Текст книги "Never Back Down (СИ)"

Автор книги: Menestrelia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Инкарцеро! – Один из Пожирателей ничком упал связанный по рукам и ногам. Тут же в спину ударил новый Круциатус. Стиснув зубы, я не издала ни звука.

„Стена“ чуть пошатнулась…

Меня била крупная дрожь. Круто развернувшись, я выкрикнула:

– Редукто! – Ближайшее к Йоре дерево взорвалось на мелкие щепки, парень упал на колени, закрывая окровавленное лицо руками.

„Больше, больше кровушки, хе-хе…“

Губы сами растянулись в хищной улыбке. Страх не отступал, но появлялся азарт боя. Нет, гнев был слаще, но это чувство тоже было изумительным…

„Стена“ вновь дрогнула, но всё ещё стояла…

– Ступефай! – Ближайший ко мне Пожиратель упал ничком, оглушённый со спины прибежавшим Эдом. – Соскучилась по мне?

– Уходи, идиот! – заверещала я, отбивая заклятие, летевшее в него.

– Убейте! Убейте его! – выл Йоре, отнимая руки от лица. Их было семеро, нас лишь двое. Каковы там наши шансы?

Сгущавшиеся сумерки то и дело освещались разноцветными вспышками, тишина разрывалась выкриками заклинаний. Я и Эд стояли спина к спине, отбиваясь от атак Пожирателей. Это было похоже на танец… смертельно опасный, азартный танец, пляски смерти. Мы кружили в кольце Пожирателей, я чувствовала сладостную дрожь. Но…

Я услышала глухой вскрик. Эд медленно, словно нехотя, рухнул на колени, потом и на спину.

– Эд! – вскрикнула я, продолжая взмахивать палочкой. Мы успели положить ещё троих, осталось лишь четверо, у нас были шансы…

Меня схватили за волосы и рванули назад. Ощущение, что мне попросту пытались оторвать голову. Прямо перед глазами возникло злое, окровавленное лицо Йоре. Запах его крови и гари кружил голову, хотелось впиться в него зубами и рвать, рвать, рвать…

„Стена“ вновь содрогнулась…

– Хватит, кошечка, наигрались, – прошипел он. – Отдай мне побрякушку!

Вместо ответа я лишь клацнула зубами, пытаясь вырваться, но держали меня крепко. Чужие руки выкручивали мне запястье, я выронила палочку.

Йоре протянул руку к кулону и тут же с гортанным ругательством одёрнул её назад, потирая обожжёные пальцы. С его прикосновением я почувствовала тот самый сладкий, душный гнев, поднимавшийся от низа живота алой волной.

„Стена“ всё ещё была цела. Но в ней ли дело?

Воздух вокруг всколыхнулся, под ногами пожирателей заплясали языки пламени. Завопив, они поспешно отскочили. Я почувствовала, что меня отпустили, и скомандовала себе: „Стоп!“. Волнение энергии прекратилось, горячий гнев сменился холодной, но ясной яростью.

Отступая от пламени, Йоре дал дёру. Я попыталась бежать за ним, но в спину ударило заклятие Петрификус Тоталус. Не удержавшись, я упала, кубарем скатившись в овраг. Моё падение пребольно остановило дерево. Врезавшись в него, я почувствовала, что воздух словно выбили из лёгких. Задыхаясь, со ртом, набитом мхом, я лежала, не в силах пошевелиться. Из рассечённого при падении лба текла кровь, заливая глаза, я ничегошеньки не видела, кроме ярких всполохов огня там, вверху.

„Неужели это конец?“

Я была обессилена. Хотелось лишь закрыть глаза и провалиться во тьму, но я не могла себе этого позволить. До тех пор, пока не услышала знакомые голоса.

Мародёры. И профессора. Они потушат огонь, спасут Лафнеглов, разгонят Пожирателей, может даже поймают. А я? Они найдут меня? Вот она, лежу здесь, в кустах, внизу оврага, не в силах шевельнуться и подать им сигнал… Окаменевшие губы не желали слушаться.

Краешком сознания я „коснулась“ талисмана. Помоги, волшебная цацка, помоги мне.

Дерево над моей головой тут же полыхнуло огнём. Да… Это должно привлечь внимание. Если нет… Что ж, это будет самая тупая смерть из всех возможный в этом лесу.

