Текст книги "Рысюхин, вы семнадцать офицеров себе нашли? (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Клим Беляков обозвал полученного уродца почему-то на английский манер «Desnaker», что, по его мнению, должно было означать «Обеззмеиватель» (как только выговорил такое словечко). Даже хотел сделать такую гравировку на стволе, но не рассчитал размер букв и поместилось только Desna. Под таким названием, только по-русски, «Десна», это, простите, оружие и пошло в серию. Да-да, в малую, но серию: на данный момент изготовили уже пять с лишним сотен штук, и только малая часть осталась для нужд фирмы, большинство экземпляров были проданы. И покупали не столько жители Викентьевки, сколько приезжие: приказчики, купцы и даже их охранники! Как выразился один из них: «Для защиты от собак и прочих безобразников». Ну, а что? Выглядела «бабаха» внушительно, как выразился дед – брутально, громыхала тоже неплохо, как средство психологического воздействия великолепно. И случайного прохожего в десятке-другом метров за целью нечаянно не пристрелишь. Беляковы, урождённый и приёмный, сумели получить на каждом проданном экземпляре чуть больше десяти рублей чистой прибыли, плюс продажа патронов… За вычетом моей доли, как владельца мануфактуры и автора первоначальной идеи, эти двое разделили дополнительных доход в более чем три с половиной тысячи и выглядели вполне довольными. Попробовать, что ли, продавать их и в Рысюхино тоже? На родовых землях, вроде как, в своём праве, но на всякий случай надо посоветоваться с юристом.

Вечером супруги предъявили сразу три варианта текста песни, но все они мне не понравились, как мне показалось – хуже оригинала, слишком затянуто и слишком… Даже не знаю, какое подобрать определение на замену дедову «слишком сопливо». В исходном виде было два куплета по четыре строки, если деду верить, и всем хватало, чтобы понять всю историю, мои же «третинки» разогнались на три, а в одном случае даже четыре куплета, по восемь строк в каждом! Стараясь быть мягким и тактичным, попросил сократить текст хотя бы вдвое. К моему удивлению, жёны согласились почти без боя. Да и вообще, какие-то они вялые были. Не в плане физической слабости, а в части отстаивания своей позиции. Я даже заподозрил, что с ними что-то случилось нехорошее, или что-то они коварное задумали. Потратил десять минут, чтобы узнать, что, да – у них появился проект.

Даже не так – Проект, с больших букв «ПРО». И следующие десять минут они мне излагали основные тезисы…

[1] Мультфильм «Динозаврик», 1982 год, «Беларусьфильм». Очень, так сказать, мематичный мультик, там масса фраз, имеющих все основания и право стать крылатыми. Но дед ошибается – на самом деле фраза из другого шедевра мультипликации – м/ф «Падал прошлогодний снег» 1983 года.

Глава 12

Началось моё знакомств с проектом жён с некоторой обиды. Маша просто взяла и заявила:

– Мы тут посмотрели, что у нас развитие остановилось…

– Это в каком же, простите, качестве⁈ Магически или физически – только скажите, любые условия. Творчески и профессионально, что для вас практически синонимы? Так вы как раз сейчас над новой песней работаете.

– Нет мы не о личном развитии, мы о семье, о делах рода и хозяйстве нашем в целом.

– Здравствуйте! А вот сейчас вообще обидно стало! – я и на самом деле обиделся: тут дел и работ столько, что не на море – на озеро в Смолевичах съездить некогда, в воду зайти и на солнышке чуток погреться, а они заявляют, что развития, видите ли, нет.

– Ну, нового нет ничего…

– Да ладно⁈ На Изнанке большой купол поставили. Строительство начинаем военного городка на полтысячи постоянных обитателей, а при нём посёлка ещё на тысячу человек. Считай, целый небольшой город на Изнанке строим – это не развитие, не новое⁈

– Нет, военных дел я не касаюсь, мы не касаемся, дела службы – это дела службы.

