Текст книги "Гувернёр (СИ)"

Автор книги: Lexie Greenstwater

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– И что ему надо? – поинтересовался Скорпиус.

– Издеваешься? – строго сказал Малфой. – Сначала ты из мертвых восстаешь, потом, годы спустя, срываешь похороны своего друга, который тоже оказывается живым, и это я молчу о том, что вы тут гоните эликсир бессмертия.

– Его Тервиллигер прислал, – закатил глаза Скорпиус. – Он сам сказал.

– Это как раз логично. Тервиллигеры, поговаривают, держат подлинный камень Николаса Фламеля на хранении. А тут появляется какой-то гувернер, который создает точно такой же и воскрешает людей, – буркнул Драко. – Ну, не факт, что у тебя получится, конечно, «воскрешение» Луи я не считаю чудом, скорее его просто не добили, оборотни же страх какие живучие. Думаю, в прессе все переврали, а его родня просто драматизирует. Но Тервиллигер занервничал, ведь создай ты камень, их род потеряет значимость.

Скорпиус слушал и обалдевал с каждой сказанной фразы. Отец определенно не шутил, хотя очень хотелось, чтоб сейчас строгий Драко хлопнул его по спине и улыбнулся: «Шутка, сынок!».

– В этой Инквизиции знают о магии и волшебном мире? – спросил Скорпиус.

– Нет, конечно.

– А если узнают?

– Им сотрут память, все по «Кодексу Чародеев» от 1614 года.

– А почему нельзя стереть ему память о бессмертных? Вампирах? Оборотнях?

– Потому что магические существа не подлежат этому закону.

«Магические существа?!» – возмутился в своих мыслях Скорпиус. – «Магические существа? Как флоббер-черви? Луккотрусы?»

И как-то сразу проникся законом о защите прав оборотней, который пытались продвигать супруги Уизли в Визенгамоте.

– Мы человечнее многих, – холодно заметил Скорпиус. – Магическими существами называйте волшебников, которые так не считают, гребанные людишки.

– Я процитировал закон, – пожал плечами Драко. – Но, скажи, это единственное, что тебя беспокоит? То, что ущемляют ваши права, а не тот факт, что этот мужик за окном в любой момент может забрать вас троих куда-нибудь в свою священную обитель чтоб, если не дьявола из вас изгонять, то на опыты сдать?

– Четверых, – тихо сказал Скорпиус.

– Жену Луи я не считал, эта баба настолько мощная, что она из самого дьявола бесовщину изгнать может только своим криком. Эту женщину минимум автобусом инквизиторов брать надо, – покачал головой старший Малфой, припомнив, как громко и страшно орала из окна больницы Джейд Галлагер, когда Скорпиус и Альбус поступили с «сибирской язвой».

– Четверых без жены Луи, – снова тихо сказал Скорпиус и опустил голову.

Старший Малфой схватил сына за подбородок и, прищурившись, взглянул ему прямо в глаза.

В такие моменты Скорпиус был готов орать: «Я всех сдам!».

– Пап, ты только ори, – пискнул Скорпиус.

И, осторожно вырвавшись из захвата отца, толкнул скрипнувшую дверь в свою спальню.

– Скорпиус…

– Правда, она красивая?

– Скорпиус…

– И мы поженимся в декабре. Ну или когда она сможет ходить…

– Скорпиус…

– … ну, а если не сможет, все равно поженимся, можешь уже собирать гостей, платье ей я выбрал уже.

Мистер Малфой, едва пришедший в себя после глубокого обморока, сидел в кресле, подальше от кровати с покойницей, и, прижимая ко лбу стакан с холодной водой, шептал что-то себе под нос.

– Сыночек, – прошептал Драко, умоляюще взглянув на гувернера. – Только честно, тебя ничего не смущает?

Скорпиус, сидевший на кровати, сложил костлявые руки Доминик на груди и пожал плечами.

– А что-то должно смущать? – удивился он.

– ТЫ СОБРАЛСЯ ЖЕНИТЬСЯ НА МЕРТВОЙ ДЕВУШКЕ!!!

– Ну и что? – захлопал глазами Скорпиус. – Зато она не болтлива.

– Она мертвая!

– У всех свои недостатки, папа.

– Да она же разлагается! – простонал Драко, указав пальцем на трупные пятна на коже Доминик.

– Можно подумать, моя шестая мачеха выглядела лучше, – закатил глаза Скорпиус. – И потом, это временно.

