Текст книги "Младшая неврастения (СИ)"

Автор книги: Lirva

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Он по-доброму улыбается, разряжая обстановку. Мне, и правда, очень повезло с отцом. Он понимающий и не слишком строгий, это замечательно. Папа выходит, мягко прикрывая за собой дверь, а я остаюсь наедине со своими мыслями и скребущимися на душе кошками.

Стыдно перед мамой, да и перед всеми вообще, очень стыдно. Нужно будет извиниться, обязательно. Но, наверное, лучше сделать это завтра, не думаю, что она сегодня ещё захочет меня видеть.

Лежу долго и жалею о том, что не могу просто заснуть, чтобы отвлечься от своих гнетущих мыслей. Не сразу улавливаю, как дверь в комнату открывается и заходит Егор. Брат принёс мне успокаивающий чай с мелиссой, как внимательно с его стороны. Он улыбается, велит мне выпить чай и не расстраиваться, говорит, что мы с мамой помиримся. Это очевидно, но почему-то его слова придают мне больше уверенности в себе. Невольно заглядываюсь на брата, у него красивая улыбка, добрая, а глаза смотрят с заботой и нежностью. На секунду допускаю мысль, что это совсем не та нежность, которая может быть по отношению к брату, но тут же отбрасываю её, ведь это всё моя больная фантазия.

Егор ждёт и внимательно следит за тем, чтобы я обязательно выпил весь чай, а потом уходит. Я опять утыкаюсь носом в мягкое одеяло и краем уха слышу, что дверь закрылась далеко не сразу. Как будто Егор остановился и смотрит, смотрит на меня. Через несколько долгих секунд я перестаю чувствовать на себе его пронзительный взгляд и слышу, как почти бесшумно закрывается дверь. Хотя, думаю, мне всё это показалось, я ведь не могу нормально ни видеть, ни слышать, ни уж тем более чувствовать. Здоровье совсем покинуло меня, да и жизненные силы тоже. Безвольно лежу на кровати, не пытаясь даже пошевелиться. Спустя несколько часов смотрю в окно и вижу мерцающие на фоне тёмно-синего неба звёзды. Ночь красива, но летом она кончается слишком быстро. Утро нового дня встречает меня раздражающим пением глупых птиц.

========== часть 4 ==========

Время летит слишком быстро, или, может, мне это только кажется? Скоро уже первое сентября, а мы с папой так и не договорились толком о том, как я буду учиться в этом году. Надеюсь, он, как обычно, проявит своё понимание и не станет заставлять меня ходить в школу и общаться с людьми. Мне со своей семьёй бы для начала научиться нормально общаться, не то, что с посторонними.

Утро теперь начинается уже не так рано, как это было в начале июня. Я дожидаюсь солнца до пяти утра, хотя раньше мог себе позволить выйти на балкон покурить часа в три ночи, в это время солнце как раз озаряло небо первыми лучами. Курить я не любил, да и не умел, если честно, но в какие-то моменты меня это успокаивало и помогало дорыться до сути проблемы, которую я находил в себе. Вот и сейчас я стою на балконе, закутавшись в любимое махровое одеяло, и неспешно вдыхаю едкий дым. При каждом вдохе лёгкие неприятно саднит, а я не могу перестать удивляться, ведь вроде уже не в первый раз, и даже не в десятый, а я всё никак не привыкну. Должно быть, это просто не для меня. Но именно сейчас это бездумное состояние помогло мне осознать, что сегодня должен состояться важный разговор с отцом, ибо дольше откладывать уже нельзя, да и надо ещё с мамой помириться, нехорошо всё-таки вышло.

Спешно выкидываю сигарету, когда слышу чьи-то шаги в зале. Я всегда оставляю дверь балкона открытой, чтобы слышать, если кто-то вдруг подойдёт. Да, я боюсь, что меня застанут за этим занятием, хоть вроде и не маленький уже, но по шее получу это точно. Рядом со мной через несколько секунд оказывается растрёпанный и заспанный Егор. Он растрёпывает свои и без того непослушные ото сна волосы и смачно зевает.

– Доброе утро, – брат чуть улыбается. Странно, он всё ещё говорит мне так, хотя знает, что для меня ни утра, ни ночи не существует. Думаю, он просто не может привыкнуть и отделаться от старой привычки.