– Не только. Чем эта тысяча гражданских заниматься будет, помимо того, что военных обслуживать, а там столько не надо, с чего жить? Не в нашем ли семейном хозяйстве их устроить нужно будет, а? Ладно, военный городок – Рысюхино расширяется! Новую дорогу к Червеньскому тракту прокладывать начинаем, в обход промышленных сооружений, да и не справляется старая. Две улицы новые разбиваем, одну поперечную и одну продольную. К Шипуновым, к их порталу на мою Изнанку, тоже короткую дорогу строить планируем, от поместья Беляковых трассу провешиваем, в Смолевичи ездить ближе будет километров на пять. Это всё не развитие⁈

Обида заставила отмахнуться от пытавшейся что-то сказать жены.

– Новый вид продукции освоили, даже новые виды, причём не лишь бы что: научились речные суда строить, пусть пока маленькие и рыбацкие, но главное уже умеем, к тому же оборудование новое делать стали, пока для себя, но там кто знает, как боги положат? Наш самодельный кран, например, лучше любого покупного, что в три раза дороже! Новые виды рыб вылавливать и продавать стали, рецептуру четырёх наливок обновили, два новых сорта акавиты заложили на вызревание, пробную партию. Здесь, в Викентьевке тридцать семей добавилось, не развитие?

– Ладно, ладно…

– Что «ладно»⁈ Я стараюсь, работаю, как не знаю кто, развитие идёт такое, что графству в пору, причём далеко не всякому, а они этого развития вообще не видят. Ладно бы, люди со стороны – свои же жёны! Это не говоря уж о том, что я начал подготовку документов на смену статуса наших посёлков с деревни на местечко. И Рысюхино, и Викентьевки. Будет у нас скоро два городка на Лице, и третий – военный – на Изнанке. По европейским меркам иные герцогства примерно такого размера бывают! Шесть лет назад ничего не было, даже имение в запустении лежало, четыре года назад вод здесь вот был, по сути, хутор самогонщиков. Это вам не развитие⁈

– Ну, не злись, не надо. Мы же не со зла, просто неправильно выразились. Нет ничего, в чём мы могли бы принять участие.

– Снова здрасьте, простите за просторечие. А в Шипуново трактир в целый постоялый двор с розарием кто переделывал?

– Так там уже всё давно закончено…

– Это вам так только кажется, и что закончено, и что давно. Там ещё работы и работы: по отладке процессов, по изменению или привлечению целевой аудитории и прочее. Только-только закончили в первом, так сказать, приближении. Но я вас, кажется, начинаю понимать. Заскучали, а тут ещё и отправил осмотреть, что можно придумать. Так, да?

– Ага, заскучали! Думаешь, у нас дел мало⁈

– Не думаю. Но новенького захотелось. Надеюсь только, вы не из тех жён, что через неделю после завершения ремонта начинают ныть, что «всё надоело и хочется что-то поменять»⁈

– Нет, мы минимум месяц терпеть будем!

Ну, раз перешли на шуточки, то всё в порядке, скандал прошёл мимо. Но осадочек всё же остался, и довольно толстый слой, если честно.

– Ладно, что вы там придумали?

А придумали они глобальный проект по окультуриванию и хозяйственному освоению озера Гремячего и вытекающей из него по болоту речки Синюхи, которую кое-то порой обзывает Протеевский канал. Или Протасевичский, по старой, ещё не дворянской фамилии владельцев имения Протасевичи.

– Вот смотри. Южный берег озера заболочен, к воде не подойти, а даже если и подойдёшь – что там делать?

– Можно тропинки проложить, дощатые, вроде мостков, для прогулок и любования природой.

– Не перебивай, пожалуйста! А то собьюсь и что-то забуду. Да и кому оно надо – гулять по болоту⁈ Выдумаешь тоже.

Я с самого начала сомневался в дедовой идее «экотропы», которую он не то в шутку, не то всерьёз высказывал чуть ли не тогда ещё, когда мы первый раз это озеро увидели. Нет, будь оно всё на окраине крупного города, то после очистки от мусора кого-то из горожан могло привлечь, а ещё школьников на уроках по изучению природы. И всё. Ульяна тем временем продолжала:

– Мостки мы тоже предусмотрели, для рыбаков.

– Озеро образовалось после пожара, там столько золы растворено было, что вода до сих пор не просто сильно щелочная, там ещё всякого разного растворено, рыбы почти нет. Туда нужно тонн пятьдесят уксуса бахнуть и подождать лет пять, перед тем, как рыбу запускать. Ну, либо просто подождать – лет так сто двадцать или сто пятьдесят.

