Текст книги "Never Back Down (СИ)"

Автор книги: Menestrelia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Мы бродили по старому парку, по застывшей мостовой, по набережной недавно вырытого канала и вдоль ярко мерцающих витрин магазинов, у которых я восхищённо замирала и задавала Джастину вопросы о той или иной вещи.

В конце концов, Джастин привёл меня в вечернее кафе. Время было не такое уж позднее, всего-то девятый час. А на улице уже давно стемнело.

Друг усадил меня за столик, заказал две чашки капучино и печенье. Я с наслаждением пила кофе, грызла крохотные крекеры и слушала Джастина. Тот рассказывал о доме, о планах на Рождество, о своей семье, братишке-магле. Рассказал о школе, в которую он ходил до Хогвартса. Я с немалым изумлением узнала, что раньше Джастин жил на площади Гриммо около моего дома, а теперь жил всего в паре кварталов. Потом я стрясла с него обещание видеться летом чуть ли не каждый день. Мальчик не возражал и даже сам был рад дать мне такое обещание.

После мы какое-то время молчали. Джастин заказал чаю и печенье, а я смотрела в окно весьма рассеянно. В домах зажигался свет, прохожие спешили поскорее прошмыгнуть к своим квартирам, снег идти перестал, рассеялись тучи, расправил тёмные крылья небосвод. Я не любила небо в городе. В Хогвартсе, за городом ночь озаряется миллиардами сияющих звёзд и одной холодной бледноликой луной. В городе же звёзд почти нет, их не видно за высокими домами, за светом фонарей. Город не лишён ночного очарования, нет. Но именно за городской чертой раскрываются тихие звуки, романтика тьмы, даже тонкий аромат, что приносит ветер. Люди не умеют ценить ночь, не умеют её чувствовать. Для них это всего лишь время суток, когда солнце уходит за горизонт, когда становится темно и нужно ложиться спать. И когда только начинается жизнь. Но люди дневные существа в большинстве своём, они и сами не знают, чего лишаются. Но это их беды. Задумавшись, я не услышала того, что говорил Джастин, пришлось переспрашивать.  – Я сказал, что ты великолепно сегодня выглядишь, – смущённо повторил он. – У вас праздник?  – Ну… я бы не сказала, – мрачно ответила я. – Скорее званый вечер.  – Вы с Сириусом их явно не любите, – заметил собеседник.  – Они нам как кость в горле. – Немного подумав, я решила предупредить его. – Джастин, выслушай меня очень-очень внимательно. В мире магов сейчас неспокойно, мы стоим на пороге магической войны, и инициатор этой войны сейчас в нашей гостиной вербует сторонников. Они хотят истребить маглорождённых и подчинить себе маглов и вообще весь мир в целом. Очень прошу тебя, будь осторожен и береги свою семью.  – Но… ведь в Хогвартсе мы в безопасности, – неуверенно протянул он. Мне пришлось рассказать ему о нападениях, о разговоре, подслушанном в Хогсмиде. Джастин слушал молча. Под конец моего монолога он кивнул и пообещал беречь себя и близких. Мы снова примолкли. Я посмотрела на часы. Двенадцать. Пора бы и домой возвращаться. Молча посмотрела на Джастина, тот кивнул, расплатился, и мы ушли. Джастин проводил меня до калитки. Прощаться не хотелось, но он итак задержался на улице допоздна, что противоречило данному мне обещанию. Я запретила ему подходить к калитке, когда меня нет рядом, упомянув мать, которая и прибить может. Он кивнул, мы попрощались и разошлись. Гости уже ушли, только на кухне сидел дядя Альфард, потягивая чай. Рядом сидел ёрзающий на стуле и донельзя весёлый Сириус.  – Представляешь, нас дядя может забрать на все каникулы к себе домой! Здорово, правда? – вскричал он, едва за мной закрылась дверь.  – Потрясающе! – искренне воскликнула я. – А мать не против?  – Да после сегодняшней выходки она будет только рада, если мы сгинем с глаз её долой.  – Да и если я сгину за компанию, – подал голос дядя, вытирая седые усы салфеткой.  – А Регулус?  – Он останется, сам отказался ехать, ну, а я не стал настаивать.  – Ну и фиг с ним! – весело крикнул Сириус.  – Сириус! Он твой брат! Нельзя же так! – с укором заговорили мы с дядей.  – Я буду рада провести с тобой каникулы, – улыбнулась я Альфарду.  – Ну, на Рождество у меня немного другие планы, но расскажу дома. У этих стен много ушей, – он махнул тростью в сторону голов домовых эльфов, красовавшихся на лестнице. – А пока бегите собирать вещи, прощайтесь и выходите. Я жду на заднем дворе, мы аппарируем. Я побежала наверх. Упаковать вещи на десять с лишним дней за полчаса… Для этого нужно постараться. А ведь нет! Придётся сразу брать с собой барахло в Хогвартс. Короче, я просто бегала по комнате и кидала в чемодан всё, что под руку подворачивалось и было мне мало-мальски нужно. В итоге собралась за сорок пять минут. К слову, Сириус собирался дольше! Пришлось ещё задержаться, написать Джастину. Мы с ним панировали погулять в сочельник. Однако в итоге я обнялась с Регулусом, махнула рукой Кричеру и была такова.

