Текст книги "Идеальный треугольник (СИ)"

Автор книги: Ктая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Орочимару слегка удивился. На его памяти Саске впервые назвал его сенсеем и вообще признал кем-то чуточку большим, чем просто безликой ступенью на пути к цели. Но вида не подал.

– Так потренируй его, – хмыкнул Орочимару. – Если что не нравится.

Учиха задумчиво качнул головой:

– Позже… Надо разобраться с основами для начала.

Саске смутно начал понимать, почему его утопили в болоте. Но как-то с трудом верилось, что разгадка была настолько простой.

– Сенсей, а кто учил тайдзюцу Джирайю-сана?

– Его обучали стандартно, если ты об этом, – хмыкнул Орочимару. – Только он редко слушал. Да и с опытом начинаешь понимать такие вещи на инстинктивном уровне, но сколько тех, кому опыт набрать не удалось?

Саске покачал головой:

– Наруто тоже редко слушал, но у него с тай был полный бардак. Разве что и в самом деле опыт…

– Ну, а кто говорит, что у Джи был не бардак? Просто его бардак потом упорядочился вот в это… А у многих старательных так и остаётся куча лишнего. Значит, ничего не надо? Персоны, обделённые шаринганом, обычно ведут записи, но ты, вижу, справляешься и так.

Учиха поморщился. Составлять письменные отчеты он не любил хотя бы в силу того, что всё прекрасно запоминал и так. Но необходимость бумагомарательства признавал.

– Вечером запишу итоги и основные этапы, – кисло пообещал он. – Если успею добраться до итогов.

– Какой хороший мальчик! – обрадовался Змей и, оказавшись во мановение ока рядом, взял и натурально потискал Саске!

То, что реакция на целых полсекунды запоздала как раз из-за подчищенных рефлексов, Учиха не признался бы и под угрозой сдать его фанаткам. Поэтому предпочёл сделать вид, что не стал уворачиваться специально. Зато выражение лица «я – великий Учиха, попирающий пыль недостойного мира» вылезло на лицо само собой. Правда, в этот раз оно дополнилось гнусной усмешкой:

– У Карин получается убедительнее, сенсей. Хотя всегда можете взять у Наруто пару уроков по Ойроке, раз собственную жуткость растеряли.

Но, увы, шпилька улетела в молоко, Орочимару радостно рассмеялся:

– Хочешь сказать, что Карин более жуткая, чем я? Саске, ну нельзя же ТАК девушек бояться!

– Я не боюсь девушек! – возмутился Учиха. – Я терпеть не могу сумасшедших фанаток! Сам бы попробовал погулять под моим хенге!

– Ой, страдалец, я не могу! – продолжил ржать Змей. – Знал бы ты, какие на меня облавы в молодости устраивали… И ладно бы с романтическим интересом, так нет, затискать пытались. Коллективно. Это как твои фанатки, только ещё более бессмысленно и беспощадно. И коллективно.

Саске самым натуральным образом надулся. Обидно было, что над его проблемой смеются, да и представить ту же Тсунаде, стискивающей сокомандника в объятиях при первой же возможности, получалось сложно. Но мелькнувшая мысль заставила отвлечься от досады:

– А когда перестали?

– Когда я овладел Ки на достаточном уровне, чтобы поддерживать её в фоновом режиме. Сначала я хотел отогнать всех языком, но, увы, он тоже казался всем милым. Только зря я это сделал, – неожиданно серьёзно закончил Орочимару, имея в виду не язык.

– Они считали язык милым? – удивился Саске.

Правда, сочувствовать Змею не получалось. Хотелось нагло ржать и натравливать на него свору куноичи, мечтающих затискать лапочку с лилиями в волосах. Так, чисто в порядке мелкой мести.

Куноичи в убежище Орочимару взять было неоткуда – Гурен и Карин не в счет – а вот разработать подходящее гендзюцу… Почему бы и нет?

Не только же Орочимару тут развлекаться, хе-хе-хе-хе-хе.

