Текст книги "Кризис (СИ)"

Автор книги: lesana_s

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Будешь! – разъяренно кричит она и делает попытку слезть с органа, отталкивая сильное тело и пытаясь освободиться.

Как всё-таки хорошо было, когда она притворялась. И зачем созналась? Поторопилась!

Герда продолжала сопротивляться и не давала нормально двигаться в ней. Она отползала к стене, но Ханс каждый раз подтягивал её к себе и насаживал на себя снова и снова, и как только ему надоело сопротивление, придавил тело собой, закинув её ноги себе на плечи, после чего продолжил движение.

– Ты – сволочь! – выплюнула она в лицо наглому, самоуверенному нацисту, который не сдерживал своего превосходства и продолжал буквально смеяться над её попытками управлять им.

– Я тоже очень люблю тебя, – он оставил поцелуй на лодыжке, а после вспомнил её глаза до признания и, кажется, пожалел, что взгляд изменился.

Может и правда сделать так, как хочет она? Но тогда он окажется тем самым животным, что и породил его на свет. Ханс кончил и в этот раз, но уже в неё, в разгорячённое тело, такое неподвластное ему и, кажется, никому.

Герда расслабилась. Конечности затекли, и она помотала головой в разные стороны, не желая верить в то, что любит эгоистичного придурка.

– Ты отдыхай. Набирайся сил и думай о своём поведении, а я скоро вновь приду, – с удовольствием протягивает он, накрывая собой её, при этом удерживая собственный вес руками.

– Это ты думай, – обиженно отзывается она, кривясь от боли в спине и трогая пальцами губы. – Мне нужен сын, ванная и еда, а ещё краски и бумага, – заявила художница о своих потребностях, еле поднимаясь на локтях и смотря за тем, как тот подбирает форму и поспешно натягивает на себя. Герда вновь облизнулась и поднялась, понимая, что, если не уцепится сейчас за что-нибудь, то обязательно упадёт.

– Как ты там сказала? – выдержал театральную паузу Ханс, параллельно застёгивая китель. – Обойдёшься, – злорадно усмехнулся он, подойдя ближе и, подхватив её ослабшее тело, вновь поцеловал. – Но ты была очень хороша и заслуживаешь поощрение.

– Принесёшь Густаво? – предположила она и уже готова была улыбнуться от радости предстоящей встречи. – Или ты, наоборот, решил жестоко наказать меня? – с хитрым прищуром задала второй вопрос, пытаясь угадать, что же он задумал.

– Ещё не решил, – Ханс резко отпустил Герду, и она повалилась на стол, не удержавшись на ослабших ногах. Он достал ключи и, повернув в замке один из них, отворил дверь.

– Позволь мне хотя бы принять душ.

– Если ты отсюда выйдешь сейчас, то больше не зайдёшь, и тебе придётся забыть обо всех своих извращениях, – спокойно и чётко заявляет Ацгил, при этом с вызовом задирая подбородок.

Он готов выставить свои условия, и ей придётся подчиниться. Если женщина хочет поиграть, ей необходимо следовать его правилам. Герда тяжело вздохнула и поняла, что, и правда, может не достаточно хорошо изучить слово «страх».

Сев на столе и запрокинув ногу за ногу, она погрузилась в собственные мысли, блуждая взглядом по мышцам Ханса, таким накачанным… Она невольно прикусила губу.

– Ты забыл замуж меня позвать, – художница вспомнила о том, что не носит фамилию фашиста.

– Позову, – без малейших раздумий отвечает суровый офицер. – Так ты идёшь? – спрашивает он, удивляясь тому, как же бывает сложно выгнать пленных из камеры.

– Ты правда женишься на мне? – уже не так игриво, но с не меньшим интересом спрашивает Герда, спускаясь на пол и медленно направляясь к нему, но останавливаясь на расстоянии пары шагов, ведь тот мог запросто схватить и вытолкнуть её на свободу, а ей пока этого не хотелось.

Подвал, конечно, не самое уютное место, но заставляет подумать о многом. Был бы у неё хотя бы мел – можно было и стены разрисовать.

– Правда, – также чётко отвечает Ацгил и ждёт, когда эта ведьма уже выйдет и станет нормальной.

