Текст книги "Идеальный треугольник (СИ)"

Автор книги: Ктая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

– Наруто, знаешь, то, что может получиться у тебя после слияния чакры в сен, пугает меня больше, чем бедный перекормленный бижду. Может, уточнишь у Ши последствия? – Саске всё ещё не терял надежду воззвать к разуму.

А Курама наблюдал. Наблюдал за поведением этих двоих, их взаимодействием. Пожалуй, ему действительно есть о чем подумать.

====== Романтика ======

Утром Тсунаде ожидала пустая кровать и осознание того, что приятное – только в прошлом. На секунду Хокаге именно так и подумала, пока нос не уловил вкусный запах готовящегося завтрака, а из ванной не вышел решительный мини-Орочимару.

– Вы же говорили, что к утру уйдёте, – проговорила недовольная Сенджу, которая уже успела себе понапридумывать горестей.

– Мы решили, что это как-то очень по-скотски, и оставили клонов, – сообщил Змей, решительно забираясь на кровать. – Лежи и не рыпайся, я буду мстить!..

Тсунаде посмотрела на него с лёгким беспокойством. В творящихся ночью безобразиях Орочимару поучаствовать не удалось по техническим причинам… И теперь он мстил, коварно устраивая куноичи полный восстанавливающий массаж. Штука, с одной стороны, приятная… Да и последствия хороши. Но вот о запуске процесса детоксикации можно было и предупредить!

Тсунаде вскочила и понеслась в ванную – отдавать содержимое желудка белому другу. На коже начал образовываться ядовитый пот, а в горле пересохло, требуя воды. Коварный Змей невозмутимо включил душ, отрегулировал воду и намылил мочалку.

– Ты собираешься помогать мне мыться? – хмыкнула Сенджу.

– М-м-м… А не похоже?

Тсунаде качнула головой:

– Непривычно так… Последним, кто пытался увидеть меня в душе, был Джирайя. После него никто не решался.

– И ты по этому даже немного скучала, химе? – раздался веселый голос откуда-то с кухни.

Хокаге закатила глаза, но улыбку сдержать все-таки не смогла. Тем более что ночью Джирайя заставил её сильно пожалеть, что она не «соблазнилась» раньше. Хотя, с другой стороны, раньше Джи вовсе не действовал настолько уверено, чтобы она могла согласиться…

– Давай, Тсу, залезай, – мотнул головой Орочи. – Будем делать из тебя прекраснейшее, отдохнувшее, благоухающее совершенство.

– М-м-м… Звучит здорово. Мне давно не говорили таких искренних комплиментов.

Орочимару пригрозил мочалкой, и Тсунаде ничего не оставалось, кроме как залезть в душ. Он не участвовал в соблазнении, зато пырился большими жёлтыми глазами и мысленно конспектировал. А сейчас он проверял всё увиденное на практике, нежно массируя и поглаживая. Тсу, что радовало, реагировала более открыто, чем вчера – видимо, Джирайя все же смог «разморозить» химе, порядком забившую на личную жизнь и наверняка припорошившую это еще какими-нибудь медицинскими техниками.

– Орочи…маару… Ты наро-о-очно?

– Ага-а-а, – мурлыкнул Змей на ухо. Для этого ему пришлось встать на специальную табуреточку, на которую обычно ставили таз. – А то что тебя только Джи гладит?.. Я ревную…

– К кому из нас? – Тсунаде обернулась, так, что губы оказали на расстоянии полупальца от лица Орочи. Почему-то провоцировать мелкого Змея ей нравилось. Может быть, из-за смутной мысли, что кто-то так быстрее закончит со своим маскарадом и подрастёт?

– К обоим, – отозвался Орочи и чмокнул её в висок, продолжая своё чёрное дело полного расслабления и наслаждения. Осталось только ополоснуть, и можно облизывать.

– А почему… К обоим? – думать трезво, когда тебя так умело нежат, было трудно. Особенно если телу даже тренировки перепадали по остаточному принципу, не говоря уж про такую роскошь, как хороший массаж.

– Обоих люблю, а тут вдруг третий лишний… Нехорошо… Это так… Демонстрация способностей на будущее…

Тсунаде улыбнулась уголками губ. Повернулась, чмокнула Орочимару – тоже в губы.

