Текст книги "Идеальный треугольник (СИ)"

Автор книги: Ктая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

Змей зашёл в спальню, задумчиво посмотрел на Джи. Его лицо было таким отрешённым и умиротворённым… Что прямо просило кирпича. Спокойный он, блин. Пока его ученик шипами обрастает.

Пока его змей нервничает.

Кабуто молча проскользнул следом, достал из шкафа чистую юкату, полотенца. Активировал незаметный проход, что скрывал небольшую купальню. Всё-таки иметь власть и не пользоваться ею – это как-то грустно, и Орочимару не отказывал себе в удобствах, когда это было не необходимо. Обычно змеиный санин и мылся-то редко – чакра позволяет не потеть при нормальных нагрузках. Только после тяжёлых спаррингов или если заляпается в чём-то постороннем.

Или ванна. Для расслабления.

Кабуто включил воду, отмерил солей и масел, зажёг одну свечку, сложил полотенца и юкату у входа, поклонился.

– Нужно что-нибудь ещё, Орочимару-сама?

– Нет. Можешь идти.

– Как скажете, Орочимару-сама.

Тот вздохнул и, не дожидаясь ухода помощника, начал разоблачаться. Забрался в горячую воду. Прикрыл дверь. Задул свечку.

Тишина. Темнота. Теплота.

Только небольшая щёлочка света позволяет контролировать ситуацию. Как удачно, что в эту щёлочку был виден Джи.

Орочимару бесшумно погрузился под воду. Особенности физиологии, и в самом деле во многих аспектах скопированной со змей, позволяли ему надолго задерживать дыхание – и так же долго оставаться в неподвижности, не испытывая от этого неудобств. Он и сейчас застыл в воде, словно огромный питон, выжидающий свою добычу в засаде.

Джирайя купался не так. Если пустить его в воду, можно было не сомневаться, что залитым окажется всё вокруг. Не потому что санин неуклюжий – просто Джи натура не давала посидеть спокойно, расслабиться… Он плескался, вертелся, нырял, ёрзал, затевал какие-то волнения чакры – это если не устраивал потопы и цунами техниками, просто чтобы «было веселее». Помнится, как-то по молодости ещё Джи притащил какое-то особое мыло, дававшее очень много пены и еще больше мыльных пузырей, после чего заполонил этими пузырями половину горячих источников. После чего сам же эти пузыри и лопал с видом абсолютно счастливого идиота…

Джирайя, словно подтверждая эту характеристику, дернулся и упал с грохотом.

– Получилось! Кажется, нащупал что-то! Э? А где все? И что вообще…

Орочимару всплыл на звук. Молча вышел из ванной, шлёпая босыми ногами по каменному полу и генерируя ничем не сдерживаемое Ки. Сложил печати, активируя джуин. И ка-а-ак врезал с ноги в челюсть!

Джирайя, потерявший из-за печати ощущение пространства, не смог даже поставить блок и послушно отлетел к стене. Полсекунды спустя его притиснуло к ней горячее влажное тело. Орочимару впился в его губы иссушающим поцелуем.

Жабий санин растерялся всего на полмгновения. Потом ладони – снова горячие, а не пугающе не-теплые-не-холодные – прошлись по лопаткам, зарылись в мокрые волосы. Поцелуй стал взаимным, и еще разбираться надо было, кто кого более жадно целует.

И сердце в груди билось мощно и уверенно.

– Так что все-таки случилось? – поинтересовался Джи несколько минут спустя. – Я вроде бы только дотянулся до вроде бы той самой сен и сразу вынырнул.

– Джи… Прошло как минимум полдня, – проговорил Орочимару хрипло, утыкаясь ему носом в плечо. – Ты застыл. И застыл так, что твоё такое состояние… Могло длиться сколько угодно долго.

– Ксо-о… Такого результата точно не ожидал, – поморщился Джирайя, гладя Змея всей ладонью. – Для меня пару секунд прошло… Все в порядке? Прорыва биджу не было? Ты сам как?

– Я? А кто сказал, что я волновался? – фыркнул Орочи. – Прорыва биджу не было, потому что твой глупый ученик тоже нашёл сен-чакру и полдня прятался за шкафом, стесняясь своих клыков.