– Доброе, – приветливо отвечаю, пытаясь сохранить дистанцию между нами. Если он поймёт, то мне тоже не поздоровится. Он ведь весь такой правильный, а мне всыплет по самое не хочу, – Ты чего так рано встал?

– Не знаю, выспался, – тихо отвечает он, а потом одаривает меня каким-то странным взглядом.

– Может, ещё поспишь?

Брат не перестаёт странно на меня смотреть и ничего не отвечает. Что с ним? Он делает шаг ко мне, а я шаг от него, нельзя мне быть так близко к нему, и не только из-за запаха сигарет. Он стоит тут такой привлекательный, в одних трусах, да ещё и милый со сна. Боже, что за бред я несу? Пусть лучше он всё поймёт про мою пагубную привычку, чем про мои глупые мысли. Кажется, я пророк.

– Или, ну-ка дыхни, – строго говорит брат, подойдя в плотную ко мне, а мне уже просто некуда больше отступать.

– Егор, ты чего?

Он без слов берёт мою руку в свою, а у меня чуть сердце не выскакивает из груди. Ничего, это просто от страха. От страха же? Он подносит руку близко к своему лицу, а потом его глаза сужаются, по чему можно судить, что он разозлён. Брат не конфликтный человек, и я видел его злым или грубым не часто, но зато в точности запомнил, каким он становится в такие моменты.

– Ты курил?

– Н-нет, что ты, – предательская дрожь в голосе выдаёт меня с потрохами. Брат резко отстраняет мою руку и укоризненно смотрит мне прямо в глаза. Не могу выносить вот такой его прямой взгляд, так что опускаю глаза в пол. Мне стыдно и неуютно одновременно.

– А ну марш на кухню, – вновь строго и сухо произносит брат, пропуская меня вперёд. Послушно иду на кухню, как он и сказал, там сажусь на стул возле окна и старательно пытаюсь избежать осуждающего взгляда брата. Ну почему я должен был попасться ему, а?

– Ну и что это значит?

– О чём ты?

– Не ломай комедию, – шипит на меня брат, хотя обычно не позволяет себе грубость в мою сторону. Ну вот, кажется, я действительно сильно его разозлил и, не дай бог, ещё разочаровал.

– Понимаешь, просто… Я не курю на самом деле, просто сегодня настроение такое. Мне надо было подумать, понимаешь…

– Нет, Или, я определённо этого не понимаю. Что ещё за выходки? Ты отличаешься сильным здоровьем, что ли? И так еле на ногах держишься, так решил себя ещё и этой гадостью травить?

Молчу, мне нечего ему ответить, он ведь прав, меня и самого посещали такие мысли, но когда мне действительно надо было подумать, я просто делал это, не задумываясь о последствиях. Я не был зависим, нет, мне это даже немного не нравилось, но когда на душе было совсем погано, я делал так, чтобы моему телу было ещё хуже, чем душе, ведь от этого дыма меня всегда мутило. Брат укоризненно смотрит на меня, потом тяжело вздыхает, понимая, что от меня бесполезно ждать ответа, и, наконец, присаживается напротив меня, пытаясь немного успокоиться.

– Отдавай пачку, – блёкло говорит он, не глядя на меня. Разочаровался.

– Это мамины.

Егор молча поднимается и идёт в свою комнату, а я продолжаю сидеть на кухне. Почему-то меня совсем не мучает совесть, только жаль, что брата расстроил. Я знаю, что мне нужно, я ведь уже всё решил. Надо поговорить с отцом и попытаться заставить брата забыть о маленьком инциденте.

Пока брат не пришёл, я ставлю чайник. Надо приготовить ему завтрак, чтобы загладить свою вину. Я знаю, что он любит горячие бутерброды, хоть и ест их нечасто. Но, думаю, как раз сегодня я могу его побаловать. Вздрагиваю от шума, услышав, как внезапно загорается колонка, значит, брат пошёл в душ, отлично, теперь мне хватит времени, чтобы всё приготовить. Пока родители спят, я вожусь на кухне, а Егор плещется в душе, и мои мысли упорно крутятся вокруг да около наших с ним отношений. У нас ведь всё нормально? Мы просто братья, неплохо ладим, несмотря на разницу в четыре года. Жаль, что мы такие разные, но ведь Егор хороший пример для подражания. Думаю, я смог бы на него ровняться, если бы не тот случай… Ай, ну всё, хватит себя жалеть, это раздражает. И вообще, надо меньше думать о брате, а то я становлюсь параноиком.