Старший Малфой снова откинулся на спинку стула.

– Значит, у тебя получилось. Ты создал камень, – протянул Драко, как-то без должного восторга.

Скорпиус кивнул.

– А я думаю, чего это инквизитор забегал? – притворно поразился Драко. – Спокойный же район, центр, и квартира обычная, подумаешь, живут здесь бессмертный, оборотень, вампир и покойница!

Скорпиус глубоко вздохнул и отвернулся.

– Ты дал мне срок в год, я нашел невесту, готов жениться. Вот что не так?

– Кроме того, что невеста мертвая – ничего, сын, все отлично, – отозвался Драко, и, посмелев, придвинул кресло к кровати. – Скажи честно, ты ее любишь?

Скорпиус взглянул на отца таким взглядом, словно тот спросил: «Скорпиус, а ты точно мальчик?».

– А ты думаешь, нет?

Старший Малфой в очередной раз испустил тяжелый вздох.

– Мне кажется, ты любил и любишь не ее, а идею о том, что твоя Доминик воскреснет. А сейчас, когда все получилось, ты сидишь возле ее тела и понятия не имеешь, что делать дальше.

Вот есть же у Драко Малфоя сволочная способность словами бить больнее, чем пощечинами.

– Ты ошибаешься, – сухо произнес Скорпиус. – Я – не ты. Я могу любить одну женщину дольше года. Доминик любила меня, когда я был мертвым и ходил по этой квартире духом в похоронном свитере. И я тоже умею любить. Пусть и не совсем живых.

Драко поднял две руки, показав жестом, что не намерен больше спорить.

– А с инквизитором мы что-то решим, – пообещал Скорпиус.

– Ты с «невестой» что-то реши, – посоветовал отец. – Как-то меня не радует перспектива женить сына на трупе.

– Серьезно? – хмыкнул Скорпиус и взглядом указал на лицо девушки.

Правый глаз Доминик был широко распахнут, и пытливо рассматривал гувернера. Левый был скрыт спутанными волосами, а правый же, вполне живой, метался в глазнице, глядя то на потолок комнаты, то на Скорпиуса.

– Не такая уж и мертвая, – улыбнулся Скорпиус, когда худые холодные пальцы робко погладили его по руке.

Драко ошалело смотрел то на сына, то на покойницу. Те глядели друг на друга и, кажется, забыли о его присутствии, что совершенно не помешало несчастному старшему Малфою закрыть лицо рукой, предвкушая грядущую беду, нависшую над его сыном.

====== Самый лучший гувернёр ======

Все те же тридцать относительно спокойных дней спустя

Несмотря на то, что деревушка Билбери была довольно живописной с ее узкими дорожками, приземистыми домиками и миловидными фермами, чем-то напоминала Оттери-Сент-Кечпоул, в которой часто проводили каникулы Альбус и Луи, гостя у бабушки, привыкшему к цивилизации Скорпиусу было тяжело, по той простой причине, что в радиусе трех километров не было ни единого магазина, рынка или даже захудалого киоска. Когда же гувернер еще жил в Малфой-мэноре, тоже отдаленном от торговых кварталов, о том, откуда берется еда, он не думал никогда: холодильник, кладовая и винный погреб всегда были полны чего-нибудь съестного.

Нет, на ферме Галлагеров голодать не приходилось. Но для полного счастья Скорпиусу не хватало сигаретного киоска, да и сама прогулка по торговым точкам была для него эдакой частью жизни. Любил он это дело: ходить, смотреть, покупать.

Альбусу приходилось куда тяжелее. Рацион его состоял из одного лишь жизненно-важного продукта, который достать в отдаленной деревне, закаленной городскими легендами о стае оборотней, да еще и под надзором инквизитора, было просто невозможно. Но Ал, надо отдать ему должное, ни разу даже не пожаловался, несмотря на то, что умение едко указывать на неудобства было его визитной карточкой.

– С одного выстрела убираем инквизитора, пока он еще теплый, Ал пьет его кровь, тело потом спрячем, – в который раз говорила Джейд. – Есть возможность решить две проблемы сразу.

– Нет возможности, – в очередной раз возразил Скорпиус. – Мы не звери.

– Мы с рыжим – звери. Не вопрос, убьем мы.

Удивительно, но Луи совершенно не возражал.

– Луи, скажи что-нибудь, – окликнул Скорпиус.

Оборотень, повернувшись в его сторону, пожал плечами.

– А я что? Можешь назвать меня подкаблучником, но я согласен с Джейд.

