Текст книги "Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва (СИ)"

Автор книги: Lexie Greenstwater

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– АХТУНГ! – рявкнул Люцифер с таким явным немецким акцентом, что Деймон, будучи в сотне метров от него, обернулся. – Замок!

Трибуны смолкли, даже Холмс и Снейп замолчали на минутку. Взгляды каждого были устремлены на замок.

Там, над острой маковкой Северной башни, угрожающе реяла Черная метка.

– ВЗВОООООООООД!!! – Деймон почувствовал себя в своей стихии. – Слушай мою команду! В сраку матч! На нас напали. Без предупреждения, как немцы в 41-ом!

– Вот зачем была эта метафора, meine Liebe? – покачал головой Люцифер.

Но его уже никто не слышал. Взвод был готов отражать атаку Волан-де-Морта.

====== Глава 16. ======

В два прыжка преодолев лестницу, Деймон Сальваторе, на ходу перезаряжая автомат, с ноги выбил тяжеленные двери в Большой зал. Воинственные студенты, рычащие от злости, рассыпались в паутину обороны за спиной генералиссимуса, сжимая волшебные палочки, как боевые заточки.

– Они побили нашу посуду! – вскричала Елена, глядя на осколки, разбросанные по залу. – Твари!

– Гады! – взвыл Эдвард.

– Фашисты! – не удержался Люцифер.

– Они ищут крестражи, – загалдел пахан. – Медальон и кольцо у меня в спальне. Я прячу их в носке, который не стирал со времен взрыва на АЭС «Пушинка».

Снейп, заметно заволновавшись, переварил эту информацию и, оглянувшись по сторонам, шустренько попытался выискать взглядом Темную армию.

– Были здесь, уроды, – горячо сказал повар. – Чуете этот одеколон?

– Одеколон цыганенка Тома. Помню я этот одеколон, я подарил его Тому на годовщину создания нашей неонацистской партии, – протянул Люцифер. – До сих пор им пользуется.

– Да, майн фюрер, пользуюсь, – послышался с лестницы глухой голос.

Лорд Волан-де-Морт, одетый в спортивный костюм цвета позавчерашнего винегрета, лихо, как ему показалось, спрыгнул со ступеньки, при этом едва не подвернув ногу и, приблизившись вплотную к главному няшке, прищурил свои и без того узенькие глаза.

– Бей козлов! – вскричал Деймон и с силой заехал кулаком по роже…Люциферу.

– А меня-то за что? – оскорбился Люцифер, потирая скулу.

– Звиняюсь, – чуть смутился Деймон. – Привычка нападать на немцев.

– Ну какой же ты мерзкий стереотипщик, мальчик мой….

– ЗАКРОЙТЕ РТЫ!!!!!! – завизжал Темный Лорд. – Мы пришли вас всех убить!

«Мы» оказались, как ни странно Беллой Свон, роющейся в урне, Аро Вольтури, помахивающего граблями и Кастиэлем, молящимся в уголке.

– И все? – расхохотался военрук. – В АТАКУ, БОЙЦЫ!!!!

– ЗА ХОГВАРТС!!! – прорычал Дамблдор.

– ЗА ПРОФЕССОРА САЛЬВАТОРЕ!!!!! – кровожадно прорычал Невилл.

– Заебали орать, – вздохнул Холмс.

И только Деймон, коршуном налетев на Аро, выбил у того из рук грабли, а Джереми Гилберт ляснул Беллу по лицу наманикюренной ладошкой, как у ворот замка послышался гул сотни шагов. Каменные стены задрожали, Дин подавился барбариской – все было плохо и страшно.

– Подмога из армии Аро! – Темный Лорд аж запрыгал от злорадствия. – Отдавайте мои крестражи!

– Ты встал на дурной путь, Том, – глухо отозвался Люцифер.

– Майн фюрер, у меня были на вас такие планы… И на тебя, Клаус…И на тебя, рыжая шлю…

– А где Виктория? – заволновался Шерлок Холмс.

– Бей козлов! – напомнил Стефан, когда дубовые двери дрогнули под напором армии Аро.

Взревев, как бешеный бык в брачный период, Деймон, разорвав на груди рубаху, ринулся в бой. По-братски кинув Эдварду штык-нож, он, пнув Темного Лорда ногой, кинулся в объятия вражеской артиллерии. Дин Винчестер, вспомнив, что он как-то занимался в дзюдо, заверещал, аки рожающий японец, замахал руками-ногами, но избил этими приемами больше Клауса, чем врагов. Стефан, отобрав у Филча двустволку, принялся стрелять по Белле Свон, которая, мастерски уклоняясь от пуль, закрылась каким-то телохранителем Аро.