– Юра! Я же просила!

– Всё, молчу-молчу! Буду вопросы в блокнот записывать, в конце задам.

Если изложить их план коротко: задумали на северном, песчаном и довольно высоком, берегу построить небольшую гостиницу, а вокруг неё десяток-полтора домиков, вроде дачных, и пару домов для дежурной смены работников. С оборудованным пляжем, простейшими аттракционами вроде выводящей в озеро горки или верёвочного маятника, который дед называет «тарзанка», что бы это ни значило, и прочего в том же духе. И обязательно – с кафе, или даже рестораном. Или и тем, и другим, для публики с разными запросами. А самое главное – решили использовать речку, которую за пару веков добычи железной руды на самом деле превратили по сути в канал, для лодочных прогулок. Что-то вроде венецианских гондол.

Задумка была в следующем: отдыхающие в гостинице, или на дачах, или специально приехавшие через Тальку, садятся на лодку и совершают путешествие, романтическое или не очень, в зависимости от состава, до пригорода Осипович, где садятся на извозчика и уезжают на вокзал. Как вариант – таким вот образом заканчивают отдых на озере. Или, наоборот: приезжают в Осиповичи, там садятся в лодку и плывут в заранее снятый гостиничный номер или дачный домик.

«Второй вариант лучше».

«Чем лучше? Только не говори, что „чем первый“, эта шутка была хороша первые раз десять».

«Это классика, она всегда хороша. Лучше тем, что наводимая всю дорогу романтика имеет шанс на логичное завершение – в номере-то. А тем более – в отдельном домике!»

«Дед, ты пошляк. Но что-то в этом твоём рассуждении есть».

Жёны предлагали выдавать или гондолу, только стилизованную под ладью, с лодочником (или двумя) и небольшим баром с напитками, прохладительными или, наоборот, горячительными, и лёгкими закусками, либо просто гребную лодку для желающих совершить путешествие самостоятельно. Даже нарисовали планы местности, с размещением всех строений и причалами на обоих концах маршрута. Рассказав всё минут за тридцать, периодически отвлекаясь на второстепенные детали или вообще, на мой взгляд, не имеющие прямого отношения к проекту вещи. И с плохо скрываемой гордостью спросили:

– Ну, как тебе проект?

– Идея интересная. Скажем так, оригинальная и своеобразная. Но до проекта ей ещё далеко.

– Почему⁈

– Многого не хватает. И нет самого главного – расчёта того, сколько клиентов сможем привлечь. Но это вообще редко когда можно знать заранее. Можно сказать – мечта планировщика. А вообще – садитесь поближе, будем смотреть мои вопросы и определять то, что вы пропустили. Для начала покажите мне на вашей схеме, как сюда будут приезжать отдыхающие и персонал?

– Из Тальки или через Викентьевку. Или по каналу из Осипович.

– Я не спрашивал «откуда», я спросил «как». У вас нарисована красивая дуговая улица, которая начинается и заканчивается тупиком. И как на неё въехать?

– Ой. Маш, мы тупые, да?

– Нет, девочки, просто увлекающиеся и забыли о деталях. Далее, вот эти две избушки, вы думаете, вместят всех работников?

– Да.

– А сколько их будет, вы считали?

– Ну, так, примерно.

– Давайте посчитаем потом, когда остальные вопросы перечислим. А нужны ещё склады: для чистого белья, отдельно – для грязного, отдельно – для уборочного инвентаря, для запасной посуды – всех видов. Для мебели тоже.

– Для мебели⁈

– Конечно! Мало ли, кто-нибудь кровать сломает…

– Юра!

– Что «Юра»? Дети, например, прыгать на ней будут. Или стул. Или дверцу у шкафчика оторвут. Должна быть замена, которую потом восполнять с большого склада в Викентьевке. И не смотрите на меня так, я немного изучал гостиничное дело ещё тогда, когда делали проект… Ну, ты, Маша, помнишь.

Мурка кивнула в знак согласия, что, да, помнит.

