Текст книги "Хозяйка скандального салона "Огонек" (СИ)"

Автор книги: Марика Полански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Марика Полански
Хозяйка скандального салона "Огонек"

Часть 1. Скандал в доме ван Дорт . Глава 1.

Совет в любой ситуации оставаться собой

может привести к непредсказуемым последствиям.

– КА-АР!

От хриплого птичьего крика я скривилась и поглубже закопалась в пушистое одеяло. Нет-нет-нет, я не проснусь раньше, чем зазвонит отключённый будильник. И так отпахала неделю, как ломовая лошадь: звонки, занятия, бесконечные потоки студентов с их «А когда можно прийти на пересдачу?» А здесь ещё…

– КА-А-АР!

Надо на законодательном уровне разрешить отстреливать тех, кто не даёт спать в выходной. Зарычав, я вынырнула из-под одеяла и зло посмотрела на наглую птицу, посмевшую горлопанить с утра пораньше.

На широком подоконнике сидел белый ворон. Заметив мой недобрый и слегка ошарашенный взгляд (прежде мне не доводилось видеть белых воронов), он склонил голову набок, распушил перья и, каркнув во всё воронье горло, сорвался с подоконника вниз.

Я фыркнула и снова залезла под одеяло с головой. К чёрту подлую птицу, – я ещё сон про бал в доме герцога недосмотрела. Однако по спине пробежался неприятный холодок. Я резко села на кровати, чувствуя, как живот скрутило от подступающей тревоги.

Спальня оказалась не моя.

Комната выглядела как декорация к историческому фильму про аристократов. Стены были обтянуты золотистыми обоями с витиеватым узором из роз и виноградных лоз. Платяной шкаф из красного дерева возвышался до самого потолка. Он был украшен резными херувимчиками, которые смотрели на меня с выражением лиц, будто знали какую-то неприятную тайну. Комод поблёскивал лаком так, что можно было причёсываться, глядя в его поверхность. На нём стояли фарфоровые статуэтки балерин в пышных пачках и стеклянные фигурки животных – единороги, олени, лебеди. Туалетный столик с трёхстворчатым зеркалом и мягким пуфиком, обитым бархатом цвета спелой вишни, довершал картину.

«Что за фигня?» – подумала я, оглядывая комнату размером с целую квартиру. – «Где розетки? Где выключатели? Где вообще хоть что-то знакомое?»

Полупрозрачный балдахин над кроватью был подхвачен золотистыми лентами с кисточками. Помнится, когда-то в детстве я мечтала, чтобы у меня была кровать с балдахином. Как у мультяшных принцесс.

Теперь же, глядя на резные столбики с виноградными гроздьями и занавеси, я гадала: то ли я окончательно рехнулась, то ли стала мультяшной принцессой? Если последнее, то хотелось бы знать, какой именно. Я предпочла бы стать Спящей Красавицей, чем Белоснежкой. Уж лучше проспать сто лет и выспаться, чем бегать от Злой Мачехи и обстирывать семерых шахтёров.

«Может, попала в музей?» – попыталась я найти логичное объяснение. – «Или на съёмки какого-то исторического сериала? Хотя, как я туда попала в пижаме…»

Пижама! Я резко посмотрела на себя. Вместо привычной футболки и шортиков на мне была длинная белая рубашка с рюшами на груди и манжетах. Рукава такие широкие, что в них можно спрятать небольшую собаку.

«Это сон!» – подумала я и откинулась на подушки. – «А если это сон, значит, я скоро проснусь, и всё станет, как прежде». А чтобы проснуться, мне нужно снова заснуть.

Я крутилась, пытаясь устроиться поудобнее, закрыла глаза и даже засунула голову под подушку. Не помогло.

Нет, ну не могла же я так напиться, чтобы не помнить, где я и как сюда попала. Во-первых, я не пью. А во-вторых, достаточно «во-первых». Если только Алекс не подшутил надо мной и не подсыпал снотворное в кружку с чаем, чтобы устроить мне сюрприз. Типа заснула в маленькой комнате в «однушке», а проснулась в шикарной спальне нового дома. Но Алекс бы никогда так не поступил. И хотя муж любил делать подарки и удивлять, но сыпать снотворное – это слишком даже для него.

