Текст книги "Неучтённые миры (СИ)"
Автор книги: Китра-Л
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
День в Деополисе проходил… нудно.
Именно так.
Это сначала кажется, что в других мирах интересно все. Необычная история мира, феноменальные события, иная физика и трансцендентные личности. Не-а. Дважды не-а. Не больше чем у нас, по крайней мере. Бытовуха вся та же, только на фоне декораций заброшенных складов, разбитых дорог и покосившихся рекламных щитов. Если вы попали в Деополис из маленького городка, где градообразующим элементом был завод, особой разницы не заметите. Еще первую неделю по привычке отработаете свои смены.
Дней пять я притиралась к местному режиму. Здание, в которое нас доставили, гордо именовалось Окрой. Не в честь горького экзотического фрукта, а за приближенность к окраинам Деополиса. Рабочие, большая часть которых жила здесь же, вставали по утреннему гудку сирены. Вкалывали до следующего гудка. Обедали. Заканчивали день вместе с гудком.
В Окре занимались экспериментальными проектами по продлению жизни Деополиса. Разрабатывали новые технологии по освоению миров, изучению артефактов, адаптации иномирцев. Здесь же нашли место мне. И да, не комнату с панорамным видом, а именно койка-место в жилой на пятом этаже.
Все семь соседок вставали раньше меня, занимали очередь в душевую раньше меня и уходили на работу раньше меня. Узнав, что я понятия не имею, как долго проживу с ними, ко мне сразу же потеряли интерес. На мои вопросы либо не отвечали, либо отмахивались парой слов, не утруждаясь объяснениями. Лишь одна поддерживала со мной контакт, деля место в столовой.
Худоба Куми не имела ничего общего с хрупкостью фигуры Фло. Вроде и ростиком одинаковые, и весом. Но походила она на истощенное зомби, выползшее в потемки обшарпанных коридоров, а не на изящную пленницу Белокаменного дворца.
– Стопки не нальют. Не тем, кто нашего уровня доступа, – дернула она себя за ткань формы. Две медных нити прошивали ее воротник. На моей одежде эти нити были перекрещены. – Расслабляться как? Телу не отдохнуть. А дезинфицироваться внутри надо. Вредное производство губит сильнее грофа.
Я перевернула ладони. На подушечках бледнели мозоли. В моих переводческих способностях нуждались редко, а вот сортировать сплавы металлов, привозимые из-за купола, кому-то было нужно. Как и проверять плотность защиты одежды. И стирать известняковую пыль с механизмов грохочущих машин. До последнего меня не допускали. Не доверяли.
– Я не пью, – с долей неуверенности ответила я, когда Куми катнула по столу кругляшек. Деревянная монетка стукнулась о ладонь и упала плашмя.
Лет десять назад согласилась бы, не раздумывая. Сейчас – знаю точно! – после бессонной ночи и любой дозы алкоголя на следующее утро не встану. И в обед. И вечером. Вообще больше не встану.
– Это сейчас, – хмыкнула Куми, потирая плечо. Когда она размыкала тонкие губы, из ее рта просачивался кисловато-сладкий запах. Он смешивался со вкусом резиновой каши, оставляя в недоумении, отчего именно меня подташнивает. – Через два сияния брулом завоешь, да поздняк. В Лукс дверца не всем открывается.
– Не знаю, сколько длится одно сияние, но как подпольный бар решит мои проблемы? – Я с подозрением уставилась на монетку-пропуск.
Девушка заскребла ложкой по дну, собирая липкие остатки завтрака.
– Я тя не пойму. Хочешь к нам вписаться или нет? Окры под нож пустят и не задумаются, а там знакомства склеить на раз два. Пока лохмы блескучи, а гроф мозговую кашу не выел, чё ж шанс травить?
У самой Куми процент седины превышал половину. От природной черноты остались жалкие крохи, что выглядели омертвевшим грузом. Просаленные пряди свисали из куцего хвоста, и, наверное, снились в кошмарах парикмахерам из вип-салонов.
– Я хочу узнать, где мои подруги, – ответила я, продолжая игнорировать монету. Уже минут пятнадцать я не ела, а размазывала по тарелке блеклую жижу. Аппетита она не вызывала, но без посудины в столовой сидеть странно. – Вылазки на полулегальные мероприятия не помогут.
– Вариантов не много: в Рассаднике, в Лабе, в теневой смене, – пожала плечами та. – Если их не граничат, то в Лукс прибегут с первым шансом.
