Текст книги "Идеальный треугольник (СИ)"

Автор книги: Ктая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

– Это свод правил поведения, которому должен следовать каждый Хьюга, – буркнула Изуми.

– Ой, а можно почитать? – раскрыла ротик Наруко, а затем добавила самокритично: – Если я что-нибудь пойму, конечно.

Хьюга вздохнула и отвернулась к двери, на которой пламенели алым два ровно выписанных иероглифа и чуть уползший вверх третий. По всему выходило, что его нужно стирать, а потом искать где-то новую кисть и пытаться дописать проклятое слово.

– Изуми-сан, – окликнул ее Учиха.

– Что? – недовольно буркнула.

– Не возражаете, если Наруко все же почитает?

– Как будто вас в самом деле волнует мое мнение, – Хьюга резко повернулась и застыла. Потому как Саске не передал книжку Узумаки, а стоял совсем рядом и протягивал ее женщине вместе с новой кистью.

Глаза Изуми расширились, будто она увидела нечто совершенно невозможное. Шаринган не зря называют копирующим глазом. Саске очень быстро отметил, как милота может выводить людей из равновесия.

– А… спасибо, – поблагодарила она. – Да, можете почитать, это общеизвестная информация.

– Спасибо, Изуми-сан! – счастливо разулыбалась Наруко, возникая за спиной Учихи и протягивая руку к вожделенной книге.

Девушка вернулась на траву, открыла книгу и сосредоточенно засопела. Саске продолжил бдеть за процессом вырисовывания иероглифов, но Хьюга больше не торопилась закончить неприятную повинность как можно быстрее, а косила взглядом на Наруко и водила кисточкой больше для вида. Саске тоже поглядывал в ту сторону, но по другой причине – уж он-то прекрасно знал, как тяжело Узумаки дается письменная наука. На его памяти это был, пожалуй, первый раз, когда джинчурики сам изъявил желание что-то прочитать.

– Это так сложно! – застонала Наруко, дойдя до двадцатой страницы. – Саске, ты должен вернуться назад во времени и научить того Хьюгу грамотно выражать свои мысли! Это ж надо! «При месяце весны, когда цветёт сакура, чёрный гнёт мыслей нечестивых пора приходит»! Весна – период размножения! Просто весна – период размножения! Почему нельзя было написать так про-о-осто?

– Ты понимаешь высокий слог Хьюг? – удивился Учиха. – Хотя нет, стоп. Ты нашла в кодексе клана Хьюга что-то про секс? Как?

– Ну вот же! – Наруко продемонстрировала страницу. – Тут ещё сказано, что рукоблудить нельзя, сексом заниматься – только в определённой позе, с официальным супругом, только в определённый день месяца, когда больше всего вероятность забеременеть, – говоря это, Узумаки перелистывала страницы, где об этом было написано. – И вообще плотские желание – это фу и гадость, недостойные шиноби. Надо посвящать себя клану, а не эгоистичным радостям, вот.

Саске проследил за иероглифами в тексте. Ну, с некоторой натяжкой можно сказать, что там именно это и написано. С натяжкой – потому что высокий слог Хьюг требовал вдумчивой расшифровки и просто так не читался даже со скоростью Учих.

– Собственно, на первых страницах было про верность клану, – Наруко вздохнула, потёрла переносицу. – А потом началось перечисление всего, что может эту верность разрушить. Я не понимаю… кланы ведь создавались, чтобы защищать своих? Зачем их надо при этом пытать? Знаю, есть некоторые правила, которые реально обеспечивают безопасность, но это… Это похоже на то, чтобы жизни и вовсе не было. Тогда и умирать не жалко.

Наруко опустила книгу и грустно вздохнула:

– Бедная Изуми-сан… О! Я знаю, что делать!

Узумаки сложила печать клонирования, и прежде чем Саске успел что-то спросить, десяток клонов умчались в сторону центра деревни. Дальнейшим расспросам помешал вид Наруко: та светилась так отчаянно и радостно, что сюрприз портить не хотелось.

– Надеюсь, это будет не что-то опасное? – с опаской уточнила Хьюга.

– Хм…

Если приколы Наруто ещё можно было предсказать… ну, хотя бы примерную область действия, то по Наруко статистики пока не было. Оставалось только надеяться, что блондинистая красавица не станет приставать ко всем Хьюгам с объятиями и предложениями себя не мучить.

