Текст книги "Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 (СИ)"

Автор книги: Кошка Маришка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Мальчик вопросительно посмотрел на нее.

– Ты не знаешь о гонках? – удивилась она. – Хотя ты же из Англии. Эти соревнования к нам из России пришли. Каждый год в конце апреля на стадионе проводятся гонки на ступах.

Госпожа Мягкова задумалась.

– Ступа – это такая большая деревянная корзина в высоту около метра. В них летают обычно девушки. Метлы тут тоже нужны, они направляют ступу. Девушки должны пролететь семь кругов над полем, преодолев множество препятствий.

В голове Гарри это как–то тяжело укладывалось.

– В свое время я была прекрасной гонщицей. Ни одни соревнования не проиграла! – лукаво улыбнулась пожилая целительница.

В уголках ее глаз собрались маленькие морщинки, а лицо озарилось каким–то внутренним светом.

– Знаешь, ведь и мужа своего я встретила именно благодаря этим гонкам. Он не пропускал ни одних соревнований с моим участием. А потом как–то увидел меня выходящей из раздевалки и решился заговорить. Так мы с ним и познакомились. Он был из России, а я из Германии, но мне ни секунды не было тяжело с ним. Через два месяца встреч мы поженились. Жаль, что он прожил так мало.

Гарри закусил губу.

– Скажите, а разве можно любить одного человека всю жизнь?

– Да, мой мальчик, можно… Я никогда не смотрела ни на кого после его смерти. Для меня все существовал только мой Аркадий.

Мальчик сел на кровать.

– А если я кого–то полюблю, то это на всю жизнь?

– Если это действительно любовь, то да…

Поттер подобрал под себя ноги.

– А если, допустим, это будет плохой человек? Это же неправильно!

Пожилая женщина мягко улыбнулась и покачала головой.

– Не бывает абсолютно плохих людей. Зачастую хорошее в них как раз и видят только те, кто любят их. Но самое важное в жизни – это, невзирая на свои чувства, правильно и разумно оценить ситуацию и не увязнуть вслед за возлюбленным. Судьба вообще жестока. Она иногда заставляет нас выступать против тех, кто нам дорог. Это не значит, что мы перестаем их любить, просто осознаем, что так будет лучше для многих.

– Но ведь люди влюбляются, встречаются, потом расстаются… Значит, и любовь не вечна?

Госпожа Мягкова погладила мальчика по голове.

– Просто не все сразу находят свою любовь и путают с ней различные суррогаты из похоти, страсти, влюбленности, восхищения, благодарности. А некоторые не могут быть с теми, кому оттадано их сердце. Не все чувства взаимны в этом мире. Мне просто очень повезло в свое время. Мы с Аркадием были единым целым.

Гарри улыбнулся целительнице.

– Я очень надеюсь, что меня кто–то когда–то по–настоящему полюбит…

Целительница цокнула языком.

– Конечно, полюбит, глупенький. Подожди еще пару лет и отбоя от поклонниц не будет. Глазищи у тебя большущие, в поллица, яркие. Черты мужественные и в тоже время плавные. Господин Гоняк так затренирует, что хочешь, не хочешь, а мышцы нарастут. Ты умный, сильный, серьезный, надежный. К таким тянутся все. Только среди этой толпы свою единственную не проморгай.

Она стукнула пальчиком по кончику носа мальчика. Гарри звонко рассмеялся.

– Я очень постараюсь.

– Если потребуется совет, всегда приходи. Да, кстати, если почувствуешь, что внезапно воспылал к кому–то прямо–таки неземной любовью, то тоже заходи. Я тебя проверю на наличие приворотных зелий, – госпожа Мягкова встала с кровати. – Чувствую, весь запас отворотных на тебя переведу. А теперь одевайся. Заболтал ты меня, басурман. Зарядка давно уже кончилась. Беги на завтрак.

Гарри быстро натянул на себя мундир и направился в комнату за учебниками, а за ним затрусил Гримм.

