Текст книги "Вильгефорц из Литтл Уингинга (СИ)"

Автор книги: KotJunior

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)

Глава 36 Да придёт спаситель

Дамблдор явился сию секунду, стоило мне отключить блокировку выставленной им самим сигнализации. Увидев волшебную палочку в моей руке, великий светлый маг на секунду задумался, затем повернул голову к окну вслед за мной. Пройдя пару шагов, Дамблдор без лишних слов взглянул в окно и быстро отвёл голову назад. В реакции дедушке не откажешь: в окно тут же ударило заклинание, что-то смертельное, с неким кислотным эффектом, пробив стекло и ударив в потолок. Заклинание начало медленно разъедать камень и дерево. Семейка Дурслей заорала слитным хором.

– Гарри, спрячься… – Не успел Альбус Дамблдор закончить своё предупреждение, как атаки врага последовали одна за другой.

Кислота, лёд, энергетические лучи разных расцветок рвали дом семьи магоненавистников на части. Долго это не продолжалось. Директор Хогвартса взмахнул волшебной палочкой и дом окутал бесцветный магический купол.

– Что будем делать, сэр?

– По хорошему надо бы уйти отсюда.

– Что нам мешает это сделать? Аппарируем.

– Не получится, Гарри. Они выставили антиаппарационые чары, как только я трансгрессировал сюда. Скоро они пробьют купол…

– Можно попробовать прорваться за границу периметра антиаппарационых чар, но сначала нужно как-то обезопасить родственников.

Директор долго не думал, доказав в очередной раз, что не зря его называют величайшим магом. Он велел Дурслям лезть в подвал дома, а потом наложил на него заклинание «Фиделиус», сделав меня хранителем тайны. Гениально. Однако я ошибся, думая, что старик собирается сбежать. Видимо, трусливое отступление не в его стиле.

– Слушай меня внимательно, Гарри. Когда купол падёт, я вступлю в бой с пожирателями, вызвав весь огонь на себя. Твоя задача следующая – вылететь на метле, как можно быстрее подняться на двести метров – и сломать этот шар.

Дамблдор передал мне в руки прозрачный стеклянный шарик, а я призвал метлу со второго этажа, радуясь своей рассудительности. На метлу и себя я накинул дезиллюминационное заклинание без взмахов и слов. Дамблдор если и заметил данный факт, не среагировал, полностью концентрируясь на предстоящей схватке.

Директор Хогвартса открыл дверь дома, выйдя на улицу в упор к защитному куполу, о который разбивались, одно за другим, вражеские заклинания. Я также вышел следом за директором, но уже под мантией невидимкой. Вот тут директор меня порадовал своей реакцией. Он озирался по сторонам, явно упустив меня из виду. Что же, значит полностью заряженная мантия способна удивить величайшего мага.

– Я тут. – Шепотом произнес я, подавляя смех от всей нелепости ситуации. Знали бы эти двенадцать идиотов, от какой участи спас их Дамблдор – упали бы на колени и целовали ему туфли.

Директор кивнул, так же шепотом напомнив мне придерживаться плана, что я и намеревался сделать. Мне самому интересно, каким будет финал этой идиотской акции.

Купол пал под натиском очередной бомбарды. Дюжина заклинаний ударила в щит Дамблдора без малейшего вреда для старика, только вот его ответ был куда страшнее для пожирателей. Увиденное мне понравилось. Ветвистая белая молния сорвалась с палочки Дамблдора прямиком в центр группы. Кто-то ускорил себя заклинанием, уйдя с траектории полёта молнии, другие же ушли простым перекатом. Таким образом большинство магов избежало удара, кроме тех, что были в самом центре. Трое из них попадали на землю, сотрясаясь в судорогах. Жалкое зрелище, не летальное.

Я взлетал ввысь медленней обычного, не желая пропустить шоу, развернувшееся внизу. Дамблдор не оставлял ни малейших шансов на победу, умело играясь с противником не только на магическом уровне. Вот один пожиратель рванул со всех сил в дом, но дверь закрылась перед его носом и он со всей скорости врезался в неё, потеряв равновесие, за что и получил параличом. Никто из присутствующих не мог оценить ироничность ситуации. Дамблдор пришёл спасти меня, однако спасает от смерти других.