– Наруко-чан очень добрая, – вступилась за честь Узумаки Сакура, выглядывая из окна кухни. – Да и Наруто опасных шуток не выкидывал. Саске, вы скоро? Скоро все готово будет.

Учиха пожал плечами:

– Надеюсь, что да.

Хьюга вздохнула, стирая тот самый третий иероглиф, и снова взялась за кисточку. Но теперь её мысли были по большей части сосредоточены на унесшихся в деревню клонах Узумаки, а не стоящем над душой Учихе, так что писала она совершенно не задумываясь о результате.

На удивление, тот получился вполне удовлетворяющим строгим требованиям Учихи. Многократные повторения каллиграфически выписанных иероглифов вбили этот навык чуть ли не на уровень рефлекса, и как только Изуми перестала злиться и дергаться, рука сама выполнила заученные движения так, как надо. Учиха надпись придирчиво изучил, кивнул:

– По крайней мере, теперь она достойна руки сильнейшего клана Конохи, – «сильнейшего» было сказано с неявной, но вполне различимой насмешкой.

– Вай, как краси-и-иво… – искренне восхитилась Наруко.

Учитывая, что почерк у Узумаки был хуже, чем у страуса с кисточкой, такое восхищение было более чем понятным. Да и вообще… Не отдать должное педагогическому таланту Саске было невозможно.

– Ой, а мы ещё не успе-е-ели… – забеспокоилась девушка. – Вы же сейчас уходите? Может, задержитесь ещё на пять минуточек?

Хьюга покосилась на Учиху:

– Все равно же еще отмывать.

– Я этого не говорил, – хмыкнул Саске с едва различимой насмешкой. – Эта надпись ещё пригодится для тренировок.

Заставить Хьюгу отмывать дверь было бы логично, понятно и обоснованно. Но Орочимару научил тому, что как раз таки выбивающиеся из привычных шаблонов, непонятные и шокирующие вещи запоминаются гора-а-аздо лучше.

И потом, надпись действительно прекрасно подходила, чтобы потренировать на ней гендзюцу на местности.

Наруко почему-то так и подумала, что Саске не заставит Хьюгу это банально отмывать, поэтому сжала кулачки, молясь, чтобы клоны быстро нашли всё необходимое.

Да!

Прибежал клон с небольшой деревянной коробочкой в руках. Наруко взяла её и торжественно протянула Изуми-сан.

– Вот. Подарок.

– Что это? – насторожилась Хьюга. Маленький ангелочек с хвостиками что-то ведь нашёл в этом дьявольском Учихе, так что надо ожидать подвоха… Надо!

– А вы откройте…

Изуми подозрительно прищурилась, но не стала демонстративно просвечивать коробку бьякуганом. Всё-таки издевались над ней здесь только морально, вряд ли стали бы устраивать вдруг какую-то физическую ловушку.

– Это… Книги?

– Да! Это книги Джирайи-сенсея! – закивала Наруко. – Я знаю, они везде считаются извращенческими, но они же не только про это! Они про любовь в целом… Если… Если вам не повезло с любовью в реальности, попробуйте хотя бы книжную. Нельзя жить совсем без любви!

Сакура, отслеживавшая ситуацию из кухни, прижала ладонь к губам, заглушая смешок, и поспешила отойти от окна вглубь комнаты. Такой подарок можно было бы счесть насмешкой или издевательством, особенно Хьюге – но только если бы его вручил кто-то другой. Наруко так искренне светилась улыбкой, заглядывала в глаза и вообще, смущалась, но и радовалась, что могла сделать что-то хорошее, что заподозрить её в намеренных издевательствах было невозможно. И обидеть отказом от подарка, особенно под тяжелым взглядом Саске – тоже.

Самое же забавное, что книги Хьюга не выкинет даже потом, и пылиться где-нибудь под кроватью они тоже не станут. Сакура по себе знала. Слишком уж знаменитыми они были, и слишком одиозной репутацией обладал Джирайя, чтобы не заглянуть внутрь хотя бы одним глазком, чисто из любопытства. А потом… Писал санин и в самом деле интересно, и хотя при воспоминаниях о его историях пламенели уши, оторваться и бросить книгу на половине было решительно невозможно.