В спальне никого не было. Мальчик не знал как теперь вести себя с Виктором дальше. Вдруг вчерашняя игра как–то отразится на их относительно мирном течении отношений. Крам был не похож на человека, способного держать обиды на того, кто хоть в чем–то превзошел его. Но вдруг это было лишь обманчивой видимостью, и жизнь с новым соседом станет невыносимой? Не просить же Дориана переехать к нему в спальню. Да и всецело рассчитывать на него тоже нельзя. Он не всемогущ.

Гарри вздохнул, хотя теперь у него есть собака. Мальчик покосился на Гримма. Тот развалился на кровати и почесывал себе за ухом задней лапой.

Гарри вздохнул еще раз. Интересно, в случае опасности кто кого из них будет защищать? Сириусу нельзя ни в коем случае попадаться и раскрывать свою личность, а в собачьей ипостаси он хоть и выглядит опасным, но против нескольких магов явно не выстоит, хотя одного–двух прикончить точно успеет.

Закончив со своими раздумьями, мальчик ушел на занятия.

На Физической защите не все упражнения удавалось выполнить сразу. После Костероста оставались какие–то ощущения одеревенения, но после гимнастики они быстро исчезли.

Дориан в свою очередь высказал Поттеру все, что он думал о нем и его гениальных идеях, так же пообещал, что больше в квиддич играть не будет. Для него это было слишком скучно. Наблюдать со стороны ему нравилось гораздо больше.

Мирослава предложила Гарри самой открутить ему голову, если ему ее не жаль. Офелия согласилась помочь. Эдвин тут же загорелся идеей опробовать свои силы в мумификации. Альберт долго молчал, а потом высказался, что мог бы изготовить для Поттера что–то типа саркофага. Дориан молчал и просто скалился. О том, кому пойдет кровь мальчика, вопросов не оставалось.

На Защите от Темных Искусств Гарри едва не уснул. Они разбирали, какие виды ритуалов можно проводить в каждый из лунных дней. Это уже давно было известно ему из памяти Тома. Дориан же, сидевший рядом, быстро записывал за преподавателем каждое слово.

Весь день прошел без происшествий. Гарри нигде не встречал Виктора и был этому рад.

Вечером сова принесла письмо от Рона.

«Привет, Гарри.

Спасибо за быстрый ответ. Мы просто искали не в тех книгах! Этот алхимик такой древний, что информацию о нем пришлось смотреть в самых пыльных фолиантах.

Ты мне не поверишь, но я уверен, что в школе спрятан Философский камень! И твой опекун хочет его похитить!

Давай я начну с самого начала? Так вот, в сентябре я поссорился с Малфоем (очень мерзкий тип, который считает себя лучше всех и судит об окружающих только исходя из количества золота в их кармане и чистоты крови в их жилах!), мы с ним договорились о дуэли, на которую он отказался приходить и рассказал Филчу (нашему школьному завхозу), где нас можно поймать! Моим секундантом был Невилл Долгопупс (хороший парень, но очень стеснительный и неуклюжий). Мы, скрываясь от завхоза, попали в закрытый коридор третьего этажа (о том, что там опасно и туда нельзя ходить, нас предупредил Дамблдор еще первого сентября). Там был огромный трехголовый пес, который стоял на люке.

Я после все рассказал близнецам. У Фреда и Джорджа оказалась карта Хогвартса, которая показывает, кто и где находится в данный момент времени. Удивительная вещь!

Мы сразу поняли, что в коридоре третьего этажа что–то прячут. Понаблюдав за картой, заметили, что там достаточно часто появляется профессор Снейп. А на Хеллоуин у нас в школе объявился тролль. После всей суеты, что он вызвал, я видел, как зельевар хромал.

После Хагрид обратился к нам за помощью. Он выиграл в карты в одном из кабаков драконье яйцо, из которого у него и вырос дракончик. Хагрид попросил организовать ему встречу с Чарли, чтобы передать ему своего питомца. Когда он нам показал дракона, Фред поинтересовался, как лесничий смог вырастить его, и Хагрид проговорился, что заботиться о Норберте (это имя этой огнедышащей твари) гораздо проще, чем о цербере. Джордж начал интересоваться песиком и вывел на разговор о коридоре. Тут–то Хагрид и заявил, что это дело касается только Дамблдора и Николаса Фламеля.