Через минуту я почувствовала, как меня поднимают чьи-то руки. Разлепив слипшиеся от крови веки, я увидела озабоченное лицо Ремуса. Он вынес меня из оврага, крича что-то наверх. Ещё через минуту меня положили на траву, через пару мгновений я могла двигаться.

– Лина? Эд? Как они? – тут же спросила я. Перед глазами всё плыло.

– Оба живы, мисс Блэк, – услышала я голос Дамблдора. Стряхнув с глаз кровь, я увидела директора. – Поспите пока. Со всем разберёмся позже. Вы в безопасности. Спите…

Слушая его монотонный успокаивающий голос, я провалилась в уютное спасительное беспамятство…

Комментарий к Часть 54. (Битва в лесу) Рассчитываю на вашу сурровую критику, в написании движухи я слабовата)

Ваша М.

====== Часть 55. (Наваждение) ======

Я бегу, бегу сквозь тьму, бегу прямо к белой двери. Хор больше не поёт, но я слышу вдалеке безумный смех. Мой собственный смех. «Больше, больше кровушки, хе-хе!» Чёрный туман продолжает цепляться за мою мантию. Страх. Это страх, этот самый туман. Я бегу к двери. За ней голоса, которые с каждым моим шагом становятся громче. Лина, Джастин, Эд, Джеймс, Лили, Сириус, Ремус… Я узнаю их голоса, они сливаются в общий ропот, уже не разобрать, кто и что говорит. С каждым шагом страх сковывает меня. Я вдыхаю чёрный туман, он обжигает лёгкие ужасом. Мне больно. Мне страшно.

Хватаю ручку двери, дёргаю на себя. Белый свет на мгновение заливает всё вокруг, на меня обрушивается пронзительная тишина. Дыхание вырывается чёрными облачками в этом молочно-белом мороке. Остатки страха.

Через три вздоха белое пространство рассекается алыми искривлённым полосами, которые становятся всё шире, шире, пока не остаётся лишь сплошная пульсирующая кровавая бездна. Мне жарко, горячо, из груди вырывается короткий смешок, потом и смех. Громкий. Безумный. Ах, как же хорошо! Ах, как это прекрасно! Я упиваюсь охватившим меня гневом, граничащим с помутнением рассудка. Сладкий, лёгкий, будоражащий гнев, жажда охоты. Найти, убить, разорвать! Гнев не вмещается во мне, он требует движения. Бегу. Куда? Не важно!

Впереди виднеется контур двери. Чёрный, пульсирующий, манящий. Я устремляюсь к нему, я вновь задыхаюсь, но на сей раз гневом, восторгом, азартом. Сквозь хриплое дыхание вырываются редкие смешки. Йоре, Макнейр, Эйвери, Беллатрикс, Волдеморт… Убить, убить, отомстить за всё! Бетти, Ремус, Эд…

Стоп!

Меня словно окатило ледяной волной. Алое пульсирующее марево растаяло. Я снова в белом свете. Впереди по-прежнему маячит чёрный контур двери. Но я к нему уже не иду, только стою, тяжело дыша, тупо пялясь в пространство. Нельзя. Нельзя давать гневу волю. Стена может не выдержать, Она может вырваться, может убить моих друзей… Я могу убить друзей… Нельзя, нельзя!

Белый свет, содрогнувшись, стремительно сереет. Отчаяние. На глаза наворачиваются слёзы. Решительно стряхнув их, я осматриваюсь. Рядом вижу огромную высокую стену, переливающуюся перламутром. Протягиваю руку, ощупываю её. Гладкие, глянцевые кирпичи, твёрдые, холодные… Как я и представляла. За стеной я вижу пульсирующий алым светом силуэт. Или это моё отражение?

Отражение повторило мой жест, приложив руку к стене там, где упиралась моя ладонь. Стена тут же вспыхивает в этом месте синим пламенем. Поспешно отдёргиваю руку, там, где она была, теперь зияет крохотный обугленный след. Я чувствую, как Она улыбается там, за стеной. Провожу ладонью по повреждённому кирпичику, след тут же исчезает.

«Пусть моя ярость останется с ней. Пусть заберёт себе весь гнев. Пусть страх стережёт эту стену, пусть не даст ей рухнуть. Пусть отчаяние откроет её в час нужды».

Пусть…

Я распахиваю чёрную дверь…

Нет, я не проснулась. Я в небольшой комнате, скудно обставленной мебелью, с отвратительными обоями и скрипучем полом. В кресле сидит уже знакомое мне моё собственное альтер-эго с книгой в руках. Название на корешке давно стёрлось, но я узнала книгу – в ней я нашла руководство к тому, как выстроить «стену».