– А, да, спасибо… – проговорила Изуми-сан. – Большое спасибо за такой, э-э-э… Подарок, да. Очень признательна. Я могу идти?

Саске коротко кивнул, теряя к Хьюге всякий интерес.

– Заходите на чай! – весело выкрикнула Сакура из глубины кухни. – Обсудим прочитанное!

– Я подумаю над вашим предложением, – просто так свинтить Хьюге не позволяло воспитание, хотя и очень хотелось. – Доброго дня.

Наруко посмотрела ей вслед и разулыбалась.

– Эх! Как хорошо, что никто не спросил, почему коробка такая толстая!

– А что там под книгами? – заинтересовался Саске.

Он-то размеры коробки оценил, но решил, что Наруко просто от души набрала все книги сенсея, какие нашла.

– Ну… Там инструкция, – покраснела Наруко и повторила жест Хинаты «пальчик к пальчику». – Скользкий крем и продолговатый гладкий предмет… Для полного погружения… Эм… В книгу.

Учиха закашлялся, всеми силами стараясь не покраснеть. Подарить такое женщине… Да еще Хьюге…

Ну, только Наруто мог додуматься.

– Что за инструкция-то? Твой сенсей составлял, что ли?

– Нет, Джирайя-сенсей отрицает авторство… Это знаменитый безымянный труд, «Карта женского тела» называется. Братик как-то подслушал… Услышал о нём, нашёл оригинал, но тогда не оценил… А сейчас я вспомнила и сняла копию для Изуми-сан, во. Ой, Саске, тебе так идёт румянец!

Учиха что-то неразборчиво пробурчал и отвернулся. Сакура, тоже полыхающая щеками, хихикнула и позвала всех обедать. Мелькнула мысль, что нужно будет потихоньку выспросить у Наруто, где же это такие интересные вещи хранятся, и снять себе копию. Пригодится, да и вообще… Любопытно.

Наруко была очень рада, что у неё и братика наконец появилась семья, что можно засыпать, слушая чужое дыхание, но… Но старые привычки, когда они жили одни, и никому не было до них дела, давали о себе знать. Узумаки никогда бы не подумала, что будет проблемой найти уединение, просто посидеть в одиночестве, чтобы никто ничего не спрашивал.

Она тихонько прокралась вглубь дома и вышла на заднюю веранду. Там больше всего чувствовалось запустение этого дома – неухоженный сад, облупившаяся краска, разросшиеся колючие кусты розы, прорастающая сквозь половицы трава, подозрительные пятна – то ли следы лужиц с протекающей крыши, то ли следы крови.

Наруко с трудом опустилась на потемневшие доски, неловко, как и не шиноби вовсе. Руки и ноги едва заметно подрагивали, по кейракукей распространялась колючая, жёсткая чакра, вызывая ощущение, что прямо по венам течёт слабый яд. Печать на животе нагрелась, обжигая внутренности.

Подумав, Наруко решила, что сидеть – это тоже очень тяжело, и улеглась набок. Перед носом оказалась травинка, вроде гладкая, а по краю были небольшие шипы… В этом месте, буквально в пяти шагах от обжитой части дома, как нигде чётко ощущались призраки клана Учиха.

Но среди призраков было так уютно…

Сакура буквально через десять минут тишины обеспокоилась и вышла на поиски. Чтобы Наруто, да не поцеловал её перед уходом? Чтобы он громко не объявил о каждом своём передвижении? Да быть такого не может! Но… Он со вчерашнего дня был какой-то странный, слишком тихий и при этом – болезненно активный. Может, всё-таки съел что-то не то?

Харуно обыскала обжитую часть дома, не нашла. Заглянула на крышу – шиноби часто пользуются возможностью посидеть на возвышенности, – не нашла. Ругнулась про себя на полное отсутствие деликатности Рута, начала заглядывать в необжитые помещения… Но, видимо, деликатность у него всё же была, в чужих комнатах он не сидел.

Зато нашёлся на веранде. Сакуру на мгновение охватил жуткий страх, слишком расслабленно лежала Наруко, не случилось ли чего… Непоправимого? Но нет, девушка шевельнулась, положив руку себе на живот, и Харуно смогла выдохнуть с облегчением.

