Текст книги "Идеальный треугольник (СИ)"

Автор книги: Ктая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

Он, кстати, тоже однажды поведал за обедом историю неудачливого помощника и его печёнки. То ли у Змея просто талант рассказчика оказался сильнее, то ли жизнерадостный детский голосок так повлиял, но прониклись все. И стали кормить Змея ещё больше.

А о более жутких историях – из своего детства – Орочимару милостиво молчал.

Но дойти спокойно им не дали. В коридоре к Учихе бросилась Карин с вполне прозрачными намереньями.

– Саске-кун!

Куноичи пала от метко брошенного куная в лоб, повторив судьбу Гурен. Оружие Орочимару честно стащил у Саске.

– Куда вешаться собралась, тут уже вишу я! – сообщил Змей, растерянно потирающей лоб Узумаки. – Совсем никакого самоуважения.

Карин вспыхнула ярко, как маков цвет. Саске отвернулся, пряча улыбку. Защищающий свою «территорию» мини-Орочимару – это так кавайно!..

– Но… – протянула девушка растеряно.

– Пшшшшшстт!

…или ковайно. Намёк в виде взбешённого шипения поняла даже совершенно зачарованная Карин.

– Моё, – сообщил Орочимару, прижимаясь щекой к щеке Саске.

Учиха закатил глаза. И пусть только кто-нибудь скажет, что тяга к двусмысленностям у Змея не врожденная!

– Орочимару-сенсей, вы ведь помните, что не только ваш?

– И Наруто тоже мой, – отозвался тот. – И Сакура уже про джуин раздумывает. С ними поделюсь, они хорошие. А с Карин не буду. Дай ей волю, и она посадит тебя на цепь и точно не будет делиться.

От Узумаки донесся неразборчивый писк. То, что кто-то может сомневаться, стоит ли принимать джуин, в её картине мира укладывалось слабо. Впрочем, то, что обожаемым Саске-куном можно делиться – добровольно! – не влезало вообще ни в какие рамки.

– М? Саске, а что вы тут застыли, обед остынет и будет невкусным… – из бокового коридора вынырнула помянутая Сакура, как обычно уткнувшись носом в какие-то свои расчеты.

– Сакура-чан! – обрадовался Орочи, раздумывая, можно ли поубивать всех, на кого не действует его няшность. А если очень хочется?..

К Харуно он начал относиться гораздо теплее после того, как заглянул в её исследования. Сыровато, конечно, но старательность и упорство вызывали уважение. Поэтому сейчас Змей протянул ручки, собираясь выказать девушке своё кавай-расположение.

– Орочимару-сама, – девушка улыбнулась, зажимая бумаги под мышкой и подхватывая на ручки мелкого Змея. – Вы обедали?

– Саске-кун! – Карин предприняла вторую попытку повиснуть на Учихе, пользуясь тем, что плацдарм освободился.

На этот раз Орочимару кунай стащил у Сакуры. Ну, нет в пижаме кармашков для вооружения. Только для резиночек для волос, которые Змей тайно коллекционирует.

– Нет, я ещё не кушал. Карин, у тебя отчёт готов?

– Нет, Орочимару-сама, но…

– Вот и не пудри людям мозги, а иди писать отчёт.

Узумаки мигом стала напоминать обиженного щенка, которого жестокие люди со всего маху пнули под ребра, но понимания у окружающих не приобрела. Сакура так и вовсе смерила её внимательным взглядом и решила заранее написать объяснительную Змею, почему она устроила его подчиненной парочку переломов. Без указания места этих самых переломов.

*

Орочимару проснулся посреди ночи от неожиданной мысли и тут же принялся тискать, щекотать, а то и откровенно прыгать на Джи. От рефлекторного удара спросонья Змей легко уклонился, не растеряв энтузиазма.

– Джи-Джи! – радостно теребил он. – Ты просто гений!

Сонный мозг жабьего санина убедился в отсутствии врагов в прямой видимости и со скрипом попытался понять, что же там вещает мини-Орочи.

– А? – получалось не очень.

Вместо ответа Змей крепко чмокнул его в губы и вскинул ручки в победном жесте.

– Это омоложение – лучшее, что произошло со мной за последнее время, ви-и-и!

