, Лафнегл! – Она обращалась к Лине. – Вы испортили старые редкие книги! И сделайте что-нибудь со своим братом! Эд в это время сидел, словно рыба выпучив глаза и разевая и закрывая рот. От этого зрелища мне стало смешно, я хохотала, как безумная, пока меня Лина выводила из библиотеки.  – Марс, тебе нужно отдохнуть. Когда ты спала в последний раз?  – Вчера, – не моргнув глазом, солгала я. На самом деле я уже не помнила.  – Врёшь. Ты читала под одеялом, а в пять утра спустилась в гостиную и обложилась книгами. Ты не отдыхаешь…

 – Отдыхаю!

 – Ты когда была в последний раз у Основателей?

 – После Пасхи.

 – Вот и сходим сегодня.

 – А учёба? А экзамены? Лин, да ты чего…

 – Ты учишь неделю. Успокойся и отдохни.

 – Но завтра экзамен по Заклинаниям! – упорствовала я.

 – Ты сдашь, ты талантлива! О, Мордред и Моргана… Ремус! – Лина махнула рукой гриффиндорцу. – Помоги мне, пожалуйста.

 – Что с вами, девчонки? – опешил мальчик. Да, вид у нас тот ещё. Мокрые, мыльные. – Марс, почему ты смахиваешь на мокрую птицу?

 – Птицу? – Переспросила я, отыскивая зеркало в сумке. Да, видок тот ещё. Теперь понятно, почему Эд ржал. В волосах три пера, за ушами по одному, так ещё и волосы дыбом и вьются, как пружины из-за пены. – Это… учёба, друг мой.

 – А, ну, это нормально. Но выглядишь ты неважно.

 – Я ей о том же говорю! Ей надо отдохнуть, – заявила Линара.

 – Я тебя покусаю, честное слово! – рыкнула я.

 – Ратта уже покусала. Со швами ходил. Пойдём! – Лина и Ремус схватили меня под руки и потащили с этажа.

Я не против, чтобы меня носили на руках, но не тот случай. Скоро я уже шла сама. В зале Основателей было светло, тихо и приятно. Мужчин на портрете не было, Ровена и Хельга сидели и пили чай.

 – О, посмотри, кто пришёл! Ремус, Лина! Вы приволокли её! – обрадовалась Хельга. Отставленная чашечка повисла в воздухе, пока чайник сам собой наливал чай. – Рассказывай, душа моя, как твои дела.  – Ну… меня выгнали из библиотеки… – пожаловалась я.  – Ах, была тут одна ученица, – вздохнула Ровена. – Жаловалась нам, что её выгнали из библиотеки за то, что пыталась проникнуть в запретную секцию. Мадам Сатна не пускала её и обещала не пускать до конца её дней.  – И что с ней стало? – спросила я.  – Ну, мадам Сатна ушла в отставку, а эта ученица стала новой библиотекаршой.  – Мадам Пинс? – опешили мы.  – О, нет-нет, – засмеялась Рейвенкло. – Мадам Азабель. Она была перед Мадам Пинс.  – А как Азабель готовилась к экзаменам? – спросила я, ёрзая на скамейке. Мне была неприятна мысль, что я не смогу учить.  – Она проводила время в Комнате Так и Сяк, – ответила Ровена, самодовольно хмыкнув. – Это моя лучшая задумка после движущихся лестниц.  – Так и Сяк? – спросила Лина.  – Выручай-Комната, – ответил Ремус.

 – О, да. Единственное место, где я могла спрятаться от Салазара, – хихикнула Рейвенкло, отпивая чай.

 – А где ваши мужчины? – Спросил Ремус.

 – Они снова поругались, мы послали их на другую картину, – сказала Хельга. – Кстати, Рейв, Выручай-Комната не единственное место, где можно было бы уединиться.

 – Не вспоминай, – покраснела её подруга. – Это место больше для парочек и авантюристов.  – А что за место? – в голос спросили мы.

Майская ночь была тихой. В чёрном-чёрном лесу через деревья пробегал ветерок, шевеля ветки деревьев и кустов. Шорох и шепот леса настораживали и пугали. В свете трёх «Люмосов» деревья отбрасывали жуткие тени, похожие на скрюченных чудовищ.

