Текст книги "Пепел одуванчиков (СИ)"

Автор книги: Ли Лиса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

– Платье с Хэллоуина? – округлила глаза Вики, – Ты же не собираешься надевать то готическое откровение на Рождественский бал?

– Собираюсь, – Юна улыбнулась до ушей и спрыгнула с кровати. Подбежав к шкафу, она вытащила платье, – К нему даже маска кружевная есть! Так что у меня полная комплектация! Бери голубое, а я надену чёрное! К тому же на Хэллоуин мне так и не удалось его надеть из-за того, что все разъехались по домам и праздник отменили. И никаких возражений. Иначе я обижусь!

На Хэллоуин Юна сама купила себе платье в магазинчике одежды в Хогсмиде. Это было чёрное платье в пол с высоким горлом и огромным кружевным вырезом на спине в виде паука – абсолютно непристойным, даже по мнению её подруг. Платье подчёркивало талию, а на свободной юбке был такой высокий вырез, что видна была красная кружевная подвязка на бедре.

– Юна!

– Нет, Вики! Я так хочу. Всё! – Юна сунула свёрток с голубым платьем уже успокоившейся Вики и вытолкала её за дверь спальни.

– Спасибо, Юна! Ты мой спаситель! – крикнула Вики, убегая в свою спальню.

Юна села обратно на кровать и взяла в руки испорченное платье Вики, которое та оставила. Она разглядывала надпись и хмурилась. Никто из своих не мог такое сделать, но и чужие не могли зайти в гостиную Пуффендуя, не зная пароль. Или могли?

– Ты куда, Юна? – крикнула ей Стейси, когда Юна уже выходила из спальни, – Если не нанести лосьон для блеска волос сейчас, то потом времени не хватит!

– Ничего, Стейси. Я как-нибудь обойдусь, – крикнула в ответ Юна и пригладила свои идеально ровные чёрные волосы.

Выйдя из гостиной своего факультета, Юна повернула на кухню, которая была тут же в двух шагах.

На кухне стоял не меньший переполох, нежели у студентов. Домашние эльфы сновали туда-сюда, кромсали овощи и фрукты, разливали соусы и масла, крошили хлеб, помешивали готовящуюся в огромных котлах еду, измельчали травы и приправы, взбивали крема и конечно же колдовали, чтобы всё получилось по высшему разряду. На Юну не обращали внимания, хотя она замечала на себе недовольные взгляды и слышала писклявое ворчание.

– Понки! – крикнула Юна, – Кто-нибудь видел Понки?

– О, мисс Уайт, – раздалось со спины и Юна, развернувшись, увидела Понки, на голове которого раскачивался большой котёл с чищенной картошкой, – Понки сейчас не должен следить за мисс Уайт. Понки сейчас надо помыть картошку и сварить её.

– Хорошо, Понки. Я не буду тебе мешать. Мне только нужна кое-какая информация. Ты слышал, а может быть видел кого-нибудь рядом с кухней этой ночью? Ты же вчера весь день за мной следил.

– Понки не должен отчитываться перед мисс Уайт. Мисс Уайт вчера так злилась на Понки. Сказала, что у Понки кривые уши. А у Понки уши не кривые. У Понки…

– Самые прямые уши на всей кухне Хогвартса! – продолжила за него Юна, – Да, Понки. Прости меня. Просто у меня вчера был тяжёлый день.

– У Понки тоже был тяжёлый день. У Понки каждый день тяжёлый день. Но Понки не жалуется. Понки нравятся тяжёлые дни.

– Понки, ты же такой внимательный. Ведь так? Иначе бы профессор Снейп не прислал тебя следить за мной.

– Да, да. Понки внимательный эльф. Самый внимательный на кухне Хогвартса.

– Но кажется профессор Снейп ошибся в Понки, – задумчиво сказала Юна, – Понки совсем не внимательный, потому что никого вчера ночью не заметил.

– Нет, нет, мисс Уайт. Понки заметил Бейб Рубенс вчера вечером. Очень ясно заметил, но отчитываться перед мисс Уайт не обязан.

– Бейб Рубенс. Хорошо Понки. Спасибо, – улыбнулась Юна, – Ты действительно очень внимательный эльф!

– Понки не нужны благодарности мисс Уайт. Понки нужно помыть и сварить картошку.