– Тогда взрослей побыстрее. Тебя… Не хватает. Особенно когда ты сидишь рядом и блестишь своими глазищами.

– Ходом времени у нас заведует Джи. И он тоже особо не понимает, как этим управлять. Так что потерпи, пожалуйста…

– Ходом времени? Ты сейчас о чём вообще?

– Я, вообще-то, не прикидываюсь. Давно бы повзрослел, будь моя воля. Но, увы, времени приказываю не я, – захихикал Змей.

– Но причем тут Джи? У него никогда никаких… Странных способностей не было. Хотя сенсей, кажется, чего-то от него ждал.

– Не надо было ждать, надо было вытаскивать, – проворчал Орочи и чмокнул Тсу в губы. – Не обращай внимания. Но я сейчас самый везучий десятилетний мальчик. Жамк-жамк.

Тсунаде рассмеялась, прижала Змея к своей знаменитой груди. Голой и мокрой груди, да. Ну как тут не попробовать её на вкус?..

Завтрак приготовил Джирайя. Тсунаде вышла из душа раскрасневшаяся, расслабившаяся, с полегчавшим сердцем и почками – детоксикация прошла легко и успешно, гораздо мягче, чем когда она сама запускала себе этот процесс. Джи поставил перед ней тарелку, Орочи забрался к нему на ручки, и оба влюблённо смотрели, как она ест. Сенджу даже смутилась слегка – потому что ну кто лучше этих двоих знает, как она на самом деле выглядит без всех своих медицинских техник и хитростей? А смотрят так, что невольно начинаешь себя чувствовать пусть не девочкой, но молодой женщиной вроде той же Куренай, выращивающей маки из подаренных семян. И, биджу побери, массаж и завтрак от специально оставленных для этого клонов – не менее романтично!

– До скорого, Тсу! – проговорил клон Орочимару, перегнувшись через стол и мягко поцеловав её в щёку. И развеялся, не дожидаясь ответа.

– Вот зараза, – буркнула химе, как раз прикидывавшая, как растрясти Змея на информацию про загадочное управление ходом времени. – Джи?

– Поцелуешь на прощание? – Джирайя, пусть и клон, улыбнулся. Но не привычной широкой улыбкой до ушей, а той мудрой и немного нездешней, которая в свое время чуть не довела Тсунаде до седины.

– Поцелую, – кивнула Тсу. Теперь-то чего манериться?

Поцелуй вышел ласковым, очень нежным и сладким. Как будто хрустальную принцессу целовали, а не куноичи и каге. И… Это было приятно. Очень-очень.

– До встречи, Тсу-чан, – Джирайя коснулся ее щеки кончиками пальцев и тоже развеялся.

Тсунаде улыбнулась, подвинула поближе внушительную папку и углубилась в чтение. Она давно хотела перестать плыть по течению, в последний момент отбивая попытки себя разорвать. Она знала, что так долго не может продолжаться, но не находила ни сил, ни способа это изменить. Но сейчас это изменилось.

Пора сворачивать горы!

*

Пока Наруто сливал чакру в сферы, пытаясь не дать своему биджу лопнуть – хотя на практике он оказался очень эластичным, – он был каким-то вялым, грустным, часто закусывал губу и старался на Саске не смотреть. Учиха же следил за псами и исправно погружал джинчурики в его подсознание. Псы к Саске прониклись какой-то особо нежной любовью, были готовы ходить за ним вереницей, ластиться на малейшее проявление внимания и чуть ли не оттирать в сторону даже Наруто. Впрочем, быстро поняли, что такое поведение Учиху не радует, и исправились.

– Рут, – наконец-то не выдержал Саске. – Что случилось? Я тебя обидел?

– А? Нет, всё в порядке, – Узумаки быстро взглянул на него и опустил взгляд, типа он так сосредоточенно чакру сливает.

– Наруто. Ты совершенно не умеешь врать. Что не так настолько, что ты на меня смотреть не можешь?

– Это глупо…

– А ты все-таки расскажи.

– Я просто… Глупо очень. Я знаю, что Кьюби долгое время до меня существовал… Но я-то – нет! В меня его с рождения заточили, я рос и формировался вокруг него… Я не часть его, но он – часть меня. И когда ты на него… Так… Было очень неприятно. И обидно. Понимаю, глупости всё это и биджу может сам за себя постоять…

– Но тебе хотелось его защитить, – Саске кивнул так, словно это было самой естественной вещью на свете – защищать огромного монстра из чакры от чужих слов и попыток подчинить.