– Моя челюсть мне намекает, что все было не так безмятежно, – Джирайя потер подбородок. – Нащупал, говоришь? Почти с первого раза и без катализаторов? Ух, молодец!

Орочимару поднял руку, коснулся ладонью лба жабьего санина и несколько раз легонько постучал ей по стене.

– А вообще, да, молодец, – признал он. – Если бы это была не сенчакра смерти…

Джирайя помолчал, обдумывая. Потом улыбнулся:

– Он справится. Нужно будет только немного ему помочь. Как там… «Смерть – это только начало…» Наследие Узумаки вполне подойдет. Помнишь про тот храм Шинигами? И, Орочи. Я бы вернулся в любом случае. Если это действительно время… Я бы просто научился отматывать его обратно.

Змей выдохнул. Как же ему не хватало этого простого «всё будет хорошо»?.. Сначала сам избегал, потом люди вымотали, а затем вот такое…

– Я купался, пока ты не соизволил разморозиться… – проговорил он, отлипая. – Расскажешь о впечатлениях? Я пока закончу…

Ванна, пользуясь преимуществом того, что внизу нет соседей, была глубиной метра в три. Вода подавалась из водоносного слоя и была зверски холодной, так что везде стояли печати нагрева. Только изредка они были достаточно мощными, чтобы подогревать до высокой температуры.

– Орочи, ты издеваешься, – это не было даже вопросом. – Вот как можно что-то анализировать, когда перед глазами такое зрелище, а?

– Можешь отвернуться, – великодушное разрешение, – и фантазировать. Я чуть попозже тебя зверски изнасилую, рассказывай.

– Орочи! – возмущенно-обижено, и не понять – от предложения отвернуться или от «зверски изнасилую».

Отвести взгляд Джирайя даже и не подумал.

Но и саботировать просьбу Змея не стал.

– Больше всего это было похоже на водоворот, – задумчиво сообщил он. – Даже два, переплетшихся. Один поток вытекает из центра, второй впадает… А в центре нет ничего. Ни провала, ни какого-то источника. Начало координат, конец отчета… Не знаю. Может быть, тот самый абсолютный покой, о котором говорят буддисты.

– И что именно ты лапал? – уточнил Орочимару, погружаясь в воду.

Джирайя помолчал.

– Центр. Он оказался со мной наиболее совместим.

– Хм… Забавно. Видимо, для тебя бессмертие искать не нужно. Присоединишься?

Змей сдался. Мозг упорно отказывался работать в таких условиях.

– Почему не надо? – разумеется, Джирайя не мог тихо опуститься в воду. За спиной плеснуло, кажется – на пол.

А голос чуть-чуть, едва заметно, но дрогнул. Джи изо всех сил старался справиться с плеснувшими в груди чувствами.

Конечно, умом он понимал, что Орочимару наверняка позаботится сберечь все, что ему дорого. Но одно дело понимать логически, и другое – получить вот такое подтверждение, что ты в перечень этого ценного входишь. Входишь априори, не на год, два или десять…

– Если овладеешь сенчакрой времени… Не просто времени – вечности, то бессмертие у тебя получится даже качественнее, чем у меня, – усмехнулся Орочимару, отталкиваясь от бортика и врезаясь спиной в Джи. – Я очень испугался.

– Не вечности, – медленно, словно опасаясь спугнуть догадку, проговорил Джирайя. – Безвременье…

А руки крепко, до синяков сжали Змея, впечатывая его в себя, втискивая до предела… Джи опустил голову, уткнулся носом в черноволосую макушку. С силой втянул воздух:

– Прости меня.

– Ничего. Ты же не знал. Это обычный риск исследований, – Орочимару чуть пожал плечами, развернулся, будто искал защиты. – Но одно дело самому совершать все эти самоубийственные глупости и, оказывается, совсем другое – когда их совершает дорогой тебе человек.

Джирайя обнимал по-прежнему крепко, до боли, и смотрел так… Темно-серые глаза с поперечными светлыми «лучиками» сейчас казались ртутными – мерцали, переливались, словно перетекая из одной эмоции в другую. Как будто то, что сказал Орочимару, было для него откровением. И откровением ценнее всех и всяческих пророчеств. Качнул головой, прижался щекой к виску Змея. Закрыл глаза. Коснулся губами лба.

– Орочи…

Тот молча поднял голову и утянул его в долгий, глубокий поцелуй.