– Тогда я подумаю, хочу ли становиться женой офицера здесь, в этих апартаментах, – она развела руки в стороны, обводя свои владения, после чего «поцеловала воздух», отправляя воздушный поцелуй.

– Без проблем, – усмехается Ханс и выходит, закрывая за собой дверь.

***

Ханс выдохнул и резко выдернул ключ из замка, не запирая, тем самым предоставляя возможность выйти своей изощрённой женщине и делать то, что ей нужно на свободе.

– Иди сюда, – спокойно подозвал к себе жестом руки солдата, и тот быстро заторопился к лейтенанту. – Если из этой камеры выйдет пленница и переступит порог, то не пускай её обратно, понял? Проводишь ко мне.

– Так точно. А если туда кто-то захочет войти? – на всякий случай уточнил рядовой, зная, какую красивую игрушку там прячет их командир.

Когда его не будет, некоторые особо безбашенные солдаты могут попытаться добраться до лакомого кусочка. Многие в его окружении даже не скрывали, что с удовольствием порезвились бы с этой живой куклой. С лица парня не исчезала подозрительная улыбка, и Ханс насторожился, даже встряхнул солдата, чтобы тот отвлёкся от своих неуместных фантазий.

– А если войдёт, то сразу определяй в медицинскую часть, – как же не нравился ему этот хищный взгляд! Мужчина сглотнул и достал ключ и, вставив в замок, повернул на два оборота для надёжности.

У Герды ещё будет не одна возможность передумать и выйти на волю, а пока, как показывают последние события, под замком ей безопаснее.

– Сдать мне все ключи от этой камеры! – гораздо грубее рявкнул он и для убедительности продемонстрировал юнцу мощный кулак. – Хоть один пропадёт!..

– Так точно, будет сделано, – солдат достал свою связку ключей и отдал офицеру.

– Товарищ лейтенант, а что делать с солдатами, которых Вы приказали арестовать?

– Расстреляй их прямо там, – отмахнулся Ханс, понимая, что ему абсолютно безразлична их судьба, к тому же – за дело жизни лишает, а не ради своего удовольствия. В конце концов, он же предупреждал.

– Товарищ лейтенант, разрешите доложить, – появился рядовой, не пуская офицера в комнату, где спал ребенок.

– Что-то случилось?! – встрепенулся офицер, отталкивая солдата. Он вломился в комнату, не находя сына в кровати. На полу, в углах, да и вообще – его не было. – Вот ведь твари! – разозлился мужчина, невольно переходя на немецкий.

Он в не литературных выражениях высказывался о том, что он обо всех них думает, что с ними сделает.

– Где он?! – рявкнул Ацгил и, схватив рядового за шкирку, потащил за собой, минуя балкон и выйдя в сад, швыряя тело на землю и нависая над ним.

– Мальчика забрал лейтенант фон Фальк, он вернулся со своими друзьями и расселил их в доме у реки, – Ханс слегка опешил, но быстро взял себя в руки и сменил гнев на милость. Он выпрямился, вернул лицу спокойное, даже строгое выражение.

– Почему без разрешения? – гаркнул он, затем развернулся и уже себе под нос добавил, – так бы сразу и сказал, – буркнул и отправился в сторону, где стоял двухэтажный дом из серого кирпича.

Под его стенами расползались красные небольшие бутоны роз, что делало дом особенно красивым, запоминающимся и уютным. Нужно было поздороваться и извиниться за причинённый ущерб другу и его семье.

Ханс неторопливо шёл вдоль тропинки. Оглядевшись по сторонам, мужчина заметил среди деревьев четыре взрослых фигуры и две детских, что бегали по свежей траве и собирали ромашки, отгоняя от них надоедливых пчёл.

Если одна оказывалась рядом с Лили, она начинала громко кричать и отчаянно звать на помощь, тогда Густаво незамедлительно подходил к ней и отмахивал цветами насекомое, случайно попадая девочке по лицу. Однако та вовсе не плакала, наоборот, молча терпела. Ханс чуть слышно засмеялся представленной сцене и, сунув руки в карманы, медленно подошёл к ним.

