Текст книги "Хозяйка скандального салона "Огонек" (СИ)"

Автор книги: Марика Полански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6

Первое, что мне хотелось сделать – это броситься на шею Алексу и расцеловать его. Господи, как же долго я его не видела! По факту прошло несколько дней, но для меня они тянулись вечностью. Хотелось снова оказаться в его объятиях. Хотя бы краем глаза увидеть его лицо.

Но что-то внутри удерживало меня на месте. Какое-то предчувствие скреблось за грудиной и шептало: «Одумайся! Что-то здесь не так!» Я так и стояла с приклеенной улыбкой и следила за каждым движением Алекса в надежде, что он узнает меня.

Подойдя ближе, муж окинул меня изучающим взглядом и чуть нахмурился, будто он силился что-то вспомнить, но это никак не удавалось.

Вдоль позвоночника пробежал холодок, собравшись в животе.

Его глаза. Они были не как у обычного человека, а с вертикальными, как у змеи зрачками.

– Рэйвен? – герцог повернулся к товарищу. Мышастые кустистые брови Квобока непонимающе съехались на переносице. – Что-то не так?

– Ты забыл нас представить друг другу, – негромко, разделяя каждое слово произнес Алекс-Рэйвен.

Я невольно поежилась. Кем бы ни был этот человек – или нечеловек – его голос был точь-в-точь, как голос моего мужа. Тот же вкрадчивый тембр, те же успокаивающие нотки, та же мягкость, от которой хотелось свернуться в клубок и заурчать довольной кошкой.

Но больше всего меня поразило, что никто не обратил внимание на его глаза. Как будто… Как будто это было в порядке вещей. Впрочем, чему удивляться, если в этом мире существуют ведьмы, фамильяры, а колдуны возвращают с того света?

Бросив недовольный взгляд на своего спутника, герцог суетливо представил его нам

– Это мой близкий друг, лорд Рэйвен ван Кастер. Судовладелец из Миствэйла и мой деловой партнер. Полагаю, вы наслышаны о нем, Винсент. Все суда от Рокленда до Южного побережья Вистики ходят под флагом дома ван Кастера, – он повернулся к Рэйвену и натянуто улыбнулся. – Рэйв, позволь представить тебе семью ван Дортов. Винсент ван Дорт – владелец крупнейших заводов по производству бытовых артефактов в пределах нашей империи. А это его жена Клотильда ван Дорт и его дочь Эвелин ван Дорт, моя будущая супруга.

Меня передернуло от фразы «моя будущая супруга». Да с чего бы?! С таким человеком, как Квобок стыдно за один стол сесть. Не говоря о том, чтобы в постель лечь.

Рэйвен чуть наклонил голову на бок в знак приветствия. Вот что меня поразило, так это отсутствие рукопожатий. В моем мире, когда мужчины знакомятся, то жмут друг другу руки. Но здесь… Ван Кастер и ван Дорт смотрели друг на друга так, будто искали слабые места, куда можно ударить.

– Большая честь приветствовать вас в нашем доме, милорд, – Клотильда присела в поклоне, который больше сгодился бы для королевского двора.

В спину снова легонько толкнули. Когда-нибудь я нашлю на эту зловредную бабу бородавки. Если ван Дорт прав, и мать Эвелин была ведьмой, то я не премину воспользоваться даром, чтобы отыграться за все тычки и колкости.

И все же я неловко присела в приветственном поклоне. Сзади послышался усталый раздраженный вздох.

– Милая, ты опять все перепутала, – елейно пропела Клотильда. Однако в ее голосе так и хрустел лед. Воображение живо представило, как мачеха устраивает разнос и бросается шпильками мою неловкость. – Ты должна подать руку милорду. Простите, девочка еще не пришла в себя после болезни.

Квобок расхохотался и махнул рукой, как будто нарушение этикета были сущей мелочью.

– Не переживайте вы так, леди ван Дорт! – снисходительно произнес он. – Здесь все свои. Ей-ей, не при дворе Его Величества находимся.

Когда сухая чуть шероховатая ладонь коснулась моей протянутой руки, меня как будто током поразило. В тот момент мне не хотелось, чтобы ван Кастер отпускал мою ладонь. На миг в комнате задрожали огни артефактов, едва заметно колыхнулись шторы, а в воздухе разлился солоноватый запах моря. Что-то зазвенело, как будто жемчужина упала в хрустальный бокал.