– Если бы я не знала, что это техника, то подумала, что у тебя месячные, – неловко пошутила она.

Наруко даже не шевельнулась, продолжая лежать к ней спиной.

– О, кстати, Сакура-чан… – произнесла она блекло. – А проясни, что это за месячные такие загадочные? У кого не спрошу, все хихикают и отшучиваются. Эро-санин на это явление вообще все неприятности с женщинами списывает.

– Кхем, – Сакура залилась краской. – Думаю, лучше тебе это в медицинском справочнике посмотреть…

– Да мы смотрели, – грустно призналась Наруко. – Но там всё так заумно написано… Не, ты не подумай, мы со словарём смотрели, каждое слово перевели, а смысл всё равно ускользнул. Расскажи, а? Как девушка и медик.

Харуно вздохнула. Было это очень смущающе, настолько, что хотелось треснуть, чтобы не задавал таких неловких вопросов, но… Непохоже было, чтобы Наруто… Наруко издевалась. Да и действительно, кто мог объяснить ему суть этого вопроса? Не эро-санин же!

– Это… Очень женский процесс, – осторожно начала она, присаживаясь рядом с Наруко. – Ты знаешь, откуда берутся дети?

Это, конечно, ещё в Академии рассказывали, но надеяться, что Наруто слушал, было слишком оптимистично.

– Конечно, Сакура-чан! Это когда мальчик и девочка занимаются тем, что у нас почти всегда выходит, когда мы остаёмся наедине!

– С биологической точки зрения, Наруко, с биологической… – Сакура приложила ладонь к лицу. – А не с практической.

– А… Клетка-головастик мальчика встречает внутри девочки клетку-яйцо, они объединяются, и получается маленький-маленький одноклеточный человечек?

«Надо же, слушал, – поразилась Харуно. – Только запомнил как-то странно, м-да…»

– Примерно так. Клетка-яйцо девочки так и называется – яйцеклетка, и у неё есть… Скажем так, цикл жизни. Сначала спит вместе со своими сёстрами, потом её, но не её сестёр, будит гормон, который говорит, что настал её черёд нести службу. Яйцеклетка активируется, встаёт на место службы и ждёт. Ждёт сперматозоид… Клетку-головастика мальчика, чтобы стать зародышем. Но в активированном состоянии яйцеклетка не может жить долго, и если клетки-головастика так и не появляется, она умирает. Тогда гормоны командуют убрать труп и позвать на службу её сестру.

– Как это… Грустно, – заметила Наруко.

– Да, в организме часто бывает, что некоторые клетки жертвуют собой ради сохранности всего организма.

– Но если всё так, то почему вокруг этого такая шумиха?..

– Гормоны… Не всегда выделяются в строго необходимом для действия количестве. А так как они очень маленькие и тупые, они не могут изменить свою линию поведения, то начинают действовать на весь организм в целом. Примерно раз в месяц женский организм сходит с ума, причём сходит по-разному. Кто-то грустит по пустякам, кто-то становится раздражительным, кто-то ест и не чувствует насыщения. А ещё бывают боли в животе, спазмы, температура, головная боль…

– Вау, – только и сказала Наруко. – И всё это раз в месяц? Ксо… Хреново, должно быть, женщинам-джинчурики.

– Что? Почему? – удивилась Сакура. – Ты держишь руку на животе. Что-то с печатью? Мне кого-нибудь позвать?

– Нет, всё в порядке, – качнула головой Узумаки. – Просто… Иногда луна так ярко светит, и становится неспокойно.

– Луна? Какая луна? – не поняла Харуно, оглядывая небо.

– Там, – Наруко подняла руку и указала куда-то в стык потолка веранды со стеной.

Сакура встала, вышла на траву, оглянулась. Наруко указывала рукой точно на полумесяц, скрытый от неё крышей.

– И… – куноичи осторожно подошла, уселась рядом. – Ты поэтому… такая?

– В этом облике проще, – чуть шмыгнула носом Наруко. – Чакра тратится, но равномерно, не как с клонами. Да и вообще… У меня реакции другие. Я же не хенге, Сакура. Видела печати? Я результат техники трансформации.