И, подпрыгнув, ускакал куда-то в далёкие дали. Джирайя несколько секунд смотрел ему вслед, раздумывая, есть ли шанс догнать не иначе как осенённого гениальной идеей Орочимару, и решил, что вряд ли. Поэтому с чистой совестью уснул.

А до Орочимару наконец-то допёрло, что он растёт. И что его мозг растёт. Что сейчас происходит тот самый активный нейрогенезис, о котором он мечтал. И нужно только нагрузить себя кучей вкусных, сложных знаний, а также хорошо кушать и спать… И будет прирост производительности, ви-и-и!

Первым делом он схватился за книги, но быстро понял, что просто решать классические задачки неэффективно. Вместо этого он уселся в позу для медитации и начал проверять все свои научные знания, связывая отрывочные факты в одну многомерную, взаимосвязанную сеть информации, от каждого из тезисов которой выходило как минимум пять линий к другим тезисам. И если идти по одной связи всё время было достаточно просто, то увидеть их все в целом… Тут детский мозг страдал, скрипел и клятвенно обещал отрастить ещё нейронов, тока прекрати пытку.

После того как Орочимару как следует изнасиловал свой мозг, он отправился в тренировочный зал – насиловать моторные навыки и восприятие. Он давно хотел испробовать эту идею, но у него уже был сформирован стиль боя, причём на том же основном принципе. Техника, которую он собирался использовать, была проста, но требовала не просто идеального контроля и быстрого восприятия, а запредельного контроля и сверхбыстрого восприятия.

Можно, конечно, отдать технику Саске, но это потом… Может быть… Если ему ещё понадобятся фишки для тай. А пока…

Орочимару выпустил две нити чакры, прикрепив их к стенам. Наполнил тело чакрой и… Медленно поплыл к потолку. Марионеточники – долбоёбики. Конечно, их техники управления куклами почти гениальны, но сам факт того, чтобы так заморачиваться для управления внешним объектом зачем-то человекообразной формы… Ведь можно управлять своими перемещениями. Одна мысль – и не нужно напрягать мышцы и добавлять чакры. Перемещение непредсказуемо, траектории хаотичны…

Но, увы, для полноценного использования нитей для перемещения нужно такое восприятие… Не помешал бы круговой обзор Хьюг и скорость реакции Учих. Но в качестве тренировки… И в качестве туза в рукаве, если понадобится быстро сдристнуть… Самое то.

Змей заметался хаотично по тренировочному залу, используя для перемещения только резкие рывки чакронитей. Пару раз он трескался спиной о камень, но это ничего, быстрее научится… А вот что ходить после этого окажется сложно – стало неожиданностью. Как и большущие гематомы на боках, куда крепились чакронити. Да, тело было насыщенно чакрой и кусок плоти не мог просто так оторваться… Но всё же плоть повредилась изрядно.

Орочимару проблевался, подошёл на дрожащих ногах к двери и понял, что надо было хотя бы кого-нибудь предупредить о тренировке. Или дождаться, пока чужих на базе не будет. Идти в таком виде по коридорам убежища… Убийство репутации.

Поэтому Змей сел неподалёку от двери и стал ждать, пока его найдут. Заодно тренируя медицинские навыки.

Несмотря на все навалившиеся дела, Саске тренировки не пропускал ни под каким видом. Благо шаринган позволял быстренько пролистать стопку документов, а потом вдумчиво изучить их содержание через зрительный слепок во время отработки ударов. Но сейчас, когда на базе хватало посторонних, Учиха предпочитал встать пораньше, чтобы потренироваться в одиночестве. Хотя занять выбранные им тренировочные площадки никто обычно не рисковал – в свое время он потратил немало времени, доказывая свирепое отношение к личному пространству. Но некоторые ведь полезут не на полигон, а именно к нему…

Чужое присутствие в тренировочном зале Учиха ощутил сразу, но никак не ожидал, что это окажется сжавшийся в комочек Орочимару.

– Сенсей? Орочи, все в порядке?

– А? Да, – Змей поднял на него тусклый взгляд. – Перетренировался немного. Отнесёшь меня к Сакуре?..

Саске нахмурился, опускаясь на колени, аккуратно пробежался пальцами, проверяя повреждения. Серьезных травм не было, но все равно хотелось оскалиться и избить любого, кто мог довести ребёнка до такого состояния. А еще неожиданно толкнулось в груди смутной ностальгией – вспомнилось, как он сам, стараясь произвести впечатление на брата, повредил ногу, а Итачи потом нес его домой на руках… Сейчас ситуация, была конечно, совсем иной, но…

– С внутренними органами все в порядке? Не поврежу как-нибудь?

