Текст книги "Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 (СИ)"

Автор книги: Кошка Маришка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Здравствуйте, мистер Люпин. Есть ли новости от моего опекуна?

Ремус по привычке поставил чайничек и две чашки на стол.

– Есть, Снейп просил сообщить об изменениях твоего состояния. Может, расскажешь, что произошло?

Гарри сел в кресло и скрестил руки на груди.

– Тут и рассказывать нечего. Меня заковали в цепи, посадили в клетку, напоили Сывороткой правды и устроили допрос. Потом хотели стереть память, но им не удалось. В итоге у меня получилось сбежать, но я при этом сильно повредил руки. Мне необходимо было уйти от погони, поэтому я аппарировал на берег острова с Азкабаном и пошел вытаскивать из тюрьмы Сириуса. Пока я перемещался, меня немного расщепило. Придя в тюрьму, я договорился с дементорами о том, как наиболее выгодно и безболезненно для всех организовать побег Сириуса. Мне пришлось отдать все свои счастливые воспоминания дементорам. Я думал, что сойду с ума… Но приобретение стоило такой цены… Сириус, хватит рычать и обратись, наконец, в человека. Мистер Люпин, поставьте еще одну чашку.

Блек превратился в человека. Он выглядел немного жутко: волосы спускались до низа спины и были сильно спутаны, борода могла свободно составить конкуренцию бороде Дамблдора, поношенная старая тюремная роба висела на мужчине мешком, кожа была мертвецки–бледной, а глаза лихорадочно блестели.

– У вас стул есть? – поинтересовался мальчик.

– А, да… – тряхнул головой Люпин и принес из угла комнаты старый шаткий табурет, который тут же трансфигурировал в маленькое кресло с низкой спинкой.

– Так лучше. Сириус, садись в него. Над тобой надо поколдовать немного.

Блек молча сел в кресло, внимательно глядя на своего крестника. Люпин же не мог отвести взгляда от старого друга.

Гарри достал палочку и стригущим заклинанием начал наводить порядок на голове своего крестного. Он коротко подстриг его и уложил волосы. Потом, немного подумав, перекрасил их в русый цвет. С бородой справилось простое бреющее заклинание.

– Кикимер!

Эльф тут же появился в комнате.

– Слушаю, молодой хозяин.

– Ты не мог бы мне принести какую–нибудь хорошую мантию для Сириуса и брюки, можно еще захватить белье. И еще, ты не должен никому говорить, что видел меня с Блеком, ни писать, ни сообщать никаким иным способом.

– Хорошо господин, я принесу мантию для этого предателя крови!

Сириус хрипло рассмеялся.

– Быстро же ты его построил. Он с таким же почитанием слушался только моего никудышного братца.

Кикимер вернулся с мантией и другой одеждой и, быстро откланявшись, исчез.

– Твой брат не был никудышным. Ты знаешь, что он пошел против Волдеморта после того, как получил приказ убить тебя? Нет? Теперь знаешь. Он выбрал собственную смерть и смог сделать кое–что, что помогло бы одолеть Темного лорда в будущем.

Сириус какое–то время молчал, потом тряхнул головой и провел рукой по волосам.

– Я теперь как Джеймс.

– Не совсем, – пробормотал Люпин, протягивая зеркало.

Блек взглянул на свое отражение и чуть не отшатнулся.

– Я…я слишком изменился за столько лет. И почему я русый?

Гарри тяжело вздохнул.

– Потому что есть заклинание, возвращающее анимагам их истинный облик. На газетных фотографиях ты весьма заросший и выглядишь там гораздо старше и безумней. А сейчас ты не похож на самого себя. Я еще придал твоей коже смугловатый оттенок… Если тебя раскроют как анимага, хоть не узнают.

– А откуда ты столько о косметических чарах знаешь? – поинтересовался Блек, разглядывая свое отражение.

Гарри смущенно кашлянул.

– Я единственный парень со всего курса, который ходит на бытовые чары. Там и не такое узнаешь… И вообще, я не понимаю, почему вы не обниметесь?

Ремус покраснел и шаркнул ногой, Сириус покосился на него и демонстративно отвернулся в сторону.