Брат выходит как раз к накрытому столу. Его, что, не учили одеваться? Вышел из душа в одном лишь полотенце на бёдрах, да что же он со мной делает? Я невольно засматриваюсь, как поблёскивает его влажная кожа, как мышцы выступают сильнее с каждым его движением, кажется, я схожу с ума. Нет, я смотрю на него вовсе не потому, что он меня привлекает, просто я завидую… Да, завидую, что у меня нет такого же тела, вот…

– Что? – Егор замечает мой заинтересованный взгляд.

– Здорово ты натренировался, я тоже так хочу, – бессовестно вру, но блаженно вздыхаю при взгляде на такую красоту. Боже, да что же я делаю? Это ненормально, определённо ненормально.

– Ты тоже так сможешь, если захочешь, – добродушно улыбается брат, кажется, он на меня больше не злится.

– Если… – вздыхаю. Нет, надо перевести тему, это не дело, – Садись, чего стоишь, как не родной. Я тебе завтрак сделал.

Он, кажется, только сейчас заметил любимое лакомство, и глаза у него сразу заблестели, так что он спешно присел напротив меня.

– Спасибо, – вновь добродушно улыбается брат, принимаясь за первый бутерброд и громко прихлёбывая чаем. Вот странно, он не любит кофе, всегда пьёт только чай, а я наоборот, ещё одна противоположность в наших характерах.

– Егор, – неуверенно позвал я, виновато глядя на брата, – Ты не злишься на меня?

Он немного как будто размышляет над моим вопросом, – Не злюсь, но чтобы больше я этого не видел, бросай это дело.

Так хорошо становится на душе, всё-таки у меня лучший брат на свете.

– И даже отчитывать не станешь? – Егор отрицательно мотает головой, – Ты только родителям не говори, хорошо? – он смотрит на меня как-то укоризненно и в то же время иронично.

– Мы в детском саду, что ли, родителям жаловаться?

Не могу удержаться, смеюсь. Он ведь прав, давно уже не было такого, чтобы мы жаловались друг на друга родителям, да и поводов-то не было.

Примерно через час просыпаются родители, и в доме начинается бурная деятельность: они собираются на работу, Егор на учёбу, все ходят, разговаривают, шуршат. Именно в такие моменты я чувствую себя дома по-настоящему уютно. Пусть я и не люблю суету, но именно вот такая домашняя суета поутру мне кажется уютной.

Не дожидаюсь, пока мама позовёт всех к столу, ибо не хочу, чтобы этот разговор состоялся при папе с братом, и подхожу к ней, обнимая сзади. Она немного вздрагивает, но не отстраняется, глубоко вздыхает.

– Мам, прости меня, пожалуйста. Я вчера на тебя сорвался, я был неправ.

Она оборачивается и обнимает меня в ответ, улыбаясь.

– Я не обижаюсь, сынок. Ты меня тоже прости, я зря вспылила.

– Ну, вот ещё чего, тебе не за что извиняться, мам, – безумно люблю маму. Она лучшая, такая добрая, с ней всегда можно поговорить, она не умеет долго обижаться. Хорошо, что она поняла, что все мои слова были сказаны на эмоциях. Обнимаю её крепче, звонко чмокаю в щёку, она смеётся, но потом вежливо просит не мешать ей, а иначе завтрак подгорит. Прекрасно её понимаю, так что послушно выхожу их кухни, настроение попутно взлетает до небес. Думал, будет сложнее. Чуть позже все собираются за столом. Я привычно ничего не ем, только слушаю разговоры домашних о планах на день и тактично молчу, ибо какие могут у меня быть планы? Думаю, сейчас не стоит докучать отцу своими разговорами, лучше дождаться вечера. Вскоре все уходят, а брат обещает вернуться сегодня рано, потому как только три пары. Мне везёт.