– Нет, всё в порядке, повреждения только поверхностные, – сообщил серьёзный ребёнок и сам потянулся на ручки. – Чувство меры ещё не натренировалось… Не показывай меня такого им.

Учиха осторожно подхватил его на руки, задумался ненадолго, как именно добраться до комнаты незамеченным. Гендзюцу на всех встречных выглядело довольно логичным, но мало ли – не заметит кого? Поэтому Учиха осторожно присел, размещая Змея на коленях и сложил печати хенге. Благо широкоплечих здоровяков среди подчиненных Орочимару хватало. Орочимару даже без подколок и попыток заняшить вусмерть тихо и спокойно цеплялся за шею и не мешал.

Сакура стуку в дверь с утра пораньше порядком удивилась. Но еще больше удивилась какому-то незнакомому здоровяку, который без всяких сомнений оттеснил ее в комнату. Впрочем, до драки дело не дошло – Саске скинул хенге.

– Истощение, ушибы, легкое сотрясение. Может, еще что-то, – коротко сообщил он охнувшей девушке, усаживая Орочи прямо на стол.

– Нет у меня сотрясения, сотрясать нечего, – мрачно пошутил Змей. – Привет, Сакура. Проверь, пожалуйста, бока, там не ушиб, вытягивание. Опасаюсь отслоения тканей. Да, и что-нибудь от тошноты, пожалуйста. И покушать. И кого-нибудь поспать.

Куноичи вздохнула.

– Орочи-сан, ну вы хуже Наруто. Вам тоже тренировочные пилюли делать? – руки, окутанные Шосеном, уже скользили, залечивая мелкие повреждения.

Что ни говори, а специализация многое значит. Никто не сомневался, что Орочимару гений. На контроль и способность к техникам его омоложение тоже повлияло не сильно. Однако его попытки самолечения не шли ни в какое сравнение с искусством ученицы Тсунаде.

– Не сотрясение, вестибулярная тошнота. Бывает, хотя у шиноби – редко. Организм не успевает расшифровать поступающие сигналы и считает, что его отравили… Лимончику, Орочи-сан?

– Блё, – выразил свое мнение Змей. – Может, леденец какой-нибудь?..

– Э-э-э… – растерялась Сакура. Не от требования леденца, от факта, что Орочимару может тошнить. – Есть мятная конфетка.

– Давай, – милостиво согласился Орочимару, который стал уже гораздо бодрее и здоровее на вид. Не зелёный, а благородно-белый. – И к Джи меня. Если порцию мозгов никому вставлять не надо.

– Если только той красноволосой, но тут мы и без вас справимся. Вы же разрешаете ее побить? – Сакура отошла к сумке со своими вещами и выкопала оттуда конфетку.

– Объяснительную потом напишешь, – отмахнулся Орочимару, тянясь к заветному лакомству.

– Мне так и хочется сказать «не перебивай аппетит», – вздохнул Саске. – Но не прокатит, да?

– Откуда ты таких повадок-то нахватался, Саске? – восхитился Орочимару. – Мой аппетит ничего не перебьёт. Кроме сна…

Учиха очень выразительно посмотрел на Змея, намекая, что просто следует по пути сенсея, который внезапными нападениями с очередной порцией витаминов уже порядком заколебал. Ну, отчего нельзя составить список и отдать его хотя бы и Сакуре? Зачем устраивать эти шпионские игры? Ради поддержания бдительности, что ли?

Саске и в голову не пришло, что ребёнок с ним так играет.

Джирайя, замученный накануне маленьким тираном, всё ещё спал, но на нарушение герметичности спальни проснулся.

– Доброе утро, эро-санин, – «страшным» шепотом поздоровался Наруто. – А мы вот, завтрак и Орочи.

– Это раздельные пункты! – сонно сообщил Змей. – Хочу покушать и на ручки. К тебе.

– Расскажешь, что за идея тебя осенила среди ночи? – широко зевнул Джирайя.

– Ага. Ручки!

Джи, посмеиваясь, подхватил Орочимару на руки. Кышкнул на замешкавшегося в дверях крестника, потерся носом о черные волосы.

– И потискать?

