Текст книги "Девиант (Полёт ночного мотылька) (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Нет, из десятого. Сидит вместе со мной.

Девушка была очень симпатичной. Короткие чуть волнистые русые волосы немного темнее моих, выразительные глаза с минимумом макияжа и строгое тёмно-зелёное платье делали её весьма похожей на идеальную преподавательницу. По крайней мере, мне так показалось.

– Зачем ты его привёл с собой? Я думала, тебе нужно временное место, о котором никто не знает, где ты сможешь пережидать особо опасные ситуации до определённого момента.

– Ему тоже нужно такое место, – ответил Кай, взглянув на меня.

Это он об Иосифе Кирилловиче. Конечно, разве у меня теперь есть выбор, кроме как прятаться в кабинете младшеклассников? Я даже закатил глаза, давая понять, что это неправда, за что получил лёгкий толчок локтём.

– Не закатывай глаза. Ты даже ещё толком не понимаешь, с чем столкнулся, – очередное нравоучительное наставление.

Мне хватило ума промолчать, потому как я всё равно был здесь единственным, кто даже не знал общих рамок разговора. Взгляд девушки изменился. Вместо заинтересованно-настороженного он стал шокированным, взволнованным.

– Подожди, хочешь сказать, что у него те же проблемы, что и у тебя когда-то?

– Именно, – подтвердил Кай.

Девушка издала разочарованный вздох.

– Ты ведь сам подставляешься. Тебе будет сложнее, если ты решишь защищать кого-то помимо себя, – сбивчиво забормотала она. – И ты уверен, что ему можно настолько доверять?

Повисло молчание. Я выдержал два испытующих взгляда, чувствуя себя зверушкой в клетке, судьба которой должна была решиться здесь и сейчас. Либо меня оставят в питомнике, либо заберут домой, где станут ухаживать и любить.

– Был бы уверен, если бы ты не общался с тем парнем, – прозвучало как упрёк.

– Каким парнем?

– Стас.

– Чем тебе Стас не угодил? – встал я на его защиту.

– Тем, что оказался трусом в нужное время, а сам строит из себя душу компании. И ты ведёшься.

– Ты неправ!

Я впервые увидел, что Кай разозлился. Правда, его злость выдали только плотно сжатые губы и бешенство, застывшее в глазах. Я уже было решил, что он меня ударит, но удара не последовало.

– Я прав. Я видел больше тебя, – по слогам выплюнул Кай. – Ты не знаешь, кого защищаешь. И если решишь и дальше защищать его, то наша встреча в воскресенье отменяется точно так же, как и все объяснения. Выбирай.

Так быстро взвесить все плюсы и минусы оказалось весьма проблематично. Кай требовал невозможного, но интуиция подсказывала, что сейчас я находился на пограничной полосе. Либо одно, либо другое. Кай был настроен серьёзно.

И я выбрал. Сказал первое, что пришло в голову, потому что взвесить плюсы и минусы мне так и не удалось. Да, я хотел подружиться со всем классом. Я хотел стать своим среди них и показать, что я неплохой человек. Если бы я пересел за другую парту и начал бы чаще общаться со Стасом, всё так бы и было. Я бы смог. Но я этого не сделал.

Я выбрал вместо многих одного-единственного человека. С ним я в первый же день стоял около доски и поражался, насколько просто читать людей по глазам и выражениям лиц. Они сразу не приняли Кая, отгородившись от него и от меня после того, как я сел рядом с ним. В тот момент я боялся остаться в новом мире, которого совершенно не знал. И я рад, что мне потребовалось совсем мало времени, чтобы понять: если со мной будет такой же человек, как я сам, то вдвоём мы будем не одни. Пусть и без всех остальных.

Перемена закончилась быстро. Я и глазом моргнуть не успел, как нужно было идти обратно на второй урок алгебры. Кай выглядел ошеломлённым после того, как выбрал его. Да я и сам был удивлён своим выбором.

– Честно говоря, не думал, что ты не пойдёшь на попятную, – признался он, когда мы шли по второму этажу к лестнице.

– Понятия не имею, что остановило меня.