– Мы поговорили… Вернее он горил, а я был собакой и слушал, – Блек усмехнулся. – Я обижен на него! Он в меня не верил!

– Сириус, знаешь ли, в Ордене почему–то ты мне тоже не очень–то и сильно верил. Это было чертовски неприятно! Почему от меня скрыли истинного хранителя? Конспираторы Мерлиновы! Кощея вам в зад! Ты не думал, что Питера я тоже считал другом? А потом мне говорят, что от него остался только палец! Каково это, мистер Бродяга?

Блек опустил голову и начал нервно потирать руки.

– Прости, об этом я даже и не подумал…

Гарри спокойно пил чай и гипнотизировал стену взглядом.

– Мистер Бродяга, мне кажется или Поттер–младший ловко увел нас от щекотливой для него темы, а конкретно об его опекунах.

Мальчик вздрогнул.

– Абсолютно согласен с тобой, мистер Лунатик, – хищно прищурился Сириус.

Поттер сжал палочку в руках и приготовился в случае опасности отпрыгнуть в сторону и метнуть чашку. Люпин заметил состояние мальчика.

– Ээээ… Гарри, мы не хотели тебя напугать или тем более причинить вред… Успокойся. Хорошо?

– Хорошо… – неуверенно произнес Поттер.

Сириус покраснел.

– Я собственноручно размажу Снейпа по стенке, а Дамблдору засуну его бороду прямо в…кхм–кхм…не при детях будет сказано! Я вообще забыл поблагодарить тебя за освобождение.

Блек подошел к мальчику, сел около него на колени и крепко обнял.

– Спасибо, ты дал мне надежду дважды. Первый раз, когда пришел в тюрьму, второй, когда вытащил меня из нее.

Гарри осторожно погладил крестного по голове.

– То, что Снейп такой, виноват и ты. Прошлое лепит будущее. Я сын его врага, скорее всего, он имеет право на свою ненависть. Только от его предательства все равно как–то горько и обидно…

Блек усмехнулся.

– Наши антипатии всегда были взаимными… Мне жаль, что он не увидел в тебе хорошего человека. Я буду любить тебя и защищать.

– Хорошо, не забудь этого, пожалуйста, – как–то по–детски произнес мальчик.

– Не забудет. Если что, ведь мы всегда сможем напомнить ему об этом. Не так ли? – улыбнулся Люпин.

Сириусу дали инструкции, к кому можно подходить, к кому не стоит. Где стоит появляться, а где лучше не показывать носа.

Последующие дни слились в одно. Занятия с утра, усиленные тренировки с отрядом, который наконец–то стал показывать относительно хорошие результаты совместной работы, квиддичные тренировки и библиотека. Все это проходило на фоне какой–то сумасшедшей апатии. Ему стало безразлично все окружающее. День или ночь тоже перестали иметь какой–то смысл. Бессонница стала его неотвратимым спутником. Гримм старался быть как можно ближе к своему хозяину. Он как–то печально и понимающе смотрел на Гарри, когда тот забывался и начинал гипнотизировать какую–то неопределенную точку пространства. Поттер снова чувствовал себя брошенным, преданным, одиноким. Он снова потерял место, о котором можно было бы говорить с притяжательным местоимением мое.

Дориан пытался сначала как–то расшевелить Гарри, а потом просто стал как можно больше своего времени проводить рядом с ним.

Тикки все–таки не выгнали, но перевели на работу в Хогвартс и запретили общаться с молодым хозяином. Эльф сообщил об этом Гарри, когда приходил попрощаться с ним. После этого Поттер ходил мрачный несколько дней, пока не вернулся к состоянию абсолютного безразличия и безэмоциональности. А его пустой взгляд пугал всех относительно близких ему людей.

Пятнадцатое декабря наступило быстро, принеся с собой огромные сугробы и сильные холода за минус тридцать. После теплых английских зим Гарри тяжело было привыкнуть к подобной погоде.

