Текст книги "Хозяйка скандального салона "Огонек" (СИ)"

Автор книги: Марика Полански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 3

Так, отлично! Я попала в мир, где по-прежнему вера во что-то неодобряемое официальной церковью, подвергается общественному осуждению и гонениям. «Средневековье какое-то!» – возмущенно подумала я.

– А как тогда быть с атеистами? – как бы невзначай поинтересовалась я.

Минди захлопала глазами и задумчиво нахмурилась. От усиленной работы мозга у нее раскраснелись щеки.

– Аисты? – помолчав, переспросила она и пятерней поскребла затылок, забыв про чепец на голове. – А при чем здесь птицы?

– Не аисты, а атеисты, – терпеливо поправила ее, как ученика, совершающего одну и ту же ошибку в простом упражнении. – Атеисты – это те, которые отвергают богов, и считают, что все зависит от воли самого человека.

Служанка воззрилась на меня, как на умалишенную и покачала головой.

– Безбожники хуже всяких отступников. У тех хотя бы вера есть. Неправильная, но есть. А эти во что верят? Тьфу! Вот правильного говорят в «Слове»: «Неверующе хуже чумы. Поскольку и сами больны своим неверием, и других отвращают от Света Истинного. Больные чумой унаследуют Царствие Богов-Прародителей, а неверующие истребятся с лица земли, и из памяти всего сущего», – она погрозила мне пальцем, словно вот-вот и разверзнется над нами потолок, и меня поразит молния Богов-Прародителей.

Я едва сдержалась, чтобы не возвести глаза к потолку. Только религиозной фанатички не хватало! Каждый день жизнь подкидывала мне все новые и новые сюрпризы, но выносить нотации в стиле «это плохо, потому что так говорят священники», я явно была не готова.

Тем временем Минди покинула спальню. Через несколько минут пара крепких парней хмуро поздоровалась со мной и принялась под чутким руководством служанки вытаскивать чемоданы и саквояжи на улицу. Я же решила напоследок решила зайти к отцу. Как бы то ни было, но хотелось спокойно распрощаться и отправиться в дорогу без чувства вины.

Однако кабинет, в котором отец работал оказался закрыт. Ручка издала глухое клацанье, но дверь так и не открылась. «Ну и кто из нас обиженная феечка?» – мрачно подумала я и развернулась, чтобы уйти. Сделалось неприятно. Пусть я, по его мнению, была неправа, но проводить и дать напутственное слово чести не отняли бы.

«А еще взрослый мужик, – ворчала я про себя, идя по коридору. – Лорд и хозяин фабрик! А ведет себя, как ребенок, у которого отняли конфету!»

Гранитные ступени парадного входа блестели под лучами солнца. По обеим сторонам от порога раскинулись кусты белой и розоватой сирени. После приглушенного света комнат и коридора зелень сада казалась невероятно яркой, сочной, такой, что хотелось прищуриться.

От пропитанного запахом сирени воздуха закружилась голова, болезненно заломило в висках. Я зажмурилась и втянула воздух ртом. Похоже, Эвелина, как и я, не переносила две вещи – яркого света и резкого аромата сирени.

Ко мне подошел рыжий парень и чуть поклонился.

– Миледи, – произнес он, окинув меня нахальным цепким взглядом, и улыбнулся. – Меня зовут Карл. И я буду служить вам в вашей ссылке.

На нем был надет коричневый жилет из тонкой кожи поверх серой льняной рубахи. Рыжие коротко стриженные волосы небрежно торчали в разные стороны, придавая ему вид лихой и слегка придурковатый. Однако искорки в голубых глазах подсказывали, что парень не настолько глуп, каким привык показывать себя остальным.

– Нахал, значит? – я цокнула уголком губ и едва заметно дернула головой. – Это хорошо. Споемся.

Темно-рыжие брови поползли вверх, будто помощник конюха ожидал услышать, что угодно, но только не это.

– Миледи?