====== Скользкое покрытие ======

Кабуто заперся в своей комнате и глубоко вздохнул. Ах, как просто было раньше! Раньше были только Орочимару-сама, он и быстро дохнущие статисты. Он был для змеиного санина самым лучшим помощником, лучшим учеником, лучшим поваром и тем, кто может даже спинку потереть. А потом… Потом его начали медленно, постепенно и неотвратимо вытеснять.

Сначала Саске… Но это Кабуто понял, всё-таки объективно геном Учих считается одним из сильнейших, и он – более предпочтительный объект для вселения Орочимару-самы.

Потом Джирайя. Это Кабуто тоже понял. Пусть он отобрал у него возможность таскать любимому саме вкусняшки и помогать с бытовыми мелочами, но… Кто Якуши такой, чтобы спорить с другом детства, любовником и вообще… Равным. Ну, почти. Орочимару-сама всё-таки сильнее и гениальнее.

Затем Наруто. Сначала Якуши оскорбился до глубины души, а потом осознал, что признанный идиот действительно пожирает знания с невероятной скоростью. С тем, что он сам усваивал недели, а то и месяцы, Узумаки справлялся за несколько часов.

А ещё Сакура, которая беспардонно отобрала у него возможность почистить Орочимару-саме хвост…

И вот теперь… Теперь Узумаки осваивает сен-мод, и Орочимару-сама не обращает на него ровно никакого внимания.

Справедливо, постепенно, невероятно естественно… Он остался не у дел.

– Тук-тук-тук! Кабуто-сенсей, можно к вам? – в дверь постучалась Наруко.

Якуши вздохнул и пошёл открывать. Он в своей жизни повидал много разных людей, но всё же старался равняться на Орочимару-саму. А тот хоть и создавал себе репутацию жестокого самодура, на самом деле таковым не являлся и очень бережно относился к своему живому ресурсу.

– Да? – устало спросил Якуши, открыв дверь.

– Вот… – девушка выставила перед собой поднос с едой. – Вы же сегодня совсем не кушали.

– А ещё тебе нужно где-то спрятаться эти два дня, – понимающе кивнул он.

– Кабуто-сенсей! Ну зачем вы так?! – голубые глаза наполнились слезами. – Прятаться я могу и так. А вы такой голодный и грустный…

Кабуто вздохнул и пропустил её. Наруко мышкой проскользнула внутрь, поставила еду на стол и хотела точно так же выскользнуть, но Якуши её остановил.

– Сиди уж… Куда ты на ночь глядя пойдёшь? – проворчал он. – Там Гурен бродит вечно недовольная, обязательно к тебе прицепится, а тебе сражаться нельзя.

– Спасибо, Кабуто-сенсей! – расцвела Наруко. – Вы такой хороший!

И тут же захапала его в объятья. Из горла Якуши вырвался страдальческий стон.

– Женщина, ты называешь меня сенсеем, но обращаешься со мной, как с плюшевым мишкой! Определись хоть!

– Ой, да ладно, братик тоже периодически сенсеев тискает!

– И они даются?

– А от нас хрен убежишь!

Кабуто озадачился. Умом он понимал, что джонин и уж тем более санин от объятий чересчур активного генина убежит только так… Но чутьё ему подсказывало, что не всё так просто. И что джинчурики надо в отдельную категорию слать, особенно такого… Непредсказуемого.

– Ты можешь просто тихо посидеть? – со вздохом спросил он.

Девушка в ужасе замотала головой.

– Ладно. Можешь меня хотя бы отпустить? Чтобы я смог поесть?

Наруко смутилась и всё-таки дала ему относительную свободу.

– Но, Кабуто-сенсей… Вы такой грустный! Могу ли я что-то для вас сделать?

– Нет, – отрезал Якуши, чувствуя себя преотвратно. Тот же вопрос он задавал иногда Орочимару-саме. И получал такой же ответ. Тогда он обижался, мол, как он такой талантливый и горящий энтузиазмом и не может помочь?.. А сейчас…

Сейчас у него было одно желание. Но даже самая талантливая ученица помочь не могла.