В этот момент дверь распахнулась. В комнату вкатилась позолоченная тележка на изящных колёсиках, на которой стояла фарфоровая миска с голубыми розочками. С края свисал белый конец. Вслед за тележкой появилась женщина, которая заставила меня пересмотреть представления о человеческих формах.

Она была облачена в светло-голубое платье, доходящее до щиколоток, поверх которого был повязан накрахмаленный белый передник, завязанный на талии пышным бантом. Длинные рукава были закатаны до локтей, открывая полные, красные от работы руки. На голове красовался кружевной чепец, из-под которого выбивались непослушные каштановые пряди. Женщина формами напоминала облако, на которое изловчились и таки натянули и платье, и передник. Причём это облако явно питалось исключительно пирожными.

«Горничная в музее?» – недоумённо подумала я. – «Или актриса?»

Увидев меня, сидящую на кровати и растрёпанную, она замерла, несколько раз смешно дёрнула ртом, словно рыба, выброшенная на берег, а потом выскочила из спальни с дикими криками:

– Леди Эвелин! Леди Эвелин пришла в себя!

Я лишь поморщилась. Почему сегодня все орут? Сначала ворон. Теперь эта женщина-облако. Что вообще происходит? Кой чёрт, леди Эвелин? У меня другое имя.

Кстати, а как меня зовут?

Несколько долгих секунд я таращилась на оставленную позолоченную тележку, потом потёрла виски ладонями. Меня зовут… меня зовут…

Но подсказать, как меня зовут, память не удосужилась. Но я чётко знала – имя у меня совершенно другое. Никакая я не Эвелин, я…

Из коридора донёсся топот ног, и вскоре в дверях столпились люди. Все незнакомые и в нарядах, как будто сбежали с тематического вечера, посвящённого викторианской эпохе. Горничные в синих и серых платьях с белыми передниками и чепцами, лакей в тёмно-зелёном фраке с золотыми пуговицами, повар с седыми усами и в белом колпаке.

Что это? Исторический фестиваль? Или я угодила в секту любителей старины?

– Пропустите! Да пропустите же меня! – сквозь толпу пробился высокий мужчина.

Мужчина был одет в тёмно-синий сюртук с двойным рядом золотых пуговиц, под которым виднелись края расшитого жилета. Белая рубашка с высоким накрахмаленным воротничком и шейный платок, завязанный в сложный узел, дополняли наряд. Тёмные брюки были заправлены в высокие чёрные сапоги. Лет ему было около сорока с небольшим, чёрные волосы изрядно поседели у висков, а усы были аккуратно подстрижены и завиты.

Увидев меня, он на миг замер, а потом бросился обнимать.

– Эви, девочка! Наконец-то ты вернулась!

Облако терпкого мужского парфюма с нотками табака и кожи обволокло меня. Мужчина так сжал в объятиях, что кости едва не хрустнули, а нос расплющился о его плечо. Грубая ткань сюртука царапали кожу лица.

Нужно было что-то ответить. Хотя бы обнять в ответ. Но вместо этого я прикинулась немой и молилась, чтобы после таких медвежьих объятий нос остался целым.

Мужчина внезапно выпустил меня, а потом обхватил моё лицо ладонями.

– Хвала богам! Мы уже и не надеялись, что ты вернёшься, – его тёмные глаза блестели от слёз.

Не знаю, кто этот человек, но его эмоции отозвались во мне. Так может радоваться только тот, кто едва не потерял самого близкого для него человека. В носу невольно защипало.

– Эви, скажи хоть слово!

– Умгмг, – нечленораздельно выдала я и глуповато улыбнулась.

Может, лучше помолчать, пока не разберусь, что происходит? А то ещё скажу что-то не то, и меня в дурдом упекут. Или в тюрьму за самозванство.

Между густых поседевших бровей залегли две складки, взгляд мужчины помрачнел. Но потом он снова радостно улыбнулся и сжал меня в объятиях.