Уже преодолев антиаппарационный барьер, я задумался, а не кинуть ли Дамблдора на растерзание пожирателям? К этому моменту ситуация изменилась, достигнув паритета. Дамблдор почему-то не спешил атаковать пожирателей, держась в обороне. Его оппоненты не могли пробить щит старика, но оно и понятно. Маски ломали купол несколько минут, а сконцентрированный на меньшей площади щит пробить и того сложнее.

Идею кинуть Дамблдора я отбросил, ведь смерть величайшего чародея будет расследоваться всеми мыслимыми способами. Уверен, министерство не побрезгует даже запрещенной магией, и когда спросят меня… А потому я не стал дольше тянуть, разломав прозрачный стеклянный шар в руке. Сломанный артефакт выпустил невидимое эхо, устремившееся вниз. Неизвестная магия сломала антиаппарационные чары.

По идее, пожиратели сейчас должны драпать в ужасе, отказавшись от идеи убийства Гарри Поттера. Нападавшие понимают, что время играет против них. Вот раздался первый хлопок трансгрессии, и на сцене появляется новый персонаж. Мужчина в плаще серого цвета вскидывает волшебную палочку, поддерживая Дамблдора огнём. Следом за первым чародеем, мракоборцы стали трансгрессировать слаженными двойками и тройками, немедленно атакуя врага. Вскоре пожиратели остались в меньшинстве, ещё меньше оставались в сознании, поступая как и полагается побеждённым. Сбежали.

– Гарри, всё кончилось, ты в безопасности. – Сонорус донёс до меня слова Дамблдора и я ловко спикировал на метле возле авроров, выйдя из невидимости. Мракоборцы занервничали. Могу их понять, ведь абсолютная скрытность крайне удобна в плане внезапной атаки. Как отразить то, о чём понятия не имеешь?

Большая часть авроров арестовывала пожирателей, отбирая у поверженных палочки и срывая с них маски. Очень скоро выяснились две вещи. Почти все пожиратели не подлежат опознанию. Но почти не означает все.

– Сэр, – подошел к Дамблдору тот самый аврор в сером плаще. Я был рядом, поэтому он не решался начать разговор. – Вам надо кое-что узнать…

– Говорите, мистер Ортон, все равно об этом узнает пресса дня через четыре, а потом и вся странна.

– В том то и дело, что скорее всего не узнают. Ребята смогли опознать двух пожирателей, только ни черта они не пожиратели. Джошуа Эксфилд и Алебастра Уайт являются невыразимцами.

– Вы уверены? – Вскинутые брови Дамблдора выражали крайне высокую степень удивления.

– Абсолютно.

– Почему по вашему они не могут быть скрытыми пожирателями?

– Да потому, что они оба имеют медали и регалии за борьбу против Того-кого-нельзя-называть. За Джошуа я не могу говорить, с ним не знаком, его опознал мой коллега. Однако Алебастру я знаю лично. Мы с ней служили в одном отряде во время магической войны.

– Она что-нибудь сказала?

– Нет, презрительно молчит. Смотрит на нас, будто это <i>мы</i> только что попытались убить ребенка, а не они. Попробовали легилименс, без каких либо результатов. Отдел тайн хорошо натаскал её, она овладела окклюменцией на высшем уровне. Хотя, помнится мне, раньше Алебастра боялась, что пожиратели её поймают, и вызнают все тайны и секреты. Такая фобия у неё была.

Дамблдор задумчиво кивнул. Я посмотрел на невыразимца, попытавшись прочесть её мысли. Как и сказал аврор, защита разума на высоте, для местных доходяг. Я мог бы сломать её волю за час времени гляделок друг на друга. Можно и быстрее, если я задействую пытки. Но ни то ни другое сделать мне не дадут.

– Думается мне, сэр, остальные тоже невыразимцы. Держатся они одинаково, не проявляют никакой робости. Смотрят на нас, точно держат ситуацию под контролем.