– Да-а-а! – с восторгом проговорил Змей. – И пощекота-а-ать! И погладить! А покушаешь потом.

– Тира-ан, – рассмеялся Джирайя, коротко целуя его в щеку. – Веревки из окружающих вьёшь. Зачем тебе столько веревок? – пальцы тем временем уже коварно подобрались к пятке и принялись щекотать.

– Хи-хи-хи! Хорошие верёвки в хозяйстве пригодятся! – звонко засмеялся Орочи, избегая прикосновений. – А у меня мозги растут. Я же ребёнок. Ходил их тренировать.

– О? И как? – Джирайя потискал Орочи, усадил на колени, подтягивая поближе принесенный учеником поднос.

– Не знаю. Я выгляжу умным?

– Ты выглядишь кавайным, – честно ответил Джи. – И подросшим.

– Вот именно! А выглядел бы умным – точно был бы дураком. Погладишь меня ещё? Всего?

Орочимару, раз уж такое дело, хотел себе немного комплексы подправить да выработку окситоцина увеличить. Без гормона доверия его паранойя порой переходила все разумные пределы.

– Всего-всего? – Джирайя снова потерся носом о макушку.

– Ага. Тактильный голод! И тактильное образование!

– Образование? Это как? – жабий санин вручил деточке ложку, взял себе вторую, а свободной рукой действительно принялся гладить.

– А вот так. Чтобы потом не шарахаться во взрослом виде от любых прикосновений. Хотя виснуть на людях я тогда не смогу… Впрочем, кто мне запретит?

Джирайя промолчал, но сбившийся на миг ритм дыхания выдал, насколько его тронуло сказанное. Да и ложка отправилась обратно на стол, чтобы освободить руку для прикосновений. Ласковых, нежных, заботливых… Джирайя дотрагивался без всякого эротического подтекста. Просто… Действительно согреть. Показать, что так тоже можно. Не в ударе, не угрожая жизни… Потому что хочется. Потому что можно. Потому что так сложно удержаться.

Змей довольно сопел, подставляясь. Потребность в просто прикосновениях у него была давно, но он успешно сублимировал хвостом. А тут… Настоящая ласка. К нему. Без подтекста… Муррр…

Джи наклонился, потерся щекой о нежное плечико. Прикрыл глаза. В груди щемило от пронзительной, разрывающей нежности, от желания прижаться и замереть вот так, слыша, чувствуя, вдыхая… Ощущая всем существом.

Змей обнял его за буйную головушку, запустил в волосы ручки и окончательно понял, что счастлив. Хотя…

– Джи, а Джи… А давай Тсу навестим?

– Сейчас? – удивился Джи.

Был у них разговор о Тсу, и даже не так уж давно… Но потом завертелась вся эта безумная катавасия с Акацки, командой номер семь, сюрпризами сенчакры и всем остальным… Собственно, последние пару недель Джирайя мечтал по большей части выспаться, а его умотать было не так уж просто.

– Ну, пока я окончательно не вырос. А то все кавай-лучи растеряю. Надо всё грамотно спланировать…

– Ага, и бесшабашности не хватит так рискнуть… Тсу же тебя затискает!

– Я потом с тобой поделюсь впечатлениями. Если выживу, конечно.

– Ну, на крайний случай у тебя есть джуин, – усмехнулся Джи.

Приподнял рубашку, прижался губами к животу и сильно подул, рожая смешной звук наподобие «Пупрпрпрз!!»

– Но я, пожалуй, натискаюсь тебя про запас.

Комментарий к Новая политика Отогакуре Наш паблик ВКонтакте – https://vk.com/ariktaja

====== Кто кого? ======

У Орочимару слова с делом не расходились, так что в Коноху они отправились чуть ли не на следующий день. Стоило, конечно, подумать, как провести к хокаге мелкого Орочи, не привлекая лишнего внимания, но это Джирайя легкомысленно оставил на потом, погрузившись в покупку подарков. Вроде бы не так много времени прошло, а привычка таскать с собой сладости и мелкие подарки не только выработалась, но и закрепилась. Теперь казалось странным, что ни разу не пришло в голову захватить для Тсунаде – биджу с ними, с цветами – хоть что-нибудь. Безделушку какую-нибудь. Колокольчик на удачу. Да мало ли что может вызвать улыбку у красивой женщины? Саке, это, конечно, неплохо, но что, Тсу конфеты не ест? Ещё как ест, она же медик, а значит, сладкое тоже любит. И красивые вещи. И шелковые веера. Как химе относится к костюмам котиков, Джирайя не знал, но вспомнил про новую форму командного состава Ото и просто не смог удержаться.

