Текст книги "И ничего не надо, кроме моря (СИ)"
Автор книги: Katunf Lavatein
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Они не здесь! – захныкал напуганный матрос. Чёрт возьми, да ведь это не усатый лейтенант какой-нибудь, а прыщавый подросток! Любят эти англичане малолеток нетренированных на борт брать… – На соседнем! На «Генрихе»! Только не убивайте…
– Значит, на «Генрихе». – Марсель не успел даже вскрикнуть, как старпом резанул мальчишку кинжалом. Тот заскулил, но тихо и удивлённо – рана не рассекала шею, а всего лишь алела на предплечье и явно была не смертельной. Наткнувшись на взгляд обалдевшего виконта, Хуан бросил на ходу: – Иначе его товарищи решат, что выдал без сопротивления. Идите за мной, месье виконт, вы займётесь пленными.
Видимо, это всё было оговорено заранее, потому что они оставляли на английской палубе Рокэ и Луиджи, и ещё нескольких испанцев, забравшихся чуть позже. Забрасывая крюк на палубу «Генриха» и надеясь, что у англичан весь порох вымок, Марсель порадовался про себя, что священники не на «Камелоте». Название ему не понравилось совершенно, и лезть туда не хотелось.
Комментарий к 7. «Люби врага своего»
https://vk.com/the_unforgiven_fb_re?w=wall-136744905_3220
========== 8. «Темнота» ==========
1587
Ещё не стемнело, солёный ветер врезался в кожу, сдувал жару и разгонял облака. Опытные моряки знали, когда будет шторм, сегодня все молчали – должно обойтись. Ричард не боялся непогоды в океане, да и вообще страха не было – одна досада: он не только оказался не на «Камелоте», не взяли даже на «Генриха» – судно, куда перепрятали священников.
Привкус морской соли напоминал о былых штормах. Дикон отказался отсиживаться в кубрике, он отлично знал, что делать в шторм, и был готов спускать паруса и сбрасывать балласты. В основном его подгоняла память судна – ведь это «Ланселот», он всегда останется «Ланселотом», как ни назови! Всё обошлось удачно, испанцы умели не злить волны, но сам он промок насквозь. Только забившись по старой памяти в бывшую каюту отца, мальчик понял, что не только промок, но и продрог до костей. На палубе почему-то холодно не было – разве что мокро и немного страшно, попав же в сухое помещение, он начал дрожать.
– Всемогущий Боже, вечное спасение верующих, – стуча зубами, пробормотал Дикон, неудачно стягивая с себя рубаху. Ткань словно примёрзла к телу и не хотела отдираться. – П-помоги мне…
– Что-то мне подсказывает, ждать помощи свыше ты будешь долго, – насмешливо сказали сзади. Дикон подскочил и задрал голову на голос – дон Рокэ всегда подкрадывался незаметно, что на корабле, что в открытом море. – Повернись.
– Не надо м-мне помогать! – запротестовал Дикон и чихнул. Вот ведь нелепость получилась.
– Всё ещё на Бога надеешься? – сложнее всего было привыкнуть к тому, что испанский капитан не верит. Дикона бил озноб, и он не мог сопротивляться, хотя желал. Без мокрой одежды стало чуточку легче, а потом он получил в негнущиеся руки толстое одеяло, размером, наверное, с двух Диконов. – Закутайся и сиди тихо, Библия никуда не денется.
В самом деле, рука по привычке потянулась к столу. Вещи отца были здесь же, разве что немного сдвинуты в сторону и частично убраны в деревянный ящик. В сухом и тёплом одеяле всё ещё трясло, но Дикон уже почувствовал, как начинают оттаивать заледеневшие конечности. Кожу неприятно покалывало, а ещё он расчихался. Вот и помогай теперь на палубе… Странно, почему он там-то не замёрз, снаружи?!
Может, лихорадка будет? Или нет? Дикон видел, как матросы умирали от разных болезней, теперь ему страшно не было. Если он заболеет, вряд ли испанцы станут возиться с занемогшим врагом, пускай и десятилетним… Устроившись поудобнее, насколько это позволяло одеяло и окоченевшее тело, Дикон стал думать о смерти. Он встретится с отцом, Налем и остальными, это хорошо.