Они оживлённо обсуждали живописную природу этого места. Вокруг было поразительно тихо. Ещё бы: в Бюсси-то они прибыли первыми, поэтому быстренько вычистили городок для себя. Теперь остался только непокорный Париж, а потом можно будет уезжать и покорять другие страны.

– Привет, – тихо поздоровался Ханс, виновато посмотрев на них и улыбнулся пытавшемуся поймать бабочку за крылья Густаво, но стоило бедному крылатому существу сесть на кудрявую голову Лили, как мальчик тут же лупанул по ней ладонью. Тут уж терпению Лили пришёл конец, и она заплакала.

– Густаво, нельзя обижать девочек! – поучительно принялся объяснять Ханс, строго грозя указательным пальцем. Ехидный внутренний голос напомнил, что ему самому было бы неплохо последовать этому указанию.

Эмилия тут же подскочила к дочери, обняла, стала целовать и вытирать слёзы, говоря ей, что Густаво вовсе не хотел её обидеть.

– Ну, привет, – подошёл Эйнар, как только его жена кивнула офицеру и вместе с Люсиль отошла в сторону. Ханс посмотрел на сестёр и махнул брату. – Что скажешь?

– Прости, что так получилось.

– Ладно, к тому же эти хоромы мне приглянулись, да и детям здесь хорошо, – художник встал рядом с другом и стал наблюдать за рекой, держа во рту травинку. Как то даже странно выходит. Вокруг смерть, потери, разруха, отчаяние, безнадежность, и никакой веры и надежды, что война быстро ослабит свою хватку и наступит мирное время.

– Тебе не жаль?

– Мне жаль, что война с каждым днём набирает обороты, всё равно нужно было уезжать куда подальше, – с грустью произносит Эйнар, подняв небольшой камень и кинув в воду.

– Мне тоже жаль.

– Я знаю, – прищурился художник, посмотрев на друга и вдруг прокручивая в голове то, что он вполне может сделать для него. – Как Герда? Не жалуется? – усмехнулся мужчина страстям бывшей женщины.

– У неё всё отлично. Она и правда странная, – высказался, усмехнувшись, Ханс и посмотрел на мальчика, надеясь, что сын вырастет более нормальным.

– Знаешь, я не удивлён. Осмелюсь заметить, что я предупреждал тебя о её особенностях, – засмеялся художник.

– Расскажешь о её детстве? Родителях?

– В обмен на комнату, – не упустил шанса Эйнар. – Специально для тебя вся информация о жизни Герды.

– На какую комнату? – Ацгил покосился на дом, в котором было комнат шесть точно. Эйнар мог выбрать любую.

– Нет, не здесь. Когда я возвращался с уроков, то услышал разговор солдат – они обсуждали тайную комнату в штабе и то, что ключи только у офицеров, – шепнул Эйнар Хансу, чтобы слышал его только он.

А вот для кое-кого это должно оставаться сюрпризом.

– А-а, ты про эту, со всеми устройствами, – понял тот и улыбнулся коварному плану друга, однако тут же насторожился: он точно знал, кого Вегенер хочет туда пригласить.

– Да, вот видишь, какой ты понятливый. Дашь ключ?

– А с кем ты хочешь там побывать? – провокационно спросил Ханс и, вздёрнув брови, стал выжидать ответ. Хотя, знал…

– Ну, конечно, же с Герд… Эмилией, что за вопросы? – запнулся и мгновенно поправился Эйнар.

Он неловко почесал затылок и отошёл на пару шагов назад, качая головой. Самым разумным выходом из этой неловкой ситуации было попытаться выдать всё за неудачную шутку, что он вовсе не имел в виду художницу, а случайно назвал её имя.

– Уверен, что с Эмилией? – спокойно, но с нажимом, спросил Ацгил, опустив Густаво на траву.

– Да-да, уверен, – усмехнулся художник, посмотрев на жену и подмигнув ей. – А что, есть вариант? – вдруг спросил он для уточнения.

– Нет, – грубо отрезал Ханс и строго посмотрел на друга, который тут же перестал ухмыляться и вскинул руки вверх, давая понять, что он всего лишь проверил.

– Так ты дашь ключ? Тебе нужно прошлое девочки из снежной сказки?

– Ладно, я дам тебе ключ, – согласился Ханс и, взяв за маленькую ручку Густаво, повёл к дядям, тётям и уже спокойной, улыбающейся Лили.

