Текст книги "Вкус вереска (СИ)"

Автор книги: Mariette Prince

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Взаимно, сэр, – в знак почтения кивнул ему тот.

– Я бы хотел с вами поговорить, – чуть тише добавил хозяин поместья. – На счёт моей дочери.

Джон уже начинал волноваться, но виду не подал.

– Разумеется, – ответил он. – Когда вам будет угодно.

Обед и ужин прошли в такой же нервозной обстановке. Пусть внешне это было почти незаметно, и Мэлоди, как могла, старалась смягчить настроение матери, но этого было недостаточно. Смит не ожидал ничего другого. Уже ничто не могло бы исправить отношение миссис Уильямс к нему. Как бы он ни стремился доказать, что его вины нет в том, что случилось, она всё равно не изменит своего мнения. К тому же теперь главным было скрыть от её зорких глаз трепетную привязанность к Кларе.

После ужина мистер Уильямс попросил Джона зайти к нему в кабинет. Мужчина оставил жену в комнате, солгав ей, что пойдёт прогуляться в саду. Удостоверившись, что Мэлоди никуда не собирается идти и уже легла спать, он отправился на аудиенцию к её родителям. Джон ни на минуту не сомневался в том, что миссис Уильямс непременно присоединится к этой беседе. В первом же её взгляде он прочитал стойкое желание высказать ему многое.

Тактично постучав в дверь, мужчина выждал пару секунд перед тем, как войти. Как он и ожидал, в комнате его ждали двое: мистер и миссис Уильямс. Глава семейства сидел в кресле за своим письменным столом. Его жена расположилась рядом на подлокотнике. Да начнётся страшный суд, про себя подумал Смит.

– Добрый вечер, мистер Уильямс, миссис Уильямс, – кивнул он, заходя в кабинет.

– Мистер Смит, присаживайтесь, – тесть указал ему на свободное кресло перед столом.

Джон последовал приглашению, уже начиная раздумывать над тем, что может сказать на этом «допросе».

– Надеюсь, вы хорошо доехали? – начал мистер Уильямс, и Смит тут же ощутил, что положение становилось неловким не только для него.

– Спасибо, весьма успешно, без каких-либо казусов, – вежливо поблагодарил он. – А Кэмпсвел-холл нисколько не изменился.

– Будь вы здесь чаще, чем раз в семь лет, может и заметили бы, что это далеко не так, – резкий укор со стороны миссис Уильямс не заставил себя долго ждать.

Но Джон достойно выдержал эту первую атаку, не подав и вида смущения.

– Что ж, а в Лондоне, вероятно, всё стремительно меняется? – мистер Уильямс сделал ещё одну попытку для начала вежливых переговоров.

– Не так уж стремительно, – стараясь выглядеть расслабленно, пожал плечами Смит. – Дожди, знаете ли, идут, как обычно.

– Довольно любезностей, – вдруг прервала миссис Уильямс.

Этим она обратила на себя внимание, как Джона, так и собственного мужа. Женщина укоризненно посмотрела на мистера Уильямса и чуть тише, но с той же претензией в голосе добавила:

– Если ты позвал его, чтобы расспросить о погоде, то я вернусь, когда вы закончите.

Джон едва ли сдержал смешок. Наблюдая за этой семейной парой, сразу можно было безошибочно определить, кто из них настоящая глава семьи.

– Отнюдь, совершенно не за этим, – поправился мистер Уильямс, заёрзав на месте. – Итак, мистер Смит, мы хотели бы поговорить с вами о нашей дочери.

Мужчина почувствовал, как быстро забилось его сердце, но взяв себя в руки, лишь невозмутимо кивнул.

– Разумеется, я так и понял.

Мистер Уильямс поправил воротник своей рубашки и выпрямился.

– Мэлоди никогда не пишет в письмах о своей болезни, – продолжил он. – Мы бы и не знали ничего об этом, если бы не одно ваше письмо. Поэтому я и моя жена, мы бы хотели знать подробнее о её состоянии.

Смит неуверенно поджал губы. Ему предстоял нелёгкий рассказ о болезни Мэлоди, о том, через что им пришлось пройти, и самое печальное – о том, что им предстоит вынести.