Единственный, кто не воевал, – Кастиэль, который, вежливо расталкивая всех, просачивался поближе к трудовику.

– Дин, ну что ж ты такое пиздючелло, – чуть не плача, шептал он. – Пошли домой. Хорош уже морды бить.

– Изыди! – рявкнул Дин, плеснув вампирам в лицо священной воды.

– Дин, это не твоя битва….

– Бей козлов! – прорычал кто-то из писклявых членов синдиката Н.Я.Ш.К.А. и в ту же секунду ангела сбила с ног волна бывших плохих парней.

– Красава, Хвост! – крикнул Дин, прижавшись спиной к спине Сэма. – Бро, как оно?

– Они лезут изо всех щелей, – крикнул Сэм, видя, что их с братом окружает «группа поддержки» Аро. – Патроны на исходе… И по-моему, мы пять раз пальнули по Уизли…

– Да хуй с ними, с Уизлями, их дохера на квадратный метр! – крикнул Деймон, которого битва унесла в дальний конец Большого зала.

– Дин, мы окружены, – произнес Сэм, чуя неминуемый пиздец. – Надо сдаваться.

– Сдаваться?!!! – проорал Дин так, что криком контузило восемь супостатов. – Когда меня рожали, Врата Ада дрожали!

– Кстати, это чистая правда, – подтвердил Люцифер, пиная Аро.

На лестнице же развивалась своя битва.

– Ты умрешь, Гарри Поттер! – рычал Волан-де-Морт, которому очкастый камикадзе загородил своим щуплым телом путь к запрятанным в носке крестражам.

– Нихуя подобного! – прокричал Гарри. – Меня нельзя убить, меня в детстве купали в отваре из подорожника, заряженного энергетикой Нокии 3310!!!

– Авада Кедавра!

– Экспелиармус!

Зеленый и красный лучи столкнулись, при этом, не выдержав такого колдунства, треснула лестница. Темный Лорд хохотал, Гарри орал маты и, вцепившись в палочку двумя руками, рявкнул в толпу мордобоя.

– Мне тяжело держать!!!!

– Не ссы, Поттер! – крикнул Деймон Сальваторе, которому уже кто-то подбил глаз. – Держи палочку, как бабу за коленку!

– Етить вашу, профессор! Щас сдохну от напряжения!

– Умри, Гарри! – хрюкнул Волан-де-Морт, но его планам не суждено было сбыться.

Мощный удар чугунной сковородой от Кэтрин Пирс ввел безносого колдуна в обморочное состояние, а Гарри, увернувшись от зеленого луча Смертоносного заклятия, ринулся в атаку с новыми силами.

– Стоять или она сдохнет!!!!! – Визг Беллы Свон эхом пронесся по залу.

Стихли все звуки. Медленно повернув головы в сторону источника шума, армия Хогвартса, замерев с оружием в руках, так и ахнула.

Белла, выглядевшая так, словно ее сбил поезд, стояла на столе и, прижимая к себе Гермиону, тыкала ей в шею вилкой.

– Я убью сучку если вы не отдадите крестражи господину!

– Стерва! – ахнул Деймон.

– Белла, давай! – кричал Стефан. – Хоть раз в жизни сделай что-то полезное! Поддержим Беллу аплодисментами!

– Белла! Белла! – скандировали солдаты.

– Не смей, Белла! – А вот в Деймоне проснулся давно забытый всеми рыцарь-спаситель. – Опусти вилку и медленно пни стерву ко мне!

– Профессор! – заверещала Гермиона.

– Стерва! – крикнул генералиссимус.

– Профессор!

– Стерва!

– Профессор!

– Заебала орать! – вспомнив, что Кэтрин рядом, прорычал Деймон. – Белла, отпусти ее! Принесите ей носок с крестражами!

– А хуйца соснуть не хочешь? – возмутился пахан. – Стерва, прости. Но сегодня ты умрешь.

Стефан и Елена захлопали в ладоши. Сэм снял с головы поварской колпак. Дин прослезился. Деймон снова ринулся вперед. Джереми и Эдвард обнялись. Кэтрин перекрестилась. Снейпу было как-то похуй. Холмс вообще не понимал, что происходит. Гарри убегал от оклемавшегося Волан-де-Морта, ему было не до казни подруги.

– Всем стоять! Отпусти стерву, шмара! – Знакомый до боли бабский голос пронзил эту гнетущую тишину.

Виктория, запрыгнув на стол, занесла над головой огромную бутыль, заткнутую огурцом.