Секунда, – и наваждение исчезло.

– Как странно, – едва слышно проговорил Рэйвен. И нахмурился еще сильнее. Он смотрел на меня и щурился, и от его взгляда меня вдруг пробрал озноб. – Мне кажется, что мы были с вами знакомы.

Меня так и подмывало сказать откуда у него это чувство, но Квобок опередил.

– Разумеется, Рэйв. Я же ведь показывал тебе портрет моей невесты.

Губы ван Кастера дрогнули, будто он хотел возразить. Но он промолчал и отпустил мою руку.

– Ну-с, – Квобок довольно потер руки и помахал свертком, – когда все я все представил, то попрошу подписать официальное заявление о помолвке.

Герцог по-хозяйски устроился на диванчике и положил бумагу. Словно из ниоткуда появился дворецкий, неся с собой письменные принадлежности. А Квобок тем временем достал из внутреннего кармашка жилета пенсе и водрузил себе на нос.

– Прежде чем подписывать сей документ, я должен его зачитать. Итак, «одиннадцатого мая одна тысяча восемьсот тридцать девятого года от Восхождения Серебряного Стрельца я, Андре ван Эль, герцог Квобок официально заключаю помолвку с леди Эвелин ван Дорт, дочерью лорда Винсента ван Дорта, в присутствии следующих свидетелей, а именно: лорда Рэйвена ван Кастера и леди Клотильды ван Дорт. В виду срочности неотложных дел бракосочетание состоится двадцать пятого декабря дна тысяча восемьсот тридцать девятого года от Восхождения Серебряного Стрельца, о чем невеста и ее родители уведомлены», – он сделал паузу и заулыбался, довольный, как кот, нализавшийся сметаны. – Я должен спросить всех присутствующих. Согласны ли вы с данным заявлением? И если согласны, то прошу поставить подписи во-о-от в этих графах…

– НЕТ! – я будто со стороны услышала свой собственный голос. Сердце отбивало такой ритм, что под него чечетку танцевать было можно. Руки непроизвольно дрожали, мне пришлось их стиснуть перед собой.

В комнате стало так тихо, что я услышала, как за дверью кто-то рухнул на пол. Видимо, кто-то из служанок, имеющих привычку подслушивать, что происходит за закрытыми дверьми хозяев.

Три пары глаз уставились на меня, как на внезапно ожившую мебель.

– Заговорила, – едва слышно прошелестела Клотильда и медленно опустилась на диванчик, прикрывая рот рукой.

Я обвела присутствующих взглядом и, едва сдерживая вскипающий гнев, медленно и четко проговорила:

– Никакой свадьбы не будет.

Глава 7

Первой пришла в себя Клотильда. Мачеха судорожно сглотнула и повернулась к остолбеневшему Квобоку.

– Не обращайте внимание, ваша светлость, – она стиснула пальцы так, что аж костяшки побелели. – Она еще не до конца оправилась.

– О нет! – я поджала губы и зло прищурилась. Казалось, будто все эмоции, которые были забиты в дальние углы, внезапно прорвались через стену и грозили затопить всё вокруг. – Я оправилась. Я очень хорошо оправилась. Достаточно для того, чтобы понять, что здесь твориться. Я сказала, что не выйду замуж. И точка.

Рука ван Дорта дернулась, словно он собирался шлепнуть себя по лицу, но в последний момент удержался. Сам же отец сохранил каменное выражение лица, но за этой маской бушевали такие эмоции, что при желании можно было бы дом ими взорвать.

– Милая, – негромко сказал он таким тоном, которым непослушного ребенка взывают к порядку. – Так нельзя. Вопрос о твоем замужестве был решен несколько месяцев назад. И тогда ты была согласна. Нельзя взять и в последний момент все отменить.

Ледяные нотки чуть притушили полыхающий гнев, вернули меня к реальности. Надо было найти что-то весомое, чтобы объяснить свой поступок. Без объяснения отказ не примут.