– Да, я тоже удивился. «Ой, какой милый змеёныш! Смотрите, у него язык! А хвост есть? Утю-тю, змеёнок, покажи-ка нам свой хвостик», – сенсей ещё поржал, вспомнив свой ужас тогда, и хлопнул Саске по плечу. – Ну да ладно, хватит тебе разгрузки для мозгов, работай давай. Желательно над тай, а не над Ки.

Выданная Учихой волна неприязни дала ощутить, что в этой области у него всё в порядке и ворон направленным Ки он сшибать вполне может. Правда, змеиный санин оказался покрепче вороны и даже чересчур весёлого настроения не растерял…

Ну да ничего, впереди было достаточно времени и чтобы тайдзюцу отработать, и Ки до нужного уровня нарастить… И гендзюцу специально для дорогого сенсея сделать.

Когда это Саске пугали тренировки?

====== Научный метод змеиного санина ======

– Вы издеваетесь, – вздохнул Кабуто, глядя на Наруко поверх бумаг.

В его папке были спецификации на технику Ойроке. Выходило, что это смесь хенге и ментальных закладок, причём не абы каких, а мягких, которые в среде менталистов считались чуть ли не легендарными. Обычные ментальные закладки фиксируют новую личность жёстко, превращая одного человека в другого, записывая поверх всё. Мягкие же закладки только подправляли некоторые черты, где-то беря качества оригинала, а где-то – создавая свои.

Видимо, на самого себя эти легендарные закладки может поставить даже ребёнок. Что логично – и психика гибкая, и мозг родной, знакомый…

А ещё Кабуто, как ни старался, не мог считать, что Наруто просто играет. Тому мозгов бы на такое никогда не хватило бы, точнее, концентрации. Обязательно бы сбился, вышел бы из образа… Но, видимо, действительно ментальные закладки.

– Я не издеваюсь, Кабуто-сенсе-е-ей, – протянула девушка. – Вам плохо? Принести чаю?

– Нет, не надо, просто сиди тихо.

Кабуто снова вчитался в бумаги. Рекомендованные пути развития… Так, тут всё понятно. Этикет, умение держать лицо, притворство, распознавание лжи, ведение расспросов, сталкивание лбами… И так понятно, что Наруко из тех шпионов, которые не просто входят в главную дверь, нет. Таких жертвы за ручку проводят в свой дом и добровольно показывают, где лежат документы. Если, конечно, обучить хорошо. А то пока, как правильно выразился Орочимару-сама, только напугать извращенца энтузиазмом и может.

Вряд ли имеет смысл учить тайному проникновению и общей скрытности. С этим у сорванца-Наруто, которого десяток чунинов не всегда найти может, всё в порядке. А память у них общая, да… Именно что шпионка-куртизанка должна выйти. Бить не кунаем, а словом.

«Так, а тут что… Фуин? – озадачился Кабуто. – Почему фуин? Зачем ей фуин… А, она же Узумаки… Ой, бля-а-а-а!.. Она гребаная Узумаки!!!»

Якуши зажмурился, пытаясь совладать с охватившим его отчаянием. У-зу-ма-ки! В своё время Орочимару-сама заинтересовался, как представительница клана, славящаяся своей регенерацией и живучестью, умудрилась посадить себе зрение. Оказалось, Карин в детстве очень-очень хотела стать сильной куноичи и много читала. Очень много. Но ничего не понимала. От чего ещё больше старалась… И если слабое смещение хрусталика в половину или один диоптрий скорректировать довольно просто, то с полтора-двух уже становилось затруднительно как для медицинских техник, так и для природной регенерации. И пошло по накатанной.

Но интереснее всего была причина, по которой Карин приходилось так много читать. Узумаки стали мастерами печатей не столько из-за свойств чакры, сколько из-за свойств сознания. Они буквально видели смысл печати, видели значение за символом. И если в строгой однозначности и иерархии фуин они были как рыба в воде, то многозначные иероглифы обычного текста приводили их в замешательство. Что-то не складывалось или, наоборот, складывалось слишком много вариантов.

Обучить фуин Узумаки, будучи не Узумаки, тоже оказалось затруднительно. Наверное, можно было найти решение, но Орочимару-сама тогда быстро потерял интерес, решив, что сенсорные способности – тоже хорошо и развить их проще. И вот теперь он предлагает этим заняться ему!