– Моя Ирэн всех спасет! – воскликнул Холмс.

– Нет, это моя Лили всех спасет! – парировал Снейп, отсидевший весь бой под столом.

– Что она делает? – поразился Стефан.

Но Дамблдор понял все.

– Отпусти стерву и уходите! – рявкнула Виктория. – Или я разобью бутыль.

– И что? – захохотал Темный Лорд.

– Ты знаешь, что это, Том, – сказала Виктория. – Ты хотел, чтоб я сварила тебе цистерну этой жижи, чтоб вылить ее на Хогвартс….

Цыганенок побледнел еще сильнее.

–… Самогонка Сатаны! Одна капля может прожечь лист алюминия! От паров этого пойла мрут даже мертвецы!

– Виктория, свет мой, опусти бутыль, – залебезил Темный Лорд.

– Отпустите стерву и уходите! – рявкнула вампирша, угрожающе потрясши бутылью. – Или я к херам разобью бутылку!

– Виктория, пощади хотя бы женщин и детей! – взмолился пахан.

– Отдайте крестражи, – пискнул Аро.

И терпение Виктории лопнуло. С силой швырнув бутыль на каменный пол она, натянув противогаз, предусмотрительно захваченный из лаборатории самогоноварения, рухнула на пол, словно ожидая взрыва.

Взрыва не последовало.

Едкие пары бормотухи, повисшие, как туман над рекой, словно скрутили все внутренности в оригами. Армия Тьмы, ругаясь и кашляя, понеслась прочь, забыв и про крестражи, и про Гарри Поттера, а солдаты Хогвартса, закрывая рот и нос, забегали по залу.

– Ты нас спасла, детка! – крикнул Снейп но, вдохнув пары бормотухи, закатил глаза и рухнул на пол, как манекен.

– Виктория, етить твою коромыслом! – задыхался Деймон. – Мы ж все подохнем!

– Профессор Сальваторе! Я жива! – кричала стерва.

– Горе-то какое, – хмыкнул Стефан. – Ааааа, воздух отравлен!

– Господи, упокой их души грешные, – тихо сказал Кастиэль и, закрыв ладошками лицо, убежал.

Через десять минут все в Большом зале лежали, не подавая признаков жизни. И только суровый Снейп дрыгал ногами.

====== Глава 17. ======

Громкий, как рев сотни душ грешников в адском котле, гул так сильно ударил в уши, что Деймон, заорав с перепугу, проснулся. Гул оказался изысканной симфонией из аплодисментов и улюлюканья, смеха и вздохов, из-за этой довольно неожиданной палитры звуков, военрук даже подумал, что он и есть в этом самом адском котле. Но, поморгав чуть-чуть и присмотревшись, раскрыл рот от удивления.

– Етить-колотить… – прошептал Деймон, поднявшись на ноги.

Очнувшись в огромном зале, напоминающем типичную филармонию, наш бесстрашный генералиссимус обнаружил, что сидит на заднем ряду, в удобном кресле, а окружающие его люди, одетые как члены клуба анонимных фанатов Джереми Гилберта, хлопают кому-то стоя.

– Да чтоб меня…

Перекрестившись при виде тощей бабенки в платье из розовых полиэтиленовых кульков, на голове которой болталась шляпка, похожая на наполеоновскую треуголку, Деймон понял, что что-то здесь не так. Вот рядом с ним сидит мужик с выкрашенной в зеленый цвет бородкой, и держит в наманикюренных руках чихуахуа. По другую сторону – мадам неопределенного возраста с десятисантиметровыми ресницами. Пестрые платья, идиотские наряды, страшный макияж и кислотного цвета прически…что за карнавал Сатаны?

Подняв взгляд на потолок, Деймон, не удивился сотне прожекторов, направленных на исполинских размеров сцену с двумя креслами на ней. Сцена, украшенная новогодними гирляндами, сияла в свете лампочек, а натертый до блеска пол был просто до неприличия чистым. Над креслами висел громадный экран, на котором сейчас шел жутко популярный мультик «Маша и Медведь». Но не могли же все эти странные люди собраться здесь, чтоб просто посмотреть мультфильм?

– Соррян, – вежливо гаркнул Деймон, пихнув локтем мужика с крашеной бородкой. – А что я здесь делаю?

Мужик поморщился, оглядев тельняшку соседа и, погладив свою крохотную собачку.

– Вы пришли на шоу, – тягучим голосом манерного пидорка ответил он. – Мужлан. Хоть бы губы накрасил, в люди же вышел, что ты как быдло?