– Да что с вами? – опешил Скорпиус, схватившись за голову. – Вы предлагаете убить человека!

Бывшие супруги и бровью не повели. Альбус, устав от этих ежедневных споров, покинул гостиную, а Доминик, к счастью, вообще их не слышала, будучи занятой племянницей, семь лет жизни которой пропустила, проведя их в гробу.

– Это можно решить, никого не убивая, – строго сказал Скорпиус.

– Так реши, – спокойно сказал Луи. – Друг, просто поверь нашему опыту. Не уживаются люди с такими, как мы.

– И что, убивать всех?

– Только тех, кто угрожает.

– Инквизитор пока не угрожает.

– А мы будем ждать? – холодно сказала Джейд.

Скорпиус закрыл лицо рукой, устав от вечных препираний настолько, что готов был уже выйти к этому инквизитору и напрямую попросить его оставить их в покое, иначе рискует быть застреленным из охотничьих ружей.

Самое печальное то, что союзников гувернер найти не мог. Альбусу было, кажется, явственно наплевать на такую мелочь, как человеческая жизнь. Доминик вообще говорила редко, а при ней эту тему обсуждать не решались.

Но что выбило Скорпиуса из колеи окончательно, так это то, что семилетняя малышка Бонни, милейший ребенок, так похожий на Луи, за завтраком преспокойно спросила маму: «Когда этот мистер за окном умрет?».

В жизни Малфоя было не так много друзей, чтоб смело в них разочаровываться, но сейчас само провидение показывало их в другом цвете. Негативные черты Ала Скорпиус узрел давным-давно: зависть, двуличие, мстительность… сейчас, вот, убийственное равнодушие нарисовалось. А Луи! Тот самый Луи, который из злейшего врага, ненавистного брата возлюбленной Малфоя, превратился в того, кто стал лучшим другом, опекающим Скорпиуса и все его причуды с такой чуть ли не отцовской заботой, что Драко бы у него поучиться, оказался на удивление жестоким.

Тот самый редкий случай, когда Скорпиус согласился с тем, что в квартире на Шафтсбери-авеню живут чудовища.

Эти безрадостные мысли заполонили голову гувернера, который сидел на верхней ступеньке лестницы и наблюдал за тем, как на первом этаже медленно расхаживала по комнате Доминик, в тусклом свете лампочки еще больше похожая на восставшего из могилы мертвеца.

«Почему она не восстанавливается?» – спрашивал себя Скорпиус, глядя на трупные пятна и выпирающие кости. – «Почему так медленно?».

И не услышал шаги позади, а обернулся лишь когда рядом на ступеньку присела Джейд Галлагер, одетая в потрепанные джинсы и клетчатую рубашку.

Их взгляды встретились, но говорить бессмертный и оборотень не спешили. Отношения между ними были всегда в состоянии «натянутой дружбы»: она считала его наркоманом-идиотом, он ее – стервозной ханжой, но сходились всегда на том, что им обоим дорог Луи. Если не назвать дружбой, то каким-то взаимоуважением точно можно.

– Считаешь нас тварями? – усмехнулась Джейд, скорее не спрашивая, а утверждая.

– Нет, – протянул Скорпиус. – Вы с Луи вольны делать свой выбор. Но этот выбор неправильный.

Оборотень хмыкнула, но не издевательски.

– Луи был таким же, – просто сказала она. – Говорил теми же фразами. Что нельзя убивать, нельзя, это бесчеловечно, жестоко. Пытался даже спасать маглов, которые нападали на ферму.

– И что с ним произошло? Почему он изменил мнение?

– Потому что родилась Бонни. И он понял, что надо ее защищать, – просто сказала Джейд. – Мы не убиваем просто так. Мы защищаем нашу семью. О Луи можно говорить много чего плохого, но он умеет и всегда защищает близких. От тебя сейчас требуется то же самое.

И указала пальцем на мертвую невесту.

– Ты сделал все, чтоб она ожила, честно, не ожидала, но ты справился, – произнесла оборотень. – Она твоя семья. Ты отвечаешь за нее, и ты обязан защищать ее. От этого инквизитора, в том числе. Если ты можешь защитить свою семью – ты молодец. Если нет…тогда не стоило ее создавать.

Скорпиус чуть повернул голову и тяжело вздохнул.

– Я не смогу убить человека, – сказал Скорпиус тихо.