Да даже если фуин не учить – не зря он в конце списка – нормальные книги с нормальной скоростью девчонка вряд ли прочитает. И сама писать нормально не сможет… У-у-у!

– Кабуто-сенсей, ну, не расстраивайтесь вы так! – Наруко ласково погладила его по голове. – Я буду очень-очень стараться!

– Руки! Руки убрала! – возмутился Якуши.

Девушка ойкнула и отдёрнула ладошки.

– Я сделала вам плохо? – невинность с голубыми глазами тревожно на него посмотрела.

– Нет. Молчи и не шевелись!

Кабуто не в первый раз приходилось заниматься тренировками по указанию Орочимару-самы. Но раньше задания были конкретные: научить того-то бегать по воде, научить сего-то метать сюрикены, проследить, чтоб не убился, проследить, чтоб не отлынивал… А тут, блин, ученица, которую нужно натаскать полностью! Понятно, что ему достался лёгкий вариант: если что, она просто может деактивироваться, чтоб Наруто действовал сам, но всё равно…

– Кабуто-сенсей, за что вы со мной так?.. – всхлипнула Наруко, и голубые глазища наполнились слезами.

– Так, ну, провокации и манипулирование на данном этапе изучать не будем, – нахмурился Якуши. – А ну утри слёзы, плакса! Я только попросил тебя молчать и дать мне изучить материалы!

– Но вы такой расстроенный, Кабуто-сенсей. Это всё из-за меня, да? Вы не хотите меня обучать? Это из-за того, что я… Ненастоящая?

«Да, блин, именно поэтому!» – хотелось рявкнуть Якуши, но… У него самого ментальных закладок раза в три больше, чем у этой фифочки. Только и разницы, что у него «оригинала» нет.

– Ты настоящая, – вздохнул он и потёр переносицу. – Личность – это набор психологических реакций и опыта, а не тело. Камень – не личность, призрак – личность, Орочимару-сама, меняющий тела, ещё какая личность… Только и разницы, что тебя зачали не мама с папой, а Наруто часть мозга и души отделил.

– Вы правда так считаете? – глаза Наруко опять заблестели от слёз, на этот раз – радости. – Вы самый лучший, Кабуто-сенсей!

И кинулась обниматься. Якуши вздохнул, погладил её по спине. И всё-таки Орочимару-сама – гений, знал, кому отдавать на обучение. Навыки-то ладно, хотя нормальных шпионов-диверсантов на базе было мало, но вот сочувствие к искусственной личности…

– Так, ладно, заканчиваем с обнимашками, – грозно нахмурился Кабуто, уже догадываясь о содержании своих снов на ближайшую неделю, а то и месяц. У него здоровое двадцатилетнее тело, к которому с таким энтузиазмом прижимаются такие формы. Если бы у него стояка не появилось, он сам бы забеспокоился и пошёл проверяться.

Другое дело, что его такие вещи не смущают и с цели не сбивают. Спасибо Орочимару-саме за закалку.

Девушка отстранилась и выжидательно уставилась на него.

– Личное пространство, Наруко, – напомнил Кабуто. – Постарайся его не нарушать.

– Но вы такой пушистый заичко, – заморгала Узумаки. – Как вас не обнимать?..

«Это будет тяжело», – понял Якуши. С её аргументом было сложно спорить, поэтому он натянул максимально строгое выражение лица и попросил:

– Пожалуйста, держи себя в руках. Так… Тут, кажется ещё один листок… Бля-а-а… Орочимару-сама, за что-о-о?!

Как Сакура и подозревала, исследование, предложенное Орочимару, пришлось начинать с объяснения для Наруто, что такое сен-чакра вообще. И та информация, которую им давали в Академии, тут не годилась совершенно, ибо Узумаки способность пропускать мимо ушей все скучные, на его взгляд, объяснения ничуть не утратил. Через несколько минут Харуно хотелось прижать змеиного санина к стене, проникновенно заглянуть в глаза и спросить – как? КАК ему удалось не просто заинтересовать Наруто в чем-то, а заставить его понять объяснения? Джинчурики обломал учебный процесс еще в самом начале, хлопнув глазами и спросив: а что такое сенчакра? Ответ, что это особый вид природной энергии, которую можно поглощать снаружи для собственного усиления, его не устроил. Наруто тут же выдал целую россыпь вопросов. Откуда – снаружи? Почему именно природная, а не каменная, змеиная, жабья? А есть места, в которых сен-чакры больше? Или она «плотнее»? А как она влияет на шиноби, если постоянно есть где-то вокруг? Почему надо иметь огромные запасы собственной чакры, чтобы использовать сенчакру, если она поглощается, причем откуда-то снаружи?