– Ты ведь ничего обо мне не знаешь. Прекрасно видишь отношение людей ко мне. Самое время сбежать и смешаться с остальными.

– Ты тоже ничего обо мне не знаешь, – напомнил я, чувствуя себя равным Каю.

Кай усмехнулся.

– Я знаю, что ты не рубишь в компьютерах, но зато прекрасно понимаешь математику.

– Всего-то, – парочка фактов весьма меня позабавили.

– Но это не ничего.

Потом мы шли в молчании. Всего один лестничный пролёт, но его оказалось слишком много.

– В понедельник тебя искали одиннадцатиклассники, – сказал я и остановился. – Мне казалось, что врать бессмысленно, поэтому я даже показал им расписание, чтобы они увидели номер кабинета. Меня потом совесть заела.

Кай стоял на несколько ступенек выше.

– Они в любом случае стали бы искать меня. И пока что не нашли. Вернее, видели меня, но затеряться в школьном коридоре во время перемены гораздо легче, чем можно себе представить. Не забивай себе голову, – он помахал рукой перед лицом и поднялся ещё на одну ступень.

– А та учительница? – не успокаивался я. – Кто она?

– Просто учительница. Её зовут Алина.

– Она… твоя сестра?

– Нет.

– Тогда… девушка? – предположение казалось мне абсурдным, но вполне реальным.

Оно рассмешило Кая.

– Нет. Подруга.

– Но ведь она учительница! – ужаснулся я.

– Ей всего двадцать три года. Окончила педагогический университет и теперь работает здесь. Первый месяц. В детстве мы жили в соседних подъездах. Не вижу ничего страшного, если у людей есть разница в возрасте. Это естественно, – он пожал плечами. – Вот тебе и ответ.

– Но…

– Не слишком ли много вопросов для того, кто пару дней назад даже советов моих слушать не хотел?

Каю удалось меня смутить. Самое страшное, что смущаться я не умел. Кто-то мило краснел и отводил глаза, а я становился нервным, начинал шумно пыхтеть и сразу сбегал. В общем, делал всё, чтобы не стоять на месте.

– Не хочешь говорить – не надо, – голос получился обиженным, но я старался выглядеть как можно более равнодушным. И получилось весьма убедительно. Кай отвернулся и пошёл дальше, а я последовал за ним. Всё-таки нам ведь в один кабинет нужно, а звонок был уже пять минут назад.

Оставшиеся уроки, включая алгебру, прошли спокойно. Иосиф Кириллович меня не трогал, и задержать меня на перемене ему снова не удалось. Кай не отступал ни на шаг, чем буквально распугивал всех вокруг, за что я искренне был ему благодарен.

Но самое главное – мне было и дальше позволено сидеть у окна.

========== Глава седьмая. ==========

Я очень любил свою бабушку. Хотя бы потому, что она заменила мне нормальную семью. Она была для меня и отцом, и матерью одновременно. Я редко что скрывал от неё – только те вещи, которые с взрослыми обсуждать не принято. Например, когда я впервые влюбился – лет пять назад, – то долго-долго мучился и не знал, что делать. Девочка классом старше, переехавшая к нам на время из столицы, сразу привлекла моё внимание. Она была другой. Вокруг неё витала атмосфера большого города.

Помню, когда одноклассники случайно узнали о моей симпатии, то долго смеялись, говоря, что у меня нет шансов. У меня их не было. Кто я, и кто она. Разница чувствовалась сразу. Но ведь чувства так просто отключить нельзя. Нет такой кнопки, нажав на которую можно всё забыть и в следующую минуту продолжать жить дальше.

С бабушкой я советоваться не хотел. Хоть тогда я ещё смутно понимал, что такое любовь и с чем её едят, но осознание того, что обсуждать такую тему с бабушкой будет как-то неловко, всё же присутствовало. Поэтому я пришёл в школьную библиотеку, попросил разрешения походить между стеллажами, после чего нашёл старую книгу с не менее странным названием «Для мальчиков». В общем-то, как раз в книге не было ничего странного. Обычные советы для подростков.

