сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)
— Я постараюсь быстро, — тихо ответила она и развернулась в противоположную от дороги сторону.
Дом был воистину огромным. Если бы Брук не видела его предварительно на фотографиях документов, она бы, безусловно, восхищённо замерла перед ним у входа. Прекрасный, ухоженный сад предполагал вполне-таки состоятельного человека в качестве хозяина. Огромные ворота были приоткрыты, приглашая внутрь. Даже складывать два плюс два не нужно было, чтобы понять — её наверняка ждали. Это Стоун поняла еще вчера, когда первое впечатление, восторженность и предвкушение прошли где-то к ночи. Первая мысль была: «Какого черта матушка нашлась так неожиданно? Да ещё и с таким количеством информации». Вторая, в принципе, примерно похожа по смыслу на первую: «Почему Старк нашел её только сейчас?».
Логично было предположить, что Амелия сама снизошла до разговора с «дочерью». И слава Богу, что Брук была готова к этой беседе лет так с четырнадцати.
После теленьчащего звонка дверь открыл дворецкий и попросил последовать за ним. Стоун, обернувшись в последний раз на Стива, что воевал со своим смартфоном, зашла внутрь, не забыв при этом глубоко вдохнуть.
Ты ждала этого слишком долго. Разве сейчас время отступать?
Внутри дом выглядел ещё роскошнее, чем снаружи. Стены в бежевых тонах, лампы, столики, шкафы — всё имело золотую отделку (или же просто были выкрашены под золото, к чему девушка склонялась больше). Но, несмотря на обилие красивых, узорчатых ваз и прочих богатых (откуда они только тут взялись?) безделушек и украшений, дом не был похож на жилой. Скорее он больше смахивал на музей, или на замок, где уже давно не жила королевская семья. Красиво, богато, но пусто. По пути в гостиную девушка не заметила ни единой фотографии или фоторамки. Типичное жилище одиночки, если не считать роскоши…
Гостиной здесь называлось огромное по размерам помещение, которое превышало по размерам комнату самой Стоун раза в три, а то и четыре. Амелия лежала, закинув ноги на подлокотники дивана, что полностью разрушило сравнение Брук дома с замком. Женщина потягивала янтарную жидкость из бокала и вальяжно помахивала правой ногой.
— Спасибо, Патрик. Пока что можешь быть свободен, — кинула она, даже не поднимая головы в сторону дворецкого.
Мужчина, на которого Брук не обратила особого внимания в начале, раскланялся, словно он прислуживал королеве — не меньше, и ушел. Сама девушка, не дожидаясь приглашения, уселась на диван напротив хозяйки дома и закинула ногу на ногу.
Так будет спокойнее.
Казалось, Амелия была заинтересована в бокале с виски больше, чем в гостье, поэтому Брук кашлянула пару раз, привлекая её внимание. Ричардс лениво обернулась к новоприбывшей.
— Поскольку мы обе знаем имена друг друга, предлагаю сразу же приступить к делу. У меня есть к тебе пара вопросов, — без прелюдий, которых, казалось бы, требовали приличия, начала Брук. — Почему именно Старк?
Женщина хмыкнула, поставила бокал на стол и посмотрела Стоун прямо в глаза. Теперь Брук могла спокойно разглядеть её, не бросая заинтересованные взгляды тайком.
У её матери были ярко-голубые глаза, весьма худое овальное лицо, четко прорисованная линия губ и, казалось, не тронутые временем блондинистые волосы. Если бы Брук не знала настоящего возраста Амелии, то точно бы не дала ей больше тридцати. Но, конечно же, слой макияжа выдавал женщину с головой.
Н-да, внешностью ты, детка, пошла явно не в неё…
Про таких обычно говорили «ей всегда восемнадцать». Вечно худые, с гордо вздёрнутым носом… Она бы хорошо смотрелась на обложках журналов. Такая неприступная, холодная, точно айсберг.
— А ты на него хоть раз смотрела, как на мужчину, а не как на чудика, который творит, что ему только вздумается? — поинтересовалась Ричардс и ухмыльнулась, от чего в уголках её глаз появились мелкие морщинки. — Он весьма… Сексуален. Согласна? А огромное количество денег и великий Говард Старк за его плечами только добавляли ему плюсов. Бабник? Ну, — она кашлянула, будто вспомнила что-то забавное, — кто сейчас не такой?
Не поверишь, но на улице стоит живой пример.