– Про кладовки для разных продуктов даже не упоминаю. И, поскольку всё это должно лежать так, чтобы всё было доступно без выгребания половины склада на улицу – не уверен, что этих двух домиков на всё хватит. Дальше, девочки, пристань у вас вот это вот, да?

– Да.

– А лодочные сараи?

– Вот сарайчик.

– Не смешно. С учётом длины маршрута и количества мест для отдыхающих, не считая тех, кто не будет заселяться в номера, надо иметь десятка два лодок. На два-четыре пассажира плюс лодочник каждая. С каютой или тентом для отдыхающих. Если ориентироваться на те же гондолы – они при вместимости шесть пассажиров имеют длину одиннадцать метров и ширину полтора. Узкая лодка, конечно, способствует романтике, если сидеть бок о бок, но для удобства… Думаю, сделаем плоскодонку шириной метра два с хвостиком и длиной метров шесть, для удобства перевозки. И вот в этот сарайчик вы планируете утрамбовать на зиму все двадцать штук?

– Какой перевозки?

– Об этом потом. Только для хранения, если укладывать на полки в три яруса надо таких сараев три. Плюс ещё один, в котором будут проводиться обслуживание и, при необходимости, ремонт. И надо как-то их так поставить, чтобы и лодки от воды не носить в даль далёкую, и чтобы глаза клиентам не мозолили. Я предлагаю причал сделать вот здесь, в юго-восточном углу, левее начала речки, если смотреть со стороны озера, частично над болотом. Тогда сараи станут примерно сюда. А вход в речку отметим парой столбов с навигационными огнями на них, чтобы не промахиваться в сумерках.

– И как эти столбы в болоте ставить?

– Легко. Плоты, конечно, грузовые понадобятся. А потом – габионы нам помогут. Железная клетка полтора на полтора метра площадью, к днищу приварить несколько штырей от полуметра до метра длиной. Опустить в воду и загружать камнями. По мере погружения– наращивать стены и догружать камнями, вывести высотой метра полтора над водой. Потом от них по паре стен: метров пять вдоль реки и метра три поперёк, высотой над водой с полметра. Эдакие озёрные ворота.

– Красиво будет. Если огни зажечь в кованых медных чашах. Представь, Уля: грубый камень, оплетённый металлической паутиной, на нём грубой ковки чаша, а в ней – огонь!

– А сетку, ну, или паутину, покрасить в малахитово-зелёный, как патина на меди, или серебрянкой.

– Насчёт перевозки: строить лодки будем, как я понимаю, в Рысюхино, точнее – в Пристани. И нужно будет соорудить специальную платформу для трёхосного грузовика, чтобы возить по четыре штуки разом.

Многое ещё обсудили, что-то жёны принимали сразу, например, необходимость и со стороны Осипович построить как минимум трактир (или это будет уже таверна, раз в каком-никаком, но порту?) для ожидания лодки ли, извозчика ли, а то и погоды. С чем-то спорили – например, с очевидной для меня необходимостью оснастить лодки мотором с несколькими режимами работы, чтобы на максимальной тяге мог разогнать лодку километров до двадцати в час. Некоторые моменты выделялись особо.

– Сколько по времени займёт плавание? Сколько мы километров намеряли, девятнадцать? «Романтическая скорость» пусть будет пять километров в час, иначе вообще мучительно долго плыть. Грубо говоря, четыре часа в пути, если не ускоряться время от времени. Надо примерно через каждый час установить платформы с причалами.

– Зачем⁈

– Ну, сами подумайте. Как вы сами описывали: посидели в ресторане, сели в лодку и поплыли. А в лодке ещё напитки: жара, лимонад идёт хорошо… А когда он на выход запросится? Терпеть до конечной? И какое останется впечатление у клиента, если ему – или ей – придётся два-три часа думать только о том, как дотерпеть? А тут ещё водичка журчит вдоль борта… Какая уж тут романтика! Нет, конечно, можно поставить горшок на борту. Но это, знаете ли, то ещё приключение. Даже если сделать полностью огороженное место…

– Что значит «если»⁈

Пока жёны возмущались тем, что я допустил мысль о возможности для кого-то из пассажиров или тем более пассажирок оправляться с видом, так сказать, на встречных романтиков – дед просто ржал внутри.