Глаза куноичи непроизвольно распахнулись. Хенге или техника изменения – это когда ты изменяешь ян-чакрой предмет под нужную форму. Теоретически так можно сделать хоть слона из сенбона. Практически же чем больше различия между объектами, тем больше тратится чакры и концентрации, чтобы удержать изменение. И при любом удобном случае – секундная потеря концентрации, отдаление от применившего технику шиноби – изменение спадает.

Техники трансформации – это когда теми же изменениями ян-чакрой достигается стабильное состояние. Как удлинение конечностей Орочимару, к примеру, или изменение формы Акимичи. Ну или тот же сенбон в форме сердечка согнуть. Воздействие должно быть совершенно другим, более точечным, продуманным.

А уж превратить себя из одного человека в другого на самом деле… Многие бы такую технику с руками оторвали!

– Не трансформация тела, – уточнила Наруко. – Тут без статуса ирьёнина S-класса не обойдёшься… Трансформация духа.

– Это же опасно! – ахнула Харуно.

К сфере трансформации духа относились в основном ментальные закладки. Чего не туда поставил себе – уже дебил.

– Ну, тогда не было никого, кто мог бы сказать нам о таком, да и в конце концов, всё вышло хорошо, – улыбнулась Наруко. – Братик просто не знал… Он только понял, что грудь – это, конечно, круто, но что реально отличает мальчика от девочки, что реально притягивает – это поведение. Он… Ему не было из чего строить, кроме самого себя. И он вложил в меня самое лучшее, что в нём было. Способность смущаться. Чистую радость. Нежность. Там, где Наруто недовольно бурчит, я улыбаюсь… И поэтому сейчас, когда в крови бурлит злая чакра, я смотрю, как растёт травинка. А не бегаю, творя сотни глупостей, как делал бы братик. Мне просто немного грустно.

– Но… Почему здесь?

– А разве это не самое подходящее место, чтобы грустить?

Сакура оглядела запущенный пейзаж, недовольно подумала, что надо нанять садовника… Или Ямато-сенсея попросить помочь.

– Это подходящее место, чтобы загнуться от грусти! – решительно заявила она и потянула Наруко вверх. – Пошли!

– Но, Сакура-ча-а-ан… – протянула Наруко жалобно.

– Пойдём-пойдём. Хочешь полежать – будешь лежать в доме, в своей постели с чашкой ароматного чая под боком. А не тут! Будто ты какая-то бездомная собачка!

Сопротивляться решительности Харуно Наруко не умела. Сакура привела её в спальню, решительно взялась за язычок молнии наглухо застёгнутой куртки. Наруко смущённо запищала и залилась краской, но куноичи её не слушала, деловито освобождая от слишком жёсткой для таких дней одежды.

Куртка полетела на пол, без контроля пользователя мгновенно возвращаясь к стандартному мальчишескому размеру. Сакура стянула майку, Наруко поспешно попыталась прикрыть грудь руками, что при таких размерах было не особо возможно.

– А нападать на людей в таком виде ты не смущаешься, – недовольно качнула головой Харуно.

– Но там же… Облачка!

Сакура покачала головой, невольно отмечая про себя, что фигурка у неё тоненькая, без следов тренировки. И плечики узкие, и на руках нежный жирок, а не рельеф мускул. Нежная гражданская красавица, но точно не куноичи… Даже, наверное, и не крестьянка, а юная невинная аристократочка.

– С-с-с, горячая, – недовольно отметила Харуно, коснувшись печати на животе. – Больно?

– Да-а-а… – протянула Наруко. Силы воли и строгости характера в неё не вкладывали, и она чувствовала себя беспомощным котёнком, которого большие злые люди дёргают за хвост, а она и укусить-то не может.

Сакура кивнула, закончила её раздевать и потянулась к сумке со своими вещами. Большеглазая стесняшка-смущашка и на её сердце действовала, но нельзя же так!

– Это… Мне? – Наруко распахнула глаза ещё больше, когда Сакура накинула ей на плечи простую белую юкату. – У меня… У меня никогда не было настоящей одежды.

Огромные голубые глаза заполнились слезами, а тонкие руки вцепились в обычную тряпку, как в величайшую драгоценность в мире.

– Будет, – серьёзно пообещала Сакура, завязывая пояс.

