Текст книги "Записки практикующего адвоката"

Автор книги: Luide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 52 страниц)

Глава 4. Презумпция невинности

Она была чиста, как снег зимой… (В.Высоцкий)

Эх, как же я люблю свою работу! Очень… Особенно – утром в понедельник. Если учесть то обстоятельство, что в воскресенье я до позднего вечера готовила отчеты в налоговую и в пенсионный фонд, то утром в этот понедельник я любила свою работу особенно трепетно и нежно. Жаль, что безответно!

Пытаясь удержать свои глаза открытыми, я сидела за своим столом, подперев голову рукой, и все мои мысли сводились к пресловутому: "Понедельник – день тяжелый".

Вы знаете, что такое отчеты в налоговую и в пенсионный? Не знаете? Как же вам повезло! Даже я, постоянно имеющая дело с разнообразными документами, теряюсь и тону в огромной куче разнообразных отчетов и многочисленных форм. Просто уму непостижимо, сколько раз и как регулярно меняются всевозможные внутренние инструкции, согласно которым и нужно заполнять все эти бумаги. Да еще и, видите ли, их можно сдавать только лично, как будто мне больше нечем заняться. Да, я сама себе хозяйка и сама себе плачу зарплату. Но как же муторно самой же и заниматься всякими обязательными платежами и не менее обязательными отчетами! Утешает только одно – все это нужно делать только один раз в год. Впрочем, нет, есть и еще одно обстоятельство: сдать эти самые отчеты я имею право в течение трех месяцев после завершения отчетного периода (ой, то есть после наступления нового года – это я еще от отчетов не отошла), так что время у меня еще было.

Так что все, чего мне хотелось в это утро – это чтобы меня никто не трогал, но моя мечта именно в тот день оказалась совершенно неосуществимой.

И ладно, если бы у меня выстроилась целая очередь из клиентов, с которыми я действительно могла бы работать. Но нет, за все утро этого ударного дня я умудрилась пять раз объяснить посетителям, что услуги у нас платные. Вот интересно, кто-нибудь из них хотел бы бесплатно работать? Что-то я сомневаюсь, честно говоря. При этом трое из них просто молча встали и ушли, еще один долго возмущался, что он пенсионер, а потому я обязана помочь ему бесплатно. Последний же посетитель, особенно наглый, уже после завершения консультации невозмутимо сообщил, что денег у него с собой нет, после чего встал и ушел. И что мне оставалось делать? Бежать за ним вслед и хватать за руки? Конечно, я просто грустно вздохнула и всерьез задумалась о возможности нагло прогулять остаток дежурства…

Прелесть моей работы заключается в том, что я никому напрямую не подчинена, точнее, мое подчинение совершенно формальное, а потому я могу сбежать с работы, не опасаясь выговора или увольнения. Это не приветствуется, конечно, но поскольку это лично мой потенциальный заработок, то именно я и вправе им распоряжаться на свое усмотрение. Система у нас достаточно проста: нет никаких начальников и подчиненных, у меня есть только коллеги, которые входят в состав консультации. В нашей консультации работают лишь пять человек – я и четверо моих коллег. Остальные районные консультации в городе, правда, побольше будут, и притом некоторые из них побольше раз в пять, но нам в нашем небольшом районе вполне хватает и такого состава. У нас есть официальная заведующая консультацией, но эта должность совершенно формальна и выполняет скорее административные функции – например, составление графика дежурств и проведение общих собраний. На самом деле никаких реальных властных полномочий заведующая не имеет, поскольку не платит нам зарплату и не вправе даже объявить выговор. Так что это лишь одна из коллег, совместно с которыми я плачу аренду за помещение консультации. Даже коллегия адвокатов, которой мы все исправно платим членские взносы, по сути, не вмешивается в нашу работу. У каждого из нас свои бланки, своя отчетность, своя клиентура. Мы не обязаны постоянно присутствовать на рабочем месте, хотя, в случае необходимости, любой из нас вправе это сделать. Традиционно помещение консультации состоит как минимум из двух комнат, в одной из которых находится дежурный адвокат, а во второй при необходимости любой другой адвокат может назначать встречи с клиентами или же просто тихо работать. Дежурства у нас также распределяются вполне демократично: в конце месяца каждый из нас определяется, в какие именно дни наступающего месяца он занят (например, на эти дни назначены судебные заседания), и сообщает об этом заведующей консультацией, а уже она, в соответствии с этой занятостью, поровну распределяет дежурства на следующий месяц. График дежурств на текущий месяц всегда лежит на столе дежурного адвоката, и он сообщает клиентам, интересующимся днями работы конкретного адвоката, когда именно этот адвокат будет на приеме. В среднем, у нас получается по пять дежурств в месяц на каждого. Остальное время мы совершенно свободны и можем заниматься своими делами – начиная от судебных заседаний и заканчивая визитом в парикмахерскую. Впрочем, со временем потихоньку обрастаешь клиентурой, так что работы вполне достаточно.