– Итак, дорогие племянники, – торжественно произнёс дядя Альфард, когда мы оказались на кухне его особняка. – Естественно, эвакуировать вас из родных пенат была не моя идея, но мне она чрезвычайно симпатична. Дело в том, что мне написала одна моя дальняя родственница, дочь тётушки Дореи, и попросила посодействовать. Сказала, что Сириус и её сын очень и очень дружны. – Дядя подмигнул племяннику.

 – Вау! Джим?! Неужели? Да ладно?! – Сириус запрыгал по кухне на одной ножке, восторженно хлопая в ладоши. – Блин! Это же просто восхитительно! Спасибо, дядя!  – Поздравляю, – улыбнулась я ему. – Значит, мы, дядя, отправим Сириуса и отметим Рождество вдвоём.  – Как? – нахмурился Альфард. – Ты разве не поедешь к Поттерам?  – Просто мы с Джеймсом не то чтобы очень дружны, – я пожала плечами.  – Ну, у тебя наверняка есть друзья, к которым ты могла бы съездить?  – Конечно, напиши Лине! – поддержал дядю Сириус.  – Мерлин! Сириус, ты же понимаешь, что там Эд и…  – И что? Я каждый год приезжаю домой на два месяца, хотя там мать с отцом. Так что тебе пару недель переждать это раз плюнуть.  – И то верно, – кивнула я и пошла за письменными принадлежностями. Когда дядина сова скрылась вдали, Альфард заявил, чтобы мы переночевали у него. «Пока ждёте ответа, выспитесь, да и старику будет приятно провести ночь и утро в компании с племянниками». В дядином доме было уютно и прохладно. Нет, отопительные системы там были. Просто в поместье преимущественно были большие окна, нежели стены. Поэтому по дому свободно гулял сквозняк, завывая в щелях и хлопая дверьми. В отличие от матери, дядя не любил нагромождения антикварно-династической мебели. Поэтому здесь царил лёгкий и светлый минимализм. Но, как ни парадоксально, поместье было очень уютным и комфортным.

Единственное, что выделялось в устройстве дома – кабинет нашего дедушки. Он любил помпезность и антиквариат. А ещё своих двух сыновей (Альфарда и Сигнуса III) и почему-то недолюбливал дочь (нашу мать). Наша бабушка умерла, когда Вальбурга была маленькой. Поэтому девочка росла в атмосфере неприязни и отчуждённости. Друзей не было, общалась только с кузенами и Сигнусом, отца ненавидела, Альфарда тихо недолюбливала. Думаю, в нашей семье так же, только мать любит одного сына, а отцу на всё как-то наплевать.