– Славно повеселились, – промурлыкал мой двойник. – Присядь.

Она указала на кресло напротив. Я не сдвинулась с места. Двойник опустил книгу и посмотрел на меня. Её губы расплылись в лукавой ухмылке.

– Боишься меня?

– Мне от тебя не по себе, – честно ответила я. – Можешь сменить облик? Разговаривать с самой собой немного странно. Особенно, когда у моего ожившего отражения такой нездоровый блеск в глазах.

Черты лица сидевшей начали изменяться. Через пару мгновений передо мной сидела бледная темноволосая женщина с прозрачно-серыми глазами.

– Лучше? – усмехнулась она тонкими, как нитка, губами.

– Сойдёт. Кто ты теперь? – спросила я, присаживаясь.

– Не имею ни малейшего понятия. Кто-то из твоего подсознания. Мы же в твоей голове, дитя. Кстати о голове, прекрасная ментальная защита. Браво. Видимо, я тогда тебя сильно припугнула.

– К слову, зачем это нужно было?

– Воспитательный момент. К тому же, ты хотела увидеть, как выглядишь ты сама, когда приходишь в ярость.

– Могла бы и не показывать.

– Могла бы, – кивнула она. – Но зачем мне тебя ограничивать? Однако, вернёмся к тому, что ты называешь «стеной». – Женщина похлопала по книге ладонью. – Можешь не объяснять, зачем ты это сделала, только что и ты, и я это видели. Но понимаешь ли ты, что ограничив себя, ты наполовину лишилась доступу к силам талисмана? Фокусы с пироманией без волшебной палочки – ныне предел твоих возможностей.

– Мне хватит.

– Ой ли? – Она хитро прищурилась. – Хорошо, а понимаешь ли ты, что в тот миг, когда твоя ментальная защита рухнет, твой рассудок может не выдержать натиска вырвавшейся силы? Ты сойдёшь с ума. Или умрёшь. Несколько минут, может даже час ты протянешь, но после… Безумие! Наверное.

– Наверное? То есть, у меня есть шанс спасти свой рассудок?

– Есть. Мизерный. Как повезёт. Зависит от того, как долго простоит твоя защита и как часто то, что томится за ней, будет пытаться вырваться на волю под натиском эмоций.

Я промолчала, переваривая сказанное. Заодно осмотрелась. Странное помещение, но смутно знакомое.

– Мы в Визжащей хижине? – спросила я.

– Вероятно. Правда, тут гораздо чище и мебель цела.

– Почему мы здесь?

– Это нужно спрашивать у тебя, – По её лицу вновь скользнула усмешка. – Как думаешь, почему? Не нужно отвечать мне, попробуй сформулировать для себя.

«Место, где Ремус превращается в волка. Или где я меняю свой облик, приходя сюда каждое полнолуние. Или где Люпин пытается справиться с болью и эмоциями, превращаясь. Верно? Не знаю. Если это метафора, то она слишком сложная».

– Почему я не просыпаюсь?

– Потому что у тебя остались вопросы. Они не требуют срочного ответа, но эти ответы тебе необходимы, чтобы, скажем, крепче спалось по ночам.

Она говорила легко и беззаботно. Даже как-то раздражало. Я пыталась сформулировать то, что мучило меня давно, но так ненавязчиво, что я и не думала толком об этом.

– Когда я попаду в… пустоту… у меня есть шанс вернуться? Ты не сказала, что я умру, только то, что талисман меня заберёт. И то, что смерть скрывается во тьме, в пустоте её нет и быть не может. Так? – Она кивнула. – Значит ли это, что у меня есть шанс спастись?

– Есть. Мизерный. Как повезёт, – повторила она свою же реплику. – Пока это никому не удавалось, но да. Шанс есть. Один на миллион. Тебя это успокоило?

– Более чем, – я поднялась на ноги. Пора бы уже проснуться. – Спасибо за беседу.

– Не благодари, меня для того и создали, чтобы направлять заблудшие души, – зевнула она.

Уже у самых дверей я обернулась.

– Как тебя зовут? – спросила я.

Женщина изумлённо обернулась.

– До сих пор меня об этом не спрашивали. Более того, мне никто так и не удосужился дать имя.

– Возьми любое из моего сознания, – я пожала плечом.