– Это правда? – женский голос разнёсся по спальне, подняв внутри меня волну раздражения – такой звенящий и неприятный он был. – Эвелин пришла в себя?

– Колдун не обманул, – мужчина по-прежнему улыбался. Только улыбка стала какой-то напряжённой. – Он действительно вернул мне дочь с того света!

«Колдун? С того света? Что за бред?» – я кое-как повернула голову в его объятиях и скосила взгляд на вошедшую.

И тут моя челюсть чуть не отвалилась.

В дверях стояла женщина в платье, которое заставило бы любого модельера прошлых веков зарыдать от восторга. Светло-сиреневое шёлковое платье с глубоким декольте, украшенным кружевными вставками, туго обтягивало корсет. Юбка колоколом расходилась от талии. Рукава-буфы на плечах плавно переходили в обтягивающие предплечья, а запястья украшали кружевные манжеты. Светлые волосы были уложены в сложную причёску с завитками и локонами, закреплёнными декоративными гребнями, а в ушах блестели массивные золотые серьги с изумрудами размером с вишню. На шее переливалось ожерелье из того же комплекта.

«Вот это дива! Вот это платье! – присвистнула я про себя. – Наверное, целое состояние стоит!»

Хороша, ничего не скажешь. На первый взгляд ей за сорок, но для своего возраста женщина действительно хорошо выглядела. Отчего-то возникло ощущение, что она не снимала украшения даже ночью.

Но этот нос! Господи, я видела прежде носатых, но такое видела в первый раз! Как бы выразился один из моих знакомых: «Таким носом только огород вспахивать».

– Очень рада, – холодно сказала дива, но, словно опомнившись, натянула радостную маску и елейно пропела: – Эви, девочка, как ты себя чувствуешь?

В её тоне и едва уловимой мимике было нечто такое, что заставило меня напрячься. Похоже, это и есть Злая Мачеха! Осталось только семерых шахтёров метрового роста, – и полный сказочный набор готов!

– Пойду, сообщу герцогу Квобоку, что его наречённая пришла в себя.

Квобок? Серьёзно? Кто придумывает эти имена? Хотя к чёрту имена! Я не могу быть его наречённой. Я уже замужем, и моего мужа зовут Алекс. Только где он?

– Клотильда! – мужчина осуждающе потряс головой. – Не торопи события. Эви только пришла в себя.

Я усмехнулась про себя. Клотильда… Ну конечно! Имечко под стать такой выдающейся внешности.

– Я не тороплюсь, – парировала носатая. – Но сам понимаешь, Квобок – человек, не привыкший долго ждать. И если мы не ответим сейчас, то он начнёт искать себе другую партию. А желающих заполучить его расположение как снега зимой. Так что…

Она замолчала, многозначительно приподняв брови. А носатая-то крепко ухватилась за бубенцы хозяина дома. И, судя по выражению лица мужчины, держалась она за них долго и отпускать не собиралась.

Мужчина нахмурился ещё больше, но спорить с ней не стал. Выпустив меня из объятий, он поднялся с кровати и махнул служанкам. Движение его руки было каким-то царственным – привычка человека, которого всегда слушаются.

– Накормите леди Эвелин. И позовите лекаря. Я должен убедиться, что здоровью моей дочери больше ничто не угрожает.

Глава 2

– Следите за пальцем, – седовласый пухлый господин медленно поводил перед моим носом пальцем.

Лекарь был одет в строгий чёрный сюртук с высоким воротником, под которым виднелся край белоснежного галстука. На носу – золотое пенсне на тонкой цепочке, а седые волосы были аккуратно зачёсаны назад и тщательно напомажены, отчего блестели, как лакированные. Борода была подстрижена треугольником и тоже лоснилась от ухода. Весь вид этого господина кричал о том, что он человек серьёзной науки и фривольностей и шуток не допустит.

Этот интересный господин прибыл через час с небольшим, едва я успела закончить с завтраком. И, разумеется, в компании моего «предполагаемого отца», «мачехи» и пары слуг.