Говорок Куми вгонял меня в ступор. То ли она действительно так разговаривала, то ли Малыш давал сбои в переводе именно на ней.
Ложка подцепила кашу и опустилась обратно. И да, это была овсянка. Ну конечно. Сотни зерновых культур погибли, а она жива. Гречки у них нет. Риса нет. Киноа нет. А что есть? Овсянка, сэр.
Куми открыла рот, чтобы добавить что-то еще, но в этот самый момент в столовую вошла знакомая процессия из мужчин. Четко по расписанию.
– Извини, мне пора. – В последний момент я стащила монетку и сунула в карман. Другой рукой подхватила тарелку и засеменила между столами. У меня ушло с десяток дней, чтобы выследить старого приятеля. – Я подумаю.
Нацепив улыбку, я заскользила по обшарпанному полу. Жизнерадостность, будто заразная болезнь, разгоняла с моего пути толкущихся людей. Среди потускневших стен, угрюмых лиц и стекающего грязной жижей лампового света, радостный человек внушал если не опасность, то хорошую порцию подозрений.
– Всем доброго утра! – шлепнув тарелку с остывшей бурдой, я втиснулась на лавку между двумя здоровенными мужиками. – Как поживаешь, Никий? Ой, я же никому не помешала?
Ко мне повернулся сосед справа. На мощном лбу уже желтел перевернутый полумесяц с трудом заживающего синяка. Мужчина пытался скрыть его за куцей челкой, но ее явно не хватало. В дуге шрама хорошо распознавался знакомой изгиб подшвы тяжелого ботинка.
– У вас очень симпатичные брови, – замешкалась я, когда солдат тихо зарычал. – Хотите мою порцию каши? Нет? Ну и правильно. Никий, а ты? Кстати, ты в курсе, что еда одного мира не всегда подходит для жителей другого?
Следопыт оторвал взгляд от содержимого чашки, смиряясь с неизбежностью. Спокойного завтрака ему не светило. Подперев щеку кулаком, он вяло поинтересовался:
– Это правда?
Стандартная серая форма сидела на нем как влитая. Красный платок обвивал шею, скрывая нашивку на воротнике. Выглядел мужчина понуро, хотя вряд ли он весь вчерашний день расчищал склад от ржавых железяк.
– А то. – Я противно звякнула ложкой по дну.
– Анна, если для тебя не пригодна какая-то пища, обратись в блок аллергенов. В карточку впишут замену. И не забудь задокументировать информацию для Сонара. И вторую копию в архив.
– У меня нет аллергии. – Золотая магия адаптировала к иномирным изыскам. – Вот у Фло наверняка проблемы. Да и Диа не факт, что справится. У вас не еда, а коктейль из антибиотиков.
– Я не знаю, куда их отправили. – Наверное в десятый раз повторил Никий. Возможно он даже не врал, но меня было не остановить.
– Какая умопомрачительная секретность. И у тебя, конечно, никаких догадок на счет их местонахождения. В Окре людей чуть меньше чем в обычной школе, а две иномирные красотки бесследно растворяются непонятно где.
– От меня что хочешь? Сказал же, не знаю. И домой не верну. Не проси.
– Да ты и не смог бы, – беззаботно отмахнулась я, скрещивая пальцы под подбородком. – Сонар намекал, что в качестве наглядной демонстрации, можешь показать Порционку. Как насчет экскурсии?
– Чокнутая баба, – пробормотал рядом Черный Полумесяц. Никий прищурился.
– Ты что-то принимаешь?
– Док отметил мое ультраотличное здоровье, не нуждающееся в принятии дополнительных препаратов, помимо стандартного набора, положенного деополивцу.
– Реакция на остаточный гроф?
Непроизвольно поморщившись, я сглотнула тошноту.
– Легкая раскоординация.
Соседи по лавке переглянулись между собой.
Кровь отхлынула от лица Никия. В электрических лучах света его кожа приобрела желтовато-серый оттенок. Впрочем, при таком освещении все в столовке казались детьми подземелий.
– Тебе смен мало? – спросил он. – Заскучала?
Работы хватало по горло. Тот жалкий час, что я выкроила, имело смысл потратить на сон. Но если я собиралась решать проблему, а не приспосабливаться к обстоятельствам, следовало действовать. Собрать всю информацию, что доступна. Даже ту, от которой отговаривают матерые жители Деополиса.
