Текст книги "Судьба на троих (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12 Вампир

Вот и следы кое-где виднелись на снегу, драконы не умели ходить так, чтобы их не оставлять.

Зачем мне это сейчас? Я хотел удалиться с миром. Ненависть тяжело колыхнулась внутри, словно стоячая вода в яме. Как же утомила жизнь с оглядкой, вечная борьба с самим собой за выживание против неоправданной дерзости.

Я ещё раз попробовал ветер, но других запахов не уловил Шария один пришёл проводить в дальний путь. Оказал любезность! Самое время проверить, хорошо ли вынимается меч из ножен, жаль, у меня его нет, поскольку мне вообще не дозволялось носить оружие – в пещере, обороняясь от охотников, схватил чужое, ну да покойному вампиру оно уже пользы не несло, так что виноватым я себя не считал.

Я беспечно зашагал по тропе, делая вид, что не замечаю засады, миновал затаившегося дракона, чутко прислушиваясь к шорохам, и обернулся лишь на оклик.

– Эй, Бениг!

– Да?

Он ждал, что испугаюсь? Не дождался. Впрочем, убивать меня не стремился, берёг какое-никакое, но семейное достояние, да и попытайся напасть – ничего бы не вышло. В сражении один на один дракон был для меня не противник.

– Постой, вампир!

– Постою. Что надо?

Наследственное имущество предложено к твоим услугам, ублюдок. Пошлёт же судьба родственничка, иногда Аелию тянуло пожалеть, поневоле начнёшь сочувствовать ему, учитывая положение вещей. Прежде мало зная драконов, сейчас я был тронут их в целом нормальным ко мне отношением. На фоне общины ящерка и его братик казались ещё более отвратительными чем прежде. Особенно второй, не в последнюю очередь потому, что он находился рядом, а не торчал в далёком замке, как первый.

– Разговор есть.

– Я слушаю.

Он шагнул ближе, вглядываясь, словно хотел прочитать на лице ответ на ещё не заданный вопрос.

– К барьеру идёшь? Нет там ничего любопытного.

Я не ответил. Не нравилась мне ситуация. Желание убить дракона становилось просто нестерпимым. Я знал, что попадись к нему в руки тем юным, почти не умеющим пользоваться преимуществом крови вампиром, претерпел бы куда больше, чем от Аелии. Ящерка, даже обезумев от боли и гнева, всё же придерживался каких-то правил поведения, Шария был жесток в принципе. Сейчас этот огнедышащий сам напрашивался на короткую расправу. Не связывай меня священный долг гостеприимства, так щедро отданный их королём и благодарно принятый мною, может и не удержался бы от неё.

– Даром сходишь, вампир, и всё равно вернёшься к брату, а уж он припомнит тебе и то, чего не было.

Я знал. Он тоже. В присутствии Шарии ящерка расправлялся со мной особенно жестоко, похвалялся перед младшим родичем палаческой удалью что ли?

– Чего ты хочешь, дракон?

– Разве непонятно? Наследства.

Кто бы сомневался! Куда приятнее сидеть в собственном замке, чем нести службу королю. Младших родичей вязали этой обязанностью во всех общинах.

– Ваше племя бессмертно. Уверен, что тебе светит семейное достояние?

– Вот и я об этом.

Он подошёл ещё ближе, так что я уже готов был попятиться, не желая подпускать его к себе на расстояние касания. Зрели во дворце, возможно водились, но нас закрывала от ворот высокая скала. Шария одерзел, но и меня уже корёжило от злости. Попробует лапать – спихну мерзавца с обрыва, а успеет ли он переломиться и развернуть крылья – его драконье дело.

– Ты ещё не понял, вампир? Убей Аелию. Тебе ничего не будет, ты всего лишь вещь и суду не подлежишь, а я, когда получу его замок и сокровища, отпущу тебя на волю.

Так вот каков был план, а ведь следовало сообразить с самого начала, чего добивался этот родственничек. Он здраво рассудил: для меня это шанс, могу и соблазниться, не учёл только, что я не хочу покупать свободу таким способом. Это вообще не свобода, это худшее рабство, даже если бы Шарии стоило верить, а уж до такой глупости я ещё не докатился.