В дядином поместье мы бывали редко, зато каждый раз, словно впервые.  – Эй, глянь! Она всё ещё висит! – крикнул Сириус из просторной гостиной. Я прошла к гостиной, где брат стоял перед большой картиной. В антураж она не вписывалась абсолютно: позолоченная рама толщиной с две мои ладони, мрачные тона и высота как две меня! Брр! На картине был изображён весьма пожилой мужчина, обнимавший за плечи двух юношей, почти пересёкших рубеж совершеннолетия. Рядом с ними стояла молодая девушка с очень красивыми чертами лица, аккуратным носом, бледной кожей и длинными чёрными волосами. Дяди и дед, которого мы только на картине и видели, дружелюбно помахали нам руками, мать кривила губы, как обычно. Холодок пробежал по спине. Люди на этой картине были до ужаса похожи на нас: Сириуса, Регулуса и меня. Только повзрослевших.  – Никогда не любил эту картину, – сказал дядя, подходя к нам. – Но делать нечего, пришлось оставить её здесь по воле отца. Ну, еще из-заклятья вечного приклеивания.  – Конечно. Если бы я не упомянул это в завещании, ты картину бы выкинул. А так меня хотя бы внуки увидят, – заметил дед с полотна.  – Брось! Она мрачная и даже не вписывается в дизайн комнаты!  – Сам виноват, что затеял этот глупый ремонт!  – Я бы не затеял, если бы…  – Вот ты веришь, что эта миловидная девушка – наша мать? Я нет, – шепнул мне Сириус, пока дядя спорил с картиной.  – Нет. – Я передёрнула плечами.  – Она на тебя чертовски похожа. Просто один в один!  – Надеюсь, только внешне. – Ответила я, отходя к окну. Появилась домовая эльфиха, сумев пресечь дядины препирательства и напугать меня одновременно. Она показала нам с братом наши комнаты и спешно удалилась. Комната была скромнее, чем на Гриммо, но намного уютнее. Я быстро переоделась в пижаму, нырнула под одеяло на узкую, но чертовски удобную кровать и погасила свет. Однако, несмотря на насыщенный день, заснуть я не могла. В голове с громким стуком перекатывались тяжкие мысли. Больше всего мне хотелось выкинуть из головы весь этот хлам, но это не так-то просто. Меня снова мучили мысли о нашем с матерьюве. О том, что, как ни крути, но я Блэк, а значит и человек с конкретным сдвигом по фазе. Я боялась, что та, кем я являюсь сейчас, это всего лишь образ. Маска, если угодно. А вдруг через несколько лет я стану такой же, как Вальбурга? Я могу отгородиться от кого угодно, могу спрятаться от чего, но только не от себя. Что если эта вся блэковская чернота и спесь выползут наружу? Что если мне чистота крови станет важнее, чем дружба? А ведь наверняка настанет такой момент, когда ради других мне придётся жертвовать собой. Не физически, хотя и такое возможно, а морально. Ведь самый опасный противник это ты сам: как бы хорошо себя ни знал, ты не сможешь совершить критический удар по характеру, потому что занятие самобичеванием – самое бесполезное, болезненное и неблагодарное занятие. И тогда идёшь на уступки своей тёмной натуре, скверному характеру, но, как бы ни старался держать себя в узде, ты не сможешь сдержать самого себя. И тогда можно лишиться всего. А самое страшное – потерять себя. Есть такие люди, которые могут с лёгкостью взять себя в руки, обуздать скверный характер и засунуть свой темперамент своей тёмной натуре в задницу, но таких мало. Да и счастливы ли они, если им пришлось полностью себя переменить? Вот с такими тяжёлыми и бредовыми, но страшными мыслями я и уснула. Во сне я бегала за Линой, Лили, Ремусом и Джастином, пытаясь убить их. Понятное дело, что проснулась я с воплями, вся в слезах и в холодном поту. Пока не услышали Сириус и дядя, я поспешила в ванную. Когда я оттуда вышла, в окошко спальни с тихим треньканьем когтями стучалась сова. Я открыла окно, отвязала письмо, позвала домовика, чтобы тот угостил чем-то сову и развернула листок бумаги. Лина писала, что будет только рада, если я приеду. Ну, а Эд нам не помеха. Счастливая я быстренько оделась и побежала вниз, где уже сидели обитатели дома.  – Поздравьте меня! Я буду мотать нервы и мозолить глаза Лафнеглу всё Рождество! – объявила я на пороге столовой.  – Поздравляю, – прочавкал брат, набив рот оладьями с джемом. Я брезгливо поморщилась и села около дяди.  – Только есть проблема. Лина пишет, что у них нет камина. Зато она дала мне свой адрес.  – Ну, это-то как раз не проблема! – отмахнулся Альфард, не отрываясь от «Ежедневного Пророка». – Сириуса отправим и вызовем тебе «Ночной Рыцарь». Ого! Это же моя мечта прокатиться на «Ночном Рыцаре»! Сириус завистливо вздохнул. Да, нам-то мать никогда не разрешит путешествовать ТАК. Не аристократично! Зато теперь мне предстояла поездка на этом автобусе!