– Ищу дополнительную мотивацию.
– Вот не пойму, это в тебе осадок грофа говорит, встреча с Великим визирем сделала свое дело или ты всегда была такая.
– Ты никогда не узнаешь, – коварно оскалилась я.
Никий в один глоток осушил стакан с компотом, отодвинул кашу товарищу.
– И правда, шуша шушей. Да что б меня сияние в полночь ослепило, пойдем!
– Какой ты душка. Эй, погоди! Тут стол, мне так быстро не выбраться!
Догнала я лишившегося завтрака мужчину только у пропускного пункта. До сих пор за его приделы мне проходить не удавалось. Никий уже расписывался в журнале. Дядька с винтовкой сделал отметку, прошелся взглядом по мне, отметил крестик на воротнике и поставил дополнительный штамп.
– Доброго дня, – помахала ему я.
Дядька застыл с занесенной над кнопкой рукой. Вновь поднял на меня суровый взгляд, будто проверяя, не ослышался ли.
Я продолжала улыбаться.
Сквозь жесткую щетину поползла краснота смущения.
– Дбрр, – буркнул он, давя на кнопку.
– Что? – не поняла я, когда Никий вытолкал меня на улицу. Еще минуты две он патетично возмущался. Когда образовательная лекция закончилась, я спросила: – Что плохого в обычной вежливости? Я в заложниках в незнакомом мире.
– Правда не понимаешь?
Я развела руками.
Он посмурнел.
– Ты так только проблем наживешь.
Не успели мы пройти десятка метров вдоль проезжей колеи, как рядом затормозил автомобиль. Рука Никия нырнула под куртку. Стекло опустилось и показалось смятое лицо того, кто очень весело проводил последние часов десять.
– Какая красота, да на Окраине. Не желает ли малышка отдохнуть?
– Это в полвосьмого утра-то? – Я отодвинулась к обочине, чувствуя исходящую угрозу. От водителя пахло алкоголем, а расширенные зрачки намекали, что кроме местного самогона в Деополисе есть и другие интересные вещества.
«Эх, не в том я мире любовь искала, – мысленно восхитилась я, разглядывая внезапно возникшую перспективу. Неужели любовный артефакт заработал?»
Водитель выгнул шею. Блики ползущего между домами солнца, заиграли на блестящей лысине.
– Э, прикиньте, уже рассвело, – обратился он к кому-то внутри салона. Послышался нестройный гогот. – Так как на счет развлечься?
– Друг с дружкой развлекитесь, – Никий вышел вперед, сдвигая красный платок в сторону. Любвеобильный водитель скрипнул зубами, разглядев знак на отвороте.
– Окровец, – сплюнул он. – Зря ты так. Тебя ж не трогаем.
Никий сдвинул край куртки, демонстрируя ствол.
Водила потянулся к бардачку, но его остановил оклик с заднего сиденья.
– Брула тебе в постель, – рыкнул он, вдавливая педаль газа.
Машина зафырчала, рванув вперед. Никий проводил взглядом столб поднятой пыли.
– Паршивые овцы найдутся в любом стаде. – Возникшее напряжение не отпускало. Маслянистый взгляд водилы оставил неприятное чувство грязи.
Сделав пару вдохов, я насильно изогнула губы в улыбке. Ничего не произошло. Ничего страшного не случилось. Шагай я одна по улице, все закончилось бы хорошо. Да. Только улыбайся. Если притворяться счастливой, со временем и, правда, станешь счастливой. Хотя бы чуть-чуть. Это ведь так работает?
Пройдя еще квартал, мы остановились у башни. Вновь пошла процедура обмена документами.
Кто-то присвистнул.
– Свежее мясо.
Нас пропустили в лифт. Тот заскрипел и дернулся вниз. Я насчитала этажей семь, когда стальная дверь щелкнула и поползла в сторону. В кабину ворвался запах плесени и формальдегида. Грязно-желтоватый свет хлынул в мрачный полукруг зала. Тени отхлынули в сторону, позволяя разглядеть внутреннее убранство Порционки.
Все было не так плохо.
Правда.
Просто крохи утреннего завтрака попросились наружу. И села я на корточки не для того чтобы отдышаться, а чтобы перешнуровать ботинки. Мне не нужна была передышка. Все было кристально чисто и ясно. Если я собираюсь спасти мир Постапокалипсиса, то мне надо обратиться за помощью к Врагу. Да, спасти Деополис мог только Тинхе. Потому что я его спасать не хотела.