Военрук отнюдь не был Дином Винчестером, для которого слово «быдло» являлось комплиментом, и в любой другой ситуации просто бы сломал мужичку челюсть, однако шестое чувство подсказало Деймону не устраивать в этом странном месте мордобой.

– Что за шоу?

На сей раз к Деймону повернулась дамочка в платье из пакетов.

– Мужчина, вы продрыхли всю первую часть шоу, сейчас рекламная пауза, – томно пояснила она. – Какого вы вообще пришли, смотрели бы дома.

– Говори, туды б твою, – прорычал Деймон. – Что за шоу?

– «Пусть говорят» с Цезарем Фликерманом.

– Какой к херам….

Но не успел задать свой вопрос. Прожекторы вспыхнули, сцену охватил искусственный туман, прямо как на концертах Пугачевой, а на всеобщее обозрение, умело позируя камерам, вышел мужчина с синими волосами, одетый в костюм, украшенный фольгой и поплавками.

– Шо за хрень? – пытаясь разглядеть происходящее на сцене, протянул Деймон и, вырвав из рук мужика с собакой театральный бинокль, присмотрелся.

Джаред Лето и Стас Михайлов, эти покорители женских и не только сердец, нервно курили в сторонке, глядя на то, как зал, при виде Цезаря Фликермана взорвался громом оваций.

Цезарь, кивнув, улыбнулся несколько вымученной улыбкой и, усевшись в одно из кресел на сцене, заскороговорил:

– Капитолий. Ток-шоу «Пусть говорят», в этой студии мы обсуждаем невыдуманные истории, о которых невозможно молчать…

Зал снова зааплодировал. Даже Деймон пару раз для приличия хлопнул в ладоши.

Цезарь Фликерман, плеснув себе водички в стакан, дрожащей рукой капнул туда валерьянки, улыбнулся публике и продолжил вещать:

– Девяносто Первые Голодные Игры. Праздник всея Панема, товарищи! Перед рекламной паузой мы познакомились с нашими трибутами, а сейчас после того как во время рекламы наша съемочная группа выпила литр успокоительного….то есть, набралась сил, я с…радостью…представляю вам, друзья мои, уже знакомую нам садистку… любимицу из загадочного Нулевого Дистрикта….Кровавую Дейенерис!!!

– ЧТОООО????? – раздалось из заднего ряда.

Вскочив на ноги, Деймон, вцепившись в сидение перед собой, до боли в глазах впился взглядом в сцену.

Осторожные аплодисменты. Цезарь отодвигает кресло подальше.

Из-за кулис вышла невысокая девчушка, чьи темные волосы были заплетены в две косички, одетая в нежно-розовое платьице. Девочка сжимала в левой руке…тесак. Присев на кресло рядом с трижды перекрестившимся Цезарем, Дейенерис, прищурившись, осмотрела гостей ток-шоу, как Сталин пленных фашистов.

Деймон, пригнувшись, аккуратно высунулся из-за спины толстой тетки в палантине из елочной гирлянды.

– Господи, спаси душу грешного раба твоего, – тихонько взмолился Фликерман, чье бледное лицо попыталось расплыться в улыбке. – Дейенерис, зайка, как мы все скучали по тебе!

– Врешь, – буркнула Дейенерис.

– Нет!

– Пидора ответ.

– Гы-гы-гы, – не удержался Деймон.

– Дейенерис, милая, зачем тебе тесак? – осторожно спросил ведущий.

– Это мой маленький талисман, – грубо ответила девчушка.

Ведущий улыбнулся и отодвинулся еще дальше.

– Напомним нашим зрителям историю бедной девочки из Нулевого Дистрикта, который специализируется на производстве самогона. Дейенерис Сальваторе впервые стала участницей Голодных Игр в двенадцать лет, когда вызвалась добровольцем, – произнес Цезарь Фликерман. – Сейчас ей семнадцать, и вот уже пять лет Дейенерис ежегодно выступает добровольцем и участвует в Играх, как бывалый ветеран Арены. Скажи, милая, ты вызываешься добровольцем потому что хочешь защитить девочек своего дистрикта от участи трибута?

– Нет, потому что я люблю убивать, – просто ответила Дейенерис.

«Убивашка» – мысленно взвыл Деймон. – «Моя Убивашка!».

– Девяностые Голодные Игры закончились на третьей минуте, после того, как Дейенерис покрошила в капусту всех трибутов у Рога Изобилия, – поведал Фликерман. – Признаюсь, Капитолий предпринял некоторые меры, дабы не пустить эту девочку на следующие Игры. Мы закрывали ее в сарае на момент Жатвы. Мы платили ей деньги, чтоб она отказывалась. Мы хотели отменить Голодные Игры! Но эта маленькая маньячка сказала…что ты сказала, зайка?