 – Чтоб тебя, Блэк, – шептала Лина, прокрадываясь через поваленное бревно.

 – Меня? Кто говорил, что мне нужен отдых? – Возмутилась я.

 – Девочки… мне страшно, – прошептала Лили, держась за мой локоть.

 – Лили, объясни мне, на кой-рожон ты пошла с нами? – спросила я. – Нет, я рада тебе, безусловно. Но не в твоём стиле шататься по Сумеречному лесу ночью в компании Мародёров, Гусыни Блэк и её подруги.

 – Вы шатались ночью по школе! Я должна была проконтролировать, чтобы вы не попали в беду и не нарвались на проблемы!  – Мерлинова лампа, где мальчишки? – озиралась Лина. Мародёры уже минут двадцать назад углубились в лес, чтобы найти нашу цель похода.  – Сожрали их, – буркнула я, переминаясь с ноги на ногу.

Было прохладно. Где-то рядом вспорхнула птица, заставив нас встрепенуться и чуть вскрикнуть. Ладно. Мы кричали. Громко и обнявшись.

От ближайшего дерева отделилась высокая тень. Громко подвывая, она двинулась на нас. Оно протянуло к нам длинные корявые пальцы и с хрипом замахнулось. Лина и Лили закричали снова. Немного растерявшись, я подняла с земли палку и швырнула в чудище. Попала в предположительное место головы, которая тут же отвалилась. Сказать, что я удивилась – ничего не сказать. А потом до меня дошло.  – Ах ты гадкий червяк! – Зашипела я. – А ну, выходите! Мальчики! Это не смешно!

Вопреки моим ожиданиям, хохочущие мальчишки ниоткуда не вышли, нигде не слышался смех или шепоток. Только ветки продолжали стучать, а тень хрипеть. Я ткнула палочкой в ЭТО. Знаете что я увидела? Чёрные лохмотья, свисавшие до земли, осклизкая рука, торчащая из-под тряпки. На короткий миг я испугалась: Дементор! Я попятилась.

 – Нет… не приближайся!

Лина нашарила ногой камень, размахнулась и кинула его в гипотетического дементора. Раздалось оханье, чудище тут же распалось на две составляющие. Одна часть – потирающий голову брат, вторая – держащий в руках обломанные ветки Джеймс. Мальчишки вдруг переглянулись и расхохотались.

 – Видели бы вы свои лица! – икнул Сириус.  – Ну ты и гад… – зашипела я, надвигаясь на него. Сзади послышался всхлип. Лили сидела, закрыв лицо руками, её плечи мелко дрожали.  – Лил? Чего ты? Это же шутка! – Джеймс бросился к девочке. Как только он подошёл поближе, Эванс с размаху залепила ему пощёчину, да такую, что с Джеймса слетели очки. Вопреки всему, глаза у девочки были сухими и ясными. Ай да Эванс!  – Придурки! – Крикнула она. Джеймс выглядел виноватым и одновременно ошарашенным.  – Так ты это… не того?..  – Какая и меня гриффиндорка, если я боюсь двух пугал и одно чудовище. И чудовище здесь тот, кто придумал это! – Фыркнула она.  – А где Рем и Питер? – спросила я, отвлёкшись от пинания старшего брата.  – Не знаю, – искренне ответил Джеймс, разведя руками.  – Тут мы. – Из-за кустов вышли эти двое. – Мы нашли его, идём.

Поплутав немного по заросшей тропке среди деревьев, мы вышли на маленькую полянку, залитую светом половинчатой луны. Посреди полянки высился полуразрушанный фонтан в виде широкого и приземистого восьмигранного столба. Гранитная чаша была обрушена с одной стороны, с другой стороны – покрыта крупными трещинами, из которых прорастали маленькие ростки каких-то деревьев. Каменный резной столб сохранился, хоть и подвыветрился, из раскрытых ртов масок, из которых раньше струилась вода, теперь свисали зелёные стебли вьюна и плюща. Да и вообще всё сооружение было покрыто толстым слоем пушистого зелёного мха, пылью и грязью. На столбе был водружён гранитный шар. Казалось, он вовсе не был тронут временем. Шар источал своё собственное тусклое свечение. Впечатление невероятное! Даже мох к нему не лип!