Послать бы его обратно в замок, подробно и непечатно объяснив дорогу, но удовольствие выпадет короткое, а последствия воспоследуют длинные. Я привычно себя обуздал.

– Нет гарантий, что ты сдержишь слово.

– Напишем договор.

Секретный, не подлежащий оглашению – какая мне от него польза?

– Ты же видишь: сейчас я занят, но обещаю подумать над твоим предложением.

Довольно разговоров, слишком много произошло со мной хорошего в эти короткие часы, душа с особой силой жаждала сторониться скверны. Я поклонился (положение всё же обязывало) и пошёл своей дорогой.

Недобрый взгляд ощущал до тех пор, пока очередная скала не скрыла меня от глаз Шарии. Вот мерзавец, испортил настроение, я так мечтал унести из драконьего города лишь светлые воспоминания – не получилось.

На пути лежало ещё несколько замков, поменьше королевского, я хотел миновать этот край за одну ночь, потому, когда позволяла дорога, бежал, случалось, прыгая через глубокие ущелья, помогал себе крыльями, но высоко в воздух забираться не решался. Драконы не терпели соперников в небе, а здесь тем более, потому что были у себя дома. На исходе ночи присел отдохнуть, обозреть горы и прикинуть, где найти дневное укрытие.

Здесь в тишине и пустоте снегов я чувствовал себя прекрасно. Мне нравился стоячий морозный воздух, звёзды, мерцающие сквозь марево барьера, отсутствие живых существ, от которых не только пища происходит, но и заботы. Хорошо здесь было – внятно. Я расслаблялся душой.

Когда Аелия позволил мне уходить и довольно надолго из своего замка, а пристанища я ещё не обрёл, то часто забирался в пустые земли, бродил вдоль барьера в смутной надежде проникнуть за его бестелесную, но непреодолимую суть. У других разумных находились повседневные заботы, круг общения, а я остался один. Вряд ли вела на эти кручи здоровая любознательность, но я их неплохо изучил.

Теперь я радовался приобретённому опыту и немного сердился из-за того, что по его вине вынужден терпеть тут лишения. Стоило чему-то неординарному произойти возле барьера, как меня брали за шиворот и посылали узнавать подробности. Большей частью причиной слухов служила сущая ерунда. Тени, очертания – в барьере всегда так, обыватели этого просто не знали.

В сущности, следовало поболтаться положенное время в горах и вернуться к Аелии с вестью, что ничего плохого не произошло, да и хорошего тоже, но добросовестность не позволяла так поступить. Я знал, что за мной не следят, никто не сможет проверить, чем я занимаюсь и где. В снегах даже запахов не водилось настолько прочных, чтобы удержаться на мне до возвращения в обитаемый мир, тем не менее, я пообещал себе дойти до барьера и исследовать его в указанном месте.

Я побежал дальше. От движения свистел ветер в ушах, трепал волосы, стирал с них прикосновения горячих ладоней Дани. Запах женщины, подарившей мне почти забытое волшебство близости, остался лишь под одеждой, на коже. Я хотел беречь его как можно дольше.

На днёвку остановился, когда утро уже занималось. Нашёл выемку, обращённую на север, вполне достаточную, чтобы укрыть меня от прямых лучей, отражённых-то я давно не боялся, завернулся в тёплый плащ и вновь вспомнил драконов-стражников, не оттолкнувших изгоя, а угостивших пищей со своего стола и поделившихся одеждой.

Быть может, напрасно я сторонился всех, наткнувшись на неприятие некоторых? Наверное, и среди вампиров нашлись бы особи способные взглянуть на вещи шире. Я мало искал, а зря. Надо пытаться. Презрительные взгляды теперь, по прошествии многих лет, соскальзывают с меня, почти не царапая, самое время нырнуть в гущу жизни в поисках тех, кого мой статус не вынудит заранее считать низшим существом. Я попробую. Это если ящерка не прибьёт на месте за всё хорошее, конечно.