Лекарь зачем-то щёлкнул пальцами возле моего уха, а затем полез в тёмно-коричневый кожаный саквояж. Покопавшись в нём, он извлёк металлическую трубочку – что-то среднее между диагностическим фонариком и подзорной трубой.

Лекарь оттянул моё верхнее веко и направил слабый мерцающий свет в глаз. От непривычного ощущения тотчас заслезились глаза. Я скривилась и подалась назад.

– Всё-всё… Всё хорошо. Но мне надо осмотреть вас. – Лекарь убрал странный прибор и повернулся к мужчине, которого все называли моим отцом. – Говорите, у леди Эвелин хороший аппетит?

Стоя́щая возле дверей горничная – та самая женщина-облако – встрепенулась и встревоженно посмотрела на хозяина дома, который стоял возле окна, заложив руки за спину. Тот коротко кивнул.

Любопытно. Горничная спрашивает разрешения у хозяина, прежде чем отвечать врачу. Либо она воспитанная, либо есть какие-то тайны, которые нельзя выбалтывать без разрешения.

– Очень хороший, – она сделала шаг вперёд и принялась размахивать руками, словно дирижёр перед оркестром. – Понимаете, раньше леди Эвелин ела чуть-чуть. Как птичка – по горсточке в день. А сейчас… Сегодня она съела всё, что приготовил господин Эгнар. Такое впервые. Миледи обычно подсчитывала, сколько съела, и придирчиво относилась к еде. Говорила, что главное – это хорошая фигура.

Мне показалось, или в голосе горничной послышался упрёк? Типа раньше ела мало, а теперь превратилась в прожорливого монстра. Или та, за которую меня все принимают, была анорексичкой, и нормальное питание считается чем-то из ряда вон выходящим? Подумаешь, немного перенервничала! Не каждое утро оказываешься в другом теле, да ещё и в чужом мире, нравов и правил которого не знаешь!

А в том, что я оказалась в другом мире, я нисколько не сомневалась. Почему? Толкового объяснения не находилось. Возможно, ответ крылся в поведении других. Слишком всё чинно, благородно. Не только одежда, но и манера говорить несколько устаревшая. Возможно, позже я найду подтверждение тому, что нахожусь в другом мире. Или опровержения.

Но если я действительно попала в прошлое, то, может, здесь и инквизиция есть. Или нет? А вдруг альтернативная история? Или вообще фэнтезийный мир? Ведь тот, кто является моим нынешним отцом, упоминал какого-то колдуна. Может, здесь принято сжигать таких попаданок, как я?

Горничная столкнулась с моим взглядом и стушевалась, видимо, посчитав его за неодобрение.

– Вы знаете, мы обрадовались, что у госпожи такой аппетит, – она попыталась выкрутиться из неловкой ситуации, замахав руками ещё активнее. – В конце концов, не дело, что девушка так истязает себя голодом…

А вот это уже лучше. Хоть кто-то соображает, что морить себя голодом – плохо.

– Минди, – предупреждающе произнёс мужчина, которого я мысленно называла «отцом», и горничная, окончательно растерявшись, замолчала и отошла к двери.

– Что скажете, господин Крузник?

Лекарь сложил инструменты в саквояж, глубоко вздохнул и поднялся с кровати. При этом его колени предательски хрустнули, а сам он слегка поморщился.

– Леди ван Дорт идёт на поправку, – Крузник снял с носа пенсне и принялся протирать стёкла вынутым из кармана платком. – Аппетит нормальный, реакция тоже. Никаких отклонений от нормы я не наблюдаю. Полагаю, пара дней постельного режима, и ваша дочь будет, как и прежде.

Как и прежде? А что, если я не хочу быть «как прежде»? Что, если мне нравится быть собой, а не какой-то анорексичной аристократкой?

– Должен сказать, вам невероятно повезло. Леди Эвелин будто сами боги поцеловали. Она не просто выжила после лёгочной чумы. Она быстро пошла на поправку. Это настоящий прецедент в медицине.

Лёгочная чума? Серьёзно? В моём мире это называется пневмонией и лечится антибиотиками. А здесь, похоже, от неё умирают.

