Текст книги "Рысюхин и пятнадцать бочек джина (СИ)"

Автор книги: Котус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Но это простая задача с простым решением. А вот с обтюрацией казённой части я развлекался долго и разнообразно, но, наконец, победил. Возможно, конструкция получилась не оптимальной, в частности – усложнялся и неизбежно ослаблялся собственно поворотный узел, чтобы добавить продольное смещение ствола для надёжного запирания, но никто не мешает за зиму придумать другой, лучший вариант.

Мина получилась весом сорок два килограмма! Всё никак не привыкну, что масса снаряда от калибра зависит нелинейно. Диаметр ствола увеличился со ста до ста шестидесяти, чуть больше, чем в полтора раза, а вес мины – ровно в три с половиной!

«Это ещё что. Когда танк Т-34 модернизировали, заменили орудие семьдесят шесть и два миллиметра на восемьдесят пять. Казалось бы – девять миллиметров добавили, велика ли разница! А снаряд „подрос“ с шести с половиной до девяти с половиной кило, почти в полтора раза! Ну, ещё начальная скорость стал восемьсот вместо шестисот пятидесяти…»

В эту мину упихали почти восемь килограммов взрывчатки, остальное – стальной корпус, вставки полуготовых поражающих элементов из сталистого чугуна и оперение. Да, артиллерийскую мину сто шестидесятую сделал пока только в одном варианте – осколочно-фугасном.

Неприятно удивило количество макров, требующееся для одного выстрела даже базовым зарядом, не говоря уж о максимальном или хотя бы усиленном! Даже возникла мысль всё-таки построить небольшой пороховой заводик на изнанке, тем более, дед грозился дать технологию, пусть и лабораторную, по производству бездымного пороха путём нитрирования целлюлозы, причём в качестве сырья предлагал использовать вызревшие коричневые шишки аира, который в моих родных местах все с поразительным упорством обзывали камышом[1]. Но преодолел минутную слабость. В конце концов, я пока больше сотни мин делать не собираюсь, а там можно будет компенсировать расходы из казны, если Государю новое орудие понравится. Благо, проблем с закупкой макров, благодаря Императору, не стало, хватило бы денег.

На максимальном, очень дорогом, заряде удалось забросить мину на расстояние чуть больше семи километров, точнее, на семь тысяч сто метров. Базовым зарядом, без усиления, дальность стрельбы составила четыре с половиной километра, усиленным – шесть. Ненамного дальше, чем у батальонного, но дед говорит, что в его мире этот калибр стрелял тоже на семь двести – семь пятьсот, до девяти километров довели уже сильно позже и на принципиально другом уровне технологий.

Но зато как бабахало! И как осколками кусты выкашивало, просто шок и трепет! Думаю, при расчистке зарослей на первом уровне изнанки пригодится, снесёт их вместе со всей живностью, включая «садовников»! Но это потом, пока нужно наработать к весне хотя бы пару-тройку сотен мин и составить хотя бы предварительную, грубую таблицу стрельбы. И, да, пока я это Государю показывать и рассказывать не буду, оставлю на следующий год.

[1] Не надо пробовать. Просто – не надо. ВСЕ рецепты в интернете – ВРУТ.

Глава 10

Конец года – это не только канун Нового Года, суета с подарками, планирование праздничного меню. Это ещё и отчётный период! Срок отчётов по расходованию средств и сдачи ещё бесчисленного количества бумаг. То есть, декабрь – это предвкушение не только праздника, но и звиздюлей. И праздник тем радостнее и тем больше захватывает, чем ближе просвистели, но всё-таки улетели мимо, эти самые, которые грозили и предвкушались.

Это я к чему? Отчёты по манёврам, а также предлагаемую штатную структуру подразделений тоже нужно сдавать, и тоже до конца года. Ну, а это уже и меня напрямую касается. И, как следствие, мне пришёл вызов сильно раньше, чем планировали выезд на бал. Ну, я чего-то такого ожидал, так что полной неожиданности не получилось. Разве что из новой игрушки пострелять не получилось, пришлось уезжать после первого выезда на полигон. Так или иначе, десятого декабря я уже заселился в свой номер в Зимнем дворце.

