Текст книги "Звезда на излом (СИ)"

Автор книги: М. Кимури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

А затем и его подбросило от слаженного удара двух десятков копий и отшвырнуло в грязь полусухого заливного поля.

Вот почему жара, подумал Руссандол. Чтобы пересохли поля и каналы. А в начале осени жарой все же никого не удивить и раньше времени не встревожить.

Он поднял ещё одного орка на копьё. И ещё... Последние ряды врага разбегались перед ним, и Макалаурэ рядом протрубил сигнал к развороту. Слаженно развернув коней и перестроившись, они промчались ещё раз через толпы бегущих прочь орков, безжалостно топча их и поднимая на копья. Передовой отряд вражьей армии, какой бы ни была остальная, просто перестал быть, лишь отдельные расторопные орки ещё убегали прочь, и гнаться за этой мелочью не было смысла.

– Что бы мы сделали на месте вражьего командира? – подумал вслух Макалаурэ, упирая в стремя темное от крови копьё.

– Я пришел бы в ярость, для начала, – Руссандол привстал на стременах, всматриваясь в темноту верхней части долины. – И расстрелял из всего что есть, а затем бросил в бой ударные силы, чтобы уничтожить поскорее. Если это Тху с Волчьего острова, он легко впадает в ярость, а вот сам в бой ходить избегает.

Макалаурэ кивнул и протрубил сигнал к обороне. Отряд сгрудился, закрываясь щитами и разворачивая коней головами в сторону возможного обстрела, чтобы подставить врагу не бока лошадей, а нагрудные и налобные щитки. Охотников прикрыли щитами и собой, а те сами изготовились стрелять.

– Ты видел? – Карнистиро возник в строю возле старших, так ловко, что его заметили лишь сейчас. – Здешние все же отстроили каменную стену.

– Да, мне сообщали, – Руссандол не обернулся к тому, что они обсуждали. – Обложили камнем деревянную, новые только надвратные башни. Верные Рыжих присматривали.

– Беру свои слова назад. Они готовились. Ждали нас?

– Просто ждали. Ещё в тот раз.

– Если ждали и готовились, то малыми силами их не взять. Значит, жди тучу врагов, братец.

Темнота впереди дрогнула и выпустила всадников. За ними двигались ещё множество живых существ, почти неразличимых в беззвездном сумраке.

Всадники, здесь? На осаде города?

– Думаю, они должны были успеть к открытию ворот передовым отрядом и ворваться в город вместе с ними, – рассуждал Макалаурэ, словно разглядывая врага с высокой стены. – Или же стрелки, но тогда это… хм!

– Темные вастаки! – сказал Халлан и ухмыльнулся недобро.

Позади них один из Амбаруссар приказал стрелкам приготовиться.

Вастаки неслись молча, без привычных своих выкриков. Не иначе, их тоже строго натаскали соблюдать тишину, и они молчали даже сейчас, когда смысла в тишине не осталось.

Если ничего не изменилось, манера их боя известна: обстрелять издали, налететь, смять, отступить, обстрелять снова – и повторять, пока противник не побежит или не закончится. Или не побегут вастаки, но для этого ответ должен быть не слабее нападения.

Первыми выстрелами отряды обменялись ещё издали – облако стрел взмыло над вражьими неровными рядами, и в ответ зазвенели тетивы стрелков нолдор. И все дружно приподняли щиты, закрываясь от клевков сверху.

Несколько ругательств раздались среди них.

А вот второй выстрел нолдор сделали раньше – потому что их луки били сильнее и дальше вастакских, и пока враги ещё мчались вперёд, вскидывая луки для стрельбы в упор, верные братьев уже спустили тетивы. И многие били расчётливо и жестоко – в коней.

Передний ряд вастаков рухнул во многих местах, как выкошенный, а за ним полетели на землю вторые и третьи ряды, спотыкаясь об упавших.

– Вперёд! – Выкрикнул Руссандол, наклоняя копьё и посылая коня на врага.

Через несколько мгновений он оставил это копьё глубоко в груди седобородого вастака и выхватил меч.

Отряды сшиблись, и лишь выучка верных не позволила бою превратиться во множество беспорядочных поединков, где каждый дерётся со всеми. Руссандол хорошо помнил это по Бессчетным Слезам. Вастаки же и научили.