Я вновь вспомнил нашу драку и губы разошлись в улыбке. Довольно нелепо мы выглядели со стороны, хорошо, что никто не смотрел, но удовольствие я получил нешуточное. Ящерке изрядно досталось. Представив, как хромает это недоразумение по своему разгромленному парадному залу, расхохотался. Странно прозвучал смех в ледяной тишине вершин. Я не слишком надеялся, что Аелия остынет к тому моменту, когда я вернусь, но предвкушать наказание – глупейшее из зол, потому о неминуемой расправе я вообще не думал.

Зелёные глаза Дани… Эх, об этом тоже мечтать не следовало, ничто нас не связывало кроме страсти и любопытства, не было общего будущего и не могло его случиться, слишком глубокая пропасть лежала между рабом и блистательным воином королевского драконьего двора.

А ещё, едва расслабился, как поднялось со дна души чувство вины. Другие очи глядели из ушедшего в небытие прошлого, тогда – смеющиеся, пустые и грустные – сейчас. Сияющие глаза полукровки, отдавшейся мне без остатка, той единственной, которую любил. Хотелось закричать в застывшее безмолвие: Рея, прости, я сломал твою жизнь тогда и изменил тебе сейчас, разделив ложе с другой женщиной. Я промолчал.

Мы оба потянулись друг к другу и знали, что ничем хорошим эта связь не закончится, но мы были счастливы.

В ней уживались человеческая нежность и драконий огонь, моя прекрасная полукровка, как я мечтал к ней вернуться. Аелия повязал клятвой нас обоих, заставил разойтись под угрозой неисчислимых бед для каждого, и мы подчинились, сберегая любимого, как умели.

Я знаю, чем он смирил меня, но молчал об этом в короткие минуты редких встреч, а она никогда не признавалась в своих бедах. Мы шли по жизни, заложниками чужой воли.

Вот и теперь, храня ещё на себе запах другой женщины, я вспоминал ту, от привязанности к которой не смог освободиться. Рея, пленница каменных стен драконьего замка, не имеющая впереди вечности для надежды на свободу. Прости, я тебя снова предал.

Я лежал, свернувшись в клубок в глубине тесной норы и смотрел на то как краски зари сменяются ослепительным дневным светом, на синее небо, с которым драконица сравнила мои глаза. Теперь ведь и она заняла определённое место в моём сердце. Виноват я перед всеми, не следовало меня вообще подпускать к женщинам, наверное, Аелия прав, а я нет.

Несмотря на душевные терзания, я смог поспать, так что вечером был достаточно бодр для продолжения путешествия. Еды не предвиделось, козы сюда не забредали, да и найдись среди них глупые и беспечные, я был слишком умён, чтобы охотиться на драконьей территории. Кровью и молоком меня напоили – спасибо им, теперь на несколько суток хватит, а там я и вернуться смогу.

Я выбрался из укрытия на вечерней заре, солнце уже скрылось за горами, но небо ещё цвело последними самыми яркими красками заката, и сразу увидел барьер. Он оказался ещё ближе, чем я ожидал.

Странная эта штука. Иногда весь на виду – словно стена, уходящая вверх и тающая там до почти полной прозрачности, случается и у земли ничего особенного не заметишь, кажется, что нет его совсем.

Бродя бывало вдоль него годами, я нередко задумывался о том, кто и что он есть и временами представлял странным живым существом, накрывшим своим брюхом наш кусок прошлого, то ли затем, чтобы подкормиться, то ли защищая от бед.

Становясь невидимым, барьер никуда не девался, это лишь казалось, что и дальше лежат похожие горы, равнины, леса, они выглядели так естественно, что, только подойдя вплотную, удавалось понять: мир по ту сторону всего лишь отражение этого. Иногда не полное, искажённое и потому не вдруг различимое. Зеркальный барьер вообще никого в себя не пускал, вот именно в него удалось бы постучать лбом, как я обещал королю драконов и даже разглядеть себя в слегка мутной картине. Забавная штука.