– Я и не прошу. Просто не мешай нам с Луи. Подумай над этим. Только не тяни, не знаю, сколько инквизитор будет бездействовать.

Доминик, словно услышав их тихий шепот, обернулась, и ее грустные глаза пытливо взглянули на Скорпиуса, словно хотели узнать ответ, сможет ли он защитить ее.

Поднявшись на ноги, Скорпиус поднялся на второй этаж и, не глядя ни на кого, свернул в коридор.

Чем таким гувернер влюбил в себя Фортуну, не знал никто, впрочем, Леди Удача ни разу не бросала его, даже в этом случае. Инквизитор просто пропал, оставив после себя лишь неприятный осадок и легкую волну беспокойства.

Скорпиус так никогда и не узнал, кто отправил мистера Гаспаре на тот свет, несмотря на то, что дух того еще долгое время бродил вокруг фермы Галлагеров и был крайне удивлен тому факту, что странный гувернер его видит. Так никогда и не узнал, мало ли кто подходит под описанный духом портрет «рыжей зомби с кухонным ножом».

– Кто вы, мистер Малфой? – устало спросил дух, когда гувернер, смилостивившись, решил впервые за несколько лет помочь духу отправиться туда, куда следует, после смерти.

Скорпиус пожал плечами.

– Я видел много тварей, но вы уникальны.

– Я знаю, – усмехнулся Скорпиус. – Хотите знать, кто я?

Дух мистера Гаспаре кивнул.

– Я гувернер.

– А по факту?

– А вы как думаете?

Инквизитор задумчиво вскинул брови.

– Я думаю, вы Смерть.

Скорпиус рассмеялся и облокотился на ствол дерева.

– Вы очень хреновый инквизитор, мистер Гаспаре. Идите уже.

– Куда?

Указав кивком головы на возникшую из неоткуда арку из светлого дерева, Скорпиус, проводив взглядом исчезающего духа, запахнул пальто.

– Смерть…ну такое скажет. Тупой инквизитор. Тупой магл, – шипел Скорпиус, шагая к ферме. – Я Жнец. До Смерти мне служить ежедневно, двадцать четыре часа в сутки, минимум полторы тысячи лет. Тупые грязнокровки. По объявлению его что ли в инквизиторы взяли?

Лорд Генри Тервиллигер был занят тем, что сидел в своем кабинете и, корпя над свитком пергамента, пытался сочинить пламенную речь для «Ежедневного Пророка». Покусывая край пера, Тервиллигер, елозя острием, обмакнутым в чернильницу, по пергаменту, скорее малевал кляксы, нежели писал что-то дельное.

С губ лорда то и дело срывались, что называется, «мысли вслух». Каждые минут пять протягивая «эээ…», «да, как-то так»… «по моему мнению…», Тервиллигер поглядывал на каминные часы и, с каждой минутой понимая, что уж лучше терпеть эту немыслимую скуку сейчас, нежели потом издавать неопределенные звуки и нести чушь перед репортерами, с силой сжимал перо, словно пытаясь силком выжать из себя хоть что-то заумно-деловое, относящееся к Совету Попечителей.

Отвлекся лорд лишь дважды. В первый раз, полчаса назад, когда заметил, что каминные часы остановились. Пришлось подниматься с кресла и звать экономку, которая снова завела их.

Во второй же раз, когда в дверь кабинета тихонечко постучали.

«Эти писаки. Уже тут как тут» – пронеслось в голове у Тервиллигера.

Следующая мысль заверила, что репортеры прибыли слишком рано, и лорд, снова взглянув на каминные часы, с возмущением заметил, что стрелки снова замерли.

– Входите, – гаркнул Тервиллигер, гневно одернув ворот роскошной черной мантии, расшитой золотыми нитками.

Дверь чуть скрипнула и Генри Тервиллигер, заметив на пороге знакомую худощавую фигуру, одетую в униформу гувернера, раскрыл рот: то ли от неожиданности, то ли от возмущения.

– Лорд Тервиллигер, – учтиво поздоровался Скорпиус, легонько поклонившись. – Не отвлекаю вас?

– Какого черта вы здесь делаете? – проворчал лорд. – У меня интервью. Вы меня отвлекаете, Малфой.

– Прошу меня простить. Но, тем не менее, заберу у вас драгоценные минуты.

Тервиллигер с вызовом взглянул в ясные карие глаза гувернера, любезно согласившегося выйти на работу потому как дети, вернувшиеся из Хогвартса на каникулы, сводили лорда и его жену с ума своими выходками, посуровел еще больше.