– Спасибо, Сакура-чан! – звонко произнесла Наруко, крепко прижимаясь к ней и обнимая. – Не зря братик в тебя сразу влюбился!

Куноичи погладила её по волосам, отстранилась немного угрюмой.

– Подожди минуточку, – попросила она и принялась менять постельное бельё на футоне Наруто. Среди вещей Сакуры была наволочка с сердечками, которую девушка обычно использовала для хранения комплектов пижамы. Для прямого назначения она казалась ей слишком слащавой, но что-то подсказывало ей, что Наруко она понравится.

– Это… Мне? – недоверчивым вздохом. – Настоящая… Подушка? Моя подушка?

– Ложись, – скомандовала Харуно, стараясь не смотреть, как по лицу Наруко текут крупные кристально-чистые слёзы.

Наруто ещё ожидал серьёзный разговор о том, что нельзя создавать в своей голове отдельную личность. А если уж создал, то позаботься о том, чтобы у неё были все инструменты собственной идентификации, включая собственное личное пространство и свои вещи.

Наруко опустилась на чистые, специально для неё расстеленные простыни, уложила голову на мягкую голубую подушку в мелкое розовенькое сердечко. Накрылась свежей, пахнущей порошком простынкой, улыбнулась робко.

– Хвостики-то расплети, неудобно лежать же, – проворчала Сакура, потягиваясь к волосам. Стоило только стянуть резинку, как она ожидаемо растворилась в руках.

– Ой! А мне и в голову не приходило, что их можно расплести! – неловко засмеялась Наруко, стягивая вторую. – Спасибо, Сакура-чан. Ты самая лучшая.

– Подожди немного, я чаю заварю и бутылку с холодной водой принесу.

– А? Зачем вода?

– Положишь на живот, пусть хоть немного охладится, – пояснила Харуно и ушла на кухню, не дожидаясь ответа.

Она тяжело опёрлась о стол и вздохнула. В ушах звенело. Это она сейчас заподозрила что-то неладное, нашла Наруто, уложила в кровать нормально. А сколько раз он так делал, а все только вздыхали с облегчением, получив выходной от проделок джинчурики. Сколько раз он не справлялся сам настолько, что был вынужден просить помощи… У придуманной девочки, потому что больше не у кого было.

Тсунаде-сенсей объясняла ей, как возникает раздвоение личности, подобное тому, что было у неё. Когда настоящая личность не справляется, не может, не соответствует, она начинает мечтать о ком-то, кто бы справлялся, мог и соответствовал бы. Мечтать так сильно, что эта мечта оживает… В случае Сакуры таким фактором стресса стало воспитание. Из непоседливой разбойницы-пацанки слишком сильно пытались сделать милую девочку. И сделали. Но разбойница не сломалась.

А когда потребовалось вложить в удар всю ярость, её не хватило.

И что Наруто – Наруто! – не хватило доброты, чтобы удержать чакру Лиса… Это… Как вообще можно от него это требовать?!

– Что случилось? – спросил Саске, возникнув на кухне буквально из ниоткуда и сразу же начиная оглядываться в поисках врагов и проблем.

– Наруто… – тихо отозвалась Сакура, немного встряхнувшись. – Приготовишь чай? Мне нужно написать записку Тсунаде-сама, заодно и ты прочитаешь.

– Конечно, – согласился Учиха, подозрительно оглядываясь. Но раз Сакура не мчится к хокаге сама, значит, дело может подождать. Ну и если его можно решить чаем…

Харуно быстро набросала записку, уточняя, нормальна ли такая активизация чакры биджу в связи с активностью Луны и нет ли каких рекомендаций по этому поводу. Показала её Саске. Попросила сделать клона, чтобы отнес записку хокаге. Вздохнула.

– Нам опасаться прорыва биджу? – уточнил Учиха.

– Нам опасаться слёз Наруко. Представляешь, я нашла её на задней веранде…

Сакура вкратце пересказала разговор. Саске серьёзно кивнул и ответственно заварил чай, по наитию добавив туда пару ягодок земляники для запаха. Он не воспринимал Наруко как нечто экстраординарное или, наоборот, обыденное или дурацкое. Часть Наруто есть часть Наруто. Он Наруто любит целиком, со всей дуростью, отвагой, внезапной гениальностью и всеми странностями.