Джирайя наверняка знал ответы на какие-то из этих вопросов, да и материалы им Орочимару выдал достаточно подробные, но Наруто ведь не слушал, продолжая выдавать свои «почему» самой настоящей очередью. От того, чтобы шарахнуть кулаком по столу, а то и по макушке слишком активному Узумаки, Сакуру удерживала только недавняя лекция Орочимару.

«Если объяснение ещё само приходится объяснять – хреновое это объяснение».

Мысль о том, что змеиный санин умеет подобрать то самое, элегантно-простое объяснение, которое мгновенно оседает в голове даже у Наруто, порядком портила настроение. Потому что сама Сакура чувствовала себя абсолютно беспомощной, глядя в эти широко распахнутые голубые глаза, в которых не было ни малейшего следа издёвки. Узумаки в самом деле не понимал. И просто не хотел вникать во что-то слишком сложное и непонятное.

А как объяснить понятно, она не знала. Тсунаде-сенсей все же базировалась на привычных терминах и основах. Хотя для медчакры теории вообще не существовало, даже в виде того же круга стихий… А вот практику Годайме отточила изумительно. И натаскивала ученицу не скупясь.

Куноичи несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь. Открыла выданную им на троих папку, вчиталась в выкладки Орочимару, оставив утихомиривание джинчурики на Джирайю-сана. В конце концов, Наруто его ученик, вот пусть и разбирается!

А теория и в самом деле была невероятно интересной. И пусть в папке было всего несколько листочков – за их содержимое многие шиноби отдали бы ногу или глаз. Те, кто смог бы оценить, конечно…

– Так, – Сакура закончила изучать информацию, аккуратно отложила папку. Достала несколько чистых листов бумаги, видимо, выделенных им для фиксирования этапов исследования. – Наруто, прекрати мельтешить, иначе будешь читать сам.

Джинчурики остановился, но так, что распирающий его энтузиазм был виден невооруженным взглядом. Обладай Узумаки хвостом – тот двигался бы со скоростью вентилятора.

– Существует некая чакра, для простоты именуемая «природной» или сенчакрой. Это факт, – начала девушка. – Откуда она берется точно не установлено, но была выдвинута теория, что ее производит сам мир. Точно так же, как и обычный шиноби. Но, раз уж мир намного больше одного шиноби, сенчакры тоже гораздо больше, чем обычной, и она «сильнее».

Джирайя нахмурился, задумчиво кивнул в такт словам. Пока что звучало логично.

– Орочимару-сан развил эту теорию. Шиноби может вырабатывать разные виды чакры – Наруто, не перебивай, я как раз об этом и хочу сказать! Это стихийная – Саске не берет огонь где-то снаружи, а Какаши-сенсей не заряжает батарейки для своего чидори. А еще есть медицинская чакра, Инь и Ян…

– А что за Инь и Ян? – тут же влез Узумаки.

Сакура терпеливо вздохнула и напомнила себе о простоте и понятности определений.

– Духовная и телесная компонента, то из чего состоит твоя чакра… – остеклевшие глаза джинчурики дали понять, что определение все еще слишком сложное. – Ну… попробуй представить рамэн, – Наруто оживился. – Лапша сухая и имеет форму, но есть ее невкусно – это Инь. А когда ты заливаешь ее бульоном, она разбухает, набирается вкусом, и ее можно есть – это Ян. Если их правильно смешать, то получится вкусный рамен, – Узумаки активно закивал. – Это чакра. А если какой части больше, то получается плохо.

– Если будет слишком много «Ян», то рамэн-чакра получится жидким и его не получится зацепить «палочками», а если наоборот, то рамен будет слишком сухим и невкусным?

