Текст книги "Вопреки (СИ)"

Автор книги: Luchien.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Я всё улажу. Как и обещал.

Катя не отвечает. Только смотрит. Доверчиво. С надеждой. На что надеешься, Кать? На «жили долго и счастливо»?

Он уходит, а она продолжает стоять, глядя вслед. И только расслышав звук мотора, что под окном завёлся, возвращается к компьютеру.

Пальцы нервно тарабанят по рулю, пока Игорь едет вдоль тротуара, разглядывая вывески. Вот она, нужная – «Ксерокопия».

– Работаете?

Миловидная девушка, скучающая за большим ксероксом, поднимает голову. Разглядывает Игоря, неосознанно выпрямляя спину, поправляет волосы.

– Чем могу помочь?

– Мне нужно распечатать один документ. – Игорь наклоняется над девушкой, лениво улыбаясь. – Оч-чень быстро.

– Много печатать? – против воли улыбается та.

– Нет, – возвращает улыбку Игорь, ловя разочарование в чужом лице. – Но я к вам ещё вернусь.

Протягивает флешку, наблюдает, как загорается окошко на мониторе.

– Вот этот лист. Один.

– Точно больше ничего не надо? – с надеждой уточняет девушка, протягивая лист и флешку.

– Вы уже мне очень помогли, будьте уверены! – проникновенно говорит Игорь, подмигивает и выходит на улицу.

Знакомое здание вызывает смешанные чувства: грусть, нетерпение, злость. Привычно паркуется у входа.

– Здесь нельзя парковаться! – Из здания выбегает охранник. – О, Игорь Владимирович! Простите, но вам тоже нельзя.

– Отгони, куда можно, – бросает он ключи, не оборачиваясь, зная, что поймают. Проходит внутрь, к знакомым лифтам, не глядя на удивлённые взгляды своих бывших сотрудников. Ненадолго. Скоро всё опять вернётся на свои места, обещаю!

– Шеф у себя? – А секретарь новая. Смотрит внимательно, склонив голову набок. Такая не пропустит, сама поперёк двери ляжет. Но он и не собирается никуда врываться. Не за этим здесь.

– Его нет. Чем могу помочь?

Слишком много доброжелательных помощников сегодня на твоём пути, Соколовский. Чтобы всегда так гладко было.

– Передайте ему этот документ. Скажите, что заходил Соколовский.

Секретарь испуганно вскидывает глаза – знает. О нём все всё знают, даже те, о существовании кого Игорь даже не догадывается.

– Передадите? – Он ослепительно улыбается. Девушка испуганно кивает, принимая бумагу. А Игорь уже уходит, насвистывая «Тореодора».

Звонок от Фишера не заставляет себя ждать. Всё тот же скрытый номер.

– Думаешь, переиграл меня? – Голос на той стороне спокоен, но Игорь чувствует. Чувствует то, чем сам был охвачен несколько недель назад – беспомощную злость.

– Мне чужого не надо, – ровно отвечает Игорь, пытаясь сдержать нарастающее возбуждение. Схватка, последняя, решающая, всё ближе, и сознание этого бьёт по нервам не хуже кокаина. – Верните мою компанию. И компанию Игнатьева. А я отдам вам информацию.

– Думаешь, я поверю, что ты не захочешь воспользоваться ей, чтобы посадить меня? – цедит Фишер.

– Придётся поверить на слово, – отрезает Игорь.

В трубке повисает молчание. Потом короткий вздох.

– В восемь. Мост после завода.

– Я буду.

Игорь разъединяется, внутренне ликуя. Сейчас он на коне. Что бы там и кто ни думал. Он – главный. И всё наконец будет так, как он хочет. Подъём, внутренний, давно забытый. Адреналин по венам. Ехать к Вике? Рано. Потом. Когда всё закончится. А пока – по городу бесцельно. Чтобы успокоиться. Чтобы не расхохотаться прямо в лицо. Чтобы взять себя в руки.

То, что в девяностые не воровал только ленивый, давно всем известно. Вот только концы в воду сегодняшние олигархи научились быстро прятать. И Фишер – не исключение. Три нефтеперерабатывающих завода. Пять скважин с народным достоянием. Рейдерские захваты. Убийства. Счётчик.