Хотя здесь уже не было тех вастаков, кто сражался в той битве. Выжившие состарились. Эти, он рассчитывал, не успеют.

– Держать строй!! – загремел Карнистиро. – Держать!!

Вастаки дрались хорошо, не орки. Вот только прежнего азарта в их глазах не было. Насколько стало известно, наградой предательства были холодные земли Митрима и Дор-Ломина, вместе с запретом их покидать, потому что даже союзников Бауглир не смог не унизить.

Что пообещали этим людям, подумал Руссандол в краткие мгновения между схватками, новые земли, награбленные богатства? Или просто погнали силой? Хорошо дерутся, но глаза у них потухшие, и ничего кроме злости – ни азарта, ни желания показать себя лучшими, каким горели предатели в Битве Бессчетных слез...

– Держать строй! Назад! – Выкрикнул он сам, видя, как невольно растягивается линия нолдорских крылатых шлемов в движении за отступающим врагом, и как всё чаще возникают между ними круглые, отороченные мехом шлемы вастакские.

Рядом кто-то в бешенстве взвыл и бросился на Руссандола – огромный воин в богатом доспехе, разящий такой злобой, словно Феанариони его только что оскорбил последними словами.

Что ж, если вояка рассчитывал взломать их строй притворным бегством и прорваться внутрь, то и оскорбил, хмыкнул Руссандол, отклоняя удар противника и рубанув его в шею. И многих ещё он оскорбит в ближайшее время.

Строй нолдор замкнулся, превратившись в круг. Снаружи о него бились окончательно потерявшие порядок вастаки, которых стало почти вполовину меньше, изнутри временами стреляли лучники близнецов. С севера к ним двигалась толпа, все ещё на удивление плохо различимая, словно темнота над нею сгущалась. И не только над нею. Даже свет с башен, казалось, потускнел.

– Вот и главные силы подползают. – Макалаурэ прищурился, тщетно стараясь разглядеть что-то в подробностях. Руссандол уже бросил эти попытки.

К ним вновь пробился Карнистиро, его щит был глубоко изрублен, так, что отлетела звезда, а на левом плече кровь сочилась через расколотую стальную пластину доспеха.

– Ещё не поздно развернуться и удрать отсюда, – предупредил он, тяжело дыша.

– Поздно, – Руссандол указал влево, где темная линия толпы как раз переваливала вниз по склону возле рощи.

– Ещё нет! Промчимся вдоль берега…

– Они отступают! – крикнул Фаньо неподалеку.

Оставшиеся вастаки отхлынули как вода, даже без сигнала, просто вслед за кинувшимися прочь вожаками.

Старшие коротко переглянулись.

– За ними! – Выкрикнул Макалаурэ во всю силу голоса. – Вперед!

Если бы они не сделали этого, попали бы под ливень стрел. Не вастакских, орочьих, из плохих луков – зато их было великое множество. Но верные сорвались с места за своими вождями, догоняя вастаков, врубились в их толпу и погнали на передние ряды орков – и большая часть стрел пропала зря.

Большая, но не вся.

В задних рядах снова раздались крики и стоны, и среди них Руссандол безошибочно отличил один знакомый голос... Легковооруженные охотники пострадали в этот раз сильнее всех.

Все смешалось. Всадники вастаков метались между нолдор и приближающимися рядами пеших орков, сминая и топча союзников. Звенели тетивы уцелевших охотников. Орки напирали, выставив копья. Верные, потеряв строй окончательно, рубили направо и налево, скоро их начнут оттеснять. Руссандол поднес к губам рог, но медлил – стоит им отступить, чтобы перестроиться, и обстрел может повториться...

Из-за их спин донеслось низкое гудение. Это большие боевые рога с надвратной башни Сириомбара запели призыв к отступлению.

Старший повернулся, не веря своим ушам. Прищурился, заслонив глаза рукой от башенных светильников… Створки ворот Сириомбара вздрогнули, с лязгом поползли в стороны.

Глазам Руссандол решил всё-таки поверить – и повторил сигнал. Сейчас, пока враг мешкает.

– Щиты за спину! – прокричал рядом Макалаурэ. – К воротам! К воротам!