Ты переписываешься со своим опекуном? Замечал ли ты за ним что–нибудь странное?

Будь осторожен! Скорее всего, он хочет похитить камень для того, чтобы возродить своего хозяина. А после этого может попытаться убить тебя!

Рон Уизли.

P. S. Прости что так путано. Я не умею последовательно излагать мысли. И привет тебе от Фреда и Джорджа».

Гарри опустился в кресло и закрыл глаза.

– Альберт, самостоятельное разведение драконов частными лицами запрещено на территории всей Европы?

– Насколько я помню, да. Тебе надоел Гримм и ты решил взять еще одного питомца?

Поттер вздрогнул.

– Нет. Хотя иметь собственного дракона не считают такой уж плохой идеей.

– Тогда чем вызван твой интерес? – спокойно спросил Альберт и уточнил. – Ты ничем не интересуешься просто так.

– У одного моего знакомого внезапно появился дракон… Мне кажется это подозрительным. Летом один драконолог говорил мне, что разведение особо опасных животных разрешено только в специальных заповедниках…

Альберт нахмурился.

– Я все равно не вижу тут целой картины…

– Я тоже… Но в Англии что–то происходит.

– Если ты сделал выводы, исходя только из информации об одном несчастном драконе, то, может, не все так страшно?

Гарри покачал головой.

– Нет, дело в другом… В моих руках оказались детальки одной мозаики, но паззл пока еще не собирается.

– А что ты будешь делать, когда все станет единым целым? – задумчиво поинтересовался Альбет.

– Если честно, то не знаю. Боюсь, что не готов к этому до сих пор. А возможно, не буду готов никогда… – произнес Гарри и направился в свою комнату, оставив Альберта в глубокой задумчивости.

В спальне сидел Крам. В одной руке он держал книгу и пытался учить информацию из нее, а в другой был соленый огурец, который он методично поедал.

– Привет, – осторожно произнес Гарри и прошел на свою половину комнаты.

– Вечер, – пробурчал из–за учебника Крам.

В комнате повисла тишина, изредка нарушаясь похрумкиванием со стороны Виктора.

– Я хотел поговорить насчет вчерашнего…

Крам отложил в сторону учебник и взял еще один огурец с тарелки.

– Ты конечно прости, но извиняться за то, что спихивал тебя с метлы, я не буду. Это игра.

Гарри растеряно заморгал.

– Кстати, поздравляю тебя с победой, – совершенно искренне сказал Виктор.

– Эммм… Спасибо, – Гарри растеряно посмотрел по сторонам. – Я боялся, что ты обиделся на меня из–за того, что я поймал снитч.

Виктор странно на него посмотрел, а потом рассмеялся.

– Знаешь, если бояться, что соперник обидится на тебя, если ты обставишь его, значит не играть вообще. Я не проигрывал ни разу с первого курса. Для меня это был новый опыт. Теперь я не только знаю, но еще и физически чувствую, что мне есть чему еще поучиться! Мне лично не хватает в игре какого–то суицидального отчаяния. Именно поэтому ты смог вчера броситься навстречу земле, а я нет.

Поттер опустился на свою постель.

– Мне уже сегодня много кто высказал за мою безрассудность. В любом случае, следующую игру я буду играть на позиции вратаря.

Крам довольно улыбнулся.

– Значит у нас еще есть возможность обойти вас по очкам.

– И не надейся! – воинственно воскликнул Гарри, а потом рассмеялся.

Вслед за ним засмеялся и Виктор. Напряжение оставило Поттера.

– Будешь? – спросил болгарин, протягивая огурец своему соседу.

Немного поколебавшись, Гарри кивнул.

– С укропом? – удивленно спросил Поттер, откусив.

– Да, еще и с чесноком. Моя мама сама закрывала. Мне тут две банки прислали. Дурмстрангские соленья вкусные, но с домашними явно не сравнятся.

Гарри еще раз надкусил огурец.

– Это точно…

Комната наполнилась редким похрумкиванием. У Гарри появилось время для раздумий.