У каменной чаши росли закрытые в бутоны цветы. Я догадывалась, что это, но догадку решила оставить при себе. Мы все семеро замерли, в изумлении таращась вокруг.  – Как тут тихо… – прошептала Лили. – И красиво. Вы не находили ничего подобного? – Она обратилась к мальчикам.  – В эдакой глуши? – хмыкнул Сириус, обходя фонтан по кругу.  – Какая изысканная работа! – восхищённо прошептал Ремус, осматривая узоры на дне чаши. Присмотревшись, я поняла, что она вовсе не была оббита или обветрена. Нет, это была резьба!  – Это Лондон? – Изумилась я. – Вот это да, и в правду! Мерлин! Да тут даже маленькие человечки!  – Ага… А вон Париж! А там что?  – Москва? Мама показывала фотографии оттуда, – вставила Лина.  – Невероятно!

 – Обалденно!

 – А по мне жуткая рухлядь, – зевнул Поттер.

 – Какой ты гадкий и толстолобый! Для тебя есть хоть что-то прекрасное? – фыркнула Лили.

Стены чаши были гладкими, ступенчатыми, такими, что на них можно было сидеть. Поттер сидел по-турецки спиной к фонтану и закинув голову к небу. Услышав вопрос Лили, он бросил на неё взгляд:

 – Есть, Эванс. Ты удивишься, но есть. – Он отвернулся, чуть порозовев. Заметили это только я и Сириус, но промолчали, только слегка улыбнувшись.  – А что это за цветы? – Спросила Лина, приседая на корточки.  – Ну… Сложный вопрос, с моей «У» по Травологии сказать непросто, – Я опустилась рядом. – Но, если я права, то эти цветы распускаются только одну ночь в месяц. И ещё у них есть удивительное магическое свойство. Мало того, что они входят в рецепт разнообразных зелий, так ещё и…  – ААААА! МЕРЛИН!

Внезапный крик разорвал тишину над лесом. Мальчики тут же схватились за палочки, настороженно и испуганно озираясь. Оказалось, что балбес Питер засунул руку в пасть одной из морд, а там что-то зашевелилось. Дружными недюжинными усилиями мы вытащили его из этой «адской ловушки», как он её называл. Стоило руке покинуть неположенное ей место, из отверстия потоком хлынула стайка ящериц.

 – Ай, фу! – взвизгнули мы с Линой и вскочили ногами на стенки под гогот Мародёров. – Дураки! Жуть же! Бррр!  – Опа! Гляньте! А тут есть что-то! – Воскликнул Джеймс, запуская руку в пасть каменной маски. Питер при этом испуганно сжался. Но Поттер благополучно вытащил руку, сжимая в ней какой-то скатанный пергамент.  – Так-так, что тут у нас? Ха! Это же. что это? Лунатик, на, ты умный. – Он протянул пергамент другу.  – На инструкцию похоже, не знаю к чему, – пробормотал тот, вчитываясь. Надо бы проверить. Но это потом. Свет тут никудышный.  – Можно глянуть? – попросила я. Ремус протянул мне кусок пергамента, но Сириус перехватил его.  – Любопытной гусыне на рынке клюв отрубили! – Заявил он, скатывая пергамент и убирая его во внутренний карман мантии.  – Нет такой поговорки, – надулась я.  – Значит будет.  – Ребята, идём отсюда, а? Мне не по себе, – пропищал Питер, переминаясь с ноги на ногу.  – И правда, – заметила Лили. – Уже слишком поздно, а завтра последний день подготовки к экзаменам.

 – Резонно. Парни, пора валить, – заявила я, осматривая столб.

Ровена сказала, что однозубая морда указывает кратчайший путь к Хогвартсу. Я дёрнула за нижний клык, морда зарычала, две грани фонтана отъехали вниз, открывая тайный проход и каменную лестницу. Мы гуськом спустились туда, когда замыкающий сошёл с последней (сто пятой) ступеньки, столб со скрежетом закрылся, мы оказались в кромешной тьме. Через час блужданий по тёмным-тёмным лазам (то низким и узким, то широким и высоким) мы вылезли в коридоре третьего этажа за гобеленом с тремя гоблинами и крестьянкой. Тихонько попрощавшись, мы разошлись по гостиным отсыпаться и обсуждать сегодняшнюю находку.