– Что ж, извольте, – сказал Джон, скрещивая пальцы обеих рук в замок. – Мэлоди больна вот уже шесть лет. У неё чахотка, и практически с самого начала врачи говорили, что это неизлечимо. Мы узнали об этом впервые спустя пару месяцев после пребывания здесь, в Кэмпсвел-холл. Мы вернулись в Шотландию, консультировались с врачами в Глазго и Эдинбурге, и единственным советом было хотя бы сменить климат. Мы отправились в Лондон, там тоже были на множестве консультаций, но ничего, ничего! Кроме этого безнадёжного «ожидайте изменений».

Джон стиснул зубы от напряжения. Он снова и снова прокручивал в своей памяти эти шесть лет борьбы с болезнью. Долгие месяцы поражений и коротких передышек, а затем усиление и нагнетание.

– Изменения происходили, – кивнул он, подняв взгляд на противоположную стену, лишь бы не смотреть на её родителей. – Безусловно. Ей становилось хуже. Я хотел отвезти её в Европу – врачи говорили, что ей было бы желательно посетить какие-нибудь курорты, минеральные воды. Но Мэлоди отвергла все эти предложения, заявив, что ей нравится Лондон. Я подумал, что в таком случае это тоже неплохо – много хороших врачей рядом, да и Мэлоди будет, где развлечься.

– А отвезти её домой вы не догадались, – фыркнула миссис Уильямс. – Это не пришло вам в голову.

Мужчина отвёл взгляд в сторону. Ему совершенно не хотелось сообщать им, что несмотря на все его уговоры, Мэлоди наотрез отказалась видеться с семьёй. «Они не дадут мне ничего, кроме преждевременных соболезнований и жалости», – заявила она.

– Это было её решение, – ответил Джон. – Так же, как и желание не сообщать вам о болезни. Я не сразу решился написать вам об этом.

– Интересно, что всё-таки заставило вас это сделать, – едко усмехнулась миссис Уильямс.

– Эми, я прошу тебя, – попытался было уладить ситуацию её муж.

– Не нужно меня успокаивать, Рори, – огрызнулась женщина. – Ты считаешь это нормальным? Мне интересно знать, что такого заставило этого человека сподобиться и сообщить нам о том, что наша дочь больна!

Джон чувствовал, как в нём зарождается гнев и неприязнь. Всё это было чертовски сложно объяснить, всё равно, что заставить слепого прочитать обычную книгу. Мужчина совершенно не знал, как ему реагировать на дальнейшие выпады тёщи, при этом сохраняя лицо.

– Она этого не хотела, – возразил он. – Мэлоди не хотела, чтобы вы знали. И как в моём положении я мог поступить иначе?

– По-вашему, мы не имели право знать, что она больна? – миссис Уильямс вспыхнула, как спичка. – По-вашему вы совершили преступление, однажды написав нам об этом? Однажды! Одно письмо за семь лет! И вам ещё хватает смелости для оправданий?

Это стало последней каплей в переполненной чаше терпения Джона. Он старался быть деликатным и терпеливым, пытался удержать этот хрупкий мир, который разваливался прямо на глазах. Бог знает, не он начал это.

– Да что вы знаете? – он вскочил с места, метнув отчаянный взгляд в сторону Уильямсов. – Что вы знаете о том, что мы пережили? Прежде чем сыпать упрёками, знали бы вы, сколько укоров я потерпел, когда Мэлоди узнала о том, что я сообщил вам о её болезни.

– Мы её родители, Смит, мы должны это знать, – заявила миссис Уильямс.

– Должны. Должны! – воскликнул Джон, вот-вот готовый разразиться истеричным смехом. – Да знаете ли вы хоть что-нибудь о ней? Вы – её родители. Но знаете ли вы свою дочь?

– Уж получше вашего, – хмыкнула женщина.

Джон резко подался вперёд, опершись ладонями на стол.