* * *

Письмо Рону было отправлено рано утром. После бессонной ночи мальчик написал совсем короткий текст, но включавший в себя все статьи его сомнений.

«Привет, Рон.

1. Как к Хагриду попало яйцо? Разведение драконов нелегально.

2. Кроме Снейпа появляется ли кто–нибудь еще около коридора? Скорее всего, он охраняет его от кого–то.

3. Надеюсь, вы больше не лазили в этот коридор. Ни в коем случае не выступайте против кого–либо. Если заметите, что что–то идет не так, немедленно расскажите своим учителям и директору.

Берегите себя,

Гарри Поттер»

Уроки становились с каждым днем все тяжелее и тяжелее. Преподаватели запугивали студентов предстоящими экзаменами.

Дурмстрангская система баллов отличалось от хогвартской. Каждая оценка имела свой числовой эквивалент. Оценка «Отлично» равнялась двадцати баллам, «Приемлемо» – пятнадцати, «Средне» – десяти, «Плохо» – пяти, «Хуже некуда» – нулю.

Каждый студент имел специальный табель, где фиксировались все его баллы. Туда заносились результаты не только классной работы, но также отмечались результаты за дуэли, участие в школьных отрядных соревнованиях, игру в квиддич и деятельность, полезную для школы. Так же баллы могли и вычитаться. Например, за какие–то хулиганства или поведение, недостойное звания сына или дочери Дурмстранга.

Все работали только на себя. В большинстве своем студенты не стремились быть лучше всех, но старались держаться ближе к верху. Студентов, которым абсолютно наплевать на свою успеваемость, можно было перечесть на пальцах. Обычно они являлись личностями чрезмерно экстравагантными и живущими где–то среди высоких материй. И это не всегда значило то, что в итоге они учились плохо. Например, Альберт… или Эдвин… или Дориан… или Офелия…

Гарри и Мирослава серьезно относились к занятиям и заданиям. Они не подсчитывали каждый балл в своем табеле, проводя опросы среди своих однокурсников, чтобы сравнить собственные результаты с другими. Просто высокие показатели по дисциплинам были для них предметом гордости перед самим собой. Эта парочка и не давала остальным участникам отряда забывать о важности вовремя выполненной работы или внеклассного чтения.

Отряд «Благоразумные» вообще состоял из людей с весьма противоречивыми интересами и как раз не отличавшихся тем самым благоразумием, что ставилось во главу угла как отличительная черта их команды от других.

Эдвин любил рисовать, лепить фигурки или мастерить кукол. Дориан души не чаял в холодном оружии и всегда, когда ложился спать, брал с собой в постель несколько кинжалов или коротких клинков, чем еще больше пугал своего соседа по комнате. Офелия играла на скрипке, читала романы о любви и мечтала об удачном замужестве, которое будет наполнено романтикой. Мирослава же предпочитала фортепьяно, научную литературу и работу в теплицах. Альберт был тише их всех, всегда задумчив и молчалив. Он иногда уходил в одиночестве в Черный лес и возвращался оттуда с какими–то веточками, перышками, клочками шерсти, объясняя, что они позвали его. Гарри же любил зельеварение и Темные искусства. Он мог дискутировать о предметах из этих областей часами.

Вместе они представляли весьма противоречивую группу людей со своими специфическими взглядами на жизнь. Но в то же время именно эти различия и помогали им придумывать оригинальные стратегии, рассматривать различные ситуации со всех сторон.

Общая таблица успеваемости студентов каждого курса висела в общей гостинице. На данный момент у Гарри был небольшой отрыв от своих однокурсников. Скорее всего, он мог сохранить за собой место главы курса и на следующий год. Каждая победа в дуэли приносила по сорок баллов рейтинга, а мальчик не был намерен проигрывать.

Офелия благополучно провалила свое сражение, но выглядела ничуть не расстроенной. Ей с самого начала не хотелось выигрывать, и она немного поддавалась своему сопернику.

– Девушка должна казаться слабой и хрупкой. Вряд ли она сможет привлечь внимание юношей, если будет раскатывать их по полу дуэльного зала, – объяснила Чермак.