Межотрядные соревнования собрали большую кучу зрителей. Индивидуальные дуэли проводились на подиумах. Этот же вид состязаний проходил на небольшой арене, усаженной деревьями и заваленной камнями. Было необходимо захватить знамя своего противника и отнести его к своему. В таком случае засчитывалась победа. В подобных соревнованиях разрешалось использовать посохи, но многие игнорировали их, потому что они чаще мешались, чем помогали. Обычно подобного рода проблемы возникали у младшекурсников. Заклинания можно было использовать любые, кроме Авады Кедавры или других, которые точно вызвали бы смерть. Круцио являлось разрешенным заклятием, но держать его на человеке позволялось не более пяти секунд. Империо тоже не запрещали, но также вносились ограничения по поводу приказов. Нельзя было заставлять человека убить себя или кого–либо другого.

Противником отряда Гарри выступал отряд Огнедуев, который состоял из трех семикурсников, одного пятикурсника и двух четверокурсников. Эти ребята прекрасно управлялись с огненными заклинаниями, были весьма темпераментными и чаще шли в атаку, нежели оборонялись. На их знамени красовался факел. Эдвин же на своем изобразил белую волчицу, летучую мышь, черную кобылицу, обезьянку и филина, всех этих животных держал за поводки большой белый ворон, со шрамом на лбу в виде молнии. Отряд недобро покосился на юного художника, но тому это было абсолютно безразлично.

Когда был дан сигнал, все заняли свои места. Непосредственно около знамени осталась Беливук. Штурмовой частью стали Дориан и Эдвин. На обороне остались Офелия, Гарри. Их прикрывал Альберт.

Как и предполагалось до этого, отряд Огнедуев пошел в атаку первым, оставив около знамени одного человека и не соорудив вокруг него никаких чар. Они были уверены, что кучка первокурсников, даже таких необычных, не сможет причинить им никакого вреда. А зря.

Дориан обратился в летучую мышь и, прячась за деревьями, свободно пробрался за спину охраняющего знамя. Эдвин незаметно нацарапал на камнях руны для временной границы и пошел в лобовое наступление. Он трансфигурировал веточки в маленьких солдатиков, которые гордо вышагивали по разным траекториям к противнику. Пока несчастный парень пытался отбиться от куколок и их предводителя в лице Эрстеда, Дориан благополучно схватил знамя.

Главным в обороне был Гарри. Он постоянно творил различные защитные заклинания и контрзаклинания в то время, как Офелия нападала. Альберт из кустов посылал чары подсечки. Один из огнедуев все–таки сумел пробить брешь в обороне и, пока ее не исправили, бросился к знамени. Знаний магии у него было куда больше, чем у Беливук. Но он не рассчитывал, что девушка превратится в волчицу и ответит ему милым оскалом и дружелюбным рыком. Пока парень пребывал в состоянии крайней растерянности, из кустов вышел Альберт и использовал посох по прямому назначению: одним ударом по голове оглушил соперника. Грегорович, удостоверившись, что его работа выполнена, пробрался назад на передовую.

Дориан уменьшил знамя противников, обратился летучей мышью и, взяв его в зубы, спокойно вернулся к Мирославе, где и увеличил его до исходных размеров. Прозвучал сигнал, извещающий об окончании сражения. Из огнедуев на ногах осталось только два человека, но и они выглядели несколько печально. Трое лежали оглушенными, а один связанный.

– Победа присуждается отряду Благоразумных! – пронесся по залу голос Каркарова. – Поздравляю вас! Каждому в индивидуальный рейтинг будет зачислено по двадцать баллов!

В зале все шумно обсуждали подробности схватки и делились своими впечатлениями. Гарри широко улыбался и радовался тому, что его стратегия сработала, и они победили.

– Пойду домой напишу, – счастливо воскликнула Офелия. – Мой отец будет горд мной!

– Я тоже хотела отправить письмо, – отозвалась Мирослава, которая буквально светилась от счастья.

– Хорошая идея, – согласился Дориан.

Один Альберт заметил, как резко погрустнел Гарри и с его лица сползла улыбка, уступив место пустоте в глазах.

– Я уверен, что есть люди, которые рады за тебя, – произнес Грегорович, взяв Поттера под руку. – Например, я горжусь тобой. Ты отличный командир. В будущем за тобой пойдут многие.

Гарри мягко улыбнулся ему.

– Спасибо тебе… Я пойду, похвалюсь своему псу.