– Может они надеются на помощь? – Предположил я.

– Неважно на что они надеются. Они нарушили закон и должны понести соответствующее наказание. Однако это не рядовая шелупонь из Лютого. Лучше вам поговорить с министром, сэр. Наши полномочия здесь, увы…

– Не сомневайтесь, мистер Ортон. Я поговорю с Корнелиусом.

– До разговора с министром магии ещё далеко, прямо сейчас надо решать вопрос с вашим подопечным. Я бы не рискнул оставлять ученика Хогвартса на попечении маглов. – Мракоборец указал головой в сторону вышедших на улицу Дурслей.

– Мальчишка! Что здесь произошло? – Рявкнул Вернон, оценивая разрушения асфальта, замороженные деревья, почерневшие лужайки. Маггл не видел тех, кто был под магглоотталкивающими чарами.

– Эх, придется мне поработать обливиэйтором.

– У вас есть опыт?

– Конечно есть! – Оскорбленно ответил Ортон. – Пока дождешься прибытия официальных обливиэйторов, надо приложить все силы к поддержанию Статута.

Дамблдор согласно закивал, а мракоборец направился к моим вынужденным родственникам. Другие маглы тоже выходили из домов, шокировано осматривая местность. Часть мракоборцев занялась гражданскими.

Вскоре прибыли работники министерства, настоящие виртуозы обливиэйта и репаро. Я стал свидетелем профессиональной работы сотрудников министерства. Видел как маги основательно подчистили память простецам, затем принялись восстанавливать улицу и крышу нескольких домов в изначальном виде. Работа обливиэйторов не заняла больше десяти минут.

Когда работа магов подходила к концу, явился Сириус Блэк. Я пропустил миг его появления,

завороженно наблюдая за тем, как не маги поддавались чарам забвения, принимая новую для себя реальность.

– Гарри, ты меня слышишь?

– Извините, профессор, отвлекся чуток.

– Будь внимательнее, мальчик мой. Я и Сириус только что приняли важное решение. Отныне ты больше не будешь проживать в доме 4 на Тисовой улице. Этот адрес скомпрометировал себя. Тебя нужна надежная защита, Гарри.

– Дайте-ка угадаю. Вы предложите мне дом Сириуса в качестве убежища?

– Неправильно, Гарри. Я не предлагаю… Настаиваю, чтобы ты пожил этим летом у Сириуса, для твоей же безопасности, мальчик мой. Сегодня я успел вовремя аппарировать, до того как пожиратели, или кем бы они там ни были, успели развернуть полноценную блокаду. Опоздай я хоть на одну секунду…

То я бы распотрошил их сознание, превратил их в визжащие от боли куски мяса, и к вечеру от заказчика моей смерти осталась бы одна память. Вот что мне хотелось ответить старому пацифисту, однако я сдержал садистские высказывания, продолжая играть роль послушного ученика.

– Что мне ещё остаётся? – понурым голосом ответил двум магам. – А что насчёт их?

– Не беспокойся, твои дядя и тётя вместе с кузеном будут в полном порядке, – вмешался Сириус. – Сомневаюсь, что пожиратели ещё раз сунутся к ним, после сегодняшней неудачи, но даже если так, мисс Арабелла Фигг предупредит нас.

Заикаться о том, что она сквиб, на неё надежды мало и прочую чушь, ставящую под сомнение адекватность Дамблдора, я не стал. Зачем? По всем канонам, школьник после атаки дюжины пожирателей смерти, должен быть испуганным, по крайней мере опасаться за свою жизнь. Так что уже через пять минут Ночной Рыцарь доставил нас по адресу «Лондон, площадь Гриммо, 12». Нас, я имею ввиду меня и Сириуса Блэка.

Я сразу ощутил разницу между куполом Дамблдора, окружавшим дом Дурслей и защитой манора семьи Блэк. Последний являлся настоящей магической крепостью. Переплетение магических барьеров и заслонов, из виденного мною, уступало лишь Хогвартсу. Любая лавка Лютого переулка удавится от зависти при виде защиты родового поместья Блэков. Что удивительно, чары работали исправно на первый взгляд. Как только я зашел в здание, понял почему.