– С наступающими праздниками тебя и всех эльфов! – помахала Юна, выходя из кухни.

Юна подумала, что неплохо бы отблагодарить Понки как-нибудь потом. Хоть он и ворчун, но очень добрый.

Теперь Юна знала, кто испортил платье Вики и она собиралась отомстить за подругу. Оставалось дождаться удобного случая. И случай этот выпал прямо перед праздничным ужином. В общей ванной комнате на втором этаже было столпотворение. Девушки наводили последние штрихи, поправляли макияж и причёски. Юне не составило труда подсыпать в пудреницу Бейб чесательного порошка, который Лиз купила в лавке приколов в Хогсмиде, но так и не решилась использовать его против профессора зельеварения, который публично заявил, что даже при всем старании, пуффендуйцы вряд ли смогут получить хороший балл на экзамене по его предмету в силу своих мизерных стремлений и полного отсутствия амбиций.

– Это у меня-то нет таланта и амбиций! – возмущалась тогда Лиз, – Мерзкий зельевар! Ну, я ему покажу! Он у меня попляшет от суточной чесотки!

Но угрозам так и суждено было остаться угрозами. Хотя чесательный порошок был всё-таки преобретён и надёжно спрятан в спальне. А сейчас как раз пригодился.

Юна с ухмылкой смотрела, как Бейб усердно запудривает свои прыщи на лице, шее и откровенном декольте, а затем еле сдерживая смех наблюдает, как та бегает по туалету, хлопая себя по щекам и плечам и вопя во всё горло. Её подруги быстро проводили Бейб в медпункт, где она и осталась к великой радости Юны и Вики, которая хохотала напару с подругой.

На праздничном ужине Юна в напряжении ждала, что директор Дамблдор объявит о снятии дополнительных баллов с Пуффендуя. Ей не очень-то верилось, что профессор Снейп не доложил директору о её выходке, которую можно было бы оценить по нескольким статьям – незаконное проникновение в лабораторию, кража и безответственное поведение. Но к великому облегчению и немалому удивлению, пуффендуйские баллы остались на прежней отметке, то есть минус двести пятнадцать баллов. Пуффендуйцам удалось набрать кое-какие очки за счёт волонтёрской помощи профессору травологии и отличным отметками Пейси. Да и Юна получила не менее тридцати пяти очков за весь семестр на маггловедении, ведь не даром же она жила в магловском городке всё детство.

Зал бы украшен плавающими по воздуху свечами, флаги факультетов переливались огнями, а огромная живая ёлка до самого потолка была украшена всевозможными сладостями, пряниками и мандаринами.

Платье Юны вызвало небольшой переполох. Ещё когда Юна шла по коридорам, чуть приподняв юбку и собрав волосы так, что спина оставалась открытой, вслед ей неслись свист и перешёптывание. За тонкий красный пояс Юна заткнула волшебную палочку для окончательного образа.

– Мисс Уайт, – в дверях зала, где собирались ученики, стоял профессор Снейп. Он не отрываясь смотрел, как Юна приближалась к нему. Юна заметила, как дрогнули пальцы профессора, когда их взгляды встретились.

– Профессор Снейп, – легко кивнула Юна в знак приветствия, проходя мимо.

Юна не оборачивалась, но ощущала, как по кружевному вырезу на спине скользит холодный взгляд профессора Снейпа, оставляя лёгкое морозное покалывание на её коже. Многие старшеклассники так же уставились на Юну. Все они были в нарядных платьях, белых рубашках и костюмах. Ни одного чёрного пятна в этом фейерверке красок. Вики подпрыгнула к Юне и взяла её под руку.

– Юна, – прошептала она, – Ты выглядишь сногсшибательно. Хотя немного мрачновато для Рождества.

– Пусть этот год проходит с Богом! Нещедро Время государит: минутки лишней не подарит, но дарит годы нам с размахом, чтоб через годы стать нам прахом,* – процитировала Юна.

– Ну у тебя и настроение, подруга, – засмеялась Вики, – Прям траур по уходящему году.

– Юна Уайт, как всегда отличилась, – послышался голос со стороны стола слизеринцев. Этон стоял в белоснежной рубашке с изумрудного цвета галстуком.

– Не обращай внимания, Юна, – быстро прошептала Вики и потащила подругу за их стол.