А то, что купил он не совсем пижамку – так он ведь дарить не в развернутом виде собирается. И ты ещё попробуй найти скромную пижамку на такие формы, да…

И вообще, зачем бы скромную? Тсу у них красавица, и это повод для всемерной гордости.

– Ну что, Орочи, будем проникать к Годайме по итогам хитрого плана или наглого?

– Наглого, – отозвался Змей, заканчивая с педикюром. Из Акацки ушёл пару жизней назад, но кое-какие вредные привычки закрепились. – Чакру замаскирую, глазища почеловечнее изображу, румянец, может, нарисую… Хотя можно и без этого. Всё равно никому в голову не придёт.

Джирайя закатил глаза:

– Орочи, ты так говоришь, будто в Конохе никогда не был. Хватит и плаща. Всё равно досмотр завязан на сенсорный барьер, а от него ключ у меня есть.

– Одно дело пройти так, чтобы тебя не остановили, и другое – чтобы тебя не засекли, – проворчал заслуженный параноик. – Не хочу плащик, хочу пижамку.

– Вот и наденешь пижамку, а сверху плащ, чтобы не собирать хвост из сраженных в самые почки, – усмехнулся Джирайя. – А насчет «не заметили»… Помнится, три года назад Учиха Итачи спокойненько поел данго в центре Конохи, и остановить их попытались, только когда он нос к носу столкнулся с теми, кто знал его лично. А напарник у него колоритный. И плащи тоже.

– А с чего их останавливать-то должны были? Коноха тогда с Акацки не конфликтовала особо, Итачи так вообще внештатный шпион… Ну, зашли поесть данго, подумаешь.

– Ну, привел я с собой какого-то ребенка, подумаешь, – в тон ему отозвался Джи. – Может, родственника где нашел.

– Ага-ага. Подставляй ручки!

Джирайя со смехом подхватил на руки мелкого тирана, все-таки закутал в плащ и широким размашистым шагом двинулся в сторону Конохи. Даже интересно было, сколько человек решат, что это он своего внебрачного сына привёл. Добрались быстро, так же быстро добрались до башни каге. Встречные шиноби, конечно, поудивлялись известному извращенцу с ребёнком – точнее, НЕ поудивлялись, – но среди них не встретилось никого достаточно близкого, чтобы спросить: «Хэй, а это кто у тебя в руках?»

– Хой, Тсунаде, все киснешь над бумагами? – стучаться, как и всегда, Джи не стал.

– Джирайя? – удивленно вскинула голову хокаге. – Ты что здесь делаешь? Где Наруто? Вы что, вернулись?

– Наруто в безопасности вместе со всеми остальными, тебе письмо от ученицы, а мы просто в гости, – жабий санин улыбался искренне и легко и вообще смотрелся изрядно помолодевшим. Тсунаде на какой-то миг ощутила себя и впрямь старухой, несмотря на внешность.

– Привет, – из-под плаща высунулся любопытный жёлтый глаз.

– Мгм… – химе поставила пальцы домиком, опираясь на них подбородком. Шизуне как раз отлучилась по делам, но все равно полной уверенности, что их разговор в кабинете не услышат чужие уши, не было. – Подожди немного, я закончу, и прогуляемся.

– Угу, – согласился Орочи, возвращаясь в состояние кокона. Он становился невероятно терпелив, когда его держали на ручках.

Тсунаде – вот уж удивительно! – и впрямь быстро разобралась с лежащими у нее на столе документами, выдала вернувшейся Шизуне ворох указаний и четким, уверенным шагом двинулась прочь из кабинета. Таким четким, что ни у кого не возникло и тени сомнений, что Годайме идет по делам, а не сбегает с рабочего места. Такие невинные уловки Тсунаде освоила уже давно.

– Орочимару решил вместо клонов Нидайме делать своих? – поинтересовалась Сенджу, когда они скрылись от посторонних глаз в небольшом домике. Жить прямо в башне каге Тсунаде отказалась наотрез.

– И доверить их Джи? – ужаснулся Орочи. – За кого ты меня принимаешь?