====== Часть 27. (Плохие новости) ======

Главы 24-26 были уничтожены во время пожара 31 октября 1981 года в доме номер 3, Зелёной улицы в городе Оттери-Сент-Кэчпоул

 – Умоляю, не говори только, что мы потерялись, – ворчала я, прыгая на одной ноге.

Мы с Линой искали этот чёртов кабинет минут двадцать безуспешно. Пока подруга искала, у кого бы спросить, я копалась в необъятной сумке, что бы найти подробный план Хогвартса, который мне на днях всучил мой брат, буркнув что-то про «неудачную попытку». Сумку поставить было некуда, поэтому придёрживала я её на колене, пытаясь сохранить равновесие.

 – Да не, мы на правильном пути! Видишь, озеро видно? Значит мы хотя бы на той стороне.  – Лина! Это двадцать пять процентов от всего замка! Огромного замка со всеми коридорчиками, тайными комнатками, кухней и подземельями.  – Заткнись и ищи карту, – отмахнулась Лина.  – Чтоб я ещё раз тебя послушалась и записалась на Прорицания! Да ни в жизнь! – Я достала карту и развернула её. Заляпанная чернилами разных цветов она представляла собой подробный план Хогвартса. Я не знала, что у них там за дела, потому как Ремус молчал как рыба, а Сириус всё ещё злился на меня из-за того, что случилось летом. – Так, нам надо пройти по коридору, повернуть налево и тут должна быть башня.  – Ага. Налево. – Лина уныло ткнула в пальцем по соседнюю стену. – Удачи.  – Ну, смотри, видишь, на карте сказано так.  – Вижу. Кажется, Сириус подсунул нам лажу.  – Или мы не тут, а… здесь, – я переместила палец на пару коридоров дальше от нужной точки.  – Прекрасно. Таки заблудились.  – А я говорила, что не надо там было сворачивать. Внезапно рядом с нами что-то громко бряцнуло. Мы испугались так, что аж волосы дыбом встали. Пивз в последнее время любил так пошутить – заберётся в доспехи и громыхает изнутри внезапно. Однако это был не Пивз. Рядом с нами на стене висела картина, которую за спором мы не заметили. На картине была изображена крохотная зелёная полянка, на ней стоял смешной старенький рыцарь в средневековых доспехах, которые местами были ему велики и брякали при каждом его движении. Однако он был пузат и неповоротлив. Но торчащие в разные стороны усы делали его милым и комичным. В железной перчатке были зажаты поводья, уходящие за пределы картины. Очевидно, там его конь.  – Милые дамы изволили потеряться? – осведомился рыцарь непривычно высоким голосом.  – Эм… да… Сир, – я сделала книксен, сдерживая улыбку. Лина последовала моему примеру. – Сир, помогите, мы просим вас о помощи!  – Так вы прекрасные дамы в беде! – подскочил рыцарь. Остатки самообладания готовы были меня покинуть, до того это смешно было. – Что же! Очень рад буду помочь таким очаровательным леди!

– Мы были бы очень благодарны вам, благородный рыцарь, если бы вы подсказали, куда нам направиться, – нараспев произнесла Лина.