«Ну ты выступил! Носовая фигура – „Дама с вазой“! Точнее даже, „Дама на вазе“, и речь не об автомобиле ВАЗ!»

– Вот чтобы всех перечисленных вами безобразий даже подумать никто не мог – и нужны промежуточные точки. С комнатами уединения, умывальниками, террасой, на которой можно размять ноги и общим залом, где можно переждать, например, внезапный дождь.

После того, как сами разнесли в мелкие дребезги идею ночного горшка под лавкой – не согласиться с необходимостью таких домиков жёны уже не могли.

– А ещё надо отметить, хоть бы и теми же габионами с указателями, или ещё как, все повороты и развилки, чтобы никто случайно не заблудился. Может быть, для экономии, постараться поставить промежуточные остановки как раз на самых опасных развилках.

Тут уж мне пришлось отбиваться от идей моих жён, возжелавших поставить «сигнальные огни» вдоль всей трассы канала – ну, или реки, кому как угодно. С какими горящими глазами они описывали своё видение – столбы со светильниками через каждые пятьдесят метров! Или даже ещё чаще! Но лучше остановить их сейчас, чем они убедят себя в том, что так всё и будет, а потом наступит разочарование.

– Лапушки мои! Через каждые пятьдесят – это двадцать фонарей на километр, всего – четыреста! Это не считая тех, что будут на промежуточных остановках, на развилках, а ещё в начале и конце пути. Представляете себе стоимость не только постройки, но ещё и содержания? Заправлять, чинить, зажигать, тушить…

Утешил, успокоил, пообещал красиво украсить (да-да, именно так) сами лодки: обклеить поверх металла самым лучшим шпоном, повесить фонари и амулет для отпугивания насекомых: комаров на болоте столько, что если всех встреченных за плавание переловить – туристов накормить можно. А так туристы сами на корм пойдут.

– Но мы думали сделать амулеты от комаров в виде красивых кулончиков…

– И покупать новые каждую неделю?

– Почему⁈

– Из-за убыли. Кто-то забудет вернуть, кто-то сделает вид, что забыл, чтобы стырить, кто-то искренне будет считать, что это ему или ей «на память отдали». И это не считая растяп, которые потеряют или утопят.

– Но…

– Я когда первый раз во дворец попал – нам один чиновник среди правил поведения упомянул, что столовые приборы забирать нельзя, и камушки из инкрустаций на стенах выколупывать – тоже. Мы тогда очень обиделись, а я потом узнал, что практически на каждом приёме кто-то что-то тырит. Обязательно. Это во дворце на приёме у Государя Императора. У нас красть будут «со свистом».

И пришлось ещё минут десять спорить, чтобы доказать, что амулеты от комаров и мух нужно всё же встраивать в лодку.

– Да, и никаких самостоятельных заплывов на гребных лодках без нашего проводника! Только организованно!

– Но почему⁈

– Потому что рано или поздно кто-то обязательно заплывёт куда-то не туда. А мы потом всем селом будем искать и надеяться, что найдём этих балбесов, а не их тела. Если вы не знаете, трупы, которые два-три дня пролежали в болоте выглядят ОЧЕНЬ неаппетитно!

– Как ты вообще можешь применять такое сравнение к такой вещи⁈

В общем часа четыре сидели, пока я не запросился спать, сказав, что мы и так хорошо посидели, примерно четверть подготовки к составлению плана сделали. Разочарование на лицах от такой оценки объёма сделанного надо было видеть!

Забегая вперёд: так просто лечь спать мне, конечно же, не дали. А если забежать ещё чуть дальше – девочки весь следующий день потратили на точный расчёт того, сколько понадобится работников в одну смену и сколько всего. А ещё – где их всех разместить и как возить на работу и обратно, если оставить жить в Викентьевке. А вообще на решение вопроса персонала и запасов – точнее, для выбора способа решения и рисования планов зданий на схеме местности – у них ушло три полных дня. А что они думали? У нас жизнь хоть и с магией, в отличие от мира деда, но совсем не сказочка какая-то.

