Текст книги "Never Back Down (СИ)"

Автор книги: Menestrelia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Ремус, умоляю! Это просто эксперимент! Мне не менее противно, поверь! Это же ничего не значит, клянусь тебе. Я люблю тебя, ты знаешь это. Можешь потом мне нос сломать, если хочешь. Или не разговаривать со мной месяц. Или ещё как-то наказать. Обещаю, всё будет хорошо. Это просто маленькая игра. Как «Бутылочка».

Ремус угрюмо промолчал. Потом, подумав, протянул:

– Ладно. Сломанного носа твоего брата мне будет достаточно.

Следующим утром Джеймс выполнил свою часть договора. Весь завтрак я косилась на своё запястье, чувствуя, как магические щупальца обвивают его, с каждым мгновением сжимая их всё крепче, явственней.

Началось всё с того, что Джеймс, как и говорил Сириус, торжественно прошёл к нашему столу, сжимая в руках розу и две минуты толкал речь алеющей, аки маков цвет, Джине о его мнимых чувствах. На самом деле, он попросту цитировал прочитанные нами валентинки. А я чувствовала нарастающее волнение. Меня мутило, в глазах стояла какая-то голубая мгла…

Пока Джеймс косился на часы, отмеряя свои две минуты, я косилась на Ремуса. Тот сидел с совершенно непроницаемым лицом, в отличие от остальных, которые откровенно наслаждались действом.

Наконец, Поттер заткнулся. Он встал с колена, вручил Джине цветок, который теребил все две минуты, и многозначительно глянул на меня.

– Твоя очередь, Блэк, – громко заявил он.

Из упрямства я осталась сидеть. Мне было дурно. В голове шумело, пульсирующая голубая мгла застлала взор, грудь словно сдавило обручем. Магический браслет сжимался всё сильнее, до боли впиваясь в запястье.

«Есть только один способ это прекратить», – ясно билась в голове одна единственная мысль. Я поднялась на ватных ногах, чувствуя на себе взгляды всего Зала. Подошла к Лафнеглу.

– Эд. Встань, – отрывисто сказала я. Говорить что-то ещё было неимоверно трудно, я ничего не соображала.

– В смысле? – Не понял тот.

– На коромысле. Встань.

Парень неуверенно поднялся, встал напротив меня.

– Блэк, что ты…

– Заткнись. Это ничего не значит.

Я неловко ткнулась своими губами в его. Эд так опешил, что не догадался отшатнуться. А я почувствовала, как мне полегчало. Запястье ничто не сжимало, синяя мгла исчезла с глаз.

– Доволен, Поттер? – нарочито громко крикнула я. – И в следующий раз…

Договорить я не успела. Окружающий мир завертелся, синий морок накрыл с головой, а потом наступила тьма…

====== Часть 38. (Синяя мгла) ======

Вокруг ничего не было, кроме синей-синей мглы. И меня не было. Не было тела, был только разум... Да и он был бесполезен в этой синей бесконечности. Я только чувствовала. Чувствовала возмущения, волны. Как будто я в океане. Как будто меня несёт течение. Куда? Вникуда. Вникогда. Там, где нет ничего. Даже этой синей мглы. А что там? Тьма? Смерть? Небытье? Всё равно... Только тут я понимаю, что до ужаса хочу закрыть глаза. Нельзя. Не знаю, почему, но нельзя. Я не уверена в собственном существовании, но знаю одно: если я закрою глаза, я умру.

Грудь пронзила боль. Как будто кусок угля на меня кинули. В синий морок ворвалась алая вспышка. И ещё одна. И ещё, и ещё... Пока пульсирующая алая пелена не застлала взор. Потом она расступилась, на алом появилась крохотная белая точка. Грудь горела огнём, чем сильнее жгло, тем шире становился кружок света. Я хотела закричать, но у меня же нет голоса, нет тела. Тогда почему так больно? Вернее, чему?

Хотелось вернуться в синий морок, где не было это жгучей боли, этого красного света, не было меня...

Свет заслонил собой всё пространство. Когда исчезли последние искры красного, исчезла и боль. Я могла закрыть глаза... Я могла не бояться за жизнь... Я...

«Я Марисса Блэк из древнего чистокровного магического рода. Я существую. Я жива. И жить буду, пока мальчику, отмеченному самой Смертью, не исполнится пять лет. И существовать я буду, пока...»