– Полагаю, ты наслышан о моем скандальном характере, – я небрежно подтянула тонкие перчатки, которые меня заставила надеть Минди. – И о том, почему я еду в ссылку. Близко ни с кем не дружу, но и доставать нравоучениями я тебя не буду. Но, запомни, я терпеть не могу пьяных. Особенно тех, которые не знают меры. Будешь бухать по-черному, выгоню взашей и не посмотрю, что ты до этого работал на моего папеньку. То же касается и баб. Кутить можешь сколь угодно, пока черенок не отпадет. Но, увижу, хоть одну в местах, не предназначенных для этого, не обижайся.

– Миле-е-е-ди, – осуждающе протянул он, повел плечами и насупился. Однако было видно – этот паршивец еще не раз придумает, как обойти правила. – Нешто я похож на человека, который будет вести себя непотребным образом?

– Ты похож на мужчину, у которого нет отбоя от женщин, – я заломила бровь и прямо посмотрела на него. – Не удивлюсь, если на новом месте мужики начнут юбки своим женам зашивать. Мне не нужны разборки ни с рогоносцами, ни с разгневанными папашами, которые будут стремиться отрезать тебе то, чем ты грешишь. Учти, если ко мне придет чей-то муженек и за требует твоей крови, я тебя первая сдам. А если папаша, то заставлю жениться на обесчещенной девице. Так что не теряй головы и смотри, в кого втыкаешься.

Карл весело расхохотался и подмигнул.

– Как скажете, миледи, – он щелкнул пятками и, бросил шутливый полупоклон, направился к экипажу, возле которого кряхтели слуги.

«Этот паршивец прекрасно осознает, какое впечатление оказывает на других, и пользуется этим, – подумала я и глубоко вздохнула. От запаха сирени тотчас запершило в горле. – Как бы мне самой не пришлось юбку зашивать».

Я спустилась к экипажу. Но в последний момент обернулась в сторону окон кабинета. Штора на ней слегка качнулась, будто кто-то, заметив мой взгляд тотчас отпрянул в сторону.

Сделалось грустно. Отец даже не захотел по-человечески попрощаться. Ну да бог ему судья. В конце концов, я и не такое переживала.

– Все готово, леди Эвелина, – обратилась ко мне запыхавшаяся Минди. По раскрасневшемуся лицу сбегала струйка пота. Служанка быстрым движением ее оттерла и выжидающе воззрилась на меня.

Я снова посмотрела на окна отца. Потом повернулась к ней и скомандовала.

– Тогда в путь.

Глава .4

Солнце скрылось за зубастыми горами, разлившись напоследок малиновыми лучами в разрывах облаков. На востоке бледнели рожки двух полумесяцев, вызвав у меня невольный вздох изумления и восхищения. В этом мире жизнь текла совсем иначе, чем в моем родном. Если уж к магии относились, как к чему-то вполне обыденному, стоит ли удивляться, что на небосклоне две луны?

Карета неслась по разбитой дороге, и несмотря на мягкие сидения, я отбила себе весь зад. Поначалу я хотела прижаться виском к обивке, как в мелодраме и уснуть, но вскоре отбросила эту глупую затею. Изборожденная рытвинами дорога никак не способствовала сну и грозила превратить мой мозг в подобие смузи.

А потому, облокотившись на спинку сидения, я уставилась в маленькое окошко и с безразличием разглядывала незнакомые мне пейзажи. Поместье ван Дортов находилось на окраине Велундора, столицы Нострии. Однако увидеть дома самого прекрасного, по словам Минди, города, мне не довелось – едва экипаж покинул поместье, как Карл свернул налево, направив лошадей вдоль длинных каменных стен. Вскоре мы выехали на утоптанную дорогу, между необъятных полей вереска и рапса.

Каждые сто-сто пятьдесят метров поля разделяли жиденькие лесополосы. То и дело встречались пестрые перепуганные фазаны, перебегающие дорогу. Один раз я увидела лису, настороженно высунувшую рыжую мордочку между деревьев и тут же скрывшуюся между стволами в высокой траве.

Солнце вошло в зенит, когда Карл остановил экипаж на отдых.