В этом была своя логика. Правда, немного странная и несколько извращенная. Одним словом – женская.

Цыганка клятвенно пообещала, что подобных фокусов в межотрядных соревнованиях выкидывать не будет и отнесется ко всему серьезно.

Восьмого февраля состоялась дуэль между Гарри и Ниной Гучковой, хрупкой и миниатюрной девушкой с четвертого курса Западного факультета. Несмотря на ее обманчивый внешний вид, соперником она оказалась достаточно сильным.

Поттер ставил в основном на свои знания и отработанный запас проклятий. Нина ориентировалась на свою ловкость. Зацепить ее было очень сложно, особенно учитывая то, что защитными чарами она владела просто отлично.

Слабое место девушки нашлось сразу: Гучкова не могла атаковать потому, что ушла в глухую оборону. Гарри же не давал ей передышки, постоянно комбинируя различные проклятия, и Нина начала уставать. Девушке приходилось много двигаться. Поттер же почти все время оставался в одной позиции. Нина, уже тяжело дыша, решилась на атаку, от которой Гарри с легкостью уклонился и тут же послал в девушку комбинацию из различных проклятий. В основном режущих и оглушающих. Гучкова отразила несколько первых заклятий, но последние все же упустила.

Гарри обезоружил ее, оглушил и связал. Победа однозначно была защитана ему.

Четырнадцатого февраля мальчик получил несколько анонимных валентинок. Это вызвало приступ неконтролируемого веселья у Сириуса и подначивания со стороны Дориана, правда, до тех пор, пока совы не принесли полувампиру его порцию ядовито–розовых открыток. Эдвину и Альберту тоже досталось по валентинке. Ничего не пришло только Мирославе, которую это совершенно не трогало, и Офелии, которая очень расстроилась из–за этого. В итоге ребята, не выдержав ее кислой мины, заставили Эдвина сделать несколько открыток и отправили их девочке. После этого весь вечер успокаивали Чермак из–за того, что ни одна валентинка не была подписана.

Несмотря на насыщенность февраля, Гарри не покидало чувство иррационального беспокойства, которое только усилилось после того, как Поттер так и не получил до конца месяца писем от Снейпа и Уизли.

Глава 41. Демон Дурмстранга

Зима отказывалась сдавать свои позиции, и март оказался на редкость морозным. За окнами все так же бушевали метели и росли сугробы. На солнце стало немного теплей, и иногда удавалось выбраться на улицу и даже поиграть в снежки или покататься на импровизированной горке.

В такие моменты Гарри чувствовал себя ребенком. Счастливым ребенком. Но когда все возвращались в школу, мальчик вновь уходил в себя и впадал в состояние апатии. Быть безразличным было проще всего.

Мальчик несколько раз порывался сам написать письмо Снейпу, но останавливал себя в самый последний момент. Что он ему скажет? Что неприятно от того, что тот совсем его забыл? Да он и не стремился помнить. Все, что делал Снейп, всегда чем–то мотивировалось. По сути, опекун никогда просто так не звал его домой. А зачем? Только раздражать его. Вот когда Гарри зачем–то потребуется им, ему придет приказ о том, что он должен немедленно явиться в поместье.

В Гарри снова завозилось неприятное чувство зависти ко всем, о ком заботятся. Он не мог выслушивать радостную болтовню Мирославы, рассказывающей, что ей в очередной раз прислали из дома, или как она провела выходные с родителями.

По–настоящему мальчика понимал, пожалуй, только Эдвин. Но на своих родственников ему было давно наплевать. Эрстед с самого рождения принадлежал к верхушке аристократии в Дании и со временем, несмотря на все свои странности, занял бы свое место. Бредали же были давно обедневшим родом и держались на плаву только за счет денег Эдвина. И даже это не стало для них причиной некоторых теплых чувств к своему подопечному. Его просто игнорировали. Гарри даже не знал, что хуже: полное безразличие или пренебрежение и побои.

В один из вечеров, когда Офелия хвасталась тем, что отец оставил ей троих жерябят–пегасов, Поттер не выдержал и вышел из Общей гостиной. Идти, в принципе, было некуда, поэтому он и направился в тренировочную комнату.