– Можно. Еще как можно, – медленно выдохнув, я оправила складки на юбке и прямо посмотрела ван Дорту в лицо. – Может я и была согласна раньше. Но не сейчас. Я не стану женой человека, который настолько не уважает нашу семью, что отвергает элементарные правила приличия.

– ЧТО?! – взвился побагровевший Квобок. Герцог выпал из ступора и теперь брызгал возмущением и слюнями во все стороны. – Это возмутительно!

– Возмутительно то, что, отправляясь заключать помолвку, вы даже не удосужились принять нашего гостеприимства, ваша светлость, – парировала я и смерила разгневанного герцога холодным взглядом. – «Я тороплюсь ко двору его величества. Поэтому давайте по-быстренькому подпишем документы, и я поехал». Что это за отношение к семье, с которой вы собираетесь породниться, я вас спрашиваю? Это что? Проявление уважения по-вашему? Нет! Так даже мещане не ведут себя. Вы слишком напыщены и избалованы, вот что. Привыкли, что все преклоняются перед вашим статусом. Видимо, вас никто никогда не щелкал по носу за хамство, ваша светлость.

– Эвелина, остановись! – прогремел ван Дорт. Он побелел, как полотно, глаза превратились в черные агаты, пылающие от ярости. – Ты переходишь всякие границы!

– Ну уж нет! Породниться с человеком, который откровенно плюет на правила этикета? Да как на меня после этого в обществе смотреть будут? Как на нашу семью будут? Знаете? А я знаю. Как на людей, которые из-за страха или нужды готовы терпеть унижения. Вы готовы к этому? Я – нет. Но если вам не терпится объединить две семьи, то выдайте за герцога Клотильду. Они отлично подходят друг другу.

Мачеха громко втянула воздух ртом и закатила глаза, собираясь упасть в обморок. Но почему-то не упала. Видимо, хотелось досмотреть представление до конца, чтобы потом во всех подробностях перемывать со своими кумушками мои кости.

Квобок же пыхтел, как самовар, и пытался подобрать хоть какие-то слова. Он тряс вторым подбородком, пальцы стиснули папку, на которой лежало заявление о помолвке, но не мог придумать ничего более связного, кроме фразы «Это скандал!»

– Мы искренне сожалеем о том, что вынуждены пренебречь правилами приличия, – голос Рэйвена прозвучал спокойно. Он стоял возле камина и молча наблюдал за происходящим. В синих глазах проплыла едва уловимая тень, когда он посмотрел на меня. – Но король требовал незамедлительного появления при дворе. Насколько дела его величества могут задержать нас, неизвестно. Потому и приходиться торопиться. Если вы готовы подождать нашего возвращения, то мы непременно перезаключим помолвку по всем правилам. И никто, – он бросил суровый взгляд на Квобока, который растерянно смотрел на заявление, – повторюсь, НИКТО не узнает о сегодняшнем скандале. Вы согласны?

Я воззрилась на ван Кастера, чувствуя на языке горьковато-металлический привкус разочарования. Рэйвен был другим человеком. Мой муж, мой Алекс никогда бы так со мной не поступил. Скорее костьми бы лег, но не отдал бы другому.

Мне стало мерзко, как будто в грязи вывалили. И пусто, словно потеряла последнее, за что стоило бороться.

– Скажите, – тихо прошелестела я, чувствуя, как захлестывает обида, – а вы всегда решаете за герцога? Всегда приносите извинения за его неподобающее поведение?

Конечно же, мне хотелось спросить его о другом. Сказать совершенно другое. Но я растерялась. Было так больно, что захотелось разметать все вокруг. Чтобы от дома камня на камне не осталось, а от его жителей и гостей – воспоминаний.

Если Рэйвен и смутился, то виду не подал. Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут очнулся сам герцог.

– Значит так, – сказал он, поднимаясь с дивана с видом оскорбленной добродетели. Старательно отводя взгляд от присутствующих, он погладил ладонями жилет, расправляя невидимые складки. – Никакой второй помолвки не будет. Точка.

С этими словами он разорвал несчастное официальное заявление и бросил на пол. Потом совершенно по-свински прошелся по клочкам бумаги и направился к двери.

– Не вижу смысла больше оставаться в этом доме, – бросил он, не оглядываясь. – Пойдемте, ван Кастер. Нас ждут.