Альберт кивнул, чуть замедлил шаг, а потом остановился и, опершись на стену, долго смотрел на проходящую мимо него толпу. Видеть истину порой очень тяжело…

Глава 31. Квиддич и немного неприятностей

Конец декабря приближался семимильными шагами. В воздухе пахло хвоей и каникулами. А Гарри совершенно не хотелось Рождества. Вместе с праздниками приближался и первый квиддичный матч. Мальчик печально смотрел на метлы, тяжело вздыхал, но на тренировки ходил исправно, несмотря на сильные морозы, которые порой доходили и до минус тридцати градусов.

На последней тренировке капитан уточнял все моменты стратегии, проверял физическое состояние ребят и их психологическую готовность к игре. От него как обычно отмахивались и жадно смотрели на замок, в котором должно было быть тепло и уютно. Их игра должна была проходить против команды Западного факультета, куда в роли охотника входил Михал. Гарри опасался, что затишье с его стороны временное и скоро разразится буря. Его выпады нисколько не пугали мальчика, скорее они были просто неприятны. Это равносильно жужжанию комара около уха. Он куда меньше тебя, слабей, и фактического вреда от него нет, но как не отмахивайся газетой, он своей дотошной жужжашностью достанет тебя до самой печенки.

После того, как капитан наконец–то соизволил отпустить своих игроков в тепло, к Гарри подбежал Роберт и передал записку от Люпина. Мальчик быстро поднялся к себе, оставив метлу в гостиной, и, переодевшись, направился к Ремусу.

Он сидел в кресле и читал очень старую на вид книгу.

– О, привет. Я тут кое–какие зелья для твоего пса подобрал. Инструкции для правильного потребления написал, но, думаю, они тебе даже и не потребуются. Ты без них во всем этом неплохо разбираешься, – с улыбкой сказал Люпин. – Еще я купил ошейник и усовершенствовал его заклинаниями. Теперь у твоего Гримма будет простенький щит, который сможет выдержать несколько проклятий. Думаю, этого будет вполне достаточно для того, чтобы суметь убежать и спрятаться.

Гарри согласно кивнул.

– Это отличная идея.

Ремус призвал заклинанием с полки маленький деревянный ларчик.

– Держи его. Тут все лежит, – улыбнулся Люпин. – Удачи тебе завтра на игре.

– Спасибо, я буду стараться! – пообещал мальчик. – Я пойду к себе. Еще так много надо успеть сделать за сегодня! До свидания!

– Конечно. До завтра. Я приду за тебя поболеть!

Гарри вернулся в гостиную. Его метла сиротливо лежала на полу в углу комнаты. Мальчик решил на всякий случай сдать ее завхозу, а завтра утром получить перед игрой. Господин Сиверс безо всяких нареканий принял ее, сказав, что так же сделал вся команда Западного факультета.

Поттер весь оставшийся вечер провел в компании Блека. Он надел ему ошейник, напоил зельями и накормил пирожками с мясом, которые предварительно изъял у Офелии. Сириус совершенно не возражал против этого и вел себя хорошо, насколько хорошо себя мог вести жизнерадостный сбежавший узник самой страшной тюрьмы мира.

Дориан отвечал на многочисленные приглашения, которые приходили к нему перед предстоящими Рождественскими и Новогодними балами. Альберт изучал по книге правила правильной варки глинтвейна. Офелия ждала встречи с табором и со своей сестрой с ее маленькими детьми. Мирослава выглядела как всегда чинно и спокойно, но какой–то каталог с одеждой она пролистывала очень азартно, изредка делая пометки на полях. Эдвин же просто делал какие–то эскизы, лепил фигурки и не занимался ничем серьезным.

Утро следующего дня, по мнению Гарри, наступило слишком уж быстро, и это было плохо. Каша совершенно не лезла в рот, к тому же она еще оказалась пересоленной. Вместо теплого чая за их столом оказался сок с кубиками льда. А любимый клубничный джем Гарри поедал за своим столом Бруевич, и мальчику приходилось довольствоваться апельсиновым. Оранжевый цвет почему–то раздражал, а запах цитрусового казался навязчивым, и именно поэтому тост оказался отброшенным на пустую тарелку.