После официальной церемонии поздравлений, начался пир, который постепенно перешёл в танцы. Столы и скамейки по мановению волшебной палочки директора отъехали в стороны, освобождая пространство для танцев. Музыка лилась с потолка вместе с непрекращающимся конфетти. Свет приглушили и первые смущённые пары принялись кружиться в танце. Профессор трансфигурации очень смешно отплясывал рядом с деканом Когтеврана профессором маггловедения. МакГонагалл танцевала с с профессором нумерологии. Вскоре подключились и более робкие студенты и уже потом весь зал был наполнен смехом и кружением. Вики уже давно кружилась с Дареном, а Юна стояла в тени колонны около столов и следила за огромными часами над столом преподавателей, где о чём-то шептались профессор Снейп и директор Дамблдор. Пару раз Юна ловила на себе взгляд декана Слизерина и тогда мысленно посылала в него проклятия за то, что заставил её участвовать в празднике.

– Оплакиваешь свою никчёмность, Уайт? – Этон возник ниоткуда. Он подошёл к Юне и демонстративно рассматривал её с головы до ног, – Что, мамочка не прислала тебе бального платья?

– Ещё одно слово, Этон, – угрожающе огрызнулась Юна,– и я…

– И что ты? Начнёшь швыряться стульями? – засмеялся Этон, – Ах, да, прости. Как же я мог забыть. Твоя мама не может тебе ничего прислать, ведь так? В Азкабане не предусмотрено почтовое отделение.

– Что ты сказал? Откуда ты…, – Юна отступила на шаг и с силой сжала кулаки.

– Ты же в курсе, что моя мама работает в министерстве в отделе магического правопорядка и возглавляет сектор отчётности Азкабана. Так что мне известен твой маленький секрет, Юна Уайт, – ухмыльнулся Этон.

– Да пошёл ты! – рявкнула Юна и, схватив хрустальный кувшин со стола, с силой запустила в голову Этона. Тому удалось уклониться и кувшин с оглушительным звоном врезался в колонну, разлетевшись на тысячу сверкающих осколков.

– Да ты совсем чокнутая! – крикнул на неё Этон, оглядываясь на осколки, – Придурошная, как твоя мамаша!

Тяжёлый подсвечник пролетел в сантиметре от уха Этона и со звоном приземлился на землю, откатившись к стене зала.

– Ты ничего не знаешь о моей маме! – закричала Юна, – Поэтому заткнись, пока я не вырвала твой поганый лживый язык!

– Я знаю, что твоя мать была Пожирательницей Смерти! Скажи,что это ложь и я сам проглочу свой язык! – крикнул раскрасневшийся Этон.

Юна выхватила свою волшебную палочку и направила на Этона. Кончик палочки дрожал и искрился, роняя на мраморный пол обугленные хлопья, которые с шипением прожигали камень.

– Мисс Уайт! Мистер Редвуд! Прекратите сейчас же и объясните, что происходит, – голос профессора МакГонагалл заставил Юну оглядеться. Весь зал смотрел на неё и Этона, профессора окружили их, профессор Снейп и директор быстрыми шагами направлялись к ним через толпу ошеломлённых студентов. В толпе слышались возгласы ужаса и повторяющиеся эхом последние слова Этона.

– Юна Уайт, опустите свою волшебную палочку, – строго сказала профессор МакГонагалл, а когда Юна послушно опустила дрожащую руку, обратилась к Этону, – Молодой человек, ложные обвинения кого-то в приспешничестве Тому-Кого-Нельзя-Называть в не меньшей мере преступление, как и само приспешничество. Подобное высказывание не подобает студенту Хогвартса.

– Но это правда! – взвился Этон и ткнул пальцем в Юну, – Её мать Пожирательница Смерти и сидит в Азкабане! А она всех обманывает! Строит из себя пуффендуйскую отличницу!

– Мистер Редвуд! – возмущённо прикрикнула МакГонагалл, – Выбирайте выражения!

– Простите, профессор, – уже тише сказал Этон.

– Трусливый слизняк! – процедила Юна и оглядела зал. Она поймала удивлённые и испуганные взгляды своих одноклассников, взгляды полные торжества слизеринцев, взгляды отвращения гриффиндорцев и когтевранцев.

– Мисс Уайт! Вы тоже прекратите немедленно, – строго сказала профессор МакГонагалл, поворачиваясь к Юне, – Так, вы оба следуйте за мной. Немедленно!