Ни в чем не повинные манекены были уничтожены всего за десять минут.

– Тебе больно? – раздался сзади тихий голос.

Гарри оглянулся. Около двери стоял Альберт.

– Да, – признался он.

Скрыть что–либо от этого странного парня было просто невозможно.

– Ты умный… Часто видишь то, чего не замечают другие, но в некоторых вещах абсолютно слеп.

– Например? – спросил Поттер, восстанавливая разрушенное.

– Ты думаешь, мы счастливы? У каждого есть семейные проблемы. Просто мы их не озвучиваем и цепляемся за любую приятную мелочь.

Гарри покачал головой.

– Если честно, то я не понимаю, что ты хочешь этим мне сказать

Грегорович тяжело вздохнул и трансфигурировал мат в скамейку, на которую и сел.

– У Дориана очень сложные отношения с братом, который куда более влиятелен в ставке, чем он сам. Офелия для своего отца как кукла, которая в нужный момент будет обменена на блага табора. Думаешь, ее желание выйти замуж обусловлено романтической блажью?

Поттер кивнул.

– Нет, далеко нет, – продолжил Альберт. – Скорее всего, она видит, как несчастна ее сестра. Кстати, заметил ли ты, что Офелия никогда не говорит о своей матери?

Гарри покачал головой.

– Еще неизвестно, что с ней. Единственное, чем я могу помочь Офелии, это если ее попытаются насильно выдать замуж, то предложу свою кандидатуру для обручения. Конечно, мой род не настолько высок, как у Эдвина, но связей у меня куда больше, чем у других. В конце концов я превзойду своего отца.

Мальчик удивленно посмотрел на своего собеседника.

– Ты…эмммм… влюблен в нее? – спросил он.

– Нет. Но я смогу дать ей уважение. Из меня получится плохой романтик, но показать Офелии пару чудес сумею.

– Это как–то неправильно, что ли… Если бы браки заключались действительно по любви, многие были бы куда более счастливы.

Грегорович снисходительно посмотрел на Поттера.

– Любовь делает людей порой куда более несчастней, чем ее отсутствие. Даже в чувствах важна рациональность.

В комнате воцарилась тишина.

– Мирослава боится никогда не найти свое место в жизни. Сложно найти и партнера, и работу, когда тебя постоянно боятся и ждут, что ты обязательно кинешься обращать их в оборотней, – он вздохнул. – Люди глупы. Они не способны видеть дальше обложки!

– Да, это так…

– А я уже давно не видел отца. Очень давно. Он постоянно в бегах, по большей части от самого себя. А мне надоело довольствоваться короткими письмами от него! Надоело, что моя мама вроде бы замужем, а вроде бы и нет. А она очень красивая и умная женщина, но вынуждена ждать, когда отец соблаговолит сообщить, что еще жив, – Альберт сжал руки в кулаки. – Я ненавижу его и люблю. Это мучительно, Гарри. Очень мучительно. Когда мне было шесть лет, он провел ритуал. Было очень больно, а в конце я умер. Там, у стража, я должен был попросить истину. Отец говорил, что если я сделаю все правильно, он будет гордиться мной. Что мог понять ребенок? Ничего, кроме как следовать рекомендациям родителя с одним лишь желанием угодить ему.

Гарри осторожно обнял за плечи Грегоровича.

– После ритуала он сбежал, сказав, что выполнил свой долг. На самом деле он обрек меня на страдания. Мы с мамой жили среди магглов, я даже ходил в их школу. Но меня боялись, сторонились или задирали, считая ненормальным. Как же еще воспринимать ребенка, который мог в любой момент сказать, что, допустим, дерево живое? Или от кого–то пахнет смертью… Или то, что ветер замедлил свой бег? Или то, что черный предмет имеет на самом деле желтый цвет? Это за пределами их понятия и восприятия.

Он вздохнул.

– Знаешь, если я уйду из отряда, или кто другой, кроме тебя, «Благоразумные» продолжат существовать. А если уйдешь ты, то нас не останется. Ты связующее звено. Мы объединились не в команду, а вокруг тебя.