Прикрыв на секунду глаза, ван Кастер покачал головой и проследовал за герцогом. Я едва сдержалась, чтобы не бросить ему в спину едкое: «Прихвостень!»

Но когда обернулась и увидела лицо отца, поняла, что меня ждут неприятности посерьезнее, чем разбитое сердце.

– Ко мне в кабинет, – процедил сквозь зубы ван Дорт. – Живо!

Часть 2. Гном Вилли Гром. Глава 1

Отстаивая свои интересы,

будь готов остаться без ничего.

Довыпендривалась!

Именно так и сказала бы моя бабушка, окажись она свидетелем того разноса, который устроил отец. Он метался по кабинету, как лев, запертый в клетке. Я же сидела тихо, как мышь, и старалась слиться с обивкой кресла. Единственное, что меня спасло от избиения, так то, что я – девочка. Хотя интуиция подсказывала: одно неловкое движение, и моральное насилие превратиться в насилие физическое.

В просвете тяжелых штор краснело закатное небо. Из сада доносилось глухой стук и окрики садовника, отчитывающего помощников на чем свет стоит. Казалось, все вокруг звенит от нервозности и напряжения, пронизывающей атмосферу в доме. Вспомнились круглые глаза служанок, когда я шла по коридору вслед за отцом. Однако стоило бросить взгляд в их сторону, как они тут же начинали натирать напольные вазы с цветами. Да еще с таким усердием, что невольно становилось страшно за фарфор, – глядишь, так и дыру протрут.

Ковыряя пальцем оборку, я почему-то снова вспомнила бабушку. Окажись она здесь, то непременно встала бы на сторону ван Дорта, высказав свое единственное правильное мнение. Например, что с лица воду не пить, а богатые женихи на дорогах не валяются. Тем более, такие, как Квобок.

Вспомнив про герцога, я едва сдержалась, чтобы не содрогнуться от отвращения. Слишком он мерзкий. Толстый, рыхлый, совершенно не уважающий тех, кого считает ниже по статусу. С таким не то, что спать – за одним столом противно находиться.

Представив Квобока пьяным и в одном исподнем я все же вздрогнула.

– Прекрати кривляться! – взорвался отец. – Ты хоть понимаешь, чем грозит разрыв помолвки с таким человеком, как герцог Квобок?

Я вздохнула, покачала головой и искренне призналась, что нет.

Отец закатил глаза, прикрыл их рукой и тяжело опустился в кресло с видом человека, который внезапно осознал, что его единственная дочь окончательно тронулась умом. Какое-то время он молчал, а потом сдавленно проговорил, не отнимая руки от лица:

– Один только вопрос: почему?

– Что «почему»? – не поняла я и принялась с остервенением терзать край юбки. В голову лезли совершенно другие мысли. А потому его вопрос поставил меня в тупик.

– Почему ты так себя повела?

Я лишь молча развела руками. Наверное, будь на моем месте настоящая Эвелина, она бы точно не отказала бы герцогу. Все же и статус повыше, и счет в банке повнушительнее. И хотя я себя время от времени ловила на мысли, что я вжилась в тело несчастной девушки (ну не было у меня другого выхода), все же я не настоящая дочь ван Дорта.

– Молчишь?

– А что говорить? – я пожала плечами и уставилась на стеклянный шар, крутящийся на квадратной подставке. – Этот Квобок мерзкий и противный человек. К тому же, не уважает ни тебя, отец, ни нашу семью. Не вижу смысла связывать себя узами брака с таким.

– Знаешь, Эвелин, заговори ты раньше, я был бы безмерно рад, – перевел тему ван Дорт. Он убрал руку от лица и теперь безэмоционально рассматривал невидимую пылинку на столе. – Но сейчас… Скажи, почему мне кажется, что ты как будто не моя дочь?

«Наверное, потому что я действительно не твоя дочь», – подумалось мне, но вслух я произнесла другое:

– Возможно потому, что пошла против твоей воли?

Поджав губы, отец медленно кивнул. Но не столько соглашаясь с моим предположением, сколько своим мыслям, которые одолевали его.