====== Часть 21. (Каникулы) ======

В полдень Сириус исчез в камине, а мы с Альфардом стояли на обочине дороги с чемоданом в обнимку. Дядя махнул палочкой, через мгновение перед нами из ниоткуда возник громадный синий автобус. На ступеньке стоял пожилой джентльмен с билетной машинкой. Уж не знаю, почему в такое отнюдь не раннее время у него слипались глаза, но был он явно сонный

 – Приветствую вас в автобусе «Ночной рыцарь». Это транспорт для волшебников и ведьм, оказавшихся в беде. Увлекательнее портала, точнее камина, безопаснее аппарации. Моё имя Джефри, я ваш кондуктор на сегодняшний день, – пробубнил он на автомате.  – Эту юную леди нужно отправить в Оттери-Сент-Кэчпоул к дому номер 3 на Зелёной улице, – жизнерадостно сказал дядя, сверяясь с адресом, который дала Лина. Он протянул кондуктору несколько монет. Тот поморгал, взял монеты и изумлённо уставился на нас. Я улыбнулась ему. Кондуктор раскрыл глаза и начал беззвучно хлопать ртом, словно рыба, выброшенная на берег.  – Мисс Блэк? – Пролепетал он, мигом проснувшись. – Какая честь! Ей богу! Огромная честь! Эй, Эрл, представляешь, с нами едет Марисса Блэк! – крикнул он водителю. Молодой мужчина высунулся в окно, увидел меня, икнул и снова скрылся в кабине. Я фыркнула. Это уже становится традицией. Развели тут клоунаду, ёлки-палки!

 – Да мне же все сменщики будут поклоняться! Вот это удача! С ума сойти! А я ещё на третьи сутки заступать не хотел! Сама Блэк… – бормотал кондуктор, затаскивая мой багаж.

 – Удачно тебе отдохнуть, племянница, – дядя обнял меня.  – Тебе тоже, – махнула я ему рукой. – Спасибо за всё! Увидимся ещё! Автобус тронулся. Я, как заворожённая, смотрела в окно на пролетающие мимо леса, дома, города. Тряска была жуткой, но оно того стоило. Ко мне подскочил Джефри:  – Мисс Блэк, чего-нибудь хотите? Покушать? Попить? Шоколад, вода, чай, кофе, сок, сливочное пиво, (он понизил голос) огневиски?  – Вы с ума сошли?! Какое огневиски? Мне и тринадцати нет! – возмутилась я. Кондуктор побелел, как полотно, нижняя губа его задрожала. Да-а-а… Дурная слава о нашей семейке везде… Я протянула ему галлеон:  – Бутылку воды без газа, плитку шоколада и спокойствие в течение поездки. Ехать как обычно, со всеми остановками, я не тороплюсь.  – Ох, ну, кроме вас… ну как бы… – он с благоговением взял монету, заткнулся и тут же испарился. Я осмотрелась. Кроме меня было пять пассажиров. Ну и славно. Не прошло и секунды, как Джефри вернулся с бутылью воды, стаканом и кучей шоколада: белый, чёрный, молочный, пористый, с орехами и с изюмом.  – А долго ехать? – спросила я.  – Мерлин с вами! У нас ещё пять пассажиров, третья высадка в Уэльсе, пятая – в Суссексе, а Оттери-Сент-Кэчпоул вовсе в другом конце страны! Мы прибудем через…через…через… – кажется, он начал заикаться.  – Через сколько? Час? Два?  – Полчаса, – чуть не плача прошептал Джефри.  – Да бросьте. Это ли долго? – легкомысленно махнула я рукой. Джефри вздохнул с облегчениеми снова убежал к Эрлу. Я развернула шоколадку, с наслаждением откусила прямо от плитки и устроилась поудобнее. Однако Джефри мне не наврал. Ровно через тридцать минут я уже стояла по колено в сугробе на Зелёной улице Оттери-Сент-Кэчпоул и провожала взглядом исчезающий за поворотом синий автобус.

Не успела я подумать даже то, что бы мне подумать, когда на меня сзади прыгнуло что-то живое, тяжёлое и громко гикающее. Я грохнулась лицом в снег, а Лина взобралась мне на спину.