И вновь несколько долгих часов бездельного хождения по дому, и моя подруга – тишина. Пытаюсь хоть как-то отвлечься, включаю музыку. Это занимает меня на пару часов, но не более. Руки так и чешутся что-то сделать, так что принимаюсь опять плести браслеты, у меня их уже несколько штук, так что даже отвёл для них отдельную коробочку, чтобы не потерялись. Всё-таки нужно признать, что силы у меня нет не только в ногах, пальцы тоже довольно быстро устают, а времени ещё навалом, не знаю, чем бы себя занять. Читаю книги, те, что купил недавно. Техника боя, холодное оружие, тематика пути, это всё действительно очень интересно, но, видимо, природа решила сыграть со мной злую шутку, ибо болен я был абсолютно всем и везде. Глаза после продолжительного чтения болели, отчего следом разболелась голова. Не смешно, совсем, усаживаюсь на подоконник, обнимая свёрнутое в комочек любимое махровое одеяло. Не могу я так, что за жизнь. Вообще-то пейзаж за окном моей комнаты меня всегда завлекал и выводил из действия довольно надолго, но сегодня на улице было, как назло, пасмурно и сыро, поэтому наблюдать за этим совсем не хотелось.

Я совершенно не знал, куда себя деть, так что просто шатался по квартире, ища себе воображаемые дела. На самом деле было действительно нечем заняться, совсем. Ожидание мучило меня. Я был бы рад сейчас видеть рядом кого-то, кого угодно. Ждать, когда Егор придёт, было невыносимым, что уж говорить о родителях, они возвращаются вечером. От беспрестанного хождения ноги болезненно загудели, увеличивая мою головную боль. Ничего не оставалось, кроме как лечь на свою кровать, уткнувшись носом в одеяло, и попытаться успокоиться. К счастью, это всегда меня спасало, и на этот раз тоже.

Я не сразу услышал, как кто-то настойчиво звонит в нашу квартиру. Наверное, это Егор, так чего же он не заходит? Не пойму, чего так трезвонить? В следующую секунду меня буквально подбросило на кровати, и я помчался в коридор, но предательская дрожь в ногах выдавала мой приступ, а потому я запаниковал. Ладно, Или, соберись, брат уже за этой дверью, нужно только открыть ему, и он поможет. Я стою и смотрю на замок, как последний идиот, а руки упорно не хотят меня слушаться. Я забыл, забыл, как открывается замок, и тем более, я забыл, что вообще-то утром я закрыл за уходящей семьёй дверь. Дурак, зачем ты это сделал?

Егор постучал кулаком в дверь, и я услышал его обеспокоенный голос из-за двери: «Или, открывай!» Боже, руки, ну давайте, просто откройте эту чёртову дверь! Делаю глубокий вдох и резко выдыхаю, неуверенно касаюсь пальцами замка, ощупывая, но совершенно не представляю, что делать дальше. Эта маленькая железная ручка, с ней ведь надо что-то сделать, но я не помню, что. Ноги дрожат так сильно, что я едва стою, дышать становится всё труднее. Соберись, мать твою, Илиан, и открой эту дверь уже, тогда твои муки закончатся!

«Поверни ручку!» – вновь слышу голос брата, и меня осеняет. Немедленно делаю так, как он сказал, а в следующее мгновение дверь резко распахивается, и меня сжимают в крепких родных объятиях. Уже не тружусь держаться на ногах и просто расслабляюсь, отстранённо чувствую, как меня бережно берут на руки, несут в мою комнату, а там так же бережно укладывают на кровать, накрывая махровым одеялом.

– Подожди, я сейчас приду, – брат пулей вылетает из моей комнаты, слышу, как он возится в коридоре, разуваясь и снимая пиджак, а затем так же почти бегом возвращается к моей комнате. Он немного задерживается возле двери, но потом резко открывает её, проходя внутрь, и присаживается возле кровати.

– Сильно плохо?

Киваю. Он понимает, ложится рядом, обнимает меня. Чувствую себя сейчас не шестнадцатилетним парнем, а маленьким ребёнком, который вечно нуждается в утешении. Чего я тут сопли распускаю? Это был всего лишь очередной приступ… Всего лишь приступ… Вдруг начинаю плакать, совсем непроизвольно. Это последствие испытанного страха, я ведь, правда, испугался, когда подумал, что так и не смогу открыть дверь, и останусь один по эту сторону.