Дом очень удачно расположен. Место силы тянуло свои жгуты в каждый уголок здания, снабжая магией все защитные плетения. Вишенкой на торте представала стихия места силы – огонь. Архитектор дома поступил разумно, выстроив родовое гнездо по всем лекалам магического зодчества. Несмотря на заряженные под завязку защитные контуры, место силы не пустело. Магия восстанавливалась быстрее, чем тратилась. Подозреваю, излишек магической энергии используется в случае нападения. Я не побрезговал бы жить в таком месте.

– Будь как дома, Гарри. – Сказал Сириус, закрывая за собой дверь и кидая силенцио на портрет изумлённой до глубины души старухи. Та явно была не в духе, и что-то зло причитала. К счастью, заклятие немоты избавило меня от участи выслушивать бред картины.

– Жаль, в своё время я не смог укрыть Джеймса и Лили в этом доме. Волан-де-Морт побоялся бы сунуться сюда, особенно если Дамблдор укрыл бы этот дом Фиделиусом.

– А почему не смог?

– В то время здесь жила моя матушка. Это, кстати, она и есть. – Разуваясь, Сириус указал рукой на портрет, не удостоив мать и взгляда.

– Не хочу проявить бестактность, но мне кажется, ты не очень вписываешься в традиционные рамки отношений матери и сына.

– В точку, Гарри. Моя матушка типичный представитель старой аристократии магической Англии: консерваторша и магглоненавистница, ценительница чистоты крови и просто пережиток прошлого. – Старуха, услышав эпитеты сына в свою сторону, охнула, забавно открыв рот и вскинув руки. Сириус продолжал. – Хотя она не уникум. Почти всё прошлое поколение магической аристократии придерживались подобных взглядов.

Тем временем мы переместились в просторный холл, где на всю стену раскинулось фамильное древо Блэков. Десятки волшебников, среди которых именитые соседствовали с не сыскавшими славы в одной кроне. О некоторых из них я читал в книгах истории. В семье Блэк рождались и директора Хогвартса. Типичный аристократический род магической Англии.

– А что это за черные портреты? Художник случайно чернила пролил?

– Ха, если бы. Обрати внимание на девиз нашей семейки.

На самом верху гобелена, большими и достаточно яркими буквами на фоне выцветшего полотна было выведено: БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭК. Ниже, менее красочно, зато точно, описывая суть семейства: Чистота крови навек.

– Если кто-то нарушал данный принцип, семья выжигала его имя на гобелене, а также имена всех его потомков, если таковые существовали. Такая участь постигла меня и мою кузину Андромеду. Из нашего поколения мы единственные не позволили промыть себе мозги этой чушью. За это нас предали забвению. Зато посмотри на остальных моих родственниц. Нарцисса вышла замуж за Люциуса Малфоя – одного из пожирателей смерти круглого стола Волан-де-Морта. Беллатриса, ещё одна пожирательница, гниёт в Азкабане. Регулус, мой брат… Он мёртв. Я мог бы спасти его, отговорить…

– Мы сами творим свою судьбу, Сириус. Их выбор, принадлежит только им самим. В истории пожиратели останутся как пережитки прошлого, последний вздох конца эпохи. Никто в учебниках не напишет о них как о чём-то значимом, и уж тем более никто не станет обвинять тебя в малодушии.

– Я не смог спасти брата, не спас лучшего друга. Но я клянусь своей жизнью, Гарри, что сделаю все возможное для того, чтобы ты прожил долгую и счастливую жизнь. Может матушка и выжгла моё имя с гобелена, однако я выжгу свою душу, лишь бы сдержать свои слова.

– Я принимаю твою клятву, хоть она излишне пафосна и преждевременна. Для меня гораздо важнее понять, что делать дальше. – И я не лукавил. Поддерживая беседу с крестным отцом, я задумывался над ограничениями, которые накладывает на меня проживание на площади Гриммо, 12. Проще всего использовать Империус на последнем представителе семейства Блэк. Глупая мысль, сулящая одни минусы в будущем, но так притягательна она в своей простоте.

