Текст книги "Неучтённые миры (СИ)"
Автор книги: Китра-Л
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Никогда раньше не была на суде. И побывать желанием не горела. Всегда представлялся мрачный тихий зал с гнетущей атмосферой. Нагнетающие статуи-судьи. Громкие удары молотка.
Место, куда меня привели, сильно напоминало аудиторию в университете (может ей когда-то и была). Два десятка столов на возвышении полукругом, за которыми восседали Три-прина. Лица скрыты в тени. В центре трибуна. Желтоватый свет тусклой лампы перед глазами. Чуть в отдалении Сонар.
В разбитом стекле двери мелькнуло измученное отражение. Я с трудом узнала в нем себя. Опустошенное посеревшее лицо, ссадина на скуле, покрывшаяся коростой, глубокие мешки, будто я всю ночь грузила уголь, рябь морщинок в уголках глаз. Последнее, впрочем, могло быть возрастным.
Я чувствовала сгустившееся напряжение, и легкие заинтересованные взгляды со стороны зала. Судьи рассматривали меня внимательно, сразу делая пометки в бумагах.
– Все в сборе, – огласил Сонар. Он ютился с краю, среди стопок папок-планшетов с бумагами. Так же, как и Никий до этого, он повязал красный платок на голову. – Начинаем.
Меня подвели к трибуне (стул никто не предложил).
Я судорожно сглотнула, и показалось, будто этот звук разнесся громогласным эхом.
Сонар принялся зачитывать протокол.
Сначала представил Три-прину. Коротко, емко и без лишних подробностей. С судебной системой в Деополисе было еще веселее, чем в Лэйтарии. Никаких тебе королей, лордов или советов. Никаких адвокатов, защитников и прокуроров. Три главные корпорации (они же судьи), которые заведуют всем городом. Именно их представители восседали в суде. У каждого из глав по четыре советника из разных областей, к которым они обращаются для дополнительной информации. Сонар же представлял вспомогательную отрасль. Ту, что занимается разработкой и доставкой альтернативного топлива. Он же был и за свидетеля, и за эксперта, и за секретаря, и за того, кто ответственен за мое существование в Деополисе.
– Нам не нужен переводчик? – подал голос Первый из Три-прина. Он говорил от лица той части Деополиса, в которую входили Синие костюмы. То, что он отстаивал их интересы, а также был тем, кто вынесет вердикт на мой счет, уже подрывало все принципы справедливого и честного суда.
– Подсудимая обладает Даром понимать и говорить на неизвестных ей языках.
Советник Первого что-то черканул на планшете.
– Любопытно, – хмыкнул сам Первый. – Впрочем, бесполезно для всех, кроме нее самой.
– Она помогает адаптировать других иномирян, кому не известен наш язык.
– Бесполезно для всех, кроме нее и еще семи дикарей, – с циничным безразличием поправил себя Первый. – Продолжайте.
Сонар не высказал недовольства, что его слова так нагло проигнорировали. Со спокойной миной он зачитал обвинения. Все это я уже слышала от Никия. Ничего нового. Но легче от этого не стало.
– Незаконное употребление ягод роа? – заинтересовался Третий. Кажется, он занимался обеспечением довольства Деополиса. – Сколько и каких конкретно? Известна дозировка и соотношение?
– Эти уроды что-то подсыпали мне в коктейль. – Возмутилась я, вклиниваясь в разговор. – Может их спросите, сколько и что? Ой! – вскрикнула от того, что в правый бок ощутимо ткнули палкой. – Что за дела?
– Подсудимая молчит, пока ей не зададут прямого вопроса, – отчеканил конвоир-пристав.
«Отлично. Стой и молчи. Офигенная судебная система.»
– Стандартная доза: половина унции «рыжих», – ответил Сонар.
– Хотите сказать, так выглядит человек через пять часов после употребления роа?
Сонар промолчал. Третий обернулся к одному из советников Первого. Тот пояснил:
– Имеются данные свидетелей, указывающих, что подсудимая исторгла содержимое желудка, а после приняла неизвестное вещество. Документально подтверждено, что среди вещей подсудимой присутствовал абсорбент.