Правда, там в комплект входит ещё и Кьюби, но… Саске надеялся разобраться по ходу дела.

Они нагрузили поднос чаем, пиалами и сладостями и двинулись в спальню.

– Вот и я, Наруко-чан. Скучала?

– Да, – улыбнулась девушка слабо. – Привет, Саске. Ой, это чай? Земляничный? Для меня?

– Для тебя, – серьёзно сказал Учиха. – Мы тут посидим. Ты не против?

– Я буду рада! – засветилась она нежно.

Сакура подошла, протянула бутылку с холодной водой. Обычно девушки использовали бутылки с горячей, но тут случай особый… Саске опустил поднос рядом с Наруко и разлил чай по пиалам. Та приподнялась, отпила, улыбнулась… Учиха невольно отметил, что моторика действительно отличается, и… Запустил руку в волосы, нежно поглаживая.

Наруко упала на подушку, совершенно искренне млея.

– Ну вот, так ведь гораздо лучше, чем одной в запущенном саду? – уточнила Сакура.

– Я не была одна, – отозвалась Наруко.

– Ну да, конечно, – согласилась Харуно. – Ты ведь про Наруто и Лиса, да?

– Нет, – девушка нежно улыбнулась. – Я про призраков.

Сакура поперхнулась чаем и закашлялась.

– Каких призраков? – насторожился Саске.

– Ты же образно, да? – взмолилась Сакура.

Она уже не знала, что хуже – что у Наруто окончательно поехала крыша, или что он реально видит призраков.

– Ну, обычных призраков, – не поняла вопросов Наруко. – Они же повсюду, смешные такие. «Я уже умер, мне всё по барабану» или «Наконец-то отосплюсь!»… А что, вы их не видите?

– А ты их видишь? – уточнила Сакура.

– Нет. Только когда они хотят показаться. А чувствую – да, почти всегда. А вы разве нет?

Саске и Сакура переглянулись. У куноичи сердце защемило от мысли, что Наруто просто некому было рассказать, что чувствовать призраков – ненормально. У Саске же волосы на голове зашевелились, ибо притащить того, кто видит призраков, в квартал призраков… Страшно подумать, что он здесь видит!

– Что, серьёзно, нет? – Наруко привстала, заглядывая им в лица.

– Кхм… Ты и сейчас их… Ощущаешь? – уточнил Саске.

– Ага. Только здесь они какие-то ворчли-и-ивые. Обычно призраки не интересуются земной жизнью, а эти как будто тупые и не поняли, что умерли. О, опять ворчат…

Саске активировал шаринган и начал высматривать признаки чужого присутствия.

– Так вы их действительно не видите, что ли? Вот ксо, мы с братом опять ненормальные, – расстроилась Наруко.

– Ты нормальная, – заверила её Сакура, погладив по голове и одновременно с беспокойством глядя на Саске. – И очень-очень хорошая.

– Они не причиняют тебе вреда? – уточнил Учиха, рассматривая комнату активированным шаринганом в смутной надежде этих призраков увидеть… И разогнать ко всем девяти биджу под хвосты.

– Нет, ну что ты! Они же мёртвые, – хлопнула глазами Наруко. – Спокойные такие… Рядом с призраками мелочи теряют смысл. И обретают дополнительную глубину…

Девушка прижала к груди подушку.

– Да уж, сложно думать о дырке на одежде, когда рядом с тобой шатается кто-то мертвый, – пробормотала Сакура себе под нос.

Саске, так и не сумевший никого увидеть, вздохнул и опустился на пол рядом с кроватью:

– Прости, я не знал, что у тебя есть такая способность. Наверное, тебе неуютно в этом квартале?

– Нет, ну что ты! – замотала головой Наруко. – Тут призраки такие… Вежливые! У нас на прошлой квартире был призрак, который всегда через плечо заглядывал, если что-то пишешь, читаешь или даже готовишь. И ночью пялился, представляешь? Просыпаешься ты ночью водички попить, а оно перед носом! А тут такие деликатные и вежливые, никто даже из унитаза в самый ответственный момент не вылезает… Да и среди призраков спокойнее. Луна не так громко шумит!