*

Утром Джирайя потихоньку выскользнул из-под одеяла и со всеми предосторожностями покинул комнату. Причин такому поведению хватало. Во-первых, стоило проведать Наруто и убедиться, что с ним все в порядке, а заодно и сообщить, что санин тоже цел, невредим и активен. Во-вторых, Орочи несколько нервно переживал проявления простых человеческих чувств со своей стороны, так что лучше было сразу после пробуждения не маячить перед глазами, раздражая. В-третьих, нужно было сделать что-нибудь, чтобы загладить переживания. Помнится, он обещал Змею мороженое… Да и Наруто наверняка обрадуется разнообразию в рационе. Но за сладостями прекрасно сходит и клон.

Джи несколько секунд поколебался у двери в комнату команды номер семь, потом решил все же не входить, хоть и со стуком. Все-таки вчера молодежь должна была здорово перенервничать, и кто знает, как именно они с этим справлялись. Поэтому санин ограничился коротким, но резким стуком в дверь, который тренированного шиноби подкидывает почище громкого крика.

За дверью что-то с громким стуком упало, кажется, поднос. Послышалось возмущённое бухтение Наруто, короткое ругательство Учихи, звук падения… И вот дверь открыл встрёпанный Узумаки в пижамке с ушастым капюшоном и шишкой на голове.

– О, эро-санин! – обрадовался он. – Ты жив! Но, похоже, не совсем здоров…

– С чего ты взял? А! Ну, судя по твоей шишке, за тебя тоже волновались, – улыбнулся Джирайя. – Как ты? Всё обошлось? А то Орочи обмолвился про шипы…

– А, да… Были. И никто не хочет говорить, что это было, бу! Зато я Кьюби накормил! Чакрокроликами! Они, правда, зубастыми вышли, но Ку понравилось. Кстати, я узнал его имя! – Наруто разулыбался шире щёк и повернулся в комнату. – Сакура-а-а! Можешь эро-санина на всякий случай проверить? А то он какой-то бледный…

– У Кьюби есть какое-то другое имя? – пробормотал под нос Джи.

Звучало это логично – ведь должен же был биджу как-то называть себя самого, того же однохвостого зовут вовсе не Ичиби, а Шукаку… Но все равно воспринималось как-то странно. А еще было слегка обидно, что Наруто, всегда охочий до тактильного контакта, даже не попытался обнять. Эх, совсем Орочимару ученика отбил…

– Наруто, не разводи панику, со мной все в порядке, – мужчина безуспешно попытался сдержать зевок.

– Нет, Сакура, ты всё-таки проверь… – настаивал Узумаки.

Девушка вздохнула, высунула за дверь руку, окутанную шонсеном, на ощупь продиагностировала.

– Наруто, это просто переутомление, – простонала она. – У меня тоже будет такое, если ты хотя бы на денёк не перестанешь творить всякую опасную ерунду.

Но Узумаки её уже не слушал, с чистой совестью повисая на крёстном. Джирайя облегченно вздохнул, крепко обнял джинчурики. Ведь если Наруто уходит в себя и не пытается захапать – значит, его что-то сильно тревожит. Например, после злосчастной попытки ослабить печать он месяц избегал прикосновений, как будто боялся причинить им вред.

– Я собираюсь клона в городок послать за кое-какими покупками. Чего тебе принести? Сакура-кун, для тебя сладкого захватить?

– Рамена! – тут же заявил Наруто. – Много.

Подобной пакости Орочимару у себя на базе просто не держал.

– Да. Возьмите, пожалуйста, торт. Да побольше. Я его съем. Одна. Заем все-все треволнения, – голос Харуно приобрёл мечтательные нотки.

– Эй! – возмутился Наруто. – И со мной не поделишься?

– Нет! Потому что ты идиот, который сразу после обрастания шипами пошёл биджу доставать!

– Сакура-чан, не будь такой жесто-о-окой!

– Я. Хочу. Эгоистично сожрать. Целый. Тортик. И ты будешь молчать. Понятно, Нарруто?

– Да, – Узумаки чуть присел, но тут же опомнился. – Кстати, а что-нибудь известно о моём сен?

– Я не рискнул будить Орочи утром, – Джирайя будто бы непроизвольно потер челюсть, на которой красовался шикарный синяк. – Но вот задобрю его мороженым и обязательно спрошу.