— Мне нужна была гарантия, что мой проект одобрят и профинансируют. А Старк-младший обещал для меня горы свернуть, — продолжала женщина, обнажая свои белоснежные зубы в улыбке. — Еще вопросы?
— Почему ты не сделала аборт, когда была возможность? — моментально среагировала Брук. Этот вопрос крутился у неё в голове и до прихода сюда. Он возник абсолютно естественно, лет десять назад и требовал, вопил, чтобы его задали.
— Ты задаешь слишком примитивные вопросы, Бруклин, — последнее слово женщина особо выделила, словно смакуя. — Тебе подходит это имя. Я рада, что назвала тебя именно так. Говард предлагал имя Мария… — Амелия скривилась, будто съела за раз целый лимон. — Все по той же причине. Мне нужны были деньги. А ребенок мог дать Тони хорошую мотивацию. Конечно же, Говард Старк, твой дедушка, кстати, узнал о том, что я беременна, раньше своего сына. Пообещал мне деньги, если избавлюсь от тебя. Но я была бунтаркой, что сказать… — женщина подлила себе виски, и плеснула в стоящий рядом стакан. — Угощайся.
— Не пью в плохих компаниях, — съязвила девушка в ответ. — То есть, ты хотела мной шантажировать старшего Старка?
Амелия сделала глоток, едва заметно поморщилась и посмотрела на дочь в упор.
— Да, именно так и было. Но Говард далеко не дурак, и… Он выкупил тебя. Мы заключили сделку: я забываю о существовании его сына и, естественно, о тебе, а мой банковский счет каждый месяц пополняется на десять тысяч долларов. Ну и конечно же, он должен был профинансировать мой проект. Так сказать, дать ему толчок. В качестве гарантии у меня был тест на отцовство, о котором я благоразумно промолчала двадцать четыре года назад.
Брук честно старалась переваривать ту информацию, что сидящая напротив блондинка вываливала на неё. Но все слова доходили, словно сквозь толщу воды. Не такую историю она рассчитывала услышать… Как говорила когда-то Алекс, у неё рвался шаблон за шаблоном. Как обои, которые слой за слоем клеили друг на друга, только вот сейчас остались лишь голые стены.
— Ладно, тогда… — голос девушки стал непривычно хриплым. — Последний вопрос. С чего это вдруг ты захотела меня увидеть?
Амелия бросила на неё удивленный взгляд, и Стоун бы ему поверила, если только не одно «но» — точно так же она сама смотрела на приемных родителей, когда что-то натворила и пыталась прикинуться невинной овечкой.
— Брось, Амелия. Я далеко не дура. Ты же не просто так ввела в базу данных тест на отцовство, правда?
Женщина в задумчивости поставила бокал на стол.
— Смекалистая… Да, я просто… — она избегала смотреть дочери в глаза, осматривая с особым усердием интерьер комнаты. — Это сложно объяснить. Надеюсь, ты когда-нибудь поймёшь. Просто в один день я осознала, что никакой алкоголь не зальёт моего одиночества. И я вспомнила, что когда-то у меня была дочь. Интересно было посмотреть, какой ты выросла спустя столько времени. Я не собиралась приближаться к тебе, честное слово. Ну, а потом… — Амели запнулась, будто подбирая более подходящие слова. — Вся та история со Старком. Я испугалась и убрала практически всю информацию о себе и тебе из архивов, убрала своё имя из графы «родители». Конечно, Тони уже знал, что он твой отец, но я не могла допустить, чтобы о тебе узнал кто-то ещё…
— Так, хватит! — Брук резко поднялась. Голову сжимало невидимыми тисками, замедляя ход мыслей. — Твоя забота была лишней, — девушка говорила тихо, но её слова звучали четко. — Спасибо, что ответила на вопросы. Надеюсь, мы больше никогда не пересечёмся. Можешь спокойно продолжать жить, словно ты обо мне никогда не знала.
Стоун стоило огромных усилий, чтобы спокойно выйти из гостиной, а не выбежать. Сейчас у неё было только одно желание — скрыться где-то далеко, чтобы не было ни единой живой души вокруг, выораться так, чтобы было слышно аж на другом конце континента. И никакому логическому объяснению это желание не поддавалось. У неё были ответы, обретённая «мать», но почему-то от этого чёртового тянущего чувства в груди становилось ещё противнее. Хотелось усесться где-нибудь в уголке и расплакаться. Даже нет, разреветься. Потому что сильно много всего.
Слишком большой напор.