На улице стремительно темнело. И вскоре на шторе появились бледные размазанные круги от фонарей, которые зажег кто-то из слуг. Дверь бесшумно распахнулась, и в кабинет проскользнула долговязая фигура дворецкого. Он с каменным лицом зажег несколько светильников. Потом бросил на меня хмурый взгляд и исчез за дверью, словно призрак, просочившийся сквозь стену.

– Андре Квобок – мой деловой партнер, от которого во многом зависят дела на моем предприятии, – едва слышно сказал ван Дорт. – И твоими усилиями сейчас над нашим с ним сотрудничеством нависла угроза. Если он разорвет контракты, которые мы планировали подписать, то моим фабрикам придет конец.

Так вот оно что! Нечто подобное и стоило ожидать. Иначе зачем такой молодой и привлекательной особе, как Эвелин, соглашаться на брак с герцогом. Договорной брак, кажется это так называется.

– Он не станет разрывать контракты, – я покачала головой. – Дойную корову никто не режет.

Дернув головой, отец цокнул, как будто услышал небывалую нелепицу и поднялся с места. Подойдя к окну, он отодвинул штору и выглянул в сад, будто там мог найти ответ на мучающие его вопросы.

– У Квобока таких дойных коров – три фермы и маленькое стойло, – наконец произнес он. – Так что одной больше, одной меньше, – он и не заметит особой разницы в снижении прибыли. А вот для нашей семьи твоя выходка может обернуться катастрофой.

– Извиняться я за это не буду, – уперлась я, чувствуя, как на руках приподнимаются волоски от напряжения.

– Твои извинения ничего не решат, – ван Дорт замолчал, и его молчание мне не понравилось. Так обычно замолкают прежде чем вынести неутешительный вердикт. Отец отошел от окна и посмотрел на меня прямо и хмуро, отчего в животе неприятно скрутился тугой узел тревоги. – Не хочешь быть женой герцога, значит, будешь зарабатывать на жизнь сама. Я дал тебе все, что полагается родителю давать своему ребенку. Теперь ты девочка взрослая, сама знаешь, как тебе лучше. Больше моя семья тебе ничего дать не может. Я распоряжусь, чтобы Минди помогла тебе собрать вещи. Сегодня переночуешь здесь. Но чтобы завтра в этом доме тебя не было.

Глава 2.

– Ох, миледи, погорячились вы, – кудахтала Минди, аккуратно складывая платья в большой чемодан. – Ох, погорячились!

Я смотрела на пухлые руки служанки, которая ловко складывала мои вещи, и думала о том, что все могло обернуться гораздо более хуже. Например, что герцог-скуф мог внезапно изменить свое мнение и таки заявиться в дом к отцу. Тогда бы моего мнения точно никто бы не спросил. Просто поставили бы подписи на заявлении и все. А так… Я просто начну новую жизнь с чистого листа.

«Во всех смыслах этого слова», – подумала я, глядя на царящую суматоху с поразительным равнодушием. Весть о том, что лорд ван Дорт выгнал свою дочь, разлетелись моментально по дому и, подозреваю, за его пределы.

– Конечно, герцог не писанный красавец, – продолжала рассуждать Минди. Она подошла к туалетному столику и принялась складывать в расписную шкатулку заколки. – Но какое значение имеет внешность мужчины, когда он баснословно богат? Катались бы, как сыр в масле, ей-ей!

– Скорее в шоколаде, – выдохнула я и почесала кончик носа. – Хоть шоколадные обертывания и полезны для здоровья и красоты, но есть в них один минус, Минди. Это сам герцог.

Глаза слипались от недосыпа. Ночь прошла беспокойно. Я ворочалась с боку на бок, пытаясь привести в порядок мысли, которые разбегались, как тараканы по кухне общежития. Заснуть удалось только когда на востоке забрезжили первые робкие лучи еще не появившегося солнца. И то ненадолго. Часы на каминной полке в спальне не успели пробить и семи, как распахнулась дверь, и Минди раздражающе бодрым голосом принялась тормошить меня.

Через час, одевшись и умывшись, я спустилась к завтраку. Однако в столовой никого не было. Носатая давила подушку под одеялом, как и полагается высокородной особе. А отец… Отец не пожелал сидеть за одним столом со мной.