Документы, что раздобыл Лёха, скупыми фактами, коротким словами, длинными цифрами виновность Фишера доказывают. На самом деле Игорь так до конца и не был уверен, что Фишера могло бы это напугать. Блефовал. И выиграл. Значит, действительно стоящее. Значит, может больно по его бизнесу ударить. И не только по бизнесу. По репутации. По свободе.

Тёмная громада завода не пугает – ничего с ним не будет. Не сейчас. Никогда больше. Чувствует себя почти бессмертным. Неуязвимым. Разве можно так? Можно. Сейчас – всё можно.

Игорь выходит из машины, оглядывается. Идёт прямо, туда, где уже встречались. Только тогда расклад был другой. Сейчас наоборот. Неужели он дождался?

Внутри светло – одна лампочка болтается на проводе под потолком бывшего кабинета бывшего мастера. Внутри – стены ободранные, стулья побитые, мусор на полу. Заброшенный завод давно является убежищем для всех, кого тянет провести время вне дома и с минимальной пользой для организма.

Фишер стоит в центре. Руки за спиной сложены. Спокоен. Или просто держит себя в руках. Не всё ли равно?

– Ты вовремя, – вместо приветствия сухо кивает. Игорь пожимает плечами:

– Мама научила пунктуальности.

– Принёс?

– А вы?

Фишер кивает на стол, чудом сохранившийся. Там, как бельмо инородное, чёрная папка среди пыли и мусора. Игорь медленно лезет в карман, замечает, как напрягся верзила, что у входа стоит.

– Спокойно. – Улыбается. Вытаскивает руку и бросает маленькую серебристую флешку. Фишер ловит, кивает телохранителю. Тот достаёт ноутбук, а Игорь уже у стола. Открывает папку – документы о передаче бизнеса. Соколовский. Игнатьев. Всё кончено. Сухо щёлкает мышка, пока Игорь просматривает бумаги, ища подвох. Всё чисто. Он выиграл.

– Приятно иметь дело с честным человеком! – говорит Игорь с чувством, кладя папку подмышку. Фишер поднимает глаза от экрана, смотрит холодно, кривится, как от зубной боли. Кивает. Игорь делает несколько шагов к выходу, но на пороге останавливается. Поднимает руку – тяжёлый байкерский амулет матово блестит в тусклом свете.

– Настоящая флешка. Забирайте, мне не нужна.

Бросает вперёд и выходит, больше не оглядываясь.

Руки мелко подрагивают, кожей на спине всё ещё ощущает чужие взгляды. Как жив остался? Теперь быстрее отсюда. К Вике.

У Викиного дома остановившись, сидит в машине, руки на руль. Несколько глубоких вдохов, быстрый взгляд на корзину, что стоит на соседнем сидении. К Кате завтра. Успеет ещё. А сейчас – к ней. К счастью. К новой жизни.

Вика открывает сразу, будто за дверью стояла. Смотрит жадно, будто хочет одним взглядом всего сразу увидеть. До деталей крохотных. Улыбку робкую – когда только успел оробеть? Глаза горящие, полоску белоснежной рубашки из-под шарфа выглядывающую. Смуглую кожу оттеняющую. И корзину с фруктами яркими, как брызги лета. Вика выдыхает счастливо, но пытается говорить строго:

– Ну, зачем принёс? Не стоило.

– Витамины. – Игорь улыбается широко. – Пустишь?

Вика делает шаг в сторону, закрывает за ним дверь, чувствуя, как воздух в небольшом коридоре сразу густым становится. Как он им пропитывается. И шаг в сторону сделать не может. Просто стоит за его спиной. Дышит. И Игорь стоит, не двигаясь. Ручку корзинки в руках прокручивает. В ушах гулко кровь стучит, сердце о клетку грудную колотится. И слова кончились. Нет их, слов правильных. Или неправильных. Любых нет. Есть только она в этой темноте тесного коридора.

– Всё хорошо? – тихо спрашивает Вика. И видит, как опускаются его плечи, когда он выдыхает. Корзинка с гулким стуком на пол. Но он не спешит оборачиваться. Комок в горле хоть звук издать мешает.