Третий поправил очки с толстыми линзами, вновь сверяясь с документами.
– Подсудимая употребила запрещенное вещество, чтобы после его тут же дезактивировать? Разве это дело об сжарившихся мозгах? – Он завертелся, глядя на своих коллег. – Мне выдали не те отчеты?
Я почти с благодарностью посмотрела на преклонного старичка. Хоть кто-то действительно пытался разобраться в деле.
– Кому какое дело, чем она себя травила? – сварливо перебил Первый момент моего духовного единения с Третьим. – Это приведено для пояснения обстоятельств. Переходим дальше. Какие вопросы по второму пункту?
«Обвинение номер один приведено для понимания обстоятельств преступления номер три?» – с трудом переварила я. Голова отказывалась работать, а ноги едва держали. Чтобы сохранить равновесие, пришлось ухватиться за трибуну.
Второй из Три-прина громогласно прокашлялся, прежде чем заговорить тонким выворачивающим на изнанку голоском.
– Сколько объекту лет? Указано тридцать, но очевидно же, что нет. Какова степень отклонения стандартного цикла ее мира от нашего?
«Если в перерасчет мне окажется сорок лет, я все. Не знаю, что «все», но определенно все», – бескомпромиссно решила я.
– Отклонений нет.
Среди Три-прина возник небольшой спор. Второй наклонился к Первому и принялся оживленно жестикулировать. Третий кивал. Первый же категорически возражал. О чем шла речь, я не улавливала. Слова вроде знакомые, но смысла в них было ноль. Лишь выражение лица Сонара подсказывало, что обсуждают ребята что-то очень интересное.
– Тишина! – наконец не выдержал Первый, отстраняя от себя коллег. – В любом случае, после двадцати пяти женщины теряют возможность породить здоровое потомство!
Тут я вскинулась. Выдать злобную речь мне не позволил пристав с палкой. Его замах синхронизировался с открытием моего рта. Я сжала губы, подальше от греха, и палка вернулась обратно к мужчине за пояс.
– Она из другого мира, – вмешался Второй, но уже с меньшей уверенностью. – Биологические часы их женщин могут отличаться. Когда-то и у нас рожали, говорят даже после сорока.
– Бредни и домыслы, – отозвался Первый. Под пристальным взглядом Второго, он несколько раз постучал ручкой по столу. Вздохнул и открыл папку. – Где данные о фертильности?
Я конечно еще не отошла от ягод, но что, великие единорожки мне в помощь, они тут обсуждают?
– Подсудимая ведьма из варварского мира, – напомнил Сонар. Я же попробовала привалиться к тумбе. Ноги совсем перестали держать. – Комиссия рождаемости постановила ограничить использование иномирного генетического материала, дабы избежать появления непоправимых генетических изменений. Исследований на тему скрещиваний неполные. Недостаточно данных.
– Дикарка. – Обратился ко мне Первый, вперив взгляд маленьких неприятных глазенок. – Подсудимая Анна, вы способны производить потомство?
Первому пришлось повторить вопрос.
Разомкнув стиснутые зубы, я сначала проследила краем глаза за палкой пристава и, не заметив движения, ответила:
– Да.
– Указано, что у вас нет детей, – внезапно вмешался Второй. – Если вы способны к деторождению, то почему бездетны? По-моему, это абсурд. Ее нужно исследовать.
С моей точки зрения, абсурдом было объяснять пятнадцати недалеким мужикам тонкости женского организма и особенности культуры других миров. В общем-то это я и сказала, чем вызвала возмущенные перешептывания в зале, окрик Сонара и вынесение предупреждения.
– Вы хотите выслушать мои показания или нет? – не выдержала я. – Ай! Чувак, ну полегче! Живых мест на мне нет. Да плевать, что это твоя работа! Учись отлынивать. Перегоревшие сотрудники никому не нужны. Сонар, что за балаган, а?