– Да ничего вы о ней не знаете, – выплюнул он. – Не знаете, потому что, воспевая свою обиду и задетую гордость, даже не удосужились навестить её в Лондоне, считая, что это её удел вас навещать. И вам даже в голову не могло прийти, что она не хочет появляться перед вами, потому что элементарно не знает, как смотреть вам в глаза, зная, что умирает. Вы себе представить даже не можете, что с ней было за эти шесть лет! Сколько боли, сколько приступов, сколько бессонных ночей, сколько консультаций и бесполезных советов. Вас не было рядом, но поверьте, даже если бы были, ей не стало бы лучше. Никто из вас не Всевышний и не доктор, умеющий вытаскивать людей с того света. Вы не смогли бы ей помочь! Ничем!

Возникла неловкая пауза, когда Смит неожиданно оборвал свою речь. Они смотрели друг на друга почти с ненавистью, но не от того, что испытывали неприязнь. Безысходность и злость. Злость на всю эту жизнь, презрение к чёртовым законам природы, по которым выживает только сильный. Но Мэлоди не была слабой. Она была лишь одной из тех сильных, кому не повезло.

– Джон, но мы хотели бы быть рядом, когда ей плохо, – тихо произнёс мистер Уильямс. – Быть может, мы могли бы сделать хоть немного.

– Немного вы делали тем, что продолжали считать её здоровой, – отдышавшись, немного успокоился Смит. Его глаза горели от гнева и блестели от слёз. – Она не любит, когда ей напоминают о болезни. Никто этого не любит. И за это она злилась на меня. Она злилась, что я был рядом, когда у неё случался очередной приступ. Она злилась, когда я суетливо искал врачей, которые хоть немного могли бы облегчить ей дыхание. А теперь знаете что? Теперь она шутит над этим. Просто шутит. Делает вид, что её ни капли не волнует эта чёрная смертоносная болезнь внутри. Она шутит над ней. И я вынужден потакать ей, каждый день, ложась спать с мыслью о том, что завтра она уже может не проснуться. Не говорите мне, что представляете себе это! Не представляете. Потому что от вас она живёт в нескольких сотнях милях, а от меня – в соседней комнате.

Последние слова вырвались у него из груди, от чего он снова почувствовал боль в районе сердца. Этот разговор оказался ещё мучительнее, чем он полагал. Джон понял, что сильно разошёлся, поддавшись чувствам и эмоциям, но всё же не сожалел о том, что высказал Уильямсам. Они, наконец, услышали, что хотели.

Джон выпрямился, повёл плечами, будто они затекли и, одёрнув рукава своей рубашки, сказал:

– Если вы всё ещё хотите сделать что-то для вашей дочери, то постарайтесь оставить её в покое.

С этими словами он резко развернулся на каблуках и удалился из комнаты.

Спустя пару недель чета Смитов покинула Кемпсвел-холл. Уильямсы будто бы послушали совета Джона, и всё это время не докучали дочери излишней заботой или расспросами о болезни. Всё прошло удивительно хорошо, даже Смит был удивлён этому. Все его хлопоты отошли на второй план: миссис Уильямс после того разговора хоть и не перестала посылать укоризненные взгляды в его сторону, но по крайней мере ни в чём его не заподозрила. Лишь однажды она спросила про красную ленту, которая показалась из внутреннего кармана его сюртука. Джон, было, запаниковал – это была та самая лента, которой было перевязано последнее письмо от Клары. Однако пытливый ум всё же спас его.

– Подарок матери, – ответил он. – Одно из напоминаний о ней.

Миссис Уильямс сначала выразила удивление, впрочем, довольно быстро инцидент был забыт. Даже когда они уже собирались уезжать, Уильямсы выглядели ещё более доброжелательно. Мэлоди была очень рада этому.

– Спасибо тебе за эту поездку, – сказала она Джону, когда они уже значительно отъехали от Кемпсвел-холла. – Мне было очень приятно оказаться здесь снова. И родители… они ещё никогда не были такими… чуткими.

Смит лишь добродушно улыбнулся ей.

– Я очень надеялся на это, – ответил он с подтекстом, который мог понять только он и Уильямсы.