– Мне не положено иметь имя, – улыбнулась она. – Я мираж, наваждение. Эдакий Вергилий в потёмках твоего собственного сознания. Как только ты дашь мне имя, я исчезну отсюда и материализуюсь где-то во плоти. Такова природа наваждений. Мы остаёмся ими, пока у нас нет имён.

Я вновь пожала плечами, мол, дело хозяйское, и вышла за дверь.

Проснулась я посреди ночи. В больничном крыле, где же ещё? Попыталась вздохнуть, но каждая клеточка тела отозвалась тупой болью. Меня словно до краёв наполнили свинцом, даже вздох был тяжким испытанием. Голова взорвалась от боли. Могла бы говорить – вопила бы. Но вместо крика из груди вырывается лишь хриплое шипение. Перед глазами плыли цветные круги.

Минуты через три всё кончилось так же внезапно, как началось. Я неуверенно подняла руку, осмотрела её. В темноте ничего не видно. Осторожно приподнимаюсь на локте, осматриваюсь. Соседняя кровать занята. Кто это? Спускаю ноги с койки, опираясь на тумбочку, неуверенно поднимаю задницу. Понадобилось секунд десять, чтобы нижние конечности ощутили способность самостоятельного передвижения. Чуть пошатываясь, подхожу к соседней кровати. На ней дрыхнет Лафнегл. Крепко его приложило тогда, видимо.

– Эй, Эд, – я протянула руку и потрясла его за плечо. – Лафнегл, просыпайся!

Парень не реагировал. В какой-то момент я испугалась, что он мёртв. Пощупала пульс. Слабый, но есть.

– Эд, – снова позвала я, чувствуя поднимающиеся волнение и лёгкую панику. – Эй, козлобаран! Просыпайся давай!

Послышались шаги. Я спешно юркнула на свою кровать, натянув одеяло по самый лоб.

– Состояние не улучшается, Альбус. Думаю, даже ваш неожиданный визит посреди ночи не может исправить положения! – ворчала мадам Помфри.

– О, как знать, как знать… – загадочно протянул директор. – Например, мисс Блэк, как я вижу, вполне пришла в себя и просто спит. А мистер Лафнегл…

– Чудо, что он дышит, – вздохнула медсестра. – Понятия не имею, что это за колдовство, но мне хотя бы удалось стабилизировать его состояние. Можно сказать, мальчик в коме.

Меня словно молнией ударило. Проклятье… Это всё моя вина! Это из-за меня! Я закусила подушку, пытаясь сдержать всхлип.

====== Часть 56. (Guilty) ======

Как только директор и медсестра удалились, я подскочила к кровати Эда. В коме… надо же… Но он же жив! Это хорошо! Да ведь? Да, конечно… только он теперь овощ!

– Лафнегл, – ни на что не надеясь позвала я. – Эй. Ты слышишь меня?

Как будто он мне ответит…

Вздохнув, я присела на его кровать. В темноте он казался призрачно-бледным, даже каким-то… беззащитным? Да, мне, вечной «девушке-в-беде», хрупкой особе аристократического воспитания этот высокий крепкий загонщик кажется беззащитным.

– Ты извини меня, Эд, – тихонько сказала я. Пусть он меня не слышит, так даже проще. – Из-за меня всё эта свистопляска. Ты, конечно, тоже хорош. Я говорила тебе, дуралей, чтобы ты оставался с Мародёрами. Но я тебя понимаю. Ты просто не мог бы оставить меня одну в лесу среди врагов, да? Хотя спросил бы меня о том кто-нибудь пару лет назад, я рассмеялась бы этому человеку в лицо. Мы же так упоительно ненавидели друг друга… Знаешь, может лучше бы так и оставалось? Ты не подверг бы себя такой опасности, если бы по-прежнему меня презирал.

Я нашарила его руку. Холодная. Попыталась согреть, но собственные пальцы были предательски холодны.

– Знаешь, – продолжала я, не выпуская его ладони. – На самом деле, ты самый неоднозначный человек, которого я когда-либо встречала, Эд. Неоднозначнее моей кузины, ей-богу! Вот ты воодушевляешь команду, оставшуюся без лучшего охотника, а через мгновение ты отпускаешь грубые реплики в мой адрес. Ты являешься лучшим загонщиком Хогвартса, после Сириуса, конечно, но при этом ты способен запустить мне в голову бладжер или сбить с метлы Хейзел. Вот ты говоришь, что с обрезанными волосами я выгляжу неплохо, а через несколько месяцев мы дерёмся до крови на кулаках. С Сириусом отношения и то стабильнее, понимаешь?