– Джирайя кого хочешь уболтает, – Тсунаде пожала плечами. – Хотя да, таскать с собой мини-копию тебя – это не его стиль… Почему именно такое хенге?

Змей задумчиво осмотрел женщину. Крайняя степень заёбанности бросалась в глаза почти так же, как декольте, а заёбанные люди обычно плохо воспринимают юмор. Точнее, воспринимают любые попытки контакта как ещё один способ их заебать.

– Это не хенге, – задумчиво проговорил он, раздумывая, как бы «раззаебать» Тсу.

Сенджу медленно моргнула, потерла виски.

– Нет? А… Что тогда?

– Может, сама пощупаешь? – хитро улыбнулся Змей.

Тсунаде заинтересовалась.

– Ну, иди тогда сюда. Ками, я уже и забыла, какой коварной заразой ты был в детстве!

– Что это коварной? – возмутился Орочи, протягивая ручки и окончательно скидывая плащ, демонстрируя пижамку. – Я был милым добрым мальчиком… Цап-цап? На землю я не спущусь!

Джи шагнул ближе, Тсунаде приподнялась навстречу, так что дотрагиваться ножками до суровой земли Змею не пришлось.

– Милым и добрым, говоришь? – хмыкнула химе, без всякого зазрения совести тиская чиби-Орочимару. – Да как бы не так! А то я не знала, кто на самом деле тогда устроил тот переполох на почтовой ястребятне!

– Добрым. Но с хорошей памятью! – возразил Орочимару. – Ви-и-и! Тсунаде-чан! Мягонькая! Пур-пур-пур!

Змей с удовольствием тискался и подставлялся, прощупывая в ответ. За счет того, что у него репутации Джирайи не было, Тсунаде ничего такого не заподозрила, просто позволяя себе немного расслабиться. Тем более, одежда Орочи под плащом умиляла просто неимоверно.

– Так в честь чего такой маскарад? – поинтересовалась куноичи несколько минут спустя.

Джирайя пожал плечами:

– Говорю же, просто решили проведать. Мы и подарки принесли.

– До! Подарки! И письмо от твоей ученицы, – Орочимару радостно прижался к чуточку расслабившейся Сенджу. – Я её даже к себе почти не сманивал.

– Ну-ну, – Тсунаде легонько ткнула его ноготком в бок. – Не вздумай ей и правда джуин ставить. Она, даром что бесклановая, инфуин вполне потянуть может. Почти год уже формирует.

– Крута, – согласился Орочи, повисая на шее и болтая ногами. – А как у тебя дела? Прибить меня не хочешь?

– За что? – устало удивилась Тсунаде. – За Учиху, что ли? Или… за Джи?

– Мало ли поводов для драки накопилось?

Сенджу покачала головой:

– Нет, пока не хочу. Эх, сейчас бы печенья какого, а то у меня только чай – всё некогда за продуктами сходить…

Джирайя закатил глаза, вытащил из рукава продуктовый свиток:

– Ты все так же любишь карамель с кунжутом, Тсунаде-химе?

– Печенье-то ладно, но ты сама-то не голодная? Говорят, после еды и жизнь веселее. Хочу веселиться!

Тсунаде потрясла головой. Рутинная усталость слегка отступила, но только для того, чтобы уступить место недоумению. Что вообще происходит? Это действительно Орочимару сидит у неё на руках в таком виде и требует есть и веселиться? Это Джи сейчас смотрит на них с такой теплой улыбкой, что хочется сбежать в сад и разреветься – потому что на неё саму никто так не смотрит?

– Ну что ты, Тсу, – Джирайя как-то сразу оказался рядом с диваном, на котором устроилась химе, мягко сжал её ладонь. – Что случилось?

– Жизнь случилась, – вместо неё ответил Змей, прижимаясь плотнее. – Так, Тсу-чан, хочешь печеньку? Колбаску? Ещё обнимашек? Пару заказных убийств?

Змей действительно был готов лично сожрать того, кто довёл их химе до такого состояния. И осознание того, что он сам этому способствовал, желания не убавляло.

– А у вас и колбаса есть? – приподняла брови Сенджу. – А вообще, хочу. Колбасу, конфеты, обнимашки, Нара Шикаку вместо старейшин, новости и букет цветов, – с истинно женской последовательностью перечислила она.