Верные разворачивали коней и устремлялись назад, а Руссандол повернул туда, где расслышал крик Младшего – или обоих?

Не меньше половины верных Амбарусса после страшного ливня оказались на земле, утыканные темными вражьими стрелами. Тех, кто был ещё жив, подхватывали товарищи, втаскивая на спины коней и унося к воротам.

Второй Рыжий не шевелился. Тогда Карнистиро перекинул его через спину лошади, махнул остальным и помчался дальше. Первого Рыжего Руссандол подхватил сам, усадил перед собой, закрывая и своим телом, и перекинутым за спину щитом. В щит немедленно клюнули две стрелы, по шлему скользнула ещё одна. Подоспел Халлан, прикрыл своему князю спину.

Поредевший отряд сомкнулся и слаженно устремился к полуоткрытым воротам Гаваней Сириона. Вслед им стреляли, но такого единого ливня стрел все же не было – и потому не было такого вреда.

– Тэльво... – выдохнул Второй Рыжий, едва держась на лошади.

– Увезли вперёд.

– Тэльво!..

Брат никогда не называл близнеца этим именем…

Руссандол с Младшим подъехал к воротам среди последних. Воины Первого дома входили в город в удивительном молчании. Стрелки, тяжеловооруженная стража и прочие защитники Сириомбара, кто уместился на площади за воротами, не сводили с них глаз. Кажется, безмолвный вопрос во всех этих глазах читался один и тот же. Даже у самого Диора.

Бывший государь и бывший соправитель, ныне советник и воевода Сириомбара, встречал гостей на площади за воротами, плечом к плечу с лордами Эгалмотом и Галдором, словно вражеских послов принимал.

– Да, я обезумел, – негромко ответил Руссандол на незаданный вопрос, решив, что понял общее смятение верно.

– Не буду спорить, – кивнул Элухиль, словно дюжину лет назад. – Но откуда вы здесь взялись и зачем?

Он осекся, глядя на Первого Рыжего, бессильно обвисшего у Руссандола на руках.

– Целителя сюда! – приказал Диор.

Старший и так видел с седла, что целители и безоружные женщины уже уносят его раненых вглубь улиц, в сторону гавани. Если здесь готовились к драке – то готовились и к бегству, и оставалось надеяться, что готовились хорошо.

Смешно, что теперь он на это надеялся.

Младший дышал тяжело. Обрушившиеся сверху стрелы ударили ему в грудь, бок и в основание шеи, перебив точно одну крупную жилу. Руссандол зажал ее рукой, когда подхватил брата, иначе тот рисковал истечь кровью прежде, чем получит помощь. Потому он не мог выпустить Амбарто, пока не подбежал лекарь и не увидел, что требуется сделать.

Высокий синда вздохнул, подозвал помощника и сам зажал распоротую жилу, едва Руссандол с трудом разжал руки. Ладонь его и рука по самый локоть оказались в крови брата.

Диор смотрел в неясном ужасе. Едва Руссандол спрыгнул на землю, Элухиль в два шага оказался возле него и вцепился ему в плечо – и в горло. От него ударило такой яростью, какую Майтимо от эльда не из своей семьи не ждал. Он ее вовсе не ждал – и растерялся.

Нет, перехватить руку на своем горле это ему не помешало, но все же...

– Если ты положил четверть отряда и своего брата только чтобы попасть внутрь!.. – Диор захрипел, словно голос сорвал, впиваясь в Руссандола и взглядом, и в безмолвии осанвэ. – Да тебе шею свернуть мало!!

– Остынь, мальчишка! – холодно глядя сверху вниз, Старший стиснул его запястье левой рукой, хватка разжалась. – Я шел драться с Врагом, а не с вами!

– Ты действительно безумец... – Не услышав лжи в ответе, советник вздохнул и взял себя в руки. Не без труда. – Я не открыл бы тебе ворота. Но впустить вас приказала правительница Эльвинг. Помни это. Беру назад резкие слова.

– Госпожа Эльвинг... Восхищает меня ещё раз.

– Но как вы здесь оказались и почему? – настойчиво повторил советник.

Пронзительный крик Рыжего прорезал темноту.