– Еще час-два, и начнутся горы, – сказал он, подавая руку. Я ухватилась за нее и, боясь вывалиться из экипажа. – Поверьте, миледи, Черные Зубы не оставят вас равнодушными! Их красота завораживает!

– Не сомневаюсь, – буркнула я и потянулась так, что в спине хрустнуло.

Мышцы нещадно ныли, и я невольно посочувствовала всем поколениям людей, которые были вынуждены путешествовать в экипажах. Это только в фильмах такие поездки выглядят красивыми. На деле же – затекшие мышцы, отбитая пятая точка и переживания, на месте ли все органы.

Минди взобралась в карету и принялась громыхать ящичками и сундучками, которые были спрятаны под бархатными сиденьями.

– Только не говори, что ты собрался везти нас через эти проклятые всеми богами горы! – из-за показалась возмущенное лицо горничной. Вид у нее был столь грозный, что на секунду мне подумалось, что Минди швырнет в возницу первое попавшееся под руку. – И думать не смей!

– А что ты предлагаешь? – Карл сорвал тростинку и теперь ее лениво жевал. – Можем, конечно, свернуть и поехать через Малые Горшки. Но тогда мы потеряем двое трое суток.

– Зато целыми останемся! – парировала горничная и скрылась в карете.

– А что там? – поинтересовалась я, отметив про себя, что Карлу не впервой цапаться с Минди.

– А-а, – отмахнулся возница и, прищурившись, поднял взгляд на зависшего в воздухе сапсана. – Местные небылицы. Поговаривают, что Черные Зубы – рассадник нечисти. На каждом шагу можно наткнуть или на горного тролля, или на упыря, или на дурно-бабу. А возле ручьев можно навку встретить. Но, знаете, миледи, люд крестьянский суеверен, а потому во всякие побасенки-то и верит. Одному спьяну привиделось, – и понеслось по деревням да окрестностям… Такое иной расскажут, что аж волосы краснеют.

– Уж не оттого ты такой рыжий, что чужие байки слушал? – поддела я возницу.

Тот перевел на меня взгляд и усмехнулся.

– Та нет. Это мамки с папкой. Поди, оба у меня рыжие были, что медяк натертый.

– А кто такая дурно-баба? – спросила я. – Что-то впервые слышу о такой нечисти.

– Да вроде горного духа, что мужикам мозги крутит. Часто одиноким путникам встречается. Реже – если толпою идут через горы. Говорят, красива-прекрасивая. Настолько, что можно обо всем на свете забыть. Притворяется девицей в беде. Ежели мужик ее спасает, то на шею бросается. Ну там… на разности всякие совращает. Ежели мужик поведется, то может и без уда оставить. Потому как у нее там зубы…

– Там? – я недоверчиво приподняла бровь, едва сдерживая улыбку.

– Там-там, – шмыгнул Карл и недвусмысленно дернул бровями. – Откуда дети берутся…

– Умолкни, охальник! – Минди выскочила из кареты и звонко прошлась полотенцем по спине возницы. – Ишь чо удумал?! Как у тебя еще язык не отсох, такие гадости юной миледи говорить?!

Горничная замахнулась еще раз, но Карл ловко увернулся от полотенца.

– Помилуй боги, Минди! – он отпрыгнул в сторону от разъяренной женщины. – Что такого я сказал?!

– Что ты сказал?! Я тебе сейчас объясню, что ты сказал! На пальцах!

Я прикрыла глаза, тряхнула головой и подставила лицо ласковому ветерку. Интересно, сколько займет дорога до Миствэйла, если в объезд – это лишние три дня пути? Почему-то спросить об этом у меня мысли не возникло. А зря. Я с грустью подумала о том, чья злая воля выдернула меня из привычного мира машин, компьютеров и комфорта и запихнула в мир, где даже понятия не имели о том, что это такое?

Но больше всего я скучала по своему мужу, наши уютным вечерам и долгим тихим беседам. Мне хотелось скорее добраться до города, но лишь с одной целью – найти того, кто сможет мне помочь вернуться в мой мир.