Но я отвлеклась… Итак, еще пару раз у меня спросили нотариуса, и на том посещения в этот день пока закончились.

Забавно, но многие люди (и нелюди тоже) совершенно не имеют представления о том, чем адвокат отличается от нотариуса. Так что приходится объяснять, что нужный им вопрос не в моей компетенции, и необходимо обратиться к нотариусу, а потом еще и подробно излагать, где именно находится ближайшая нотариальная контора.

Отрекомендовав, к какому нотариусу следует обратиться тем, кто его искал (и благовоспитанно промолчав по поводу того, куда бы я советовала пойти тем, кто искал бесплатных консультаций), я тихо дремала в своем кресле, не в силах даже включить компьютер, когда раздался стук в дверь.

– Войдите. – Обреченно вздохнула я, и дверь распахнулась.

Вошедший мужчина оказался человеком, на вид лет сорока-сорока пяти. Представительная внешность и элегантный наряд мужчины позволяли предположить, что очередной посетитель не относится к малоимущим слоям населения, и вполне способен оплатить мои услуги. Я попыталась хотя бы сделать вид, что я бодра и готова плодотворно трудиться, и предложила потенциальному клиенту присаживаться и изложить его проблему.

Надо сказать, что и поведение клиента оставляло самое благоприятное впечатление. Посетитель явно был из тех, кто, не отличаясь особенной красотой, тем не менее, покоряет окружающих своим обаянием.

Мужчина присел в кресло и, немного помявшись, заговорил. – Мне нужен адвокат в суд.

Я вежливо улыбнулась. – Я дежурный адвокат, и я вас внимательно слушаю. Какое у вас дело? Гражданское или уголовное? Пожалуйста, попытайтесь кратко описать суть вашей проблемы.

Клиент сцепил руки в замок и уставился на них, как будто бы ища в этом привычном жесте некую поддержку. Он был явно растерян и смущен, и пытался собраться с духом, чтобы объяснить суть своего дела. Спустя пять минут медитаций на собственные руки, когда я уже почти потеряла терпение, он заговорил. – У меня уголовное дело. Я обвиняемый в развращении несовершеннолетней. – Выговорив это, клиент замолчал, опустив голову, как будто ожидал, что я немедленно обрушу на него громы и молнии.

Чего-чего, а намерения сыпать проклятиями на голову клиента, я не имела. – По всей видимости, вы подразумевали, что вы подсудимый? Или я неправильно вас поняла, и дело еще находится не в суде, а на предварительном следствии?