Сейчас граница вставала стеной тумана переливчатого серого или скорее перламутрового, неровная, похожая на облако, прилёгшее отдохнуть на снежные хребты. Я присмотрелся, но какого-либо шевеления в неясной мути не заметил. Впрочем, барьер, случалось, менялся каждый день, хотя иногда оставался одним и тем же годами.

Я забросил на плечо свёрнутый плащ и пошёл вперёд.

Темнота, что настала вскоре после заката, не мешала мне видеть цель, как и видеть вообще. Я с любопытством ожидал чего-то необычного, но так и не дождался.

Вблизи барьер казался огромным, махиной, что нависает и грозит упасть, многие, я знаю, не рисковали подходить к нему из-за этой иллюзии и ощущения неопределённой угрозы. Мне граница никогда ничего плохого не делала, потому я рассматривал её спокойно. Загадочная штука, начало и финал Потери. Кто-то её тут поставил, или это она сама рухнула на нас, я не знал и не надеялся выведать.

Помню, как страшился впервые дотронуться да загадочного явления. Тянул руку, затаив дыхание, и покрываясь тревожными мурашками. Ладонь коснулась неопределённого едва ощутимого вещества, погрузилась, став чуть размытой на вид. Я выдернул её, разглядывая почти с ужасом. Не знаю, что мерещилось воспалённому рассудку, но рука осталась той же, что и была. Даже не отвалилась.

Сейчас я касался барьера безбоязненно, прислушивался к ощущениям, они тоже варьировали время от времени.

Иногда выпадали дни, когда преграда превращалась в неясную безобидную на вид дымку и позволяла войти в себя и даже оставаться там длительное время без всякого вреда для здоровья. Конечно организму вампира по определению сложно причинить хоть какой-то убыток, но и среди людей находились смельчаки, дерзавшие на риск. Я общался с несколькими и сколь-нибудь заметных отличий в восприятии не нашёл.

Да, барьер впускал в свои неясные просторы и выпускал обратно, но только не насквозь. Как бы ни старался человек обмануть границу, ничего у него не получалось. Хоть год иди к цели, а придёшь всё равно обратно. В свой мир и в то же самое место. Любители острых ощущений говорили, что барьер «водит» наглецов.

Иногда мне приходило в голову, что наверняка случались и исключения, только те, кому удалось преодолеть марево, оставленное Потерей, не могли или не желали вернуться обратно. Правду сказать, следов такого полного прохождения мне отыскать не удалось, хотя я любопытствовал и людей расспрашивал. Были путники и местные жители, исчезнувшие вблизи барьера, но большинство так или иначе потом находилось. Кого звери задрали, кто сам заблудился и не смог выбраться обратно, кто от жены сбежал или от мужа к более свободной и привольной жизни. Факты, подтверждающие проникновение, собрать не удавалось, а мечта никак не хотела угасать.

Другой мир, где иные законы. Воля. Я старался думать об этом реже, не растравлять лишний раз устоявшуюся боль.

Оглянувшись вокруг, и не ощутив в холодной пустоте постороннего присутствия я переломился и, развернув крылья, взлетел. Счастье накрыло с головой. Я любил ловить ветер, чувствовать упругое сопротивление стихии, легко скользить к облакам.

Мне редко удавалось вот так воспарить вверх, без оглядки на чей-то неодобрительный взор, так что я довольно долго просто бездумно летел вдоль барьера, забирая всё выше и выше, до тех пор, пока он не начал нависать надо мной, загибаясь, как и положено куполу. Драконы пытались пройти его поверху, но и там лазеек не нашли. Я начал спускаться, развернув крылья и планируя на них в суховатых местных потоках.

Давно не доводилось подолгу летать, потому и заметил, как сильно прибыло во мне мощи. Находиться в воздухе, лавировать, кувыркаться, набирать и терять высоту оказалось так просто, что я засмеялся, игриво чиркнул крылом барьер. Никакой усталости не ощущал, словно мог оставаться в ненадёжной стихии сколь угодно долго, даже заснуть, раскинув крылья, покачиваясь на безопасной вершине.