Я не успеваю дослушать. Я просыпаюсь.

Открываю глаза. Надо мной потолок Больничного крыла. Грудь жжёт. В остальном чувствую себя сносно. Только горелым пахнет... Повертела головой. На соседней койке сидит Сириус, держит холодный компресс на носу. Рядом – белая как смерть Лина.

– Эй, как дела? – жизнерадостно спрашиваю я. – Буду дико благодарна, если расскажете, что со мной было.

– Примерно то же самое мы хотели спросить у тебя. Это что такое сейчас было?! – взвилась подруга.

– А я откуда знаю? Расскажу, если скажете, что случилось. А ещё, что у тебя с лицом, бедолага?

– Пусть Лина расскажет, – отмахнулся он.

– В общем, когда ты... эм... выполнила договор, с тобой начала твориться какая-то адская ерунда. Ты застыла, взгляд остекленел, ты только молча смотрела на Джеймса и не двигалась. Даже не моргала. От твоих рук и ног к потолку протянулись синие лучики, как будто ниточки у марионеток. И такой же луч тянулся от потолка к кольцу Джеймса. Мы пытались тебя растормошить, но ты не реагировала. Когда я схватила тебя за руку... Ты была холодна, как труп. В какой-то момент мы испугались, что ты действительно умерла... Ремус отобрал кольцо, тогда ты шевельнулась – уставилась на него. Но так же безучастно.

Потом тебя начало трясти. На груди у тебя задымилась рубашка, ты даже как-то взвыла. Не по-человечески... Мы перепугались до смерти. Казалось, что ты пытаешься сопротивляться. Ну, или что-то подобное. По крайней мере, пару раз в глазах мелькало что-то осознанное. Точнее... У тебя в глазах стояла такая мука, что... – Лина смахнула слезу и продолжила. – Ремус бросил кольцо в очаг. Оно словно взорвалось. Лучи пропали, а ты так вопила... как будто это тебя кинули в огонь. Потом ты затихла, упала. Мы притащили тебя сюда. Не успели толком положить на кровать, как ты открываешь глаза и вопрошаешь, как ни в чём не бывало, что случилось.

Задымилась рубаха? Я посмотрела вниз. Сквозь аккуратную дыру был виден холодный как лёд кулон-ворон. А за ним...

– Ох тыж...

На груди под кулоном кожа алела и пузырилась. Ожог?

– М-да, круто. А что с Сириусом-то?

– Когда мы поволокли тебя к мадам Помфри, Ремус врезал твоему братцу.

– Я в жизни не видел его таким взбешённым, – прогундосил тот. – Думал, он не остановится на носе, а попросту убьёт меня. Но нет, обошлось.

– А где он, кстати?

– У Дамблдора. Вместе с Джеймсом. Директор популярно объясняет им, что это за заклинание, почему его нельзя использовать и почему эта книга останется лежать у него. Ах да, он ещё сказал, что при неумелом обращении с чарами, жертва может попросту умереть.

– А я не умерла. Забавно... – протянула я. – Хотя и знала, что во-о-от настолечко близка.

– Нет, Марс... ты умерла...

– ЧТО?!

– Когда мы тебя внесли, Помфри сказала, что нет ни дыхания, ни пульса. И тут же убежала к директору. А тут ты просыпаешься.

– Чушь! – заявила я, вскакивая на ноги. – Я жива и здорова, вот она я! Дышу, сердце бьётся, мозг работает, ожог болит! Могу ущипнуть, если не верите! Из мёртвых нельзя восстать, так не бывает!

Я начала испытывать злобу. На Джеймса и Сириуса за этот дурацкий эксперимент, на себя, за то, что согласилась, на глупое заклинание, на клушу Помфри, которая живого человека в мертвецы записала, да на саму судьбу, что подкинула мне такой финт!

Дверь распахнулась. В Больничное крыло вбежали донельзя испуганные Ремус, Джеймс и Джастин. Увидев меня, они втроём так и стали, как вкопанные, раскрыв рты и хлопая глазами.

– Сюрприз-с-с-с! – прошипела я, кипя от злости. – Мертвецы отменяются, ребятки!

– Марс... – Джастин и Ремус облегчённо выдохнули. Последний сделал шаг ко мне навстречу, явно намереваясь обнять. Я его отпихнула, шагнула к Джеймсу и со всего размаху впечатала ему кулаком в нос. Поттер взвыл, схватившись за пострадавшее лицо обеими ладонями.