Глава 37 Задушевный разговор о душе

Проживание у Сириуса Блэка не было лишено комфорта. Несмотря на довольно средневековые порядки в роду, по закону министерства магии Сириус оставался наследником рода Блэк. Вальбурга Блэк могла хоть трижды выжигать гобелен, проклиная неблагодарного сыночка, в итоге Сириус остался последним живым Блэком.

Состояние рода, движимое и недвижимое имущество могло отойти тем-же Малфоям, если бы Сириуса не оправдали. Вальбурга могла в порыве гнева написать завещание, однако, даже если б таковое нашлось, мало кто воспринял бы бумажку всерьез. Лишение наследства древнего рода рассматривалось бы в суде, и хоть у Сириуса после Азкабана осталось крайне малое количество друзей, одна влиятельная персона по прежнему на его стороне. Альбус Дамблдор ни за что не лишил бы своего сторонника финансовой мощи.

В итоге Блэк вечерами у камина, после ежедневных тренировок, потягивал дорогое вино, вспоминая деньки в Хогвартсе. Приступы ностальгии на крёстного отца накатывали регулярно, особенно когда Сириус накатывал бутылку другую, вынуждая меня слушать часами интересные истории.

Мало того, что я теперь находился под усиленным надзором, так моё вынужденное пребывание в доме Блэков не скрашивалось ничем увлекательным, или познавательным. Как я и предполагал, родовая библиотека оказалась сборником пусть редких, но вполне доступных книг. Ничего дороже пары сотен галлеонов в библиотеке не оказалось. Разве что несколько портретов, имеющие чисто историческую ценность, могли похвастаться суммой, переваливающей за несколько тысяч галлеонов. Сириус готов был продать их за кнаты.

– Слишком сильно ворчат. – Поделился он со мной гениальным высказыванием в состоянии алкогольного опьянения.

На третий день пребывания в гостях у крёстного отца, я смог привести аргументы в свою пользу. Сидеть под фактическим домашним арестом, хоть и для моего же блага, по мнению несведущих магов, я категорически не имел права. Бизнес, освоение новых умений, выяснение мотива напавших на меня невыразимцев – слишком много дел требовали моего непосредственного участия. Я нашел доводы, вроде домовика Кикимера, способного вытащить меня из любой облавы, плюс подкрепил их суггестией. Три дня мне понадобилось, дабы провернуть всё без малейшего вреда для здоровья и, что важнее, полностью незаметно. Теперь для Сириуса моё мнение значит куда больше мнения Дамблдора. Напоследок я развернул свои чары в доме крёстного, на случай прибытия незваных гостей.

За время моего отсутствия на производстве ничего критичного не случилось, зато отдел по связям с общественностью начал показывать первые результаты. Сотрудники отдела развернули пиар-компанию за рубежом, в таких странах как Индия, Япония, Китай и Корея. В Европе дальнозеркала приживались хорошо, партии закупались, пробовали делать подделки. Имя изобретателя из Роггевеена становилось знаменитым, товар узнаваемым. Пришло время расширения. Остро встал вопрос о постройке третьей мануфактуры, когда из Японии пришли заказы от несколько знаменитых магических лавок.

Новых работников пришлось на неделю пристраивать вместе с остальными. Я все же был вынужден, последовать совету знаменитого архитектора и нанять его знакомого. Рекомендованный маг отнёсся к работе со всей серьезностью. Это был парень двадцати пяти лет, успевший снискать кое какую репутацию. Если бы я копнул глубже, то наверняка обнаружил бы родственную связь между ним и поручителем. Однако я закрыл глаза на кумовство, когда парень вместе с бригадой магов-строителей сделали идеальную работу в срок. Парнишка сам оказался заинтересован в блестящем результате, и дело отнюдь не только в деньгах. Такая работа замечательно дополнит и без того внушительное портфолио.