– Игорь? – чуть громче, встревожено. Кладёт руки ему на спину, белые на фоне тёмного пальто. И тогда он поворачивается. Медленно, словно боится – обернётся и она исчезнет. Берёт её ладони в свои, и молчит. Только пальцы судорожно по её пальцам, вверх-вниз.

– Теперь всё хорошо, – выдыхает наконец, пытаясь в полумраке всю её разглядеть. Единственную. Его. Настоящую.

И Вика улыбается. Нерешительно. Осторожно. Словно счастье спугнуть боится. Так бы и стояла с ним вот так. Вечно. Но чайник громко и требовательно свистит на плите, и они резко вздрагивают, поворачиваясь на звук. Игорь с сожалением отпускает её руки, говоря себе, что это – ненадолго.

– Проходи на кухню. – Голос Вики, хрипловатый, интимный в этом полумраке, возвращает в реальность. Пальто – на вешалку, следом шарф. Обувь на входе. Игорь идёт следом, подхватив корзину. Ставит её на стол, щурясь на мягкий свет небольшого настенного бра. Вика щёлкает выключателем, чайник замолкает. И снова тишина, только стуком сердца прерываемая. Тягучая. Засасывающая в себя.

– Вик… – Приходится кашлянуть, чтобы вернуть себе голос, снова севший. Внутри поднимается что-то большое, нереально огромное. Что поглощает, наполняя слепящим светом до краёв. Она смотрит на него своими глазами васильковыми. Нереальными. Глубокими. И он сдаётся – первый делает шаг навстречу, руки на её плечи кладёт. И целует мягко, нежно. Каждым мгновением наслаждаясь.

Вика отвечает, подаваясь вперёд, прижимая к себе его голову. Просто целует, губами, прикосновениями говоря, как соскучилась. Как устала бояться за него. Как счастлива наконец. Дыхание, сладкое, смешивается, губы по шее вниз, к ключицам, что из-за майки домашней выглядывают. И вздохи, короткие, рваные, как шёлком по нервам. Её руки по его груди, по рубашке, что на все пуговицы застёгнута. Ниже, к брюкам, из-за ремня белую ткань наружу. Его ладони прохладные по коже раскалённой, по мягкой ткани, что грудь прячет. Осторожно, но настойчиво. Можно же?

– Вик, – шепчет куда-то в её шею. – А тебе можно?..

Приглушённый смешок, срывающийся голос:

– Нужно.

На руки её бережно, к себе прижимая, боясь выпустить хоть на секунду. И снова полумрак. Кровать заправленная, узкая. И от одежды друг друга неспешно, никуда не торопясь. И снова прижиматься, кожа к коже, поцелуями обжигая. Вобрать её в себя всю, целиком и полностью, до крохотной клеточки. Слиться в одно целое, чтобы больше никогда не отпускать. Двигаться в одном ритме, своём, только им двоим нужном. Ловить её тихие стоны губами обветренными. В волосах путаться, в глаза глядя. И целуя, снова и снова, без остановки. Моя. Только моя, никому никогда…

– Так что с Фишером? – спрашивает Вика гораздо позже, бездумно рисуя узоры на загорелой груди. Он ловит её ладонь, подносит к губам, целует пальцы.

– Он проиграл. – Игорь обнимает её крепко, в глаза заглядывает. – Всё вернул. Всё кончено.

– Правда? – голос Вики звенит от надежды.

– Правда. – Он улыбается спокойно. Устало. Потому что наконец всё кончено.

Утром просыпается от звуков домашних. Знакомых. Давно забытых. Стук чашек, шум закипающей воды, тихий говорок из телевизора. Потягивается лениво, поднимается, оборачивая простыню вокруг бёдер. Застывает в дверях, Викой любуясь. Растрёпанной, в майке, что едва ягодицы прикрывает. Босиком. Домашняя.

– Ты такая красивая. – Тихо. Искренне. Вика оборачивается, улыбаясь чуть смущённо. Поправляет волосы, что на лицо упали

– Спасибо.

– Мне надо Кате документы отдать. – Вика прикусывает губу, пытаясь подавить разочарование – уже сказала, что сегодня выходной. Думала, весь день вместе. Вдвоём.