– Да. Более того, я чувствую себя… Виноватым, что ли? Что не смог его защитить.

– Это не глупо, Рут. Это… В некотором роде инстинкты. Я много думал в последнее время. Помнишь, про принятие себя и взаимодействие с сен-модом? Сила меняет нас, либо же мы сами меняемся, чтобы лучше её воспринимать. Смерть принимает всех. Не делает различий – молодой или старый, хороший человек или мерзавец… Шиноби или биджу. Для тебя все равны.

– Но… Да, верно, наверное, ты прав… – глупо было отрицать, что в конце концов он за всех радел, какие бы конфликты ни связывали вначале. – Получается, что смерть… Хорошая?

– Смерть милосердная. Разве не слышал, что жизнь жестока? Что иногда смерть просят как награду, хоть и боятся неизвестности? – Саске самому становилось чуть жутковато, когда на него в очередной раз накатывало. Потому что раньше он не мог, не умел, да и не думал никогда, что вот это – тоже важно. Что уметь видеть суть вещей – сила намного более мощная, чем любое дзюцу.

И страшная, потому как что может быть страшнее правды?

– Звучит неплохо. Всех понять и всех простить… Внимания на шелуху не обращать, – слабо улыбнулся Наруто, наконец-то поднимая взгляд. – Ты таким взрослым стал… Взрослым и сильным. Красивым. Прям дух захватывает и завидки берут. Только… Ты ведь больше не будешь моего биджу обижать?

– Не буду, – очень серьезно пообещал Саске. – Только разберусь, что его всё-таки связывает с Учихами, ладно? Я постараюсь осторожно.

– Хорошо, – кивнул Узумаки, поглаживая себя по животу. – Нежно и осторожно, ага? Он такой… Без полутонов. Разом будто всё. Если ярость – то всем телом, забыв обо всём. Если мука – то на все девять хвостов и огромный глаз… Не думаю даже, что он связывает то, что он убивал людей, с тем, что люди его ненавидят.

Саске резко крутанулся на пятках:

– Повтори, что ты сейчас сказал?

– А? Нет, я не говорю, что Курама тупой, просто я предположил, что если людям тяжело связывать мысли в разных состояниях, то тому, кто способен испытывать только одну эмоцию за раз, сложно проследить логику событий.

– Да причем тут тупость! – Саске заметался по комнате, стараясь уложить в голове ворох разрозненных мыслей.

Слова Наруто всколыхнули даже не догадки, а, скорее, ощущения. Когда он был сосредоточен на мести Итачи – больше ни на что не хватало… Сил? Концентрации? Ну, хватало, на самом деле, он всё же человек, а не биджу… но это были жалкие остатки. Не сравнить с тем, как он воспринимает мир сейчас – многогранно, красочно. Не с этим ли связано то, что он стал вдруг таким умным? Не как ученый, а просто… Как взрослый человек. Ведь глядя всего с одной стороны, воспринимая событие в единственной плоскости – упускаешь огромное количество всего.

– Ксо, понять бы ещё, как эти состояния у него переключаются… Ты ведь понимаешь, да? Если сможешь вызвать доверие, то это будет доверие абсолютное, до кончиков когтей!

– Спроси у моих собак, чем ты их очаровал, – пробурчал Наруто.

– Эй, я не пытался их очаровать! Они сами!

Псы охотно завиляли хвостами и гавкнули, мол, да, сами…

– Ну, может, если мы сможем отлепить его от клетки, он благодарностью проникнется? – вздохнул джинчурики. Вообще, что часть его ему не доверяет, скалит зубы и вообще ведёт себя, как маленькая сволочь высотой в десять домов, невероятно расстраивало.

– Как вариант, – задумчиво кивнул Саске. – Интересно, какая вместимость у этих сфер? А то ты уже третью заливаешь, а Кьюби худеть и не думает.

– Маленькая, – вздохнул Наруто. – Может, всё-таки в сен сливать будем?..

– Давай все-таки сначала спросим у Орочимару?

– Он ведь любопытный… И вызнает, что мы закормили Ку. Представляешь, как он будет ржать?

– Тогда вызови Ши и сливай в нее. У твоей «сестрички» хотя бы сознание есть.