– Что если вы не пустите меня на Игры, я пущу вам кишки, – улыбнулась Убивашка.

– Почему тебе нравится убивать, Дейенерис?

– Дык, етить вашу коромыслом, это мое хобби.

Зал осторожно зааплодировал.

– Давайте посмотрим интервью группы поддержки нашей любимой девочки! – фыркнул Фликерман.

Деймон перевел взгляд с дочери на экран, на котором уже не транслировали «Машу и Медведя». На экране уже красовалась страшненькая дамочка в высоком оранжевом парике, одетая в ядрено-сиреневый костюмчик. Покусав напомаженные губы, дамочка, которую, судя по подписи внизу звали Эффи, заломила пальцы, украшенные длинными ногтями и, прокашлявшись, тоненько произнесла:

– Дейенерис, она…дикая. Неуравновешенная девчонка! Вы знаете, что она сделала с дизайнером, который предложил ей к платью чудные лаковые туфельки с бантиком?! Цинна…бедный Цинна…помним, любим…

– Спасибо, Эффи, – посинел от ужаса Фликерман, заметив, что Убивашка привстала. – Далее, пожалуйста!

Картинка сменилась и вот уже с экрана на публику смотрит забуханного вида мужик, похожий на дальнего родственника Аларика Зальцмана. Покрутив в руке граненый стакан мужик, гордо именуемый ментором, как подсказала Деймону соседка по ряду, поджал губы.

– Я так и не понял, какого хуя мы опекаем трибутов Нулевого Дистрикта…но они занимаются самогоноварением, а это меня радует. Ой, какой у них самогон! А мэр дистрикта, эта рыжая бестия, которая гонит, как царица…какая женщина! Вот откупорили мы вчера бутылочку сливовой наливки…что? Про Дейенерис говорить? А, понял, – смутился ментор. – Дейенерис…а что, нормальная девка. Да, с головой не дружит, давеча бедному Цинне туфлю засунула прямо в ж…короче, глубоко засунула. А так, девочка милая. А как она жрет бормотуху…может залпом целый стакан осушить, говорит, это ей от мамы досталось.

Дейенерис чуть порозовела от смущения. Цезарь, поняв, что милиграмм опасности миновал, вздохнул.

Ментор пропал с экрана, а вместо него появился статный мужчинка с мудреной бородкой и не менее мудреным именем Сенека Крэйн.

– Я вообще не понимаю, кто имел что-то против Китнисс Эвердин? – протянул Крэйн. – Милая девочка с чудесным характером. Ходила все время со своим пекарем, спокойные, уравновешенные ребята. А эта зараза мелкая…

– Мистер Крэйн, – в ужасе прошептал Фликерман. – У нее тесак!

– Это запись, – шепнул ведущему оператор.

– Аааа, мамочка моя, – взвыл Фликерман, косясь на Убивашку.

– Просто садистка! Психопатка! – кричал Сенека Крэйн. – На прошлых Играх она убила всех, включая операторов, суфлеров, осветителей, костюмеров, спонсоров, рекламных агентов и бригаду скорой помощи. А этот бедный дизайнер…

– Отмотай, – шептал Фликерман оператору. – Мотай дальше, она сейчас разозлится!

Быстренько отмотав речь Сенеки, длившуюся добрые минут двадцать, оператор, косясь на Кровавую Дейенерис в розовом платье, ввел в кадр старика, похожего на смесь сутенера и Санты Клауса.

– Сам президент Сноу решился высказаться, – крикнул в зал Фликерман.

– За свою жизнь я повидал многое. – Голос Сноу звучал хрипло, как у Джигурды. – Но эта девочка…Дейенерис, Христом-богом прошу, иди домой. Мы тебе денег дадим. Котеночка купим, того, пушистенького, которого ты хотела. Ты же покалечила Цинну… И, смилуйся, увези из Капитолия этого исполнителя романсов, он уже всех достал!

– А чем это вам мой Клаусяш не угодил? – прорычала Дейенерис, уткнув в щеку Фликермана тесак. – Вам не нравятся его песни?

– Зайка, опусти тесак!

– Говори, гнида!!!!

– Очень! Очень нравятся! Особенно эта…про фраера, – забулькал Фликерман.

– Не зли меня, сука, – рявкнула Дейенерис и, опустив тесак, уселась на место.

Президент Сноу пропал с экрана, зато теперь на зрителей смотрел несчастный афроамериканец, лежащий на больничной койке и демонстрирующий всему Панему свое на 90% загипсованное тело. Под его правым глазом красовался огромный синяк, на щеке – явный след утюга, разбитые губы дрожали от ужаса.