Нет, заметьте, как легко и непринуждённо про свои апартаменты в Императорском дворце! А? То от самого факта приезда в столицу и грядущей аудиенции у Императора всё в голове мутнело, и вот поди ж ты! Эдак скоро для меня поездка ко двору станет сродни поездке в могилёвскую лабораторию, к «дядям».

Не дайте боги…

Ну, и пошла работа, в ходе которой я не раз и не два понимал, что по сути своей – самонадеянный малолетний болван. Те черновики, что мы отдавали в начале осени, и которые я считал практически готовым штатом, были, как выяснилось, именно что черновиками. И после доработки специалистами численность личного состава отдельного дивизиона выросла по сравнению с тем, что я предполагал, если не в два раза, то больше, чем в полтора – точно. И я немножко понял ещё и сетования штабных с придворными на раздувание штатов: в некоторых случаях там. Где мне виделось максимум отделение, по факту оказывался взвод, а то и не один!

Более того, не просто болван, а штатский болван! Например, мне в голову не тюкнуло, что если создаётся ОТДЕЛЬНАЯ часть, а не подразделение в составе другой, то у неё должны быть все положенные атрибуты! В частности – знамя части, а к нему знамённая группа и почётный караул в составе комендантского взвода. И знамя части даруется только и исключительно ЛИЧНО Государем Императором. Вручать в некоторых случаях могут другие лица по его поручению – не будет же Его Величество мотаться, например, на Дальний Восток на вручение флага каждому кораблю четвёртого ранга? Но приказ о создании каждой части подписывает лично Государь. А я собирался отдельные батареи создавать, штук по пять при каждой пехотной дивизии!

И дальше меня носом в лужицу натыкали невзначай. Со штабом дивизиона я совершил ту же ошибку, в которой упрекал других в части тыловых подразделений: забыл, что на уровне батальона, который брал за образец, функции управления очень сильно урезаны, и батальон во многом полагается на штаб полка. Но у нас-то никакого «другого штаба нет»! И потому из ниоткуда возникает начальник финансовой части, со всей своей частью, начальник кадровой службы со своими подчинёнными, подчинённый заместителю командира по строевой. А вот взвод разведки от этого зама перешёл в ведение начальника штаба. И взвод связи: как мне объяснили, мобилеты – вещь хорошая и удобная, но работают не везде, а порой враги и специально могут их заглушить. Так что – извольте иметь штат вестовых и посыльных на случай отказа технических средств связи.

От чего удалось отбиться, так это от попытки посадить посыльных на лошадей. Причём аргумент выдвинул самый простой:

– Вы предлагаете ради этих пяти лошадей создавать ветеринарную службу? И шорников с прочими специалистами в штат вводить?

Все дружно согласились, что это будет перебор и, подумав ещё немного, ввели в состав взвода связи три самоката, которые в мире деда везде, а у нас кое-где называют мотоциклами. Ну, и один разведывательно-дозорный автомобиль «в упрощённом оснащении», который до боли напоминал моего «Жабыча». Что-то мне подсказывает, что «связисты» его будут видеть в основном издали, и дед со мною в этом полностью согласен.

Грузовики для перевозки дополнительного боекомплекта из состава батарей изъяли, и, собрав в кучу вместе с грузовиками «для перевозки всего остального», свели в автотранспортные взводы и роты, включив их в службу материально-технического снабжения, куда кроме транспортников вошли ещё кладовщики и повара. Склад боеприпасов; склад вещевого имущества; склад запасных частей, инструментов и принадлежностей; склад топлива и смазочных материалов; продовольственный склад… И на каждом нужен кладовщик, а к нему в подчинение некоторое количество нижних чинов для погрузки, разгрузки, переноски… Поваров, опять же, получился целый взвод, а кухонь, причём разных – колонна.