А Джирайя вдруг улыбнулся – не до ушей, как обычно, только уголками губ, но тепло-тепло – поцеловал ей руку… И распечатал из очередного свитка букет. Золотисто-медовые хризантемы, собранные в изящный букет и перевязанные пышным бантом.

– Это от меня, – букет лег на колени.

Тсунаде коснулась лепестков дрогнувшими пальцами. Цветок – символ благородства, высокого положения и чистой крови. Ей могли подарить хризантемы в знак уважения к ее исчезнувшему клану и нынешней должности. Но только не Джирайя. Тот скорее вложил в этот букет совсем другой смысл – радость, открытость искренних дружеских чувств, веселье и отдых. Он весь в этом. Но желтые… Желтые хризантемы еще означают хрупкую, нежную или отвергнутую любовь. Намек на прошлое? Или… Такое вот прощание, негласное свидетельство, что теперь Джи готов отступить? В то, что Джирайя просто не учел этот слой смысла, Тсунаде не верила.

– Лука не хватает, – заметил Орочи, шмыгнув носом. – Пафосность сбить.

От себя он подарил здоровенную палку колбасы, которую неизвестно где прятал. С недовольным вздохом отдал и конфеты, подозревая, что он слишком рано вывалился в таком виде, Тсу просто не состыкует его и няшность.

Сенджу прижала букет к груди, растеряно потрогала колбасу, словно убеждаясь, что та настоящая.

– Что вообще происходит? – наконец, осторожно спросила она.

Орочимару и Джирайя переглянулись.

– Ну… Наверное, соблазнение, – честно признался Змей. – На цветы, колбасу и кавайную мордочку.

Тсунаде посмотрела на них. Снова потрогала колбасу.

– Все равно ничего не понимаю. У вас случайно саке с собой нет?

– Фу, тётя алкоголичка, – сообщил Змей и перелез на Джи.

– И у вас нету, – огорчилась Сенджу.

Сама она свои запасы не пополняла уже – сколько? Так сразу и не вспомнишь. Шизуне бдила, успевая притащить сенсею чай, молоко или покушать, пока та сама не пошла добывать пропитание, а специально запасаться саке как-то оказывалось то некогда, то не с руки. Мысль о Шизуне потянула за собой мысль о чае, и Тсу поднялась, зажигая плиту и пристраивая на ней чайник.

– Так в чем все-таки дело? – спросила она, сноровисто пластая колбасу на бутерброды. – Почему Орочи в таком виде? Что за глупости насчет соблазнения?

– Почему же сразу глупости? – хмыкнул Джирайя.

– Да вот, почему сразу глупости? – Орочимару обиделся и откусил беспечно оставленной колбаски. – Хотя понимаю. Всё не можешь выйти из рабочей колеи?.. А без смазочного саке точно никак?

– Причем тут саке? – Тсунаде нахмурилась. – Вы мне объясните, что вообще происходит.

– Я омолодился, – сообщил Орочи. – Ваще весь. И теперь всё Ото трепещет, мва-ха-ха! Оно и раньше трепетало, но теперь амплитуда больше, во-о-от. У нас на базе очень весёлый дурдом. Веселились мы веселились, но вдруг вспомнили, что у нас там Тсу-чан одна посреди интриг, и даже последнего обнимашконосца к себе забрали. Это я про Наруто, если чо. Вот решили навестить. А соблазнить давно хотели, но у нас дела навалились…

Тсунаде отложила нож. Посмотрела на Змея, перевела взгляд на Джирайю.

– Он же шутит, да?

Джи вздохнул:

– Орочи, не дай меня добить, хорошо?

И шагнул вперед, как-то ловко и очень естественно обнимая Тсунаде за талию. Поцелуй вышел ласковым, но отнюдь не трепетным – Джирайя целовал взрослую женщину, чувства к которой пронес через всю жизнь. Целовал уверенно, без всяких сомнений и колебаний, пусть и зная, что в следующую секунду на него обрушится удар.

Сенджу и в самом деле ударила – но, скорее, рефлекторно, просто чтобы отбросить. Осознать произошедшее она еще не успела. Змей подтянул слюни и сосредоточился, отслеживая ситуацию. Тсунаде тяжело дышала, пытаясь насытить мозг кислородом, чтобы он, наконец, вышел из ступора, и нападать как-то не спешила. Но если осознает и разозлится… Драпать придётся быстро.