Третье здание получилось как первые две вместе взятые. По моим прогнозам, строить нужно с заделом на будущее, иначе времени не напасёшься разбираться со всё возрастающим спросом. И хоть работники третьей мануфактуры не задействовали и половины всех помещений, в скором времени к ним присоединились сотрудники нового отдела «VTT» – развлечений.

Набор художников-зачарователей шёл полным ходом, на собеседование приходили первые кандидаты. Креативные личности сразу уцепились за мою задумку, ведь что по сути требовалось от них? Рисовать те же живые портреты, только в миниатюре, наподобие карточек из вкладышей шоколадных лягушек. Ещё парочка выпускников Хогвартса, с оценками «Превосходно» по нумерологии, займутся правкой очков силы карт, балансом фракций. Рабочие одной мануфактуры слишком малая база потребителей. Опыт игры пары десятков магов недостаточен для выявления дисбаланса. Дабы полноценно протестировать игровые механики, отдел по связям с общественностью нанял команду из нескольких сотен волшебников, сквибов и просто причастных к магическому миру людей. Выводы были ободряющими. Людям игра пришлась по вкусу.

В начале августа игра ворвалась на рынок магической Британии. Первая партия набора для Гвинта распродалась ожидаемым темпом – игру ждал успех. Число обращений на поставку новых комплектов росло, все чаще я стал замечать в пабах компании волшебников, сгрудившихся вокруг стола за партией в Гвинт. Я не прогадал с выбором оформления карт. Местные знаменитости занимали место на зачарованной доске по велению простых чародеев, позволяя им ощущать себя приобщенными к великому делу. А уж крылатые фразы, произносимые карточными героями и вовсе начали уходить в народ. Эх, сколько трудов стоило мне убедить Дамблдора произнести «Для Всеобщего Блага» и «Иногда мой мозг удивляет меня самого».

Директор Хогвартса дал добро на использование его личности и самолично озвучил несколько десятков реплик. Его карточка получилась самой непредсказуемой, обеспечивая игрокам изрядное преимущество, даже если не повезло с произвольно выпадающим эффектом.

Были карточки менее известных магов, мракоборцев всяких, героев магической войны, и разумеется, в противовес им была представлена фракция Волан-де-Морта, с ним же в роли лидера. Как ни странно, пожиратели смерти продавались лучше двух других фракций. Решение сделать из террористов отчасти комичных персонажей, публикой было воспринято благосклонно. Тот же Волан-де-Морт, чья карта давала игроку сразу двенадцать баллов, сгорал, если выложить ничтожный отряд в один балл силы. Юмор оценили. На некоторых карточках, были изображены пожиратели из приближенных к темному лорду. Был там и Люциус Малфой, хоть маска и скрывала его лицо, платиновые волосы и характерное «Я презираю вас так же, как и других, молча» выдавали главу рода Малфой с головой.

Продажи игры начали набирать обороты, ажиотаж вокруг Гвинта увеличил мой капитал в Гринготтсе, породив очередную волну зависти. Те, кто служил Волан-де-Морту, избежав наказаний в послевоенное время, выражали свой протест в ежедневном пророке, находя те или иные карточки подозрительно похожими на собственные персоны. Мракоборцы в дырявом котле, играя за пожирателей смерти причитали: Пусть вякают что хотят, они ещё благодарны должны быть, что мы не можем определить точно, кто был под Империусом. «Будь моя воля, я бы всех сгноил в Азкабане!» – эту фразу я добавил карточкам авроров. Вот парень порадуется, когда выйдет следующая редакция Гвинта.

Другие магические издания так же оседлали актуальную волну обсуждений. Однако на моей стороне был «Ежедневный Пророк» и самый одиозный писатель на островах – Рита Скитер. Она обвиняла «ущемленных и невиновных» в малодушии и трусости, а я радовался. За пару сотен галлеонов я купил не только лояльность журналистки, но и её храбрость.

– Неужели она не догадывается, кого подначивает? Вдруг кто-то из пожирателей решит её убить? – спросил меня как-то Сириус, почитывая ежедневный пророк. – Я понимаю, тема весьма обсуждаемая, но я видел эту дамочку. Она не выглядит как та, кто может за себя постоять. Тем более, из-за дурацкой игры…

– Ты так говоришь только потому, что до сих пор не смог выиграть ни одной партии. Просто признай, из нас двоих я лучший игрок.