– Скажите, что с вами произошло? – спросил закадровый голос репортера.

Цинна судорожно вздохнул.

– Короче говоря, я решил немного выщипать Дейенерис брови…

– Что говорят врачи?

– Говорят, что я три минуты был на том свете. Простите, мне очень тяжело говорить, мне только что вправили челюсть.

– Спасибо, Цинна.

Экран потух. Фликерман, запив успокоительное водой, встал на ноги и, протянул руку Убивашке, дабы попрощаться, но сама Убивашка была резко против.

– Погодь. Я хочу передать привет.

– Милая, мы не на «Поле Чудес»…

Приподняв бровь, Дейенерис угрожающе потрясла тесаком. Фликерман, пискнув, отпрыгнул в сторону.

– Хочу передать привет мамочке, дяде Стефану и тете Елене, отчиму Сириусу, моему крестному, дяде Винчестеру, и Клаусу Майклсону, – помахала ладошкой в камеру Убивашка. – Скоро буду дома, собирайте на стол. Трибуты здесь хлипкие, резать их – как два пальца обоссать.

Зрители умиленно захлопали. Но Убивашка еще не закончила.

– И еще. Если ты смотришь этот эфир, Деймон Сальваторе, то знай, я найду тебя. И похороню заживо, предварительно сломав тебе хребет в трех местах.

Деймон ойкнул.

– Убивашка, какого хуя? – прошептал он и поднял глаза на сцену.

Казалось, жестокая девочка с косичками смотрела прямо ему в глаза. Генералиссимусу Сальваторе впервые за многие годы стало по-настоящему страшно.

– Вставай, заебал ты, ебаный шашлык! – знакомый голос, подкрепив фразу крепкой пощечиной, словно вытащил Деймона из бездны.

Открыв глаза и с трудом сконцентрировавшись на нависшей перед ним высокой фигуре, Деймон что-то пробурчал и, почуяв запах спирта и горчичников, совсем растерялся.

– Где я? – прошептал он.

– В дурке, Деймон, – сказал Альбус Дамблдор, оказавшись той самой высокой фигурой. – Ты опасный психопат, вот мы тебя и изолировали. Ты давеча разделся догола, обмазался повидлом и бегал по замку, раздавая всем диски Стаса Михайлова.

– Пахан, гонишь?

– Гоню, конечно. Ты в больничке. Отходишь от отравления парами Самогонки Сатаны. Меня отпустило первого, спасибо лимонным долькам за это. Говорил я Сэму: «Включи дольки в меню». А тот головой мотал, мол, они не нажористые. А вот оно как вышло.

Тяжко присев на кровати и откинувшись на подушки, Деймон увидел на кровати справа Драко Малфоя, еще пребывающего в алкогольной коме, а слева – Дина Винчестера, который явно шел на поправку, ибо жевал чебурек.

– Пахан, я такое видел, – признался Деймон. – Мол, «Пусть говорят» с Цезарем Фликерманом, а там….

– Не боись, это просто глюки, вызванные критическим уровнем содержания алкоголя в крови, – успокоил пахан. – Тут все глюки видят, Виктория сказала, что это нормально. Мне вон, представляешь, привиделось, что я лечу с башни. Пиздатое ощущение. А Долгопупсу – что он какую-то змеюку из кольта Гриффиндора застрелил. Кто ж этому жиробасу доверит кольт Гриффиндора, Долгопупс, он же тупой, как хлебушек. Так что, Деймон, не боись, это все глюки, а не реальность.

– Ну слава Богу, – вздохнул Деймон. – Пахан, будь другом, принеси огурчик малосольный.

– Без базара, – улыбнулся Дамблдор. – Идешь на поправку, хочешь похмелиться. Но пивка мы тебе не дадим. Лежи, думай о смысле бытия, если хочешь, а если нет, то возьми вон японские кроссворды.

Пахан удалился, шарудя подолом халата, а Деймон махнув рукой Винчестеру, снова улегся.

– Да чтоб ты, Виктория, была здорова со своей самогонкой, – прошипел военрук и, закрыв глаза, снова уснул.

====== Глава 18. ======

– А он че?

– Сказал, что типа Девяносто Первые Голодные Игры…

– А она че?

– С тесаком на сцену вышла.

– А он че?

– Перепугался.

– А она че?

– Чуть его не зарубила.

– А ты че?

– А я просто ахуевал. Старый, мне кажется, ты меня нихрена не слушаешь.