– Ну как, будешь соблазняться? У нас есть милота и колбаски.

– Зачем вы так? – Тсу вдруг скривила губы и села, где стояла. – Зачем… Издеваетесь?

– Мы не издеваемся, – Орочимару перевёл дух, осторожно подошёл и сел рядом, заглядывая в глаза. – Просто долбоёбы и ухаживать не умеем.

Джирайя, потирая грудь, сел, потом поднялся на ноги. Удар у химе был по-прежнему страшен, но ему после подобных плюх еще и драпать со всех ног доводилось. Так что сделать несколько шагов оказалось не проблемой. Гораздо сложнее оказалось опуститься рядом с Тсу на колени и обнять ее за плечи, мягко побуждая откинуться на грудь.

– Тсунаде… Нам просто не хватает – тебя. Именно тебя. Мы… Кое-что осознали и поняли за последнее время. Знаешь, наши ученики оказались мудрее нас. Но… Мы можем попробовать все исправить.

– Исправить? – Сенджу усмехнулась неожиданно горько. – Сложно верить в идеалы, когда тебе пятьдесят и на плечах лежит скрытое селение.

– Надо было Наруто с собой захватить, – проворчал Орочимару. – В жопу идеалы. В пятьдесят уже можно было понять, что эта тема нихрена не работает. Есть грубая реальность, цели и методы их достижения. А идеалы опасны. Многие в погоне за ними превращаются в такое… Так вот, наша цель – тебя соблазнить, отняшить, морально подлечить. Вопрос. Ты соблазняться будешь?

– Нет, – Тсу вздохнула, потирая ладонями плечи. – Потом, когда вы уйдете, будет только хуже.

– Тсу, – Джирайя был непривычно, пугающе серьезен. – Кто сказал, что мы собираеся уходить? Или – уходить насовсем?

Орочимару, напротив, скорчил рожицу и потыкал сокомандницу пальчиком.

– Эдо Тенсей: Самооценка Тсунаде Сенджу. Окстись, милая! Кто в здравом уме и трезвой паранойе такую ахуенность бросит? Ну, не знаю, вспомни, что я коварный мудак, и предположи, что я себе ручного Хокаге собираюсь завести… Это хотя бы было бы понятно. Предположение, основанное на статистике прошлых поступков. Но уйти?.. За кого ты вообще нас принимаешь?

– Отогакуре? – Тсунаде скептически выгнула брови. – Уж я-то знаю, насколько это всё сложно. А постоянно ждать… Я не смогу.

– То есть ты в принципе не против, и тебя смущают только технические детали? – уточнил Орочимару.

Тсунаде неожиданно серьёзно задумалась над вопросом. Не против ли она? Словно откатить время, вернуться в прошлое, когда их команда еще не распалась, и где-то за солнечным сплетением таилось знание, что выстоят, справятся со всем, поддержат друг друга. У нее был клан… Но вовсе не со своими родственниками она прошла две войны.

– А как же вы? Вы сами? У вас ведь… Есть что-то.

– Ну да. Это называется любовь, – подсказал Змей и склонил голову набок. – Хочешь сказать, что на тебя не хватит?

Хотелось скривить губы и сказать какую-нибудь гадость – вспомнился Дан и то, чем закончилась любовь в тот раз. Но Джи так бережно обнимал ее за плечи, даря ощущение нерушимой скалы за спиной, что язык просто не повернулся.

– Не знаю. Просто… Даже угадать не могу.

А Орочи в ответ просто искренне обнял её за пояс.

– Тсу классная… Тсу красивая… Поубивать всех, кто довёл Тсу, и выбить ей отпуск.

– У каге не бывает отпуска, – ладошка неуверенно легла на темноволосую макушку, погладила. – Сам же знаешь.

– Звучит как вызов, – невинно заметил Джирайя из-за спины.

– А я вот не знаю. И устроил его себе. По состоянию здоровья, но тоже круто, – Орочи притиснулся поближе. – Тсунаде… Хочешь, я проведу полную проверку и укажу пальчиком на всех, кто тебе палки в колёса вставляет?.. Или, учитывая хитрожопость старейшин, просто сидит не на своём месте и всё портит.

– Я тебе и так назову если не всех, то хотя бы самых крупных, – поморщилась Сенджу. – Давайте не будем о них, ладно? Хотя бы сейчас.