Спокойным шагом дойдя до ворот, Брук пришлось остановиться. Вдох не привёл бушевавшие мысли в порядок да и чувства, к слову, тоже, — разве что подавил рвавшийся наружу всхлип.
Она же не заплачет, верно?
Стив стоял к ней спиной, присев на сиденье мотоцикла. Девушка, поддавшись порыву, обернулась, уже наперёд зная, что Амелия следит за ней из-за шторы. Этот липкий, оценивающий взгляд… Пронизывающий. Брук сразу же захотелось смыть его с себя, оттереть, содрать с кожей.
Ещё один вдох и теперь она уже увереннее зашагала к другу. Почувствовав движение за спиной он обернулся и вытащил наушники.
— Ну, как прошло?
Дерьмово, Стив… Я снова почувствовала себя игрушкой, которую таскают туда-сюда с чердака. Захотели — поигрались, надоела — отложили до лучших времен.
— Её зовут Амелия, Стивен. Женщину, что родила меня, зовут Амелия, — сказала девушка и выдавила из себя подобие улыбки.
Он, казалось, все понял без слов. Стив быстро преодолел расстояние между ними и заключил Брук в объятия. А она, не сдержавшись, уткнулась ему в грудь и расплакалась. Горько и по-детски, громко всхлипывая и обнимая его в ответ.
Потому что это была её минута слабости. Тот самый переломный момент, когда не было сил сдерживать истерику.
Сейчас можно.
А Стив что-то тихо шептал ей на ухо, успокаивающе гладил по спине. Уверял, что все изменится к лучшему (и не важно, что именно произошло). Брук цеплялась за него, как за спасательный круг. Она понимала — ничего уже не будет «как прежде». Все недосказанные истории остались позади, так же, как и вопросы.
***
12 мая 2012 года
«Попробуй бегать по утрам», — сказал ей Уилл. — «Беспроигрышный вариант, если нужно сбросить напряжение после плохого сна. Или, что в твоём случае тоже подходит, на некоторое время избавиться от ненужных воспоминаний».
Тогда Брук ещё подумала, что воспоминания как раз-таки нужны ей. Кем же она тогда будет, если начнет от них избавляться? Это будет настоящим предательством по отношению к себе — вот так вот взять и обрезать всё, что ты пережил, пусть и на пару минут. Но так она думала ровно до того момента, пока спустя день после нападения инопланетных чудищ наконец не решилась вернуться к себе в квартиру.
Стоун не была истеричкой и лила слезы довольно редко. Из-за этого многие одноклассницы на совместных ночёвках после просмотра какого-то слезливого фильма называли её холодным и бессердечным айсбергом. Даже когда девушка на физкультуре вывихнула плечо, она, сжав зубы и непечатно ругаясь, без слёз дошла до медпункта. Единственное, что Брук отвечала потом заинтересованным одноклассникам, когда пришла в школу: «Бывало и хуже».
Но эта боль не была сравнима с физической, да и вообще нельзя было сказать, что у неё что-то болело. Просто ныло под ребрами. Тянуло, выворачивало и обрывалось. Раз за разом, словно замкнутый круг. Впервые Брук не хотела заходить в свою квартиру. Там было до ужаса, до дрожи в коленках пусто. И, тем не менее, комнаты хранили ещё память о погибшей хозяйке. Все напоминало об Алекс, и это буквально свалилось на Бруклин волной. Тонны воспоминаний и все в один миг.
Она тихо сползла спиной по стенке, словно собиралась потерять сознание, и так и просидела напротив двери в комнату подруги пол ночи. Без слез, криков или истерик. Девушка сидела и просто смотрела. Это был её личный кошмар, только наяву. После похорон, после дня, проведенного на работе (где она уверяла практически всех, что с ней все хорошо), её наконец-таки нагнало то чувство безысходности и потери, которым все упивались на кладбище. С этим всем также появились кошмары. Брук вскакивала посреди ночи в холодном поту, хватая лежащий под подушкой пистолет и в панике оглядывая комнату. После парочки таких пробуждений девушка впервые в жизни пошла на кухню за снотворным.
Пробежка стала её спасением. И, что более странно, девочка-подросток с этажа выше. Она пересеклась с Брук, когда та выходила из квартиры утром с плеером и наушниками в руке. Стейси тоже была одета в спортивные штаны и толстовку, поэтому не сложно было сложить два плюс два. Тогда Бруклин и предложила девочке бегать вместе — все-таки так веселее.
И легче будет не думать.