Глава 13

В Викентьевке я задержался. Весь остальной караван ушёл в Рысюхино уже на следующее утро, прихватив с собой попутный груз, которого набралось на удивление много, несмотря на регулярное грузовое сообщение, а вот я остался – и с семьёй побыть, и посмотреть, что тут и как. В первую очередь – провести, так сказать, рекогносцировку на местности вокруг озера. Ведь нарисовать можно много всякого разного, а потом окажется, что там болото, или грунтовые воды на глубине полметра. Или ещё какая-нибудь неожиданность. Перепад высот в пару метров, например. По реке ещё проплыть не вредно было бы, но не на чем пока. В Протасевичах вроде как валяются ещё с прежних лет на берегу пара-тройка барок, с которых руду добывали, но их сохранность под большим вопросом. Причём вопрос в том, развалятся они ещё до спуска на воду или сразу после.

Полдня лазил по болоту и окрестностям. Подтвердилось ещё дедово известие – рыбы в озере почти нет, разве что некоторое количество мелких карасиков и что-то странное, выловленное при мне пацаном из деревни за речкой – не то краснопёрка такая необычная, не то гибрид плотвы с карасём. С этим рыбаком лет десяти по виду получился довольно забавный разговор.

– Как рыба, ловится? Клёв хороший?

– Не-а, барин, вообще слабо, и места знать надо.

– Хуже, чем на речке?

– Ага. Раза в три хуже.

– И идти в три раза дальше. Так что же ты здесь ловишь, а не там?

– Так на речке меня маманя знает, где искать. А туточки пока ещё нет!

– Сам-то не боишься? Всё же через лес идти – мало ли, волки. Да и на озере, берега топкие, мало ли?

– Не, барин, волков туточки нема. Кабанов трохи есть, но они сейчас сытые и не тут пасутся, что им на песке делать? А в болото я не лезу…

Тут и случилась поклёвка, закончившаяся поимкой той самой непонятной рыбки длиной чуть меньше детской ладошки. На вопрос, что за рыба, последовал по-крестьянски рассудительный ответ:

– Рыба и рыба. Едомая. На юшку хорошо идёт.

И то правда – какая разница, как она называется? Главное – какова на вкус. Когда я уже прощался с юным рыбаком, он внезапно окликнул меня:

– Спасибо вам, барин.

– За что это⁈

– Я же не маленький, вижу уже. Я у мамки шестой – из тех, что выжили, младший. Раньше тяжко жили, даже когда батя в Тальке у военных на работу устроился. А потом трое старших у вас в село ходить стали, сперва подсобниками, теперь двое в заводе, один артельщик. Я, вот, даже порыбалить могу не из нужды, а почти что для баловства. До вас такой работы, чтоб и деньги живые платили и ремеслу научили туточки и не было.

Он вздохнул, замялся, но решился сказать:

– И с озера не гоняете.

– Было бы откуда гонять! Правда, жёны мои затеяли здесь стройку начать, там уж не знаю, как повернётся.

Да, с чего я начинал-то? Рыбы в озере мало, а вот всякой насекомой сволочи, на удивление – валом, и лягушек тоже. Ну, а где лягушки – там и змей хватает. Вот, тоже задача – чтобы отдыхающих не покусали, я пока с мерной палкой лазил и то двух гадюк прибил и четверых спугнул.

После возвращения домой помимо отчёта о разведке пришлось ещё срочно пояснять, что насчёт уксуса была шутка, а то Маша уже начала думать, где и как лучше закупать.

– Мурк, источник химии – зола, которая на дне осела, в отложениях. И питается озеро родниками, которые тоже на дне – потихоньку это всё размывают. Если воду закислить – она с течением уйдёт, и через неделю-другую химический состав воды вернётся если не к исходным значениям, то близко к тому. Только потравим всю живность, что такую среду любит.

– И что же делать?

– Если чистить химически – то надо вносить что-то твёрдое и слаборастворимое, чтобы оно легло в донный ил и там на месте потихоньку переходило в раствор и гасило щёлочь. И счёт идёт на десятки тонн, которые надо вносить равномерно по площади. Но и продукты реакции в массе своей тоже далеко не подарок, надо ждать, пока вымоет. Годами.

Подождал тяжкого вздоха.