Саске призраков не видел, но после слов Наруко очень ярко представил, как убитые много лет назад соклановцы гневно хмурятся и сквозь зубы сообщают, что ни один Учиха не опустится до такого недостойного занятия, как прятки в унитазе с целью напугать живого, даже если он безродный шиноби, недостойный быть принятым в клан или, тем паче, гражданский.

– Что значит – луна не так шумит? – спросила Сакура, сочувственно поглаживая Узумаки по плечу.

– Ну… Луна шумит, – Наруко указала пальчиком в потолок. – Кричит даже. Лис беспокоится, – руку на живот. – А мёртвые споко-о-ойные, они успокаивают.

Саске нахмурился:

– По легенде луна была создана из тела Джуби… Теоретически она может влиять на остальных биджу.

– Но это не значит, что нормально страдать каждый месяц! – Сакура раздраженно хлопнула ладонью по простыням.

– Не каждый месяц, – покачала головой Наруко. – Раз в три месяца примерно. А иногда бывает, что Луна молчит. Совсем-совсем тихо становится. Аж до звона в ушах. Тихо и жутко от этой тишины, брр! Да и какое мучение? Просто переждать недолго… Раньше проще было, нам Джирайя-сенсей печать ослабил…

– Стоп, так Джирайя-сан в курсе?

– И что там этот раздолбай наворотил с печатью? – поинтересовалась хокаге, входя в спальню. – Простите, что без стука, но, думаю, вы и сами понимаете… – заканчивать Тсунаде не стала, все и в самом деле понимали, что с биджу шутки плохи.

– Ой! – Наруко одним стремительным движением спряталась под одеяло. Только кончик прядки и остался виден.

– Наруко, ты чего? – удивилась Сакура. – Это же Тсунаде-сенсей, не узнала? Ты… Вернее, Наруто ее баа-чан зовет.

– Я стесня-а-аюсь, – одеяло чуть приподнялось, и из его недр выглянул большой напуганный синий глаз.

Наруко даже думала сменить облик, но братик сказал твёрдое: «Нет», – так как в противном случае их ждал быстрый побег куда-нибудь на кладбище во избежание неприятностей.

– Не бойся, – Тсунаде осторожно присела на край кровати, улыбнулась. – Наруко, верно? Я хочу только убедиться, что это состояние тебе и в самом деле не грозит. Сакура очень талантливый медик, но у неё гораздо меньше опыта. И что ты говорила о Джирайе и печати?

Девушка осторожно высунулась, с опаской поглядывая на хокаге.

– И вы не будете меня ругать?

– За что, милая? – Тсунаде позволила своему недоумению проступить на лице.

– Ну… За то что мы так… Справляемся.

Тсунаде покачала головой. Глаза отчаянно щипало – как же одинок был этот мальчишка, что ему пришлось создавать такой способ, чтобы справиться со своей ношей. Вспомнилось, как Наруто обнимал её – просто так, от души и чтобы поделиться бушующим счастьем. Но позволить себе расклеиться здесь и сейчас она не могла. Потом… Может быть, если не окажется срочных дел, она позволит себе напиться в хлам. Сначала нужно разобраться.

– Нет, конечно. Тебя – нет. А вот Джирайю за то, что не предупредил про ослабленную печать…

Наруко осторожно выбралась из-под одеяла.

– Мы не особо поняли, что он сделал, – неловко призналась она. – Сказал, что ослабил. И что пора уже. И что чакры Лиса стало больше. Но никаких особых изменений не было. Пока Луна молчала… показать печать?

Тсунаде кивнула:

– Покажи.

Пусть особо хорошим знатоком фуиндзюцу Сенджу не была, но за долгую жизнь чего только не насмотрелась. Может быть, и удастся разобраться.

Хотя письмо Джирайе с парочкой крепких выражений уйдет в любом случае.

Наруко убрала бутылку, в которой вода уже вполне прилично нагрелась, покраснела, но распахнула края юкаты. Кожа вокруг печати выглядела красной и воспалённой, сама печать сильно грелась, и была лёгкая дрожь.

– Ничего страшного… Так всегда бывает, – попыталась убедить она, смущённая таким вниманием к своей проблеме.

– Всегда? – Тсунаде нахмурилась, окутывая руку медицинской техникой и осторожно прикладывая её к животу. – И в детстве тоже?