– Да! – обрадовано кивнула Харуно. – У тебя как раз перекос в сторону Ян, то есть чакра «жидкая» и трудно придать ей форму, поэтому ты много «расплёскиваешь», когда используешь дзюцу. А Инь помогает придать ей форму, поэтому, когда много Инь, но нет Ян, получается иллюзия, гендзюцу… Например, обычный клон.

– То-то они у меня никогда не выходили, – проворчал Наруто.

– Так вот, Орочимару-сан предположил, что сенчакра тоже может быть разной. Стихийная, медицинская, направленная. Джирайя-сан осваивал сендзюцу с помощью своего призыва, – Сакура коротко кивнула санину, – Орочимару-сан – тоже. А вот Шодай-сама не заключал контракт ни с кем из призывных животных, однако сендзюцу владел, то есть с призывом это никак не связано, – увлекшись, куноичи вскочила на ноги и начала взволнованно ходить по комнате. – Орочимару-сан предположил, что каждый шиноби может подобрать больше всего подходящую для него сенчакру, и тогда с ней будет намного проще работать… И нужно будет не так много собственной чакры, чтобы уравновесить три компонента! – Сакура возбужденно взмахнула руками.

– Сакура-чан… а что такого крутого в этой сен, если она просто чакра, хоть и другая?

Джирайя открыл было рот, чтобы расписать ученику все плюсы владения сенмодом, но Сакуру уже несло порывом странного вдохновения:

– А это как мясо в рамэне. Лапша и бульон, помнишь? Но с мясом будет ведь и вкуснее, и сытнее.

– Точно! Ты такая умная, Сакура-чан! – Наруто одарил куноичи влюбленным взглядом.

Сакура слегка смутилась. Объяснение казалось ей самой ужасно примитивным, но… В Академии ведь, когда им давали теорию чакры, они были еще детьми. И сама она, хоть и запомнила все определения, вряд ли их действительно понимала. А вот такое объяснение… Да, оно было бы смешным и наверняка ученики долго бы его вспоминали или даже коверкали… Но ведь запомнили бы! И поняли!

– Так что нам нужно делать? Искать нужную «лапшу» или «мясо»? – спросил Джирайя.

– Первым этапом нужно выяснить, какой тип сенчакры больше всего подходит каждому из нас. Потом попытаться выделить её. А потом на основе ее попробовать активировать сенмод.

– А как понять, какая чакра подходит? – Наруто аж подпрыгнул на месте от нетерпения.

– А вот с этим мы и должны разобраться в первую очередь, – вздохнула куноичи.

Саске сидел посреди своей «исследовательской зоны» прямо на полу и мрачным взглядом буравил обломки манекенов для отработки ударов. Учиху одолевало даже не раздражение, а что-то, сильно похожее на уныние. Не потому, что было слишком сложно, заумно или не получалось. Как раз таки наоборот.

Просто раньше манекенов такого типа хватало как минимум на неделю тренировок – в полный контакт, с отработкой связок и проходов.

Столько лет! Столько бесполезно потраченного времени! Когда он. За несколько часов. Нанес больше урона. Чем раньше за неделю! Хотелось то ли побиться лбом о крепкую столешницу за неимением поблизости любимого дуба, то ли найти и придушить всех, кто разрабатывал ныне существующие системы тайдзюцу. Простые, очевидные удары. Не самая мощная накачка чакрой. И такой результат! Неудивительно, что Тсунаде-химе считается страшным противником в ближнем бою, несмотря на то, что не может похвастаться особо выдающейся скоростью или системой боя. Неудивительно, что Сакура смогла достигнуть такого прогресса за не слишком большой промежуток времени.

Удивительно, что никто – ксо, никто! – из обладателей шарингана – опытных, прошедших множество боев – не догадался вычистить лишнее из кланового тайдзюцу. Ведь тот же Джирайя со временем вполне отшлифовал свою систему ближнего боя. А Майто Гай? А Рок Ли, в конце концов? Парень, неспособный даже чакру толком выпускать из-за патологии чакросистемы – и на равных бьющийся с джинчурики или признанным гением клана Хьюга! Считающегося сильнейшим в ближнем бою, вообще-то!