– Тэльво!! Тэльво!! – Амбарто бился в руках целителей, едва державших его вдвоем. Если сейчас слетит свежая повязка...

Чувствуя, как из сердца вырывают ещё один кусок, в несколько шагов Руссандол оказался возле брата и прижал его к себе.

– Держись. Просто держись.

– Я его не слышу! Где Тэльво!?

– Лежи! Это приказ.

– Где Тэльво??

– Я найду его. Держись.

Рыжий снова обмяк.

Отпустив его, Руссандол стиснул в себе боль, как в кулаке, и повернулся вновь к бледному Элухилю. Надо как-то ответить – и драться дальше.

Ответы вышли рублеными.

– Мы ждали атаки этой осенью. На себя. Рассылали разведчиков и лёгкие отряды, охотиться на орков. Охотились сами. Отправились по следам крупной банды на юг. А те сошлись с ещё одной, потом ещё и ещё. Стало ясно, что они собираются в войско. Тогда двинулись следом. Хотели понять, какие силы на вас ополчились. И когда поняли...

Он вдохнул медленно, по привычке последних лет ожидая приступа. Нет, дыхание подчинилось спокойно.

– Когда поняли, что уже идут разрушать Сириомбар, я повел отряд против них.

– Мы ничего не видели со стен, – Эгалмот покачал головой. – Пока не попытались разглядеть вас. Это был морок, не иначе.

– Благодарим от имени города, – не слишком доволен был Галдор, когда это сказал.

– Дайте нам участок стены в оборону.

То, что Феанариони не потерпят лишних приказов, объяснять было не надо, полагал Руссандол.

– Два участка опаснее других, – Диор тоже заставил себя говорить о деле. – Ворота и стена близ гавани, где новая башня. Из гавани отплывут все, кто не сражается. Вы согласитесь разделиться? Или встанете вместе?

Руссандол помолчал немного.

– Если Карнистиро согласится, я отправлю его к гавани. Мы с Макалаурэ останемся у ворот. Халлан!

– Бегу, – оруженосец перебросил поводья обоих коней другому верному и исчез в толпе воинов.

Раненых унесли. Верные Феанариони спешились и сгрудились на площади, ожидая решения князей, а воины Гаваней, повинуясь приказам лордов, возвращались на стены. Коней слуги поспешно уводили все туда же, в сторону гавани. Диор теперь говорил с прочими военачальниками тихо и торопливо – в чем бы их ни убеждал, делать это следовало быстро. Из-за стен уже доносились выкрики подступающего орочьего войска. Макалаурэ подошел к здешним и вступил в спор, а Руссандол еще стоял, глядя вслед исчезнувшим носилкам.

Хмурый и бледный Карнистиро возник из толпы, неловко держа правую руку. Из-под наплечника светлела повязка. Они коротко обнялись – и вернулись, наконец, к воеводам.

Переспрашивать Темного не понадобилось. Даже предупреждать не нужно было.

– Раненых унесли на корабли, и нашего брата тоже, – сказал он, обращаясь к Элухилю и лордам разом. – Дайте мне в защиту стену у гавани.

– Князь Карантир… – начал было Эгалмот.

– Гондолиндрим и фалатрим отражали один штурм, а мы – десяток, – перебил его Карнистиро. – Или уж отказывайте прямо, к драугам!

Элухиль положил руки на плечи обоим лордам Гондолина. Переглянулся с ними еще раз.

– Окажите нам честь, князь Карантир, – сказал он. – Примите командование обороной стены над гаванью.

– Но, государь! – воскликнули разом двое иатрим в сером, державшиеся позади. Один из них с ужасом переводил взгляд с Феанариони на Элухиля, едва веря своим ушам.

– Государыня Эльвинг приняла их как союзников, – отрезал Диор. – Я не стану оскорблять их недоверием… больше, чем уже оскорбил. И без их предупреждения нас бы давно резали прямо на стенах!

– Я пришел сюда драться с Врагом, а не угрожать жителям Сириомбара! – У здешних не было причины доверять им, но Руссандол едва сдерживал злость. После проклятой дюжины лет мучений драуговски хотелось обвинить иатрим в трусости.

Теперь уже Макалаурэ положил руки на плечи братьям и предостерегающе сжал.