Наши пальцы оставались холодными. Я осторожно укутала его руки одеялом.

– Мне даже трудно тебя теперь ненавидеть, – признаюсь я. – Даже презирать тяжело. Я испытываю к тебе жутко противоречивые чувства: порой хочу звездануть тебе по голове так, чтоб искры из глаз сыпались, а чаще… Чаще я замечаю, что ты не такой уж плохой парень.

Где-то вдали хлопнула дверь. Я настороженно замолчала, прислушиваясь. Никого. Наверное, Пивз. Я задумчиво покрутила в руках кулон, который по-прежнему висел на моей шее.

– Ты не представляешь, Эд, как сильно я влипла, – говорю я, глядя в пространство. – Из-за этой побрякушки я могу погибнуть, сойти с ума или поубивать своих друзей. А главное, я же даже не просила об этом. Нерушимый контракт заключился сам собой, без моего ведома. Прекрасная перспектива, да? Ещё и помереть по-человечески не получится, я же отправлюсь в каку-то загадочную «пустоту». Утешает тот шанс на миллион, но, знаешь ли, немного. Хотя после того, как я поставила ментальный блок и оградила большую часть сил этого талисмана от себя, теперь можно смело опасаться, скажем, шальной зелёной вспышки. Конечно, если от этого будет зависеть чья-то жизнь, я рискну и сделаю всё невозможное, чтобы спасти вас, но… Выживу ли я? Мне страшно, постоянно страшно, я не хочу это скрывать. Я бы хотела, чтобы эту дрянь мне никогда не присылали.

Я умолкла. Слова кончились. Само собой, Эд мне не отвечал. Зато ответил кто-то другой.

– Это, конечно, замечательная история, мисс Блэк. Однако не могли бы вы объяснить, почему вы не обратились ко мне за помощью.

Я вскинула голову и чуть не свалилась с кровати. В дверях вновь стоял профессор Дамблдор в мантии поверх белой ночнушки и в спальном колпаке со звёздами.

– Эм… я… просто… – замялась я. Ну, и как объяснять? – А разве это что-то изменило бы?

– Я мог бы попытаться вам помочь, мисс Блэк.

– Мне не нужна помощь, – ощетинилась я. – Хотите помочь – спасайте Эда! Я-то выкручусь!

Директор как-то странно на меня посмотрел, мне даже стало не по себе. Как будто я была очень странным грибом, и он оценивал, можно ли меня съесть или лучше пройти мимо.

– Разумные волшебные вещи порой могут быть крайне опасны, – вкрадчиво произнёс он, продолжая сверлить меня взглядом.

– Я знаю, профессор. Но уже немного поздно. Контракт уже заключён, я могу черпать силу, при желании, дистанционно, мне не поможешь.

«К тому же, в случае чего у меня уже есть консультант»

– В таком случае, – помолчав, наконец, выдал Дамблдор, – вы всегда знаете, что я окажу вам любую посильную помощь.

– Спасибо, профессор, но… – Я посмотрела на Эда. – Сейчас ему помощь нужнее. Вы можете сказать, он проснётся?

– Я уже сталкивался с такой магией. Не лично, только наблюдал со стороны. – Дамблдор подошёл к кровати Эда. – Сейчас всё зависит исключительно от него самого и его воли к жизни. Если он захочет, он сможет очнуться.

– Это как «если захочет»? А может не захотеть?

– Он балансирует на грани жизни и смерти, мисс Блэк. Мы можем сделать так, чтобы его организм ни в чём не нуждался, но проснуться или нет – решать исключительно ему.

– Мы можем ему как-то помочь? Я понимаю, всё зависит от него, но…

– Мы можем поддерживать его волю к жизни. Он должен знать, что ему есть ради чего просыпаться. Нужно говорить с ним. Напомнить, что у него есть сестра, друзья, любимая девушка.

«Да уж, Бетти его тут же поднимет, конечно»

– И, пока мадам Помфри держит вас здесь, я возлагаю львиную долю этих обязанностей на вас, мисс Блэк. Семья и друзья это, конечно, хорошо, но им нужно учиться. А вот вы, раз уж проводите здесь время, должны ухаживать за мистером Лафнеглом. Говорить с ним. Читать.