Я не прогадал, когда принялся искать в ней раздел о любви. Собственно, о самой любви там было написано мало. Больше всего страниц было посвящено сексу. В то время я отдалённо слышал о таком непривычном детскому уху слове, но подробности его расшифровки не знал. А когда узнал, то жутко испугался. Испугался последствий. Шансы травмировать как себя, так и партнёршу по неопытности, возможность беременности, проблемы семей, созданных под влиянием обстоятельств.

После этой книжки мою влюблённость как ветром сдуло. Вечером я прибежал к бабушке и чуть не со слезами на глазах заявил, что никогда не буду любить и никогда не займусь сексом. На вопрос «почему?» я выпалил, что это плохое чувство, из-за которого люди травмируются и делают детей.

Знаете, что случилось потом? Бабушка долго смеялась. Я тогда искренне не понимал, что в этом смешного, поэтому даже обиделся. А когда бабушка спросила, кто мне такое сказал, то я честно ответил, что это из книги, найденной в библиотеке.

Мне потребовалось много времени, чтобы осознать, что жизненные советы лучше брать у других людей, а не пытаться искать их в книгах. Книга – это книга, она выдаёт тебе определённую информацию в определённых рамках. Задать дополнительный вопрос книге нельзя: она не ответит.

Тот детский страх сохранился до сих пор. Хоть я уже знал, что если придерживаться нужных правил безопасности, то ничего плохого не произойдёт, но всё равно не мог преодолеть подсознательную боязнь сближаться с человеком до такой степени. Детский разум намертво усвоил, что любовь – это не только бабочки в животе. Это ещё и последствия, решения для которых мы принимаем в затуманенном состоянии.

***

Елена Анатольевна провела урок как-то монотонно, словно читала материал по книге. Никакой книги в руках у неё не было, точно так же как и тетради с конспектом урока. Она рассказывала нам о Татьяне из «Евгения Онегина», а к следующему уроку задала прочитать отрывок, приведённый в учебнике, к которому нужно было написать небольшое эссе-рассуждение на один-два тетрадных листа.

Нужного учебника литературы у меня всё ещё не было. Он входил в состав тех учебников, которые необходимо было покупать самостоятельно. Успокаивало только одно: в воскресенье этот злосчастный учебник будет у меня, а уж прочтение отрывка и написание эссе – плёвое дело.

Весь урок я откровенно зевал, хотя литературу любил, но голос Елены Анатольевны оказался настолько монотонным, что даже я был не в силах вникать в её рассказ. После звонка она угрюмо посмотрела в мою сторону, и я уже было решил, что сейчас меня ожидает длинная воспитательная речь касательно поведения на уроке. Но, к моему удивлению, в учительскую она вызвала не меня, а Кая.

– Твой внешний вид не подобает школе, – объяснила она свою позицию.

Да, Кай проигнорировал прошлое замечание, продолжая приходить в джинсах. По-моему, весьма глупое правило. В моей старой школе на внешний вид не обращали никакого внимания. Школьники ходили в ярких футболках и светлых джинсах, и никто не делал им таких замечаний. Кай же в основном одевался в однотонной цветовой гамме, но постоянно получал замечания от Елены Анатольевны. Да ещё и вызов в учительскую.

Я успел только шепнуть ему, что буду ждать в следующем кабинете. Они ушли, а я лениво поплёлся за одноклассниками, притормозив в коридоре и оглянувшись. Конечно, спину Кая я увидел. Но ещё я увидел то, что хотел видеть меньше всего на свете. Вернее, кого. Иосифа Кирилловича. Он бодрой походкой направлялся из учительской прямиком ко мне и гаденько улыбался.

Кай на пальцах показал мне единицу и крест, что означало не оставаться с ним наедине. Да я сам прекрасно понимал, что если уж разговора не избежать, то лучше провести его прямо посреди коридора, где мимо ходят десятки людей.

Подойдя ко мне, Иосиф Кириллович манерно поправил очки и пригладил густые волосы. В первые дни на его внешний вид я не обращал внимания, а теперь он вызывал у меня отвращение. И вот такой вот неприятный тип пытался лапать меня, закрывшись в кабинете? Фу.

– Арсений, – самодовольно протянул он. – Ну наконец-то я тебя увидел.