Гриндевальд, раздраженно взглянув на Деймона, сидящего на перевернутом ведре, пробормотал некие маты на латыни.

– Деймон, я приехал нейтрализовать остатки паров Самогонки Сатаны, потому что вы, химики хреновы, нанесли экологии такой ущерб, что взрыв на «Пушинке» просто курит в сторонке, – грозно сказал он – Вы ж детей потравили, в помещении дышать нечем. Счетчик Гейгера фонит нещадно. Работы дохрена, а ты меня своими бреднями отвлекаешь.

– Гриндевальд Анатольевич, не к кому мне больше пойти, – взмолился Деймон, прибив таракана молотком. – Как только при пахане говорить начинаю, он мне таблеточки какие-то сует, мол, выпей, Деймон, полегчает. А вы ж, етить вашу, экстрасенс. Помоги, старый пень, с ума уже неделю схожу.

Гриндевальд сменил гнев на милость, услыхав про то, что хоть кто-то восхищается его сомнительными экстрасенсорными способностями. Откинув противогаз в самый темный угол Тайной комнаты, в которой хранились различные приспособления для ликвидации химических последствий самогоноварения, Гриндевальд, присев на шаткий стул, повернул к Деймону фонарь.

– Ну рассказывай, только коротко.

– Короче, видение мне было, – зашептал военрук. – Убивашку своими глазами видел. Вот как тебя.

– А как ты понял, что это именно она? Мало ли в Панеме всяких Дейенерис Сальваторе?

– Похожа она на меня, Гриндевальд.

– Надеюсь, не мозгами, – покачал головой Валя. – Иначе бедную девочку придется отдать в спецшколу. Так чего было-то?

– Маньячка она, – горячо сказал Деймон. – Лютая маньячка. Я аж испугался.

– Гены, – пожал плечами Гриндевальд.

– И сказала в конце: «Найду тебя, Деймон Сальваторе, и убью к херам». За что, етить ее веником? Я ж люблю ее, как родную!

– Она тебе и так родная, – сухо квакнул Гриндевальд, нашарив в кармане халата жвачку. – От меня ты чего хочешь, юродивый?

Деймон призадумался. Понятия не имея, как «потомственный экстрасенс» поможет ему во внутренних тревогах, он, вытащив изо рта папиросу, выдохнул дым прямо в лицо Гриндевальду.

– Старый, а вдруг у меня дар? Вдруг мне на «Битву экстрасенсов» надо?

– Сынок, ну что ж ты еблан такой? – взвыл Валя. – Деймон, ты надышался парами Самогонки Сатаны. Я изучил состав и понятия не имею, как вы все еще живы, а про то, что Каркарова вообще не торкнуло, вообще молчу. Сказали тебе, галлюцинации, видения, тошнота, диарея, тяга к суициду, обостренное либидо и депрессия – абсолютно нормальные последствия. А ты уже дар себе приписал.

– Но так же реалистично было...

– Окстись, сынок. Каждого видение озарило, неужто тут вся школа медиумов? Ты на жирдяя этого, Долгопупса, глянь: он видел, как змею из кольта Гриффиндора пристрелил. Ты все еще считаешь, что в каждом видении присутствует капля правды?

– Прав ты, старый, – вздохнул Деймон. – Но неспокойно мне.

– Не ссы, Деймон, лучше о крестражах думай.

Деймон, отмахнувшись, напомнил, что пусть у пахана за крестражи голова болит. Но Гриндевальд лишь расхохотался, как сбрендивший олень.

– Ой, сынок, а надо ли оно Альбусу, когда этот тупенький очкастый мальчик у него за спиной? Гарри – Избранный, он и будет всю эту кашу расхлебывать, помяни мое слово.

– Но пахан делает все! Жопу рвет за те крестражи.

– Я знаю Альбуса еще со времен «Пушинки». Более хитрой сволоты я не знал, – признался ученый. – Пока мы тут все думаем, как свергнуть цыганенка, он сидит в своих покоях, жрет лимонные дольки и слушает Буланову.

– Не прав ты, Валя. Хороший он мужик.

Гриндевальд, не желая спорить, махнул рукой.

– Ступай, Деймон, мне еще подземелья дезинфицировать. А то от вашей самогонки там все тараканы подохли.

Деймон, послушно встав с ведра, поплелся к двери.

– Старый, – кликнул он, обернувшись. – Я точно не экстрасенс?

– Нет, Деймон, ты долбоеб.

На это позитивной ноте дверь за военруком захлопнулась, а Гриндевальд, убедившись, что он один, достал из шкафчика кастрюльку с ворованным плутонием, смачно внюхнул и, откинулся на спинку стула, жадно ловя кадры из будущего.