Какой-то юнец, прислуга, нагло вломился в кабинет и щебечет эту мерзкую лесть!

Юнец, создавший философский камень. Юнец, который перешел дорогу роду Тервиллигеров этим жестом.

– Я увольняюсь, лорд Тервиллигер, – мягко произнес Скорпиус.

– Вы с ума сошли, Малфой?! Перед Рождеством! Детям еще две недели сидеть в поместье! Где я найду нового гувернера?! – заорал лорд.

– Не моего ума дело, – покачал головой Скорпиус. – И меня совершенно не интересует, примите ли вы мое заявление об уходе. Я просто уйду.

– По какой причине, позвольте спросить?

– Я женюсь.

Тервиллигер презрительно хмыкнул.

– И, пока я здесь, – продолжил гувернер, сложив руки за спиной. – Хочу кое-что прояснить.

– И что же?

– Если в моей жизни, или в жизни кого-либо из моих друзей появится очередной инквизитор, я в долгу не останусь. Помните, сэр, я знаю, где найти ваших детей.

Генри Тервиллигер побледнел и хотел было что-то крикнуть, но Скорпиус, опустив заявление об уходе на стол, улыбнулся уголками тонких губ.

– Всего доброго, лорд Тервиллигер.

И, поклонившись на прощание, покинул кабинет.

– Дети, кто вас придумал, – прошипел Скорпиус, схватив за шкирку убегающего Баратолмью, подслушивавшего за дверью. – Подслушивать нехорошо. И сними эту хрень с глаза!

Барт вцепился в свою бутафорскую повязку и, недовольно дернувшись в руках бывшего гувернера, поджал губы.

– Ты уходишь? – послышался из-за угла тонкий голосок младшей дочери лорда, Элизабет.

Скорпиус отпустил Барта и повернулся к ней.

Элизабет, юная леди, так похожая на Доминик, вряд ли догадывалась о том, что именно она, а не сама идея о философском камне, заставила Скорпиуса поверить в то, что его невеста ушла не навсегда, мотнула головой и ее огненно-рыжие локоны чуть подпрыгнули, как пружинки.

– Ухожу, леди Элизабет, – сказал Скорпиус. – Надеюсь, вам повезет с новым гувернером.

– Ты был лучшим.

– Большая честь для меня.

Девочка крепко обняла его, а Скорпиус, улыбнувшись, легонько поцеловал ее в рыжую макушку.

– Попрощайтесь за меня с Мэгги, – вспомнив о существовании третьего ребенка, попросил гувернер и направился было к выходу, как Барт его окликнул своим величавым, хоть и детским голосом.

– Ну скажи, – важно сказал Бартоломью.

– Нет.

– Ну в последний раз.

– Иди нахрен, маленький уродец, – фыркнул Скорпиус.

– Ну, пожалуйста!

Скорпиус устало вздохнул. Нет, этот ребенок неисправим!

Растянув губы в мягкой, но чуть хищной улыбке, Скорпиус прищурил глаза и, приложив ладонь к груди, слегка поклонился и мурлычущим тоном произнес:

– Да, мой лорд.

Этой просто фразы хватило, чтоб Барт величественно выпрямился и довольно заулыбался.

– А теперь иди нахуй, – усмехнулся Скорпиус. – Ебанушка.

Махнув детям на прощание рукой, приспустил тонкий черный галстук и покинул особняк Тервиллигеров навсегда, оставшись на веки вечные страшным сном сэра Генри, предметом эротического вожделения его супруги-нимфоманки и самым лучшим «демоном-гувернером» для сэра Бартоломью и леди Элизабет.

====== Дольше, нежели навеки ======

Драко Малфой, сдерживая вопли злости и раздражения кислой улыбочкой, которую лишь подслеповатый доверчивый оптимист мог принять за искреннее изображение радости, наглухо запахнул пальто и, поднимаясь вслед за Главой Отделения Мракоборцев по лестнице к двери «нехорошей квартиры на Шафтсбери-авеню», молился о том, чтоб в жилище четверых нелюдей сейчас было спокойно.

– Я тебя уверяю, Поттер, они совершенно неопасны, – протянул Малфой в очередной раз. – Твоя проверка не имеет никакого…

– Они украли портрет Николаса Фламеля, – принялся загибать пальцы Гарри.

– Это еще не доказано.

– Они создавали незаконные артефакты…

– Во благо же.

– Они сорвали похороны моего племянника!