Проходит несколько минут, и мне удаётся успокоиться. Шмыгаю носом и вытираю щёки, скрывая признаки прошедшей истерики. Становится очень тоскливо. Спасает только ощущение тёплой руки брата на макушке.

– Что случилось?

– Я забыл, как открывать дверь…

Стыдно, мне безумно стыдно за то, что я забыл даже такую элементарную вещь. Ну что за дурак? Поищи ещё такого.

– Ничего, всё прошло, всё уже хорошо, – успокаивающе шепчет Егор мне на ухо, сжимая крепче в объятиях. Мне уютно и спокойно, только тоска в глубине души немного портит всю прелесть ситуации. Всем телом чувствую, как брат прижимает меня к себе, чувствую его мышцы и горячую кожу, касающиеся меня через ткань наших рубашек, чувствую даже биение его сердца, почему-то сильно учащённое. Перенервничал, наверное, тоже, как и я. Поворачиваюсь к нему лицом и краснею, посмотрев в его глаза и прочитав там безграничную нежность. Я когда-нибудь перестану трактовать его заботу о младшем брате так, как не следовало бы? Пора прекращать придумывать себе разные глупости. Егор касается губами моего лба и отстраняется. А вот так он никогда не делал, никогда не целовал меня, разве что может в детстве. Хотя, он ведь сейчас тоже немного не в себе, испугался за меня. Отчётливо слышу, как моё сердце после этого начинает биться, как сумасшедшее, и мне становится стыдно перед братом за свой нездоровый интерес. Так нельзя, он ведь ничего подобного не подразумевал, а я тут напредставлял себе, думаю, ему было бы неприятно, узнай он, о чём я думаю.

Мы лежали так ещё несколько минут, пока я не отодвинулся немного от брата, улыбнувшись ему.

– Всё нормально, мне уже намного лучше. Иди, переоденься, а то неудобно ведь так.

– Точно всё в порядке?

– Точно, можешь быть спокоен.

Егор обеспокоенно на меня посмотрел, но решил всё же последовать моему совету, поэтому встал с кровати и направился в свою комнату.

– Лежи и не вздумай вставать, я тебе чай принесу, – послышался его голос из коридора.

– Хорошо, – довольно тихо отозвался я, но, надеюсь, он меня услышал. Эх, он ведь знает, что я не люблю чай, но кофе мне точно не сделает, потому что считает, что именно из-за него я не сплю, хотя все мы знаем, что это не так.

Едва слышу, как брат шуршит в своей комнате, переодеваясь, потом проходит мимо моей комнаты на кухню, шуршит чего-то там, а через десять минут он уже опять возле меня с тёплым чаем и моими любимыми конфетами.

– Ты чего себе-то чаю не сделал?

– Зубы мне не заговаривай, а пей давай.

Хмурюсь, но послушно потягиваю сладкий чай. Интересно, почему он это так любит? Мне интересно узнать больше о нём, о его привычках. Я, конечно, и так знаю очень много, но некоторые вещи недоступны даже мне. Странно, он не любит сладости, но в чай всегда добавляет три ложки сахара, почему так? Почему он решил заняться именно спортом, а не музыкой или рисованием? Почему он так хорошо относится к такому, как я, ведь я всё равно обуза для него, как ни отрицай. Эх, слишком много вопросов, у меня от этого того гляди опять голова начнёт болеть.

Хорошо, что Егор не дал мне заскучать, так что время до прихода родителей пролетело быстрее, чем я ожидал. Мы с ним смотрели телевизор, наткнувшись на какой-то ужастик, и постоянно отпускали язвительные комментарии по поводу тупости главной героини. В общем-то, типичный американский фильм ужасов, без особого сюжета и смысла, да к тому же совсем не страшный. На самом деле я не люблю такие фильмы, боюсь, но вместе с Егором просмотр любого фильма превращается в комедию.

Я опять начал думать о нём не в том русле. Да ещё и частенько ловил на себе его взгляды. Да что с тобой, Илиан? Он просто волнуется, поэтому и поглядывает на тебя, проверяет, всё ли в порядке! Хотя, огонёк в его глазах говорит об обратном… Да, что за чушь, просто это свет так падает, придурок!