– Эмилия, давай сюда Лили, я с ней погуляю, а ты иди с Люсиль в дом, похозяйничайте там, – предложил сёстрам Эйнар и забрал дочь, поставив рядом с Густаво. Также взяв её за руку, они с другом отправились поговорить и прогуляться с детьми перед ужином.

– Конечно, – согласилась Эмилия, подхватив под руку Люсиль. Они направились к дому, ощущая почему-то лёгкость и непринуждённость. Казалось, они совершенно забыли, что за их спинами находится главное здание немецкой армии – оно было спрятано за деревьями, за густой листвой.

Бруно же отправился командовать солдатами, раз его брату пока не до них. Посмотрев в спину удаляющимся Хансу и Эйнару, он прокашлялся и, кивнув на прощание Люсиль, зашагал прочь. Когда же и на его улице упадет истребитель со сладостями – он точно не знал, но мог запланировать.

***

– Что тебя интересует? – первым спросил Эйнар, наблюдая, как Густаво взял Лили за руку, после чего они пошли вперёд, общаясь на своём, понятном только им, языке.

– Герда еврейка? – почему-то именно с этого вопроса начал Ханс свой допрос, улыбаясь милой маленькой паре. А что? В будущем всё возможно.

– Нет, мать у неё датчанка, а отец – немец, насколько я знаю. У неё есть дом в Германии, оставшийся ей от бабушки.

– Она же родилась в Дании?

– Да.

– А как вы познакомились, и какие у неё отношения с отцом? – Ханс выжидающе посмотрел на друга.

– Мы учились вместе. Ей было семнадцать, когда я предложил выйти за меня замуж. Она согласилась, даже не думая о том, насколько это серьёзно. Для неё это была лишь возможность уехать от слишком заботливых родителей. Вырваться из-под опеки.

– Значит, родители не били, никак не ругали и не давили на дочь?

– Нет-нет, что ты, они бы себе этого не простили. Они очень любят её.

– Она не просила тебя как-то воздействовать на неё физической силой? Не просила ударить или испугать?

– Нет, со мной она вела себя предельно безразлично. Иногда даже вообще забывала, что между супругами есть секс, – грустно усмехнулся Эйнар и, оглянувшись вокруг, решил присесть на небольшом холме, что возвышался над прозрачной водой. Дети игрались рядом с ними.

– А что, попросила ударить? – Эйнар поморщился от солнца, посмотрев снизу вверх на задумчивого Ханса.

– Да, так и сказала: «Ударь меня!», – растерянно усмехнулся Ацгил и, передёрнув плечами, опустился рядом, приглядывая за сыном.

– Оу, ну, я думаю, что она проверяет тебя, насколько ты можешь стать другим. Хочет сразу узнать о тебе как можно больше, чтобы потом понять, любит она тебя со всеми твоими демонами или нет. Месяц, что вы прожили вместе, был слишком коротким, – Эйнар отвернулся от офицера, подтянул ноги и положил на колени руки.

– Ну, она мне примерно то же и сказала.

– Только почему сразу насилие?

– Может, потому что она никогда не знала, что это такое и хочет испытать себя? Проверить, сколько может выдержать; посмотреть на свою внутреннюю силу; узнать, что такое страх, что конкретно нужно бояться от мужчины. Она не знала другого отношения, ведь её отец старательно оберегал дочь и обучал защите. Всегда доставалось не ей, а потенциальным обидчикам, – пожал плечами Вегенер и выдохнул.

– Почему тебя не просила?

– Недостаточно хотела, любила и доверяла, – предложил художник три варианта, которые в общем-то, все в какой-то степени были верны. – Я был для неё просто удобным экземпляром и тем более, родителям её понравился, – без стеснения признался он и на этот раз искренне улыбнулся, помахав рукой Лили. – Ты боишься, что тебе понравится и ты не сможешь остановиться?

– Боюсь потом не простить себя за это, – ответил Ханс шёпотом, показывая Густаво большого шмеля.