– Точно! – обрадовался Наруто и сложил печати. – Ши-и-и!

С радостным воплем Узумаки повис на шинигами. Та мягко улыбнулась и приобняла его, ласково поглаживая.

– Конечно, братик, я приму. Давай.

Наруто сосредоточился и начал передавать чакру. Та ухала, будто в бездонную пропасть, но Курама от клетки смог отлепиться буквально за пару минут.

А Саске с удивлением понял, что его уже не вымораживает присутствие шинигами. Нет, обниматься все равно не тянет, да и холод пробирает только так, но убежать не хочется и волосы дыбом не встают. Терпимо.

– Ши-сан, а вы можете сказать, почему эти чудные псы прониклись ко мне такой симпатией?

– Ты им понравился, Саске, – шинигами улыбнулась, тепло взглянула на него. Наруто использовал время с умом, чтобы понежиться на сиськах. Всё-таки клёвые мягонькие окружности, эх!

– И только? – удивился Учиха, машинально поглаживая в очередной раз подлезшего под руку пса.

– Разве этого мало?

– Пожалуй, достаточно – задумчиво протянул Саске.

И подумал, что когда-нибудь сделает Ши памятник. За прочистку мозгов, так сказать. Значит, просто понравиться биджу?

Это будет интересная задача.

*

Все управляющие убежищами уже давно разошлись по своим базам, и только Карин оставалась тут, раз за разом переписывая план действий. Врождённая дислексия наслаивалась на влюблённость и общее нежелание сдавать бумаги, так что кисть раз за разом срывалась, ставя кляксы. А мысли убегали в страну мечтаний и планов…

Раздался стук в дверь. Рука неловко дёрнулась, перечёркивая почти законченную работу.

– Ну кто там?! – злобно заорала куноичи.

Дверь распахнулась, толкнутая уверенной рукой.

– Я, – Сакура спокойно шагнула внутрь. – Нужно поговорить… О Саске.

– Ты вообще кто такая? – Карин посмотрела на неё с нескрываемым презрением. Она чувствовала, что чакры у неё кот наплакал. Сколько она повидала таких вот агрессивных, жаждущих Саске-куна?.. А всё равно все сдувались. Всем известно, что она – самая верная поклонница Саске-куна! – Пф. Бесклановая. И что тебя Орочимару-сама взял? Полы мыть? Или в няньки?

Харуно фыркнула. Эти выпады казались такими… Детскими. Наивными. А ведь совсем недавно она бы всерьёз взбесилась от подобных дразнилок.

– А хоть бы и в няньки. Тебя-то даже до кончика волос не допустили. И Саске, кстати, тоже не подпустит. Потому что ты неинтересная. Слишком… Примитивная.

– Да неужели? Но я хотя бы не сдохну от чиха по-настоящему сильного шиноби. В отличие от некой крашеной фифы.

Сакура улыбнулась – по-настоящему весело. Для той, кто выдерживала удары Тсунаде Сенджу в полную силу, подобное обвинение и впрямь звучало смешно.

– Количество силы – еще не все. Нужно уметь ею управлять. Серьезно тебе говорю, прекрати виснуть на Саске. А то получишь что-нибудь посерьёзнее рукоятки куная в лоб.

– Пф! Ещё я всякий мусор тут не слушала, – отозвалась Карин и взяла чистый лист, всем своим видом показывая своё пренебрежение.

Сакура вздохнула. Шагнула вперед. Уперлась пальцем в столешницу.

И легким нажатием переломила ее пополам.

На самом деле это было скорее трюком, фокусом, хоть и на основе выплеска чакры при ударе. Просто тут чакра выплескивалась заранее – для этого и нужно было касание – и удерживалось в некоей форме, по которой при последующем всплеске и происходил излом.

Запредельный контроль.

Неплохое средство, когда нужно очистить голову от посторонних мыслей.

– Орочимару тебя защищать не станет.

Карин одарила её презрительным взглядом – тщательно скопированном у Саске – и отпрыгнула назад, вызывая цепи чакры. Это бы сработало, если бы ирьёнинов не учили в первую очередь уклоняться. Завязалась драка. В которой сенсор, увы, была не в самом выигрышном положении.

– Как видишь, сила далеко не главное, – сообщила слегка запыхавшаяся Сакура, прижимая противницу к полу. – Так что хватит изображать из себя дурочку, дописывай отчет и вали с базы.