– Я скоро вернусь. – Он верно истолковывает её взгляд. Улыбается, подходя и невесомо целуя. – Я очень быстро, обещаю.

– Может, хотя бы кофе выпьешь? – делает она попытку задержать его ещё ненадолго.

– Потом. – Игорь хитро подмигивает. – Потом. Выбирай пока, куда поедем. Тебе всё-таки надо на море.

– Кто о чём, – весело хмыкает Вика, качая головой.

– Даже слушать отказ не хочу, – шутливо грозит он, скрываясь в спальне.

Прощание короткое, но горячее. Игорь уже жалеет, что решил ехать. Может, сказать Кате, чтобы сама заехала? Нет. Надо с этим покончить. И быть наконец свободным. Подхватывает папку, оборачивается на пороге:

– Я скоро! Помни – море! Как можно дальше отсюда!

========== 39. … расправив крылья ==========

Сбегает вниз, через ступеньки перепрыгивая. Машина уже урчит, прогреваясь. Откликается довольно, словно его настроение чувствует. На телефон взгляд – первый за несколько часов. Пять пропущенных. Катя. Нетерпеливая! Игорь улыбается, набирая номер.

– Ну, наконец-то! – Катя взволнована. – Ты куда пропал? Я уже подумала, что с тобой что-то случилось…

– Всё в порядке. Я к тебе еду.

– Получилось? – В голосе Кати недоверие смешивается с ликованием.

– Да. Я же сказал, что всё исправлю. Жди.

Игорь отключается, бросает телефон на сидение. Подпевает радио. До её дома полчаса ехать. Но впереди авария – город встал. Ни вперёд, ни назад. Досадная задержка заставляет морщиться от нетерпения. И телефон снова звонит – видно, Катя тоже хочет покончить с этим поскорее. Хватает трубку, не глядя.

– Ты слишком нетерпелива, – говорит наставительно.

– А ты, видно, не понял, с кем играешь, – холодно отвечают на другом конце. – Не научился разбираться, с кем можно шутить, а с кем опасно. Я был о тебе лучшего мнения.

– Не понимаю, о чём вы. – Игорь хмурится, пытаясь понять, что ещё от него хочет Фишер.

– Не делай вид, что глупее, чем есть на самом деле! – Фишер срывается на крик. Но быстро берёт себя в руки, продолжая спокойно: – У меня везде есть свои люди, Игорь Владимирович, забыл?

– Я всё ещё не понимаю, чего вы от меня хотите, – предельно вежливо отвечает Игорь, нервно привставая, чтобы разглядеть конец пробки.

– Теперь уже ничего, Соколовский. Не думай, что победил. Может, я не заберу обратно компанию, знаешь, я решил, мне это без надобности. Но кое-что другое, взамен на твоё неумение держать язык за зубами – уже забрал.

– Что вы имеете в виду? – Машина впереди трогается как раз вовремя, в такт нетерпению, но тут же замирает, проехав несколько метров.

– Я скажу, где и когда меня искать, – холодно отвечает Фишер. – Некоторые спектакли требуют присутствия зрителей.

Голос обрывается, резко отключаясь. А Игорь несколько секунд просто смотрит вперёд, пытаясь понять, что могли значить эти слова. Что имел в виду Фишер? Он ведь ничего не сказал! Даже Вике… Набрать цифры, лихорадочно по экрану скользя пальцами. Надеясь, всё ещё надеясь, что только догадка. Что всё разрешится ещё обязательно.

– Катя! Что ты сделала? – Наобум, наугад, пальцем в небо. И в точку.

– Игорь, это не телефонный разговор. – Катя спокойна, словно давно ждала этого вопроса. – Приезжай, дома расскажу.

Новый щелчок, снова тишина. Игорь стискивает зубы. Так сильно, что они протестующее скрипят, грозясь раскрошиться. Пробка стоит, ни туда, ни обратно. По клаксону бешено, с силой, нервно. Будто поможет. Минуты текут, растягиваясь в часы, как кажется. На деле и десяти минут в пробке не проходит. Он летит бешено, обгоняя, подрезая, не думая о правилах. В Катин двор влетает, визжа шинами. Выскакивает, едва глохнет мотор. И наверх, через ступеньки взлетая.