Дреды поднял руку, останавливая пристава.
– Подсудимая, что именно тебе не понятно?
– Как вы решите, виновна я или нет, если совсем не задаете вопросов, что случилось? Причем тут возраст и биологические часы?
Мне почти показалось, что уставший командир взглянул на меня с сожалением.
– Три-прина не решает, виновна ты или нет. Ты виновна. Три-прина решает, в какой из блоков ты отправишься нести наказание.
Тут я и правда растеряла все слова. Монолог, который я судорожно продумывала все выступление, потерял смысл. Никто не будет меня слушать. Им плевать. Они решают, где больше всего от меня будет пользы. Убивать, сажать в тюрьму или отправлять на опасные работы полноценного здорового человека слишком большое расточительство для умирающего города.
Черт, оказывается, работа, которую мне дал Сонар была очень хорошим местечком, которое я не ценила. Практически мечта. На кусочки не режут, ни с кем не размножают, дар не опустошают. Протирай тихонечко приборчики, да выметай мусор. Рай!
– Оставим ее женский долг, – возобновил слушанье Первый. – Давайте обсудим, то, что действительно важно. Подсудимая Анна, как вам удалось активировать дредноут, не имея должной квалификации?
– Повезло? – предположила я.
Без поддержки Малыша не обошлось. Пусть он перестал отвечать на мольбы, но его присутствие ощущалось. Он был здесь, со мной. Только потому я еще стояла на ногах и находила силы сопротивляться.
– Как вы смогли справиться с подачей энергии?
– Не поняла вопроса, – честно призналась я.
– Советник, поясните, – обратился Первый к сотруднику.
Тот кивнул. Зазвучала монотонная речь с техническими подробностями и сложно выговариваемыми терминами. Лишь в конце, когда он подвел пятиминутный итог всему вышесказанному, я поняла, что же не так.
Могла сама догадаться. Нет в Деополисе ни бензина, ни газа, ничего. То есть, есть конечно, но далеко и добывается тяжело. В качестве альтернативного топлива служат Светочи – божественные артефакты или специальные приспособления, в которых собрана сила людей из Порционки. Ее используют не только для поддержания купола, но и для работы разных сложных технических приспособлений. Вот именно с этой силой сейвалы учатся годами справляться. А мне хватило пяти секунд и хорошей дозы паники.
«Я получила бонусы Избранной! – целое мгновение радовалась я. – Жаль, что мне это нафиг не сдалось.»
Попади в Деополис сразу, без памяти о Центре, Лэйтарии и дворца, я бы обалдела от собственной важности. Женщина, что покорила дредноут! Другие учатся годами, а я мгновенно. Они – высший класс Деополиса, а я – слабый пол без опыта работы в мастерской. Запускаю любой механизм. Без Светочей и бензина. Без паролей и регистрации. Одним словом – Избранная!
– На операционный стол, а потом в инкубатор, – вывел меня из фантазий Второй. – Нет, сначала в инкубатор, а потом на стол. Если этот ген передается. Только представьте, каким выйдет новое поколение.
– Злобным, – предположил Сонар тихо. Три-прина его не услышали, в отличие от меня. Заметив это, временный секретарь поправился. – Но очаровательным.
Единственная лампочка в комнате мигнула.
– Что ж, – Первый покосился на потолок, – выслушаем последнего претендента.
«Неужели, – обрадовалась я мысленно. Палка возымела воспитательный эффект».
Впрочем, радовалась я рано. Первый не имел в виду меня. Распахнулись двери, и в зал вошел Синий костюм. Тот самый, который остался со мной в машине. Перебинтованная голова и синяк под глазом – единственное, что свидетельствовало о ночном происшествии. Ах, еще легкое прихрамывание. Но, несмотря на все повреждения, выглядел он свежим и отдохнувшим. У него точно есть доступ к контрабандному кофе! Вот подкатил бы ко мне с крепким и горячим эспрессо, диалог бы мог сложиться иначе.