– А ты попробуй схалтурить, ей много не надо. Она хоть и боевая и смелая, солдату ухо чуть не откусила, но всё же… Воздействуй на неё психически, как твой брат на Люсиль, – толкнул художник лейтенанта в бок, предлагая идею. – Ты думаешь, я не знаю, зачем Бруно нас сюда притащил? – Ханс улыбнулся, понимающе кивнув. Для того, чтобы Люсиль привыкла безоговорочно следовать за ним туда, где ему легко и просто будет владеть этим невинным созданием. – Он у тебя хороший психолог.

– Думаешь?

– Ну, он ловко обернул в свою пользу твою выходку с похищением и вновь пришёл на выручку бедняжке и предложил помощь. Он стратег, знает, когда нанести удар даже в неожиданных для него моментах.

– Вот посмотришь, ещё немного и она сама попросит тебя отдать ей Густаво, чтобы показать, какая она умница: и с племянником сидит, и все просьбы выполняет. Уверен, скоро предложит ему себя, не зная, что ко всему этому подтолкнул её он.

– Думаешь, она не догадывается?

– Не знаю, я не спрашивал, но она буквально заглядывает ему в рот и без конца улыбается, когда он рядом. Ей с ним комфортно.

– Это плохо?

– Не думаю. Главное, чтобы Бруно не захотел, чтобы в нём разочаровалась она.

– Так может тогда к Герде брата послать? – улыбнулся Ханс идее.

– Нет, боюсь, с ней это не сработает. Ей нужно именно от тебя почувствовать насилие. Она может обидеться и правда сбежать. Я её еле поймал, когда она только родила и решила уехать из Аргентины. Набрав заказов на портреты, эта сумасшедшая насобирала необходимую сумму и рванула подальше от меня, поближе к тебе, – оба усмехнулись друг другу, наблюдая за детьми.

Эйнару было достаточно просто знать, что Герда ходит перед ним и возмущённо фыркает в его сторону, шипит, язвит и грозится снова сбежать. Он в такие минуты просто радовался, что может любоваться ею, а остальное было не так уж и важно. Когда мужчина не видел её пару часов, то начинал волноваться и кидался на поиски, находил, а потом приводил обратно и вновь выслушивал, какой же он подонок, раз не даёт жить так, как хочет этого сама художница.

– Предлагаешь покалечить ей психику вместо неё самой?

– Не прямо уж покалечить, но пошатнуть немного, чтобы в её красивой голове всё уложилось в правильном порядке.

– А если всё равно не уложится? – протяжно выдохнул офицер, поджимая губы.

– Значит, пускай выбирает, что для неё важнее: семья, где ты и сын, или её безумное творчество, – вздохнул Эйнар, покосившись на друга, которому сейчас было очень нелегко. Им двоим хотелось удовлетворить желание и потребности одной конкретной женщины, а вот ей хотелось только одного из них.

– Может, ей просто рассказать о кровавых поступках моего отца? Например, о том, как он избивал мать и меня с братом; о том, что мы, его сыновья, сделали с этим уродом?

– Боюсь, что этим ты только ещё больше заинтересуешь её, а тогда точно придётся демонстрировать всю свою мощь, – не сдержался и засмеялся Вегенер. Когда к нему подбежала Лили и с размаху плюхнулась на его живот, подпрыгивая, как на батуте, мужчина не удержался и откинулся назад. – Кстати, а что вы сделали? – не скрывая любопытства, спросил художник.

– Мы… ну, это… – Ханс замешкался с ответом, не зная, как подобрать слова. Ацгил помог Густаво забраться ему на шею.

– Что? Яйца отрезали? – решил пошутить Эйнар и снова засмеялся, но заметив, что Ацгил его веселья не разделяет, а лицо его сохраняет серьезное выражение, сам мгновенно сделался таким же. Он не хотел верить в правдивость своей шутки и скривился.

– Да, – подтвердил лейтенант и кивнул головой, поднимаясь на ноги, чтобы сыну было видно всё.

– И какого это? Вы с Бруно испытывали жалость? – полюбопытствовал художник, поднявшись вместе с Лили и усаживая её на плечи. Они зашагали по направлению к дому.

– Нет, мы отомстили за себя, за нашу маму и, как и обещали ей, избавили от него.

– Он же её, насколько знаю, до сих пор ищет.