Очень не хотелось возвращаться на твердь, но я это сделал, потому что туман поредел, даря смутные очертания внутрибарьерного мира и потянуло побродить там, плутая в нереальной реальности. Как я себе говорил иногда: это тоже иное место и там ошейник ящерки всего лишь грубоватое украшение.

Переступил черту, почти невидимую вблизи и оказался там же, где и был. Никто в барьере не стелил под ноги мягких ковриков, лежали камень и снег, справа наметился провал, коварно укутанный здешней дымкой, а так довольно ровная простиралась местность, позволяя гулять без опаски. Этим я и занялся.

Отлично зная, что каким бы длинным и извилистым не казался путь, вернусь я туда откуда начал, вообще не разбирал дороги, просто брёл, почти не угадывая направления. Внутри барьера чутьё часто отказывало вампирам, а иногда и обманывало их. Наверное, это выглядело как опьянение у людей. Весело, бездумно, просто.

Иногда я садился, закутавшись в плащ и смотрел на небо над головой. Внутри барьера не удавалось увидеть звёзды, лишь серую муть, но приближение рассвета я почувствовал и без этого. Следовало искать укрытие.

Я пошёл наугад, но целеустремлённо, спеша выйти наружу и задневать где-нибудь в приличной вселенной, и вскоре туман, сквозь который я брёл, поредел слегка, я прибавил шагу и довольно неожиданно выскочил на ясный звёздный свет.

Человек, наверное, раздумывал ещё очень долго, валил очевидные перемены в окружающем мире на глупую впечатлительность и самообман, но острые ощущения бессмертного мгновенно подсказали мне, что сияние слишком ясное. Не ощущал я привычного мерцания наверху, а у меня очень зоркие глаза. Надо мной горели звёзды, которые я видел до Потери. Настоящие. Из того мира. Я миновал барьер.

Глава 13 Охотник

Первые дни из комнаты меня не выпускали. В закутке за дверцей имелось всё потребное для отправления естественных нужд и умывания, еду приносил здоровенный мрачный слуга, который на все попытки заговорить с ним отвечал лишь свирепым взглядом и невнятным бормотанием, других развлечений у меня не было. Я прислушивался, пытаясь понять, что происходит в замке, и как текущие события или их отсутствие повлияют на мой статус, но шумы звучали глухо и положения не проясняли.

Я даже не мог считать эти самые дни, потому что окон в комнате не было, а пищу я получал крайне нерегулярно, вероятно, в те часы, когда обо мне вспоминали, или когда на кухне находилась хоть какая-то еда. Обнаружив в один прекрасный миг, что дверь не заперта, я без колебаний покинул узилище.

Где вампир и что с ним – вот главные вопросы, что не давали покоя, потому я без промедления направился в тот ужасный каземат, где Аелия вынудил мне бить плетью единственного друга, оставшегося у меня в этом мире. Узнать, что с ними всё в порядке, испросить прощения, поверить, что он не затаил зла – я жил этим все долгие часы заточения.

На удивление ноги почти безошибочно привели в тот подвал. На пути попадались иногда грубо сработанные двери, но без запоров, притворённые или вовсе распахнутые. Особого порядка в замке не водилось. Людей я не встретил, дракона тоже, и втайне понадеялся, что он покинул чертоги, и я смогу освободить вампира.

Что произойдёт дальше, я пока не загадывал, но совместное бегство представлялось не худшим выбором. Бениг хорошо знал окрестности и эти невероятные дороги, ведущие сразу и насквозь. Ушли бы мы подальше от проклятого ящера, и не нашёл бы он нас.

Мечта оказаться на изрядном расстоянии от стылого замка влекла куда больше, чем желание отомстить, я и разыскивал комнату с плетьми, кнутами и клеткой. Нашёл. Вампира в ней только не обнаружил.

Орудия истязаний висели на месте, там, где я запомнил, а от Бенига и следа не осталось. Сначала я обрадовался, поскольку боялся, что его всё ещё держат в клетке, измученного с исполосованной в кровь кожей, но потом задал себе здравый вопрос: а так ли это хорошо, что камера пуста, не постигли ли моего весёлого товарища ещё большие злосчастья? Не верил уже в лучшее.