– Пойдемте, миледи, – запыхавшийся голос Минди вырвал меня из размышлений. Я открыла глаза и посмотрела на горничную: лицо у нее было раскрасневшееся, а глаза горели победным огнем. – Ваш обед подан.

Хмурый Карл помог мне взобраться в экипаж. На бледном лице возницы малиновым цветом горел отпечаток женской руки. Бросив мрачный взгляд на Минди, он покачал головой и тихо обозвал ее дурно-бабой.

Глава 5

– Ты когда-нибудь слышала о теории десяти измерений?

Я заложила пальцем страницу книгу и повернула голову к Алексу. Муж поставил две кружки на зеленый стол, знавшем лучшие времена, и покосился на меня. В уголках голубых глаз проступили едва заметные «гусиные лапки» – он был доволен, что меня удалось оторвать от чтения.

На город давно уже наползла ночная тьма. Сквозь плотные шторы, что так бережно скрывали зал от посторонних глаз, пробивались бледные, размазанные круги от уличных фонарей. По улице радостно визжа и рыча глушителем пронесся мопед. А вслед за ним проехал автомобиль, урча на всю округу. И снова сделалось тихо.

– Я знаю только четыре, – я положила книгу на стол, откинулась на кожаную спинку компьютерного кресла и стала загибать пальцы. –Точка, длина, высота, глубина и время... – Я почесала затылок и задумчиво посмотрела на сжатую в кулак руку. – Эм… Неувязочка…

Алекс широко улыбнулся, подошел книжному шкафу и выудил из его нутра лист бумаги и карандаш.

– Сейчас покажу, – он сел за стол и вытянул ноги. Я с любопытством склонилась над столешницей, глядя, как он выводит линии координат. – Согласно этой теории, Вселенная существует в нескольких измерениях. Нам, простым смертным доступно лишь несколько. Нулевое измерение – это точка. У нее нет ни длины, ни высоты. Первое – это длина, вторая – высота, третья глубина. По сути это наш мир, в котором мы живет. Четвертое…

– Четвертое – это время.

– Именно, – согласно кивнул муж. – Но во времени мы живем лишь по одной линии от рождения и до смерти без возможности попасть в какую-то точку. В отличие от первых измерений, где можем свободно двигаться.

Я перебралась с кресла на диван и положила голову на плечо Алекса. Теплый аромат имбиря и мускатного ореха с нотками цитрусов щекотал ноздри. Прикрыв глаза, я уткнулась носом в его шею и шумно вдохнула.

– Щекотно, – со смешком произнес Алекс. – Ты отвлекаешь меня от объяснений. Я могу сбиться с мысли.

– Хорошо-хорошо, – я примирительно подняла руки.

Он прищурился. Улыбка на его лице стала шире, а тело напряглось, словно он увидел в моем жесте подвох.

– Что это за козий взгляд? Что ты уже задумала, Огонек?

Я попыталась придать лицу невиннейшее выражение. Однако бросила взгляд на его ухо в надежде, когда Алекс отвлечется на разъяснения, тихонько укусить его за мочку. Большинство восприняла бы такие шуточки, как ребячество, недостойное для взрослых и серьезных людей. Однако нас объединяли не только штамп в паспорте, кольца и одна фамилия на двоих, но и вещь, которая доступна только тем, кто действительно любят друг друга. А именно совместное занятие идиотизмом.

Впрочем, обмануть мужа мне не удалось. Он закрыл ухо ладонью и продолжил дальше рассказывать:

– Так вот… – он покосился на меня и принялся рисовать еще одну схему. – Согласно этой теории, мы создаем другую реальность, но в другом измерении. Например, мы сейчас с тобой счастливо женаты, а в другом – так и не поженились, потому что ты постеснялась и отказала мне в свидании, – он поймал мой недоумевающий взгляд и легонько щелкнул по носу. С шестым еще сложнее. Допустим, тебе сейчас семьдесят лет, и ты стала известным палеонтологом, который читает лекции об истории древних животных по всему миру. Но, чтобы такое случилось, тебе бы пришлось пройти через пятое измерение, то есть вернуться в детство, и пойти вместо школы в кружок юного натуралиста…

Я попыталась себе представить подобное. Но от усилий лишь разболелась голова.