– Поверьте, профессор, я – не тот человек, который тут нужен. Если он только не видит смыслом жизни со мной ругаться. Вы же наверняка знаете, какие у нас напряжённые отношения.

– Знаю. Но ещё я знаю, что он сломя голову помчался спасать вас в лес. Это о многом говорит. А, если вас это не убеждает, можете расценивать это как наказание.

– Наказание? – изумилась я. – Но за что?!

– Ученикам строго настрого запрещено посещать Запретный лес, – лукаво блеснул очками Дамблдор. – К тому же, вы были непосредственным участником магической схватки, что тоже запрещено на территории школы. Более того, один из тех, с кем вы столь доблестно сражались, – иностранец, так что имеет место международный конфликт. Даже если он Пожиратель смерти. Вам мало? Я могу ещё придумать, мне не трудно.

– Не стоит, я поняла, профессор, – потупилась я. – Хорошо, я прослежу за Эдом.

– Вот и славно, – заявил директор и, напевая бессмысленную песенку, удалился.

Следующее утро началось отнюдь не с кофе. На меня снова тяжестью обрушилась давешняя адская боль, которая знакома мне по минувшей ночи. Я опасалась, как бы мою голову не пришлось отскребать от стен Больничного крыла, но мадам Помфри подоспела вовремя с лекарством. Когда я спросила её, от чего такие муки, она лишь руками развела. Гениально. Но, к её чести, могу сказать, что лекарство помогало.

Собственно, из-за этой самой утренней боли она и не хотела меня отпускать. Заявила ещё, что приступ может повториться в любой момент. Зашибись.

Я как раз приводила себя в порядок, когда нагрянули посетители. В первую очередь, разъярённым ураганом в Больничное крыло влетела Лина. Тут же я схватила от неё несколько смачных тумаков за то, что я бестолковая, ненормальная, недальновидная и вообще я могла нас всех убить.

– И это вместо благодарности! – выла я, прячась под подушкой. – Я же тебя спасать пошла, глупая!

– Организовала бы спасательный отряд! – Подруга сердито сдула чёлку с щеки. – Но не одна же! На десятерых!

– Эй, мы же все живы в итоге.

Лина была всё ещё бледна после того, что случилось. Но, в отличие от нас, она легко отделалась – её просто оглушили. Сейчас она мрачно бросила взгляд на спящего брата.

– Знаешь ли, не все и не до конца.

Я отвела взгляд. Да-да, я помню, это моя вина, не стоит мне лишний раз напоминать.

– Пожирателей поймали? – мрачно буркнула я.

– Только тех, кого вы уложили. Тоневен сбежал, ещё несколько удрали прямо перед приездом авроров. Знаю ещё, что как-то удалось сбежать ослепшему Макнейру. Марс, ты мне ничего не хочешь рассказать?

– О чём ты?

– Что нужно было Йоре от тебя?

– Давай потом. И не здесь, – пробормотала я, косясь на мадам Помфри.

– Эд! О боги мои, боги! Эд, миленький! Что эта грымза с тобой сделала?!

В больничное крыло влетела Бетти Дарлинг. Она тут же припала к кровати больного, проносясь мимо меня и едва не свернув мою кровать.

– Это я-то грымза? Ах ты пустоголовая кукла, да я тебя… – зашипела я, медленно поднимаясь с кровати. На плечо мне легла рука, настойчиво усаживающая меня на место.

– Оставь её, Марс, она просто переживает, – усмехнулся возникший из ниоткуда Ремус. Ну, как из ниоткуда? Просто за визжащей белобрысой Бетти я его не заметила. – На эмоциях и не такое скажешь.

– Ой, не занудствуй, а обними меня, мне очень-очень тяжко, – вздохнула я.

Позднее я рассказала друзьям, которые приходили один за другим весь обеденный перерыв, о том, что произошло в лесу и о «наказании» директора. Те лишь понимающе кивали, но задавали один единственный вопрос: «Что нужно было Тоневену». Почти всем я отвечала: «Я сама толком не поняла».

В течение трёх дней я старательно выполняла поручение Дамблдора. Я разговаривала с Эдом. Порой мне помогали Арти и Лина, несколько раз приходил Вуд. Узнав, что Эд всё прекрасно слышит, Коннор решил проводить ему «пассивные лекции о тактике и стратегии». Вот уж кто ярый зануда, так это он… Каждый раз, когда он приходил, я старалась забиться куда-нибудь в угол, в кресло и читать что-нибудь вслух.