Поняв, что я не выказала никакого осуждения, клиент настолько удивился, что даже уставился на меня, слегка приоткрыв рот, и не сразу смог собраться и ответить. – Простите, наверно, я и, правда, подсудимый. Вот, мне пришла повестка. – Он торопливо достал из кармана письмо, судя по штемпелю на конверте, из районного суда. В конверте обнаружилась копия обвинительного заключения и повестка. Так, посмотрим… Судья Ярешин, судебное заседание назначено на 15 марта в 11 часов 00 минут. (прим. автора – календарные месяцы и единицы измерения для удобства приведены в соответствие с привычными для читателя).

Открыв ежедневник, я убедилась, что указанный день у меня пока был совершенно свободен. Я поинтересовалась. – Вы желаете, чтобы я защищала вас в суде? Или хотите просто проконсультироваться?

Клиент сообщил, что желает именно нанять адвоката для участия в деле.

– Ну что ж. – Я с трудом сдержала вздох – уж очень не хотелось мне сегодня работать. – Тогда опишите кратко мне вашу ситуацию, а потом я прочитаю обвинительное заключение.

Из несколько сбивчивого рассказа клиента я уяснила, что его зовут Руслан Ямов, и он вполне обеспеченный бизнесмен средней руки. Так вот, в ночь с 25 на 26 января около трех часов ночи клиент возвращался домой после развеселой встречи с друзьями. Встреча происходила в приличном ресторане, но клиент, по его утверждению, не пил алкогольных напитков, памятуя, что ему предстоит возвращаться домой за рулем своего новенького автомобиля, покупку которого он и отмечал с товарищами. Конечно, приехать на встречу по такому поводу на такси господин Ямов никак не желал, ведь ему хотелось похвастаться перед приятелями своим новым приобретением. А его водитель, как назло, сломал ногу, так что господину Ямову пришлось самому садиться за руль. Оставить свое новенькое шикарное авто на стоянке возле ресторана он также никак не мог, поскольку в таком случае рисковал не найти его утром. Так что господин Ямов после встречи отправился домой на своем автомобиле. Возле ночного клуба "Мед Луны", мимо которого он проезжал, ловила попутку девушка, по виду эльфийка, и господин Руслан, на свою беду, решил ее подвезти. Видимо, на него так повлиял недавний развод с женой. Теперь Руслан Ямов был совершенно свободен и не видел причин отказывать себе в небольшом развлечении, если девушка достаточно легкомысленна, либо просто в приятном общении с юной красавицей, если она действительно просто хотела доехать до дома. Правда, учитывая поздний час и то место, где именно девушка пыталась остановить машину, последнее было весьма маловероятно. А уж если принять во внимание яркий макияж и легкомысленный наряд юной красавицы, то и вовсе никаких сомнений в ее намерениях не оставалось. Как выяснилось, девушка действительно была не против небольшой интрижки, поэтому господин Ямов подвез красавицу к ее дому лишь в шестом часу утра, где и распрощался с нею, высадив у калитки частного дома. Приятно проведенное время вылилось для господина Ямова в повестку к следователю спустя пять дней. Получив повестку, Руслан Ямов был, мягко говоря, в шоке. Как оказалось, юная красавица была действительно очень юной, поскольку она еще не достигла совершеннолетия. Кроме того, господин Ямов с удивлением узнал, что красавица была отнюдь не эльфийкой, за которую он ее принял, а очень юной гоблиншей. Как известно, в ранней юности гоблинши весьма похожи на эльфиек, отличаясь от последних лишь несколько смугловато-оливковой кожей, что достаточно затруднительно рассмотреть в полутьме. Однако чем старше становится гоблинша, тем грубее ее внешность, а к совершеннолетию и выпирающие клыки делаются уже довольно заметными. Поскольку юное создание, с которым приятно провел время господин Ямов, было очень миловидным, то соответственно, до совершеннолетия ей было весьма далеко. Так что господин Ямов оказался вначале подозреваемым, а после и обвиняемым по делу о развращении несовершеннолетней гоблинши по имени Анхлай Ангуларс (точнее, обвинение было сформулировано как "совершение полового акта с лицом, не достигшим половой зрелости"). Теперь же его ждало судебное разбирательство, где он выступал в качестве подсудимого.