Сакура потерла глаза – нескольких часов сна было совершенно недостаточно. Безалаберные мальчишки вчера задержались в гендзюцу надолго. Даже слишком – куноичи успела напрочь известись, в хлам исчеркать листочек, на котором пыталась делать заметки, и почти протоптать тропинку в каменном полу. Крутилась какая-то мысль – вроде как что-то она хотела у санина спросить, но мутная пелена сна, накатившая, как только выяснилось, что стук опасности не несет, путала мысли.

– Задобришь? – Наруто скептически приподнял бровь. – Ты говоришь будто о каком-то божестве… И ему плохо не станет? Всё-таки змей и низкие температуры…

– Орочи-но-ками, – хмыкнул Джирайя. – Согрею. Но вообще ты не прав, Наруто. Разве никогда не замечал, как провинившийся муж задабривает обиженную жену?

– По-моему, из-за того, что Орочи-сан оказался назван женой, тебе придётся тащить дополнительный килограмм мороженого, – ещё более скептично произнёс Узумаки. – Впрочем, ничего не хочу знать. И даже историю возникновения этого шикарного фингала. И того засоса… Рад, что ты в порядке.

– Задабривание действует в обе стороны, да и моей вины тут особо и нет… Я тоже рад, что с тобой всё хорошо, Наруто, – санин еще раз обнял крестника.

Пожелав доспать, сколько захочется, Джи развернулся и почти ушел, как его окликнула Сакура:

– Джирайя-сан, а вы можете отправить письмо в Коноху?

Санин медленно повернулся:

– В целом, могу. Мой призыв там хорошо знают. Что-то срочное?

– Нет, – мотнула головой Харуно. – Просто хотела написать Тсунаде-сенсей, что всё в порядке. Она, наверное, волнуется…

– Хм… Если покажешь Орочи письмо перед отправкой – не вижу никаких проблем…

– Спать… – решительно заявил Наруто, накидывая на себя капюшон пижамы. Фетровые тигриные ушки настороженно встали, а треугольные зубы обрамили лицо.

Пижаму он купил уже довольно давно, влюбившись в смешную вещь с первого взгляда. Но вот надеть её всё не представлялось случая, всё-таки жизнь путешествующего шиноби не располагает к комфорту… Особенно если твой учитель любит срывать тебя с места посреди ночи. А в Конохе… Ну, скажем так, далеко не каждую ночь ему удавалось провести в одежде.

– Са-а-аске, а тебе ничего из города не нужно?.. Нет, тишину и покой там не продают. Ай!

– Кролика, – буркнул Учиха, норовя закопать Наруто под одеяло. – Зверски сверну шею и лично зажарю.

Джирайя такому странному запросу удивился, но решил, что если клону подвернется кролик, то почему бы и не купить? За зрелище-то Учихи в фартуке и со сковородой – не жалко.

– Джирайя-сан, мне сейчас написать?

– Лучше отоспись сначала, – качнул головой санин. – Все равно еще потом Орочи показывать, да и призыв доставит его быстрее почты.

– А… хорошо. Спасибо, так и сделаю, – девушка зевнула и прикрыла дверь, надеясь спокойно поспать.

Но не тут-то было! Да, после некоторого сопротивления постельный «тигр» был уложен, но фонтан важных вопросов заткнуть не удалось.

– Са-а-аске! А тебе правда понравились мои шипы?

– Правда, – Саске потянулся. – И клыки. И вообще ты был весь такой… – Учиха облизнулся.

– Какой? – заинтересовался Наруто.

Сакура застонала, рухнула на свою постель и закрыла голову подушкой.

– Сакура-чан, ты чего? – забеспокоился Узумаки.

– Я знаю, к чему это приведёт, – послышалось мрачное из-под подушки. – Знайте, я вас лечить не буду!

*

– Это что? – поинтересовался Орочимару, приоткрыв один жёлтый глаз. Он почувствовал перемену температуры в комнате и проснулся. На Джи-то он давно не реагировал с подозрением.

Если он предаст… Лучше уж чтоб убил сразу.

– Это торт, – Джирайя лучезарно улыбнулся. – Из мороженого. Я же обещал?

В небольшом городке неподалеку от базы подобного чуда кондитерской мысли быть не могло – просто не нашлось бы покупателя. Но как раз сегодня там проходила крупная ярмарка, и призом за одно из соревнований назначили вот этот торт. Чтобы не возиться потом с выкупом – победитель же наверняка цену задерет, ибо не просто сладость, а выигранная, то есть вкуснее в два раза – Джирайя накинул хенге и поучаствовал. После чего втихую сделал еще одного клона и отправил докупать необходимое уже его – потому как запечатывать торт было рискованно, а таскаться с такой громадиной в руках было банально неудобно.