Этон наградил Юну насмешливой улыбкой и в позе победителя направился за профессором. Юна всё ещё стояла возле столов, до боли сжимая волшебную палочку. Со всех сторон разносился уже не скрываемый шепот.

– Не может быть!

– Её мать действительно Пожирательница?

– Какой позор!

– Отвратительно!

– Как она вообще может смотреть в глаза людям!

– Пожирательница, дочь Пожирательницы, а её отец тоже Пожиратель?

Юна поймала взгляд Вики, которая тут же попыталась сделать вид, что с кем-то переговаривается. Затем её взгляд встретился со взглядом профессора Снейпа. Она не могла прочитать его мысли, но почему-то ей было невероятно неловко под его тяжёлым взглядом. Не то, чтобы она ожидала помощи или поддержки – это было бы абсурдным само по себе – но ей отчего-то хотелось, чтобы именно профессор зельеварения не презирал её.

Медленно, словно во сне, Юна приподняла платье и забралась на стол по стоящей тут же скамье. Она поднесла палочку к горлу, чтобы усилить звук и громко произнесла:

– Когда мне было три года и я заболела корью. Моя мама три ночи не спала и сидела возле моей кровати, читая мне сказки и держа мою руку в своей. Тогда я узнала, что такое забота. Когда мне было шесть, мы с мамой гуляли в лесу и нашли раненую лисицу, которая угодила в капкан. Передние лапки были сломаны и у лисицы уже не было сил даже плакать. Мама вызволила её из капкана и исцелила её. Так я узнала, что такое милосердие. Когда мне было девять, мы с родителями пошли на пляж. Там было много туристов, которые приехали на концерт. В толпе был маленький мальчик лет пяти. Он потерялся и плакал. Мы отвели его к информационной будке и, пока мой отец бегал и искал родителей малыша, мы с мамой всячески его утешали. Мы прождали три часа, пока наконец его родители не нашлись. Тогда я узнала, что такое доброта.

Юна на секунду задержала дыхание и продолжила. Она видела, что профессор МакГонагалл и Этон остановились в дверях и слушали её. Весь зал слушал её, затаив дыхание, словно те стервятники на суде.

– Когда мне было двенадцать мою маму арестовали. Меня заставили давать показания против неё. Меня привели на суд и я смотрела, как мою маму в кандалах уводят из зала суда. Тогда я узнала, что такое боль и одиночество. Когда я три года ежедневно писала письма министрам и ночевала на холодных камнях вместе с отцом перед дверьми министерства, чтобы мне позволили хотя бы одну встречу с мамой, я не получила ни одного ответа. Тогда я узнала, что такое равнодушие и отчаяние. А два года назад двадцать второго декабря моя мама умерла, так больше и не встретившись со мной. Нам не разрешили хоронить её. И у моей мамы нет могилы, куда бы я могла прийти и поплакать. И теперь я знаю, что такое пустота.

Юна посмотрела на Этона, спрятавшего руки в карманы и смотрящего в пол.

– А сегодня благодаря Этону Редвуду я узнала, что такое тупость и жестокость. И теперь я не удивляюсь, что наш волшебный мир катится ко всем чертям! Да! Моя мама была Пожирательницей Смерти! Она верила в идеи Лорда и умела смотреть правде в глаза. Всего каких-то десять лет назад многие волшебники восхищались идеями реформ в волшебном мире. Никто не успел понять, когда Лорд перешёл черту и впал в крайность. Моя мать совершила только одно преступление – она мечтала о свободе волшебного мира. Она никогда никого не убивала, но её всё-равно заключили в Азкабан. Все когда-то совершают ошибки. И моя мама сполна расплатилась за свою! В то время, как сотни других Пожирателей вышли на свободу благодаря своим связям, деньгам или обману! Я не пытаюсь оправдать действия мамы. Но я не позволю никому плохо о ней отзываться! В первую очередь тем, кто даже понятия не имеет о том, кем была моя мама! Она научила меня быть лучше, добрее и смелее. Поэтому в день смерти моей мамы я хочу пожелать нам всем терпимости, а некоторым чуточку мозгов! У меня всё. Простите, что испортила праздник. Ах да, Этон Редвуд, я вызываю тебя на дуэль в рамках дуэльного клуба разумеется, который намечается на следующий семестр. Надеюсь, что тебе хватит мужества принять мой вызов. Спасибо за внимание.