– Гарри, может, расслабишься? Я уверен, что все пройдет хорошо, – спокойно произнес Дориан, за что удостоился взгляда, способного испепелить на месте.

– Я буду за тебя болеть, – примирительно произнес Альберт.

Гарри удивительно посмотрел на него.

– Ты же с Западного!

Грегорович мягко улыбнулся и снисходительно произнес:

– Я буду болеть только за тебя, а не за всю твою команду. Тем более, тут становятся фанатами наиболее сильных, и принадлежность к какому–либо факультету не играет никакой роли.

– Ты прав, – отозвалась Мирослава. – Поттер, если вы выиграете, я тебе пришлю Рождественскую открытку, подписанную собственной рукой.

Гарри усмехнулся.

– Ну да, теперь у меня есть мотивация. Спасибо, мне не хватало как раз этого.

Офелия странно покосилась на Поттера, но промолчала.

После завтрака Гарри переоделся в маленькой раздевалке недалеко от Главного холла и, перепрыгивая через ступеньки, помчался наверх к завхозу за метлой. Мальчик настолько сильно нервничал, что чуть не вышел на поле без самого главного.

Обычно суровый и молчаливый завхоз, снисходительно и даже тепло глядя на взъерошенного, раскрасневшегося и запыхавшегося мальчика, выдал ему одну из метел из партии новых. Гарри чуть не расцеловал господина Сиверса, и, горячо поблагодарив его, умчался на поле..

Зрители до отказа заполнили стадион, даже несмотря на сильный мороз, стоящий на улице. В комментаторской кабинке сидели Каролина и Станислав. С трибун доносились посвистывания, выкрикивания имен некоторых игроков.

Гоняк сел на свою метлу и поднялся вверх. Раздался свисток.

– Итааааккк, игра начата! – радостно затрещала Каролина. – Сегодня с вами в эфире я, непревзойденная, прекрасная, неописуемая госпожа Каберле! А рядом со мной сидит ваш привычный, совершенно скучный и обычный бука Вержбицкий. А теперь к игре. Первая команда Восточного факультета состоит из капитана команды Маттеуса Лайне, который играет загонщиком, Стефана Велчева, который является вторым загонщиком, охотников Беатриче Кадлубек, Майи Сиваковой, Китена Добрилова, вратаря Гарри Поттера и ловца Богдана Раду.

Трибуны восторженно забурлили.

– Капитан Западного факультета Дмитрий Жигон, он выступает на позиции ловца. Охотники – Урсула Ингман, Камена Елеева, Михал Бруевич. Загонщики – Никола Рибар, Марцин Бельский. Вратарь – Диана Шварц.

Игроки поднялись над полем и заняли позиции над своими половинами поля. Гарри расположился около центрального кольца. Мячи поднялись в воздух и игра действительно началась.

– Снитч скрылся из поля зрения ловцов, и сейчас они кружат над стадионом, пытаясь хоть немного согреться. Я очень сочувствую вратарям, которые особенно и не рыпнутся со своих мест. Надеюсь, они догадались наложить согревающие чары на свои метлы, а то так и примерзнуть можно к своему транспорту, как это произошло с Дереком Максималиусом в позапрошлом году. Долго же мы пытались разделить его филейную часть с метлой. Ох… А Урсула Ингман перехватила квоффл и устремилась к кольцам восточных.

Гарри сконцентрировался на ней. Девушка, не сбавляя скорости, попыталась вбросить мяч в левое кольцо, хотя делала вид, что метит в правое.

– Поттер ловит квоффл и передает пас Беатриче Кадлубек, которая по совместительству является его одноклассницей. Кто знает, возможно, в будущем они станут парочкой. Как–никак, видятся они часто. Станислав просит меня вернуться к игре. Мяч летит в кольца западного факультета. Счет открыт. Десять – ноль. Мы видим, что квоффл перехватывает Михал Бруевич и несется к кольцам Восточных. Поттер приготовился. Оххх… С метлой Бруевича происходит что–то странное! Вы посмотрите. Его уносит с поля в сторону Черного леса. Кто–нибудь, остановите его!

Преподаватели поднялись со своих мест и поспешно выбежали со стадиона.