А взвод писарей при штабе⁈

Возвращаясь к технической части: мои ПАРМы не без боя, но приняли. Вот только оказалось, что работники этой мастерской, которых туда я вписал, относятся к категории специалистов, а им нужен ещё штат подчинённых, от грузчиков и разнорабочих до слесарей кучи разновидностей. И мастерская на двух грузовиках превратилась в целую ремонтно-эвакуационную службу, включившую в себя ремонтный взвод, эвакуационный взвод на тягачах, чтобы вытаскивать в мастерскую повреждённую технику, о чём я вообще не подумал, а ещё так называемую «ремонтную батарею», по сути – людей, в обязанность которых входит испытывать отремонтированную технику перед возвращением владельцам. И «моя» мобильная мастерская стала лишь составной частью ремонтного взвода в составе службы, а не всей службой, как в моей дружине.

Но самый большой стыд у меня вызвало такое подразделение, как учебная батарея! Стыдно было за то, что я вообще не подумал ни о чём подобном. Тут и обучение номеров расчётов из новобранцев, и подготовка унтер-офицеров для нужд дивизиона, и отработка разного рода новшеств, поскольку постоянный состав должен был набираться из наиболее опытных бойцов. Спор возник только вокруг формата батареи, точнее, выбора одного из двух вариантов. Первый – назвать учебной первую батарею, добавив в неё ещё два орудия – четвёртый огневой взвод, призванный быть учебным. Второй вариант – не вносить разнобой в линейные батареи и создать в качестве учебной пятую батарею уменьшенного состава, не больше четырёх орудий. Спорили три дня, а если бы нас не поджимали сроки – то и продолжили бы это увлекательное занятие ещё как минимум неделю. В итоге поставили вопрос на голосование и преимуществом в один голос выбрали второй вариант, который позволял, помимо прочего, проще обучать и стажировать зауряд-прапорщиков на должность командира огневого взвода. Командовать полубатареей – это уже уровень подпоручика, его в дивизионе обучать и готовить нельзя. Даже в военное время это прерогатива учебных частей при общевойсковых армиях.

Сколько там я планировал численность дивизиона? До четырёхсот человек, а скорее триста шестьдесят – триста восемьдесят? Шестьсот двадцать три человека, включая командира и офицера «по надзору за благонадёжностью», который, по словам деда, совмещал в себе замполита и особиста, кем бы они ни были в дедовом мире.

И это я ещё далеко не всё перечислил! Указывать вообще всё и всех – будет слишком длинный и нудный список. Например, не упомянул такое формирование, как «парковая рота», которая не имеет никакого отношения к зелёным насаждениям и ландшафтному дизайну! Хотя, ко второму все, кто служит в армии, хоть какое-то отношение, да имеют. Но, скажем так, копание земли не главная задача этой роты. Точно так же, как «заместитель по строевой» занимается отнюдь не строевой подготовкой, он заместитель по строевой службе.

И, да – броневики из состава пехотных подразделений в составе дивизиона убрали фактически единогласно, боевое охранение предписали возить по двадцать человек в двухосном грузовике и по тридцать – в трёхосном. В качестве тяжёлого оружия хотели вообще ничего не давать – мол, у них для этого миномётчики имеются. Но удалось достучаться до разума, доказать, что миномётчики выполняют свою задачу, а предназначение охранения в том числе – не дать помешать их работе. Если же батарея перенесёт огонь на прикрытие своего прикрытия, простите за такое выражение, то исходная задача останется невыполненной. В итоге им «отжалели» одну картечницу и две «Кроны». С учётом того, что эти самые «Кроны» пока ещё официально на вооружение армии не приняли, и тем более не запустили в производство, командиру дивизиона придётся ломать голову над тем, как прикрыть одной картечницей четыре батареи, не считая учебной.