Хороша родительская любовь, ничего не скажешь. Гоняя вилкой остывший кусочек омлета по тарелке, я думала о том, как буду выживать в новом мире, не зная ни правил, ни обычаев, ни традиций. Нет, кое-что я, разумеется, успела разузнать за то время, что находилась здесь. К тому же, ван Дорт не отправлял меня на улицу. Он великодушно согласился сослать меня в старый дом настоящей матери Эвелины в Миствэйл. Так еще и взять с собой Минди и Карла, помощника конюха.

Но этого было невероятно мало для того, чтобы сойти за свою. Чем я стану заниматься, когда покину отчий дом? Помнится, ван Дорт обмолвился, что настоящая мать Эвелин занималась магией и лекарским делом. Возможно, стоит попробовать. Вот только как разбудить этот дар? Или он должен сам как-то проснуться?

– Знаете, леди Эвелин, – выдернула меня из размышлений служанка, – мужчину не красивые глаза красят, а характер. Мужик, у которого есть характер, есть деньги. А то нынче взяли молоденькие барышни рассуждать о том, что замуж надо выходить по любви. Пфф! Вот только куда эти все любови деваются, когда речь заходит о том, что кушать утром? Оно, конечно-то, красиво да складно все звучит в романчиках, кои продаются на каждом углу. Но что-то я не видела ни одной леди, которая вышла бы замуж за конюха и была от этого счастлива.

– Не читала ты «Любовника леди Чаттерли». Там как раз история о том, как аристократка бросила своего мужа ради лесника, который подарил ей настоящую любовь. И не только любовь, если ты понимаешь, о чем я.

Минди смущенно скривилась.

– Гадкая книжонка, – смело высказалась она. – Название совершенно неприличное. А уж содержание и подавно.

– Классика любовного романа. Впрочем, ты отчасти права. Книга действительно считалась скандальной очень долгое время. А все из-за откровенных отношений между мужчиной и женщиной, – я задумчиво покачала головой и пристально воззрилась на нее. – А ты, стало быть, любишь любовные романы почитать, да, Минди?

Служанка покраснела, как маков цвет, и отвернулась. Щелкнули замки на тяжелом чемодане. Минди похлопала ладонью об ладонь и провела по крутым пышным бокам.

– Кажись, ничего не оставили, – она задумчиво оглядела спальню. Потом посмотрела на меня и печально вздохнула. – Милорд еще не один раз пожалеет, что спровадил вас вот так без ничего.

Я поднялась с кресла, где просидела, наблюдая, как служанка носится по комнате, собирая мои вещи.

– Минди, не забывай, что ты едешь со мной. И не в пустоту, а старый дом моей матери. Слава богу, у отца хватило ума отправить дочь не на улицу. Так что, считай, нам повезло.

В ответ служанка лишь охнула, округлила глаза и прикрыла рот руками.

– Пресвятые портки Ангуса! – еле слышно прошелестела она. – Это вы что же же?.. Это когда же..?

Я закатила глаза, едва сдерживаясь, чтобы хлопнуть себя по лбу. Медленно выдохнув, вопрошающе посмотрела на служанку.

– Минди, если ты будешь договаривать свою мысль до конца, то велика вероятность, что я пойму тебя быстрее.

– Вы что, – она воровато огляделась и, понизив голос, прошептала. – Вы из этих? Единобожников, что ли?

– В смысле? – не поняла я.

– Ну из этих болезных, которые считают, что бог един для всего сущего.

Несколько долгих секунд я соображала на полном серьезе говорит ли служанка или все же шутит.

– А разве не так?

Минди замахала руками, а потом сделала витиеватый тремя скрещенными пальцами, как обычно размахивают дымящимися благовониями.

– Упаси вас, миледи, сказать нечто подобное в обществе! – торопливо зашептала она. Потом подошла ко мне и заглянула в лицо. – В лучше случае, засмеют.

– А в худшем? – напряженно поинтересовалась я, предчувствуя, что ответ мне не понравится.

– А в худшем, отправят в Темный Замок, – Минди быстро закивала головой, словно добавляя весомости своим словам. – Да-да, именно в Темный Замок. Там таких сначала прогоняют через Очищающий Огонь, а потом отправляют на принудительные работы. Если кому и удается выжить, так потом они ни разу не упоминают свою скверную веру.