– Который оказался вполне себе живым! Поттер, так и скажи, что хочешь упрятать моего сына в Азкабан.

Гарри Поттер закатил глаза и, метнув в Малфоя недобрый взгляд, требовательно постучал в резную дверь.

Дверь открыли не сразу, более того, вообще открывать не спешили, поэтому Поттер, взмахнув волшебной палочкой, решил войти без приглашения, прошептав «Алохомора», несмотря на протесты своего школьного врага.

Дверь скрипнула и Поттер вошел в светлую прихожую, из которой тянулась необычная смесь запахов сигарет, каких-то трав и сырого мяса.

– Какого черта здесь происходит?! – прорычал Главный Мракоборец, увидев «свою атмосферу» в квартире, стоило ему пройти пару шагов.

На кухне суетился Луи, одетый в полиэтиленовый мясницкий фартук, и рубил тесаком исполинскую тушу непонятного животного, похожего скорее на иссохший скелет, обтянутый остатками гладкой безволосой шкуры. Невысокая ведьма-оборотень, Джейд Галлагер, заворачивала многочисленные куски нарубленного мяса в вакуумные пакеты и забивала ими морозильную камеру.

Альбус сидел на диване, в окружении своих бесценных кадок с коноплей и занимался тем, что играл с рыжеволосой малышкой Бонни в «поделки»: закручивал сушеную и мелко помолотую траву в папиросную бумагу.

На кухонных тумбах, прямо рядом с тушей неизвестного животного, сидели Скорпиус и Доминик, листали толстенный журнал «1000 идей для вашей свадьбы». На коленях Доминик покачивался фарфоровый салатник, в котором нежданные гости, к своему ужасу, заметили самый настоящий мозг, посыпанный петрушкой и специями, но воткнутая в мозг вилка окончательно добила.

– Здравствуйте, – заторможенно поздоровался Луи, воткнув тесак в тушу.

Драко Малфой готов был провалиться сквозь землю. Час, не меньше, он лил Поттеру в уши сказ о том, что на Шафтсбери-авеню живут совершенно нормальные ребята, что бы там ни говорили полицейские.

– Вы что делаете? – тяжело дыша, спросил Поттер.

– Мы – женимся, – воодушевленно пояснил Скорпиус и вместе с невестой продемонстрировали кольца с поблескивающими рубинами на безымянных пальцах. – Пап, мы все уже придумали. Свадьба будет…

– Потом, – отмахнулся Драко, дав понять, что сейчас не время.

Альбус, попытавшись закрыть своим худым телом кадки с коноплей и племянницу, старательно мастерившую самокрутку, пристально взглянул отцу в глаза.

– Отец, это алоэ, – флегматичным тоном произнес Альбус.

Скорпиус всегда поражался этому спокойствию. Врать отцу он и сам умел, но при этом смотреть в глаза и говорить настолько вдумчиво и спокойно…на такие подвиги гувернер не способен.

– Ал…

– Алоэ, я сказал, – требовательно произнес вампир.

Гарри Поттер, то ли не в силах поверить в то, что его умничка-сынок прослыл во всей Англии главным барыгой наркокартеля (на самом деле Ал просто-напросто вычеркивал из памяти родителя все самые интересные сцены одним лишь заклинанием), то ли был куда более заинтересован тушей на кухонном столе.

– Короче говоря, мы с Алом забирали мою дочь с балетной школы, – вздохнул Луи, поймав заинтересованные взгляды. – И случайно сбили фестрала…

– Фестрала?!

– Ну да, это такие лошадки, которых видят только те, кто видел смерть…

– Я знаю, кто такие фестралы! – рявкнул Гарри. – Вы убили фестрала!!! Это нарушение закона о магических…

– Он погнул бампер, – встрял Альбус. – И копытом фару разбил.

Луи кивнул и, как ни в чем не бывало, снова взялся за тесак.

– Это редчайшее магическое существо, занесенное в Особый Реестр! – не унимался Поттер.

– Оно уже мертвое, мистер Поттер, – пожал плечами Скорпиус. – Светлая ему память.

– Вы должны были сообщить в Отдел контроля магических существ и похоронить фестрала с почестями.

– Ага, щас! – вскинулась Джейд, замотав кусок мяса в несколько пакетов. – Да здесь мяса килограмм на тридцать, а с костями и хрящами – на все семьдесят. Вы как хотите, мистер Поттер, а мясо мы не отдадим, тем более что заднюю часть я уже замариновала, а мозг, вон, Доминик доедает.