«Остыньте. Не хватало еще нам сцепиться друг с другом перед боем».

– Я скажу, почему сюда пришел Враг, – начал Макалаурэ, и Карнистиро аж зашипел на него, но тот и бровью не повел. – Он понял, что мы не придем сюда с войском. Вот только мы ждали его на Амон Эреб, а не здесь.

Это было бы мертвое молчание, но орки за стеной орали уже совсем близко и мерзко. С башни слетел юный синда, не разобрать, какого народа, и примчался через площадь к воеводам.

– Государь Элухиль…

– Советник! – огрызнулся Диор.

– Они тащат таран и готовятся стрелять!

– Вы же не могли отказаться от Клятвы!.. – вырвалось у Эгалмота.

Карнистиро улыбнулся так, что испугал бы и волка.

– Мы исполняем ее прямо сейчас, вставая на эти стены! Или ты недоволен?

Гондолинский воевода побледнел.

– Довольно, – велел Диор, и Руссандол вновь увидел в нем дориатского государя. Нелегко, должно быть, пришлось правителю Эарендилю рядом с ним. – Я принял решение. Князь Карантир, бери под командование отряд гондолиндрим, твой участок стены – три пролета от крайней Морской башни. Рядом с ним встанет Эгалмот. Друг мой, объясни князю Карантиру устройство нашей обороны. Князья Маэдрос и Маглор встанут рядом со мной на воротах, их участок начинается с Правой надвратной башни. Лорд Галдор, я прошу тебя принять их как своих военачальников.

К чести Галдора, тот колебался всего мгновение.

– Принимаю. Располагайте мною.

– А все разногласия наших семей мы обсудим после боя, – Диор глядел Руссандолу прямо в глаза, он и глубже старался заглянуть.

– Да. – Руссандол коротко кивнул, пытаясь унять одновременно тоску, злость на отцовскую глупость, на себя… и дурные предчувствия. Протянул Диору левую руку. – Уговор.

Тот пожал ее в ответ тоже левой, непринужденно, словно тренировал равно обе руки. Карнистиро нехотя кивнул. Макалаурэ улыбнулся.

– Так, подробности, – добавил Диор. – Все дома вдоль стены легко сбрасывают крышу и раскатываются на бревна, нужно лишь вытащить замыкающие вставки из пазов. Это знают и могут сделать многие, все тысячники, сотники, оруженосцы всех военачальников и вожди отрядов поддержки. Все причалы в гавани плавучие и легко отделяются от береговых столбов, просто обрубить канаты. Все склады в гавани и дом управителя тоже разбираются, но не на бревна, а на стены. Стена и крыша каждого склада и дома вокруг гавани – это плот. Прикажете вынуть замыкающие – и вместо любой постройки появится несколько плотов. Если не удержим стены – отступаем к гавани, защищаем ее до последнего, чтобы отплыли все женщины с детьми, затем уходим на плотах. Даже без весел течение Сириона унесет любой плот далеко в сторону острова Балар. Голубь к ним отправлен. Не знаю, успеют ли они на помощь, но в море выйдут и подберут всех. Сейчас все небоеспособные уже грузятся на лодки. И еще…

Со стены затрубили рога, предупреждая об опасности.

– Расходимся по местам! – Воскликнул советник. – О прочем спрашивайте Эгалмота и Галдора. Времени не осталось.

Весело оскалившись, Карнистиро развернулся и умчался вдоль стены, созывая своих верных на ходу. Эгалмот поспешил за ним.

*

====== часть 4. 2 ======

*

Когда темнота вдали распахнула багровые крылья, они, наконец, поняли, что идёт к деревянному городу.

На стене затихли мертво, словно у всех перехватило дыхание от ужаса.

Фалатрим и иатрим никогда их не видели, отрешённо думал Руссандол, либо видели слишком давно, в досолнечные годы. Их города штурмовали орки с осадными машинами. Тем более не встречали люди – видевшие погибли в Бессчетных слезах. Гондолинцы, напротив, видели слишком много и совсем недавно, и теперь поражены страхом. Если страх не переломить быстро, они ему поддадутся.