По сравнению с разработкой «с нуля» штатов отдельного миномётного дивизиона, изменение штатов пехотного батальона заняло кратно меньше времени. Точнее, штат разрабатывался не совсем с чистого листа, использовались отдельные наработки из штата отдельного артиллерийского дивизиона, вооружённого дивизионными же пушками. Правда, оттуда брали в основном перечень необходимых служб и подразделений. Так вот, изменения в штат батальона внесли буквально за три дня, если не считать месяцев предварительной работы пары десятков человек. Штат отдельной гвардейской батареи утверждали отдельно. Поскольку было известно, что таких планируется создать ровно две штуки, то расходы на них признали «не существенными» и штат даже расширили по сравнению с тем, что я предлагал. Тут и передвижные казармы, и мои кухни, в девичестве «сто тридцатые» из другого мира, и броневики, на которых должна была ездить вообще вся пехота из состава боевого охранения. В общем, по принципу «шиковать так шиковать». И, да – в этой батарее запланировали восемь миномётов, четыре огневых взвода, сведённых в две полубатареи. Как мне пояснили полушёпотом, в гвардии был явный недостаток вакансий для младших сыновей старых и уважаемых родов. И тут такой повод создать удобное и приятное место службы для отпрысков, если не своих, то своих родных и знакомых: и батареи в составе батальонов, и две отдельные батареи, командование которыми – это, как ни крути, командование самостоятельной, полноценной воинской частью, пусть и маленькой. Как только понял, с какой стороны и в каком ракурсе смотреть на задачу – многие непонятные решения коллег по комиссии стали вполне очевидными.

Жёны мои приехали на бал за день до того, как мы в комиссии подписали последние протоколы, так что пришлось, едва встретив их и проводив в комнаты, бежать на службу.

Кстати, насчёт комнат. Всё же флигель-адъютант, это, похоже, довольно значимая величина даже при дворе. Не необходимостью же разместить ещё и жён было вызвано моё переселение! Да, я не сказал про него сразу, но по приезде меня разместили не в крыле для командированных, а в так называемом «свитском павильоне». Так называемом, поскольку никакого отдельного здания, которое могло бы претендовать на звание павильона, не было, так обозвали два этажа из четырёх в одном из крыльев. Если в прежнем номере была гостиная, она же столовая и она же кабинет плюс крошечная, как бы с этим определением ни спорил дед, то в новом целых четыре комнаты: гостиная, кабинет и две спальни. Ах, да, ещё гардеробная, размером со спальню в прежнем номере. Я, пока ехал в поезде, уже морально готовился к тому, что жён уложу вместе на кровати, а вам буду ночевать на диване в кабинете-гостиной, но такие жертвы не понадобились.

Да, приехали обе мои супруги, Ульяне надоело оставаться одной «на хозяйстве», потому она заранее подобрала в помощь няньке ещё и кормилицу для пятимесячной Котьки. И даже лично проконтролировала, что и как она делает с дочкой. Ну, и звонила каждые два часа, не реже, на служебный мобилет, выданный няньке, чтобы убедиться, что с детьми всё в порядке.

Первые сутки после приезда жён мы, как уже упоминалось, занимались каждый своими делами: они приводили в порядок гардероб, я – изучал и согласовывал расчёты предполагаемого количества новых формирований. А вот следующий день, последний перед балом, провели вместе и его мне постарались сделать незабываемым: у Ульяны случилась настоящая истерика от переживаний, в плоть до порывов «бросить всё и уехать домой, чтобы не позориться». Это цитата, если что. Рассказать, чем позориться нормально не могла, пришлось прибегнуть к медицинской помощи. Напившись успокоительных – благо, о том, что они могут оказаться в молоке в ближайшие несколько дней можно было не беспокоиться – моя младшенькая смогла рассказать причину своих переживаний. Она стала вспоминать разного рода бальные танцы, вплоть до самых вычурных и церемониальных, и вдруг осознала, что не умеет танцевать один из них вообще. Потом вбила себе в голову, что он обязательно будет на балу, причём первым, и мы по её вине опозоримся. Пришлось утешать и успокаивать, объяснять, что участие в танцевальной программа вообще по желанию, и всю её «отрабатывает» в основном незамужняя и неженатая молодёжь. Остальные приезжают не для этого. Успокоили, но всё равно она переживала, не доверяя д конца ни нашим словам, ни собственным воспоминаниям, пока не увидела, что на первый же танец, один из самых важных, вышло только две трети присутствующих.