Но неужели это будет конец? Настоящий конец всему?
Дрожь потихоньку унималась, потянуло в сон. Привалившись к старой истерзанной годами подушке и цепляясь за края одеяла, как за жизнь, Дикон смотрел перед собой – голову поворачивать было так тяжело! Сколько же он возился с мокрой рубашкой? Дон Рокэ уже переоделся, на нём не было ни одной мокрой нитки. Не считая волос, небрежно стянутых в хвост. Вообще-то, стоило говорить «дон капитан», но Дикон заупрямился и выпалил при всех, что капитана этого корабля звали и всегда будут звать Эгмонт Окделл.
– Что вы делаете? – пробормотал он, только чтобы не заснуть. Дон Рокэ поднёс к столу горящую свечу, света из иллюминатора было совсем мало, и Дикон разглядел вахтенный журнал. – А почему… почему на двух языках?
– Я говорю по-английски немногим лучше, чем пишу. Надо практиковаться.
Зачем ему учить язык врага?! Дикон хотел сказать либо что-то резкое и гордое (хоть раз должно получиться?), либо по-человечески удивиться – да, акцент у капитана был, но он не делал всяких глупых ошибок в разговоре.
– Испанский очень резко звучит… – И что? Вот кто его за язык тянул? Звучит и звучит, сиди и помалкивай, пока за борт не сбросили. Язык работал сам, надо сначала думать, а потом уже говорить.
– Резко, – неожиданно подтвердил дон Рокэ. – Особенно если говорить быстро, а ты мог заметить, что медлить мы не любим.
Потом было что-то ещё, Ричард плохо помнил, но разговор кончился очередным обиженным плачем по оскорблённому «Ланселоту». Сейчас он поражался, как дон Рокэ не выкинул его за борт – десятилетний мальчишка, оставшийся во всём мире один, был ещё и чертовски упрямым и постоянно твердил одно и то же. Речь шла о кораблях, тогда Дик узнал о строительстве «Сан-Октавии». Конечно, дону Рокэ не был нужен чужой корабль, и тогда Дику пришло в голову собрать свой экипаж на «Ланселот» и вернуть судно на родину.
Разумеется, это осталось только мыслью, а сейчас он и вовсе на «Этельстане», вперемешку со своими и чужими офицерами. Почему капитан Рут спрятал пассажиров на «Генрихе»? Эта посудина еле ходит!
С другой стороны… Неплохой обманный ход. Если католики знают, что угроза не в самих моряках, а в спрятанных пассажирах, они ни за что не станут соваться на самый дряхлый кораблик из всей эскадры – ведь туда не упрячут важных пассажиров! Воспрянув духом, Ричард повертел головой в поисках подзорной трубы – её стащил вперёдсмотрящий. Ну и ладно, название корабля можно разглядеть и так. «Этельстан» находился дальше всех от места боя, и младший лейтенант метнулся к корме, предвкушая зрелище.
***
– Ну и развалюха, – присвистнул Валме, пробираясь следом. Хуан промолчал – незачем подтверждать очевидное. Если бы не решение дона капитана – спонтанное, как и большинство его решений, – старпом бы с большой охотой оставил виконта на «Сан-Октавии». Но Марсель не мешал и двигался намного проворнее, чем раньше, на том спасибо.
«Генрих» встретил абордажников искренним недоумением. Самонадеянные дураки. «Они хотели нас обмануть, но слегка перестарались. Этот корабль настолько, гм, блистает на фоне остальных, что не отталкивает, а только притягивает глаз». Судя по тому, как засуетилась корабельная охрана, Рокэ оказался прав.
– Пригнитесь, месье виконт. – А лучше вернитесь обратно, но пока вы ничего не испортили. Хуан убедился, что выстрелы прорезали разве что солёный воздух, и метнулся к судовому колоколу. Два шага вперёд, один назад, убрать юнгу, избавиться от пары усатых офицеров. Звонить или не стоит? Пожалуй, это привлечёт внимание не только своих, но и врагов. Осталось разобраться, где они прячут своих протестантов.
Судя по запаху еды, они находятся прямо над камбузом. Краем глаза следя за тем, что делает виконт, Суавес разобрался ещё с несколькими любопытными и прищурился на соседние корабли. Тишь да гладь, с такого расстояния паники пока никто не заметил, а они с Валме не производят много шума.