Затерявшись в своих мыслях, Джон снова задумался о том, что их ждёт теперь. Эта поездка заставила его серьёзно призадуматься над этим. Какой бы угнетающей ни была мысль о смерти Мэлоди, он вдруг действительно осознал, что ему предстоит жить дальше без неё. И что он имеет? В воображение он тут же нарисовал образ Клары, которая непременно помогает ему справиться с горем после потери жены. Клара, милая Клара. Улыбка невольно проскользнула по его губам. Он представил себе её в том самом домашнем платье, с накинутым на плечи шерстяным платком, гуляющую по коридорам их поместья в Шотландии. О да, он мечтал увезти её туда! Джон вдруг серьёзно задумался над тем, чтобы жениться на девушке. Что в этом удивительного? Он любил её, любил больше жизни, теперь со всей ответственностью осознавая это. Для него не было бы большего счастья, чем быть с нею без всякой утайки, честно представляя её перед обществом и Богом своею женой. Он был бы самым счастливым человеком на свете, если бы его Клара подарила бы ему детей. Ох!

От сладостных мыслей у Джона чуть ли не закружилась голова. Лишь холодный рассудок и очередной резкий поворот заставил мужчину ясно взглянуть на ситуацию. Боже, да кто даст согласие на такой брак! Смит, безусловно, став вдовцом, мог претендовать на руку юной мисс Освальд и даже, может быть, имел бы какие-нибудь шансы, будь девушка из другой семьи. Состояние у Джона было хорошее, как и имя, и титул. Но этим вряд ли можно было купить мистера Освальда. Отец Клары, хоть и неглупый человек, не пожелает дочери такой судьбы и наверняка сможет найти ей более достойную кандидатуру в мужья, нежели состоятельного вдовца, который старше девушки более, чем на четверть века. Никто никогда не поверит, что между столь разными людьми могут возникнуть такие сильные чувства.

Джон вернулся из своих угрюмых представлений о будущем к настоящему. Сидя в карете, он вдруг заметил, что жена прилегла ему на плечо и задумчиво наблюдала за пейзажами за окном.

– До чего же здесь отвратительная природа, – наконец сказала она. – Мне чего-то так не хватает.

– Чего же? – спросил мужчина, ласково поглаживая её кудри.

Она утихла в задумчивости на несколько минут.

– Знаешь, мне вдруг захотелось увидеть горы, – произнесла Мэлоди. – Да, точно. Горы. И то маленькое озеро, что в трёх милях от нашего загородного дома. И вересковые поля. Джон, ты помнишь, как пахнет вереск?

Перед глазами Смита в то же мгновение возникла прекрасная картина шотландского пейзажа. Втянув воздух носом, он представил, как пахнет медвяный вереск, так хорошо знакомый ему ещё с самого детства.

– Конечно, помню, – ответил он с томительной негой.

– А вот я уже стала забывать, – женщина сказала это как-то мечтательно-грустно, будто ей и впрямь было жаль упустить такое из памяти. – Как давно мы там не были.

– Ты знаешь, сейчас там очень суровая зима, – напомнил Джон в большей степени самому себе. – Тебе нельзя там жить.

Мэлоди не ответила ничего и лишь удобнее устроилась на его плече. Смит уже счёл разговор законченным, но спустя десять минут снова услышал голос жены.

– Я хочу туда вернуться, – её тон был похож на каприз маленького ребёнка, заболевшего простудой. – Давай поедем туда летом? Пожалуйста.

Джон сначала не знал, что ответить. Ему самому уже очень давно хотелось туда вернуться. Впрочем, были и свои «но». Он не знал, сможет ли оставить Лондон на целое лето или хотя бы даже на пару недель. У него было одно очень весомое обстоятельство, чтобы отказать жене в этой заманчивой прихоти. Однако вдруг в его голове возникла замечательная идея, которая удачливо сочетала в себе всё, что нужно.

– Хорошо, – кивнул Смит и осторожно поцеловал жену в макушку. – Мы поедем в Шотландию этим летом.