– Ты просто играешь сильнейшей колодой. Этот Вильгефорц, по-моему, симпатизирует пожирателям. Махнёмся колодами?

– Охотно.

Спустя ещё две партии Сириус наконец-то признал моё превосходство. Трижды ха! Хоть на картах и красовались новые лица, эффекты большинства остались неизменны. Разумеется, я знал наилучшие комбинации карт, и ещё долго буду на вершине, пока не появятся профессиональные игроки, отдающие себя игре целиком и полностью, вроде игроков в квиддич. Составить конкуренцию любимому спорту магов вот так, сразу, я не смогу, ведь против овеянной славой и традициями исторической забавы не выступишь одной идеей. Нужны турниры, спонсируемые огромными суммами денег. Предчувствие или предвидение, в последнее время эти умения сливаются воедино, говорят об успехе моего начинания.

Сириус, показательно расстроившись, перевернул газету и ещё раз зачитал статью на второй полосе. Там говорилось о казни Питера Петтигрю. Два дня назад приговоренного к поцелую дементора предателя настигла участь, которой не удостаивались другие убийцы в Азкабане. Его душу скормили нежити. Маги могут стерпеть убийство нескольких маглов, но стоит ткнуть их лицом в дерьмо, уязвить их гордость, и последующая кара будет ужасать даже прожжённого вояку.

– Этот гвинт захватил все главные полосы, даже про казнь ублюдка написали не на первой полосе. На протяжении двенадцати лет я мечтал удавить гада собственными руками, зная, что всё равно не смогу вернуть твоих родителей.

– Есть вещи, неподвластные даже магии.

– Все равно… Я думал это принесёт мне какое-то извращенное удовольствие, но потом понял, что это будет банальной местью. И знаешь что? Я бы с радостью убил его, хоть Дамблдор и говорит, что убийство раскалывает душу. Иногда мне кажется, что Дамблдор с высоты своего полёта, не замечает возможности обычных магов.

– Сириус, думаешь мне есть дело до того, как назовут убийство этой крысы, справедливостью, карой, местью или расколом души? Плевать мне на слова, как и плевать, кто держал бы палочку. На худой конец, сам бы справился.

– Нет, Гарри, ты не должен о таком задумываться. Убийство не тот акт, о котором можно рассуждать легкомысленно.

– Почему? Разве убийство маньяка, или тёмного мага, вроде тех же пожирателей смерти, не сделает мир чище, безопаснее, лучше?

– Ты видишь проблему однобоко, однако я общался со множеством авроров, на своём веку участвовавших во множестве схваток и всякого навидавшихся. Им приходилось убивать, Гарри. Много. Они мне говорили, что со временем у них стало получаться лучше и лучше, а угрызений совести становилось меньше. – По мере монолога Сириуса я вспоминал своё прошлое, и как же он был прав. – В конце концов, ты видишь лишь одно, как решить проблему на корню – убийством, легчайший путь. Но ты перестаешь замечать другие возможности, другие перспективы. Есть дороги более длинные, тяжелые, но в конце пути и награда больше.

– К примеру?

– Изменить мышление общества. Сделать так, чтобы мысли о силовом решении вопроса вызывали у большинства магов отторжение, осуждение. Превыше собственных амбиций и всяких идей должна стоять человечность.

– Поверишь ты мне или нет, но я понимаю, к чему ты клонишь. Мечты Дамблдора полностью неосуществимы. – В разговоре с Сириусом я не применял суггестии. Нет никакого удовольствия спорить с заранее лояльно настроенным собеседником. – С каких пор человечность воплощает одну лишь доброту и торжество разума? Людям свойственен гнев, глупость, жестокость, лицемерие, страх, наглость. Эти качества по прежнему присущи нам, людям. Если отбросить их, то останемся ли мы людьми?

– Вопрос цены. Сколько ты готов отдать? Вопрос в совести. На какие уступки пойдешь, сможешь ли ты дальше жить беззаботно, принимая то или иное решение. Этому меня научили в Хогвартсе.