Но в этот раз Стейси, как любил говорить Уилл, отморозилась, ссылаясь на дела, не требующие отлагательств. Стоун сразу же поняла, что её временная партнерша по бегу просто хочет отоспаться в выходной день, но виду не подала.
Ну хоть кто-то спит спокойно.
Бегать с музыкой было сплошное наказание — наушники то и дело выпадали из ушей, что бесило девушку неимоверно. После третьей попытки она просто засунула неудобные проводки в карман спортивных штанов и побежала дальше.
Как оказалось, в одиночке, среди всего остального мира, было ещё хуже, чем в наушниках. Шум вокруг, беглые взгляды на прохожих… С каждым разом Брук заставляла бежать себя всё быстрее и быстрее, чтобы не смотреть, не видеть всего этого вокруг. Даже когда в груди уже нещадно пекло, она не остановилась, а только ускорилась.
Так до фонтана девушка чуть ли не доползла, а достигнув цели — сипло выдохнула и уселась прямо на тротуар. Дышать было трудно, её легкие словно раскаленным железом сдавило, зато в голове была блаженная пустота. Ни единой мысли. Ни одного воспоминания. Только ради всего этого девушка была готова пробежаться так ещё раз, даже если придется разорвать к чертям её собственные легкие.
Восстановив дыхание, Брук открыла глаза и заметила, что бегающих людей стало больше, чем когда она выходила. Сколько же тогда она так просидела?
Домой придется бежать еще быстрее.
Избегая смотреть на других людей, вышедших на пробежку так же, как и она, Брук выдохнула и пошла быстрым шагом, переходящим в трусцу, к дому. Но где-то на полпути её остановил громкий оклик. Остановившись и обернувшись, она едва не столкнулась с догоняющим её парнем.
— Мэм, простите, но вы обронили, — сказал молодой человек и протянул ей открытую ладонь. В ней свернутые комом лежали белые наушники.
Бруклин с удивлением похлопала себя по карманам. Плеер, прикреплённый к резинке штанов, был при ней. В отличие от переплетенных между собой проводков, которые сейчас держал в руке парень.
Опасаясь непонятно чего, она аккуратно взяла протягиваемую вещицу. Смотреть на молодого человека ей совершенно не хотелось. Но тут до неё дошло, что же он сказал, и Бруклин удивленно уставилась на стоящего напротив.
Мэм? Что, серьёзно?!
— Я… Да, спасибо большое. Я иногда бываю рассеянной, — солгала Стоун, не моргнув и глазом.
Странный парень смотрел на неё и улыбался, что обескуражило девушку ещё больше. Он был выше Брук на голову. Широкоплечий, накачанный блондин с голубыми глазами. Эдакий дружелюбный великан.
— Простите, мне наверное послышалось… — добавила Стоун, переминаясь с ноги на ногу.
Да, скорее всего она просто не расслышала начала фразы. В этом веке никто уже не «мэмкает».
Почему-то ей резко стало неловко от того, что она разглядывала его. Отрезвив себя мысленной пощечиной, девушка собралась добавить очередную благодарность и попрощаться, как парень её опередил:
— Я Стив, — протянул он руку, все так же улыбаясь.
Брук неожиданно для себя улыбнулась уголками губ и протянула свою ладонь для рукопожатия.
— Очень приятно, Стивен.
Воспитанные в ней правила приличия вопили о том, что ей нужно тоже представиться, но нежелание продолжать знакомство было сильнее.
Сейчас не время.
— А я… Мне уже пора. Спасибо ещё раз.
Чувствуя, что её щеки нещадно краснеют, девушка на выдохе развернулась и собралась уходить, но её снова окликнули.
— Вы не назвали своё имя!
Стоун резко затормозила. По ощущениям шея тоже покрылась красными пятнами, впрочем, как и всегда, когда ей становилось неловко.
Дурацкая генетика.
— Меня назвали в честь одного из районов Нью-Йорка, — обернувшись, широко улыбнулась она. — Я бегаю здесь каждое утро. У тебя есть время, чтобы угадать.
Бруклин не поняла, как так быстро добежала до дома, совершенно при этом не устав. Кажется, она махнула Стиву на прощание, крикнула «до встречи» и так же улыбаясь побежала по привычному уже пути.
И самым странным было то, что за этот период времени она совершенно не думала об Алекс. Скорее о том, что больше этого молодого человека она не увидит, потому что поменяет свой маршрут для пробежки.
***
4 июня 2012 года