– Отдать всю душу ветру и воде, – мурлыкнул Валме откуда-то сбоку, – забыть о постоянстве и покое…
Нет, насчёт шума он погорячился.
– Ищите будущих пленников, месье виконт, – и замолчите, ради Бога.
– Каким образом, извините?
– По глазам… – тычок влево, выпад вправо, главное – не привлекать внимания и не упускать чужие взгляды. Они заняли неплохую позицию, отсюда видно почти всю верхнюю палубу, а «Генрих» ещё и старой модели – можно легко предположить, где что находится. Поднырнув под неумело выброшенную руку одного англичанина и надрезав другого, куда более серьёзно настроенного, но от этого не более внимательного, Хуан вцепился взглядом в одного из офицеров в синем, сгрудившихся чуть поодаль. Офицер нервно оглядывался через левое плечо.
Трое… четверо на квартердеке. С помоста они могут наблюдать за ситуацией на соседних суднах, а могут – защищать спуск в каюту капитана. Грот-мачта охраняется сильнее, чем стоило бы, как раз за ней – то самое помещение.
– Туда? – виконт тоже смотрит в сторону каюты, вот и молодец. Ещё бы не путался под ногами, и был бы замечательный матрос. Хуан снял с пояса старый кинжал:
– Берите и отправляйтесь на помост. Отвлекайте их, сколько сможете.
– Вас понял… Если потеряете меня, сеньор, следуйте за плохим пением!
Сдержав усмешку, Суавес только покачал головой и двинулся напролом, не обращая внимания на то, что англичане настроились посерьёзнее. Стрелять здесь неоткуда, разве что в упор, но в упор он заметит. Неплохие стрелковые позиции наверху, но туда он отправил Валме. Судя по звукам, виконт перешёл на испанские романсы, добравшись до вооружённых и слегка ошарашенных англичан. Пение-то неплохое, только не к месту, хотя… Пусть развлекаются.
Защита усилилась ближе к капитанской каюте. Учитывая, что сам капитан чуть выше на шканцах – всё стало ещё очевиднее. Когда андалусийским священникам предложили спуститься в трюм, это было похоже на шутку, однако дон капитан шутку одобрил. Теперь падре коротают часы в окружении рома и боеприпасов, и до них никто не доберётся, кроме шторма – а шторма сегодня не предвидится.
Не доставать револьвер до последнего, стали хватит на десятерых. Крики сзади – свои разобрались с первым судёнышком, полностью или частично, и лезут сюда. Вниз, вверх, увернуться от клинка, ответить на выпад… У них такие тонкие лезвия, кажется, вот-вот сломаются. То ли дело широкий абордажный клинок. Короткий бой с последним защитником каюты, щербатым малым, и Хуан строго напротив двери.
Где дон капитан? Самое время эффектно вышибить её ногой.
– Devil, devil, – стонал кто-то поцарапанный. С помоста на него рухнул ещё один мертвец – похоже, виконт уже освоился петь и убивать одновременно. Дьявол? Где это Дьявол? А смотрят-то на него. Хуан был не против немного побыть за капитана, но всё-таки он задерживается.
Путь свободен. Распахнув дверь, Суавес столкнулся взглядом с одним из искомых будущих пленников – молодой мужчина трясся, молился и взвывал к пощаде.
– Give up! We give up! Please…
Сзади грохнул выстрел, и во лбу говорившего образовалась дыра. Он рухнул на палубу в ошеломлённой тишине.
– А теперь, – протянул дон капитан, опуская оружие, – приведите сюда настоящих священников.
Опустившись на корточки перед убитым, Хуан перевернул его на спину. В одной руке – крест, в другой – заряженный револьвер, под чёрным балахоном – матросская одежда.
***
«Генриха» атаковали! Слух пронёсся над волнами, взбаламутив и воду, и сердце. «Этельстан» начал сдавать назад – им оставалось лишь следовать плану и окружить врага. Испанский корабль, может, и силён, но он один, а безумцев, идущих в таком количестве на атаку, нет. Больше нет.