– Если ещё раз втянете меня в свои поганые эксперименты, я закопаю вас под Гремучей Ивой! – рычала я.

Гнев прошёл, мне полегчало. Обессилев, я села на кровать. Все смотрели на меня испуганно. Ремус нерешительно топтался рядом. Я посмотрела на него, сердце сжалось от жалости. Ну а на него чего яриться? Он с самого начала был против. К тому же, он меня спас. Ещё и перепугался не меньше остальных... Я встала, обняла его. Тот сжал моё тщедушное тельце, уткнувшись в волосы носом.

– Я ж думал, что ты... – тихо пробормотал он. – Я бы просто не вынес.

– Всё хорошо, Рем. Ближайшие лет десять всё будет хорошо, я обещаю...

Через его плечо я посмотрела на Джастина. Тот стоял, прислонившись к дверному косяку, внимательно глядя на меня, явно ожидая, что я в любой момент могу хлопнуться в смертельной судороге. Я подмигнула ему, мол, всё в порядке.

– Дамблдор сказал, что ты вообще не должна была выжить... – сказал он. Ремус разжал объятия и обернулся. – Вернее, мне это сказали парни. Я за тебя очень испугался... Почему с тобой всё время происходит всякая нелепица?

– Возможная гибель – нелепица? Хорошо сказал, – расхохоталась я. – А все же, что вам сказал Дамблдор? Ну, что произошло с точки зрения сведущего человека?

– Ну, начало было примерно таким, каким Поттер тебе его вчера представил. Только уточнил, что подобные заклинания похожи скорее на дьявольский договор. То есть, даже после выполнения условий, жертва остается порабощенной. При этом до того обстоятельства действительно будут подстраиваться так, чтобы условие договора было выполнено. Даже твое любопытство было эффектом заклинания. То, что случилось дальше зависело сугубо от заклинателя и жертвы. Джеймс крайне не опытен в данной области заклинаний, и это тебя едва не убило. Но у тебя какой-то... иммунитет, что ли. Короче, ты смогла справиться последствиям джеймсовых чар.

Иммунитет, значит... ну-ну... Я коснулась кулона. Явно в нём дело, как и в том случае под трибунами. Он и тогда нехило так нагрелся. А сейчас даже оставил ожог и дыру в рубашке.

– Управлять жертвой колдовства можно через объект, который связан с ним и с заклинателем, – говорил Ремус. – То есть, если бы я приказал тебе что-либо сделать, когда то кольцо было в моих руках, ты, возможно, пришла бы в себя и выполнила бы задачу. При этом тебе казалось бы, что ты сама этого хочешь. Но я уничтожил кольцо, а с ним и связь, которая была между вами. Но, как сказал директор, такие заклинания крепко “пускают корни” в жертву, поэтому тебе было так больно. Это как болезнь – твой организм через боль боролся с этим заклинанием.

– А почему мне было плохо перед тем, как я выполнила договор? – спросила я, чуть подумав.

– Не знаю... Наверное, из-за Джеймса или твоего “иммунитета”. Либо заклинание уже тебя травило, либо ты уже начала борьбу с ним...

Мы немного помолчали, переваривая все вышесказанное. Внезапно я снова рассмеялась. На душе стало невероятно легко. Я только что осознала главную вещь!

– Эй, отставить кислые мины! Ребята, вы понимаете? Со мной произошло ТАКОЕ, а я жива! Я все еще жива! Да и мы все, в принципе, живы, потому что хрен знает, что могло ещё случиться! Который час? Приглашаю всех в Хогсмид! За мой счёт! Празднуем мой второй день рождения!

– У нас тут с носами беда, если ты забыла! – прогундосил брат.

– Кто умеет чинить носы? – Я покрутила головой. Все смотрели на меня как на психопатку. – Да что с вами? Я была присмерти, а не вы. Теперь я жива, материальна, Рем и Джеймс соврать не дадут! Всё, что было, то миновало, нечего тут и обсуждать!

– Ты на нас совсем не обижаешься? Не злишься? – ошарашенно спросил Ремус. – Я думал, ты будешь в бешенстве...

– Я врезала виновнику номер один, ты дал в нос виновнику номер два. Всё, Вселенская гармония восстановлена. Что было, то прошло! А будете тыкать меня в случившееся, я обижусь, расстроюсь и впаду в депрессию! А страшнее меня в депрессии нет никого!