 – Добро пожаловать в мир маглов! – объявила подруга. – Как первые впечатления?  – Мир маглов жесток и тяжёл, – фыркнула я, отплёвывая снег. – Слезай, чудище, мне холодно и мокро.  – А ты ожидала другого? , – Лина сползла со спины. – Ну, готова к приключениям?  – Я знала, на что иду, – ответила я, поднимаясь на ноги и вытряхивая из-за шиворота снег. В стороне от нас стоял донельзя хмурый Эд. У меня прямо-таки руки зачесались дать ему в глаз. Но ответила я ему только гримасой.  – Ну, идём, – Лина потащила меня вверх по улице. – Эй, ты! Потащи-ка её вещи! – приказала она брату.  – Чёрта с два! – одновременно закричали мы. Я не доверю ему свои вещи ни при каких обстоятельствах! Сама же взяла чемодан и гордо прошествовала мимо недруга, не забыв нарочито задеть его плечом. Эд смерил меня презрительным взглядом и, резко развернувшись, прошёл в обратную от меня сторону к маленькой калике, у которой стояла Лина. Пришлось мне возвращаться. Ладно, один-ноль! Лина открыла калитку, пропуская меня в ухоженный заснеженный сад. Домик Лафнеглов был типичным для жителей провинциальных городов. Не скажу, что очень старый или большой, но дом был вполне уютный на вид. Два этажа, чердак, веранда, небольшие окошки, цветы на подоконниках, симпатичная синяя дверь с молоточком, припорошенная снегом клумба.

На пороге нас встречала симпатичная ещё вполне молодая женщина с русыми короткими волосами, серо-голубыми глазами и улыбчивым милым лицом, на котором уже залегли тонкие морщинки вокруг губ и глаз.

 – Добро пожаловать, дорогая, – она подошла к нам и обняла меня. Я от такого даже растерялась. Меня никогда ничьи мамы не обнимали, про свою я молчу вовсе. – Лина столько про тебя рассказывала! Как и Эд.  – Ой, не верьте ему, – я засмеялась.

Миссис Лафнегл провела нас в дом, сняла с меня дорожную мантию, посетовала на то, что я вся мокрая, показала гостиную, убежала на кухню и прибежала с чаем. И всё это чуть больше, чем за минуту!

Гостиная была просто очаровательной! Пухлые кресла, деревянные столики, ковры и коврики, цветы, салфеточки, нежные зелёные занавески, маленькие картины и фото в рамочках. Тут было так светло, тепло и уютно, что казалось, словно из зимы вошёл в весну. Но несмотря на это, я всё равно чувствовала себя чуть неловко. Хорошо хоть Эда нет. На мой вопрос, где он, Лина ответила, что брат сидит в комнате и дуется.

Мы с миссис Лафнегл чудесно провели дальнейший день. Звали её Лиди, работала она в ближайшем большом городе, названия которого я и не запомнила, учителем иностранной культуры в школе, в которую ходили её дети. На поступление детей в Хогвартс она отреагировала немного необычно: отправила детей, собрала вещи и отправилась в разъезды по миру, возвращаясь на каникулы.

На мой вопрос, откуда же столько денег, она лукаво улыбнулась и сказала, что её муж ушёл, не оставив их в нищете. Заодно он мастерски заколдовал дом, где тепло изменялось теперь по вкусу жильцов. Было очень здорово. А на вопросы соседей-маглов они отвечали, что деньги от министерства образования и фонда «Помощь молодым учителям», а про дом они и не спрашивали.