– Я бы хотел, – разумеется, только если вы не против, – описать этот случай в своём труде. В давние времена целые деревни, а то и города вымирали от эпидемии лёгочной чумы, а здесь – настоящее чудо. Кстати, скажите, а что вы давали ей из лекарственных средств? Настойка пути-дороги? Трёхпроцентный раствор камкадия? Или решились на очистку крови с помощью трёхкристального аппарата Вертория?

Так, стоп! Пути-дороги? Камкадий? Аппарат Вертория? Это точно не препараты из моего мира. Значит, я действительно попала в другую реальность. С другими лекарствами, болезнями… И с магией, видимо.

Отец смутился. Он не ожидал подобного вопроса, и теперь на лице, постаревшем от долгих бессонных ночей, застыло выражение стыда. Как у нашкодившего ребёнка, сожравшего спрятанную банку варенья.

– Честно говоря, ни то, и не другое.

Господин Крузник вопросительно заломил бровь. Потом водрузил пенсне на кончик носа и посмотрел на ван Дорта поверх стёкол.

– Тогда что же?

– Скажем так, народная медицина.

Лекарь ахнул и посмотрел на лорда, как на умалишённого. О, знакомая реакция! Похоже, конфликт между официальной медициной и «народными целителями» существует во всех мирах.

– Только не говорите, что лорд Винсент ван Дорт решил прибегнуть к шарлатанам! – он всплеснул руками и потряс головой. – Нет-нет, официальная медицина отвергает подобное дилетантство. Неужели вы хотите сказать…

– Неважно, что считает ваша официальная медицина, – прорычал ван Дорт, и я невольно сжалась. А не таким мягкотелым он оказался, каким предстал, когда в спальню вошла носатая. – Шарлатан или нет, но моя дочь сейчас здесь! Живая, и как вы сами отметили, быстро идущая на поправку. Так что результат стоил того.

Грубый тон хозяина дома не понравился лекарю. По лицу, испещрённому морщинами, пробежала тень недовольства. Ещё бы! Какой-то колдун или шаман (или кто у них там) вернул к жизни дочку местного аристократа, в то время как официальная наука оказалась бессильна. Станешь беситься, когда в лицо тычут собственными недостатками.

– Впрочем, есть один момент, который меня всё же тревожит, – сконфуженно произнёс лорд ван Дорт и стиснул за спиной руки. – Эви… Она не говорит. И, сдаётся мне, не узнаёт нас.

Вот и отлично, что потерю памяти и отсутствие речи восприняли, как результат болезни, а не подозрительное поведение.

Как бы лекарь ни силился, но в уголках губ затаилась победная улыбка. А меня вдруг царапнуло чувство презрения к этому человеку. В чужом горе он видел возможность самоутвердиться. А подобное меня всегда раздражало.

– Почему вы так уверены? – ровно произнёс господин Крузник.

– Я попытался сегодня с ней поговорить. А она лишь кивает и хмурится.

Лекарь приподнял брови, а потом снова уселся на край кровати и внимательно посмотрел в моё лицо.

– Скажите, юная леди, вы узнаёте, кто это? – он махнул рукой в сторону растерянного лорда.

«Конечно, нет!» – захотелось заорать мне. Как можно узнать того, кого видишь в первый раз? Но если я скажу, что не узнаю́ вообще никого, это вызовет панику. А если скажу, что узнаю́ всех прекрасно, то выплывут вопросы, на которые я не смогу ответить. Нужна золотая середина.

Логично, что после воскрешения у меня могут быть проблемы с памятью и речью. Это хорошее прикрытие для моей неосведомлённости. До тех пор, пока не разберусь, что происходит на самом деле.

Я тяжело вздохнула и, подняв руку, тряхнула раскрытой ладонью. Мол, ну так себе. Знаю, что ван Дорт – мой отец, а Клотильда – мачеха. А дальше ничего не помню.

Лицо Крузника изумлённо вытянулось, словно он увидел говорящую собаку. Лекарь медленно повернулся к побагровевшему лорду. Ван Дорт выглядел так, будто я только что выругалась матом на церковной службе.