Мужчина улыбнулся наглой самодовольной улыбкой акулы. Если бы не свидание во сне с Врагом, я бы сжалась от чувства грядущей угрозы. Ночной нападающий, не то что не волновался, он предвкушал.
– Уважаемые Три-прина, – начал он. – Мы подаем прошение о компенсации. Подсудимая должна перейти к нам для возмещения причиненного ущерба.
– 14 —
Слышала я расплывчатые речи (и не только от тех, кто обещал жениться). Слышала витиеватую терминологию (не только в договоре о рассрочке на бесполезный в иных мирах телефон). Слышала уклончивые обещания (про прибавку к зарплате). Слышала неоднозначные. Но впервые обычным повседневными словами кто-то объяснял, почему я должна страдать определенно-установленным образом, а именно, быть переданной в услужение в счет нанесенного вреда и во благо жизни Деополиса.
К слову, не я одна восхитилась наглой речью.
Среди Три-прина завязался жаркий спор. Не осталась в стороне и я.
– Вы не можете сдать меня в сексуальное рабство, – праведно возмутилась. Мало меня тыкали палкой. Очевидно так, иначе с чего потянуло высказаться? – Я из сценария про истинную пару, а не вот это все.
– Плавленые мозги, – тут же встрепенулся советник Второго, а за ним и сам Три-прина.
– Она еще под ягодами.
– Абсурдный спор! Бессмысленная трата времени. Если мозги изжарены, пользы от человека нет. Или вилкой кому глаз выбьет, или в пучине страсти отгрызет ухо сейвалу. Непозволительная роскошь лишаться работоспособного члена группы жизнеобеспечения.
Я заинтересовалась только фрагментом про «пучину страсти». Если бы кто-то действительно мог пробудить во мне эту «пучину», я бы сильно не сопротивлялась. Или сопротивлялась не особо активно. Или активно, но без вдохновения. Или… ай, ну смысл ясен.
– Если сейвал считает, что подсудимая может возместить ущерб тем или иным образом… – вновь затянул Первый.
– Нет, не могу! Вот, – показала я ладонь. В сумрачном свете тоскливых ламп печать должницы по контракту будто бы немного светился. По залу пронесся легкий шепот недовольства. – Прошлый долг еще не отдала. Вставайте в очередь!
– Еще и блаженная, – печально протянул кто-то. – Как жаль.
Начинающий разрастаться балаган прервал Сонар.
– Хватит, – стукнул он папками по столу. – Выведите ее. Она сказала все, что от нее хотели. Для принятия решения она не нужна. С Никием переговорю отдельно.
Конвой материализовался в одно мгновение. Вякнуть не успела. Подхватили под белые ручки, вытаскивая за двери.
– Чем изуродовала? – поинтересовался конвоир, когда двери захлопнулись. Это был все тот же коридор, по которому меня привели. В эту же дверь вышел сейвал после наглого заявления. – Еще и светится. А нет, перестало. Флуоресцентная краска?
– Светоч пометку оставил, – буркнула, недовольная выдворением. Нарешают там без меня.
Попыталась припомнить, а светилась ли эта штука раньше? И значит ли это что-то? Она самоуничтожится через пять секунд? Входящий звонок? Печеньки готовы?
Черт, когда там меня отпустит-то?
– Ага, как в легендах, – хохотнул охранник, и почти сочувственно добавил: – Изжарилась, да?
Я не поняла, о чем он, но уточнять не стала. Внимание отвлеклось на другое. В глубоком коридоре показались два Синих костюма и виновница моей головной боли.
– Погодите секундочку. – Попросила я. – Всего секунду. Я на два слова. Никуда не убегу. Куда бежать-то?
Конвоир поднял лапищу, преграждая путь.
– Нырнешь рыбкой под поезд, например.
– Как же, сгинешь под этой грудой ржавчины.
Конвоир помялся, но кивнул. И правда, что может случиться? Ну, например, я.