 – Ох, ну что вы, дамы, – смутился рыцарь. – Называйте меня сэр Кэдоган. Куда вы направляетесь?  – Приятно познакомиться. Мы ищем Северную башню, класс прорицаний.  – О, милые дамы подошли уже достаточно близко! Вперёд же! Вперёд, мой верный конь! Кэдоган потянул на себя поводья, в картину нехотя вошёл… пони. Симпатичный, но несколько унылый пони. Рыцарь пытался влезть на него, но коняшка воспротивился. Бросив на третьей попытке эту глупую затею, Кэдоган молвим «Поспешим же!» и выскочил за раму.  – Чего встали, бежим, – я пожала плечами, и мы с Линой помчались на звук бряцающих доспехов. Кэдоган бежал через картины, не ведая усталости, успевая перекинуться парой слов с обитателями других полотен и неумолчно рассказывая нам о себе. За те пять минут, что мы бежали, мы выяснили, что только лишь половинкой палочки и верхом на пони он победил опасного зверя – виверну, за что король Артур пожаловал ему орден. Так же мы узнали, что у Кэдогана при жизни было три жены, которых он пережил, и семнадцать детей. А так же: на холсте с монахами самое замечательное вино в бочках, Полная Дама любит бегать на разные портреты и сплетничать об учениках, портрет Клавуса Артенда, висящий у башни Астрономии, на самом деле подделка, потому как в жизни Клавус был «ещё большим отребьем, мерзостным и недостойным человечишкой!» Если честно, мы бы прекрасно обошлись и без этой информации. Однако мы знали по рассказам, насколько рыцарь обидчив. Самое главное – этот неуклюжий толстячок в доспехах умудряется бежать и говорить одновременно, а мы с Линой уже едва дух переводили. Как такое возможно? Но вот наконец-то и лестница Северной башни! Мы помчались, перескакивая через ступеньки, чтобы поспеть за Кэдоганом, иначе он начинал громогласно кричать: «Шевелитесь, сырые моллюски! Мы должны добраться до чудовища раньше, чем злодеи-разбойники!» Какое чудовище? Какие злодеи?

Наконец-то! Добрались! В последнем портрете мы распрощались с рыцарем, тот на прощание крикнул: «Если понадобится доблесть и отвага в помощь, зовите сэра Кэдогана!» и был таков.

 – Знаешь, что самое занятное? – переводя дух, спросила Лина. – А наши имена этот болтун не спросил.  – Ой, да всё равно, если честно, – отмахнулась я. Мы пришли почти последними: нога Арти, ожидавшего нас, исчезла в люке под потолком. Быстро забравшись по верёвочной лестнице, мы, не без помощи Джастина и Арти, ввалились в класс Прорицания. Люк за нами захлопнулся и комната погрузилась в полумрак. Здесь было темно и очень душно, в воздухе витал сладкий и тошнотворный запах благовоний, от ревущего в камине пламени было горячо даже на противоположном конце комнаты, которая была шагов в пять-семь шириной. Повсюду, как грибы после дождя, натыканы столики, креслица, пуфики, подушечки, шкафчики. На стенах висят полки, ковры, полки, прибитые к коврам, и свисающие с полок занавесочки, напоминающие коврики. Расставлены чашки, хрустальные шары, шесть видов чайников, бакни, свечи, пучки трав, ножи и ножницы, перья, книги, чернильницы, миски, бусы и ещё огромное количество ВСЕГО. Мы с Линой сели за один столик с Джастином и Арти, и в тот же момент из тени, жавшейся среди бесконечных шкафов и полок, на свет выплыла профессор Трелони, переливаясь, точно стрекоза.  – Здраааааавствууууйте, дорогие мои, – пропела она, кутаясь в шаль. Ей что, холодно?! – Я знала, что две юные леди припозднятся, это не страшно. Я приветствую вас в кабинете Прорицания. Здесь вы узнаете, как открыть внутреннее око, познать своё будущее или будущее своих друзей, а, может быть, и врагов… Я научу вас, как развеять туманную пелену в пространстве и времени…  – Мордред… Ей бы развеять духоту, – фыркнула я тихо, так что меня услышали только друзья. Однако неинтересно было не только мне. Кто-то косился на профессора с явным недоверием, кто-то откровенно веселился. А кто-то сидел и слушал её, раскрыв рот. Лина, например. Ладно, она маглорождённая, ей можно.  – Я чувствую среди вас недоверие, такое бывает, – продолжала бубнить профессор, хлопая глазами. – Но я знаю, что один из нас покинет нас ещё до Рождества. Милая девочка, – она бросилась к Бетти Дарлинг, сидящей за соседним столом. – О-о-о-о… Вижу… Вижу, что любовь ваша несчастна, нет. Не полюбит вас объект ваших мечтаний, о, нет… А вы! – Трелони оставила чуть не плачущую нашу соседку и обратилась к Джастину. – Ах нет, какое несчастье… Воистину, вы очень сильны в прорицании! Я вижу, ваше внутреннее око может открыться в любой миг! Но какое несчастье… Какая жалость.  – Меня она пугает, – шепнула я Лине. Та согласно кивнула. К счастью, Трелони уже отбежала в другой конец класса, шелестя юбками. Джастин остался сидеть с плотно сжатыми губами, бледный, как мел.  – Джас, не бойся. Все знают Трелони – она всем и всегда предсказывает несчастную любовь или скорую смерть, – я попыталась поддержать друга. Тот посмотрел на меня, улыбнулся и согласно кивнул.