– Да уж, – на выдохе произнёс я. – Чего вам?

Иосиф Кириллович картинно нахмурился.

– Зачем же так грубо. Я всего лишь подошёл поинтересоваться, как у тебя дела.

– Замечательно, – я даже улыбнулся в подтверждение.

– Рад за тебя. Надеюсь, сегодня после уроков ты уделишь мне время? Если помнишь, у нас договорённость. Да и тебе нужна помощь…

– Вы серьёзно? – перебил я его. – Думаете, что я такой дурак, который после всего снова полезет в клетку со львом? Обойдусь без вашей помощи, – я круто развернулся, но меня схватили за руку и удержали на месте.

– Забываешься, Арсений, – шепнул мне металлический голос. – Я твой классный руководитель. Ты должен слушаться меня, или возникнут проблемы. А то маленькое недоразумение мы сгладим. Согласен?

Он поставил мне ультиматум, используя наше неравенство в стенах школы. И знаете, что? Права отказаться у меня не было. Я прекрасно понимал, какого рода проблемы могут возникнуть при моём отказе, но быть запуганным мальчиком, до конца одиннадцатого класса играющим роль куклы, мне не хотелось. К тому же Кай знал то, что знаю я. И знал ещё многое, что нам только предстояло обсудить.

Осознание того, что за моей спиной есть тот, кто меня поддержит, придало сил. Я не прогнулся, хотя, может, и следовало бы. Так было проще. Обернувшись, я прошипел твёрдое «нет», после чего высвободил руку и отправился в кабинет.

***

Трясти меня начало минут через десять после начала урока. В речь учителя я не вслушивался, отдавшись на растерзание мыслям. Сейчас моя уверенность немного иссякла, и всерьёз начала сомневаться, а правильно ли я сделал, что послушался Кая. Кай сказал не оставаться сегодня на дополнительные занятия. Я почему-то настолько поверил в его слова, что так и сделал. А теперь я сидел и задавался вопросом: что будет потом? Кай ведь не всемогущий. Он такой же школьник, как и я. Против учителя мы даже вдвоём не сможем выступить.

Руки заметно дрожали. Подкатил неприятный приступ тошноты и головокружения. И всё это несмотря на то, что я сидел.

Кай же до сих пор не вернулся. Его там что, съели в учительской за джинсы?

Не выдержав дальнейшего пребывания на месте, я попросился выйти. Преподавательница отпустила меня, и я рванул в туалет на тот случай, если мой желудок снова захочет подвести меня. И на этот раз даже не из-за еды! Желудок, к моей великой радости, соизволил успокоиться, когда я сделал несколько глотков холодный воды прямо из-под крана. Мне потребовалось около минуты, чтобы прийти в себя. И я отправился дальше.

Осторожно заглянув в учительскую, я обнаружил, что Кая там нет. Да и Елены Анатольевны тоже. Пройдясь по четвёртому этажу, я попутно заглянул во все кабинеты, двери которых оставались открытыми. Елену Анатольевну я нашёл ведущей урок в одном из них. Для того чтобы найти Кая, потребовалось немного больше времени. Спуститься на первый этаж я догадался не сразу, а когда догадался, то нашёл его на лестнице между первым и вторым этажами.

Вместе с ним были и те одиннадцатиклассники. Девушка на этот раз отсутствовала.

– Ты оказался весьма храбрым, раз заимел наглость вернуться сюда, – с гневом втолковывал Каю их главарь.

– А ты заимел наглость снова подойти ко мне после того, что сделал, – не уступал ему Кай. – Всё так же таскаешь за собой свои хвосты. Страшно, что ли, с глазу на глаз поговорить, Данила?

Так его зовут Данила. По крайней мере, теперь буду знать, как именовать его помимо главаря.

– С тобой? Страшно? – Данила гортанно рассмеялся. – Да ты меня пальцем тронуть не сможешь. Раньше ведь не мог. Что изменилось за год? Не зря же ты от меня бегал целую неделю.

Кай не ответил, но я заметил огонёк, блеснувший в его глазах. Далеко не добрый огонёк.