– То есть в шестом измерении возможны переходы во времени и событиях.

Алекс возвел глаза к потолку и потряс рукой.

– Ну примерно так… Но все это в рамках одной реальности. Но при этом изначальные условия неизменны. То есть ты родилась в одной и той же семье, с одними и теми же людьми. А вот что ты будешь делать дальше и какой отрезок своей жизни решишь изменить – зависит от тебя.

– Ага, – глубокомысленно произнесла я и почесала затылок. Выдать нечто умное, чтобы поддержать разговор не получилось, так как я застряла еще на попытках представить все многообразие различных себя в пятом измерении.

– А вот в восьмом измерении добавляются еще бесконечное количество начал и будущего. То есть ты родилась и семье бедняка, и в семье какого-нибудь графа. При этом все твои личности имеют различные жизненные пути. И при этом ты в любой момент можешь поменять что угодно: от начала и до конца. В девятом измерении появляется бесконечное количество Вселенных, где могут действовать совершенно другие законы, отличные от земных.

– А десятое? – чуть севшим голосом спросила я, чувствуя, как в голове начинает закипать мозг.

Алекс улыбнулся так, что в груди шевельнулось подозрение, что напоследок он приберег контрольный в голову.

– Вообразила все эти варианты событий и возможностей в бесчисленных вселенных? – он приподнял правую бровь и занес руку с карандашом над бумагой. – А теперь просто осознай, что все это – лишь одна точка.

В этот момент раздался громкий и протяжный свист чайника. Алекс поднялся с дивана и вышел на кухню, оставив меня разглядывать расчерченный лист бумаги. Щелкнула ручка газовой плиты, и через мгновение муж появился в дверях.

– Тебе долить воды? – и, не дождавшись ответа, наполнил опустевшую кружку до половины.

Надо же! За разговором и не заметила, как выпила весь чай.

Серая кошка запрыгнула мне на колени, не постеснявшись при этом несколько раз провести хвостом по моему лицу. Я скривилась и, подхватив животное под мягкий пушистый живот поставила ее на диван. Она недовольно мяукнула и запрыгнула на спинку, обтянутую серым покрывалом.

– Все это очень интересно, но непонятно, – я машинально почесала кошку за ухом. Та довольно заурчала и свернулась клубочком. Лишь янтарные глаза с темными прожилками пристально продолжали следить за мной.

– Представь нить и бусинки на ней, – Алекс снова сел рядом и, подхватив мои ноги, закинул к себе на колени. – Каждая бусинка – это наша Вселенная. Мы можем двигаться только по нити вперед или назад. Но если ты посмотришь на нить сверху, ты увидишь бусинки рядом. Это и есть параллельные миры, другие измерения. Отсюда и возникает ощущение, что все взаимосвязано, но мы не можем повлиять на то, что происходит в других бусинках. Понимаешь?

Я задумалась, пробежав кончиками пальцев по его плечу.

– А что тогда насчет души? Она может путешествовать между этими измерениями? Переходить от одной бусинки к другой?

– А вот это, – он вздохнул и погладил меня по коленке, – и есть самый волнующий вопрос, Огонек. Существует версия, что мы приходим в этот мир, чтобы чему-то научиться. Любви, милосердию, состраданию. Много чему. Лишь выучив эти уроки, мы можем идти дальше.

– Но как же тогда быть с теми, кому не суждено родиться? – воскликнула я. – Или кто рождается и умирает, так и не познав этот мир? Или те, кто стал жертвой убийства, катастрофы или трагической случайности?

– Значит, в этом есть какой-то опыт для души. То, что мы видим, как вселенскую несправедливость, но лишь однобоко. Как двухмерную картинку. Но, к сожалению, мы не видим всей картинки во вселенском масштабе. Мы рождаемся и умираем много раз. А потому тот, кого оплакивают в этой жизни, вполне мог оказаться жестоким тираном и убийцей в прошлой. И теперь, чтобы искупить все содеянное, ему предстоит рождаться и умирать от рук других столько раз, сколько чужих жизней он отнял.