– Что ты сделала? – С порога, отталкивая, внутрь входя стремительно. Катя следом: руки на груди скрещены, спокойная, смотрит ровно.

– Я не могла ждать, когда ты что-то предпримешь. – Отбрасывает волосы с лица рывком головы. – Я не думала, что ты так быстро всё решишь. Спасибо.

– Что. Ты. Сделала? – Раздельно. Отчаянно. Сдерживаясь изо всех сил.

– Скопировала всё себе. – Катя равнодушно пожимает плечами. – Отдала знакомым. Проверенные люди. Они знают, куда отнести.

– Дура! – Игорь подлетает стремительно, в её плечи руками вжимаясь. Катя морщится, от неожиданности смотрит испугано. – Ты понимаешь, что он знает уже об этом?

– Кто, Фишер? – Катя фыркает чуть насмешливо. – И что? Пусть знает. Он нам всё вернул, пусть теперь расхлёбывает.

– Ты действительно дура, – с чувством произносит Игорь, отбрасывая её от себя. – Думаешь, он вот так просто всё забудет? Простит? Ты чем вообще думала?

– Головой! – огрызается Катя, обиженно потирая плечи. – Теперь же всё в порядке! Даже если ошиблась – мы победили!

– Я не был бы так самоуверен, – недобро улыбается Игорь. И дёргается на звук телефона. Вика. Улыбка против воли по лицу. Катя брезгливо морщится, отворачиваясь.

– Что у нас с морем?

– Игорь, – голос Вики, напряжённый, ледяной, звенящий, по позвоночнику холодной волной пробегает. – У меня всё в порядке.

– Не переживайте, Игорь Владимирович, – трубку перехватывает Фишер. – Я же сказал, что заберу что-то взамен. Это расплата.

– Сука! – Голос садится от страха. – Если с ней хоть что-то…

– Случится, не переживай, – обрывают на том конце телефона. – Если вовремя не приедешь. Мне без разницы, кем счёты сводить. К тому же, я стараюсь не убивать без надобности капитанов полиции.

– Где? – с трудом взяв себя в руки, спрашивает Игорь.

– Там же, где и вчера. И без глупостей, – отрезает Фишер. – Через час.

– Пробки. Могу не успеть, – пытается выиграть время.

– Твои проблемы, – холодно бросают ему, отключаясь.

Игорь отнимает трубку от лица, поворачивается к Кате, и та отшатывается, в страхе на его лицо глядя. В глаза, ненавистью горящие.

– Если с ней хоть что-то… Из-за тебя…

– Игорь, я…

Он вылетает, не дослушав, не видя ничего перед собой. Вваливается в машину, тяжело дыша, и крепко стискивает зубы. Стонет тяжело, мучительно. Головой об руль. Раз. Другой. Не помогает. Взять себя в руки. Глубокий вдох, выдох со свистом, сквозь зубы. Телефон в руки. Гудки длинные.

– Соколовский! Вы там охренели все совсем? Что за отгулы среди недели?! Почему у меня пол отдела непонятно где шатается?..

– Андрей Васильич, у него Вика, – сипло выговаривает Игорь. Резко тянет шарф на груди. Стоило произнести вслух – и сразу стало реальностью. Страшной реальностью.

– Ты где? – Пряников сух, собран. Шуршит чем-то.

– Я у Кати, сейчас собираюсь к нему. – Называет адрес.

– Жди меня.

– Нет, у меня всего час.

– Я сказал: жди меня! – резко обрывает Пряников. И добавляет тише: – Я скоро.

– Давайте хотя бы на полпути встретимся. – Игорь не может сидеть на месте. Ждать просто так, ничего не делая. И Пряников понимает. Вздыхает.

– Давай. Только без глупостей, понял?

– Хорошо, Андрей Васильич. – Тяжелые тиски, сдавившие грудь, слегка ослабевают. Ровно на столько, чтобы позволить наконец выдохнуть и обдумать, что делать.

Время вязкое, липкое, тянется, сползая по стеклу густой каплей. Каждые тридцать секунд – взгляд на часы. Где он? Как она? Не думать. Не представлять, что может быть. Потому что это – верный путь в никуда. Фишер этого ждёт – чтобы он с ума сошёл. Этого и добивается… А чего он добивается? Что ему надо? Он не просил взять документы. Он вообще ничего не просил. Только приехать. Чтобы посмотреть… Твою мать!