После чая Лина отвела меня в свою комнату. Когда мы проходили к комнате Лины на втором этаже, дверь распахнулась, оттуда вышел Эд рявкнул, чтобы мы не смели даже близко подходить к его комнате и снова скрылся. На это заявление мы дружно рассмеялись. Не стану рассказывать подробно, как я провела эти каникулы, но скажу, что они были восхитительны! Утро начиналось с того, что мы с Линой воевали с Эдом. Один раз нам удалось выкинуть его из окна. Правда, только с первого этажа и в сугроб, но хоть что-то! К счастью, миссис Лафнегл дома не было. Она вообще часто уезжала в школу, что бы сдать отчёты, возвращалась к вечеру. Днём мы с Линой готовили простые «блюда», катались на лыжах, коньках, санках. Ну… как сказать… точнее, Лина каталась, а я больше падала. Но под конец я всё-таки умудрилась научиться стоять более уверенно. В сочельник мы отправились вниз с горы, на которой находился Оттери-Сент-Кэчпоул, и наткнулись на странную постройку: словно бы к сарайчику пристроили второй этаж. Оказалось, что постройка являлась «Норой», в которой жила молодая чета Уизли. В снегу и сугробах мы ещё не заметили сарай, курятник, сад. Вернее, я не заметила. Как выяснилось, Уизли и Лафнеглы были очень дружны, к тому же были чистокровными волшебниками. В какой-то момент, сидя в гостиной милой и хозяйственной рыжеволосой полноватой Молли, я вспомнила наше семейное дерево Блэков, согласно которому моя дальняя родственница Цедрелла вышла замуж за Септимуса Уизли и были объявлена «предателем крови». Оказалось, что и с Молли и с её мужем Артуром мы были ну очень дальними, а всё-таки родственниками. Так же меня познакомили с годовалым сыном Биллом, не желавшим сидеть на месте ни минуты. И все трое были рыжими-рыжими, как парк осенью. Молли угостила нас рождественским печеньем, рассказала о том, что Артура взяли на работу в Министерство Магии на временную должность в отдел по незаконному применению изобретений маглов. Молли говорила, что это ненадолго, но Артур с таким восторгом в глазах описывал свою работу, что я поняла одну вещь: он обожает маглов и свою работу. Домой мы отправились под вечер. Миссис Лафнегл приготовила потрясающий рождественский ужин. Когда за столом разговор зашёл о Санте, я тактично умолчала, что… понятия не имею кто это такой! Я серьёзно! Нам и сказки-то рассказывали только Цисси с Медой, только когда оставались на ночь или дядя, когда мы приедем к нему. И то это были сказки про Зайчиху-Шутиху, Колдуна и Прыгливый Горшок, о Фонтане Феи Фортуны или о Живом Снеговике и другие сказки Барда Бидля. А вот о Санте, Святом Патрике, Пасхальном кролике и остальных магловских сказках нам с братьями не рассказывали. Только ночью, когда мы с Линой лежали в кроватях в её комнате, я поделилась с ней данным обстоятельством. Ржала она так, что стены тряслись.

Про следующий семестр заикаться не хочется. Интересного не было ничего. Пока не наступила пасха. Дело в том, что мой день рождения, который выпал на канун пасхи, мы начали с того, что провожали Ремуса на станцию Хогсмид, потому что его родители попросили приехать сына на каникулы на день раньше. Мы с Линой ушли с патформы чуть раньше, Сириус, Джеймс, Питер и Ремус ещё долго о чём-то болтали. Потом уже трое Мародёров присоединились к моему празднику на берегу озера, который Лина меня УБЕДИЛА посетить. И на следующий день я почувствовала себя немного дурно. Опять же, поддавшись на уговоры Лины, мы отправились в больничное крыло, памятуя, чем закончилось моё упрямство в прошлый раз. В чём суть… У самых дверей в больничное крыло мы услыхали знакомые голоса:  – Ну, как ты, Лунатик? Далее следовал тихий-тихий ответ, мы не разобрали ни слова. Переборов плохое самочувствие, я прильнула к двери. То же сделала Лина.  – Каждый раз задаюсь вопросом, как же всё происходит? – говорил Сириус. – В смысле, вот ты превратился, а дальше? Не сидишь же ты на кровати с книжецой в ожидании утра. Да и куда пропадает одежда?  – Я же вам рассказывал, – устало отвечал Ремус. Ремус?! Какого Мерлина?! Мы же проводили его на поезд! Он уехал, пропустил мой день рождения, ещё полдня перед этим ходил и извинялся! Но слух-то меня не обманывает. – Для начала, это происходит очень и очень болезненно. Описывать не стану, хватит с вас кошмаров. Потом приходит помутнение, но, судя по всему, из-за того, что я не могу выйти, я грызу и царапаю всё, что под лапу подвернётся, включая единственное живое существо в комнате. Поэтому я и сижу взаперти, я опасен, могу напасть на кого угодно. Так что плата за общую безопасность не слишком высока.  – О чём он говорит? – шёпотом спросила Лина. Я пожала плечами, обдумывая его слова. Его усталость, отсутствие каждый месяц… всё становится на свои места…  – А если мы сможем составить тебе компанию? – спросил Джеймс.  – Да, мы уже начали поиски! Полбиблиотеки обшарили, – подтвердил Сириус.  – Да уж, серьёзно. Но всё равно, я прошу вас, давайте остановитесь на исследованиях и довольно! Это невероятно опасно!  – Так! Блэк, Поттер, Петтигрю! Больному нужен покой. Вернётесь позже, если захотите!  – Идём. – Лина дёрнула меня за рукав.  – Нет уж. Если там Ремус, то мы должны разобраться со всем. Он наш друг. Дверь распахнулась, мы с Линой отпрянули от створок. Мародёры стояли на пороге больничного крыла, с ужасом глядя на нас. Джеймс очнулся первым:  – Много вы слышали?  – Достаточно, – сухо ответила я.  – А вы нам и не сказали? – хмуро поинтересовалась Лина.  – Это не наша тайна, – покачал головой мой брат.  – Но мы же друзья! – воскликнула я.