– Сурово, но справедливо, – я протянула руку и коснулась теплой щеки Алекса. Сердце сладко заныло, мне захотелось его обнять крепко-крепко и никогда не отпускать. Но вместо этого я лишь зарылась пальцами в его волнистые волосы. – А как насчет тех, кто любит? Разве это справедливо, что смерть разлучает их?

Он посмотрел на меня. В его глазах читалось столько понимания, столько невысказанной любви и прощания, что у меня перехватило дыхание. Почему-то в этот момент он казался кем-то другим. Не простым смертным, которому отведено несказанно мало времени по сравнению с вечностью, а тем, кто и есть сама вечность.

– Те, кто любит, обязательно найдут друг друга. Неважно, – его голос стал еле слышным, словно волна отступающего прибоя. – в каком мире и в каком теле. Эти узы – самые крепкие. И их не разорвать даже Смерти, Эвелин.

Имя неприятно царапнуло меня. Я было открыла рот, что сказать, что меня не так зовут, но спину внезапно пронзила боль. Еще толчок, – и я едва успела выставить руки вперед, чтобы не расшибить лоб об обтянутую бархатом скамейку напротив.

Глава 6

Захлопала глазами, я осторожно прикоснулась пальцами к ушибленному лбу и тихонько зашипела. Ну вот! Теперь или шишка, или синяк гарантированы.

Внезапно экипаж снова резко рвануло в сторону. Карл разразился такой руганью, что даже портовые грузчики завистливо присвистнули. Храп Минди оборвался на самой высокой ноте. Горничная взвизгнула и схватилась за сердце.

– Что случилось?! – пробормотала я. В ушах все еще звучало эхом: «Те, кто любит, обязательно найдут друг друга. Неважно, в каком мире и в каком теле. Эти узы – самые крепкие». Бусинки... Нити... Бред какой-то! Сердце защемило от тоски. Сон напомнил мне, что в том мире остался муж и наши вечера, наполненные теплом домашнего уюта, неспешными разговорами и смехом. Мозг отказывался воспринимать реальность с ее резкими звуками.

Экипаж остановился с таким грохотом и скрипом, что на миг показалось, будто мы переехали старую телегу, набитую пустыми бочками. Я толкнула руками дверцу, с трудом удерживаясь, чтобы не вывалиться.

Привычный пейзаж и цвета растворились в ночи. Лишь под тусклыми лучами двух месяцев вырисовывались чернильные зубы гор да силуэты деревьев. По лицу мазнула прохлада тумана, пропахшая влажным камнем и травой. Где-то далеко одиноко завыл волк, а от хохота невидимого животного пробрал озноб.

Из окошка кареты высунулась голова Минди.

– Боги-Прародители, миледи! Куда же вы?!

Скрипнула дверь, и горничная, подхватив свои бесчисленные юбки, ловко соскочила с подножки на землю. Схватила меня за руку и, как маленького ребенка, оттянула за свою спину. Она сделала несколько шагов и отпрянула назад, едва не сбив меня.

– Кажется, Карл кого-то сбил! – Минди закрыла рот руками и выпучила глаза.

– Но не насмерть, – меланхолично отозвалась я, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и прислушиваясь к витиеватым ругательствам на незнакомом языке. Голос явно не принадлежал Карлу – он был более низким, хриплым и хорошо поставленным, как у оперного певца.

Возница же значительно проигрывал – и в тембре голоса, и в запасе ругательств.

– Ядреный ты пень сивозадый! – орал Карл. – Куды ты прешь, недоросль подгорная? Жить надоело, или глаза у тебя в заднице застряли?!

– Я тебе сейчас покажу, – пророкотал второй, – кто здесь недоросль подгорная, вертюх оклупанный! Я тебе сейчас глаза на зад перетяну, раз разуть их не можешь! Дай только выберусь!