Балрог шел к воротам, грязь полей под его ножищами проминалась и вскипала паром, а слишком узкая дорога оползала под ними, словно песок. Что-то притушило его огонь недавно, и теперь он разгорался вновь, прямо на их глазах, бросая багровые отсветы на светлые башни крепостной стены. Крылья его колыхались, звук шагов громыхал среди молчания. Заткнулись даже орки. Тишина давила.

И Руссандол взломал ее немедленно, как можно глупее и громче.

– Кого я вижу! – воскликнул он во весь голос, встав между зубцами стены. Смахнул правой рукой темную стрелу на излёте. Халлан поспешно заслонил его своим щитом, как сумел. – Паленая ящерица Моргота сама ползет ко мне! Со времени Битвы под звёздами они бегали от сыновей Феанора, боясь нашей мести! Иди сюда, тварь горелая, я оборву тебе крылья и хвост, как давно мечтаю!! Двоих паленых прикончили в Гондолине, но на нашу долю ещё хватит!

На стене облегчённо выдохнули все, даже гондолинские воеводы. Со стороны портовой башни донёсся голос Карнистиро – брат громко возмущался, что зверюга Моргота идёт не к нему. Верные Феанариони оттуда громко засвистели.

– Интересно, – сказал Диор с другой стороны ворот обыденно и даже задумчиво, – зачем балрогу такие крылья, если они не летают?

– Курицы тоже не летают, – отозвался справа Макалаурэ.

– Летают, – возразил бывший король Дориата. – Просто они раскормлены и ленивы.

– Говорят, раньше балроги летать умели, – усмехнулся Руссандол. – Но Искажение им крылья ободрало так, что больше в воздухе не держатся.

– А если его бросить в фонтан, – вдруг раздался рядом звонкий голос Галдора, – он потухнет и будет вонять как жаба, помершая два дня назад!

– Уговорил, – согласился Диор. – Как вернётся Эарендиль, поставим у ворот большущий фонтан!

По стене прокатился смех. На мгновение даже балрог остановился, его глаза заалели сильнее. Но того ужаса, который он сумел внушить при появлении, больше не было, он исчез.

Балрог злобно взревел, волна жара докатилась до стены. Донеслось звяканье, это доспешные люди и эльдар заслоняли собой стрелков. Но вместо броска на ворота огненная тварь присела – и прыжком прянула в воздух, распахнув рваные огненные крылья!

– Летает. Но плохо, – донеслось из-за ворот.

Диор и его люди вскинули щиты и мечи, Руссандол на мгновение успел обозлиться, что не к нему...

Промчавшись над самыми головами людей, балрог обрушился на крышу ближайшего дома, оттолкнулся и метнулся дальше, оставляя за собой груду горящих бревен. К холму. К теремам на его вершине.

К Эльвинг и Сильмарилю, понял Руссандол уже в прыжке.

– Он мой!! – Взревел Старший и слетел со стены, едва касаясь лестниц. – Брат, держи стену!

«Эльвинг!!» – донёсся безмолвный вопль Диора.

«Он мой», повторил Руссандол. «Не позволю».

«Камень!!!» – долетел эхом дальний крик Среднего…

Казалось, это земля повернулась под его ногами, подставляя перила, камни и коня у коновязи. Захваченный его волной ярости, Черногрив прянул с места в карьер, лишь мелькнули оборванные железной рукой удила. Сумрачная главная улица понеслась навстречу Феанариону, словно он летел и сам. Вслед ему с башен рога пели сигналы тревоги – «Враги в городе!»

Балрог несся поверху, проламывая крыши и сбивая трубы, черепица и кирпичи разлетались, как пущенные из пращи, дома вспыхивали. Руссандол отбивал обломки щитом, направляя всю волю в движение, словно сливаясь с конем в одно целое и чувствуя, как крошится под копытами деревянная вымостка, ударяют в нее мощные ноги, и как бьётся сильное сердце зверя. Отсветы пламени оставались за ними.

Но проклятый демон забирал правее, Руссандол понимал, зачем. Морготова тварь хотела отрезать правительницу от гавани. А Эльвинг, несомненно, ещё во дворце, она не покинет город, пока гавань не примет всех мирных, да и бой только начался… Он мчался все дальше прежним путем, чтобы не петлять по городу, слушая, как грохочет Сириомбар под ногами чудовища. И все же тварь успела раньше.