– А вот это самая натуральная правда! – подтвердил Сириус.

– Ну, в Хогсмид?

– Мы не можем, – Джеймс развёл руками. – Мы теперь до конца года дальше поля для квиддича уйти не можем. Директор запретил нам появляться в Хогсмиде.

– Как ещё не исключил?

– Он сказал, что мы накладывали заклятие по незнанию, да ещё и испугались больше остальных, так что отделались, в принципе, легко.

– Да, весело с вами, – я цокнула языком. – Тогда в Выручай-комнату, как вчера. Я-то могу ходить в Хогсмид. И Лина, и Джастин. Мы и принесём нам всем вкусностей, а потом устроим вечеринку в стиле «Марисса Воскресе!» Ну, что скажете?

– Скажем, что ты чудовище! – заявил Сириус. – Только что со смертного одра и тут же вечеринки закатываешь! Но мы не согласны. Наш косяк, с нас и вечеринка. Ничего, возьмём мантию-невидимку, карту, сходим через потайной лаз.

– Какую карту? – удивилась я.

– Такую. У тебя ещё нос не дорос до такой тайны!

Вечер мы провели более чем чудесно. Пока я не вспомнила, что должна быть на отработке у Слизнорта.

– Ты с ума сошла?! – восклицали все. – Ты сегодня пережила такое и ещё на отработки идёшь?!

– Долг есть долг! – заявила я. – Если Слизнорт отправит обратно, то, так и быть, вернусь.

– Сумасшедшая! – донеслось мне вслед.

Ремус решил меня проводить. Вдруг что случится? Я хотела возмутиться, но передумала. Он переживает, а мне только в радость провести с ним наедине пару лишних минут.

====== Часть 40. (Нимфадора, лис и пёс) ======

Глава 39 была уничтожена во время пожара 31 октября 1981 года в доме номер 3, Зелёной улицы в городе Оттери-Сент-Кэчпоул

Тем летом нам с Сириусом удалось сбежать из дома на легальных основаниях. Дядя Альфард снова взял нас под опеку, на сей раз на всё лето. Правда, пробыли мы у него всего три дня. После мы отправились к Тонксам, навестить Андромеду, Теда и малютку Нимфадору. Они жили в небольшом домике в Дартмуте на юго-западе Англии. Городок маленький, но портовый, так что тут постоянно кипела жизнь.

Тед Тонкс оказался весьма приятным мужчиной чуть за тридцать со светлыми волосами, добрыми серыми глазами и мягким нравом. По словам Меды он был ужасным неряхой, что для неё было натуральным испытанием. Чтобы было понятно, поясню: у неё самой даже носки были разложены в шкафу по цветам, размерам, каждый в отдельной ячейке, одежда в шкафах безукоризненно выглажена, разложена по цветам, категориям, в порядке необходимости и теплоты, вся обувь блестела так, что в неё можно было смотреться, сервизы в шкафах стояли аккуратными пирамидками, среди фарфора вы не нашли бы керамику, среди хрусталя никогда не затеряется стекло. А единственным пыльным местом в доме была только щёточка для уборки пыли, и та тут же отчищалась. Так что жизнь с неряхой Тедом была ей испытанием и разнообразием. Если честно, я бы с ума сошла жить в таком порядке.

Единственное, где царил настоящий и перманентный хаос – детская. Здесь безраздельно владело обстановкой маленькое чудовище с заковыристым именем Нимфадора. Родители ласково звали её Дора. Тонкс-младшая оказалась метаморфом, что большая редкость в природе и большая гордость для родителей.

Когда мы увидели Дору впервые, на голове у неё был помидорно-алый хвостик. Меда сказала, что пока она только цвет волос меняет, но она быстро этому научилось, так что страшно представить, что будет дальше. Девочка неуклюже бегала по комнате, пиная во все стороны многочисленные игрушки. Заметив нас, она остановилась, с любопытством так посмотрела на нас, обрадованно расхохоталась большому плюшевому медведю, которого я притащила для неё, выхватила его из моих рук и усадила на самый верх пирамиды из подушек, которую сама же и соорудила.