– Это скорее привычка. Он понял уже, что у неё есть два здоровых амбала, но остановиться всё равно не может. Пока мама цела и невредима, меня он не интересует, – сухо произнёс Ацгил, поддерживая сына за спину и посмотрев вверх, надеясь на то, что Густаво выберет более гуманный способ в борьбе с ним. – Держи свой ключ от загадочной комнаты, – вытащив из кармана связку ключей, Ханс отцепил один и протянул другу.

– Ты мне насколько его даёшь? – уточнил довольный Вегенер, предвкушая незабываемые ночи со своей скромной Эмилией, вот туда бы ещё… кхм.

– Пока твоя жена не позовет меня на помощь, – весело ответил Ханс, похлопав друга по спине, после чего они ускорили шаг. На вечер было ещё столько запланировано: детям нужно было поесть, принять водные процедуры, поиграть немного и послушать сказки перед тем, как уснуть до утра.

Эйнар поддержал его в ответ и толкнул легонько в плечо, зная, что не позовет, ведь рот будет залеплен.

========== Часть 17 ==========

– Люсиль, ты снова одна? – удивился Бруно. Пройдясь по пустому дому и так ни на кого и не натолкнувшись, офицер решил наведаться в спальню девушки. Она тут же оторвалась от чтения книжки двум уже почти уснувшим детям. Густаво и Лили расположились на огромной двуспальной кровати.

– Да, Эйнар попросил меня посидеть с Лили, пока он и Эмилия немного… пошалят, – смущённо улыбнулась Люсиль, а её щеки сразу заалели. Она произнесла эти слова шёпотом, как большую тайну, о которой не принято говорить вслух. Положив сборник сказок на комод, девушка накрыла детей пледом, подложив по бокам подушки, и подошла к Бруно.

– А мой брат, я вижу, тоже не упустил возможности и попросил посидеть с Густаво? – высказался он недовольным голосом. У него, может, тоже были планы? А эти два бессовестных негодяя решили ему их запороть. Только о себе и думают!

– Вовсе нет, я сама предложила лейтенанту свои услуги няни, и к тому же, мне приятно быть с Вашим племянником, – спокойно ответила Люсиль. Она странно посмотрела на офицера, медленно переводя завороженный взгляд с его глаз на губы, и, будто что-то для себя решив, прильнула к нему, неловко касаясь их легким поцелуем. Быстро, чтобы не оставалось времени на размышления, чтобы не дать себе возможности передумать. Сейчас или никогда!

– Простите. Я сама не знаю, что на меня нашло… – промямлила она, отстраняясь прежде, чем Бруно успел опомниться и ответить на такую долгожданную ласку. Девушка уже хотела вернуться в постель к детям, спрятаться под одеяло с головой и предаться самобичеванию: ругать себя и лупить по непослушным губам за то, что они не сдержались и посмели потянулись к её врагу. К её спасителю. Да просто к очень красивому мужчине! Какая вообще разница, что он немец? Не человек что-ли?

– Ничего страшного, – тут же очнулся фон Фальк и, ухватив за тонкое запястье, потянул за собой, за дверь спальни, чтобы не будить маленьких проказников.

Едва оказавшись в тёмном коридоре, он прижал Люсиль к стене и уже сам, не сдерживаясь, коснулся её мягких губ. Смакуя то одну, то другую, то обе сразу, при этом ощущая их полноту и невероятно сладкий вкус. Люсиль неумело отвечала, стараясь подстроиться под его неторопливый и спокойный темп. Она не верила, что так могут жёсткие офицеры.

– Я должна Вам признаться, – дыша через раз, произносит она, чувствуя, как большие горячие ладони приятно ласкают, сминают её задницу и пытаются добраться до ещё более приятных мест.

– Боишься меня или не хочешь? – спросил он, не переставая, впрочем, целовать её шею и скулы. Люсиль широко улыбалась и запрокидывала голову, поддаваясь ласке. Как же ей нравилось ощущать на себе тёплое дыхание, эти пальцы, нежно, но при этом настойчиво касающиеся чувствительных мест!