Игорь срывается с места. Визжит испугано тормозами машина, в которую чуть не влетел, в вираж заходя. Похер. Пусть его убьют. Только не её. Только. Не. Её.

Он приезжает, не таясь. Чуть ли не сигналя, что на месте. Десять минут осталось – едва не опоздал. Внутрь бегом, споткнувшись о кирпич, едва не полетев на пол. Влетает в знакомую комнату. И замирает. Резко. Будто в стену упирается. Во взгляд испуганный.

Она сидит одна, на стуле колченогом. На пыльных щеках дорожки недавних слёз. Уже просохших. Скорее, не от испуга, от боли – губы разбитые, опухшие. Майка, в которой утром по дому ходила – порвана. Босиком. Замёрзла?!

– Стой на месте! – холодный голос, как раскат грома – неожиданный. Заставляет остановиться на полпути, с пальто своим в руках, что уже с себя скинуть успел.

Фишер выходит из соседней комнаты. Смотрит ровно, но под глазом кожа дёргается, прыгает.

– Отпусти. – Игорь не просит.

– Отпущу, – соглашается Фишер. – Она мне без надобности. – Склоняет голову набок, смотрит на Вику с интересом. – А может, и нет. Знает слишком много.

Он медленно достаёт из кармана пистолет. Взвешивает в руке. Переводит тяжёлый взгляд с Вики на Игоря.

– А ведь тебе почти удалось. Что ж так прокололся? Доверился не тому?

Игорь молчит. Сейчас внутри пусто. Нет злости на Катю. Нет страха за себя. Ничего. Только огромные глаза, голубые, усталые. В Викином взгляде он видит отражение своих мыслей – пустая обречённость. Кажется, на этот раз точно всё кончено.

– Так что, Игорь Владимирович, начнём с тебя? – Фишер спешит. Видно, у самого времени нет в гляделки играть. Или просто на обед опаздывает?

Дуло пистолета поднимается, смотрит прямо в него. И тут же плавно меняет траекторию, переходя к Вике. Целясь в висок.

– Или с неё? Выбирай сам. Мне без разницы.

– Отпусти её, она ни при чём.

– Нет. – Фишер сокрушённо поджимает губы. – Теперь уже причём. Она же мстить будет, понимаешь? – как маленькому, медленно объясняет. – Копать продолжит. Зачем мне это?

– Отпусти их! Это я тебя сдала! – Катя выходит из-за спины Игоря, и тот оборачивается резко, задохнувшись от неожиданности. В его взгляде всё и сразу: укор, осуждение, страх – эмоции сменяют одна другую с лихорадочной поспешностью. Катя на Игоря не смотрит. Проходит мимо, словно не замечая пистолета, что теперь направлен на неё.

– Глупо, – с сожалением констатирует Фишер. – Глупо и ничего уже не изменить. Зря пришла.

– Не зря. – Катя улыбается холодно.

Делает шаг вперёд, обманчиво-мягкий, но взгляд с Фишера не сводит. И он смотрит на неё, на мгновение забывая об остальных. И Игорь пользуется этим, плавно отступая в сторону, ближе к Вике. Вика не двигается – заметила. Кажется, не дышит даже.

– Девочка, – ласково говорит Фишер, слабо улыбаясь. – Ты ведь знаешь, что всё испортила? Игорь тебе уже сказал? Сказал, кому мы обязаны сегодняшней встрече?

– Сказал. – Катя поднимает голову, отбрасывая волосы назад. – Я знаю, что виновата. Но это уже не важно. Ты убил моего отца. А я убью тебя.

Она выбрасывает руку резко, и поднимает пистолет, что до этого прятался в длинном рукаве. Игорь бросается к Вике, валя её на пол. Выстрел, громкий, оглушительный в пустом помещении. Облако дыма, звон в ушах. Глухой стук – пистолет выпадает из рук. Фишер медленно заваливается на бок, удивлённый, с недоверием, застывшим во взгляде. Игорь поднимает голову, смотрит на него растеряно. На ровную дырочку во лбу. Такую знакомую, столько раз на чужом лице виденную.