– Так вот ты какая, Нимфадора, – довольно хмыкнул Сириус и потрепал её по голове. Цвет волос этого двухлетнего чуда стали чёрными, как у нас с братом, мордашка скуксилась, сама девочка засопела, собираясь захныкать. Не нравится ей имя, сразу видно.

– Ой, Дора, только не плачь, пожалуйста! – Сириус замахал руками. Нас только-только допустили к ребёнку при условии, что она не будет кричать, а Андромеда сможет, наконец, всласть поковыряться в своём саду, пока мы присмотрим за этим чудищем. Но имя Дора почему-то её тоже не проняло. Плакать не стала, конечно, но продолжала кукситься.

– Тонкс, – игриво-сурово сказала я, присев на корточки. – А чего мы плакаем? Почему так скуксились, м?

Лицо ребёнка приобрело заинтересованное выражение, потом и вовсе разъехалось в улыбке.

– Тонкс! – звонко повторила она и расхохоталась. Потом ткнула в меня пальчиком. – Тонкс?

– Нет, я... Сириус, как бы моё имя покороче?

– Ма? – предложил тот, усевшись рядом по-турецки.

– Боюсь, «ма» уже занято и не подлежит конкуренции, – вздохнула я. Потом показала на себя. – Марс.

– Мас? – Нимфадора заинтересованно посмотрела на меня. Потом помотала головой и упрямо сказала. – Тонкс!

– Блэк! – Ответила я.

Девочка удивилась.

– Бек?

Теперь хохотали мы с Сириусом.

– Да, Бек, – смеясь, сказал мой брат.

– Бек? – она ткнула в него пальцем.

– Си-ри-ус, – по слогам сказал тот, показывая на себя.

– Си! – обрадованно заявила девочка. Потом снова показала на меня. – Мас! Си! Бек! – В завершение она ткнула в себя, сказала «Тонкс!» и побежала куда-то в лабиринт из игрушек.

– Ну, на том знакомство окончено, – улыбнулась я. – Ну что, Сибек, чем дитя развлекать будем?

– Не знаю, Масбек, есть идеи?

– Никаких. Поковыряемся в её хламе, авось что найдём?

– Дава-а-А-А-Ай! Больно! – плаксиво заявил брат, хватаясь за голову. Оказалось, малышка обогнула нас по флангу и схватила сидящего на полу Сириуса за волосы.

– Даже ребёнок знает, что ты должен уже подстричься! – рассмеялась я.

Сириус показал мне язык, поднялся, закрыл шторы, закрыл дверь. Мы с Нимфадорой с интересом наблюдали за его манипуляциями. Потом брат подошёл к племяннице, нагнулся и спросил:

– Хочешь фокус-покус, Тонкс? – девочка радостно закивала, хлопая в ладоши. Она наверняка ожидала мыльных пузырей или цветного фонтана из волшебной палочки. Но явно не того, что случилось после.

Сириус начал уменьшаться, его кожа покрылась чёрным густым мехом, лицо вытянулось, уши «переползли» на макушку. Через минуту перед нами стоял здоровенный чёрный пёс, виляющий хвостом. Я уже готова была успокаивать испуганную Тонкс, но та только заворожено уставилась на пса. Потом неуклюже приняла вертикальное положение, проковыляла к Бродяге и радостно протянула к нему ручки, приговаривая: «Аф-аф!» Тот лизнул её пальчики своим огромным розовым языком, опустился на живот и подполз поближе. Нимфадора, заливаясь счастливым смехом, схватила его за ухо. Брату это не понравилось, он кротко взвизгнул и дёрнул головой.

– Тонкс, покатаемся на собачке? – неожиданно предложила я. В глазах пса мелькнул ужас, а девочка серьёзно кивнула, глядя на меня. – Оп-па! – Я подхватила её и аккуратно водрузила на спину Бродяги, как на пони, придерживая за спину.

Брат осторожно поднялся и медленно пошёл по комнате кругом. Тонкс заливисто хохотала, дёргала его за загривок, ёрзала так, что я едва успевала её ловить и возвращать в сидячее положение. На третьем круге Бродяга выдохся, лёг на пол. Я стащила с него племяшку. Та возмущённо твердила: «Ещё!», но я строго сказала, что собачка устала. В подтверждение тому Бродяга перевернулся на спину, подставив тёплое меховое пузо. Тонкс запустила в шерсть пальчики и начала сосредоточенно чесать ему живот. Бродяга даже лапой задёргал от удовольствия, тихо поскуливая и отбивая ритм хвостом. Хвост привлёк внимание девочки. Она подползла к нему и попыталась схватить его ручонками. Минуты три пыталась, пока забава ей не надоела. Тогда она погладила пса по голове и удалилась к своим игрушкам. Сириус принял человеческий облик, поднялся, отряхивая одежду.