Комментарий к IV. Кто должен памятку любви хранить

Название – Сонет 122

========== V. В горах моё сердце…Доныне я там ==========

Sleeping At Last – Saturn

Возможно, это было глупым решением. Глупым, авантюрным и абсолютно безумным. Однако Джону нравилась его идея, пусть он и понимал, насколько трудно будет её осуществить. У него не было шансов сделать что-то не так. Тут существовало лишь два варианта: либо всё пройдёт идеально, либо станет крахом всей его жизни. С одной стороны, это было большим риском. Он мог потерять всё, что имел: отношения с Мэлоди будут безнадёжно испорчены, а если учесть тяжёлый характер её родителей и вполне объяснимую злость, то он не выберется из судебных разбирательств до конца жизни. На него ополчатся все, если это выплывет ещё дальше, и Джон, вероятно, лишится доверия многих своих знакомых. Самым тяжёлым, конечно, станет то, что он никогда больше не увидит Клару. Но всё это могло случиться лишь при худшем раскладе. В лучшем же случае, победитель получал всё.

Окрылённый надеждой, Джон вышел из своей кареты, остановившейся перед домом Освальдов. Попытка – не пытка, пусть на пути было ещё множество «но», мужчина предпочитал тешить себя мыслью о положительном результате. Если всё сложится так, как он запланировал, у него будет уникальная возможность убить одновременно двух, а то и более зайцев. Во-первых, он сможет вернуться домой, где уже так давно мечтал побывать. Во-вторых, этим же самым он доставит удовольствие Мэлоди. И наконец, в-третьих, благодаря этому Джон сможет провести некоторое время с Кларой, возможно, даже наедине, но так или иначе ему не придётся хотя бы разлучаться с ней на всё лето. Оставалось теперь только одно – согласие мистера Освальда.

Джон учтиво остался у входа, когда лакей попросил его подождать, пока тот сообщит о визитёре хозяину. Мужчина нервничал, но старался всячески скрыть это, позволяя себе лишь расхаживать вдоль стены по три-четыре медленных шага в каждую сторону. Он не мог знать наверняка, как мистер Освальд отреагирует на его предложение. В общем-то, в этом не было ничего особенного. Однако никто не говорил о том, что отец Клары не заметил, что между его дочерью и Смитом завязалась очень плотная дружба. Вряд ли в таком случае он не уловит слов между строк. И тогда Джону придётся несладко.

Из размышлений его вырвал звук негромких торопливых шагов вниз по лестнице. Он поднял взгляд и увидел спешащую к нему Клару.

– Вы вернулись! – воскликнула она, смотря на него с изумлением и радостью.

Её прекрасные глаза, казалось, стали ещё больше от переполняющего их восторга. О, как он скучал по её взгляду! Джон не смог сдержать счастливой улыбки, снова увидев девушку. Ему показалось, будто он провёл без неё целую вечность, стоя на краю обрыва, и лишь шаг отделял его от гибели. Но теперь она протянула ему руку, и он никогда прежде не стоял так твёрдо на ногах.

Смит хотел было ответить ей, но девушка его опередила. Подбежав к нему, Клара чуть привстала на носочки и, положив хрупкую ладонь на его щёку, быстро прижалась своими горячими губами к его. Поцелуй продлился всего пару секунд, но Джон был просто обескуражен и счастлив. Так же быстро Клара отстранилась и, хитро улыбнувшись, словно нашкодивший ребёнок, отступила на приемлемое расстояние.

– Вас не было целую вечность, – с лёгким укором прошептала она, чуть нахмурившись.

– Простите меня, мисс Освальд, я ужасно виноват перед вами, – Смит не решился назвать её просто по имени, не будучи уверенным в том, что никто их не может услышать. – Но поверьте, для меня дни без вас были жутким испытанием и настоящими муками.

Услышав это, девушка довольно улыбнулась. Ох уж эти женщины! Какое удовольствие им доставляет мысль о том, что кто-то страдает из-за любви к ним.

– Но вы же неспроста здесь? – Клара задумчиво прищурилась.

– Я здесь для того, чтобы увидеть вас, – улыбнулся ей в ответ Смит.

– Тогда поставим вопрос по-другому, – усмехнулась девушка. – Что же вы скажете моему отцу?

Джон прикусил нижнюю губу, одарив Клару многозначительным взглядом.