Тем временем стоящий на огне чайник уже тихонько засвистел. Трелони бросилась к Джастину.

 – Молодой человек, помогите мне. Снимите чайник, вот так… – Сама она тем временем начала расставлять чашечки с блюдцами на столы. – Так-так, разливайте аккуратно чай. Хорошо. Ребята, сейчас вы должны выпить свой чай так, что бы немного жидкости оставалось в ваших чашках. После переверните их на блюдца, возьмите левой рукой и вращайте чашку против часовой стрелки. После этого возьмите чашку соседа и попытайтесь прочесть скрытые там знаки! Для расшифровки вам понадобится учебник «Как рассеять туман над будущим». Смотрите очень-очень внимательно. Ребята наспех выпили обжигающий чай. Мы поболтали чашки по блюдцу и обменялись ими.  – Так, кто первый? – спросила я, покручивая чашку в руках.

 – Давай ты, я хочу как можно тщательнее посмотреть что там у тебя, – ответила Лина, листая учебник.

 – Хм, Ладно. Я вижу… флаг. Что там?.. Опасность. А тут… Собака и лев. Это значит… так. Собака – друг, преданный и верный. А лев – силу. Ну, нового ничего нет, сажу я тебе.  – Смотри ещё, – сказала Лина.  – Смотри, а вот корона. Тебя ждёт триумф! Квиддич, наверное.  – Так, очень хорошо! А у тебя тут солнце, лев, сердце, окно и непонятная закорючка.  – Хорошо бы знать, что есть что.  – Солнце это счастье. Только у тебя оно почему-то прерывисто, как-будто куска не хватает. Большого при чём. Так, сердце – тебя ждёт любовь, окно – ты что-то не так воспринимаешь.  – А закорючка?  – Не знаю, тут такого нет.  – Ерунда, наверное. Это же просто чай.  – Не скажи… Профессор Трелони! – профессор как раз проходила мимо нас. – Подскажите пожалуйста, что это значит?  – Да, дорогая, конечно, – профессор начала вертеть в пальцах мою чашку. – О, как хорошо, надо же. Что… что это, о, Мордред и Моргана! Чья это чашка? – вскрикнула она. Лина показала на меня. Профессор впилась в меня своим взглядом, полным слёз. Все стихли, мне стало не комфортно. Внезапно чашка выскользнула из рук Трелони и с грустным «дзынь» разбилась в дребезги.  – О… Дитя моё… Какое горе! Мерлин, какое горе! – Неожиданно для всех профессор обняла меня и зарыдала. От неё воняло специями, хересом и чаем. – Бедное дитя! Какое несчастье! Такая… Такая судьба, боже! – Вскричала профессор, заламывая руки бросилась куда-то в угол класса. – Прошу, умоляю, уйдите все! Урок окончен! Крайне озадаченные мы собрали вещи и выползли из класса. Все уныло на меня косились. У самой на душе скребли кошки. Странно это всё, ничего хорошего не предвещает.  – Да брось. Зато чаинки хорошее нагадали, – Лина пихнула меня в плечо, желая подбодрить, хотя сама, как и я была в ужасе.  – Что же случится?.. – тихо спросила я скорее саму себя. – Неужели что-то такое, что Трелони это привело в такой… шок.  – Брось, Марисса, – сказал Джастин, чуть приобняв за плечо, желая утешить. – Ты же сама сказала, что Трелони так каждый год делает. Всё будет хорошо. Я посмотрела на него и улыбнулась. Какой же он хороший, всегда мне помогает, прямо как ангел-хранитель…