– Вся рубашка в шерсти, – бурчал он. – Ну что, твоя очередь?

– Моя? – Я удивлённо подняла брови. – Но у меня же не получалось надолго...

– Ты хотя бы попробуй.

Я пожала плечами и закрыла глаза. На минуту я превратилась в один большой орган чувств(метафорично, конечно!). Я слышала, как во дворе жужжат пчёлы, как пахнет Сириус псиной. Я ухватилась за эти чувства, я пыталась ощутить их как ощутил бы зверь. Постепенно запах становился сильнее, жужжание громче и тоньше, я чувствовала, как меняюсь, как с щекоткой отрастает шерсть, как удлинняются и кривятся ногти, превращаясь в когти, как зубы заостряются и увеличиваются клыки. И хвост. У меня рос хвост. Больше по ощущениям это напоминало зуд и щекотку в области поясницы. Когда я открыла глаза мир изменился. Всё вокруг стало большим, тусклым, но пахло так ярко, что в красках не было нужды. Уши улавливали малейший шорох. Я окаменело сидела на полу, опасаясь пошевелиться. Обычно после этого я превращаюсь в человека. Само собой, конечно, но мне просто нужно больше практики. Кстати, моей анимагической формой оказалась чернобурая лисица.

– Ну, ты будешь шевелиться?

Голос Сириуса я едва разбирала. Человеческая речь в этот момент казалась мне странной. Я больше понимала интонации, нежели звуки, которые он издавал. Они были полны любопытства и нетерпения. Я осторожно двинула хвостом. Влево. Вправо. Снова влево. Теперь быстрее. Человеком я не стала. Здорово. Окрылённая успехом, я осторожно встала на все четыре лапы и настороженно замерла. Какой прогресс! Шаг. Шаг. Ещё один. И ещё... Всё давалось мне трудно, я едва сдерживала себя, чтобы не превратиться снова в человека. По ощущением это напоминало попытку вкатить огромный валун на высокую гору.

– Ты слишком много думаешь, – говорил мне Сириус. – Это по-человечески. Сейчас ты зверь. Звери не думают, у них есть только инстинкт и чувства. А так как ты думаешь, это мешает тебе быть зверем. Давай, выпусти внутреннего лиса на волю!

Я фыркнула. В животном облике это было особенно забавно. А потом я решила внять его совету. Отодвинув сознание на задний план, я прогулялась по комнате, нашла уснувшую в игрушках Нимфадору. Она пахла молоком и конфетами. Решив, что лучше её не трогать, я двинулась дальше. Для такого небольшого зверька, как я, комната казалась огромной, завалы игрушек напоминали лабиринты. Я легко вскочила на какую-то коробку, потом на комод, стоявший шагах в двух. О, это было незабываемое ощущение. Мышцы двигались совсем иначе, каждый прыжок вызывал сладостную дрожь. Я завороженно прислушивалась к своим ощущениям. Хотелось бежать. Куда угодно. Главное, бежать, бежать, бежать! И прыгать! Позволить окружающему миру оглушить себя всевозможными звуками и запахами, опьяненной нестись по лесу, чувствуя, как ветер ерошит шерсть на загривке. От полноты чувств я тихо и кротко тявкнула. Сириус издал странные лающие звуки. Смех. Надо же, как странно он звучит, когда иначе его воспринимаешь...

Послышались шаги. Совсем рядом. Запах земли, цветов, пыльцы и Нимфадоры. Андромеда.

Я спрыгнула с комода и спешно превратилась обратно в человека. Обращение вызвало некоторые проблемы – у меня остались хвост и клыки. В панике я метнулась к окну и села на подоконник прямо на собственный хвост, едва сдержав визг. Больно!

Дверь открылась, заглянула кузина. Спросила, как мы тут. Я молча приложила палец к губам и указала на уснувшую племянницу. Меда подхватила малышку и уложила в кровать со словами «тихий час». Предложила нам выпить чаю в саду. Сириус выручил, сказал, что хочет ещё немного посидеть с племяшкой, пусть даже спящей. Андромеда понимающе кивнула и вышла, сказав, что чай нас ждёт. Когда за ней закрылась дверь, я соскочила с окна и бросилась к брату. Тот посмотрел на меня и тихонько заржал. Если бы не Дора, ржал бы он в голос, да так, что стёкла звенели бы.