Доминик, как раз отправившая в рот очередной кусочек своей трапезы, так и замерла с вилкой во рту.

Драко побледнел, как гипсовая статуя.

– Она мозги ест, – едва слышно прошептал он.

– Ну и что? – искренне удивился Скорпиус. – Это же чистый источник питательных веществ!

– С петрушкой – вообще заебись, – улыбнулась Доминик.

Кажется, сейчас старший Малфой резко передумал женить сына хоть на ком-нибудь, и явно разрывался между желаниями сбежать с Шафтсбери-авеню и запереть Скорпиуса в монастыре.

– А фестралов можно есть? – сорвался с губ Малфоя идиотский вопрос.

– А то, – кивнул Альбус. – Говядина говядиной.

И сейчас Гарри Поттеру показалось, что над ним попросту издеваются, потому как все снова вернулись, как ни в чем не бывало, к своим делам.

Луи отделил от туши фестрала огромный шмат неестественно красного мяса, а Джейд, протерев кусок салфеткой, завернула в вакуумный пакет. Альбус сгреб самокрутки в портсигар и, достав калькулятор, принялся с наслаждением жать на кнопки, подсчитывая, сколько он получит за эту партию марихуаны. Скорпиус коротко поцеловал алые губы невесты и перелистнул глянцевую страничку свадебного журнал, а Доминик, промурлыкав что-то про «моего любимого гувернера», опустила голову на его плечо.

– Где философский камень? – решил зайти с другой стороны Гарри Поттер.

И снова поймал пристальные взгляды.

– Ну поищите, – пожал плечами Луи, не отрываясь от рубки мяса.

Никто даже возражать не стал. Лишь старший Малфой, ошалело глядя на сына, кажется, волновался о камне больше, чем все присутствующие.

Портрет Фламеля, полноправный житель квартиры, скептично хмыкнул.

– Акцио, философский камень! – воскликнул Поттер.

– Дохлый номер, неуч, – буркнул старый алхимик. – Ни единый сильный артефакт не будет отзываться на примитивные Манящие чары.

– Ты не найдешь камень, – произнес Альбус, слабо усмехнувшись. – Так что не трудись.

– Почему это не найду?

– Потому что камень уничтожен, – просто ответил Скорпиус, коснувшись впалой щекой рыжих волос невесты.

На какой-то момент обоим: и Гарри, и Драко, показалось, что слова, вылетевшие из уст гувернера, не более, чем непонятный, лишенный смысла звук.

Но Скорпиус лишь улыбнулся уголками губ.

– Нам больше не нужен камень, – пояснил он. – И я не вижу смысл хранить его. Хотите искать – ищите, но я сказал, а вы меня услышали.

– Разве так не будет лучше? – спросил Альбус, обращаясь к отцу. – Когда камня нет. Не для этого ли министерство его искало? Чтоб уничтожить?

– Бесценный артефакт…вы уничтожили бесценный артефакт!

– Который сами же и создали, – твердо сказал Ал. – Фламель дело говорил: жажда найти философский камень меняет людей. Ты пришел сюда найти и забрать камень и даже внимания не обратил на тот факт, чем я сейчас занимаюсь.

– И чем ты занимаешься? – наивно спросил Гарри Поттер, скорее надеясь на то, что услышит такой же наивный ответ, нежели не понимая истину.

– Травку готовлюсь сбывать, надо же жену и сына обеспечить. Ты закрывал глаза на то, что я пью кровь, на то, что у меня другая жизнь, но никак не можешь проморгать тот факт, что я причастен к делу философского камня. Ну что это, а, пап?

Альбус чуть насмешливо вскинул брови.

Гарри Поттер может и понял, что ему только что сказали, а может и нет, ведь разум его был занят лишь тем, что философский камень, созданный в этой самой квартире, его сыном и двумя его друзьями, был уничтожен, потому что «дети наигрались».

Наверное, они никогда не поймут, что артефакты – не игрушки.

На этой ноте Главный Мракоборец покинул квартиру, неслышно закрыв за собой дверь, чувствуя, что эту битву против Скорпиуса Малфоя министерство проиграло.

Скорпиус усмехнулся и включил лампу, наполнив гостиную теплым светом.

Драко облегченно вздохнул, и хотел было идти следом за Поттером, чтоб трансгрессировать, как вдруг взгляд его зацепили блестящие в свете лампы огоньки.

В ушках Бонни поблескивали крохотные серьги-гвоздики из кроваво-красного драгоценного камня.