– Нет, я не боюсь… – она запнулась, собирая всё свою смелость и решительность в кулак, чтобы произнести вслух то, что уже не давало ей спокойно спать по ночам. – Я хочу Вас, но боюсь, что это будет больно, – признается Люсиль, зажмурившись. Она стеснялась говорить о таких вещах, но почему-то была уверена в том, что мужчина выслушает и поймёт. Ему она может признаться и рассказать обо всём.

Он так прекрасен. Ей нравилось даже просто молчать рядом с ним, стоять рядом, ощущая тепло тела, или же издалека смотреть на то, как он грубым, ровным голосом отдаёт команды младшим по званию.

– Не будет, – заверил он, не желая больше ничего слышать. Столько выждал и, если бы не её внезапный поцелуй, хрен знает, сколько бы ещё пришлось ждать.

– Уверены?

– Ещё как, – кивнул он и, обвив её талию, снова потянул за собой. Мужчина устремился в другую комнату.

– Просто… у меня ещё не было никого, – Люсиль не оставляла попыток остудить пыл мужчины. Несмотря на все его заверения, ей было немного страшно от того напора и желания, что он источал.

К тому моменту, когда Люсиль решилась заговорить снова, пока ещё ласковый лейтенант успел избавить её от белья и кинул на кровать. Он начал раздеваться сам, но, услышав признание, остановился и с недоумением посмотрел на девушку, отчаянно пытающуюся прикрыть постыдную наготу.

– Как так? А что было там в том доме, откуда мы забрали тебя? – Бруно глубоко вздохнул и лёг рядом, раздумывая над тем, как ему всё-таки везёт в жизни. Он, конечно, рад, что её не успели испортить, но ему-то хотелось трахаться, причём как следует, а теперь всё же придётся осторожничать.

– У солдата не… встал, – покрываясь пунцовой краской с головы до кончиков пальцев на ногах, призналась Люсиль. – Он пришёл в бешенство, пытался заставить меня помогать ему рукой, но я только и могла, что плакать. Моё тело словно онемело, – девушку передёрнуло от неприятных воспоминаний. – Он избил меня…

Бруно не сдержался и, прыснув от смеха, повалился на неё, придавив собой, и, заметив обиженно надутые губы девушки, остановиться не смог. Не зря рядовым в еду подсыпают бром!

– Почему Вы смеётесь? Вы находите что-то смешное? Мне было больно, – разочарованно произносит Люсиль и пытается выпутаться из крепкого кольца сильных рук. Она-то наивно полагала, что офицер поймёт, не станет издеваться. А он… Слов нет!

– Прости, – виновато улыбнулся Бруно, легко подавляя слабое сопротивление. Он ещё больше подмял под себя приятное, стройное тело и заставил ту посмотреть ему в глаза, запечатлев на покрасневшей щеке лёгкий поцелуй. – Просто я считал, что не успел тогда тебя спасти. Эта реакция – просто радость, я счастлив, что ошибался. И очень сожалею, что на твоей коже были синяки.

– Мне было плохо.

– Я знаю. Позволь мне сейчас сделать тебе хорошо, показать, что всё может быть по-другому, – улыбнулся он, стараясь приободрить её.

Люсиль скривилась, но ноги свести не вышло, потому что между ними был пристроен пах лейтенанта. Она всё чувствовала: и размер, и толщину, и его силу.

– Мне Эмилия рассказывала, как это больно и неприятно.

– Да, согласен, неприятно, но если сделать всё осторожно и нежно, то будет нормально, а потом уже хорошо, а ещё позже – замечательно, – стал убеждать её Бруно, не желая отпускать, как выяснилось, невинную девочку. – Если хочешь, то я могу остановиться и ещё подождать, – лукаво улыбнулся Бруно и пролез рукой между ног Люси, начав ласкать пальцами половые губы, словно подводя к правильному ответу.

Он чувствовал, как его пальцы увлажняются, и это придавало ему уверенности в правильности принятого решения, а его партнёрше – наслаждение и стон.

– Нет, не уходите, – переборов остатки стеснения, просит она. Люсиль полностью сосредоточена на своих ощущениях, буквально утопая в пучине наслаждения, пока огонь зарождался внизу её живота. Кажется, ей отчаянно хочется почувствовать его в себе!

– Я так и знал, – шепнул он ей на ухо и, чуть наклонившись, поцеловал косточку за ним.