– Дамы, господа и Эдвард! – громогласно сказал Дамблдор во время обеда. – В связи с тем, что все мы траванулись парами Самогонки Сатаны, наш лекарь, Гриндевальд Анатольевич, счастливый обладатель диплома о высшем медицинском образовании, купленного в московском метро, назначил всем соответствующее лечение, которое состоит во временном, подчеркиваю, временном, ограничении дозы алкоголя. Ну-ну, профессор Винчестер, это не навсегда.

Но Дин, зарыдав, рухнул лицом в тарелку с борщом и заколотил кулаком по столу.

– Пить можно только безалкогольное пиво и домашнее вино. Напомню, что самогон, подкрашенный виноградным соком, не считается вином. Ну, за здоровье!

И, подняв бокал столового вина, пахан отхлебнул немного, распробовал и допил остатки.

– Сойдет.

Обед проходил как обычно. Вот Сэм плюхнул в последнюю тарелку жменю пюре и жареного карася, а Снейп и Холмс снова устроили чисто культурный мордобой за сердце самогонщицы, как тяжелые двери скрипнули и отворились. Стефан, первым заметив это, вскочил на ноги и, обляпав сидящую рядом Елену кетчупом, запрыгнул на стул.

– Люди! – разорался библиотекарь. – Это же…это же…

– Да рожай уже, ебаный трактор! – рявкнул пахан.

– Это же Аларик!

Ахнув, многие вскочили на ноги. Холмс и Снейп перестали макать друг друга в борщ.

Аларик, держась за стол, еле передвигал ноги, и, рухнув на колени, пополз к друзьям. Бледный, осунувшийся, худой…

– Пахан, – прохрипел Аларик, схватив Дамблдора за подол мантии. – Думал, не доживу.

– Господи, что с ним? – перепугался Джереми Гилберт.

– Позвоните его жене!

Гриндевальд, уже помахивая докторским саквояжем, присел на корточки рядом с еле живым Зальцманом и, заглянув в его глаза, ахнул:

– Господи Иисусе! Да он трезв, как скотина!

Самогонщица в ужасе упала в обморок.

– Что они с ним сделали?! – взревел Деймон. – Аларик, бро…

– Сухой закон, – едва слышно прошелестел «умирающий». – В Панеме сухой закон.

– Без паники! – крикнул пахан, заметив, что ученики приготовились орать. – Валя, что делать?

– У него острая нехватка алкоголя в организме, – констатировал Гриндевальд. – Срочно в больничку. Поставить водочную клизму, ввести литр пива внутривенно, компресс из спирта на лоб и винца налить.

Нетерпеливо расхаживая под дверью больничного крыла, военрук, доедая борщ на ходу, заметно волновался. Дин Винчестер, захвативший с собой кастрюлю с пюре, был куда спокойнее, но от добавки холодца отказался, что само по себе пугающе. Ученики сидели безмолвно и обездвижено, как восковые фигуры.

Когда же в коридор вышел Гриндевальд и стянул шапочку с волос, все кинулись к нему.

– Состояние стабильное, – произнес Валя. – Можно поговорить с ним.

Ринувшись в палату, солдаты армии света мигом окружили койку на которой лежал и тихонечко гоготал уже порозовевший от терапии Аларик.

Устремив свой немного затуманенный взор на посетителей, профессор Зальцман хрюкнул и, заплетающимся языком спросил:

– Хотите, поэму расскажу?

– Ну расскажи, – чуть забеспокоился Стефан.

– Вышла стерва на крыльцо, почесать свое яйцо. А у стервы нет яйца, ибо стерва – не мужик, – загоготал Аларик.

– На поправку идешь, брат, – улыбнулся Дин. – Ну, рассказывай, что там в Панеме.

– Ой, жопа там, ребятушки, – снова загрустил Аларик. – В Капитолии все как пидоры ходят.

– Я знаю, – ляпнул Деймон, вспомнив людей из своего видения.

– И не пьют. Но встретил я в Двенадцатом Дистрикте мужичка одного…он водяру гонит из спирта, ацетона и сливового повидла… только благодаря ему и выжил.

Дамблдор сочувственно покачал головой.

– Что там с Голодными Играми? Нашел Китнисс?

– Нашел, – кивнул Аларик. – Ох, ну и деваха. Зараза просто. Только и слышно: «Хеймитч, с хера ли ты пьешь?», «Хеймитч, заебал бухать!», «Хеймитч, кто этот бухарь рядом с тобой?». Страшная девка. Но боевая.