На тонкой шее Джейд Галлагер болталась золотая цепочка с багряным кулоном.

Запонки Альбуса тоже ярко блестели все тем же оттенком.

На запястье Луи виднелся кожаный браслет с одной-единственной бусиной, вытесанной из того же минерала.

Обручальные кольца Скорпиуса и Доминик, в которых алым огнем сияли рубины. Или не рубины?

Драко хотел было раскрыть рот и что-то сказать, но Скорпиус, подмигнув ему, лучезарно улыбнулся.

– Так вот, пап, насчет свадьбы, – как ни в чем не бывало, протянул гувернер. – Короче, мы решили в январе, пока снег лежит, платье выбрали, но никто, кроме Доминик и Джейд не знает, как оно выглядит, букет тоже заказали – никаких роз, это пошло и безвкусно, мы остановились на «зимнем варианте» – хвоя, маленькие шишки, белые пионы и веточки с ягодами рябины, круто, да?

Но мистер Малфой не понимал ни слова, хотя и все прекрасно слышал. Словно сын говорил на каком-то другом языке: быстром, необычайно счастливом.

Эдакое состояние ступора, из которого он вышел лишь несколько недель спустя.

Когда на заснеженном холме, близ Малфой-мэнора, в месте, где обычно ни души, появилась целая диаспора колдунов и ведьм. Дрожа то ли от холода, то ли от предвкушения торжества, они глаз не сводили с одетого в необычайно строгий костюм Скорпиуса Малфоя, снова так похожего на того гувернера, который вошел однажды в дом Тервиллигеров, и на красавицу Доминик, в расшитом сияющими нитями платье, снежно-белым водопадом ниспадающем с ее точеной фигурки, и накинутой на плечи…кожаной курткой ее жениха.

Несколько настороженный священник, уже встречавшийся с молодоженами на их похоронах.

Малфои в полном составе: тихонько рыдающая в кружевной платок Нарцисса, широко улыбающийся Люциус, ехидный, но определенно счастливый Драко, не в силах поверить, что дожил до этого знаменательного девятого января, роскошная и надменная Астория, которую Скорпиус пригласил на свадьбу лишь по настоянию Доминик, уже подвыпивший и гордый Виктор Крам.

Луи и Джейд, стоявшие рука об руку, позади дочери.

Альбус и, наконец, явившаяся миру его фиктивная жена из Коста-Рики, которая, ко всеобщему изумлению, оказалась знойной брюнеткой с весьма аппетитными формами (какими чарами вампир очаровывал эту мадам, Скорпиус гадал еще долго). И сын, унаследовавший от Ала бледность и взгляд «повидавшего все дерьмо этого гребаного мира» трехлетнего флегматика.

И десятки других, некоторых ни жених, ни невеста не знали даже, но разве это было важно? Сейчас мир принадлежал только им двоим, отныне и навеки.

И даже дольше, нежели навеки.

====== Эпилог ======

Каких-то пятьдесят лет спустя

Зима в этом году наступила как-то слишком рано и в довольно короткий срок прослыла как «слишком холодная», «слишком снежная» и «слишком стереотипная» для французского региона Рона-Альпы, как гласила сводка прогнозов погоды из каждой газетенки. Туристов в этом году было особенно много, особенно ближе к Рождеству, но до места, в котором фамилия Малфой была на слуху, толпы иностранных гостей не добрались, впрочем, как и всегда.

Причина на то была простой: экскурсии там не водили, сувенирных лавок отнюдь не было, а сами Малфои, если поспрашивать у местных, из близлежащей деревеньки, прослыли недоброй репутацией.

Впрочем, это тоже было очевидно. Резиденция, которую возвел еще прадед Скорпиуса Гипериона Малфоя на этой самой земле, больше напоминала какой-нибудь замок с привидениями, хоть и находившийся в удивительно красивом месте. Там, где горные склоны соприкасаются с ветвистыми лесами, засыпанными снегом, словно сияющим ледяным покрывалом, там, где случайному путнику придется идти вверх от деревушки маглов по каменистым ступеням скалистой дороги, там, где гостям не особо рады, находился величественный замок, не сказать по-иному, из темных кирпичных блоков, кое-где потрескавшихся от времени. Острые башенки виднелись издали, тяжелые кованные ворота тоже бросались в глаза даже с приличного расстояния, не говоря уже о высоком каменном заборе, сплошь обвитом промерзшим плющом.