Особенно обидно было почему-то от того, что тот самый трюк Итачи с восьмёркой кунаев во все стороны, поражающими даже скрытые от взгляда мишени, оказался именно что трюком. Проверка тренированности тела, способности концентрироваться… Но никак не полноценный боевой прием. А ведь в своё время Саске так стремился овладеть им! Даже сильнее, чем своим первым огненным дзюцу – потому что Катоном среди Учих владел чуть ли не каждый первый, а вот этот бросок кунаев он видел только у Итачи.

Итачи тоже хотелось по-простецки в морду дать – за рамками всякой мести, просто за то, что в своё время не объяснил бесполезность этого приема. Да быть не может, чтобы он этого не знал!

– Нужны новые манекены? – поинтересовался Орочимару, возникая на пороге.

Он едва заметно улыбался, но не насмешливо, а как-то по-иному…

Саске перевел взгляд на него. Хотелось почему-то надуться и ткнуть в санина пальцем с обвиняющим «ты знал!», но слегка мешал вопрос, что же именно знал.

Поэтому Учиха ограничился тем, что насупился.

– Хочу набить морду Какаши-сенсею. И второму сенсею тоже, который за три года так и не проговорился!

Змей засмеялся:

– Ну, допустим, Какаши не знал. Гений гением, но основы пересматривать не принято. А что я не проговорился. Извини, Саске, ты плохо себя вёл!

Вот теперь Учиха надулся всерьез – и вышло это непроизвольно, совсем как в детстве, когда Итачи отказывался с ним потренироваться. И мысль о брате почему-то не вызвала привычной вспышки разъедающей, как кислота, ненависти. Просто воспоминание…

– Как вас с таким характером терпели, сенсе-ей?

Орочимару снова засмеялся. Надутый Учиха, такая пре-е-елесть! Родной кирпич ему изменил!

– Ты хоть про кого? Уточни запрос, что ли…

– М-м… Тсунаде-химе? Все говорят, что Сакура на нее похожа.

– А. С ней проблем никогда не было. Я не покушался на её сиськи, а всё остальное она мне прощала.

– А, точно, вы же были милым, – Учиха скорчил рожицу и поднялся на ноги.

Листок с аккуратно записанными результатами лежал на столе – Саске сел предаваться унынию только после того, как закончил хотя бы первую стадию.

– Вот. И мне нужны новые манекены или другой полигон.

– Манекенов стандартных хочешь или специальных? – уточнил Орочимару, беря листок. – Есть из сырой глины, удобно отмечать эффективность ударов. Есть желатиновые, примерно равные по плотности человеческому телу.

– Желатиновые? Это из желе? – заинтересовался Саске, старательно отгоняя мысль уточнить, можно ли их есть.

– Это желе из желатина, но да.

– Желатин же съедобный? – максимально незаинтересованно «удивился» Учиха.

– Да, можешь погрызть манекен, мистер «мне неведомо любопытство», – закатил глаза Орочимару. – На вкус напоминает варёное мясо, так как сделан из варёных суставов различных животных.

Лицо Саске тут же приняло выражение оскорблённого достоинства – как его заподозрили в таком низком желании? Он же не вечно голодный джинчурики!

– Где можно взять характеристики этих манекенов?

– Спросить? – Орочимару задумался. – Спецификаций я не писал… Есть рецепт и пара запечатанных образцов. Стоячие человеческие фигуры с деревянным скелетом, если мне не изменяет память.

Учиха коротко кивнул, скорее, сам себе:

– Значит, это тоже записать… Есть какие-то особые требования?

– Не мочить, не есть, не жарить. Ниндзюцу вообще лучше не использовать, как и колюще-режущее оружие. Чисто тай и отработка ударов. Хотя, в принципе, можешь его хоть Наруто скормить – просто сваришь ещё одного на замену.

– Пф, – озвучил Саске все, что думает о таком предложении.

Вот еще, кормить Узумаки всякими подозрительными манекенами. А для того, чтобы варить что-нибудь, есть Кабуто.

– Пуся вспомнил, что он высокомерный, – умилился Орочимару. – Глиняных и стандартных надо? Кого-нибудь живого для битья?