– 6 —
Я вспомнила себя снова, только оказавшись на улице. Когда в носу засвербело от пыльного воздуха. Когда едкие лучи солнца раскаленной иглой прошлись по сетчатке. Отпрянув в тень покосившегося здания, я глубоко вдохнула. Запах формалина никуда не делся, хотя в Порционке я провела не больше десяти минут.
Рука медленно разжалась, отпуская кругляш. Чтобы не упасть, я ухватилась за стену.
Сосредоточившись на дыхании, я пыталась осмыслить уведенное. Пыталась и не могла. Эмоции застыли как парализованные. Их будто заблокировало вместе с памятью. Зов к картинкам воспоминаний заканчивался глухой стеной.
Нет, никто не игрался с моей памятью. Мозг не был готов воспроизвести случившееся еще раз. Не просто так я задыхалась. Не просто так меня вывернуло наизнанку у ближайшего угла. Не просто так на эмоции лег запрет из отупляющей ваты.
Оттолкнувшись от стены, на дрожащих ногах я поплелась в Окру. Никий догнал меня на полпути. Распихивая бумаги по карманам, он глухо произнес:
– Тебе не стоило все это видеть.
За опоздание на смену урезали паек и время отдыха. Или что-то в этом роде. Не думаю, что для меня это имело значение, но, как показал опыт в Центре, режим дня – это то, что не дает тронуться крышечкой. Первое время. Очень недолгое первое время.
– В самом деле?
Я почти хотела понять, о чем он, но мозг предлагал подумать об изысках местной архитектуры и углах преломления естественного света. Или опять же о рабочей смене.
– Сонар показывает их только тем, кто отбивается от рук. Устрашающий фактор для обладателей Дара, что не идут на контакт.
– Умм… – бессвязно протянула я.
– Мне не стоило говорить о Визире.
Я мотнула головой.
Слушать не хотелось.
– Он не чувствует боли, – продолжал Никий, игнорируя мои мысленные пожелания. Его слова безжалостно дробили дырку в плотине, выстроенной из защитных механизмов. – Никто из них. Пойдем покажу. Да не стой столбом.
«Нет. Не сейчас. Я хочу продлить действие душевной анестезии».
Это как при порезе. В кровь выплескиваются эндорфины, и, хотя рана кровоточит, какое-то время совсем не больно.
– Черт с тобой, – буркнула я в дорожную пыль.
Городской пейзаж окрасился радужными бликами, игриво скачущими по зеркальной облицовке. Если бы не сгустившаяся желтизна на небе, можно было почти наслаждаться видами разлагающегося Деополиса. И не думать…
На этот раз, чтобы добраться до тайн Окры, мы спустились на несколько этажей вниз. Помимо обычных вентиляторов, гоняющих затхлый воздух по кругу, по стенам ползли огромные коробы вытяжки. Выше они выводились наружу, ползли по стенам и, уходя вверх, выбрасывали в воздух белесый дым. Просачивался ли тот сквозь купол или оседал в легких, оставалось только гадать.
Минуя людей в защитных костюмах, мы оказались в очередной лаборатории. Я уже запуталась в хитросплетении коридоров и логике организации секторов. Никий же, как будто демонстрировал интерьер любимой многокомнатной квартиры.
– Вот, – указал он на разноцветные ягоды в колбах.
Ему пришлось повысить голос. Иначе, среди качающихся насосов и шипения баков, его было не расслышать.
– Похоже на клубнику, – оценила я растение, отгороженное стеклом.
Плод имел диковатый розовый цвет.
Невероятно похожий на тот, что стекал по тонким прозрачным трубкам в тело человека в башне.
– Ягоды роа. Расцвели после Тихого Дня. Они как питательный раствор. Эти, – указал он на бледно-коричневые сморщенные плоды, – содержат в себе большое количество витаминов. Их подмешивают почти во все блюда. На вкус штука противнейшая, но польза неоспорима.
– Серые парализуют? – вспомнила я оперение дротиков, будь они прокляты. – А синие обладают взрывчатыми особенностями. Ими вы смазываете иглы?
– Из них готовят нужные препараты. В чистом виде роа имеют меньший эффект. Теперь понимаешь? Те люди не страдают. Им даже хорошо. Они пребывают во сне и снится им что-то хорошее.
Клубничная газировка в пластиковых трубках.