В душе разливалась обида. Я понимала, что это не касалось меня, что тайна слишком большая, но Рем… Рем же мой лучший друг! Нельзя так поступать с друзьями!

 – Марисса? Лина? – тихо спросил из-за спин товарищей гриффиндорец, привстав на кровати.  – Мальчики, девочки, прошу вас! Больному нужен отдых! – взмолилась мадам Помфри.  – Ребята! – окликнул их Ремус. – Расскажете им?  – Если захочешь, – ответил Сириус, прежде, чем мадам Помфри захлопнула дверь.  – Что вы знаете? – повернулись к нам мальчишки. Мы с Линой тихо посоветовались, анализируя ситуацию. Минут через пять мы уже знали, что им скажем.  – Исходя из вашего разговора… – начала я. —…И учитывая некоторые детали… – подхватила Лина.  – А именно: Ремус в кого-то превращается.  – Превращение болезненно для него… —… И опасно для окружающих.  – Поэтому он сидит взаперти… —… И может ранить себя… —… Потому и находится в больничном крыле… —… И пропадает куда-то на три дня.  – Поэтому высока вероятность…  – Что Ремус Люпин – оборотень, – закончили мы одновременно, понизив голос.  – Браво рейвенкловской дедукции, – проворчал Сириус. – Давно вы поняли?  – Только что.  – Вы сказали всё верно. А теперь послушайте нашу версию…

====== Часть 22. (История Волчонка) ======

Следующие несколько минут Ремус провёл, как на иголках. Хотелось закопаться, провалиться под землю. Всё… всё пропало! Они теперь знают. Надо же было так глупо попасться! А если девочки больше не захотят с ним общаться? А если расскажут кому-нибудь ещё? А если Дамблдор об этом узнает?! Его же могут и исключить… Чёрт возьми, ну почему, почему всё именно так сталось?

«Ладно, Рем. Могло быть гораздо, гораздо хуже!»

Он устало откинулся на подушки, мальчика била дрожь, он ещё не совсем окреп после превращения. Если бы не боль в теле, он бы давно сбежал или хотя бы попытался поговорить с ними. Но хуже было то, что он ничего не мог сделать, только надеяться на друзей, удачу и здравый смысл девочек.

В последний раз ему было так страшно на втором курсе, когда мальчишки узнали кто он. И сейчас, и тогда он боялся лишиться друзей, боялся, что Дамблдор отправит его домой, что школа узнает о том, что он оборотень… Но в прошлый раз буря миновала…

После того, как Ремуса в шесть лет укусил оборотень Фенрир Сивый, радостей в его жизни было немного. Родители – Хоуп и Лайелл Люпин любили сына безмерно, старались облегчить ему существование, покупали книги, игрушки, пытались познакомить с другими детьми.

Но мальчик не хотел ни с кем сближаться, оставался замкнутым, предпочитая книги друзьям. Волчья сущность означала, что об обучении в Хогварте и думать было нельзя. Кто возьмёт на обучение оборотня?

Но каково же было его удивление, когда в один прекрасный день из пылающего зелёным огнём камина в гостиную Люпинов шагнул профессор Дамблдор.

Директор школы долго разговаривал с отцом, матерью и, наконец, с самим Ремусом. Он спрашивал мальчика о его «проблеме», узнавал подробности его превращений. А потом он резко перешёл к теме книг, чтения и досуга. Альбус провёл у Люпинов весь день и весь вечер.