– Целы? – Голос Пряникова кажется сейчас музыкой. Сказкой.

Быстрый взгляд на Вику – она ещё не понимает, что произошло. Лежит, боясь пошевелиться. Только дышит часто. Игорь рывком её на ноги, в пальто кутает, по плечам руками быстро-быстро.

– Жаль девочку. – Пряников стоит над Катей – глаза-вишни в потолок уставились. Фишер выстрелил первым.

Игорь сгребает Вику в охапку, прячет на груди. Закрыть её от всех. От всего. От всего мира.

– Через полчаса здесь будет группа. – Пряников перехватывает удобнее винтовку. – Я только приехал. Поняли?

Вика кивает заторможено, и Игорь подхватывает её на руки.

– В машину отнесу, – на невысказанный вопрос через плечо бросает. На секунду останавливается над Катей. Зубы крепче сжимает, и дальше. Вику осторожно, бережно, как вазу хрупкую. Потом. Все мысли потом. О том, что можно было изменить. О том, кто в чём виноват. А сейчас с ней, из рук боясь выпустить.

Вика молчит, уткнувшись носом в рубашку. А он холода почти не чувствует, только на ноги её босые, что из-под пальто выглядывают, смотрит. И первым делом их в свои руки прячет, стоит только на сидение опуститься.

Тихо. Пока не взорвалось всё вокруг звуком сирен, голосами, телефонными звонками. Сейчас тихо. И пока не верится, что на этот раз точно всё. Что больше никого не осталось. И мстить некому. Пока ещё не доходит. Одно только важно – что они здесь, вдвоём, живые. Прошли через весь этот ад и выжили. Игорь неосознанно сжимает ступни, что держит в руках, и Вика подаётся вперёд, касаясь лбом его лба.

Тихо. И сердце постепенно возвращается к привычному ритму, бьётся ровно, спокойно. В унисон. Не надышаться друг другом. Так много всего сказать хочется. И слов нет. И не нужны они больше. Так и сидят вдвоём, лбами прижавшись, глаза не открывая. В своём мире, ото всех отрезанном.

– Игорь, Вика! – голос Жеки как сквозь вату. Игорь неохотно оборачивается, с сожалением выпускает Викины ноги, выходит.

– Вы как? Что тут вообще произошло? Почему мне сразу не сказал?

Жека и обижен, и рассержен, и взволнован, и счастлив одновременно. Игорь недоуменно смотрит на толпу вокруг: группа захвата, Жека и Виктор, Пряников отдаёт распоряжения деловым резким тоном. Скорая, у которой врачи спокойно курят – их помощь уже не нужна. Подождите, как не нужна? Так и не ответив Жеке, Игорь открывает дверь машины, внутрь заглядывает.

– Там врачи. Я тебя сейчас к ним…

Дома тепло и уютно. Пахнет травяным чаем. И свет в гостиной приглушённый, домашний. Вика полулежит на диване, удобно устроившись в объятиях Игоря. Все тревоги, обсуждения, домыслы – всё позади. А сейчас они просто счастливы. Пытаются осознать, научиться жить с мыслью, что теперь им ничто и никто не мешает. Что можно строить свою жизнь вдвоём.

Вике почти не страшно. Она старается не думать, что об Игоре знает мало. Действительно мало, но ведь у них теперь вся жизнь впереди, куда спешить?

Игорю почти не страшно. Он боится всё испортить. Боится сделать что-то не так, обидеть неосознанно. Мечтает весь мир ей подарить. На ладонях принести, как горсти спелой малины.

– А знаешь, – прерывает уютное молчание Игорь, – я ведь выбрал нам курорт.

– Правда? – Вика смотрит удивлённо смотрит.

– Жека говорил, на Байкале хорошо, – задумчиво и с лёгкой хитринкой говорит Игорь.

– Я думала, ты про Мальдивы говорить начнёшь, – весело хмыкает Вика.

– Нет. – Игорь прижимает её к себе, выдыхает счастливо в волосы. – Подальше отсюда. С тобой вдвоём.

– Втроём, – тут же поправляет себя, осторожно кладя ладонь на её живот. Вика смотрит на неё и накрывает своей, переплетая пальцы.