– Не бойся, у меня так же было. Тебе к лицу, кстати!

Я оскалилась и зарычала, показав клыки. Брат разразился новым приступом смеха. Я ждала, пока он успокоится, нетерпеливо и раздражённо помахивая хвостом.

– Так, спокойно. На счёт пять сделай глубокий вдох.

Раз...два...три...четыре...пять...

– Теперь задержи дыхание на пять счётов.

Раз...два...три...четыре...пять...

– Теперь на выдохе назови пять принципиальных исключений к закону Гампа об элементарных трансфигурациях.

– Еда, деньги, любовь, оторванные конечности, жизнь, – на выдохе оттарабанила я. Клыки вернулись к нормальным размерам, хвост пропал. – О, круто! Как это?

– Ну, чтобы стать зверем, надо перестать думать, как человек. Чтобы стать человеком, надо подумать о чём-то человеческом и сложном. Питер складывает в уме большие цифры, я повторяю законы трансфигурации, а Джеймс перечисляет про себя все семьсот различных нарушений в квиддиче и случаи их применения, известные в истории.

– Потрясающе... Ну что, идём пить чай?

Мы вышли на террасу. Смеркалось. Теда ещё дома не было – работал, Меда как раз принесла печенье. Мы втроём сидели в плетёных креслах, завернувшись в пледы. Дом стоял на горе, поэтому с террасы открывался изумительный вид на скатывающуюся вниз долину и расстелившийся там городок, на кремово-голубую в свете заходящего солнца реку Дарт, на лёгкие облака и бесконечное небо, которое изредка вдали царапали деревья.

Я любовалась всем эти и была сверх меры счастлива. Завтра я отправлюсь к Лафнеглам, Сириус уедет к Джеймсу, у меня наконец-то получилось надолго превратиться в животное и обратно. Потрясающее ощущение! Надо будет рассказать Ремусу...

Оглушённая счастливыми мыслями и пережитыми ощущениями, я задремала прямо в кресле и проспала до темноты, пока Тед не вернулся и Меда не повела нас всех ужинать в дом.

====== Часть 41. (В поход, в поход, аристократ!) ======

– Какой ещё, к мерлиновой бабушке, поход?!

– Не к мерлиновой бабушке, а в леса южной Англии.

– Это дела не меняет. Я писала тебе неделю назад, что приеду. Неужели ты не могла предупредить?

– Я забыла. К тому же походы у нас спонтанны. Мы решили, что пойдём только три дня назад.

– А почему ты мне не написала?

– Я… забыла. Ну, хочешь, идём с нами!

Диалог происходил на пороге дома Лафнеглов. Я с чемоданом и клеткой в обнимку стояла на крыльце, в то время как Лина в полном походном обмундировании стояла передо мной. Встретила подругу, нечего сказать. Ежегодные походы – дело классное, но мы неделю назад договорились, что я до августа приеду погостить. И миссис Лафнегл была не против, Лина была рада, а Эд… его мнение никого не интересовало. И вот вам, нате ежей в томате!

Не, в поход пойти я не против – новый опыт, все дела. Но я же ничего в этом не смыслю. Когда я озвучила эту мысль, на пороге появилась миссис Лафнегл и заявила, что всё бывает впервые, а полезные навыки могут пригодиться. Я немного помялась. Выбор: две недели в лесу, в диких условиях без горячей воды и мягкой постели, без кофе, любовь к которому мне привил Джастин, без тепла, да ещё и с Эдом в придачу или возвращение на площадь Гриммо, где есть и душ, и постель, и тепло, и кофе, и Джастин, нет Эда, но есть маман… Выбор-то очевиден!

– Я за! Что нужно взять с собой?

Лафнеглы выдали мне запасной рюкзак, который должен был тащит Эд, потому как в нём(в рюкзаке, не в Эде) находилась палатка, верёвка, спички, лекарства. Рюкзак большой, места всё вышеупомянутое занимало мало, так что я понапихала туда свою одежду. Ну, как свою? Что-то мне дала Лина, что-то я стащила у Сириуса перед отъездом, что-то мне миссис Лафнегл отвоевала у собственного сына, который перестраховки ради взял три ветровки и четыре свитера. Футболки, майки, бельё, носки у меня, благо свои имелись.