Я внимательно выслушала этот поучительный рассказ о вреде случайных связей, а потом мельком просмотрела обвинительное заключение. Если опустить множество незначительных подробностей и юридические формулировки, рассказ клиента был достаточно точен.

Но кое-что все же оставалось мне непонятным. Тяжело ведь предположить, что господин Ямов мог попросту попытаться сэкономить, отказавшись от услуг защитника, так что адвокат обязательно должен был участвовать по его делу. Неужели, с учетом всех обстоятельств, адвокат, защищавший господина Ямова на предварительном следствии, не сумел совершенно ничего сделать? Да, в нашей системе принцип презумпции невиновности у юриста-практика скорее вызывает усмешку, поскольку он, по сути, чисто теоретический. И, конечно, девушка наверняка клялась, что она ни при чем, и господин Ямов нагло совратил ее. Но все же в данном случае, даже на первый взгляд, было несколько моментов, за которые опытный адвокат должен был зацепиться. Или не все так просто, а клиент просто рассказывает мне хорошо отредактированную версию реальных событий?

Прежде чем вступить в дело, с этими моментами мне следовало разобраться, а потому я спросила у клиента. – Господин Ямов, расскажите мне как своему адвокату: все действительно было именно так, как вы мне рассказываете? Или вы что-то утаили от меня? Надеюсь, вы понимаете, что мне вы должны говорить правду?

Клиент клятвенно заверил меня, что рассказал мне чистую правду, и никаких обстоятельств, которые могут повлиять на рассмотрение дела, от меня не утаил.

Что ж, меня это вполне устраивало, но меня начал действительно интересовать вопрос, чем же занимался мой коллега на предварительном следствии.

– Господин Ямов, а кто был вашим адвокатом на предварительном следствии? – поинтересовалась я.

– Господин Олег Савчев. – ответил клиент, явно недоумевая по поводу причин моего любопытства.

Когда я услышала это имя, мне очень захотелось выругаться вслух. – Позвольте вас спросить, а кто порекомендовал вам воспользоваться услугами этого адвоката? – уточнила я, хотя в ответе на мой вопрос я, в общем-то, не сомневалась.

– Следователь, господин Прохин. – все так же удивленно ответил клиент. Он явно не понимал причину моего любопытства и полагал, что я задаю излишние вопросы.

Мне очень хотелось спросить клиента, чем он думал, когда нанимал адвоката, которого ему предложил следователь? Естественно, мой недобросовестный коллега за все предварительное следствие не написал ни одного ходатайства и ни единой жалобы, и не оспаривал законность предъявленного обвинения. Конечно, при таком отношении защитника, дело у следователя прошло просто как по маслу, без малейших проблем. А мне теперь распутывать этот клубок бреда и пустых предположений!

Впрочем, объяснять это все клиенту мне совершенно не хотелось. Достаточно и того, что теперь защищать господина Руслана Ямова буду я, а не упомянутый адвокат Савчев.

Договорившись по поводу оплаты моих услуг, мы с клиентом еще немного обсудили подробности дела, после чего я назначила господину Ямову еще одну встречу накануне предстоящего заседания, чтобы согласовать линию защиты по делу. Я собиралась спустя пару дней заглянуть в районный суд и ознакомиться с материалами дела.

После этого клиент отправился дальше по своим делам, а я продолжила созерцать стену перед собой. Я была в таком состоянии, что мне не хотелось даже читать, не говоря уж о размышлениях о моем новом деле. Впрочем, времени для размышлений у меня еще оставалось предостаточно, так что я не слишком огорчалась по этому поводу.

Остаток дежурства прошел тихо и без эксцессов, только к вечеру у меня сильно разболелась голова. Я, не выдержав, ушла с работы на час раньше, и отправилась домой – лечить головную боль и приходить в себя.