Юна прошла по столу к краю и приподняла платье, чтобы не навернуться с высоты, когда кто-то протянул ей руку, чтобы помочь спуститься.

– Профессор Снейп? – удивлённо уставилась на декана Юна.

– Мисс Уайт, будет очень жаль, если вы в завершение вечера сломаете себе шею и дуэль не состоится, – спокойно сказал профессор.

– Спасибо, – только и сумела прошептать Юна, хватаясь за руку профессора и молясь, чтобы тот не почувствовал, как она дрожит.

К Юне тут же подошли её сокурсники.

– Юна, мне очень жаль, – тихо сказала Вики.

– Да, этот Этон полный придурок, – отозвался Пейси, который обычно не выражался.

– Всё в порядке, ребята, – попыталась улыбнуться Юна.

– Мисс Уайт. Вас ждёт профессор МакГонагалл, – напомнил профессор Снейп с невозмутимым видом.

– Да, конечно, профессор, – удручённо кивнула Юна и пошла к выходу.

В кабинете декана Гриффиндора и по совместительству заместителя директора школы было достаточно уютно. Окно выходило на тренировочное поле, вдоль стен высились дубовые шкафы с книгами, посередине ближе к окну стоял стол, с аккуратными стопками бумаг и настольной лампой с торшером, на полу лежал видавший виды, но чистый ковёр.

– Итак, молодые люди, – повернулась к Этону и Юне профессор МакГонагалл, – ваше поведение просто возмутительно! Мистер Редвуд, то, что вы сделали низко и никак не приличествует студенту Хогвартса. Личная жизнь студентов может быть афиширована только и исключительно с позволения самого студента. Учительский коллектив в курсе семей каждого ученика. Нам было изначально известно, кем была мама Юны Уайт и где она находилась, но это касается исключительно семьи Юны и никого больше. Мне кажется, что вы просто обязаны попросить прощения у мисс Уайт.

– Прошу прощения, – процедил Этон, даже не взглянув на Юну.

– А вы, мисс Уайт, мало того, что устроили бойню посудой, но ещё позволили себе вызвать Этона Редвуда на дуэль. Вам должно быть известно, что дуэли на территории Хогвартса запрещены по ряду веских причин, – переключилась на Юну профессор, – Надеюсь, что мне не придётся исключать вас обоих из школы за нарушение устава.

– Профессор, – сказал Юна, откашлявшись, – директор Дамблдор дал своё согласие на создание дуэльного клуба.

– Да, я в курсе, мисс Уайт. Но пока не получено официального разрешения, ни о каком клубе и речи быть не может, – строго сказала профессор, – А если разрешение будет получено, то это будет в основном теория, так что советую поумерить ваш пыл. Каждый из вас получает по десять штрафных очков. Если вы ещё раз устроите нечто подобное вас ждёт дисциплинарное наказание на весь следующий семестр и предупреждение. Вам понятно?

– Да, профессор, – хором ответили Этон и Юна.

– Вот и славно, – уже спокойнее сказала профессор, – Можете быть свободны. С наступающими праздниками вас, молодые люди.

Этон пулей вылетел из кабинета, чуть не сбив Юну с ног, и умчался в сторону своей гостиной. Юне же наоборот совсем не хотелось идти в гостиную Пуффендуя и встречаться с однокурсниками.

Она пошла по винтовой лестнице на самый верх башни и вышла на узкий балкон, вившейся вокруг башни под самой крышей. Холодный зимний ветер тут же разметал платье Юны, оголив её ноги. Она с трудом собрала подол платья и, прижав к себе, подошла к перегородке, подняв глаза к звёздному небу.

Она не слышала шаги и вздрогнула, когда на плечи ей легла тяжёлая мантия. Обернувшись она к своему удивлению встретилась взглядом с профессором зельеварения.

– Мисс Уайт, вы простудитесь , – сказал профессор и встал рядом, отвернувшись к звёздному небу. Из его рта вырывался белый пар и тут же растворялся в воздухе.

Юна покрепче закуталась в мантию и облокотилась на бортик.

– У комет столько места для полета, – тихо прошептала Юна.

– Столько холода, столько забывчивости, – не оборачиваясь и замерев на месте, продолжил профессор Снейп.