– Чувствую себя каким–то кардиналом, – пробормотал, покраснев, Гарри.

– Нет, ты командир. И в будущем ты поведешь нас. Уже сейчас в воздухе есть напряженность. Скорее всего, скоро запахнет войной.

– Ты так думаешь?

– Да. Мне кажется, что и ты считаешь так же.

Поттер кивнул.

– Знаешь, я присоединился к твоему отряду в самом начале только потому, что от тебя пахло так же как и от меня. Нам никогда не отделаться от следа Грани.

– Я не могу чувствовать ее присутствие в других, – ответил Гарри.

– Я это уже заметил, – улыбнулся Альберт. – Ты же попросил управление страхами? Я чувствую это в тебе. Такие же ощущения, как при встрече с дементорами. Я видел их только раз. При восстании магов около Министерства магии Польши против повышения налогов четыре года назад. Подобное запоминается на всю жизнь.

Гарри замялся.

– Я не контролирую страхи… Во мне есть сила дементора… – мальчик отвел взгляд в сторону. – Мне не кажется это чем–то плохим. Это может стать моим козырем в будущем.

– Я догадывался о чем–то подобном. Именно поэтому подарил тебе книгу о дементорах на Рождество… Дориан знает о тебе?

– Знает, – согласился Поттер.

– Хорошо. Тогда давай позовем его.

– Зачем? – удивился Гарри.

– Чтобы он засвидетельствовал Непреложный обет. Я поклянусь, что никому не раскрою твою тайну, – спокойно ответил Альберт.

– Думаю, что не стоит этого делать. Я доверяю тебе, – поспешно заверил его Поттер.

– Зря, – отозвался мальчик. – Я не могу сопротивляться Империо. Сыворотку правды тоже нельзя сбрасывать со счетов. А если меня спросят и я начну давать ответ, то умру.

Поттер резко встал со скамейки и схватил Альберта за воротник.

– Запомни, никто и ничто не стоит твоей жизни. Мои секреты не так важны по сравнению с тем, что ты можешь умереть.

Альберт улыбнулся.

– Именно поэтому мы и собрались около тебя.

Гарри сел назад.

– Вернемся к самому началу разговора, ты рассказал мне о проблемах других, чтобы я почувствовал себя счастливей оттого, что вы тоже несчастны?

Грегорович задумчиво постучал пальцем по подбородку.

– Ну, если свести к простой и достаточно грубой форме, то получится именно так.

– Но это не правильно! Это не приносит мне никакого удовольствия!

Альберт посмотрел Поттеру в глаза.

– Наши проблемы не радуют тебя. Просто ты чувствуешь себя равным нам. То чувство, что ты испытываешь, когда мы говорим о наших семьях, даже нельзя назвать завистью. У тебя нет желания отнять это или присвоить. Ты просто хотел бы иметь тоже самое. Тебя ранит не наше видимое благополучие, а невозможность в принципе чего–то подобного у тебя.

– Тогда смысл этой беседы теряется вообще.

– Отнюдь, – он покачал головой. – Я хотел, чтобы ты понял, что у каждого из нас есть что желать. Что наша жизнь тоже не идеальна. Тебе просто стоит разобраться в себе и больше не пугать случайными вспышками девочек. Офелия теперь думает, что чем–то обидела тебя. Извинись перед ней. Хорошо?

– Да… Альберт, последний вопрос. Тебе точно одиннадцать лет?

– Я тоже давно хотел спросить тебя об этом, – улыбнулся Грегорович и встал со скамейки. – Спокойной ночи.

Он вышел, а Гарри еще долго думал над его словами.

* * *

После того разговора прошла неделя. Гарри успел помириться с Чермак и стал вести себя более сдержано. Сириус старался быть где–нибудь поблизости, желая компенсировать мальчику свое отсутствие после их последней ссоры. Он больше не пытался поговорить с крестником. Гарри воспринимал это как попытку Блека лучше узнать и понять его.