Чтобы исключить брыкания, хватило подачи чакры в несколько определенных точек. Эту же технику используют медики, чтобы парализовать раненых и те не мешали себя штопать. Впрочем, руки за спину Карин она все-таки заломила – больше для психологического превосходства. Красноволосая оказалась не такой уж слабачкой, комнату они разнесли в хлам, – но личной ученице Годайме все-таки проиграла.

– Пошла нахрен, дура крашеная! – взъярилась Карин, и ярость придала ей сил. Драка началась по второму кругу и закончилась переломом ноги красноволосой куноичи.

– Сакура-чан, ты чего причёску портишь? – послышался из коридора голос Наруто. – Орочи-сан нас за беспорядок не погладит.

– Ничего, я уже написала объяснительную, – пропыхтела Харуно, прижимая сопротивляющуюся девушку к полу.

– А… А вы чего поругались?

– Саске делим, – деловито отозвалась Сакура. – Точнее, я не хочу делиться.

Карин как раз продемонстрировала очень интересную технику самовосстановления, и Харуно очень захотелось устроить ей еще несколько переломов, а потом зафиксировать, как именно она лечится.

Интересно, если Орочимару попросить, он разрешит поиздеваться над своей помощницей пару дней? А если попросить с тортиком и запеченным мясом?

– А что, она претендует?..

– А то! Прямо как я с Ино сразу после Академии!

– Дай попинаю…

Сакура даже обернулась удивленно – чтобы лапочка Наруто захотел кого-то попинать, а не стал уговаривать простить с аргументами вроде «она не виновата, ну это же Са-а-аске, как на него можно не запасть?»

– Что? – пожал плечами Узумаки. – Наш Саске, вздыхать, так уж и быть, разрешено. Издали.

– Ваш-ш-ш? – натурально прошипела Карин, успевшая залечить перелом. – Это мы ещё пос-с-смотрим!

Наруто желания подраться не испытывал. Вообще чакра шинигами настраивает на лирический, чуточку меланхолический лад. Поэтому он просто сконцентрировал остатки этой чакры в руке и отвесил злобной пылающей куноичи оплеуху.

Та рухнула на пол.

– Что ты с ней сделал? – осторожно спросила Сакура.

– Понятия не имею, – легко отозвался Узумаки. – Проверь, что вышло…

Затрещина прилетела теперь уже джинчурики, но по меркам Сакуры так вообще ласковая, после чего куноичи склонилась над Карин. Шосен, диагностирующие техники – все они показывали одно и то же.

– Ничего не понимаю. Ей… Хорошо. Хорошо и спокойно.

– Интересно… Потащили в лабораторию? Там и диагностирующее оборудование есть, и крепкие ремни. Потом отчёт Орочи-сану напишем…

Карин разулыбалась успокоено и свернулась калачиком на обломках стола.

====== Освобождение от боли ======

– Орочимару-сан, можно попросить вашей помощи?

Змей обернулся, удивлённо вскидывая брови. В формулировке не было ничего необычного, если бы не один факт: это произнёс Наруто. Уже одно это было подозрительно и беспрецедентно, а его тусклый взгляд и вялые движения просто кричали о том, что ему очень, очень нужна помощь.

– Да, конечно. Что-то случилось?

– Хочу пройти полное обследование. Узнать, как повлиял на меня сен-мод смерти.

Орочимару кивнул, отложил записи и повёл своего самого перспективного ученика в диагностическую комнату.

– Есть конкретные жалобы? – поинтересовался Орочи, настраивая печати.

– Да, – отозвался Узумаки бесцветно. – Ощущение, что я скоро умру.

Змей поджал губы, но паниковать раньше времени не стал. Конечно, когда работаешь со смертью, это вполне и вполне закономерный результат, но… Если узнать, как это технически происходит, можно будет поставить карме палки в колёса. Мириться с судьбой стоит только для того, чтобы узнать, где у неё слабое место.

Орочимару методично, следуя плану расширенного обследования, изучил каждую клеточку организма Наруто, но никаких странных патологий не нашёл. Здоровый джинчурики шестнадцати лет от роду, кровь Узумаки, склонность к ветру… Казалось, сен-мод не оставил никаких следов на организме, даже лёгких мутаций, что часто бывают при классическом сен.