Куми я врезала с размаху. Без жалости и сочувствия. Голова девушки мотнулась будто тряпичная, и окровка полетела в стену. До «синих» я не добралась. Успела только замахнуться. Конвоир оттолкнул меня в сторону. Я пошатнулась и позволила себе повиснуть на чужих руках, продолжая злобно сверлить троицу заговорщиков.
Доказательств, что ягоды подложила Куми, не требовались. Было два стакана. Один со льдом, принесенный Клавдией. Другой дала Куми. Косточки я обнаружила именно в нем. Мотив проглядывался как сквозь стекло. Внезапно приглашение. Бесплатный вход и коктейль. И троица поджидающих мужиков. Неясно, заказали именно меня или задача Куми затаскивать всех иномирян, обладательниц дара или девиц, попадающих под нужное описание. Да и неважно.
– Ублюдки, – очень не в духе Избранных, добавила я.
Смерила уничижающим взглядом сейвала, за что в ответ получила воздушный поцелуй. Мерзавец с перевязанной головой попросту насмехался надо мной. Я скрипнула зубами от злости.
Конвоир вновь хохотнул, на этот раз, отпустив пошлую шуточку. Другой рыкнул что-то о повторном заседании, и что-теперь-то бешеную бабу закинут в Порционку.
– Так давайте вернемся, пока все не разошлись, – ткнула я пальцем назад. – Мне есть что дополнить.
Конвоиры переглянулись. А потом мне связали руки. Видимо, чтоб не тыкала пальцами куда не надо. Усадили на лавку и пригрозили помалкивать.
– Так вердикта подождешь, не растаешь. – Дополнил конвоир номер два.
Потянулось время.
Я успела немного подремать, пожаловаться, что голодная, посчитать выщербины на стене (сбилась три раза на четвертой сотне), поскалилась на «синего», когда он подошел ближе, заводя разговор со вторым конвоиром. Вскоре начала думать, что про меня забыли. Порешали свои вопросы и давно разошлись по домам. А огласить подсудимой приговор? Да фиг с ней.
По моему сугубо личному, но крайне объективному мнению, прошло больше трех с половиной вечностей. По мнению подвластного системе и деспотичному режиму конвоира, что с промытыми мозгами и зомбированным сознанием служил силам Зла, прошло тридцать пять минут. Сами решайте, кому верить.
Наконец ручка на двери дернулась. Показался Сонар.
Я сосредоточила все свои сверхъестественные способности, чтобы определить на скупом лице решение суда. Но, либо я не имела подобных способностей, либо мужчина обладал силой противоаналитических чар.
Дреды стянул платок с головы и засунул в карман. Пальцем подозвал конвоиров.
– Что? – не выдержала я, когда вместо того чтобы громогласно огласить о моей невиновности, Сонар что-то зашептал охранникам. – Я и наказание должна угадать? Ну? – неторопливо притопнула ногой.
Дреды развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал обратно в зал.
– Что он сказал? – обратилась уже к конвоиру-юмористу.
– Им требуется больше времени.
Я выдохнула, не понимая, что чувствую. Ожидание лучше, чем немедленный приговор Порционкой или «синими», но… ожидание.
Подошел второй конвоир. Не успела я задать тысячу и один вопрос о дальнейшей судьбе, как на глаза надели повязку. Усталому организму в темноте стало легче. Перестал резать свет. Глаза получили должный отдых.
Меня подняли и подтолкнули в спину. Снова приказали помалкивать. Так мы и зашагали в сторону подхемной станции. Заключение под стражу становилось все страньше и страньше (спасибо тебе Льюис за верные слова!). Смысл связывать руки и закрывать глаза? Ветка метро же одна!
Где-то по дороге сменился конвой. Юморист с товарищем исчезли. Позже к новому сопровождению подключились еще двое. При этом в диалог никто вступать не желал. Кое-как я сориентировалась, что меня усадили в тот же вагончик. А вот заскрежетал он колесами в сторону отличную от Окры.