– Вы держите людей под наркотой в бессознательном состоянии, – процедила я сквозь зубы. – Да, Ник, это все меняет.
– Никий, – поправил он.
Поверх нароста притупленной реальности появился зуд. Злость потеснила налет отвращения, и я поинтересовалась:
– Да-да. Вот скажи, смотрю я на все это, и думаю, кого вы так сильно прогневили, чтобы докатиться до жизни паразитов? В самом деле, не понимаю. Кто ваши боги, Никий? Кому вы так плохо молились, что пришлось прятаться от всего мира под стеклянной ловушкой?
Виноватое лицо Никия мгновенно посерьезнело.
– Нет никаких богов.
– Хорошо, их нет. Есть один единый бог, – привычно согласилась я. – Что у вас с ним за дела? Я ни одной иконы за все время не увидела. Я имею в виду, эй, у вас грянул апокалипсис, разве не самое подходящее время обратиться к создателю за спасением? Секту в конце концов создать.
Что такого не поделил местный бог с пантеоном Центра, что никто не удосужился отправить Избранную в помощь. А если отправили, то под каким камнем прячется горемычная землянка?
– Анна, ты видела город. Похоже, что у нас есть бог? – Очень спокойно спросил мужчина. Даже немного мягко. Будто имел беседу с душевнобольной.
Хэй!
– Сейчас может и нет. Но кому-то же молились ваши предки, – не отставала я, тоже переходя в нарочитую мягкость. – Духам леса, берегине, полуденной деве, мужику с намасленным торсом и молнией.
Никий скрестил руки. Взгляд забегал по стекляшкам за моей спиной.
– Ненавижу затрагивать эту тему, – процедил он сквозь зубы. – Все словесные закавыки лучше даются Сонару.
Ну так и я бы теологический спор доверила Врагу, а не себе. Но, что имеем.
В десятке метров остановилась фигура в спецкостюме. Заметила нас. Что-то пробубнила и угрожающе потрясла кулаком в воздухе.
– Эээ, да, вообще-то вход сюда воспрещен.
Мы поспешили ретироваться. Одно дело свою работу прогуливать, совсем другое – мешать остальным. Тут и колбой по затылку отхватить можно.
– Я религиозно открыта, – честно заявила, когда мы вернулись к сырости обшарпанных коридоров. – Чему бы вы там ни поклонялись, отнесусь без насмешки. Разве что у вас каннибальский культ, тогда я хочу внести в пищевую карточку поправки.
Никий заглянул за угол. Убедился, что никого нет и нам не помешают, ответил:
– Богов нет. Не существует всемогущего божества, что сотворило мир. Его нет, не было и не будет.
– Ну да, ну да. В вашем мире нет богов, и вы сами эволюционировали из куропаток.
– Богов нет вообще, – твердо сказал мужчина. Говорил он, глядя мне в глаза, а рука вот дежурила у пояса с оружием. Я что, по его мнению, брошусь на него в религиозном экстазе фанатика? – Ни в одном из миров. Это суеверия. Религия лишь забавный феномен, отупляющий людские умы и удерживающий социум в темных веках.
Очень захотелось обратить внимание, что остальные миры, запертые в стагнации религий, не прятались под куполом и не питались по талонам. Но я обещала открытость.
– Как тот, кто видел фоморов и магию не верит в богов?
– У нас за куполом подобных фоморам монструозных красавцев полно. Магия же, отклонение. Такое случается при ошибке копирования генов. Происходит сбой и элемент грофа не передается в полном объеме. Вот и все. Дальше сплошная химия.
Угу, то есть, коконы магии – это не творение богов, а набор ДНК без грофа. Так что ли? Интересно было бы послушать мнение Демиурга, что сотворил мертворожденнфй мир.
– Я разговаривал с каждым иномирным гостем, и знаешь, ни один из них ни разу не видел хоть кого-то из многогранного пантеона. Что статистически невозможно. Вот ты за всю свою жизнь видела бога? Хоть одного. Хоть самого мелкого.
Стоило соврать, чтобы вписаться в рамки Никия, но остатки ложи остались с той стороны плотины.
– Да, видела. Целых троих!
– Не на картинке, а вживую. Не в экстатичном бреду, а в трезвом рассудке.
Я дернула край рубашки, заправленной в брюки. Никий потянулся к пистолету. Я закатила глаза и край рубашки.
– Хочешь, синяк покажу?
– Синяк, что оставила божественная рука?
– Рукоять меча, занесенная божественной рукой.