Орочимару приподнялся. Оценил масштаб. Попытался сдержаться. Держался… Но губы неумолимо раздвигались в абсолютно счастливой улыбке.

– Так, надо сходить проконтролировать, чтобы мне никто базу не разрушил, и тогда можно будет е-е-есть…

– Главные нарушители спокойствия еще отсыпаются, – сообщил Джирайя. – Похоже, долго убеждали друг друга, что все в порядке.

– Ну… Ладно, – сдался Змей, садясь на кровати. – Тащи сюда!

Джирайя, натаскавшийся торт на руках, успел оценить и масштабы, и вес. Трехъярусный, в полтора локтя диаметром, из мороженого разных сортов, украшенный сиропом и кусочками фруктов… Не таял он только благодаря тому, что стоял в специальном переносном холодильнике. Холодильник, кстати, в комплект выигрыша не входил, и его пришлось покупать – видимо, предполагалось, что победитель будет его есть прямо на месте. А поскольку в одиночку не шиноби столько мороженого сожрать было просто невозможно, хватить угощения должно было много кому. Джи аккуратно высвободил тортище из холодильника, поставил его на столик, а потом уже вместе с ним перетащил на кровать. Благо ложе у Орочи было таким, что влезало все с запасом, а сам столик – традиционно низким. С шутливым поклоном Джи вручил Змею ложку:

– Наслаждайся, кои.

Тот торжественно принял ложку, счастливо вздохнул… И принялся удовлетворять свои инфантильные мечты. Примерно через полчаса великой битвы с огромным тортом Орочимару начал греться чакрой. Торт просел на треть. Через час Змей начал задумываться, не убьёт ли его такое количество сладкого и молочного нафиг. Торт просел наполовину. Через полтора часа он начал натурально дрожать, несмотря на согревание чакрой.

Джирайя все это время отчаянно умилялся. Сначала на прижмуренные от удовольствия глаза, потом на то, как Орочимару извазюкался в мороженом, после – на икоту и решительно вонзаемую в подтаявший торт ложку. Да и округлившийся от такого количества съеденного живот придавал санину сходство со змеёнышем, впервые поймавшим крупную добычу и на радостях заглотившем её не жуя.

Когда Орочи начало трясти, Джи пересел, прижимая продрогшего Змея к себе:

– Давай согрею.

Тот охотно пригрелся, но от своей миссии не отступил, добивая торт на чистом упорстве. Не мог же он сдаться какому-то кондитерскому изделию?! Он змеиный санин!

– Я не умильный, – проворчал он, скосив глаза на Джи. – Ик.

Он высунул язык на полметра и широким жестом слизал всю подтаявшую часть.

Джирайя благоразумно вступать в полемику не стал, хотя по его мнению Орочимару сейчас был жутко умилительным. Особенно это его нежелание отрываться от торта… Джи мягкими массирующими движениями начал поглаживать живот – а то как бы и впрямь плохо не стало от такого количества съеденного. А еще удержаться и не слизнуть мазок фисташкового мороженого со щеки было ну просто невозможно.

– И не беременный, – проворчал Орочимару, с трудом отправляя в рот последнюю ложку. – Всё. Я это сделал. Полагаю, мне можно вручить премию имени Узумаки Наруто за самое дебильное достижение.

Джирайя невольно прыснул, продолжая поглаживать Змея и вообще прижимая максимально тесно – продрог Орочи и впрямь изрядно.

– Подозреваю, ближайший месяц ты на мороженое смотреть не сможешь.

– Ик. И на еду вообще… – Змей развернулся, утыкаясь носом в такую восхитительно тёплую и пахнущую по-родному шею. – Только бы не было очередного ЧП. Я в таком виде ученикам не покажусь.

И именно в этот момент постучали в дверь.

– Меня нет, я умер! – громко крикнул Орочимару.

В дверь тут же просунулась голова Наруто.

– А может, воскреснете? Саске тут медицинская помощь нужна…

Змей насторожился.

– А что, Сакура не справляется?