– Почему вы были так уверены, что всё получится? – иногда он не выдерживал и спрашивал об атаке на «Ланселота». Было грустно и обидно, но Дикон не хотел забывать и не мог забыть, а ещё приходилось учить испанский и правильно строить вопросы на чужом языке. Он упирался рогом и вечно спрашивал об отце и о корабле, дон Рокэ усмехался и всегда отвечал.
– Почему ты уверен, что мы были уверены? – вопросом на вопрос и никакого вранья.
– Но так же нельзя! – искренне недоумевал десятилетний Дикон. – А если бы…
– Запомни, Дикон: никаких «а если бы». Предосторожность ещё никому не вредила, но если всю жизнь опасаться всевозможных последствий, ты не сдвинешься с места и умрёшь там же, где родился. Кто не рискует…
– Лейтенант Окделл! – сразу видно, чужой корабль! Никаких тебе дурацких кличек. Ричард охотно обернулся на зов – к нему обращался вперёдсмотрящий, слезший с марса и протягивавший револьвер. – Пригодится. Вы не грести шли, не?
– Нет, – за вёслами сидели другие ребята, Дик в случае чего должен был сменить охрану для священников. Если они, конечно, не опоздали. При одной этой мысли его пробрала дрожь. – Вы с приказом от капитана?
– Да, возьмём их в кольцо… Пройдёмте к борту, нам тут делать нечего.
Неплохой малый, Ричарду он понравился, только какой-то подавленный. Как можно так загоняться перед боем?! Их больше и они победят, доставят пассажиров в порт и уцелеют сами!
– Вам нехорошо? – участливо спросил Ричард, наблюдая краем глаза за работой рулевого. «Этельстан» должен выйти с носа вражеского корабля. То-то они удивятся!
– А, – махнул рукой моряк. – Не. Эт вам, лейтенант, не как мы на «Артуре» вляпались. Только я вот вспоминаю всё время, больно паруса похожие.
Что ещё за «Артур»? Дик не помнил таких кораблей в порту.
– «Король Артур», – пояснил собеседник, и Ричард невольно почувствовал досаду – опять у него всё на лице написано! Теперь будут думать, что он совсем от жизни отстал. – Ходили мы, значит, чертей испанских грабить. Ну, как обычно, с Колумбовской земли-то.
– И как? – значит, этот парень ходил либо с сэром Дрейком, либо с его последователями! Надо расспросить на досуге.
– Да как, нарвались мы, вот как, – передёрнул плечом вперёдсмотрящий. – Только я, значит, и остался, ну и гребцы наши, ух гребли мы, ух гребли, сменять-то друг друга некому – полная …!
– Как нарвались?! Почему? Они не могли знать…
– Дык видать, на суше ихней рассказали. Вы ж, лейтенант, сами понимаете, – «Этельстан» резко дал вперёд, и они приблизились к цели. На «Генрихе» прогремел выстрел… Хоть бы это были свои! – Мы тож не ждали! А они как, значит, огрызаться начали! Ну мы посмеялись сначала с ребятами, светлая им память, ребятам нашим… Золотишко-то по-любому добывать надо. А они сами нас обчистили, всех вырезали, да и капитан ещё этот, ух, демон ты испанский!
Кто-то пронёсся мимо и толкнул Ричарда в плечо, но он не заметил. Внутри всё заледенело, как в тот далёкий шторм, когда он продрог до самых костей. Усилием воли он заставил себя слушать дальше, хотя слова вперёдсмотрящего, сдавшего пост другому моряку и готовившегося идти на абордаж, достигали ушей даже через ледяную стену.
– Я те говорю, – забывшись, рассказывал он, едва ли не захлёбываясь, – ну чисто Сатана! Ножей за поясом – что гребцов у нас на нижней, а одной шпагой всех почикал, как огурчики на закусь! Ну я и… труханул маленько, спрятался, врать не буду – Бог всё видит… Дык он меня и так нашёл… И как зыркнет на меня, молния синяя, я чуть Богу душу не отдал!
– И что дальше? – выдавил Ричард. Пальцы непроизвольно впились в кинжал.
– А дальше я хорошенько запомнил, капитану нашему рассказал. «Передайте вашему дракону», говорит, «что в море завелась гидра». И плыть сказал, чтобы я дома всех в известность-то поставил. А я говорил, – горько добавил вперёдсмотрящий, – что зарвались мы малясь. Посильнее надо охрану-то. Ну, тут-то сдюжим, нас же ж не один корабль. Но всё равно не по нутру мне эт всё, понимаешь?