Однако хуже, чем Вуд могла быть только Бетти Дарлинг. Каждую свободную минуту времени она проводила с Эдом. Лина была от этого, мягко говоря, не во восторге. Эта щебечущая кукла умудрялась вставлять реплику в каждую фразу Лины, да ещё и настолько не в тему, что мне хотелось кинуть в неё чем-то из своего спасительного угла. К слову, даже чтение вслух не спасало – Бетти говорила громко и постоянно. На месте Эда я очнулась бы только ради того, чтобы заткнуть её.

Однако звенит звонок, ребята уходят, утаскивают Бетти, мы с Эдом остаёмся одни. Тогда я снова подхожу к нему, сажусь на его кровать, беру за руку и молчу. Просто потому что с ним и без меня постоянно трендят. Порой я говорю какую-нибудь ничего не значащую фразу, жалуюсь на Бетти, но в основном я молчу.

И каждую минуту каждого чёртова дня, что я здесь провела, меня не отпускало чувство вины. Я продолжала винить себя в том, что Эд сейчас в таком состоянии. В глубине души я осознавала, что моя вина здесь столь мала, что не стоит угрызений, но я переживала. Переживала каждую минуту. Каждого проклятого дня.

Порой меня скручивала сильная боль, тогда я вставала, пересиливая себя, и брела к своей койке, чтобы переждать наплыв минутной муки и выпить лекарство, оставленное Помфри. Забегая вперёд, скажу только, что в дальнейшем мне эта боль сильно аукнулась – в минуты переживаний у меня до сих пор сводит судорогой пальцы.

В один из дней, проснувшись среди ночи, я услышала обеспокоенный голос медсестры:

– Я переживаю, Альбус. Пять дней без изменений. Всё ли правильно мы делаем? Возможно, разумнее отправить мальчика в больницу Святого Мунго?

– Боюсь, мадам Помфри, вы правы. Если завтра ничего не изменится, придётся связаться с Мириам Страут. Печально, Поппи, очень печально. Я надеялся… А впрочем, не важно.

– А мисс Блэк? Боли почти прекратились, она способна обходиться без обезболивающего и…

– Да-да, утром её выписывайте, – расеяннно пробормотал Дамблдор.

Они ушли, хлопнула дверь. Как и три ночи назад я подскочила на кровати и бросилась к Эду.

– Ну уж нет, дружок, они так просто тебя не увезут! – закатывая рукава и распахивая ворот ночнухи, заявила я. Я вынашивала этот план с первой ночи, я надеялась, что не придётся к нему прибегать, но, видимо, придётся.

Левую руку я осторожно приложила к его груди, правую – ко лбу. Закрыла глаза, сосредоточилась. Говоришь, пиромания мой предел? Вот и посмотрим! Мысленно я потянулась к медальону, пытаясь выудить те крохи энергии, что остались после пожара.

Нет, не получается, ничего не выходит… В груди начало колыхаться отчаяние. О, ну давай же, давай! Не для себя же прошу!

Я отняла руки, потёрла ладони, схватилась за кулон. Ну же, ну же!

«Я хочу ему помочь! Я должна ему помочь! Я заварила – мне разгребать! Ну!»

Внезапно меня словно обдало горячим ветром. Я почувствовала, как вокруг всколыхнулся воздух, увидела прозрачные завитки энергии. Кулон обжёг пальцы. Не теряя ни мгновения, я «зачерпнула» этой энергии. Ладони опалило нестерпимым жаром, словно я сунула их в пылающий камин. Сдержав рвущийся из груди крик, я направила поток энергии на Эда.

Тут же всё прекратилось. Ладони больше не горели, воздух неподвижно застыл вечерней прохладой. У меня подогнулись колени, я, схватившись за тумбочку, пыталась удержать равновесие, но осела на пол, словно ноги превратились в кисель. Перед глазами плыли круги, голову словно поместили в ведро со льдом. Даже после разгрома озера я не чувствовала такую слабость. Тишину нарушало лишь моё хриплое дыхание.

Превозмогая слабость, я приподнялась и посмотрела на Эда. К вящему ужасу его глаза до сих пор были закрыты.

На глаза навернулись слёзы. У меня ничего не вышло. Я не смогла удержать поток. За пару мгновений я могла передать Эду чуть энергии, но этого не достаточно. Я не смогла ему помочь. Я злилась на себя за слабость, на неловкость, за то, что больше я не смогу повторить это, не смогу его спасти.