– Не своди все в абсурд, – выдохнул он, отступая назад, но продолжая выискивать гематому на приоткрытом участке кожи. – Зачем гипотетически всеобъемлющей разумной силе делать с тобой такое?
На фоне умирающего мира странно признаваться в избранности. И страшно признаваться себе, что спасти этот мир невозможно. Разве что Золотая ось позарится на обломки ржавых зданий.
Никий принял молчание на свой счет.
– Уверена, что то был бог, а не глава секты, через которого якобы бог доносил свои идеи?
Я задумалась.
Всегда подозревала Клода в чем-то подобном.
– Ладно, – сдалась я, закатывая край рубашки. Клода, Лёшу и Атроса я знала, а спросили бы меня о боге, что сотворил мой собственный мир, смогла бы я ответить с такой же уверенностью? – Интересовалась для общего развития. Гораздо любопытней то, что вы называете Светочем. Я о последнем артефакте. Ты же в курсе, что это личный булыжник богини? Не знаю, чем закончилась ее история с фомороми, но, думаю, она расстроится, когда узнает, что он пропал. – Пока я заканчивала фразу, меня вдруг озарило. Из мира Блонди пропал не просто артефакт любви, а артефакт что тоже имел на себе отпечаток местного бога. – Вы же не все подряд артефакты берете. Так бы давно грабанули хранилище какого-нибудь мага, затарились на всю жизнь, и не караулили монстра в парке. Вы выбираете те, что хранят в себе божественную частичку.
Мужчина смерил меня подозрительным взглядом.
– Эти артефакт действительно отличаются от других. Они обладают особой вибрацией. И да, большинство из них у местных носило статус божественных предметов, но это предрассудки. Если бы ты была права, за полвека хотя бы один из всесильных богов да пришел за своей безделушкой. – Никий развел руками в стороны, издав смешок. – Богиня в Деополисе. Ребятам понравится шутка.
Богиня? Бог! – тут же представила я Клода из ржавого металла. Вот кто отлично смотрелся бы в местном пантеоне. Монолитная статуя под два центнера произвела бы впечатление на местных. Если бы в первые пять минут его не сдали на драгметаллы, он бы возымел почитателей.
Я даже улыбнулась.
А потом гул машин наполнил голову. Я снова будто оказалась в Порционке. В том странном зале из трубок и механизмов. Среди чавканья насосов и стылого холода камней. Образ бледного человека, опутанного ремнями и трубками. Я смотрела в его лицо. Изучала тонкие морщинки на еще молодом лице, где-то в глубине души боясь разглядеть знакомые черты Аматри. Но нет. Обыкновенный бедолага, которому не посчастливилось попасть в поле зрения группы Сонара. Изможденный и истощенный. Без права когда-либо проснуться.
– Мы редко используем людей, – голос Никия вливался в голову напрямую, эхом отражаясь от стен башни. – Дара ведьмы или колдуна не хватает надолго. Но иногда попадаются уникумы. Вроде того Визиря. Лаборатория подтвердила, что он вовсе не фомор и имеет обычную человеческую структуру. Он такой же как мы. За одним исключением.
Золотая магия…
– Каким же?
Я не отрывала взгляда от человека, опутанного проводами. Громоздкие машины вкачивали ему воздух в легкие, стимулировали биение сердца и толкали по венам розовато-сахарную жижу.
– Сила его Дара привела исследовательский отдел в восторг. Они поверить не могли, что что-то помимо стеллиума Светочей дает столько энергии. Нам бы еще штук пять таких визирей, – почти мечтательно произнес Никий. В небесно-морских глазах отражалась розовые блики. – На пару лет точно хватило бы. Жаль не узнать его природу.
В желудке образовалась неприятная пустота.
Природа Аматри схожа с моей, если речь о Даре.
– Анна?
Никий придерживал меня за плечи, не давая сползти вниз по стене. Возможно я теряла сознание.
– Отвести к доку?
Я покачала головой.
Враг подождет. Не уж. Не получит он меня подавленной, сломленной и на грани нервного срыва. Нельзя идти к нему в растрепанных чувствах. Он же меня как блинчик раскатает и по кусочкам съест.
Раньше я считала, что алкоголь не выход. Возможно стоило пересмотреть свои взгляды. Возможно раньше я не попадала в тупики, из которых он может вывести.
Я сунула руки в карман и нащупала круглый предмет.
Монетка ответила приятным холодком.