– Я от тебя не бегал. Просто ты догнать не мог, – Кай усмехнулся и, слегка оттолкнув Данилу рукой, попытался выйти из осады, удерживающей его около стены.

Все парни были на полголовы, а то и на голову выше Кая. Я бы даже предположил, что они наверняка занимаются каким-нибудь видом спорта. Хоть Кай и вёл себя весьма непринуждённо с ними, но если дело дойдёт до драки, вряд ли он выстоит против троих. Сразу, как только он оттолкнул Данилу, я перестал стоять на месте, спустился на пару ступеней вниз и выдал себя.

– Кай?

Все подняли головы, посмотрев на меня. Данила сначала выглядел удивлённым, но потом узнал меня.

– О, да ты же тот новенький сопляк. Что забыл тут?

– Кая, – честно сказал я, переведя на него взгляд. – Кай, о тебе уже спрашивают. Вернись на урок.

А вот о втором я, естественно, соврал. Никто даже и не вспомнил о нём. Но зачем Даниле знать лишнюю информацию? Пусть считает наоборот.

– Уже иду, – Кай выразительно посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что он слегка улыбнулся.

Парни не стали больше удерживать его. Он преспокойно поднялся выше и, почти невесомо тронув мою руку, позвал за собой.

– Что ты там делал? – спросил Кай, когда мы уже вернулись в коридор четвёртого этажа.

– Тебя искал. За внешний вид не отчитывают так долго.

– Ах вот оно что.

– Что им от тебя нужно?

– Напомнить, что короли в этой школе только они, а я изгнанник, посмевший без разрешения сунуть сюда свой нос.

– Тебя не волнуют их угрозы, – заметил я.

– Угрозы? Это только цветочки. Одними угрозами они никогда не ограничивались, – отмахнулся Кай, замедлив шаг, когда мы подходили к кабинету.

– Кай, – я и вовсе остановился, встав на его пути и повернувшись лицом. – Ты мне помог, и уже не один раз. Сначала я сомневался, стоит ли связываться с тобой, но теперь понимаю, что это было лучшим, что могло произойти. Не знаю, почему… Интуиция подсказывает, что так оно и есть. Я вижу, что ты в плохих отношениях со всей школой, похоже, но понять, что тебя заставило вернуться, пока не могу.

Кай внимательно выслушал меня, не перебивая, но ничего не говорил.

– Я ведь уже сказал, что останусь с тобой, – лишний раз напомнил я.

– Ты не из трусливых, раз принял сторону меньшинства. В противном случае я бы с тобой не разговаривал.

Комплимент? Приятно. Я улыбнулся.

– Так что тебе нужно от гнилого королевства с гнилыми королями, зажимающими людей на лестнице? – выразился я его же словами.

– Что мне нужно? – Кай заметно воодушевился. – Война. С полным разгромом противника.

========== Глава восьмая. ==========

Иногда люди теряют бдительность при сближении с кем-то. Толчком к такому сближению может послужить всё что угодно, лишь бы это являлось частью не только одной стороны. Общая радость порой показывает, какой красивой может быть улыбка и каким привлекательным – смех. То, что нам нравится, хочется повторять снова и снова. Общие увлечения показывают, что ты не один. Заставляют почувствовать себя частью чего-то большего, чем ты был раньше.

Общая боль сближает сильнее всего. Боль и ненависть может примирить даже врагов, пусть и на определённое время. В такие моменты они становятся едины, действуют вместе и достигают цели. Только после приходит осознание, что враг всё ещё рядом. Он не союзник, а лишь временный помощник.

Любовь, также как и симпатия, объединяет порой совершенно разных людей. Она ослепляет, вынуждает тянуться к кому-либо без логичного объяснения. Она затуманивает разум. Она бьёт по уязвимым точкам, принося поражения тогда, когда в любой другой ситуации можно было бы выиграть.

Если цель рождается в одиночестве, постигать её тоже лучше одному. Никогда не знаешь, в какой момент союз, образованный для достижения цели, даст трещину. Очень сложно вписать в продуманную последовательность что-то, не являющееся её частью изначально. Оно всё равно будет выделяться.

Но если мозаика незакончена, то нахождение идеально подходящей недостающей части – гарантия к завершению работы.