– Расскажи симптомы, – попросил Змей, перепроверяя результаты и оборудование.

– Жить не хочется. Нет вкуса жизни. Рамен невкусный. Шоколад тоже. Не хочется поцелуев, прикосновений… Только уйти в тихий уголок, чтобы никто не видел. И умереть.

– Хм… А что останавливает?

– Саске. Сакура. И вы, – проговорил Наруто, отворачиваясь. – Вы так радовались, что у вас наконец-то появился толковый ученик… А я вас подвёл. Ничего. Перетерплю. Не знаю, сколько смогу ещё держаться…

Орочимару заскрипел зубами, оглядывая оборудование гневным взором. Оно упорно твердило, что Узумаки должен радоваться жизни и строить планы на размножение, а не сидеть тут, опустив голову, и тусклым голосом пояснять, почему не умер.

Хотя…

Было одно исследование, которое Змей ещё не занёс в общий план. То самое духовное зрение. Как сейчас, с уменьшением размера, получится, он не знал, но стоило попробовать.

На восстановление навыка ушло более получаса. Наруто за это время даже не пошевелился. Это было жутко. Даже более жутко, чем его недавние признания.

Орочимару открыл «духовные глаза» и…

– Твою ж мать! – ругнулся маленький доктор, сбивая концентрацию.

– Что там? – поинтересовался пациент.

– Да так, удивляюсь, чего ты ещё жив-то… Я сейчас пойду кое-что проверю, а ты пока посиди тут, ладно?

– Хорошо.

Орочимару кивнул и выбежал из лаборатории, спеша найти других обитателей базы. Через полчаса теория подтвердилась. Ни у кого из обитателей, даже у Гурен, не было ни малейшего сгустка концентрированной боли*.

Зато по венам Наруто текла чистая чернота.

*Что это такое и с чем его едят, можно узнать в «Бег от шинигами».

– Это вполне логично, – задумчиво сказал Орочи Саске и Сакуре, с которыми обсуждал ситуацию в отдельном кабинете. – Это то, что делает смерть – забирает боль. Проблема только в том, что Наруто ещё живой… И стремится завершить этот цикл.

Сакура закусила губу. Излечить боль физическую она могла, но вот такую… Которую даже увидеть невозможно… Саске коротко, но сильно приложился лбом о столешницу.

– Но когда он успел?

– Этому можно как-то помочь? – более практично спросила куноичи. Но в глазах горела такая надежда…

– В принципе-то, конечно, да… – задумался Орочимару. – Саске, постучись об стенку, она прочнее. Полагаю, Наруто просто достиг критического уровня собранной боли… Но смерть – не единственный выход. С ней можно справляться и живым… И Наруто справлялся, вообще-то, и даже очень хорошо. Я проверял на нашей ознакомительной пьянке, для сироты с не самой лёгкой судьбой у него было подозрительно мало консервированной боли. Если уж он со своим справился, то мог бы и с чужим… Но, видимо, хлебнул лишку. Расширилась зона покрытия, что ли?..

Учиха, словно выполняя совет Змея, приложился лбом уже к стене. Сакура одарила его обеспокоенным взглядом, прикидывая, не пора ли искать успокоительное.

– Биджу, – все-таки поделился пониманием Саске. – Он просил не обижать его биджу.

– Оу… Тянуть боль из биджу… Они ребята крупные…

– Так что нам делать сейчас? – Сакура не давала сбиться с самого важного вопроса. – Это можно как-то нивелировать? Заглушить хорошими впечатлениями, например?

– Места нет, – качнул головой Змей. – Тут либо попытаться её вытянуть обратно – хотя сомнительно, что Наруто отдаст хоть каплю. Либо заставить его выпустить боль. Пережить её. Справиться с ней так, как справляются живые. Есть у меня для этого дела специальный ритуал… Надеюсь, он его переживёт.

– А разве сейчас он ее не переживает? – Саске подобрался. Это уже было похоже на план действий.

Это… Давало надежду справиться.

– Слышишь крики, плач и попытки чего-нибудь сломать? Нет? Ну, значит не переживает, а прячет. Сдерживает. Он в таком состоянии долго может находиться… И кто знает, сколько он уже так…

Сакура зябко поежилась:

– Когда начнём? Ведь чем скорее, тем лучше? Медик для подстраховки должен присутствовать?