Немного приподняв её за бёдра и подавшись вперёд, он как можно медленнее вошёл в столь желанное тело. Осторожно проникая всё глубже, стараясь раскрыть свою девочку полностью и без болевых ощущений. Ещё один рывок, и вот уже из горла женщины вырывается громкий стон. Бруно накрывает её рот своим, пока она продолжает стонать. Согнув ноги в коленях, она расслабляется. Он проникает дальше, расширяя для себя мышцы и увлажняя ещё больше.

– Тебе больно? – спрашивает он, как только замечает, что та зажмурилась, а её ногти впились ему в его спину.

– Да? Или нет… не уверена, – как-то неопределённо, даже рвано выдыхает девушка, продолжая царапать кожу на его спине и оставляя розовые полосы.

– Мне остановиться? – обеспокоенно интересуется он, замедлив движения. Большим пальцем мужчина надавливает на клитор, массируя его и принося неописуемое удовольствие. Этим нехитрым движением мужчина убеждает её, что ему ещё не время оставлять такое девственное тело. Опороченное, к счастью, лишь им одним.

– Нет! – вскрикнула она, и её ноги упали на постель от бессилия: этот немец издевался над её телом так искусно, без стыда манипулировал, доставляя ей непонятные, но чертовски приятные ощущения! Что это? Это и есть тот самый оргазм?

– Хорошая моя девочка, – похвалил Бруно, приподняв уголок рта, и тут же поцеловал, убирая руку.

– А можно ещё? – жарко шепчет Люсиль прямо ему в рот, после чего слегка прикусывает его нижнюю губу.

– Разумеется, – усмехается офицер, продолжая двигаться и теребить чувствительный розовый комочек нервов, приносящий его Люсиль совершенно новые ощущения.

Фон Фальк почувствовал, что уже готов заполнить юное тело собой и, сделав одно движение сильнее и медленнее, излился и расслабился, падая на Люсиль и целуя в щёку.

– Тебе понравилось? Было не больно? – заботливо спрашивает Бруно, трогая милое лицо и проводя пальцами по губам.

– Непонятно как-то: то хорошо, то нет. В общем-то, всё в порядке, – отвечает она, пытаясь прийти в себя, понять собственное тело и то, как оно на самом деле реагирует на офицера. Девушка посмотрела на него.

Сейчас мужчина вовсе не казался ей строгим, властным, бескомпромиссным командиром немецкой армии, скорее напоминал довольного, сытого домашнего кота, вольготно развалившегося на своей хозяйке. Только вот хозяйкой была явно не она.

Люсиль сглотнула и попыталась улыбнуться, поправляя его чёлку и аккуратно дотрагиваясь лба, а затем пройдясь подушечкой пальца по носу. Вдруг её снова накрыла волна нежности и она, снова поддавшись желанию, поцеловала его в губы. Да что же такое с ней происходит? Почему она делает странные вещи по отношению к такому взрослому мужчине, показывая свою наивность и неопытность?

– Вы научите меня всему?

– Обязательно, – снисходительно улыбается он, придерживая одной рукой её затылок и сминая волосы, а другой сжимая полную грудь. Люсиль улыбнулась в ответ, радуясь тому, что Бруно не оставит её.

– Нам нужно одеться, а то может кто-нибудь вернуться.

– Они не вернутся до утра, – заверил её фон Фальк и тут же сжал сосок, нежно и аккуратно, чтобы не портить своими грубыми пальцами белоснежную кожу, оставляя на ней ярко-красные следы от истязаний, прямо как эти два идиота: один – брат, а второй – озабоченный друг, пожелавший поиздеваться над своей и так уже смиренной женой. – Только прекрати называть меня на «вы», – просит офицер, целуя живот и спускаясь дорожкой поцелуев всё ниже и ниже…

– Так точно, товарищ лейтенант, – простонала Люсиль и задышала глубже, как только почувствовала ласку губ и языка в самом низу.

***

– Что, не спится? – безразлично спросила Герда, увидев на пороге знакомую фигуру с подносом в руках. Художница поднялась со своего неудобного матраса и принялась ходить кругами, не стесняясь и не прикрывая голую грудь. Она наоборот выставила её вперёд, демонстрируя то, что так любил фашист.