Бабушка всегда говорила мне, что найти человека, идеально подходящего тебе, – большая удача. Неважно, кем будет для тебя этот человек. Важно не вписывать такие отношения ни в какие рамки. Любая попытка как-то обозначить их может привести к разрушению хрупкой конструкции.

Я запомнил её слова ещё давно и до сих пор не забыл. Она порой вздыхала и жалела, что вот так прожила жизнь, не найдя такого человека. В детстве я частенько говорил, что у неё всё ещё впереди, а она как-то грустно улыбалась и кивала. Только теперь я понимаю, что жизнь не бесконечна, и когда финал близок, изменить что-то уже практически невозможно.

***

В воскресенье я немного волновался. Проснулся, как и ожидалось, в семь утра, и больше не сомкнул глаз. Мы договорились встретиться с Каем в двенадцать около остановки Золотой проспект, поэтому времени у меня было ещё предостаточно.

Когда я вышел в гостиную, то обнаружил бабушку со спицами, сидящую в кресле и параллельно смотрящую утренний повтор какого-то очередного бесконечного сериала. Она тепло пожелала мне доброго утра и спросила, почему я поднялся в такую рань в выходной. Я ответил, что это нервное, видимо.

После завтрака мной на целый час завладела кладовка, где я засел, просматривая ещё не распакованные коробки. Конечно же, осенние вещи оказались в самой дальней коробке, да ещё и в самом низу. Мне потребовалось немало усилий, чтобы отрыть любимую куртку и старые несколько потрёпанные кроссовки. Взглянув на них, я на секунду решил, что ради приличия нужно бы найти обувь получше, но тут же одёрнул себя, решив, что и так сойдёт. Я ведь не на свидание иду, в конце-то концов!

После кладовки я полез в шкаф, откуда выудил просторную тёмно-зелёную футболку с принтом нахмуренного смайла и голубые джинсы, из которых в прежнем городе я практически не вылезал. Сойдёт. Самое оно для выходного дня.

Свободное время я, как и обычно, занял чтением книги, раз уж сон сегодня ушёл рано. А когда настало время выходить, бабушка проводила меня удивлённым взглядом.

– Неужели гулять с новыми друзьями уже?

– Не совсем. Нужно купить несколько учебников и… ну и прогуляться, может быть.

Бабушка пожелала мне удачи, но посоветовала поздно не возвращаться.

До нужной остановки я добрался пешком минут за двадцать. В общем-то, можно было добраться быстрее, если бы я не принялся петлять во дворах, едва не заблудившись. Хоть я и хорошо запоминал дороги, но до Золотого проспекта мне приходилось идти впервые, поэтому это вызвало некоторые трудности. Как же я обрадовался, когда увидел остановку с нужным названием.

Кай был уже там. Он стоял около газетного киоска и с заинтересованным видом изучал предлагаемую продукцию. Одет он был не лучше меня: те же самые джинсы, что и в школе, рубашка была заменена на серый простой свитер, а поверх неё красовалась куртка с поднятым воротом.

Заметив меня, Кай отошёл от киоска.

– Долговато ты.

– И тебе привет. Я чуть не заблудился во дворах.

– Во дворах любой заблудится.

– Ну, обычно с маршрутами у меня проблем не возникает. Куда дальше?

А дальше нужно было сесть на автобус, проехать четыре остановки, после чего выйти и свернуть на соседнюю улицу. Я не сразу увидел совсем простенькую вывеску оптового книжного магазина, располагающегося в подвальном помещении.

– Он только снаружи выглядит плохо, – заверил меня Кай.

Конечно, он оказался прав. Как только мы спустились вниз, передо мной раскинулся настоящий гигантский склад с кучей рядов из высоких стеллажей, доверху забитых книгами.

– Я такого даже в библиотеке не видел. – Я был восхищён.

– Да ты и настоящей библиотеки не видел, похоже. – Кай жестом попросил меня следовать за ним.

Цены здесь действительно были низкими. Я почувствовал себя в раю. Забыв об учебниках, я принялся бродить между стеллажами и скользить взглядом по разноцветным корешкам книг.