– Пока мы отвлеклись на Михала, снитч поймал Богдан Раду! Со счетом сто шестьдесят – ноль побеждает первая команда Восточного факультета!

На поле выбежал Люпин, усилив Сонорусум голос, он произнес:

– Нам необходимы поисковые группы. Михала унесло в лес. Скорее всего, он сломал свою палочку или находится в бессознательном состоянии. Сигналов от него не поступает.

Вержбицкий поднялся со своего места, призвал свитки и ручку и начал распределение по поисковым отрядам. Гарри подошел к нему.

– Станислав, я на метле. Попробую осмотреть лес сверху, может, увижу его. Если что, подам сигнал.

– Хорошо. Передай, чтобы по этой же схеме действовали все квиддичные команды.

Поттер подбежал к своим, пересказал слова главы и вместе с ними взлетел. Гарри никогда не думал, что лес может быть таких больших размеров. Ребята условно разделили его на участки, и каждый начал прочесывать свой сектор.

Сильный мороз давал о себе знать. Руки онемели и уже не чувствовали древка метлы. Нос сильно хлюпал, а горло начало саднить. Пятая точка так и норовила съехать с метлы. Когда Гарри уже в четвертый раз облетал свой участок, то заметил внизу что–то желтое, отдаленно похожее на квиддичную мантию. Мальчик опустился на землю и увидел бледного Михала, лежащего в снегу.

– Эй, ты жив?

– Да, – еле слышно прошептал он. – Я сломал руки и ноги. И палочку тоже сломал… Так больно…

Лицо Бруевича было мокрым от слез. Весь снег рядом был красным от крови.

– Сейчас, потерпи чуть–чуть.

Гарри упал около него на колени и начал накладывать медицинские чары. Сначала обезболивающие, потом фиксирующие переломы, после залечил мелкие порезы. Нужно было наложить повязки, а бинтов с собой не было. Мальчик послал в небо сигнал тревоги, надеясь, что их кто–то увидит. От замка они были уже на приличном расстоянии. Гарри трансфигурировал свой носовой платок в бинт, наложил на него обеззараживающие чары и перемотал голову Бруевичу, мысленно поблагодарив Пришейухова за его занятия.

Начинало темнеть. Карманные часы показывали половину четвертого. Гарри наколдовал из хвойных веток носилки и заклинанием осторожно уложил на них Бруевича. Согревающие чары еще действовали, но они уже начинали слабеть, и мальчик обновил их. Михала зазнобило. Поттеру пришлось снять с себя теплую мантию и накрыть ею Бруевича. На свитер и брюки Гарри наложил согревающие чары, но они все равно не сильно спасали от холода.

Гарри посылал сигналы каждые десять минут, но никто к ним не приходил. Через час совсем стемнело, а мороз стал еще сильнее. Поттер не видел другого выхода, кроме того, чтобы начать движение к школе самостоятельно.

Сесть на метлу и улететь к Дурмстрангу было бы высшей степенью глупости. Оставлять в подобном состоянии Бруевича совершенно одного было нельзя.

– Мобиликорпус, – шепнул Гарри, и носилки взмыли в воздух.

Мальчик положил свою метлу рядом с Бруевичем, и, расчищая снег перед собой другой палочкой, начал путь вперед, изредка останавливаясь, чтобы подать сигнал тревоги.

Холод пробирал до костей, и Гарри, шипя себе под нос, продолжал двигаться вперед. Михал тихо постанывал на носилках.

– Все будет хорошо… – успокаивающе проговорил Поттер. – Потерпи немного. Мы обязательно доберемся до замка.

– Зачем? – пробормотал Михал.

– Что зачем?

– Зачем помогаешь мне? Мог бы сделать вид, что не заметил меня… И тебе, наверное, холодно… Ты отдал мне свою мантию… – хрипло и отрывисто пробормотал Бруевич.

– Я так не могу, – просто ответил Гарри.

– Почему? Разве ты меня не ненавидишь?

– Эээ… Нет. Я тебя никогда не ненавидел. Скорее, ты – досадная помеха или раздражающий фактор, но не более. Возможно, я просто не умею ненавидеть.

Бруевич тихо простонал.