О да, он понимал. Ещё как понимал. Ответив какой-то дежурной фразой, Дик медленно развернулся и посмотрел за борт. Начали стрелять уже на трёх кораблях, повсюду повис дым. Где-то на востоке мерещится ещё судёнышко, неужели это подкрепление врага?
Только одно судно могло провернуть такое, если, конечно, парнишка не соврал. Такие не врут… Ричард не поднимал глаз от вспенившегося моря. Дон Рокэ тоже говорил, что англичане зарвались. И что их надо если не проучить, то хотя бы немного встряхнуть.
А ведь Ричард правда думал, что с тем ударом всё закончилось… Ему позволили уйти и разрешили оставить кинжал, но ведь если бы дон Рокэ тогда выжил, разве бы он отпустил его?!
Хочешь жить – живи. Ричард прикрыл глаза. Отпустил бы. Потому что знал ответ на этот вопрос. Пожалуй, только поэтому он жив до сих пор – ни один матрос «Сан-Октавии» не простил бы предательства, но ни один из них же не ослушался бы приказа капитана.
– Лейтена-ант! – завопил вперёдсмотрящий и ткнул пальцем перед собой. – Она! «Октавия»! Господь всемогущий, царствующий во веки веков!..
– Готовьтесь к бою, матрос, – пробормотал Дик. Ему не хотелось смотреть вперёд, и он посмотрел. «Сан-Октавия» ничуть не изменилась за эти два года, изменилось всё остальное.
***
Вот почему эти матросики показались ему такими смешными! Марсель уже потом узнал, что он чуть не угробил искомых протестантов, переодетых в офицерскую форму. Вопреки собственному приказу, Рокэ грохнул капитана, а Хуан, видимо, расстроился, что капитана грохнул не он, и прирезал ещё парочку. Весело сходили, ничего не скажешь!
– Они нас в кольцо берут, – предупредил Антонио, выныривая из-за правого плеча виконта. Священников уже умыкнули на борт «Сан-Октавии», оставалось вернуться самим. – Вы бы шли обратно, месье виконт, пока плыть не пришлось.
Засвистели пули, и они вдвоём плюхнулись на шканцы рядом с остывающими трупами англичан. Отвернувшись от милейшей, но уже пованивающей компании, Марсель уточнил:
– Где наши?
– Почти все на месте. Хулио нет, – на секунду поджал губы испанец. Жаль! Хороший был парень, и всё равно они потеряли в разы меньше, чем англичане. – Сейчас они перестанут палить, и мы спустимся.
Может, Антонио и спустился, Марсель скорее свалился, неудачно зацепившись за трос. Чёртовы тросы, они тут повсюду, как паутина в лесу. Это не лишило виконта боевого духа, и он осмотрелся повнимательнее: «Генрих» был опустошён подчистую, хотя отсюда он не мог пересчитать весь экипаж, только дикарского вида смуглый юнга и перепуганный кок топтались на палубе с поднятыми руками, не зная, куда деваться.
Дон капитан и старпом обнаружились там же – оба успели переодеться в форму убитых офицеров, а Рокэ ещё и стащил треуголку почившего английского капитана, чьим-то платком стирая с неё кровь.
– Нам тоже присоединяться к маскараду? – поинтересовался Марсель, следуя за своими. Он бы не отказался, если б не одежда мёртвых. Суеверно, но… неприятно.
– Вам возвращаться на «Сан-Октавию», – получив на руки ворох одежды, Валме убедился, что испанцы – черти. Он тут не рубашку Алвы таскать нанимался, а резать англичан! – Вы двое, либо прыгайте в воду, либо сейчас получите пулю в лоб…
На кока угроза подействовала, и он сиганул за борт, чтобы всплыть на каком-нибудь «Камелоте». Маленький смуглокожий парнишка, напротив, бросился к левому борту, в сторону окружаемой «Сан-Октавии». У него в руках что-то мелькнуло, и Марсель с Антонио, не разбирая, что это было, кинулись вдогонку. Мальчишка по-английски явно не говорил, только понимал – кричал он что-то на своём диком языке.