За четыре года, что провёл с охотниками, я обучился отчасти навыкам следопыта, потому вошёл в помещение – осмотреться. Не пришло в голову подумать, с чего бы это в пустом неиспользуемом пыточном зале горят свечи, причём несколько штук.

Едва я присел, чтобы изучить кровавые отпечатки, как услышал шаги, неровные, и при этом звонкие. Не зная, куда спрятаться, заметался, забежал за клетку и увидел нишу, в глубине которой обнаружилась ещё одна дверь. Проверив, заперта она или нет и убедившись, что на петлях поворачивается бесшумно, я задержался, чтобы рассмотреть неизвестного, помешавшего моим поискам.

Едва этот человек переступил порог, как в стылом каземате стало светлее и вроде бы даже теплее. Женщина. Высокая, стройная в ярком платье и огненном платке на тёмных волосах она показалась мне красивой и опасной. Я глядел на неё, испытывая восхищение и робость. Я вообще никогда не видел таких дам. Наверное, она родилась далеко на юге, в той земле, где не бывает холода, царит жаркая томная нега, и фрукты зреют круглый год, непрерывно падая с отягощённых ветвей.

Что же она делает здесь, в мрачном замке, в тёмном каземате, где стон пытаемых скопился в углах, тусклый и душный как пыль? Совершенно не вязалась с этим местом её диковинная прелесть, словно птица присела на выбеленный ветрами череп.

Мгновение спустя я узнал, зачем дама пожаловала сюда. Она подошла к развешенным на специальной стойке кнутам, выбрала один с коричневыми следами крови и прижалась к нему лицом, словно хотела впитать запах чужого страдания.

Я наблюдал за ней, совершенно не понимая, что происходит, но тем больше оснований находя остаться на месте и подсмотреть всё, что можно, хотя понимал, что поступаю не очень хорошо. Незнакомка гладила жестокий ремень ладонью, и выглядело это так неприлично, что я покраснел в своём убежище и невольно отвернулся.

Когда я вновь глянул в зал, она уже оставив орудия наказания вошла в клетку и распростёрлась на полу, прижавшись щекой к шершавым доскам, словно желала припасть к следам чьих-то босых ног.

– Бениг! – прошептала едва слышно.

Я стоял, разинув рот. Она, судя по всему, влюблена в вампира, но почему-то не может быть с ним вместе? Узнав немного Аелию, я не слишком сомневался в том, что он найдёт способ доставить неприятности кому угодно. Вот что привело её в каземат: здесь она может хоть так прикоснуться к дорогому существу. Наверное, извращённо, трагично, да что я в этом понимаю в мои ещё невеликие годы?

Я уяснил одно: если этой даме дорог мой друг вампир, нам следует объединиться в попытке облегчить его ужасное положение. Мы должны познакомиться и поговорить о том, что знаем. Непосильное одному в компании совершается легче, мне так нужны единомышленники в этой непростой заботе.

Стесняясь прервать малопонятное мне оцепенение, но опасаясь, что позднее нам помешают и не дадут поговорить, я слегка кашлянул. Знай, что последует такой стремительный ответ, подавился бы на месте. Девушка буквально взвилась в воздух, вылетела из клетки и остановилась, озираясь, в ладони её поблёскивал небольшой, но вполне смертоносный кинжал.

– Пожалуйста, не пугайтесь и не убивайте меня!

Я вышел из укрытия, держа руки на виду.

– Кто ты?

– Я пленник здесь, такой же как Бениг. Хочу отыскать его и помочь, если смогу. Меня держали взаперти, так что не знаю даже, какой сейчас день, и свет или тьма на дворе.

– Ты знаешь Бенига?

– Мы познакомились недавно, но я многим ему обязан, и, хотя пока не заслужил чести называться его другом, добивался бы этой милости, имей такую возможность.

Девушка разглядывала меня всё так же недоверчиво.

– Ты человек.