– Почему?

– Я так устроен. Я разочаровываюсь в людях, делаю о них свои выводы, презираю их, не люблю, злюсь, расстраиваюсь, игнорирую… Но не ненавижу. Ненависть требует просто колоссальной отдачи. Нужно гореть в этом, вариться, постоянно думать, подпитывая себя негативом. Это значит зациклиться на чем–то одном. Я считаю это глупым.

– Прости… – донеслось с носилок.

– За что?

– Вообще–то я заколдовал твою метлу вчера в гостиной, когда приходил к Роберту… Я даже и не представлял, что ты отнесешь ее назад завхозу… А по счастливой случайности сегодня утром я получил ее…

Гарри резко остановился, покачал головой и произнес:

– Воистину, не рой могилу ближнему своему… Во избежание… Кощей подери, я так устал, а до замка очень далеко. И почему нас не находят?

– Не знаю. Может, лес искажает сигналы?

– Все возможно… Кажется, у меня появилась мысль, как ускорить наши передвижения.

Мальчик нашел большие ветки и трансфигурировал их в лыжи и пики.

– Хорошая идея, – пробормотал Михал.

Еще один час они прошли молча, не встречая никого из поисковой группы. Вдруг откуда–то раздался шорох и на поляну выбежал огромный черный пес с горящими красными глазами.

– Это твой? – испугано поинтересовался Бруевич.

– Нет, у моего глаза серые. Этот, похоже, настоящий. Не бойся его. Гриммы вообще не плохие. Только вредные до жути… Они любят пугать…

Пес, заметив, что его особенно не боятся, тяжело вздохнув, ткнулся мордой в ногу Гарри, по телу которого пробежала теплая волна.

– Спасибо тебе, – улыбнувшись, мальчик присел на корточки и погладил пса. – Может, ты знаешь более короткую дорогу до школы?

Гримм склонил голову на бок, будто бы серьезно задумавшись, а потом громко взвыл. Через несколько минут на поляну выскочила целая стая подобных псов.

– Нас убьют… – дрожащим голосом пробормотал Бруевич и, похоже, потерял сознание.

Гарри нервно сглотнул и посмотрел на первого Гримма.

– Что ты предлагаешь?

Пес показал головой сначала на носилки, потом на стаю, потом на лапы.

– Ты хочешь, чтобы я наколдовал что–то наподобие собачьей упряжки?

Гримм радостно мотнул хвостом и скрипуче гавкнул. Мальчик наломал веток, соединил их заклинанием и только потом трансфигурировал в маленькие сани. Для упряжи снова была нужна ткань. Гарри снял с себя свитер, разрезал его на лоскуты, которые и трансфигурировал.

Псы, радостно перелаиваясь, свободно вставали под упряжь. Роль вожака на себя взял тот Гримм, который выскочил на поляну первым. После того, как Гарри осторожно устроил носилки с Михалом на санях, странная процессия двинулась к замку. На дорогу ушло около сорока минут. Гриммы не бежали, они, казалось, летели над землей, почти не касаясь ее лапами. Рядом с ними Гарри испытывал какое–то необычное спокойствие и умиротворение.

Бруевич пришел в себя, когда они подъезжали к Дурмстрангу.

– Что происходит? – спросил он совсем слабым голосом.

– Я запряг тех псов. Они согласились нам помочь. Не переживай, мы почти на месте.

Когда странная процессия подъехала к главному входу в Дурмстранг, отовсюду раздались удивленные и испуганные вскрики.

– Кто вы? – воскликнула Каролина.

– Неужели не видишь, что Санта и его олени?! Глупый вопрос, – раздраженно отозвался Гарри. – Бруевич очень сильно травмирован, а я, похоже, обморозил руки. И принесите кто–нибудь еду собакам.

Поттер несколько раз взмахнул палочкой, освобождая от упряжи Гриммов. А вожака погладил по голове и чмокнул его в морду. Кто–то принес наконец–то мясо и накормил стаю.

Каркаров поднял заклинанием носилки и потянул за собой Гарри в сторону больничного крыла.

– Ты был с ним все время?

– Да.