Учиха прищурился, расслабленно повел плечами… А в следующую секунду метнулся вперед, атакуя. Удар ожидаемо пришелся на блок, но смутное удовлетворение хотя бы от того, что змеиный санин не увернулся, Саске все же испытал.

– Думаю, с живыми противниками стоит повременить.

Орочимару усмехнулся и поймал себя на мысли, что всё равно умиляется. М-да… Просил Джирайю его не выдавать, а сам ведётся.

– Как хочешь, Саске, как хочешь…

Учиха смерил его подозрительным взглядом. Поверить, что Орочимару вот так просто валяет дурака, было сложно, несмотря на все изменения. И то, что не удается хотя бы примерно определить, какой именно это хитрый план, спокойствия не добавляло. Орочимару легко улыбнулся напоследок и неторопливо ушёл в сторону жилых помещений. Саске вздохнул – если бы не годы, проведенные в ученичестве у змеиного санина, можно было бы решить, что ему предполагалось самому разобраться, на какой полигон перебраться и где те самые манекены найти. А так Учиха просто знал, что через какое-то время явится один из змеенышей – а то и сам Орочимару – и выдаст все необходимое.

А пока было свободное время, стоило успокоиться и попробовать разобраться в сложном и противоречивом клубке собственных эмоций. Да, доминировала досада на то, что распустился, и перед кем – не перед своей командой или даже Джирайей, а перед Змеем, который не то что руку откусит, а полностью заглотит… Но она была недостаточно сильной, чтобы полностью заглушить собой все остальное.

Саске… Понравилось. Понравилось так легко общаться, перекидываться почти шутками вместо ядовитых колкостей. Говорить так, будто есть что-то большее, чем деловые отношения двух сильных шиноби.

– Ксо!

Ну, только такой неудачник, как он, мог настолько встрять буквально на ровном месте.

====== Первые результаты ======

– Орочи… Что ты там забыл? – простонал Джирайя, заглянув под кровать.

Странные предпочтения Змея в выборе места сна его иногда вводили в ступор. То он использовал его в качестве одеяла, то засыпал, повиснув на хвосте между столбиками кровати, то вот под неё забрался… А там всё было оборудовано со свойственной Орочимару педантичностью – и спальный мешок, и запас провизии, и лампа с книжкой…

– Я в норке, – в щели спального мешка показался жёлтый глаз с вертикальным зрачком. – Не мешай релаксить.

– Ты что, там ещё сладости жрёшь, что ли? – уточнил Джирайя, услышав характерный хруст конфет.

– Угу. Завидно? Давай ко мне.

– Думаешь, поместимся? – скептически уточнил Джи, соотнося свои габариты с высотой ножек кровати.

Удивляться он перестал еще после того, как Змей всю ночь обсуждал с Наруто научные теории, а потом весь день сокрушался, что они не догадались свои идеи записать.

– Ну и сиди там. Я не вылезу, – Орочимару снова захрустел конфетами. – Я моральных сил набираюсь. И вдохновения.

– Но почему именно под кроватью? – Джирайя подумал, стащил на пол подушку с одеялом и достаточно комфортно разлёгся напротив Змея.

– Я в норке, – повторил Змей и пояснил: – Лёгкая агорафобия. Если по-человечески, в тесном пространстве мне уютнее. И отдыхается лучше. Как продвигается ваша часть исследований?

– Пока что глухо, – вздохнул Джирайя. – Теорию-то мы поняли, а вот как определиться с подходящим типом сенчакры, пока не разобрались. Я все время сбиваюсь на знакомую, Сакура в принципе не знает, что и как делать, а у Наруто просто шило в заднице. Медитации и самопознание – определенно не его стиль. Он умудрился за пару часов добраться до Кьюби и поцапаться с ним, но отказался признаваться, по какому поводу. Зафонил лабораторию изрядно, все-таки полтора хвоста…

– Эх… – Орочимару хрустнул конфеткой, но решил всё же подсказать: – Если бы тебя можно было описать одним словом, какое бы оно было?

Джирайя всерьез задумался. Погрыз ноготь, перевернулся на другой бок.