– Там твои жесты рассыпаются – тёплые и человечные.

– Когда их розовый свет истекает кровью и снимает шелуху сквозь черную амнезию неба.

– Почему мне даны эти лампы, эти планеты, падающие, как благословенье, как хлопья шестиугольные, белые, на мои глаза, губы, волосы, касающиеся и тающие.

– Нигде. **, – завершил профессор и повернул голову к Юне, – Не знал, что вам нравится поэзия, мисс Уайт.

– Моя мама держала книжный магазин. Я много читала с детства, – улыбнулась Юна.

– Многие читают с детства, но мало, кто читает поэзию, – теперь профессор развернулся к Юне всем телом.

– Поэзия помогает мне сосредоточиться.

– И не показывать свои эмоции. Так, мисс Уайт?

– И это тоже, профессор, – согласилась Юна, – Вы ведь тоже любите стихи. Значит вам тоже есть, что оберегать?

Профессор отвернулся от Юны и посмотрел на звёзды.

– У всех есть, что оберегать, Юна Уайт.

Какое-то время они стояли в молчании, но вскоре Юна начала чувствовать, что замерзает. Она стянула с плеч мантию профессора и протянула ему.

– Спасибо, профессор. Я уже пойду. Поздно и мне надо успеть попрощаться с одноклассниками до того, как они уедут завтра утром.

– Не за что, мисс Уайт, – отрешённо произнёс профессор Снейп, – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Юна медленно спускалась по лестнице. Она никогда не думала, что профессору Снейпу не чужды человеческие эмоции. Он всегда казался ей таким холодным, рациональным и деспотичным, а сейчас она увидела в нём молодого мужчину, с которым она только что читала стихи, смотрела на звёзды и молчала, и молчание это было не в тягость.

Комментарий к 4.

*стихотворение “Новогодний день” Роберта Бёрнса. Пер.Е. Фельдмана

** курсивом выделены строчки из стихотворения “Ночные танцы” Сильвии Плат. Пер. А. Уланова.

========== 5. ==========

Перед тем, как спуститься в свою гостиную, Юна решила отправиться в медицинское крыло и проведать Бейб.

Войдя в зал, где по бокам были расставлены застеленные койки, Юна сразу заметила ворочающуюся студентку Слизерина и подошла к её кровати.

– Чего тебе? – зло огрызнулась Бейб, массируя щёки и шею мягкими магическими варежками, которые нельзя было снять с рук самостоятельно, даже если вцепиться в них зубами.

– Пришла удостовериться, что ты больше и близко и не подойдёшь к Вики, – спокойно сказала Юна.

– Сдалась мне твоя белобрысая подружка-мымра, – фыркнула Бейб.

– Я знаю, что это ты испортила её платье, Бейб, поэтому и предупреждаю, – Юна понизила голос и наклонилась вперёд, – Я ведь и не такое могу с тобой сделать.

– Так значит это ты! Гадина! – взвилась было Бейб, но тут же осеклась, потому что в зал вошла миссис Кинесли, чтобы дать Бейб очередную дозу антихистаминного сиропа.

Когда она ушла, Юна многозначительно посмотрела на Бейб.

– Так значит, это всё-таки ты! – Юна склонила голову на бок, – Я и не сомневалась. Что ж ты не пожаловалась на меня только что? Могла бы насладиться моим наказанием. Ах да, но тогда и тебя бы наказали за то, что ты испортила платье Вики. Разве не так?

Бейб зло сверлила Юну взглядом, но молчала, стиснув зубы.

– Запомни, Бейб. Ещё раз что-нибудь выкинешь, мало не покажется. И не думай, что за каникулы я забуду о тебе, – усмехнулась Юна, – Выздоравливай.

Выйдя из палаты, Юна направилась прямиком к гостиной Пуффендуя. Ей оставалось пройти один лестничный пролёт, когда путь ей преградил Этон. Его глаза метали молнии, а губы были плотно сжаты.

– Юна Уайт, – зло процедил он сквозь зубы, словно имя Юны резало ему горло, – Как же ты меня бесишь!

– Прими что-нибудь от бешенства, – пожала плечами Юна.

– Из-за тебя нам опять сняли баллы, пуффендуйская стерва! – рявкнул он.