Бал, как это часто практикуется в случае Новогодних торжеств, проходил в формате именно этого праздника, с непременным застольем, из-за чего считался наиболее престижным: шутка ли, сидеть за одним столом с самим Государем! И пусть стол там далеко не один, но сам факт! Из-за этого получить приглашение именно на Зимний бал было куда как сложнее, чем на Осенний или Весенний, которые и проводились в более свободном формате, и проходили в Царском Селе, где места больше. По этой причине из числа знакомой по прежним приездам придворной молодёжи была едва ли половина, наглядно показав расслоение в компании, кто из них более родовитый или пробивной. Но мои новые погоны, похоже, одним своим видом снимали все вопросы о том, как я сюда попал и что здесь делаю.

Да, я обязан был быть в мундире, но и он подвергся «надругательствам», допустимым в этот день и в этом месте, а именно – обзавёлся кое-какими лишними атрибутами. Темой вечера была заявлена «Северная закалка» и приглашённые отчаянно бросились изгаляться на тему «северных варваров» или же «воинов севера», делая упор на шкуры, меха и двуручное оружие, по большей части – муляжи. Как с горьковатым смешком отметил дед, а я высказал вслух в знакомой компании:

– Как минимум каждый третий изображает из себя скандинава, есть десяток вроде бы поморов, но нет никого, кто взял бы за основу костюмы народов нашего Севера, ненецкий, например, или чукотский. А ведь те же чукчи были теми ещё вояками, держали в страхе весь Дальний Восток, Восточную и Центральную Сибирь, а набегами до Урала доходили. Тем же викингам, глядя на дальность походов-набегов и суровость условий, только плакать от зависти.

Кто-то из придворных заметил:

– Так что же сами пример не показали?

– Увы, наличие титула норвежского ярла накладывает некоторые ограничения.

На самом деле я просто не подумал об этом, и, да, те самые отступления: мой полуторник перевесили «по-скандинавски», за спину, в специальных ножнах, оставляющих открытой ближнюю к рукояти треть клинка и позволяющих вытащить его с человеческой длиной рук. Помимо этого, ножны отделали мехом, а на голову мне нацепили имитацию норвежского шлема с наносником и очками-личиной.

Кстати, насчёт мехов – их было по-настоящему много! И всякого рода соболя с норками меркли на фоне мехов изнаночных. Тот же «Искристый соболь», например, добываемый только на одной изнанке, на третьем её уровне и в очень ограниченном количестве – здесь в зале была, казалось, годовая его добыча. И пусть злые языки утверждали, что на самом деле источник меха – это какой-то волосатый червяк, но до чего же он красив! Даже в отсутствие подсветки сыплет искрами, как свежевыпавший снег на солнце, и время от времени незаметно глазу меняет отблеск от голубоватого до розоватого, сохраняя при этом несомненную белизну. Вот, не умею я красивости описывать, хоть ногами бейте, даже в гимназии это была основная претензия учителей к моим сочинениям. Глядя на то, с какой завистью мои жёны смотрят на этот мех, пришлось пообещать им достать такой же. Благо, под влиянием деда я не стал устанавливать сроки и оговаривать количество, но они и сами понимают, что порою графы по два-три года ждут своей очереди. Зато потом носить его можно не годами – десятилетиями. Всё же шкура изнаночной твари третьего уровня, со всеми вытекающими в виде прочности.