Травяные отвары Ната быстро утихомирили боль и привели меня в умиротворенное состояние. Весь вечер я беззаботно провалялась с книжкой, не желая вспоминать ни о каких проблемах и заботах. Иногда я позволяю себе такое беззаботное ничегонеделание, а в этот вечер я нуждалась в нем, как никогда.

На следующий день у меня было назначено выполнение ответственной задачи – мне необходимо было наконец сдать пресловутые отчеты в налоговую и пенсионный, чем я и занялась. Выдержав это испытание с честью, я по дороге домой усиленно размышляла о деле моего нового клиента, господина Ямова.

Признаюсь честно, я не люблю подобные дела именно за то, что любое действие моего подзащитного можно трактовать двояко. То есть формально мой клиент был виновен в том деянии, которое ему вменяли, а вот по сути… Мне, по всей вероятности, придется доказывать, что мой подзащитный был просто введен в заблуждение внешним видом и кажущейся искушенностью потерпевшей. Конечно, сама девица на суде будет горько рыдать и все отрицать – у гоблинов весьма строгое воспитание, а на заседании несовершеннолетняя потерпевшая обязательно будет присутствовать с родителями.

В общем, в таких делах достаточно много тонкостей и спорных моментов, и исход дела во многом зависит от отношения судьи. По счастью, судья Ярешин – один из тех достаточно адекватных судей, которые не только смотрят на наличие формальных оснований для возбуждения дела, но и учитывают реальные обстоятельства дела.

Спустя еще два дня, тщательнейшим образом изучив материалы дела, я глубоко задумалась. У моего клиента было два пути: или признать вину и просить суд назначить максимально мягкое наказание, а в данном случае наказание последовало бы не слишком тяжкое, или же до последнего отрицать то, что подсудимый знал или мог знать о реальном возрасте потерпевшей. Я обсудила с клиентом оба варианта, и он решил остановиться на втором варианте и все же сделать попытку доказать свою невиновность. В общем-то, мотивы клиента были мне вполне понятны – у него определенная репутация, положение в обществе. Да и мнение его двоих взрослых детей имело существенное значение для господина Ямова. Знаете ли, как-то неприятно, полагаю, выглядеть в глазах собственных детей растлителем малолетних! Так что мой клиент был готов с пеной у рта доказывать свою невиновность.

Первое судебное заседание по этому делу, которое состоялось через два дня, началось вполне стандартно и ожидаемо.

Кстати говоря, в первое судебное заседание потерпевшая не явилась, сказавшись больной. Поскольку ее присутствие в этом заседании было не обязательно, то мы начали рассмотрение дела в ее отсутствие.

Выяснив личность и анкетные данные лиц, участвующих в деле, суд перешел к заслушиванию обвинительного заключения.

Позиция обвинения была проста и совершенно непрошибаема – по крайней мере, на первый взгляд. Обвинение базировалось на том, что подсудимый знал, либо мог и должен был предвидеть, что потерпевшая несовершеннолетняя. Поскольку после достижения половой зрелости внешний облик гоблинш существенно меняется, то с точки зрения прокурора, подсудимый мог или должен был без особых затруднений определить, что потерпевшая еще явно не достигла совершеннолетия. То, что мой подзащитный мог банально принять потерпевшую за эльфийку, прокурор во внимание не принимал, и вообще полагал, что оттенок кожи гоблинши не оставлял возможности для ошибки. Классика жанра – полное игнорирование всех не устраивающих обвинение обстоятельств дела. Хотелось бы мне попросить самого прокурора различить в блестящей огнями полутьме возле входа в ночной клуб оттенок кожи и возраст девушки! К сожалению, подобного следственного эксперимента с участием прокурора уголовный процесс не предусматривает.