– Не из-за меня. А из-за твоей тупости. Не стоило наезжать на меня и рассказывать всем о моей маме, – огрызнулась Юна.

– Ты выставила меня дураком!

– Ты сам выставил себя дураком!

– Слушай сюда, выскочка! – зашипел Этон, – Я не намерен ждать целые каникулы, чтобы поквитаться с тобой. Ты сама предложила дуэль. Или кишка тонка закончить всё прямо сейчас?

– Не боишься, что тебя вообще могут исключить?

– Только, если ты дрейфишь!

– Палочка при мне, Этон, – Юна старалась сохранять невозмутимый вид, – Начнём прямо сейчас или хочешь сбегать за памперсом?

– Предлаю пойти к визжащей хижине, – проигнорировал Этон колкость.

– Как поэтично, – хмыкнула в ответ Юна, – Ну, пошли, пока ты не передумал.

– По отдельности, Уайт. Если профессора нас заметят вместе, то будут проблемы.

– По отдельности, так по отдельности. Встречаемся у визжащей хижины через четверть часа, – Юна прошла мимо Этона, который нарочно толкнул её плечом.

Юна забежала в гостиную Пуффендуя, где на неё тут же налетели студенты, задавая вопросы и просто выражая свои соболезнования. Юна не ожидала такого внимания и поэтому опешила на какое-то мгновение, но потом её спасла Вики, вытащив из толпы и затащив в спальню Юны.

Юна быстро достала из шкафа твидовое пальто и старый мамин шарф, скинула туфли и натянула теплые носки и зимние ботинки. Переодеваться времени уже не было.

– Ты куда на ночь глядя? И что сказала замдиректора? Наказала Редвуда? – затараторила Вики.

– Вики, ты можешь меня подстраховать, если меня будут искать? – в торопях сказала Юна.

– Да ты объясни, ты куда? Через полчаса уже полночь! – Вики схватила Юну за руку, – Это же никак не связано с Этоном?

– Сдался он мне, – закатила глаза Юна, – Просто хочу проветриться в одиночестве. От всего произошедшего голова какая-то тяжёлая.

– Ну, ладно тогда, – пожала плечами Вика, – Иди. Я тебя подстрахую. Но ты же проводишь меня завтра на поезд?

– Конечно, Вики! А как же иначе? – обняла подругу Юна и вышла из спальни.

Выйти из школы не составило труда. Хотя пару раз, Юне пришлось менять направление из-за сторожа Филча и его вездесущей кошки.

Через минут десять она уже бежала в сторону визжащей хижины, что стояла на отшибе Хогсмида и которую окружал редкий подлесок. Это было старое деревянное строение с забитыми окнами, уже покосившееся от времени и почерневшее в некоторых местах. На черепичной крыше зияли дыры, а половина ступеней на веранде просто отсутствовала.

Добежав до места, Юна подошла к забору, окружающему хижину, и начала высматривать Этона. Луна и звёзды давали достаточно света, чтобы видеть силуэты.

Из-за деревьев послышался хруст снега и вскоре между деревьев показались тени. Этон и трое его друзей вышли из подлеска и окружили Юну.

– Очень смело, – улыбнулась Юна, доставая волшебную палочку, – То есть никой дуэли не будет, как я понимаю.

– Да ты соображаешь быстрее скорости света, Уайт, – весело отозвался Этон, – Ты думала, что я настолько жалок, чтобы сражаться с девчонкой?

– Этон. Вот сейчас ты намного более жалок, – Юна обвела взглядом дружков Этона, – Четверо на одного. Просто обалдеть, как героично!

– Мне пофиг, как это выглядит. Ты заслужила трёпку и ты её получишь. Может это заставит тебя уважать своих сокурсников, – Этон направил на Юну волшебную палочку, но Юна была быстрее. Быстрым заклинанием Экспеллиармус она выбила палочку из его рук.

Рэй, Билли и Мариус, которые были с Этоном, тут же протянули свои палочки в сторону Юны. Жаль, что они стояли на расстоянии друг от друга, иначе заклинание Инкарцеро связало бы их всех вместе, но подействовало только на Билли, который тут же задёргался и упал в снег, пытаясь высвободиться. Юне пришлось отбить обездвиживающее заклинание Мариуса, когда она заметила, что Этон поднял свою палочку. В него тут же полетело заклинание немоты Силенцио. Этон тщётно пытался произнести заклинание и только тряс палочкой. В этот самый момент Рэй ударил в спину Юны запретным заклинанием Круциатус. По телу девушки пронеслась волна безумной боли, заставив её выронить палочку и упасть на колени. Её словно вывернули наизнанку и продолжали выворачивать. Крик Юны оглушил окрестности.