– Странно, я думал там учат превращать спички в серебряные иголки, а мышей в кубки. – Сириус ухмыльнулся.

– Ну, не без этого конечно. Всякий навык полезен магу.

– Как мне кажется, ты сам ответил на свой вопрос, Сириус.

– Да, и как же?

– Ты бы с радостью убил Питера Петтигрю, а значит – смог бы дальше жить с этим. Соответственно, твоя душа бы не раскололась. Я думаю Дамблдор вкладывает в словосочетание «расколотая душа» метафорический смысл, нежели прямой.

– Эй, ты точно Гарри Поттер, четырнадцатилетний парень, будущий ученик четвертого курса Хогвартса?

– Нет, я колдун-социопат, реинкарнировавший из другого мира в тело Гарри Поттера и намеревающийся захватить весь мир. – Продекламировал я чистую правду абсолютно серьезным лицом.

Сириус рассмеялся заливистым хохотом. Я так же усмехнулся тому, насколько нелепо прозвучал сей спич. Никто не поверит в такую правду, даже если я продемонстрирую нестандартные для здешнего социума возможности. И это замечательно!

Возможности души слабо изучены, взять к примеру того же Волан-де-Морта. Сколько раз он раскалывал свою душу, сколько раз его уже убивали, а он всё не желает окончательно покинуть сей бренный мир. Сколько людей на самом деле догадываются о его расколотой душе? Массы даже не слышали о такой вещи, как крестраж. Сириус ошибается, думая что Гвинт задвинул новость о казни Петтигрю на вторую полосу. Нет, всё гораздо проще, люди не хотят читать о таком методе умерщвления, как потеря души. Это ведь непостижимо смертному уму, а потому до чёртиков страшно.

Оставив Сириуса в гордом одиночестве возле камина, я направился в выделенную мне комнату, по забавному совпадению опять-таки на втором этаже. Весьма просторное помещение отлично подходило под мои нужды. Заселившись, первым делом я нашел маленькую лазейку в защите дома, развернув в ней свои охранные чары. Таким образом я смог заблокировать доступ к спальне даже хозяину дома. Позже я взял под ограниченный контроль место силы дома и, хоть полный пакет возможностей мне не светит ввиду отсутствия нужной крови в жилах, но гостевой пропуск у меня в кармане.

В комнате я принялся за работу, к которой не мог подступиться уже месяц, с тех самых пор как нашел диадему Кандиды Когтевран в выручай-комнате. Идею создать артефакт-компас, указывающий на местоположение других крестражей, я не отбросил. Наоборот, всё это время прикидывал варианты наиболее успешной реализации. Забавно, но будучи властелином времени, я всё никак не мог выкроить пару лишних дней на по настоящему важные дела – уничтожение главного врага.

Есть ещё одна причина, почему я оттягивал уничтожение крестражей. Мне это не выгодно. Волан-де-Морт должен быть уничтожен прилюдно, с максимальной выгодой для моего имиджа. Репутация превыше всего, а наращивать её легче всего в каком-нибудь генеральном сражении с всеобщим злом. Кто станет воспринимать всерьез слова юноши, если его подвиг останется незамеченным? У меня есть солидный кредит славы, но он тает с каждым днём…

Посему я засел за созданием артефакта поисковика, дабы в нужный час я имел весомый контраргумент против тёмного лорда. Диадема основательницы Когтеврана не монолитное украшение. На самом деле крестражем был лишь изумительной красоты сапфир, инкрустированный в диадему. Дабы не портить сам головной убор, я аккуратно выковырял камень оттуда.

На протяжении каждого часа работы по созданию нового артефакта, крестраж пробовал мою волю на зуб, без каких либо результатов. Он пытался насылать видения, разбивающиеся о мою ментальную защиту, нашёптывал сводящие с ума мысли, которые больше смешили или раздражали, но в итоге я завершил свой труд. Сапфир оказался оправлен в серебряную подвеску на серебристой цепочке. Пришло время испытать его.