Взлетев на площадь, Руссандол увидел это ясно, словно мир замедлился вокруг него.

Вспыхивающий снизу вверх терем, в высокую крышу которого вцепилась огненная тварь и изготовилась к прыжку. Тьма, накрывающая дома, словно крыльями. Бегущие через площадь дети и двое эльдэ. Одна из них поворачивается, и на груди ее на мгновение вспыхивает белая звезда, разрывающая темноту. Вот она, говорит звезда без слов. Вот я.

Чудовище ревёт при виде своей добычи – и эльдэ со звездой на груди кидается прочь от детей и от терема, откуда ещё выбегают эльдар и люди. Она мчится вверх по улице так, словно крылья выросли у нее, и толстые черные косы, перевитые жемчужными нитями, вьются за ней по воздуху, как легкие атласные ленты.

Балрог прыгает, растопырив изорванные пылающие крылья – Руссандол и его конь рвутся вперед, туда, где тяжёлая тварь неминуемо коснется земли. Черногрив без усилий перелетает через пригнувшихся детей – пусть бегут.

Они почти встретились – Эльвинг и огненный демон, рушащийся на нее сверху. Но вместо того двумя мгновениями раньше позади нее встретились демон и воин. Обученный боевой конь прыгнул, обрушиваясь на врага всей тяжестью своей и всадника – и тяжёлый полет балрога оборвался. Вместе с напавшими он повалился вниз и обрушил собой стену ближнего дома.

Отчаянный визг коня, рев чудовища и запах горелого мяса заполняют воздух.

«Прости, верный…»

Руссандола словно швыряет на стену только что застывшей шипастой лавы, из-под которой пышет жар. Он прикрывается щитом, врезаясь в нее, и вонзает меч туда, куда достает. Щит и доспех защищают его, как могут, – болью вспыхивает щека, колено, плечо, наливается жаром рукоять меча, дым паленых волос повисает у лица... Вой демона оглушителен. Руссандол то ли прыгает, то ли умело падает прочь от лавовой стены, перекатывается по тлеющим деревянным плахам мостовой, вскакивает – и едва уклоняется от летящего на него лошадиного тела. Ещё живой Черногрив отброшен балрогом, как собака диким быком, он рушится на мостовую в кусках битого камня – и слышен глухой хруст, когда у коня ломаются спина и шея.

«Быстро».

Феанарион сам падает среди обломков и замирает, притворяясь, что повержен этим броском.

Балрог выбирается, ломая камни и тлеющие бревна. Дом за ним вспыхивает. Он все ещё рвется за ускользающей добычей, туда, где на вершине холма вьются по воздуху черные косы бегущей Эльвинг.

«Там же ничего нет, обрыв...»

Нет, тварь, все только началось! Теперь чудовище движется медленнее – и Руссандолу не нужен конь. Он бросается вперёд, в два прыжка настигает балрога, глупо повернувшегося к нему спиной – и словно взлетает по этой пышущей жаром спине, между пылающих рваных полотен крыльев. Под ногами хрустит и чуть прогибается раскаленная шкура, шипят подошвы сапог. Отсюда не видно ничего, кроме темной твари.

Тело повинуется ему, как никогда. Или как очень давно, в юности. Тяжесть исчезла, двигаться удивительно легко, клятва не давит его сейчас – или душа его не тяготится ею. Впервые со дня Клятвы. А он не замечал.

Потому что исполняет, наконец, Клятву? Или потому, что защищает свет, а не гоняется за ним?

Он подумает об этом позже. А сейчас Руссандол вгоняет меч в шею балрога по самую рукоять и чувствует, как оружие раскаляется вновь.

Враг сотрясается от рева, из раны рвется свистящий горячий воздух и льет раскалённая жижа, словно лава из трещин, открывшихся на Ард-Гален. Выдернутый меч багровеет, как вынутый из горна, но оружие работы Курво не подведёт, выдержит, Руссандол уверен. Второй удар он обрушивает со всех сил на основание крыла балрога и срубает его, как молодое дерево.

От бешеного вопля вздрагивает, кажется, весь холм. Балрог вздыбливается, как огромный бык.