– А лучше – связаться с роднёй нашей Ульяны и узнать, какая рыба в такой вот воде будет себя хорошо чувствовать. И какую растительность в озеро заселить, рыбе на корм.

– Вот гад же! Сразу не мог сказать про Ульянину родню⁈

– А самим подумать? Вы с ними дольше чем я знакомы в даже не знаю, сколько раз. И чем занимаются тоже знаете.

– Всё равно – поросёнок!

– Ну, тогда – хрю…

Нет, всё же дед не прав, когда упрекает, что я норовлю всё сам делать. На самом деле многие процессы отдаю на откуп подчинённым, как только в них наступает полная ясность – кому, что и как делать. Например, о последней поставке спиртного ко Двору я узнал уже только постфактум. А ещё о том, что организован сбор стекла, как цельных бутылок, так и битого, на вес – нам всё равно переплавлять, так что битое на самом деле даже лучше. Условие только сортировать по цвету, а приёмщики были ещё обучены откладывать отдельно некоторые образцы с особым составом. Ну, или те, что вызывают подозрение Нет, уранового стекла нам ещё не сдавали, а вот несколько битых тарелок и бренные останки вазочки из кобальтового стекла в Минске в приёмный пункт принесли. Не говоря уж о хрустальных осколках, их ведро набралось. Смех смехом, а у слуг в больших домах появился не слишком большой и не очень регулярный, но приработок, хотя бы даже на одних только бутылках. Главное, чтобы они не повадились специально посуду бить, для сдачи. Даже специальный кузов для перевозки битого стекла на базе тонара мои работники сами придумали и сами сделали! А ещё он подошёл для перевозки металлической стружки, чем очень заинтересовал графа Сосновича. Особенно своей съёмностью: то есть, его можно поставить в мастерской или возле неё, как большой ящик, а после загрузки до отметки – поднять на платформу грузовика и отвезти в переплавку.

Я и узнал обо всём этом, когда граф мне на мобилет вызов прислал, чтобы заказать три таких кузова и грузовик под них. Мы с дедом быстро сориентировались, и предложили не просто грузовик, а специальную версию, со складными сходнями и лебёдкой за кабиной, чтобы этот кузов на платформу втаскивать без дополнительного грузоподъёмного оборудования. Приятно видеть полезную инициативу у подчинённых, и иметь возможность что-то улучшить в их решении. Но неприятно узнавать о новой продукции, что у меня уже полгода как выпускается от кого-то и случайно. А ещё – не совсем вовремя этот заказ, посреди всей истории с изготовлением батарейного комплекта техники. Но, с другой стороны, вроде как идём с опережением графика, так что можно и чуть-чуть отвлечься. Главное, не расслабиться слишком сильно, чтобы потом какая-нибудь досадная случайность не перевернула всё с ног на голову.

Побыв с семьёй двое суток, я на третий день с утра собрался в дорогу. Были у меня дела, и не только в имении, а и в Минске. И если по поводу установки в моём доме телефона можно было бы отправить разбираться доверенного помощника, то вот с Лопухиным нужно договариваться лично. И не по мобилету, по нему можно только дату и время встречи согласовать, иначе получится невежливо. Зачем мне и то и другое? Отвечу по порядку.

Телефон нужен по двум причинам. Во-первых, со мной порой пытаются связаться в то время, когда я нахожусь на Изнанке, иногда это бывают весьма значимые лица, а быстро найти меня при помощи посыльного и вызвать на Лицо далеко не всегда получается. Во-вторых, есть множество деловых партнёров, у которых нет моего мобилетного контакта, и не будет, поскольку это перевело бы их в своего рода ближний круг, а там я готов видеть далеко не всех. Если же будет стоять проводной аппарат – он окажется всегда на связи, даже в моё отсутствие можно будет как минимум записать, кто, когда и зачем звонил. Или сказать мне по мобилету, если я на Лице, просто не в кабинете.

«Мысль хорошая. Но чтобы оно так работало – нужен кто-то, кто будет дежурить у телефона. Или просто работать в том кабинете, где аппарат установят. То есть – или секретарь, или помощник, а у тебя ни того, ни другого!»

«Да понял я уже их необходимость, понял! И вообще – будет телефон, будет и телефонист».