– У меня есть к нему дело, мисс Освальд, – наконец сказал он. – Предложение. От которого, я надеюсь, он не откажется.

Глаза Клары вновь запылали жгучим интересом. Как ему нравился её заинтригованный вид! Она будто бы начинала светиться изнутри, источая вокруг лучи своего милого любопытства.

– Но вы же расскажете мне об этом прежде? – вскинула брови девушка. – Да?

Джон подумал о том, что в этот момент больше всего на свете ему хотелось рассказать ей обо всём, что он задумал. Но этого не стоило делать прямо сейчас. Несбыточные обещания и мечты имеют свойство отравлять впечатление. Ему этого совершенно не хотелось. Другое дело – заручиться согласием её отца и предстать перед ней в лучшем образе. Пусть это было позёрством, но Смит не мог удержаться от этого.

– Нет, вы всё узнаете, когда придёт время, – загадочно усмехнулся мужчина.

Он видел нетерпение в её взгляде и лёгкое разочарование, когда он дал свой ответ. Впрочем, Джон знал, что это продлится ровно до того момента, пока он не объявит о своём предложении её отцу.

Так удачно вышло, что именно в этот момент мистер Освальд возник в прихожей.

– О, мистер Смит, давненько я не видел вас, – доброжелательно поприветствовал гостя хозяин дома. – Я уж было подумал, вы забыли о нас.

– Что вы, сэр, я просто отлучался по делам, – вежливо ответил Джон, пожимая мистеру Освальду руку. – Но чуть только прибыл в Лондон, не мог не посетить ваш дом.

Они обменялись приветственными улыбками.

– Так что же, попрошу вас пройти в дом, – предложил мистер Освальд.

– Нет-нет, я рассчитывал на быстрый визит, – любезно отказался Смит, но поспешил добавить. – Быть может, завтра или на неделе я непременно задержусь.

Он выждал пару секунд и, заметив одобрительный кивок собеседника, продолжил.

– Дело вот в чём, мистер Освальд, – Джон решил, что заходить издалека будет не самым лучшим тактическим ходом. Однако и в лоб объявлять было тоже нельзя. – У меня есть к вам одно предложение.

– Вот это деловой подход, – усмехнулся хозяин дома, приглаживая усы. – Хорошо, если вы не хотите пройти в мой кабинет, то, Клара, милая, не могла бы ты…

– Я бы хотел, чтобы мисс Освальд тоже поучаствовала в вашем ответе, – вкрадчиво произнёс Смит, прервал попытку мужчины отослать девушку от разговора.

Мистер Освальд удивлённо вскинул брови.

– Что же тогда у вас за предложение? – поинтересовался он.

Джон выдержал театральную паузу, чуть дольше обычного, при этом переведя интригующий взгляд с мистера Освальда на Клару и обратно.

– Этим летом мы с женой решили вернуться в Шотландию, – начал он, внимательно следя за реакцией своих слушателей. Он заметил, как Клара побледнела при этих словах, от того поторопился продолжить, не желая её пугать. – На пару месяцев, до сентября. В Лондоне в это время как раз начинается удушливая жара. Так вот, моё предложение заключается в следующем: не хотели бы вы, мистер Освальд, составить нам компанию хотя бы на пару недель?

В этот момент, кажется, Клара чуть было не лишилась рассудка. Она не знала, что её потрясло больше: то ли первая мысль о том, что им придётся расстаться на целое лето, то ли вторая, что Смит практически предложил провести каникулы с ним. Но каким бы сильным не было её изумление, в такой ситуации нельзя было терять ни минуты.

– Это же замечательно! – воскликнула она и обратилась к отцу. – Папа, ты знаешь, я всегда хотела побывать в Шотландии. Пожалуйста!

Мистер Освальд задумчиво пригладил усы, размышляя и прикидывая что-то в уме буквально десять секунд.

– Я не тороплю вас с ответом, – поспешил добавить Джон, испугавшись резкого отрицательного ответа.

– Да нет, мистер Смит, по-моему, для такого вопроса не требуется много времени, – ответил ему мистер Освальд, а затем улыбнулся. – Если моя дочь согласна и так хочет этого, то как я могу сказать «нет»?