От моих метаний меня спасла вернувшаяся мама. Я в очередной раз был безмерно ей благодарен. Мне надо сходить к психологу, ну или хотя бы с кем-то об этом поговорить. Думаю, это от недостатка общения со мной творится что-то настолько странное. И ладно, если бы я только пускал слюни на родного брата, так мне ещё и мерещится, что он проявляет ко мне интерес. Какой же бред!

– Мам, а где папа? – обеспокоенно спрашиваю я, целуя маму в щёку.

– Или, он возвращается позже меня, не забыл?

Забыл. Чёрт возьми, я опять об этом забыл. Самое главное, не забыть поговорить с ним о том, о чём хотел. Что я за склеротик, не пойму.

Голова всё-таки начала болеть, так что спасение от лишних вопросов я нашёл в своей комнате. Прежде, чем уйти к себе, я шепнул брату на ухо, чтобы он промолчал о моём сегодняшнем приступе. Егор понимающе кивнул и проводил меня до комнаты внимательным и настороженным взглядом. Волнуется. Вечно я доставляю всем неприятности, заставляю всех переживать за меня. Почему это должно было случиться именно со мной? Хотя, раз уж случилось, значит, я заслужил.

Наконец-то, моя любимая кровать и мягкое махровое одеяло. Именно здесь все глупые и ненужные мысли покидают меня, как хорошо. Даже головная боль не кажется такой страшной, и ноги, кажется, не так уж и болят.

Долго поваляться мне не дали, вскоре пришёл с работы отец, а я, лишь услышав звонок в дверь, глубоко вздохнул, храбрясь, я был абсолютно готов к серьёзному разговору с ним. Он, конечно, может оттягивать эту тему сколько угодно, но я больше ждать не намерен, нужно что-то решать, причём срочно.

– С возвращением, пап, – приветствую отца, выходя на ватных ногах из комнаты. Странно, как только встал, голова неожиданно закружилась, хотя, мне не привыкать.

– Привет, Илиан, – не успевает он сказать что-нибудь ещё, как я крепко обнимаю его.

– Я скучал, а ещё мне надо с тобой поговорить.

Отец добродушно улыбается и обещает выслушать меня, но только после ужина. Понимаю, он устал. Но ведь и мне не к спеху, часом раньше, часом позже, всё равно сегодня.

Мама быстро накрыла на стол, и все мы собрались за ним вместе, как и всегда. Всегда в такие моменты мне хорошо, но немного неуютно. Чувство дежавю, оно преследует меня. Ведь каждый раз всё повторяется по кругу, все разговаривают, делятся впечатлениями о сегодняшнем дне, а я снова тактично молчу, ибо мне нечего рассказать. Поспешно отгоняю от себя хмурые мысли и продолжаю с удовольствием слушать чужие рассказы об этой жизни там, за стенами. Всё так интересно, если верить их словам, только меня одного это всё обходит стороной… Ну, Или, дурак, соберись, тряпка, хватит ныть, наплакался сегодня уже!

После ужина сразу ловлю папу в коридоре, мы садимся в зале, чтобы поговорить. По его глазам ясно, что он понял, о чём именно будет наш разговор. Он серьёзен и даже немного напряжён, такая атмосфера меня пугает, но отступать я и не думаю. Разговор у нас вышел совсем не лёгким и довольно долгим. Он приводил мне множество аргументов, по которым я мог бы учиться в школе, как все нормальные дети, а я в ответ приводил ему обратные доводы. В итоге моя взяла, ведь это бессмысленно отрицать очевидное, мы оба понимали это с самого начала. Я ненормален, так что и режим мне нужно подобрать подобающий, с как можно меньшим ущербом для окружающих и меня самого. Когда так говорю, чувствую себя психом, но на самом деле мои слова не так уж и правдивы и не так уж и лживы. Парадоксальность моей личности гнетёт меня самого. В глупую я попал ситуацию, однако. Папа согласился со мной и пообещал всё уладить, за что я был ему очень благодарен. Теперь главное, чтобы мама и Егор смирились с этой мыслью тоже.