– Однако, милорд, – медленно протянул он и прицокнул языком, как школьный учитель, застукавший ученика за шпаргалкой. – Я нисколько не сомневаюсь в вашем воспитании и добропорядочности, но… Леди Эвелин всё же потребуется определённое восстановление. Вполне возможно, ей придётся заново учиться этикету и сдержанности.

Надо запомнить: здесь иные правила приличия. Что в моём мире нормально, здесь может быть оскорблением.

– С другой стороны, – продолжал лекарь тоном преподавателя, зачитывающего лекцию, – некоторые исследователи считают, что неприличные жесты и нецензурные выражения помогают определить состояние пациента. Полагаю, что леди Эвелин придётся всё рассказывать заново. Хотя… – он покосился на меня и ухмыльнулся самым неприятным образом. – Некоторые вещи ей рассказывать не придётся.

Мне не понравился этот взгляд. В нём читалось что-то нехорошее. Словно доктор знал какую-то грязную тайну и собирался её использовать. Я подтянула ноги к груди, поставила подбородок на колени и непонимающе воззрилась на отца.

– Мы что-нибудь придумаем, – мрачно отозвался лорд ван Дорт и устало выдохнул. – Позвольте, я вас провожу, господин Крузник.

За ними проследовала и горничная Минди, которая всё это время стояла у двери, как часовой, и буквально ловила каждое слово. Любопытная особа эта Минди. Наверняка потом всё перескажет остальной прислуге. Надо иметь это в виду.

Я же, оставшись одна, откинулась на подушки и принялась размышлять.

Итак, я в чужом мире – это плохо. Но оказалась в теле дочери лорда – это хорошо. Не бесправная крестьянка, а голубая кровь и белая кость. Аристократы в любом мире имеют какой-никакой, но вес. В отличие от тех же крестьян. Хотя в зависимости от эпохи даже аристократки могут быть бесправными. Надо выяснить, какие у женщин здесь права.

Меня хотят выдать замуж – это плохо. Но за богатого герцога – это хорошо. Могли бы продать на невольничий рынок или удавить по-тихому, как иногда бывает в богатых семьях. Что за герцог этот Квобок? Может, он страшный как смертный грех? Или старый как мамонт? Или вообще маньяк какой-нибудь?

А ещё у меня любящий отец – это хорошо. Но у него есть носатая жена, которая явно не обрадовалась моему нежданному воскрешению. И судя по всему, именно она была бы не против меня удавить – и это плохо.

А ещё плохо, что в моём мире остался любимый муж, родные и друзья. Они наверняка с ума сходят! Алекс… Интересно, что он сейчас делает? Ищет меня? Или решил, что я его бросила? Боже, как же я хочу домой!

«Надо выбираться», – подумала я. Вот только как? Я не знаю, как попала в этот мир, а значит, не могу представить, как выбераться отсюда. Нужен тот, кто сможет мне объяснить.

Колдун! Точно!

Я села на край кровати и спустила ноги. Пушистый ковёр защекотал голые стопы, слегка охладив кожу.

Ван Дорт говорил, что его дочь вылечил колдун. Значит, этот человек умеет творить невозможное. Может, он и отправить меня обратно сумеет? Только как его найти? Вряд ли адрес в телефонной книге указан. Хотя телефонных книг здесь вообще нет.

В этот момент стекло окна зазвенело. Потом ещё раз. Кто-то бросал в него камни, дожидаясь, когда откроют окно.

Я натянула пеньюар и выглянула из-за штор.

В тени раскидистого дерева, названия которого я не знала, прятался метровго роста человечек. Он был одет в красную атласную рубаху, поверх которой – чёрный расшитый серебром жилет. Светлые плюдерхозы были заправленные в высокие сапоги. Длинная рыжая борода, заплетенная в толстую косу, лежала на левом плече.

«Вот тебе и первый гном, леди Эвелин», – выдохнула я, разглядывая удивительного визитёра.

Заметив меня, гном хитро улыбнулся и подмигнул. Потом подобрал с земли камешек, поцеловал его и швырнул в мою сторону. Я по инерции отшатнулась за штору, а когда выглянула, то недоумённо заморгала.

Гном исчез.