Джон внутри себя ликовал. Его радость была сравнима разве что с абсолютным триумфом, одержанным в значительном сражении. Первый пункт его плана был успешно выполнен, и теперь дело было уже за малым.

⚜⚜⚜

Лето наступило неожиданно быстро. Для Джона оно, пожалуй, ещё никогда не было столь желанным и долгожданным. Апрель и май пролетели почти незаметно, сопровождаемые славной надеждой на тёплые летние каникулы. Смит и Клара снова возобновили свои встречи. Теперь же и погода играла им на руку – они могли видеться в цветущем городском саду, как бы между прочим, «совершенно случайно» запланировав прогулку в одном и том же месте. Иногда Джону казалось, что всё это уж очень очевидно, но поделать с этим, увы, он ничего не мог. Как теперь ему отказаться от встреч с Кларой? Как лишить себя возможности хоть недолго видеть её, перекинуться хотя бы парочкой фраз, которые потом он сотни раз прокручивал в своей памяти? Нет, Джон был слишком самолюбив, чтобы отказаться от Клары.

Смит ухищрялся, как мог, пытаясь выгадать хоть пару минут наедине с девушкой. Казалось бы, как долго может длиться такой безнадёжно-романтический фарс? На чём держатся эти чувства между людьми, которым, очевидно, так и не суждено быть вместе? Джон задавался этими вопросами не раз, но всё равно, лишь увидев Клару снова или получив от неё новое письмо, он отмахивался от всех вопросов и «но», как от надоедливых мух. Их нежные чувства друг к другу были просто невозможны. И именно в этом нашлась их прочность.

В начале июня им всё же пришлось снова расстаться. Джон должен был ехать в Шотландию прежде гостей, чтобы подготовиться к их приезду. Он не был в своём поместье довольно давно. Теперь уже Смит вряд ли мог быть полностью уверен, что там всё осталось по-прежнему. Вероятно, в родном поместье его ждала частичная разруха, царство паутины и призраки былой жизни вокруг. Впрочем, Хезер* нельзя было назвать таким уж заброшенным. Старинный шотландский замок, построенный по всем канонам готического стиля, всё же оставался самим собой. Здание было довольно высоким, что было редкостью во времена его постройки: три этажа основной конструкции, где располагалось большинство жилых комнат и залов для приёма гостей. Прадед Джона даже пристроил небольшую часовенку, которая позже превратилась в один из парадных входов в замок. По серым камням основного здания расползался густой плющ, покрывающий внешнюю стену цветущим ковром, оставив лишь проёмы для окон. Этот «зелёный коридор» служил своеобразным переходом к большой башне – почти самой большой гордости Хезера. Массивное дополнительное здание почти в шесть этажей, увенчанное острыми башнями с конусообразными крышами, расположило в себе несколько комнат для работы и отдыха, а также огромную библиотеку. Однако самым главным украшением были великолепные старинные часы. Золотые стрелки надменно поблёскивали на ярком солнце в светлые дни, придавая Хезеру отличительный знак. Над самой высокой башней реял флаг Смитов, с горделивым изображением золотого льва. Замок с одной стороны был окружён пышным садом, который очень любила мать Джона. С другой же – густым лесом, плавно переходящим в гористую местность. Недалеко в лесу находилось маленькое чистое озеро, и в детстве Смиту казалось, что именно в нём жила Дева Озера из легенд о короле Артуре. Совсем близко раскинулись самые красивые места в мире – вересковые поля, благодаря которым и было дано название родовому поместью. Широкие поля были настоящей сказкой. Медвяный вереск цвёл повсюду, и для юного Джона не было ничего лучше, чем убегать на целый день из дому, чтобы побыть в одиночестве и предаться мечтаниям, лёжа в волшебных пурпурных полях. Теперь же, спустя столько лет, вероятно, придётся приложить некоторые усилия, чтобы привести Хезер в достойный вид. Порядок должен был быть идеальным. Ведь к нему приедет его Клара!