Глава 11

Пока я размышлял, хватит ли выручки от скандинавской сделки на покупку не шубки, нет, а хотя бы накидки из Искристого Соболя, бал шёл своим ходом. А я, вспоминая уроки у графа Сосновича и свои размышления над ними, вдруг поймал себя на мысли, что вижу множество невербальных знаков в поведении окружающих! Кто к кому подошёл, кто первым поздоровался, даже кто во что одет! И внезапно осознал, что «странные и непонятные» вопросы обоих графов, Сосновича и Кайрина, на самом деле имели смысл и значение. Странно, если Кайрин тоже всё это понимал, то почему Соснович обзывал его «титулованным дворянином», который не понимает ни знаков, ни обычаев? Хотя, стоп – он так отзывался вроде бы о главе их рода? Или всё же обо всех? Не помню точно.

Но вообще интересно – бал стал выглядеть и восприниматься совершенно иначе, в свете новых знаний. Словно это стал совсем другой бал. Правда, дед поспешил притушить мой энтузиазм:

«Не слишком гордись. Тебе дали только пару первых уроков».

«И их уже хватает, чтобы увидеть и понять намного больше, чем раньше!»

«А теперь подумай, сколько всего видят и на сколько слоёв глубже понимают те, кто не просто „варится“ в этом котле годами, но и получил первые уроки лет так в пять? А потом всю жизнь просто впитывал все обычаи и привычки, глядя на повседневную активность своих родственников?»

«Ну, так-то да…»

«Ты на их фоне как научившийся читать по слогам первоклассник на экзаменах в пятом классе гимназии. А уж кто постарше – и вовсе на университетском курсе. Я уж не говорю о придворных, это профессора в том университете».

«Вот умеешь ты, дед, испортить настроение!»

«Не испортить настроение, а исправить необоснованно завышенную самооценку».

Тем не менее, практиковаться я продолжил и даже решил поделиться наблюдениями и выводами с жёнами.

– Видите вон ту молодую пару? Она в розовом, он в зелёном?

– Где⁈

– Да вот же, возле колонны сейчас.

– Нет, нет таких, не видим.

– Да как же⁈ Вот сейчас между двумя колоннами, видите? Он к нам лицом!

– Ах, эти!

– Ну, наконец-то!

– Конечно, сначала сам неправильно описывает, а потом удивляется! Она в коралловом, а он в изумрудном! Конечно, мы никого в «розовом и зелёном» найти не могли!

Оставалось только тяжко вздохнуть.

– Да хоть в медузовом и мраморном! В общем, я так думаю, что в течение месяца они объявят о помолвке. Или, если помолвлены, то о дате свадьбы.

– Юра! Ты тоже заметил⁈ Ну, надо же! Только не месяц, это слишком быстро, судя по всему где-то через полгода, самое раннее – на весеннем балу!

И дальше на меня выгрузили шесть «надёжных примет» и «чётких знаков», из которых четыре я счёл полной чушью или ничего не значащей случайностью, но в слух этого не произнёс, разумеется.

– А ты как догадался? По тому, как он её перед третьим танцем руку подавал?

– У их родителей аксессуары, платки в карманах у отцов и шарфы у матерей.

– И что с ними такое⁈ При чём они вообще? Тем более, что даже не сочетаются с костюмами!

– В том-то и дело. У родителей парня они в гербовых цветах семьи девушки, и наоборот. Если это не знак о намерении в ближайшее время заключить союз между семьями, то я – испанский рыбак.

– Цвета? Нууу, может быть… Может, это знак вежливости?

Как чуть позже выяснилось, ошибались и я, и жёны. О помолвке торжественно объявили в конце застолья, как о подтверждении равноправного союза двух родов. Вот чем ещё отличаются аристократы: шуточки, связанные с тем, что жених – Курицын, а невеста – Петухова в голову, неизбежно, пришли многим, но вслух не высказался никто. И я не стал, даже шёпотом.