Интонации показались мне странными, словно сама она принадлежит к другой расе, но подробности казалось сейчас не важными. Я ответил:

– Да, но получилось так, что во мне смешалась кровь вампира и дракона, и теперь я не понимаю ни что есть я сам, ни что ждёт в будущем. Послушай, прекрасная незнакомка, если ты хорошо относишься к Бенигу, не гони меня, объясни, что здесь происходит, и как мне поступить, чтобы оказать ему содействие или хотя бы не причинить вреда.

Или мои слова произвели впечатление, или эта женщина с самого начала не слишком остерегалась. Она спрятала своё оружие и шагнула ближе, разглядывая меня и, кажется, принюхиваясь. Странная она. Неужели вампир? Я не был теперь уверен, что смогу отличить кровососа от человека, поскольку, общаясь с Бенигом, всё время забывал о его природе.

– Я Крискент Клетис, а ты?

– Меня зовут Рея, – ответила она. – Я здесь живу.

– С этим? – воскликнул я, испугавшись, что познакомился с подругой, а то и женой Аелии.

Надо было больше расспрашивать вампира о нашем хозяине, а не книжки про рыцарей читать. Хотя мы оба полагали, что время ещё есть.

– Нет. Я заложница, да и ты теперь тоже. Уйдём отсюда.

Я не возражал, свеча моя так и осталась у порога, я подхватил её и пошёл впереди, чтобы женщина чувствовала себя увереннее от того, что я у неё перед глазами, а не за спиной, но оглядывался иногда, прося подсказки.

– Дракон всё равно узнает, что мы познакомились, Крискент. Тут везде зрели. Идём в кладовую.

Я немного растерялся, но послушался. Следуя указаниям девушки, пришёл в небольшое помещение, где стояли у стены пустые корзины, лежали стопками мешки, ещё что-то мне незнакомое.

– Садись, – предложила она.

Я устроился на одной стопке, она на другой, свечу мы поставили на пол.

– Ты подруга Бенига? – не удержался я от вопроса и добавил поспешно, потому что она вскинула на меня мигом потемневшие глаза: – Просто мне кажется, вы очень подходите друг другу. Ты такая красивая, яркая. Он тоже.

– Мы были вместе. Недолго, – ответила она коротко и сухо и принялась дотошно расспрашивать о том, как я познакомился с вампиром, и что вообще происходит за пределами замка.

Так вместо того, чтобы познавать новое, я делился собственными немногочисленными сведениями. Впрочем, не жалел. В присутствии Реи кровь веселее бежала по жилам, что-то было в ней будоражащее, привлекательное и пугающее одновременно. Я понимал, что моему вампиру она под стать, но сам, скорее всего, не выдержал бы романа с такой женщиной. Эльстина казалось в сравнении тонкой, сдержанной и свежей.

Я вспомнил девицу, которую едва знал и ощутил, как к щекам прилила кровь. Она будила во мне совершенно щенячий восторг и ожидание чуда.

Впрочем, Бениг не велел даже думать о ней, чтобы не навести на след нашего ящерку, потому я постарался сосредоточиться на настоящем и некоторые моменты в своём рассказе опустил или изложил невнятной скороговоркой.

Так мы беседовали, нервно прислушиваясь к звукам, проникавшим из коридоров и вскоре изрядный шум привлёк наше внимание. Надеясь, что это вампир вернулся, я предложил сходить и проверить. Рея последовала за мной. Свеча всё ещё терпеливо горела, оставался изрядный кусок, так что пройти к источнику беспокойства оказалось нетрудно.

Вскоре я начал узнавать дорогу и предвосхитил, как войдём в парадный зал с чудными синепламенными каминами, но ещё на подступах обострились неприятные глухие запахи, а зал, когда я переступил его порог, выглядел совершенно иным чем запомнился по первому знакомству. Собственно говоря, я сначала решил, что вообще попал в другое место.

Изящные некогда потолочные своды пошли грязными пятнами, сажа вяло сыпалась оттуда на пол, лишившийся и ковров, и мебели, да ещё местами выжженный до ям, камины молчали, зато сквозь распахнутые окна щедро лились морозный воздух и утренний свет, придавая всей картине некое потустороннее величие.