– Рэй! Ты с ума сошёл! – закричал испуганно Мариус, который в этот момент развязывал Билли от верёвок, – Ты убьёшь её!

Но Рэй даже не взглянул на него. Он с наслаждением смотрел, как от боли на земле корчилась Юна. Её бессилие и боль давали ему ощущение всемогущества и власти. Юна уже закатила глаза и упала на спину в снег. Её пальцы скрючились, как корни дерева и царапали замёрзшую землю, спина выгибалась, а ноги в ботинках тщётно пытались найти опору и скользили по земле, зарываясь в смешанный с землёй снег.

– Прекрати, Рэй! Ей же больно, – кинулся на друга Мариус, – Мы же просто хотели припугнуть её! Прекрати! Слышишь!

Мариус попытался вырвать палочку из рук Рэя, но тот с силой отпихнул того.

– Экспеллиармус! – крикнул Мариус, целясь в Рэя, но промахнулся.

– Я тут не при чём, – прохрипел выпутавшийся из верёвок Билли и , спотыкаясь, побежал прочь. За ним припустил Этон, прикрыв ладонью рот и оглядываясь в ужасе на Рэя.

– Идиот! – крикнул Мариус и с разбегу сбил Рэя с ног. Они вместе повалились на землю и Мариус дал Рэю оплеуху, – Дебил! В Азкабан захотел? А если кто узнает?

Рэй заморгал, приходя в себя.

– Проверь её, – сказал он, сбрасывая Мариуса с себя и принимая сидячее положение. Его руки дрожали, как и всё тело. Слишком сильное было ощущение чужой боли и своей власти. Теперь он понимал, почему его отцу нравилось применять Круциатус в качестве наказания за плохие отметки.

– Она не дышит! – шёпот Мариуса заставил Рэя подскочить и приблизиться к девушке. Парни склонились над Юной и переглянулись.

– Нас здесь не было, Мариус! Мы ничего не знаем! – прошептал Рэй, – Пошли, пока никто нас не заметил.

– Но, Рэй! Нельзя её тут так оставлять.

– Хочешь, чтобы тебя отчислили? Придурок! Пошли я сказал и заткнись! Нас здесь не было!

Рэй схватил Мариуса за локоть и потащил в сторону Хогвартса. Затем повернулся и прошептал заклинание, скрывающее следы.

В это время Юна сделала резкий вздох, словно кто-то ударил ей в грудь. Она с трудом открыла веки и попыталась выровнять дыхание. Боль волной прокатилась по её телу. Казалось, что у неё сломаны все кости и она не в силах пошевелиться. Юна лежала и смотрела на звёзды, стараясь вспомнить обезболивающее заклинание, хотя понимала, что ей вряд ли удастся пошевелить рукой, чтобы найти палочку.

Вдруг небо и звёзды заслонила остроносая мордочка эльфа.

– Профессор Снейп, Понки нашёл Юну Уайт. Понки же говорил, что Юна Уайт ушла из школы. Понки видел, как мисс Уайт выходила и направлялась в сторону визжащей хижины и сразу же доложил профессору, как и было велено. Понки очень внимательный эльф. Понки нашёл её.

– Да, Понки, я вижу, – прозвучал голос профессора Снейпа.

Мордочка Понки исчезла и перед глазами возникло лицо профессора.

– Мисс Уайт, – голос профессора дрогнул или Юне так показалось, – Вы можете встать?

Юна открыла было рот, но новая волна боли заставила её зажмуриться и сжать зубы, чтобы не застонать.

– Понятно, – услышала она профессора и почувствовала, как тот берёт её на руки, – Понки, перенеси нас в мой кабинет.

– Понки слушается, профессор Снейп, – пропищал эльф и Юна услышала щелчки, словно потрескивало электричество. Её голову на мгновение сжало, вызвав очередной приступ боли и тут же отпустило. Контраст температуры тут же дал о себе знать. Тело Юны успело замёрзнуть и сейчас оттаивало, отчего всю кожу начало неприятно покалывать.