Мой подзащитный уверенно проговорил, что свою вину он не признает. Поскольку и на предварительном следствии он также вину не признавал, то особой новостью ни для обвинения, ни для суда это не оказалось. При таком положении вещей рассмотреть дела по упрощенной процедуре было невозможно, так что мы, определив порядок дальнейшего исследования доказательств, наконец, согласовали дату следующего заседания и вышли из зала заседания.

После этого клиент подвез меня до консультации, поскольку мне нужно было с ним поговорить, и желательно, не в коридоре суда.

Судя по списку лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, основными свидетелями обвинения были подружки потерпевшей, которые были вместе с потерпевшей в том самом клубе до 23 часов ночи, а также охранник клуба, который видел, как девушка села в машину к господину Ямову.

В общем-то, оспаривать сам факт интимной связи между моем подзащитным и потерпевшей бессмысленно, да я и не буду пытаться. К тому же я связана показаниями моего клиента, данными им на предварительном следствии, а он сей факт не отрицал.

Единственное, что нам оставалось делать – это постараться обратить внимание судьи на то, в каком виде была потерпевшая и как она себя при этом вела.

К сожалению, все эти свидетели могли лишь рассказать об обстоятельствах, при которых потерпевшая оказалась в клубе, и как произошла встреча подсудимого и потерпевшей, но никто из них не знал, когда и при каких обстоятельствах юная красавица вернулась домой. Тем более что подружки наверняка будут выгораживать потерпевшую, а охранник толком ее и не запомнил – мало ли людей проходят перед его глазами за вечер! Он запомнил именно шикарную машину господина Ямова, и то, что девушка ее остановила и села рядом с водителем.

Правда, в разговоре со мной клиент припомнил, что видел, когда он подвез девушку к калитке, как из-за забора выглянула бабуля-соседка, и вроде бы она еще и начала говорить что-то осуждающее. Я поручила клиенту выяснить личность бабули, постараться с ней пообщаться и уговорить выступить свидетелем. Вообще-то по закону свидетель не может отказаться давать показания, кроме строго оговоренных случаев, однако бабушки-старушки – это особый народ. Если такая бабуля не захочет давать показания, она настолько эффективно прикинется немощной и совершенно ничего не соображающей, что мне же самой станет стыдно за то, что я издеваюсь над несчастной бабушкой! Так что лучше было договориться по-хорошему.

Тут следует заметить, что выяснить паспортные данные свидетельницы и заявить ходатайство о ее вызове в суд и допросе – это и есть, по сути, предел полномочий адвоката. Никаких расследований мы не проводим, да и не имеем такого права. Меня искренне умиляют все маговизионные эпопеи об адвокатах. Наблюдать, как главный герой – естественно, умный и талантливый адвокат, – увлеченно играет в сыщика, допрашивая свидетелей и собирая доказательства – для реального адвоката смешно и нелепо. Ну не подразумевает адвокатская практика такого экшена! Исключительно общение с клиентами, изучение бумаг, всякие ходатайства и прочие писульки… Я могу лишь заметить неточности, либо какие-то особые обстоятельства дела, и обратить на них внимание суда. Естественно, со свидетелями я тоже общаюсь, но чтобы расследовать дело… Это глупости. Впрочем, сценаристов тоже можно понять – ну что интересного в банальной адвокатской практике? Да, перед нами проходят все нелепые и поучительные моменты человеческой жизни, но вот описание этих моментов годится исключительно для жизненно-философских поучений, ну, может, еще для анекдотов, а никак не для детектива. А впрочем, я отвлеклась. Единственное, чего бы мне искренне хотелось в отношении всяких фильмов и передач об адвокатах и судах – так это чтоб их поменьше смотрели мои клиенты, а то начинаются потом нелепые претензии типа: а почему нет клятвы на Священной Книге? Ну не подразумевает наше имперское законодательство торжественных клятв, тем более, на Священной Книге, а зарубежные фильмы – на то они и зарубежные. Но клиенты упорно верят маговизору, отказываясь верить мне.