Кто такой вертюх и почему он оклупанный я не знала, но спрашивать у Минди не стала. Обойдя экипаж, я увидела картину, достойную комедийного фильма.

В круге тусклого отблеска от стеклянного факела Карл стоял на обочине, вдоль которой растянулась неглубокая канава, поросшая густой высокой травой. А из канавы дергались маленькие, но весьма крепкие ноги в шароварах плюдерхозе и высоких сапогах из кожи. Сначала даже показалось, что это ноги ребенка.

– Карл! – строго окликнула я возницу. – Хватит ругаться! Помоги человеку выбраться из канавы!

– Да не человек это, а грихер! – зло отозвался он и сплюнул под ноги. – Ему там самое место.

– Я тебе язык вырву, мсерыш! – ноги снова беспомощно задергались в воздухе. – Клянусь, как только выберусь, я…

– Отставить собачиться! – я повысила голос и повернулась к Карлу. – Спокойно и без ругани…

– Но…

– Это приказ!

Карл недовольно фыркнул и склонился над сбитым им человеком.

– Только ради леди Эвелин… Ай!

Пострадавший оказался не таким уж и пострадавшим, подумалось мне, глядя, как человек ухватил возницу за грудки и лихо дернул его вниз. Послышался глухой удар, за ним еще один. Из-за темноты было плохо видно. Только мечущиеся в высокой траве тени, да слышны шлепки, пинки и отборная ругань.

– Что они делают? – выглянула из-за моего плеча Минди, пытаясь хоть что-то разглядеть во тьме.

– Выясняют у кого кулаки тяжелее да яйца крепче, – я глубоко вздохнула и потерла виски. Голову начало стягивать болезненным кольцом.

– Дак они, поди, друг друга поубивают! – горничная всплеснула руками.

– У тебя есть идеи, как это остановить?

– Может их пугачем, а?

Я повернулась к ней и вопросительно подняла брови. Минди тотчас юркнула в карету. Какое-то время она громыхала посудой и ящичками, потом вытащила нечто похожее на жертву неудачного скрещивания пушки и ружья.

– Сейчас… сейчас… – она торопливо зарядила его и подняла дуло к небу.

– Тр-р-бах!!!

Уши я закрыть не успела, и очень-очень зря. Выстрел был такой, как будто рядом разорвалась миниатюрная бомба. На несколько секунд я перестала слышать. Несколько раз тряхнула головой, но легче от этого не стало: теперь в тишине добавилось еще и противный звон.

– Спасибо, Минди, – прохрипела я, лихорадочно ковыряя в ухе указательным пальцем.

– А ну разошлись черти, пока обоих в фарш не превратила! – горничная разошлась не на шутку. – Устроили тут выяснения у кого, что толще! А ну бегом из травы, или я за себя не ручаюсь!

– Сильно! – не без восхищения присвистнула я.

Послышалось недовольное ворчание, и из канавы появился сначала Карл. В дрожащем свете факела стало видно расплывшийся сине-черный синяк под левым глазом, рассеченную бровь и красное, словно кто-то раздавил малину, пятно на правой скуле. Держась за правый бок, возница зло рычал и сплюнул кровь.

Вслед за ним не взирая на драку и маленький рост, к экипажу выбрался… гном. Макушкой он едва доставал мне до груди. Длинную рыжую бороду, заплетенную в толстую косу, он закинул себе на плечо с видом победителя. Одет гном был весьма странно даже для этого мира: красная атласная рубаха, поверх которой черный расшитый серебром жилет и светлые плюдерхозы, заправленные в высокие сапоги.

Заметив меня, рыжий гном замер. Факел осветил его лицо, и у меня перехватило дыхание. Это был тот самый гном, которого я видела в саду ван Дортов и который, бросив в мое окно камень, исчез.

Губы гнома скривились в ухмылке. В его маленьких глазах под кустистыми бровями мелькнуло нечто похожее на язвительность.

– А-а, это вы, леди ван Дорт, – он тыльной стороной указательного пальца потер нос и вытер его о штанину. – Весьма неожиданная встреча.