За столом я был приятно удивлён тем, что среди напитков стояли мои «Рысюха златоглазая» и «Акавита северная». Вряд ли это из моих прошлогодних подарков осталось, скорее всего – была закупка недавно, и удивительно даже, что Беляковы мне о ней ничего не сказали. Или я был уже здесь, во дворце? Кстати, в этом году я уже такой подарок передать не мог: как-никак, Государь нынче мой прямой и непосредственный начальник, аристократический этикет в таких случаях говорит ограничится «памятным сувениром в знак уважения», тогда как среди простолюдинов было распространённой практикой, если подчинённые подносили начальнику в конвертике ту же годовую премию, например. Ну, сувенир и привёз: три бочонка джина удачных рецептур, по двадцать пять литров в каждом. Три небольших сувенира. И ещё три таких же – Александру Петровичу. И один бочонок акавиты – норвежскому королю. Всё же титул ярла он не отзывал, так что можно и нужно уважение выказать. Иногда. Не слишком сильное.

Но наличие на императорском столе, пусть не личном, а на царском пиру, моей продукции душу грело, не скрою. С другой стороны, заветное звание «Поставщик двора» у меня есть, так почему бы и не делать те самые поставки, правда?

После застолья, изысканного, но недолгого и не слишком обильного, бал стал понемногу сворачиваться. Но тут нас перехватил не кто-нибудь, а Великая княжна Анна Петровна, младшая и, по слухам, самая любимая дочка Государя Императора. Она, кстати, уже не совсем девочка, можно назвать молодой девушкой. Но непосредственность осталась та же.

«Или у неё такая роль – изображать непосредственность и наивность. А потом со старшими родственниками садятся и смотрят, кто и как пытался этой видимой наивностью воспользоваться».

«Дед, по-моему, ты нагнетаешь!»

«Ну-ну, внучок…»

Анна Петровна мгновенно захватила внимание окружающих, и не только благодаря статусу своему.

– Дядя Юра! Я уже соскучилась по вам и по тёте Маше! Скажите, у вас новые песни есть? Мы с сёстрами «Снежинку» уже разучили и отрепетировали давно. Там такая романтическая история, тётя Ульяна, Настя даже прослезилась!

«И ты будешь спорить ещё⁈ Вроде наивный детский щебет, да – а парой фраз выдала окружающим всю нужную информацию и расставила все акценты. Включая отношение Семьи к отдельно взятому барону».

«Да уж. Особенно это внезапное „дядя Юра“ и „тётя Маша“ вместо обычного обращения по имени и отчеству! Сам в шоке!»

«Вот-вот. Это как метка собственности: наше! Домашнее! Лапы не тянуть!»

Да уж, за такой заход надо рассчитываться, благо, в загашнике кое-что есть.

– Есть, конечно. Правда, вещь совершенно сырая, ещё не отрепетировали её вообще.

– А давайте в музыкальную гостиную пойдём, и вы мне споёте?

Отказываться в таких случаях категорически не рекомендуется, да и желания нет. Так что – пошёл, конечно, взяв под руку Её Высочество, так сказать, «как взрослую». В гостиной взял в руки гитару и, проверяя настройку, рассказал, что собираюсь петь:

– Это тоже зимняя песня. «Колыбельная для медвежонка», причём для белого. Я её пока что только сыну своему пел, и то два раза и то «а капелла», так что сейчас будет, можно сказать, дебют и премьера.

Подождав, пока более-менее установится тишина, я негромко запел:

– Ложкой снег мешая, ночь идёт большая[1]…

Когда песня закончилась, Анна Петровна, сидевшая в задумчивости, так же задумчиво протянула:

– Надо князю Медведеву спеть, ему понравится, для внуков.

«Заметь – князю, не „дяде“ никакому».

«Ладно, ладно. Правда, возможен и такой вариант: сама она на самом деле такая, как выглядит, но старательно отрабатывает инструкции старших, кому что и как сказать».

«Возможно. Но и эта задача наивной малышке не по плечу».