– Она сказала, что мы дебилы, и отказалась его лечить.

– А… Ну, потрясите тогда Кабуто, что ли…

– Орочи-сан, а вы что, беременный? – успел спросить Наруто, прежде чем столик полетел в дверь.

Джирайя все-таки расхохотался:

– Похоже, на этой базе ходит не только вирус имени тебя, кои, Наруто тоже отметился. Обычно это он отваливается от стола в таком состоянии.

– Я начал потакать своим капризам, – задумчиво проговорил Змей. – Ой, не к добру это… Очень надеюсь, меня не стошнит.

Джи посерьезнел:

– Но иногда можно, Орочи?

– А кто может чётко определить, когда это иногда? – философски уточнил Орочимару и забрался к нему на колени верхом. – Ик. Какой ты тё-о-оплый…

Джирайя повозился, распахивая рубашку и прижимая Орочимару к голой коже. На одеяле они сидели, так что пришлось обойтись волосами – вроде бы в коконе из них должно было быть довольно тепло.

*

Стук в дверь резанул по нервам. Кабуто поморщился, потёр переносицу, возвращая себе бодрость. В углу встрепенулась Наруко. Так как во сне был риск смены облика, они всю ночь сидели и подтягивали образовательную программу, литрами хлебая зелёный чай. Вообще, структура ментальных закладок Наруко была такова, что её братец мог запросто вернуть контроль. По первому требованию. А у теневого клона, коим Наруко сейчас являлась, была полная копия обеих личностей, и взаимодействовали они по тем же правилам.

И если теневой Наруто не перехватил контроль и не развеялся, значит, он тоже согласен, что эту информацию нужно от него скрывать. О чём оригинальный Узумаки, чуть подумав, догадался сам. И поэтому не стал преследовать своего клона, сосредоточившись на других вещах.

– Сиди, – велел Якуши девушке и открыл дверь. – Ну?

– Привет, Кабуто! – жизнерадостно произнёс Узумаки. – Не мог бы ты нам немного помочь?

– Смотря в чём, – медик сложил руки на груди.

– Ну… – Наруто отошёл, открывая взгляду стоящего с независимым видом Учиху.

Стоять-то он стоял, и даже с независимым видом, но видок у него был… Будто с дикобразом трахался. Впрочем, почему «будто»? Судя по застенчивому виду Наруто, так оно примерно и было.

– Совет вам да любовь, извращенцы. Я-то тут при чём? – мрачно уточнил Якуши.

– Понимаешь, Сакура-чан отказалась нас лечить… А я всего лишь хотел проверить, не нанёс ли я каких-нибудь… Слишком сильных повреждений, – неловко пояснил Узумаки.

Учиха в это время стоял с таким видом, будто он вообще здесь не при чём, и разговор идёт вовсе не о нём. Однако стоял. Кабуто помнил, что гордый потомок долбодят… то есть гордого клана всегда избегал просить помощи. Если он мог уползти, он уползал и зализывал раны в гордом одиночестве. Никто его не вылавливал, не начищал в беспокойстве уши… Только послеживали краем глаза, чтобы совсем уж не сдох.

Каким же влиянием на него обладает джинчурики, раз смог притащить его на диагностику?..

– Ладно, пойдём в медицинское крыло, проверю печать, – согласился Кабуто, прекрасно понимая, что гордый и принципиальный Учиха лапать себя не даст даже в медицинских целях. Ну, может быть, Наруто его уговорит… Но пфеканий-то сколько будет!

А Кабуто был совсем не гордым и очень даже беспринципным. Поэтому улыбался легко, двигался с лёгкой сонливостью и думал о том, что прежде чем его окончательно вытеснят из круга необходимых Орочимару-сама людей, он этого Учиху тихо – или не тихо – прирежет. Именно с него всё началось, пусть на нём и закончится. Скорее всего, сам Кабуто после этого проживёт недолго, но так ли уж это важно?..

Потому что нельзя строить своё счастье на растоптанных сердцах. Ненадёжный это материал. Подскользнуться можно.

Насмерть.

Учиха, будто что-то почуяв, кинул на него быстрый, тревожный взгляд, но Кабуто ни капли не смутился, продолжая следить за движением его плеча. Кажется, было повреждено сухожилие, и Узумаки не зря паниковал. Вообще-то это должно было быть чертовски больно… Но, наверное, затерялось среди сотен других укусов, синяков и царапин.