Его предположения оправдались лишь частично. Хезер был, конечно, не в таком хорошем состоянии, как прежде, однако всё ещё не утонул в грязи и разрухе. Перед тем, как вернуться в Шотландию, Джон узнал, что в Хезере последние два года живёт его двоюродная сестра по матери – Донна Ноубл. Признаться по совести, Смит запомнил её не в самом лучшем свете – когда ему было десять лет, они играли в саду, и она сломала ему нос. Не специально, конечно. Они были ещё детьми, так что маленькая Донна не рассчитывала, что, резко подняв локоть, можно попасть кузену в нос. Впрочем, если бы это был единственный несчастный случай, Джон бы о нём уже забыл. В пятнадцать лет она чуть не стала причиной его падения из окна. Слава богу, этаж был первым, и кроме ушибов Смит отделался лишь испугом. На его свадьбе с Мэлоди Донна умудрилась испачкать вином платье невесты и пройтись по сапогам жениха, тоже совершенно непреднамеренно. Она была сущей проблемой, и Смиту стоило бы опасаться за состояние поместья при её присутствии. Но Джон нежно любил Донну, почти как родную сестру, несмотря на её феерическое умение создавать проблемы из ниоткуда.

Получив от неё пару писем, Смит убедился в том, что ему не потребуется много времени, чтобы вернуть жизнь в Хезере в прежнее русло. Это играло ему на руку – в таком случае, Кларе не придётся долго оставаться в Лондоне, ожидая письма с приглашением. Чем раньше он обустроится в Хезере, тем меньше будет их разлука, даже мысль о которой уже кажется непосильной. Но Джон уверял себя, что это будет оправданным решением. Взамен короткой разлуке их ждёт почти целое лето вместе.

Тем временем в доме Освальдов было время обеда. Обстановка была на редкость напряжённой: Клара чувствовала себя более, чем неуютно. Она уже почти месяц не получала писем от Смита. Последнее принёс ей Джереми в тот день, когда Джон уехал в своё поместье. Клара с трепетом приняла долгожданный конверт и ещё долго носила красную ленту под платьем. В письме Смит сообщал, что добраться они должны уже очень скоро. Он писал, что как только доедет, непременно отправит письмо ей и мистеру Освальду. Однако писем всё не было. И Клару это начинало беспокоить.

– Что-то не так, дитя моё? – заботливо поинтересовался мистер Освальд, пиля столовым ножом жареное мясо на своей тарелке.

Клара нервно сглотнула и поспешила отпить глоток воды. Ей всегда становилось тревожно, когда отец замечал её волнительное состояние. В последнее время она стала довольно мнительной, то и дело, опасаясь, что он почувствует что-то неладное.

– Всё хорошо, отец, – девушка выдавила из себя короткую улыбку, – немного болит голова. День сегодня выдался довольно знойным.

Мистер Освальд покачал головой, соглашаясь с этим.

– Ты права, эта жара стала совсем невыносимой, – мужчина задумчиво уставился в окно, немного хмурясь. – Надеюсь, в Шотландии не будет такой духоты.

Девушка вспыхнула в одно мгновение. Когда отец заводил тему, хоть чем-то перекликающуюся с Джоном, она густо краснела, совершенно не контролируя свои эмоции. Вот и сейчас, когда её мысли и так были полностью заняты только им одним, простое упоминание его родной страны заставило её дыхание резко участиться.

Только она хотела завести тему о письме Смита, решая, как можно менее подозрительно спросить отца, не получал ли он приглашения, когда тот резко обернулся и произнёс:

– Я заметил, у тебя в последнее время всё чаще случаются головные боли, милая. Может, стоит обратиться к врачу?

– Нет-нет, я уверяю тебя, это лишь дурное влияние погоды, – поспешила заверить его Клара, прекрасно понимая, к чему он клонит. Нет, она не останется на всё лето в Лондоне лечиться от псевдо-мигреней.

– Хорошо, решай сама, Клара, – согласился отец и вытер губы салфеткой. – Если мы собираемся всё же погостить у Смитов, то я должен быть уверен, что с тобой ничего там не случится.

Девушка прикусила нижнюю губу и опустила взгляд в свою тарелку. Ей срочно необходимы были аргументы.