– Прости, Эд, – прошептала я. – Я не справилась, прости меня.

Несколько ужасных секунд я сидела на ледяном полу, глотая слёзы и кусая губы. Пока откуда-то сверху не раздался тихий-тихий слабый голос:

– Эй… Ты не могла бы дать мне водички? В горле жжёт, а рука у меня как-то онемела… Марс? Ты чего ревёшь? Ох! Эй, что с тобой? Перестань меня обнимать, я хочу пить!

– Заткнись, голова садовая, – сквозь слёзы рассмеялась я, прижимаясь к нему. – Просто заткнись!

Комментарий к Часть 56. (Guilty) Не обессудьте, глава упорота в край, бредова от и до и вообще ужас ужас :(

В названии – песня группы The Rasmus – Guilty

====== Часть 57. (Тревога) ======

– А как это было? – спросила я, усаживаясь на его кровати. Эд, сидя по-турецки напротив меня, разворачивал плитку шоколада, которую я ему любезно отдала из собственных запасов. Услышав мой вопрос, он прервал поглотившее его высокоинтеллектуальное занятие и уставился на меня, подняв брови. – Ну, когда ты был в отключке. Дамблдор сказал, что ты там за жизнь боролся или что-то вроде… так как оно?

– А, ты об этом? – Лафнегл задумчиво пожевал шоколад. Я терпеливо ждала, пока он сформулирует. – На самом деле, я не помню толком ничего. Помню, что всю дорогу было страшно. Ещё помню, как вы со мной говорили. И помню постоянный щебет Бетти. Уж не знаю, что было хуже, честно говоря.

Я рассмеялась. Да уж, это даже наяву было ужасно.

– Сам виноват, – сказала я. – Как будто не знал, с кем связываешься!

– Ну… Бетти милая. Да, чуть глуповата, но она искренняя, добрая, – промямлил Эд, отводя глаза. – И, пожалуй, она немного простовата, но это даже плюс. Не надо часами сидеть и думать, что неё в голове творится.

– Дело вкуса, – я пожала плечами.

Мы помолчали. Эд ел, я смотрела в окно, размышляя о чём-то неопределённом.

– А если его уничтожить? – Снова заговорил Эд. Я непонимающе посмотрела на него. – Твой кулон. Я же помню, что ты говорила.

– Помнишь? Ах да, моя исповедь была до того, как Дамблдор сказал, что ты всё слышишь. Только не рассказывай никому, хорошо?

– Знаешь, я знаю о тебе слишком много того, что не должны знать другие. Ты второй или третий раз так просишь, – усмехнулся парень. – Ты должна меня убить, пока меня не похитили и не начали выведывать секретную информацию!

– Будешь говорить глупости – я отниму шоколад! – Махнула я рукой.

– Так как, что думаешь? Можно его уничтожить? Я просто помню, как Люпин год назад сжёг кольцо, которое тобой манипулировало. Ну, я подумал: если контракт нельзя расторгнуть, значит надо устранить одну из сторон. Тебе помирать не шибко хочется, но если, к примеру, сжечь эту цацку, то…

– Понимаешь ли, в чём дело, – подбирая слова, прервала его я. – В кольце, которое мной управляло, были сравнительно слабые чары. И… тот раз кончился для меня не совсем благоприятно.

– Ну, я помню, что ты хлопнулась в обморок… и… кричала ещё. Но мы отправим тебя в больницу Святого Мунго, там колдуны тебя вытащат, уверен. Ты же в отключке провела меньше часа! Ну, поваляешься дня три без сознания, тебе ли привыкать?

– Эд. В тот раз я пережила клиническую смерть. Несколько минут я была мертва, – мрачно сказала я. – Выбралась с того света чудом, собственно, с помощью этого самого кулона. Думаю, в Мунго не успеют шевельнуть и пальцем, как я откину копыта насовсем, если мы уничтожим эту вещь.

Лафнегл рот раскрыл от удивления. Пару секунд он изумлённо изучал меня, как будто ожидал, что глаз у меня выскочит или челюсть отвалится.

– Да нет, бред какой-то, – наконец, выдал он. – Может, это была разновидность летаргии? А Помфри просто перепутала и…

– А какая разница? – Я развела руками. – Даже если летаргия, это не значит, что я не помру вместе с этим кулоном. А мне пока что жизнь нравится, как ни странно.