Правда, с клиентом по этому делу мне повезло. Пожалуй, господин Руслан Ямов один из тех немногих клиентов, с которыми действительно легко и приятно работать. Он, наняв меня для своей защиты, вполне доверился мне, и не пытался сочинить что-нибудь свое и не начинал чудить в заседании. Если бы все клиенты так себя вели, работать мне было бы намного проще. Казалось бы, раз уж клиент нанял меня, то он должен слушать мои советы и вести себя именно так, как я ему советую. К сожалению, зачастую клиент слушает меня, а потом все же поступает по-своему.

Но господин Ямов вел себя как идеальный клиент, так что мы быстро обсудили все вероятные нюансы предстоящего заседания, и расстались, вполне довольные друг другом.

Второе заседание было назначено ровно через неделю, в следующую пятницу.

В общем-то, за эту неделю ничего особенно интересного со мной не произошло – так, обычные текущие проблемы и дела. Единственное, что стоит отметить, так это состоявшийся в субботу веселый девичник с подружкой Инной по поводу окончания ее свободной жизни. Подружка решилась выйти замуж, и посему я была приглашена свидетельницей на ее свадьбу. Глядя на сияющее лицо Инны, я тихо вздыхала. Не то, чтобы мне хотелось замуж, но, как известно, это дело заразительно. Впрочем, грусть-тоска была быстро и эффективно смыта парой бутылок шампанского, так что в результате мы хорошо повеселились, а потом большую часть воскресенья Нат менял компрессы на моей голове, и бурчал что-то осуждающее о вреде алкоголя. Ну и ладно, я же на самом деле редко позволяю себе так погулять, а повод у нас был действительно уважительный.

В понедельник мне позвонил господин Ямов и сообщил, что бабуля-соседка согласилась быть свидетельницей по его делу, а также продиктовал мне ее паспортные данные. От себя клиент добавил, что бабуля, Ольга Седова, оказалась довольно бойкой и говорливой. Признаться, я была очень этим довольна – именно такие бабули и способны заметить абсолютно все подробности, да к тому же, еще и не тушуются под градом вопросов.

Так что к следующему заседанию мы неплохо подготовились, а остальное можно было сделать лишь непосредственно при допросе.

В этот раз потерпевшая все же соизволила явиться в заседание (еще бы, ведь свидетелей по этому делу маловато, так что прокуратура настояла на вызове потерпевшей). Причем облик и поведение потерпевшей являли собой столь разительный контраст с той юной обольстительницей, которую, по его словам, подвозил мой подзащитный, что это было почти смешно.

Перед нами была невинная юная девушка, почти ребенок, просто земное воплощение богини Идунн. Чисто умытое лицо без малейших следов косметики, платье, скромно прикрывающее коленки, и две каштановые косички, – составляли настолько целомудренный образ, что хотелось погладить эту девочку по голове и дать ей конфетку. А уж подозревать ее в том, что она соблазнила взрослого мужчину, было просто никак невозможно!

Я довольно улыбнулась: она все же перестаралась. Нет, я согласна, образ выверен до мельчайших деталей. Но вот мне искренне интересно, что ответит сие милое дитя на мой резонный вопрос, что же она делала в ночном клубе "Мед Луны" в три часа ночи? Да и вообще, у разумного судьи обязательно возникнет впечатление, что потерпевшая переигрывает. А я, в свою очередь, постараюсь непременно обратить внимание суда на это обстоятельство. К тому же, именно в таком, подчеркнуто юном и невинном виде, потерпевшая еще больше смахивала на эльфийку. Так что подсудимому действительно немудрено было и ошибиться.

Впрочем, всему свое время. Пока потерпевшая, Анхлай Ангуларс, скромно опустив глаза, отвечала на вопросы прокурора, я еще раз просмотрела список своих вопросов к потерпевшей. Ну вот, наконец, и ко мне переходит очередь задавать вопросы. Итак, приступим. – Расскажите, пожалуйста, суду, как вы были одеты в тот вечер?