«Ага, самозародится из не отвеченных звонков и сырости».

«Где ты у меня в доме сырость видел⁈ А насчёт зарождения – может, кого-нибудь из тех, кто в гвардию наниматься приехал сманю на гражданскую службу. На должность личного помощника».

Ну, а пока помощника нет – придётся ехать самому. И не куда-то, а, только не смейтесь, в Министерство почт и телеграфов, телефоны в их ведении. Почему туда? Так ни в Смолевичах, ни в Червене не смогли сказать, потянет ли их телефонная станция подключение аппарата на таком расстоянии. И нет, наличие телефона в трактире в Курганах аргументом не является! Надо заказывать исследование, из губернского управления пришлют специалистов, которые что-то там будут изучать. Дед пытался что-то объяснить про свободные контактные пары и про то, что придётся тянуть провод от ближайшей станции, а это будет не дёшево, но я даже не пытался детально вникать: всё же он ориентируется на реалии своего мира, а они, как я успел убедиться, порою очень сильно отличаются. А, главное, я в принципе в этом вопросе слабо разбираюсь и вдаваться в детали желания не имею. И, нет, послать прошение по почте или сделать заказ по тому же мобилету – нельзя, только личное заявление от лица, желающего стать абонентом.

Да, пока не забыл – телефон, который стоит в трактире, числится за полицией. А плачу за него я, зато имею возможность им пользоваться. Ну, не я лично, а персонал и посетители заведения, пусть и с оговоркой «в случае особой необходимости». Так что я на самом деле не имею представления, даже понаслышке, с какими сложностями это связано и во сколько обойдётся.

А что до Лопухина… Надо договориться насчёт геологоразведки в верховьях Самоцветной. Если есть специалисты, опоздавшие к сезону на Лице мира, то на моей Изнанке как раз успеют всё сделать, там, напомню, только ещё май идёт. Но всё это должно решаться и оговариваться при личной встрече, как велит этикет. По телефону можно только в случае, если речь идёт о разговоре начальника с подчинённым или сюзерена с вассалом.

Выехал не слишком рано, потискав на прощание Ромку с Котькой, но к обеду был дома. Позвонил Лопухину, потом озадачил кадровика поиском секретаря и помощника для меня – зачем делать самому то, для чего есть профессионал? Правда, затем вспомнил про такую вещь, как конкуренция, и попросил о том же Белякова и своего каштеляна, который как-то незаметно оброс огромным количеством знакомств и связей в округе. Ну, а оставшуюся часть дня посвятил сборке выстрелов для нового миномёта, поскольку первая партия корпусных деталей уже приехала.

Следующий месяц прошёл в рутине. Мои как-то прижились в Викентьевке: жёны всерьёз увлеклись проработкой проекта, Ромке пришлось перевозить его игрушки, рысь балдела, осваивая новые леса, а Кате пока было всё равно, где именно ползать по комнате или по лужайке. Трижды ездил погостить и навестить, в один из выездов и Мявекулу туда отвёз, а то она без Маши уже скучать начала. Даже удалось выделить большой общесемейный выходной, причём посреди недели, чтобы свозить детей в зверинец в Бобруйск. Нет, всё же жизнь меняется, и быстро: что для меня в восемнадцать было Большим Приключением для Ромки уже годам к десяти будет казаться обычным и привычным. Вот, как пример: взяли и съездили в Бобруйск. Ромке было интересно, Катя мало что понимала и быстро устала, как и Маша из-за её состояния. Так что большую часть времени гуляли вчетвером: я, Ульяна, Рома и Мурыська, которую не сразу согласились впустить, мол, со своими животными нельзя. Но после выяснения, что это – фамильяр, претензии оказались сняты. Но слишком долго не стали бродить: и у Ромки выносливость ещё не та, и девочки в фургоне заскучали. Так что выезд можно считать тренировочным. Ещё в Березине выехали, на городской пляж. Большая вода оказалась тем впечатлением, что переполнило, превысило возможности сына и он после «походного» обеда уснул так крепко, что проспал до самой Викентьевки, вместе с Машей, Катей и рысью – но эта последняя, как и все кошки, готова была спать хоть восемнадцать часов в сутки.