Незаметно для всех пришло время их очередных межотрядных соревнований. На этот раз их противниками был отряд «Викинги», состоящий из пятерых семикурсников и одного шестикурсника. Обычно они действовали очень дерзко и часто использовали заклинания из арсенала темногомагических.

На их знамени был изображен драккар – военный корабль викингов. Гарри нашел это весьма символичным.

Старт был дан, и капитан семикурсников нараспев начал читать заклинание, которое Поттер узнал далеко не сразу. На них напускали проклятие Тумана страхов. От тех же боггартов его отличало то, что тут нельзя было справиться с помощью смеха, здесь требовалось преодолеть самого себя.

– Бейте в командира! – закричал Гарри.

Большую часть проклятий отбили остальные члены команды «Викингов». Связывающее заклятие Альберта попало точно в цель, но стало только хуже. Молочная завеса тумана накрыла их всех, и где–то сбоку послышался первый крик ужаса.

Гарри остался один. Он никак не мог вспомнить контрзаклятие. Руки почему–то тряслись, а кровь стыла в жилах. Хотелось громко закричать и упасть на пол, забившись в истерике. Но мальчик старался не поддаваться панике. Откуда–то сбоку донесся волчий вой. Видимо, Мирослава не выдержала встречи со своим страхом.

Из тумана навстречу Гарри вышел он сам. Но в нем было что–то не так. Мальчик не сразу понял, что на него смотрят совершенно черные глаза.

– Давай убьем их? Поглотим их? Со всеми их радостями. Они не имеют права быть счастливыми, когда мне так больно! Давай сломаем их всех? Всех до одного. Подчиним. Заставим опуститься на колени пред нами? Пусть они познают истинную нашу силу! Давай выпьем их до конца!

Только в этот момент Гарри почувствовал, что вся атмосфера помещения была пропитана страхом. Монстр внутри мальчика поднял свою голову.

– Тебе же всегда хотелось попробовать их радость на вкус. Ощутить, казково это, когда тебя любят. Давай же! Что тебе мешает?

Гарри смотрел на самого себя и не мог понять, что же здесь все–таки происходит. Страх должен запугивать, а не соблазнять. Видимо, что–то сбилось в изначальной формулировке проклятия.

– Меня тоже любят!

Двойник рассмеялся.

– Тебя? Кто тебя может полюбить? Ты сам знаешь, что это невозможно. От тебя еще не отвернулись только потому, что не осознали всей той опасности, что ты таишь в себе. Снейп презирает тебя. Сириус пытается принять тебя, но у него это никак не получается. Ты не дотягиваешь до уровня отца. Такими как ты, они вытирали пол в Хогвартсе. А может, тебя любит Люпин? Именно поэтому он так часто стремится поговорить с тобой, чем–то порадовать или поддержать. А может, семья Уизли? Ты думаешь, что им без разницы любить на одного ребенка больше или на одного меньше? Или тебя любят твои друзья? Они просто спасаются от одиночества, а Дориан привык к твоей крови. Смирись, что ты в их глазах ничто. Давай же. Возьми у них то, что принадлежит тебе!

– Нет! Ни за что! Мне не надо. У меня еще будет свое! – истерично вскрикнул Гарри.

– Что ж, тогда мне придется взять у тебя все.

Двойник превратился в дементора и поплыл к нему. Гарри выпустил на волю свою темную природу. Он мог поглощать любые эмоции. Страх в том числе.

Он сам пошел на встречу к туману, а потом начал жадно пить. Свой собственный страх заворочался внутри мальчика и начал неприятно давить на него. Но даже от этих очень неприятных эмоций появилась энергия. Странная, темная, вязкая, такая же, как и Азкабане.

Гарри вошел в пелену и направился вперед, в сторону вражеского знамени. Первым он наткнулся на одного из семикурсников, который сидел на полу и смотрел на тело маленькой девочки с отрубленной головой.

– Это я ее убил, это я ее убил… – повторял он, раскачиваясь.

В его глазах было безумие.

Поттер осторожно коснулся его спины и начал поглощать его страх. Но вместе с ним он зацепил какие–то счастливые воспоминая и чуть ли не задохнулся от внезапно навалившегося чувства голода.