– Не медик, – Орочимару печально покачал головой. – Друг. Не стоит переживать это в одиночку.

Он открыл внутреннюю дверь, проходя в лабораторию. Наруто сидел с тем же печальным видом и, казалось, не сдвинулся ни на миллиметр.

– Всё плохо? – тихо спросил он, не поднимая головы.

У Саске защемило в груди. Почему-то вдруг вспомнилось, как весь мир был для него серо-алым, не было ни радости, ни вкуса жизни… И как он сам пытался покончить с этим. Не потому ли стало легче, что Наруто забрал себе эту гнусь?

И как они с Сакурой могли упустить момент, когда всё стало слишком плохо?

– Мы справимся, – куноичи обняла Узумаки за плечи, прижала к груди.

– Хорошо, – бесцветно кивнул тот и даже выдал ободряющую улыбку. – Конечно, справимся! Всё будет хорошо!

– Пойдём, – позвал Орочимару.

Комната с ритуальным камнем выглядела жутковато.

– Нет. Не хочу сюда, – проговорил Наруто, остановившись на пороге.

– Почему? – Саске обнял остановившегося джинчурики, готовясь на руках тащить куда угодно. Хоть на голову Хокаге, хоть на базу Акацки, с попутным вынесением всех Акацки.

– Мне не нравится этот камень, – отозвался Узумаки, пристально глядя на него. – Там что-то нехорошее… Зарождается.

– Можно обойтись и без него, – поспешно заверил Орочимару. – Всё равно ремни ещё не поменяли. Тогда пойдём туда, где тебе комфортно?..

Наруто безразлично пожал плечами. Саске мягко потянул его за собой. Сакура, без слов понявшая, куда он хочет отвести Узумаки, рванула за Джирайей – чтобы снял фуин, запечатывающий вход. Потому как вести Наруто в их спальню было не лучшей идеей. Хорошего там было много, но сколько уже Рут в таком состоянии? Может, повлияло, может, нет, но лучше не рисковать. А солнце и трава должны его хоть самую малость порадовать.

Джирайя важностью происходящего проникся полностью, поэтому пока Учиха довел Наруто к выходу, успел уже не только открыть проход, но и обнести небольшую полянку блокирующими фуин. Кажется, даже с использованием собственного сен, но разбираться с этим на данный момент не хотелось даже Орочимару.

– Ой, солнышко, – улыбнулся Наруто, счастливо щурясь. – Я скучал… Так что надо делать, Орочимару-сан?..

– Ты насобирал на себя чужую боль. Постарайся выпустить её…

– Но… Я не хочу никого беспокоить.

– Бака! Гораздо сильнее мы переживаем сейчас! – Сакура стиснула пальцы, в пыль раскрошив подвернувшуюся под руку ветку. – Когда даже не можем понять, насколько тебе плохо!

– Очень? – предположил Наруто и тихо добавил: – Очень-очень больно. Не знаю, почему… Всё вроде хорошо… А я расклеился.

Джирайя сжал пальцы у него на плече:

– Тогда кричи, Наруто. Плачь, бей, царапай себя, если от этого станет легче. Иначе… Можно выгореть изнутри. А это страшно. Очень.

– Ну… Я не такой… Размазня. Да и вообще…

Саске хмыкнул:

– Размазня? Помнится, это я пытался вскрыть себе горло кунаем.

Сакура тихо охнула, прижав ладошку к губам. Таких подробностей она не знала.

– У тебя была уважительная причина, – Наруто болезненно скривил губы.

– Хочешь сказать, у тебя её сейчас нет? – Учиха шагнул вперед. – И вообще, какая, по-твоему? То, что я неудачник?

– Ты не неудачник, – возразил Узумаки упрямо.

– Значит, и причины не было, но меня это не остановило. Рут… Отпусти себя. Выплесни хоть немного. Пожалуйста.

Отказать Саске, когда он так просит, было невозможно, поэтому Наруто прикрыл глаза и позволил себе почувствовать ЭТО. Это было не остро или особо больно… Просто отчаяние. От головы до кончиков пальцев.

Первый всхлип вырвался совершенно непроизвольно. Узумаки замер, не открывая глаз, опасаясь услышать смех. Его обняли, мягко, словно котенка с перебитой лапой, прижимая к себе.