Кабуто молча открыл дверь кабинета обследований, активировал фуин, жестом пригласил Саске в центр комнаты. Сложил печати, прикрыл глаза, чтобы ничто не мешало рассматривать вставшую перед внутренним взором картинку.

– Наруто… – тихо, нейтрально проговорил Якуши. – Если уж вы с Орочимару-самой стали такими друзьями, то попроси у него пару мастер-классов о том, как и куда безопасно кусать.

– Что-то серьёзное? – тут же вскинулся Наруто.

– Повреждено сухожилие в плече и оцарапана бедренная артерия… Миллиметром левее… Но, думаю, в таком случае Сакура вам бы всё-таки помогла. Так, пару особо опасных повреждений я залечу, а дальше берёте бинты, иголку, нитку, антисептик – и вперёд, залечивать последствия собственной дурости.

– Это не дурость, – холодно возразил Учиха.

– Как скажешь, – не стал спорить Кабуто. – Снимай рубашку.

Саске смерил его подозрительным взглядом, но всё же стянул ткань с плеч с таким видом, будто делает мировое одолжение.

– А квалификации у тебя хватит? – уточнил он. – А то, помнится, ты даже на чунина сдать не смог…

– Саске, прекрати доказывать всем, что на тебе природа отдохнула, – поморщился Якуши, активируя шосен, – и не беси лечащего тебя медика.

Учиха хмыкнул, пренебрежительно дёрнул плечом и застыл каменной статуей. Узумаки поглядывал на него тревожно, чуть виновато… На этого-то засранца! Тьфу, смотреть противно.

– Слушай, Кабуто, а ты знаешь, о каком ритуале говорил Орочи-сан?..

– Да, я знаю, о каком ритуале говорил Орочимару-сама.

– И-и-и?..

– И не отвлекай меня, или твой благоверный останется без руки.

Два идиотика оказались не такими уж идиотиками и первую помощь всё-таки оказали. Из-за чего Кабуто пришлось сдирать частично уже присохшие бинты.

Учиха даже не пикнул. Отчего голову ему свернуть хотелось в разы сильнее.

– Я закончил, можешь бинтовать, – мотнул головой Кабуто. Наруто неловко подошёл, неловко же приложил бинты… За что получил по лбу. – Нет уж, лучше я. Не хотелось бы, чтобы смерть Саске от гангрены потом списали на меня. Тьфу, даже элементарные вещи не умеешь.

– Как будто мне было на ком тренироваться, – пробурчал джинчурики.

Бинтование они проходили как-то в Академии… Он с успехом задушил манекен, провалил тест и остался доволен. Самого себя ему бинтовать не приходилось: либо заживало само, либо было всё так плохо, что только ирьёнин мог помочь. Других… Тоже как-то раньше необходимости не было.

Кабуто чёткими, профессиональными движениями наложил бинты, перешёл к некритичной, но потенциально опасной бедренной артерии, хотя там пары движений шосеном хватило… Сделал чуть менее глубокой самую глубокую царапину. Вздохнул, стиснул зубы, сам всё зашил и забинтовал.

Сгущалось напряжение. Наруто сидел виноватой птичкой и обещал себе, что больше никогда-никогда. Саске рвался его утешить, но внимательно следил за Кабуто и не спешил отвлекать медика от дел… Как минимум пока он не закончит. А тот… Тому оставить всё как есть мешал врождённый перфекционизм.

– Так ты знаешь что-то о том ритуале? – наконец, осторожно спросил Узумаки, когда Якуши бинтовал последние открытые раны.

– Да. С помощью него Орочимару-сама вылечил себе руки.

– Но я же не ранен… – не понял Наруто.

– Ранен. Все мы ранены в той или иной степени. А раны на душе… Вообще плохо лечатся, – голос Кабуто на мгновенье дрогнул. – Думаю, Орочимару-сама полагает, что из-за нецелостности твоей собственной души сенчакра не может полностью с тобой синхронизироваться и вылезают такие… Последствия. Наруко, чистая душа, по сути, младенец, такой проблемой не страдает. Всё. Готово.

– Кабуто, а ты не знаешь, что у меня за сен? – вскинулся Узумаки. – И чего её от меня скрывают?