Тем временем Её Высочество продолжила:

– А когда у вас новая пластинка выйдет? Я уже скучать начинаю по вашим новым песням!

Вот и пошли прахом мои усилия прекратить нарываться на музыкальном рынке. Придётся в следующий раз, как буду в Могилёве, заглянуть к профессору, а только по мобилету с ним и общаемся. Можно, конечно, и напрямую к звукозаписывающей конторе обратиться, дорожка протоптана. Но есть, как говорит дед, нюансы. Во-первых, нужны исполнители. Во-вторых – репетиционная база. Ну, и репетировать с ними тоже кому-то и когда-то нужно. Если отдать всё это на откуп фирме грамзаписи, они, конечно, справятся. Но на мой доход с пластинки это повлияет самым пагубным образом. Не говоря уж о том, что и вопрос контроля качества исполнения при этом уплывает из моих рук полностью и безвозвратно. И может получиться, что запишут такое, под чем стыдно будет видеть свою фамилию. При полном формальном соответствии тексту и нотной записи.

– На полноценную пластинку у меня пока новых песен нет. Разве что разбавить старыми – ну, или посвятить зиму музыке, но тогда раньше конца весны результата ждать не придётся.

– Эх, значит, будем ждать весны.

Что ж, заказ понятен. Неизвестно пока, от кого он исходит, но…

– Папа говорил, что ваша фантазия сейчас на благо армии работает, но сейчас же вы ту работу закончили? Представляю, как это романтично: вокруг снега, пустые поля и леса, а посреди стоит уединённая усадьба, где возле камина творится искусство! Ах!..

Не стал поправлять, что усадьба не такая уж уединённая, и поля с лесами вокруг далеко не бескрайние. Никого такие подробности не интересуют, желает дочь Императора романтику – значит, должна быть романтика.

«Ага, командир сказал, что суслик птичка – все ищем пёрышки».

«Ну, где-то так, да. А в твоём мире, я смотрю, весьма неравнодушны к сусликам, у тебя целая куча поговорок и шуточек именно про них».

«Ну так, суслик – он, сцуко, личность[2]!» – И заржал, аки конь.

На этом Анну Петровну увели спать, всё же два часа ночи, я только и успел записать ей слова колыбельной. И все остальные тоже разошлись, правда, спать мы легли только ближе к четырём: мои жёны были очень возбуждены, но не в том смысле, как хотелось бы, а по поводу обращения к нам Её Высочества как к «дяде» и «тётям». Случай на самом деле вопиющий, если честно, так что их желание срочно обсудить его я вполне разделял. Высказанная мною версия деда, что таким образом августейшая Семья руками младшей из дочерей просто «пометила территорию», была признана одной из наиболее вероятных.

Первый день после бала все отсыпались, но и на второй уехать не получилось: ещё накануне передали распоряжение быть готовому к десяти утра для Высочайшей Аудиенции. Это, кстати, было ещё одним поводом для переживаний и обсуждений и перед сном, и весь «отсыпной» день.

Аудиенция оказалась не личной, в Малом тронном зале собралось более полутора сотен человек, в основном офицеров. Как выяснилось, приём был посвящён подведению итогов осенних манёвров и завершению работы комиссии по формированию штатного расписания новых подразделений. После формального и краткого предоставления отчётов – детальные были поданы в рабочем порядке заранее, тогда же установленным образом рассмотрены и утверждены. Сейчас шло формальное подтверждение того, что дело закончено. Важная, между прочим, часть работы, как мне объяснил дед, в том числе и на примерах. Причём от некоторых его примеров становилось по-настоящему грустно.

Потом изложили официальные результаты всего действа, которое было велено считать завершённым успешно, при этом прозвучала оговорка, что «получено много материалов для размышлений». Ну, а минут через пятнадцать, когда все убедились, что каждому из пришедших понятно, по какому поводу собрание и какие все молодцы, началось то, чего и ждали большинство участников. А именно – награждение по результатам.