Сам ящерка, тяжело прихрамывая, ковылял от одного камина к другому, рассматривая пучки непонятных трубочек и грибов в холодных зевах.

– Что же тут случилось? – спросил я шёпотом, повернулся к спутнице и обнаружил, что она исчезла, причём я даже не понял, когда.

Вампир она, боящийся яркого света или хочет, чтобы несмотря на внимание загадочных зрелей, дракон не узнал о заключённом между нами товарищеском союзе? Я решил пока не думать об этом, тем более, что возникли новые вопросы.

Аелия услышал меня и резко повернулся. Лицо дракона тоже изменилось, покрывали его жёлтые разводы, какие остаются от подживших синяков и бледные полоски шрамов. За окном разгорался день и рассмотреть все подробности удалось без труда.

– А, человек! – рыкнул ящерка, сверкая на меня недобрыми жёлтыми глазами. – Полюбуйся, что натворил твой проклятый вампир!

Почему сразу мой-то? Я его знаю без году неделя, а дракон не один век, но смотрите, нашёл виноватого! Нет, я не открещивался от дружества с Бенигом, меня поразила наглость ящерки, пытавшегося всё свалить на подневольного раба. Вообще-то по правилам хозяин отвечает за тех, кого снабдил ошейником, а не наоборот.

– Не мог один вампир произвести такие значительные разрушения! – сказал я убеждённо.

Аелия на миг-другой как будто потерял дар речи. Он смотрел на меня с непонятной сосредоточенностью, лишь изредка лицо дёргалось в судорогах не то возмущения, не то раздражения.

– Тебя не касается! Наливай воду, что там ещё надо и убирай грязь.

Как сложно, наверное, Бенигу было терпеть это вздорное существо годами, столетиями! Придётся и мне смириться, чтобы не навредить строптивостью вампиру.

– У тебя нет слуг?

Он даже ругаться не стал, махнул неопределённо рукой.

– Они заняты. Мебель надо восполнить. Не рассуждай, берись за работу.

Я хоть и дворянин, но в отряде чего только делать не приходилось, в том числе и порядок наводить в том жилище, которое охотники считали отчасти постоянным. Задача выглядела довольно привычной. Я сказал примирительно:

– Окна надо закрыть, а то и вода замёрзнет, и мы тоже. В первую очередь отчистить и побелить потолок, чтобы сверху грязь не падала, потом уже всё иное.

Мы задрали головы, обозревая нанесённый своду ущерб. Дома сколачивали специальный помост, чтобы добраться до верха, здесь ничего подходящего вообще не наблюдалось. Пришлось сообщить ящерке очевидное:

– Высоко, я не достану.

Аелия хмуро кивнул, ухромал куда-то и приволок лестницу. Я и не видел никогда таких. Она состояла из двух частей, скреплённых на концах, эта хитрость позволяла ставить переносный всход где угодно, хоть в центре зала, а не только вдоль стен.

Деревянные бадьи, воду, тряпки и палки с хвостами, которыми моют большие помещения я разыскал частью сам, частью с помощью дракона. Золы, чтобы развести щёлок, в камине не нашлось, но мутный густой сироп, который хозяин достал из запертой кладовой не только хорошо пенился, но и приятно пах.

Работа, даже такая неприхотливая была лучше унылого безделья, потому я взялся за неё без возражений. Утверждение Аелии, что зал разгромил вампир, тоже, до некоторой степени, могло оказаться правдой, и я надеялся задобрить владельца прилежной уборкой и хоть отчасти избавить Бенига от неизбежного наказания.

Мела в этом холостяцком хозяйстве не водилось, но отмытая часть потолка выглядела приятно, и я решил, что чистка украсит его лучше покраски. Копоти накопилось изрядно, причём не вся она была свежей, но я не задумывался, что и когда наслаивалось здесь веками, а мыл, передвигая лестницу, перетаскивая бадью и любуясь время от времени растущим на потолке пятном чистоты.

Аелия копался в каминах, время от времени производя неприятный скрежет, вскоре я перестал обращать на него внимания. Когда он счёл результат своих стараний удовлетворительным и зажёг пламя без дров, работать стало веселее.