– Плачь, кои… Это не стыдно…

Второй всхлип вышел легче. А потом и вовсе вышел безудержный плач с завываниями, всхлипами и невнятными комментариями. Это была не острая боль от чакры биджу, а тихая, массивная безнадёжность. Когда хочется либо тихо сдохнуть в уголочке. Либо громко зарыдать, моля о помощи и поддержке. И от того, что это поддержка была – теплыми руками на плечах, объятиями со всех сторон, губами, собирающими слёзы со щек, хотелось рыдать еще горше. Еще сильнее.

– Наруто… Бедный наш, сколько же ты терпел…

Тот помотал головой, мол, не терпел, да и вообще, всё в порядке… Только больно отчего-то. Так больно, что хочется выть. Наруто не стал отказывать себе в этом желании, а потом ещё и цапнул Саске за плечо. Хотел поцеловать, но челюсти как-то сами сжались.

Орочимару с облегчением перевёл дух. Пациент сам справляется, и вполне успешно. Хотя немного беспокоит, что же там растёт в том камне, но об этом можно будет побеспокоиться потом…

Учиха обнимал, гладил по спине и волосам и сам глотал слёзы. Не от того, что прокусил Наруто до крови и чуть ли не до кости, а потому что тяжело это – когда любимый человек мучается. А от слёз и в самом деле легче.

– Кусай, мой хороший… Хотя бы кусай…

Наруто мотнул головой, отстранился. Он совсем не хотел причинять боль, просто… Просто так получилось. Он медленно сполз на землю, поливая траву слезами. Его прижимал к себе Саске, Сакура неловко гладила по голове, Джирайя стоял рядом, и даже Орочимару был готов в любой момент отдать свой хвост в качестве носового платочка. И это всё было здорово…

Но как же больно…

– Боль не проходит бесследно, – тихо сказал Джирайя. – Она может оставлять раны на нашей душе. Или учит нас, как хорошо – без нее. Но всегда сначала её нужно пережить и отпустить. Я проходил что-то подобное. Но мне было так плохо, что уже не оставалось места для стыда или вины… А ведь боли было меньше. Ты сильный, Наруто. Ты очень сильный. Только не бойся этой силы в себе. Потому что… Среди шиноби много тех, кто умеет скрывать свои чувства и давить боль в глубине себя. А вот других…

Наруто зарыдал ещё сильнее. Сильный? Да какой он сильный! Не смог удержать. Доставил всем беспокойство… Слабак он.

– Солнышко… Кои… – Сакура и сама уже шмыгала носом, стоя рядом на коленях и прижимаясь к спине. Саске так и вовсе уселся на землю, затаскивая Рута в объятия максимально полно.

– Орочи-сан… Джирайя-сан… – голос Учихи был хриплым. – Вы… Тоже.

Змей шустро подбежал, опускаясь на колени и приобнимая своего лучшего ученика за талию.

– Отпусти. Переживи. Пожалуйста…

Джирайя непостижимым образом умудрился обнять сразу всех, даря ощущение надежности и защиты. Он ничего особого не делал, но одно его присутствие разбавляло отчаяние. Немножко, совсем чуть-чуть – но всё-таки.

– Когда-то мне предсказали, что мой ученик будет избранным, чей выбор решит, быть огромной войне или долгому миру. У меня было трое учеников… Я верю, что ты, Наруто, не ошибёшься с выбором.

Наруто кивнул, чувствуя себя не так паршиво в коконе чужой заботы. Орочимару втихую помогал, не давал прервать процесс, самостоятельно разбивая сгустки отчаяния.

В какой-то момент боль накатила так сильно, что он провалился во внутренний мир. Биджу на его появление среагировал однозначно: отпрыгнул, припал к полу, готовясь к прыжку и нервно топорща хвосты.

– Не надо меня кормить! – рявкнул Курама, который нынче был приятным десятиметровым толстопопиком, а не тощим лисом у которого не хвосты, а тентакли.

– А? Нет, я не кормить… – слабо улыбнулся Узумаки такой реакции. – Я спросить хотел.

– Да?..

– Что бывает с биджу, когда его джинчурики умирает?

Кьюби беззвучно оскалился, собирая хвосты в жутковатый клубок. Он сам никакой смертельной опасности для своего джинчурики не чувствовал, да и печать не слабела, как это бывало в такие моменты.