Сегодняшний день меня сильно вымотал, так что, едва дойдя до своей комнаты, я сразу рухнул на кровать, накрываясь любимым одеялом, и сам не заметил, как, наконец, уснул.

========== часть 5 ==========

Тёмной, на удивление, прохладной ночью меня буквально выкинуло из пелены сна. Глянув на часы, я не смог сосчитать, сколько спал, хотя было и так понятно, что мало, но для такого, как я, это было уже везением. Глаза всё ещё не хотят полностью открываться, но сам я уже полностью проснулся, правда, непонятно только, отчего же. После того, как, едва дошагав до ванной, наскоро умылся, вернулся к себе и погрузился в царство музыки. Недавно друг по переписке посоветовал одну хорошую группу, и их творчество действительно пришлось мне по душе. Кажется, миры мой и солиста совершенно совпадали. Я прогонял некоторые треки по кругу несколько раз, но не уставал вслушиваться в текст, ни одного слова из которого я не мог перевести, но совершенно точно понимал. Этот человек был так же одинок, как и я, потому мелодия его срывающегося голоса стала музыкой моей жизни. Plastic Tree – Joumyaku. Я не мог перестать бесшумно нашёптывать слова губами, вторя солисту. Время текло слишком быстро, что было неожиданным для меня, и рассвет уже алел за окном, а это значило, что скоро дом оживёт.

На слабых заплетающихся ногах добираюсь до кухни. Странно, но, кажется, моё состояние сегодня хуже обычного, несмотря на то, что я всё же поспал. Присаживаюсь на стул, отворачиваясь от окна, потому что солнце неожиданно непривычно слепит глаза. Да что такое? Отгораживаясь от своих мыслей, утыкаюсь взглядом в стену, а в моём сознании царит полный вакуум, совершенное отсутствие мыслей. Впадаю в некий транс, где никто и ничто не отвлекает меня. Со мной такое довольно часто случается, брат говорит, что я выгляжу в такие моменты, как выпавший из реальности, хотя, думаю, он прав, и так и есть. Из этого состояния меня выводят тихие шаги и мужчина, появившийся рядом со мной. Он потянулся, сонно зевнул и посмотрел прямо на меня.

– Илиан, ты чего так рано встал?

Я открыл, было, рот, но не нашёлся, что ответить, ведь я не знал ответа на заданный вопрос ровно так же, как не знал этого мужчину. Кто это? Что он здесь делает? Да и где это «здесь»? Я повертел головой, окидывая взглядом пространство вокруг себя, но не нашёл ничего знакомого в этом помещении. Это, судя по всему, была обычная кухня, но что я делаю здесь, да ещё и рано утром, если верить словам незнакомца.

– Илиан, – немного протянуто позвал мужчина, наклонившись ко мне и заглянув прямо в глаза. Я не знал его и не понимал, что ему надо, но он точно был настроен доброжелательно.

– А вы кто? – наверное, это самое глупое, что я мог спросить в сложившейся ситуации, но для меня это являлось очень важным. Думаю, мы с ним уже встречались, просто я его забыл.

– Что? – в его глазах пробежал сильный испуг напополам с тревогой. Почему он так странно отреагировал? Не знает о моей болезни? Наверное, поэтому он так всполошился.

– Я спросил, кто вы. Мы, судя по всему, знакомы, но, простите, я вас не помню. Это всё из-за моей… – договорить мне не дают крепкие объятия этого самого мужчины. Он судорожно сжимает меня и как-то отрывисто дышит мне в висок, поглаживая при этом по затылку. Эй, это ещё что значит?!

– Илиан, ты не помнишь?

Да боже мой, что я должен помнить? Этого мужика? Меня сейчас больше волнуют его странные замашки. Если он меня сию же секунду не отпустит, я закричу.

– Сынок, – отчаянный шёпот заставил меня вздрогнуть. Одно только слово, а меня словно пробило током. Осознание нахлынуло волной, и я будто начал задыхаться. Папа. Мои руки сомкнулись за его спиной, обнимая в ответ. Что это только что было? Я не узнал собственного отца? Не может быть, такого просто не может быть…

– Папа, – хриплым шёпотом отвечаю ему и, чуть отстранившись, смотрю в его перепуганные глаза. – Всё нормально, – дышать неимоверно трудно, но сейчас это не самое главное. Стыд это единственное, что я чувствую. Мне так стыдно, что я не узнал его, не узнал собственного дома. Почему это произошло? Я ведь всего лишь пришёл сюда посидеть и дождаться пробуждения семьи. Бред, такой бред у меня в голове.