Под конец, уже стоя одной ногой в камине, он вручил Ремусу светло-бежевый конверт – приглашение в Хогвартс. Пресекая дальнейшие расспросы, он исчез, оставив оторопевших Люпинов.

Первым очнулся Ремус. Он прыгал, бегал по дому, радостно хохоча. Хоуп плакала от радости за сына, Лайелл сидел, обняв жену и наблюдая за ним. Это была первая минута за всю жизнь, когда Ремус испытал подлинное ликование. Но когда речь зашла о Косой Аллее и покупке учебников, радость чуть улетучилась – семья не была богатой, деньги хранились в отцовском сейфе, тогда как мать была маглорождённой и галеоны видела лишь раз или два. Подзатянув потуже пояса, Ремусу купили поддержанные учебники, старый котёл, немного потрёпанную, но ещё крепкую мантию, весы, которыми пользовались за жизнь раз или два, зато новенькую, идеальную волшебную палочку: кипарис, волос единорога, гибкая, 10¼ дюймов. Отец рассудил, что учебники меняются каждый год, мантия только на два, котёл и весы почти новые, прослужат долго, а палочка это на всю жизнь. Во «Флориш и Блоттс» Ремус оставил отца договариваться об учебниках, а сам решил углубиться в магазин, изучая старые фолианты, книги, свитки, брошюрки. Оказавшись в глуби магазина, он приметил мальчика, тихо сидевшего за полками, выглядывающего кого-то между книгами, словно бы прятался от кого-то. Ремус хотел спросить, что он тут делает, но вспомнил, что ему не стоит ни с кем общаться, иначе можно и друзей завести, а этого он не хотел, как ни прискорбно. Не потому что он был злым или нелюдимым, нет. Ремус Люпин таким не был никогда. Просто для него и для других дружба может быть опасной. Но неожиданно для него мальчик сам заговорил. Он спросил, что он здесь делает, как он забрался так далеко, а когда услышал ответ, тихонько, но дружелюбно рассмеялся. «Везёт тебе! – говорил он. – А я от своих прячусь. Вряд ли мамаша попрётся через эти книжные дебри». Ремус не мог поверить, что кто-то может так говорить про своих родителей, но этот мальчик говорил так просто и равнодушно, словно обсуждал погоду. А потом грянуло: «СИРИУС!». Не успел Ремус удивиться такому необычному имени, мальчишка со вздохом поднялся, бросил Ремусу: «Увидимся», и побрёл меж полок. А Ремус двинулся дальше. Выйдя из магазина, он на кого-то натолкнулся. Учебники и книги полетели на землю. Отчаянно покраснев, мальчик бросился собирать свои и чужие учебники. Напротив него опустилась очаровательная девочка с огненно-рыжими волосами. Она сама извинилась перед Ремусом раз десять, прежде чем учебники были собраны. Поговорить они не успели – девочку позвали родители. Уже на ходу она крикнула: «Я Лили. Рада была встретиться!» Непонятно почему, но Ремуса это коробило. Он хотел просто купить учебники, а тут уже двоим «приятно с ним познакомиться». Тогда как надо, чтобы от него держались подальше.

Ремус уже хотел уйти, но отец его решил отвести в магазин «Всё для Квиддича», так как был ярым фанатом ирландской команды «Зелёные Молнии». Там он встретил бывшего однокурсника и долго обсуждали новости квиддича, политики и вспоминали прошлое. А оставленный сын откопал где-то книгу «История квиддича» и уселся в сторонке, углубившись в чтиво.

И тут он услышал громкие восторженные голоса. Подняв голову, он встретился глазами с самым лохматым мальчишкой, которого когда-либо видел. Он что-то рассказывал окружившим его детям, активно жестикулируя, указывая на метлу в витрине, квадратные очки сползли на кончик носа. Тот непрестанно поправлял их и лохматил себе волосы. Хмыкнув, Ремус продолжил чтение.  – Привет! Меня зову Джеймс, а тебя? А ты маглорождённый или чистокровный? Или полукровка? Вот я чистокровный.Только что купил новые учебники. Первый курс! Ты ведь знаешь, что нельзя первокурсникам привозить мётлы? Это так нечестно! Чем мы хуже второкурсников? Ты чего молчишь? Книгу читаешь? А что за книга? А, я наизусть её помню! А знаешь…