– Если ты прикупишь несколько детективов, то, чтобы дотащить это до твоего дома, придётся вызывать грузовик.

Обернувшись к Каю, я несколько секунд не мог понять: он что, пошутил или мне показалось?

– У тебя есть чувство юмора? – задал я невинный вопрос.

– Только если есть с кем шутить, – многозначительно ответил он и подтолкнул меня в спину. – Сначала учебники. Вернуться за другими книгами ты всегда успеешь, магазин никуда не денется.

И всё-таки чертовски приятно, когда кто-то тебе помогает. Мы проторчали здесь без малого часа полтора. Следовать только списку оказалось безумно сложно. Как оказалось, Кай тоже был любителем засматриваться на соседние книги, поэтому мы периодически доставали с полок совершенно ненужные учебники и зачем-то пролистывали их.

– Смотри, учебник географии в четырёх томах. И о чём там только можно печатать? – философски поинтересовался я, проводя пальцем по корешку.

– Обо всём мире с подробностями до того, какой средний размер ноги у того или иного народа вместе со свободными размышлениями на эту тему, – без тени шутки констатировал Кай, стоя рядом со мной.

Я не удержался, рассмеявшись. Нет, я и подумать не мог, что вне школьных стен с ним окажется насколько приятно проводить время. Может, Кай и выдавал шутки ненамеренно, но получалось у него весьма вовремя.

Так день и прошёл. Я даже не знал, сколько мы проторчали в этом магазине. Время летело незаметно, а идти к выходу не хотелось. Кай был тем, кто разрушил идеальный мир в идеальном месте. Он напомнил, что сегодня воскресенье, а значит, к завтрашнему дню нужно подготовить домашнее задание. Плюс прочтение отрывка по литературе и написание эссе ко вторнику. Настроение сразу упало.

Расплатившись за покупку, я взял два огромных пакета с учебниками. Не то чтобы нести их было тяжело, но идиотом с руками до земли я себя ощутил сполна. Кай заметил это, поэтому без разрешения взял один пакет, помогая мне.

Обошлись без грузовика. Доехали до Золотого проспекта на автобусе, после чего преодолели остаток пути пешком, только на этот раз не по дворам.

– Мой дом, – оповестил я Кая, когда всё же свернул с главной улицы во дворы.

– Самое время.

– Для чего?

Мне был послан долгий взгляд, по которому я должен и сам догадаться, для чего пришло время.

Кай облюбовал детский дворик со старыми качелями, краска на которых уже давно облупилась. Дворик этот обычно пустовал, правда, иногда в нём было очень шумно. Не знаю, откуда брались дети с мамами в таком количестве, но пару раз, возвращаясь из школы на прошедшей неделе, я даже не сразу понял, откуда доносились радостные детские крики.

Оставив пакет на земле, Кай сел на качели, оттолкнулся ногами и сразу же затормозил – раздался противный скрип.

– Если раскачаться сильнее, то скрипеть не будет, – подсказал я, проделав со вторым пакетом то же самое, что и Кай.

– Лучше так.

– Как хочешь, – согласился я и занял свободное место на второй качели. – Так… я правильно понял? Ты всё-таки расскажешь мне про Иосифа Кирилловича?

Кай от неудовольствия даже поморщился. Такое выразительное лицо у него бывало относительно редко.

– Ты ведь неглупый. Я думал, и сам догадаешься за два дня.

– Я и догадался. Возможно. Но лучше скажи сам, – попросил я его.

– Иосиф Кириллович на первый взгляд выглядит доброжелательным и хорошим учителем. В общем-то, свой предмет он знает хорошо, да и объясняет материал неплохо. Вот только его слабость к мальчикам всё портит, – Кай повернулся ко мне. – Сейчас он выбрал тебя.

Странно, что я надеялся на другое объяснение. Я, конечно, был наслышан о подобных случаях, передаваемых в новостях по центральным каналам, когда детей и подростков насиловали взрослые неглупые вроде бы люди. Меня всякий раз передёргивало, если я слышал слова «мальчик» и «мужчина». В голове не укладывалось, как взрослый мужчина мог без зазрения совести сделать что-то гадкое с ребёнком, годившимся ему в сыновья. А теперь я и сам стал главным героем подобной истории. В голове быстро пронеслись кадры того, как когда-нибудь и обо мне расскажут в новостях.