– Ты меня напугал, – честно признаётся он, всё ещё сжимая мои плечи.

– Я и сам себя напугал, – виновато улыбаюсь, а сам не знаю, куда себя деть, мир словно с ног на голову перевернулся за пару минут. – Прости, временная прострация…

Не знаю, что ещё можно сказать. Как вообще можно отмазаться в такой ситуации? Я знаю, что ни в чём не виноват, но отец точно разнервничается, если узнает, что начали проявляться какие-то новые симптомы. Чушь, ничего это не симптомы, просто я залип и не смог вовремя, так скажем, очнуться. Сижу тут и ищу себе оправдания, когда как самого бьёт дрожь от этого безумия. Я схожу с ума? Теряю память? Что со мной? Нет, Или, вдох-выдох, тебе просто нужно дождаться брата.

– Ты в порядке?

– Да, пап, точно, нормально. Ты иди пока умывайся, а я кофе сделаю. Тебе как обычно?

Дожидаюсь неуверенного кивка, а внимательный взгляд всё никак не отлипает от меня. Наконец, отец скрывается за дверью в ванную, а я остаюсь наедине с чайником и своими мыслями.

Со мной творится что-то странное и неприятное. Надеюсь, это не маразм на ранней стадии или склероз, не хотелось бы ещё больше отяготить жизнь своим близким. Корю себя за никчёмность, попутно слабыми руками еле-еле передвигая чайник на плиту и зажигая газ. Копошусь в ящиках, ища кофе, всё никак не запомню, где он лежит, но, наконец, нахожу, заваривая именно папин любимый. Чуть не выронил из рук ложку, когда сзади меня кто-то неожиданно обнял, хитро улыбаясь и довольно посапывая мне в шею. Ох уж этот Егор, в гроб меня сведёт своими шуточками, особенно по утрам.

– Ты чего пугаешь? А если бы я кофе рассыпал? – стараюсь казаться суровым, глядя в его бесстыжие глаза, но он продолжает довольно улыбаться, и по нему сразу видно, что никакие угрызения совести этого обормота не мучают.

– Ой, да ладно, не рассыпал бы, – брат смачно зевает, оглядываясь в поисках завтрака. – Кстати, кто там в ванной заперся с утра пораньше?

Он, кстати, прав, папа необычно для себя рано встал. Может, ему нужно по делам раньше уехать?

– Папа. Встал ни свет ни заря, я тоже удивился. Сегодня какой-то особенный день?

Егор посмотрел на меня с нескрываемым недоумением и пожал плечами. От него никакого толку, ничего не знает.

Тяжко вздыхаю, понимая, что зря ругаю его, просто день у меня сегодня не задался. Хорошо хоть он поднимает мне дух своим настроем. Надо поговорить с ним, пока нам не помешали.

– Егор, тут такое дело… Сядь, короче.

Брат с первого слова улавливает мой тон и понимает серьёзность намерений, так что беспрекословно садится напротив и смотрит на меня весьма сосредоточенно.

– Что-то случилось?

Какой он проницательный, киваю в ответ, а он едва заметно мрачнеет.

– Тут такая хрень сейчас произошла. Я, в общем, папу не узнал.

– Что, прости? – удивлённый взгляд, брошенный в мою сторону, а я отвожу глаза, на брата тоже смотреть почему-то стыдно.

– Я вообще его не узнал. Он со мной говорит, а я думаю: «Что за мужик?» Он потом меня сыном назвал, а меня как ведром воды окатило, и я всё вспомнил. Я тут, понимаешь, просто залип на пару минут, а когда он неожиданно зашёл, видимо, не сразу оклемался, ну вот и… – замолкаю на полуслове, тайком взглянув на напряжённое лицо Егора. Он не на шутку обеспокоился, сидит весь такой загруженный. – Но ты не беспокойся, сейчас уже всё нормально, – даже помахал руками перед его лицом, чтобы он наглядно, так сказать, увидел мой бодрый настрой.