Так же миссис Лафнегл провела со мной подробный инструктаж, что можно, нужно и нельзя делать в походах. Пришлось записывать, говорила она долго, но понятно. Сразу видно, что передо мной учительница. Из-за долгой моей подготовки вышли только в полдень. Раз уж всё из-за меня (из-за Лины, конечно, но я великодушно взяла её промах на себя), я предложила прокатиться на «Ночном Рыцаре» за счёт казны семейства Блэк. Сэкономим кучу времени, говорила я. И, в принципе, оказалась права.

Мой старый знакомый Джефри-кондуктор был немало удивлён моему столь скорому появлению: «Только же что вас подвозил, а тут вы снова, да ещё и с компанией! Как же мне везёт! Как моя смена, так вас встречаю!»

Расплатившись, я заявила, что благодарить нужно этих замечательных людей, которые в своё время поняли, что камин это вчерашний день и попросту заколдовали дом. С одной стороны хорошо, пожаробезопасно, ещё и незваные гости не вломятся, ещё и Джефу чаевые такие приходят от меня, а с другой всё же, удобнее ходить через камин. Да, грязно, да кружится голова. А всё же дешевле. Да и физиономия Джефри уже не так забавляет.

Пока ехали, я вспоминала о ландшафтах южной Англии. И, чёрт возьми, так там же одни горы!

– Лина, я надеюсь, мы не будем по горам скакать, аки козлики?

– Что? Нет, мама нашла какой-то лес, вполне пригодный к походным условиям.

– Да, вот только неумехи аристократишки нам не хватало, – бурчал Эд. Миссис Лафнегл на него неодобрительно покосилась, а мне стало стыдно. В самом деле, довеском каким-то навязалась.Я не то, что костёр не разожгу, я даже ягоды съедобные от несъедобных не могу отличить. Разве делать, что велят сумею. Благо я понятливая.

«Ночной Рыцарь» высадил нас на опушке леса. Здесь одуряюще пахло сырой землёй, хвоей и… не знаю, чем ещё, столько незнакомых запахов! А какие классные панорамы! Признаться, я ожидала, что лес пугает. Конечно, до этого я была только в Запретном лесу, а тот пугает до самых моих бесстрашных чёртиков! А тут так свежо, светло, галдят птицы, что-то шуршит в ближайших кустиках… Восторг мурашками бегал по коже, места в душе ему было мало!

Лина достала фотоаппарат. Эту приблуду она показала мне ещё год назад. Я была разочарована, что фотографии, сделанные им, не двигаются, так что быстро утратила к нему интерес. Зато сейчас Лина с восторгом юного натуралиста скакала по брёвнам и кочкам и фотографировала всё, что красиво лежало, росло, стояло, висело, оглашая каждый удачный кадр воплем «О-о-о!» После пары таких «оканий» Эд забрал у неё фотоаппарат, бурча что-то про плёнку, которая может закончиться.

Мы вышли к лесной речке, когда начало немного смеркаться. Было решено сделать привал. Эду выдали топор, Лине ведро для воды и отправили каждого на индивидуальное задание.

– Ну что, Марисса, как тебе первый день в лесу? – спросила меня миссис Лафнегл.

– Чудесно, правда! Хотя за весь день, что мы здесь провели, мы только шли, и шли, и шли… Эх. Так, что мне делать?

– Достань палатку из своего рюкзака, я её установлю и покажу как. Потом ты у нас будешь ответственной по палатке.

– ПалаткЕ? – переспросила я. – Она у нас одна?

– Ну, да. А Лина тебе не рассказывала? – Я помотала головой, передавая ей свёрток из рюкзака. – Когда мы впервые оказались на Косой Аллее, я пришла в полный восторг! Мой муж, Джереми, не водил меня по магазинам, когда был с нами, сама понимаешь. Ему не за чем, а я о Косой Аллее и не подозревала. И вот чудо! Я оказываюсь в эпицентре магического рынка! У меня попросту снесло голову! Я отправила детей к Мадам Малкин и во «Флориш и Блоттс», а сама побежала в лавку «Всякая Волшебная Всячина». Не была там? Ох, сколько там всего интересного!