Я передёрнул плечами.

– Твою мать, – выругался я, хотя ругаться подобными словами приходилось редко.

– Коротко и ёмко, – подчеркнул моё высказывание Кай.

– А что бы ты сказал на моём месте? – это, скорее, прозвучало как утверждение, а не вопрос.

Но Кай на него ответил.

– Говорил, – вдруг сказал он. – То же самое. Почти.

Растерянность сразу испарилась. Кай уже не смотрел на меня. Он изучал пыль под ногами, притоптанную детскими ножками, отпечатки которых читались под качелями.

– То есть… – я осёкся, с трудом представляя, как лучше продолжить. – То есть с тобой было так же?

Вы когда-нибудь видели, как слова причиняют боль человеку? Они бьют гораздо сильнее, чем удары кулаками. И я увидел это сейчас. Кай напрягся, стиснул зубы. Я успел заметить, как изменились его глаза до того момента, как он опустил голову, пряча лицо за прядями волос.

– Было, – тихо сказал он. – Иосиф Кириллович не являлся нашим классным руководителем, но… я в шестом классе впервые начал понимал, что он смотрел на меня как-то по-особенному. Это раздражало и пугало одновременно, но я старался не обращать внимания. Мимолётные прикосновения, его тяжёлое дыхание в тот момент, когда он стоял слишком близко. У меня не было столько смелости, чтобы сказать, что это неприятно. И я мирился. В седьмом классе он предложил организовать дополнительные занятия со мной по математике. На тот момент у меня были другие проблемы, из-за которых учёба резко ухудшилась.

Я не стал уточнять, что за проблемы, но по голосу Кая стало понятно, что Иосиф Кириллович был далеко не единственным человеком, беспокоившим его.

– Я согласился на помощь. Так же, как и ты сейчас, совершенно не подозревая подвоха.

Кай замолчал, а я смотрел на него во все глаза, не в силах сказать и слова.

– Прости, что прямо не сказал о его намерениях. Я мог уберечь тебя от начала.

Прикусив губу, я замер. Даже если бы он сказал мне, вряд ли я бы поверил. И скорее всего, стал бы спрашивать подробности у других учеников. Для того чтобы сегодня сидеть здесь с Каем, мне было нужно самому убедиться в том, что там творилось.

– И как долго это продолжалось? – я старался больше не смотреть на Кая. Так было легче.

– Три года, – последовал незамедлительный ответ. – Потом я ушёл из школы.

– Три года? – едва ли не вскрикнул я. – Но почему? Почему ты терпел так долго? Почему никому не рассказал? Его же изолировать от общества нужно!

Эмоции переполняли меня. Возмущаясь, я активно размахивал руками, а Кай смотрел на меня с грустью, ожидая, когда приступ бешенства пройдёт. Но то, что сказал Кай после, и вовсе ввергло меня в совершенно непонятное состояние, при котором я совершенно не мог понять людей.

– Один раз я пытался рассказать. Мне никто не поверил. Уже на тот момент я был изгоем для всей школы, и даже учителя решили, что у меня просто поехала крыша. Я даже пожалел о том, что искал помощи у других.

– Кай… – бессильно прошептал я и вдруг заметил, что плачу. Шумно втянув воздух носом, я поспешно вытер слёзы рукавом куртки.

Тот момент, когда ощущаешь собственное бессилие, ужасен. Я прекрасно понимал, что это прошлое, но мне безумно хотелось хоть что-то сделать для Кая. Но что я мог сделать в настоящем, кроме как остаться сидеть с ним за одной партой?

***

Вечером я с трудом заставил себя сесть за домашнее задание. Особенно тяжело стало, когда я открыл новенький учебник алгебры. Примеры были простыми, но полученные ответы ни в какую не желали сходиться с ответами, приведёнными в конце учебника. Пришлось по несколько раз пересчитывать, проверять на калькуляторе, и всё равно некоторые задания остались в первоначальном виде с неверным решением.