Из-за напряга с повязкой, в этот раз я дремать не стала. В обществе незнакомых мужчин, даже находящихся в звании, слишком непозволительная роскошь оставаться в беспамятстве. Усвоила на собственной шкуре. Правда, что можно сделать со связанными руками в замкнутом пространстве, тот еще вопрос.
Конвой не переговаривался.
Ощущение, что что-то неладно, обострялись с каждой секундой.
Вагон остановился, я поспешила подняться, но на плечо легла тяжелая рука, опрокинув обратно на скамью.
– Сидеть.
Я ойкнула, но послушалась.
Двое вышли, двое остались. Еще одна смена караула? Вторая за полчаса. Какой удобный график.
– Ребят, может водички найдется? – попросила я, когда вагончик тронулся снова.
По коже пробежало колкое напряжение. Я почти почувствовала, как среди оставшихся конвоиров произошла заминка. Как сопровождающие переглянулись.
Зашуршала ткань. Грубая рука ухватила меня за подбородок, задирая вверх. На губы упали капли воды, и я открыла рот. Несколько раз поперхнулась. Захотела отвернуться, вытереть часть влаги о плечо. Мне не позволили.
– Прошу прощения? – неловко заворочала языком. Когда ваш подбородок удерживают, слова легко не даются.
– Поздно, малышка.
Будто электричество пустили по спинному мозгу. Озноб сменился холодным потом. Вряд ли бы я узнала этот голос когда-то позже, если бы только что не слышала его в зале суда.
– Не дергайся.
Лишь когда сейвал повторил фразу, для надежности сжимая мою челюсть до боли, я поняла, что пытаюсь отползти по скамье. Фактически вжимаюсь в стенку, проверяя ее на прочность.
Я одна в замкнутом пространстве с двумя людьми, которые накануне пытались меня похитить. Которые оставили на мне следы насилия.
– Вас тут быть не может… – начала я заикаясь.
– Но мы здесь. Тебе следовало сразу подчиниться, дикарка.
Я не могла его видеть. Не могла развязать узлы. Высвободить руки. Не могла даже успокоить собственное дыхание. Все, чему учил Клод, тараном вышибло из головы.
Мой голос пропал, будто его и не было. Как в кошмарах, когда хочешь закричать, но голосовые связки одеревенели и не поддаются.
– Теперь ей страшно, – злорадно прогнусавил второй «конвоир». Его голос я не узнала, но что-то подсказывало, что картавил он из-за сломанного носа.
– А могло все закончиться иначе. – Пальцы на челюсти разжались. Через пару часов на том месте, где они были, появятся синяки. – Смотри, какая сразу послушная, – мужчина легонько хлопнул меня по щеке. – Сразу бы так.
– Меня будут искать. – Сипло выдохнула я.
– Что? Что ты там лепечешь? Совсем не слышно.
Я повторила. Вышел сдавленный хрип.
– Осужденные постоянно теряются, – снисходительно пояснил сейвал. – Документы путаются. Люди ошибаются. Кто-то из временного заключения сразу попадает на стол или за пределы Деополиса. Разное бывает. Особенно в разгар Сияния.
– Звучит хлопотно.
– Была бы сразу посговорчивее, – мужчина дотянулся до моих волос. – Или помалкивала, где следует. Не закончила бы так.
– Как?
Вагончик затормозил.
– Пошли.
О том, чтобы бежать не было и речи. Я вновь подчинилась, вслепую шагая за «честью и достоинством» Деополиса.
– Лестница, – почти дружелюбно предупредил мужчина. – Скоро ты уснешь сладким сном, малышка. И не будет от тебя проблем. А если вдруг кому-то в голову придет тебя искать… после такой дозы не возвращаются.
Мне не потребовалось огромных умственных усилий, чтобы понять, как сильно плохи мои дела.
Спотыкаясь на каждом шагу, я поднималась по ступеням. Сил сопротивляться не осталось. Окончательный вердикт принес запах сладости и формалина. Когда меня кинули на пол, а с глаз сдернули повязку, я знала, что увижу.
Думала, что знаю.