– Не знаю. Что-то подсказывает мне, что ответ «извращенец» не подойдет?

– Извращенец – абстрактное понятие, не имеющее чёткого значения. Извращенец – любой, кто делает вещи нестандартно. Чаще всего это применяется к сексуальным маркерам, но это не обязательно. Это слово не может отражать твою суть, так как оно само по себе ничего не значит. А что ты отличаешься от других… Ну, все люди отличаются. Только не у многих хватает сил это показать. Но копаешь в верном направлении. Извращенец – это то, как тебя называют подслеповатые люди, но если ты найдёшь суть явления, а не её нелепую форму… Причину, а не внешние признаки… Может найдёшь, что ищешь.

– То, чем я отличаюсь от других? – Джирайя говорил медленно, словно пробуя слова на вкус. – Но не внешние причины?

Санин задумался. При попытке характеризовать самого себя первым делом вспоминались, конечно же, женщины. Нет, совсем не в том плане, который так часто приписывали ему как великому извращенцу… Но не стоило отрицать, что это и в самом деле было для него отражением чего-то важного.

Но… С чего все началось? Давно ведь, еще когда они были учениками Сарутоби-сенсея… Вспомнить хотя бы первую встречу с Тсунаде. Она была, конечно, красивой девушкой, но не шла ни в какое сравнение с собой взрослой. С той Тсунаде, которую Джи узнал на войне.

Так где же крылась причина его столь долгой и упоенной игры, в которую поверили все остальные?

– Хм… Орочи. А можешь перевести все, что ты сейчас сказал, как для Наруто? Чтобы теория чакры на примере рамэна и тому подобное.

– Теория чакры на примере рамена? – удивился Змей. – Такого я ему не рассказывал. Чтобы грамотно использовать аналогию, процессы в двух сравниваемых явлениях должны быть одинаковыми. В этом случае… Хм. Допустим, у тебя есть некий предмет. Ты не знаешь, что это, и не можешь просто так узнать даже то, какой он на самом деле. Но можешь узнать, что он делает. И вот получается, что он холодит. Что он вызывает слюноотделение. Что его продают и покупают. Что если провести им по бумаге, он оставит влажный коричневый след. Что оно растает на солнце…

Джирайя попытался сообразить, о чем это Орочи, но при попытке представить нечто, оставляющее на бумаге влажный коричневый след, в голову лезло только…

– Мороженое? Шоколадное… Слушай, Орочи, у тебя есть мороженое?

– Нет, – Змей хрустнул конфеткой. – А зря, надо бы завести… Делай предположения, подтверждай и опровергай их, и не еби мне мозг. Я в норке.

– Почему у тебя на базе есть конфеты, но нет мороженого? – риторически поинтересовался Джирайя, переворачиваясь на спину.

Почему-то глядя на потолок думалось лучше, чем когда перед глазами маячил Орочи.

Так всё-таки, с чего все началось?

Через некоторое время активного шевеления мозгами Джирайя вздохнул:

– Я всегда очень остро чувствовал мимолётность женской красоты. То, что вот сейчас она есть, а через секунду или две её может не быть. И хрупкость жизни, когда она словно просыпается песком сквозь пальцы. Но я не знаю, как это можно назвать одним словом.

– Скоротечность времени, – подсказал Орочимару. – Не цепляйся к форме. Определение должно быть простым, но не обязательно в одно слово. Можно два. Или три. Может, такого слова ещё не придумали. О’кей, есть гипотеза. Теперь перебирай в памяти, всегда ли на твоё восприятие влияло ощущение скоротечности времени, или были моменты, когда ты совсем о нём забывал?

– Да ну, где время и где я, – усомнился Джирайя. Перевернулся на живот, сталкиваясь глазами со взглядом Орочимару. – Слушай, а если укрыться одеялом с головой, это сойдет за нору? Просто под кроватью мы вдвоем точно не поместимся.

– Если двумя одеялами, – задумчиво проговорил Змей. – И покрывалом. И будешь тепло и радушно сопеть. И обнимать. И конфетки не отберёшь.

– И чесать, – дополнил список Джирайя. – Выползай, я пока тебе нору сделаю…