Руссандол прыгает с его спины, не дожидаясь, когда его сбросят или когда вспыхнут сапоги. И снова сама Арда словно бы чутко поворачивается под ним, надёжно подставляя ему дом, черепицу и печную трубу, за которую так удобно зацепиться.

– Финдекано вы убили только вдвоем, – говорит он вслух скорее себе, чем врагу. – Посмотрим, каков ты один на один.

И соскальзывает на землю, преграждая огненной твари дорогу на макушку холма, туда, куда нет времени обернуться, и где видел бегущую Эльвинг в последний раз.

Разворачиваясь, балрог проламывает плечом деревянную беседку. Огонь вспыхивает там, куда капает его кровь, вязкая и быстро темнеющая на воздухе. Глаза твари из багровых становятся желто-раскаленными. Огненный бич разворачивается в его лапе.

«Интересно, можно ли его перерубить? Скоро узнаю...»

Но первый удар бича приходится не по нему. Балрог яростно бьет в стену, и по ее светлому дереву наперегонки разлетаются черные трещины и желтое пламя. Тварь рычит, взвинчивая себя, окутываясь в мрак, а Руссандол вдруг понимает, что ему делать вовсе нельзя.

Нельзя состязаться с балрогом в силе, иначе он истратит себя напрасно.

И срывается с места до того, как тварь наносит второй удар, уже в него. Бросается навстречу живому раскаленному камню, закрываясь от черного ятагана в другой руке демона и вновь вонзает меч работы Куруфинвэ в это, живое или нет, как можно глубже, и отскакивает быстрее, чем тот успевает схватить.

Не останавливаться. Мчаться так, словно сама Арда горит у него под ногами. Она уже горит, дым и копоть ложатся на деревянную вымостку там, где еще не проломила ее тварь…

Бросаясь то вправо, то влево, Руссандол наносит чудовищу одну рану за другой, пока балрог шаг за шагом все же идет вперед, рыча и обливаясь горящей маслянистой кровью. Но время уже выиграно, успевает подумать он, этой крылоногой нет за его спиной, там пусто. Только горят два каменных светильника на маленькой площади, открытой всем ветрам.

Три пути вели с этой площади, он знает. Две мощеные улицы спускались с нее – и слева, вдоль обрыва, еще одна узкая улочка-лестница уводила в гавань. И паленую ящерицу держать здесь, чтобы не скатилась туда следом за правительницей – а куда ей еще деваться! – и не прорвалась к кораблям.

И он мечется вокруг огромной твари, отскакивая и бросаясь снова, коля и рубя, отклоняя удары огромного черного ятагана и уворачиваясь от огненного бича, словно живущего своей жизнью.

И земля дымится у них под ногами от отвращения.

Когда новый удар ятагана в щит отбрасывает Руссандола, как бык отбрасывает волка, словно сама земля подставляет ему траву, камень и столб светильника, чтобы остановиться и ринуться обратно на врага.

В эти мгновения он видит все вокруг – каждое движение балрога, каждый замедленный удар чужого оружия, каждый камень, столб и куст вокруг себя, которые могут стать опорой, до последней черточки – видит линию обрыва, замечает, как пылают дома по левой стороне улицы, как теснятся испуганные люди далеко справа среди домов…

Он не видит только Эльвинг, исчезнувшую, мелькнувшую перед ним в последний раз на вершине холма. Он может лишь надеяться, что та уже бежит в сторону гавани, но не видит и отблеска света, унесенного ею. Вместо него вокруг багровое свечение балрога, колыхание его рваного крыла и тьму, которая накрывает все вокруг него. Только оружие и доспех работы Курво яростно блестят даже в этом свете. Пока еще.

Балрог рвется не к лестнице – он стремится к обрыву! Даже израненный, обливающийся своей горящей дрянью. Вот он снова отмахивается от Руссандола, отбросив его подальше, и словно бы рвется заглянуть за край склона. И в это мгновение Руссандол понимает, что сделать дальше. Бросается на него, нелепо, неудобно, вынуждая развернуться, замахнуться…

И край обрыва проседает под огромными ногами, словно этому холму балрог невыносимо омерзителен. И даже удар ятагана, придясь, наконец, всей мощью прямо в щит и едва не сломав Руссандолу правую руку, только отбрасывает балрога еще чуть назад.