– Я горжусь тобой. Ты действительно не зря получил свои погоны, – он на некоторое время замолчал. – Я уверен, что ты вырастешь хорошим человеком.

– Спасибо, – покраснев, пробормотал Гарри.

Поттер наконец–то попал под опеку Анны Мягкой и, выпив успокаивающее и перечное зелья, уснул в больничной постели, совершенно не замечая обеспокоенного взгляда Михала с соседней кровати.

А стая Гриммов где–то в глубине Черного леса тихо выла оду убывающей луне…

Глава 32. Поддержка

Когда Гарри очнулся на следующее утро в палате, за окном шел снег. Большие пушистые снежинки плавно падали на землю, вытанцовывая в воздухе замысловатый танец. На кровати у противоположной стены спал Михал, а на стуле рядом с его ногами посапывал Тадеуш. Гарри сразу же стало как–то неудобно. Будто бы он подсматривал за чем–то очень личным. Между братьями были именно те чувства, что зовутся родственной любовью и привязанностью. Именно поэтому старший брат пошел на сомнительную авантюру с шантажом, а младший стал мстить за неудачи Тадеуша. Им было на кого положиться. Они стали опорой друг друга.

Было ли хоть что–то подобное у Гарри? Человек, на которого можно в любой момент всецело рассчитывать? Знание, что получишь помощь и поддержку всегда?

Дориан? Он действительно надежный, но сможет ли понять и принять все до конца? Точно ли никогда не предаст? И стоит ли раскрывать перед ним абсолютно все свои слабые места? Привязанности ведь делают нас слабее. А из лучших друзей часто получаются самые страшные враги.

Относился ли Сириус к категории тех людей, которым можно довериться? Нет. Однозначно нет. На его чувства всегда влияют какие–то внешние факторы. Блек его любит только за то, что он Поттер, и свое освобождение стало для него подарком, проявлением благосклонности и надеждой. Будь же он сыном зельевара, то Сириус счел бы свою свободу милосердной подачкой, и это стало бы для него чем–то обременяющим.

Люпин? Он был приятно вежлив и внимателен, но что это давало в итоге? Ровным счетом ничего. Это то, что называется тактом и дружелюбием. Он не путает его с Джеймсом, видит в нем другого человека и вместе с этим не принимает его, как родного или близкого. Он просто хороший знакомый, к которому можно придти за советом, что делать с первой влюбленностью или блохами Сириуса. В любой из этих ситуаций Люпин поможет. Но если случится что–то по–настоящему серьезное, то его просто так не дернешь.

Снейп? Он предал его, заставил сказать то, что совершенно не хотелось говорить никому, в том числе и себе. Это было так больно, неприятно, унизительно… Это все равно, что признаться в любви девушке, которая вечно пренебрегает тобой и высмеивает. Теперь у зельевара будет повод. Если бы у мальчика сейчас спросили, чего бы он хотел, то Гарри ответил бы, что обычной жизни в совершенно обычной семье. Очень сложно объяснить те чувства, когда человек желает быть нужным хоть кому–то. Дамблдор хотел марионеточного Гарри. Все, что ему было нужно для этого – просто приютить мальчика у себя, кормить сладостями и рассказывать байки. В благодарность за полученные крохи теплоты он сделал бы все, что угодно, для старика. Теперь же Поттер потерял нечто ценное для себя: веру в людей. Он жутко боялся новых предательств и ударов в спину.

Его отряд был необычным. Они шокировали людей, пугали их, настораживали или заставляли держаться нейтрально. Все одиночки, волей судьбы оказавшиеся вместе. Они тоже никому не доверяют, в том числе и друг другу. Но они все начали привыкать быть вместе с кем–то. У них появились общие цели, общие интересы. И самое главное – наконец–то пропал языковой барьер, который так сильно мешал в самом начале. Учиться вместе оказалось весьма забавным и веселым. Но случись что–то более серьезное, чем детские игры в песочнице Дурмстранга, пойдут ли они с ним вместе? Точно ли не встанут против?

Что будет потом? В Англии от него ждут великих свершений, а он запутался в собственных мыслях и этот клубок опутал душу удавкой. Желание «быть просто Гарри» теперь покоится на одной из полочек сознания с ярлыком недостижимости.