Прокурор, Игорь Шведов, тут же вскочил с места. – Ваша честь, это не имеет отношения к делу!

Я спокойно посмотрела на него и возразила. – Поскольку решается вопрос, мог ли мой подзащитный визуально определить возраст потерпевшей, то ее внешний вид в тот вечер имеет существенное значение для дела.

Прокурор в ответ патетично заявил. – Да вы посмотрите на этого ребенка! – И он театральным жестом указал на потерпевшую. – Неужели не видно, что потерпевшая несовершеннолетняя?

Судья задумчиво оглядел потерпевшую и решил. – Полагаю, что это действительно имеет значение для дела. Отвечайте на вопрос, потерпевшая.

Потерпевшая трогательно закусила губку, но видя, что это не подействовало и суд по-прежнему ждет ее ответа, дрожащим голосом проговорила. – Ну, я не знаю, я была одета как обычно!

Я уточнила. – Что вы подразумеваете под понятием "как обычно"? Опишите свою одежду, макияж, прическу.

В Анхлай Ангуларс явно пропадала прекрасная актриса, поскольку в ответ на мой вопрос в ее глазах появились слезы, и она, часто смаргивая, сказала. – Да обычно я была одета, вот как сейчас!

Я взглянула на судью. Судя по всему, судью заинтересовали мои вопросы, и надо было закреплять достигнутый успех. – То есть вы хотите сказать, что в тот вечер вы были одеты в такое же платье и не накрашены? – Потерпевшая только кивнула в ответ. Да, хотелось бы мне увидеть ее в таком виде в ночном клубе!

Мой голос был почти сочувствующим, когда я спросила. – Скажите, а как вы оказались в три часа ночи возле ночного клуба? Ведь ваши подружки ушли домой в двадцать три часа. Вас кто-то обидел? Заставил остаться?

Потерпевшая кинула отчаянный взгляд вначале на прокурора, а потом на судью. Впрочем, бесполезно, поскольку судью тоже интересовал этот вопрос.

– Я… я… – с трудом выговорила она, а потом горько разрыдалась.

– Запишите в протокол: потерпевшая не смогла ответить на этот вопрос защитника. – Хладнокровно велел судья Ярешин секретарю.

Признаться, я думала, что отец потерпевшей накинется на меня с кулаками.

– Какая разница, как она была одета? Этот негодяй совратил мою девочку, и нет ему прощения! – Возмущенно заявил он, гневно взирая на подсудимого.

Конечно, я не стала с ним полемизировать – правила поведения в судебном заседании могут себе позволить нарушать лишь те, кто не работает в этой системе.

Когда потерпевшую и ее родителей наконец успокоили, в зал заседания начали по очереди приглашать всех свидетельниц – подружек потерпевшей.

Нет смысла детально описывать их допрос и останавливаться на подробностях. Скажу лишь, что, конечно, все свидетельницы единодушно подтвердили, что потерпевшая была одета скромно, совершенно не накрашена, и вообще представляла собой образец благонравия. Я задавала каждой из них (а свидетельниц было трое) один и тот же вопрос: как именно случилось так, что они отправились домой, а потерпевшая осталась в клубе одна? На этом моменте свидетельницы начинали все как одна мямлить и говорить что-то невразумительное. Судья становился все задумчивей – ему явно стали очевидны все неувязки и недомолвки в показаниях потерпевшей и свидетельниц.

Допрос же последнего свидетеля обвинения, охранника клуба, также не принес никаких неожиданностей: охранник добросовестно изложил все то, что запомнил касательно потерпевшей и подсудимого. Впрочем, его показания совершенно не отличались от тех, которые он давал на следствии. Конечно, он практически не запомнил ни потерпевшую, ни обстоятельства, при которых она вышла из клуба. Он действительно запомнил в основном сам факт, что девушка села в роскошную машину, которую она сама же и остановила.