Он успел зашвырнуть на борт испанского судна какой-то мешочек, перед тем как оказаться пойманным. Что это было, никто не разглядел, но Марселю не понравилось, с каким довольным лицом маленький юнга последовал за своим поваром. Вырываясь, он оставил виконту больше синяков, чем тот получил во время боя! Ужас.
– Прыгаем, – кивнув ему на канат, Антонио покинул «Генриха» первым. А свои-то? Обернувшись, Валме обратил внимание, как Хуан и Рокэ спешили к штурвалу. Самое время делать ноги. Уже на «Сан-Октавии» он понял, что происходило на самом деле.
Их явно брали в кольцо, грубо говоря – окружали, насколько позволяла манёвренность английских кораблей, и насчёт меньшинства Марсель был прав, но на самом слабом «Генрихе» они поубивали почти всех, и корабль оказался почти пуст; кто остался на нижних палубах, тот не знал, что наверху за рулём чужие. Впрочем, «чужим» ничего не стоило застращать гребцов одним своим внешним видом… Одежда была нужна для отвлечения внимания, не станут же эти англичане палить по своим! Молясь на штурмана «Сан-Октавии», виконт с восторгом проследил, как захваченный Алвой «Генрих» по мере своих возможностей стремительно меняет курс и идёт наперерез «Этельстану», «Камелоту» и «Тристану и Изольде». Пятое судно, то ли «Эльфийка», то ли как-то там ещё, замешкалось и пропустило всё веселье.
«Сан-Октавия» была свободна, и никакого тебе кольца! Издав торжествующий клич, Марсель хотел было обнять кого-нибудь своего, но все были заняты, а Луиджи как раз оказался за штурвалом. «Генрих» пожертвовал собой, перекрыв дорогу трём из четырёх оставшихся английских кораблей. Им ничего не оставалось, кроме как замешкаться или пойти напролом своему же судну и разбиться!
Вышло немного не так – разбился «Генрих». С ужасающим скрипом поломались мачты, через пробитую носами союзников корму хлынула морская вода. Корабли были задержаны, но в опасности оказались поддельные матросы «Генриха»…
– Что там? – за его плечом возник немного запыхавшийся Луиджи – видимо, отдал штурвал подоспевшим сотоварищам. – «Генрих» потонет, как пить дать…
– А пока остальные будут мешкать, мы уже смоемся отсюда к чёртовой бабушке, – весело договорил Марсель, радуясь про себя подтекстовому каламбуру со словом «смыться». – Только надо наших оттуда выловить…
– Наши-то выберутся, – рассеянно заметил Джильди и как-то странно повёл носом, – а вот что это за дым?
– Дым?
Чёртов малолетний юнга, будь он проклят десять раз и трижды его за ногу! Если в мешочке был порох…
– Только не говори, что мы горим, иначе придётся тонуть, – брякнул Валме. Вот уж чего он никогда не представлял, хотя прекрасно знал, что такое бывает – пожар на корабле. Полыхающее пламя посреди бескрайнего океана! Это абсурд, выглядит великолепно, правда, пока ты не находишься на палубе.
Огонь распространялся быстрее, чем они успевали тушить, и это сильно пугало. Если бы не необходимость зачёрпывать, носить и плескать воду, Марсель бы уже давно перепугался вусмерть, потому что тонуть на горящем корабле – приключение то ещё. Они оторвались, причём неслабо, но в темнеющей воде под темнеющим небом призывно разгоралось пламя, занявшееся, кажется, на средней палубе.
Шлюпки спустили на воду и первым делом отправили туда священников – своих и чужих, пленных. Они могли бы перегрызть друг другу глотки в других обстоятельствах, однако все были слишком напуганы происходящим.
– Месье виконт, давайте вы за ними! – прокричал кто-то ему в ухо.
– Ещё чего! – услышал свой голос Марсель и ужаснулся. – Я помогу тут…
Поможет он! Вот уж когда надо было ноги уносить! Но шлюпка уплыла, а струсить он снова не успел. Ведро, вода, канат, ведро, канат, ведро… Какие-то балласты, какой-то парус не свёрнут и горит… «Сан-Октавии» не жить, пришла в голову противная мысль. Не жить, потому что она уже горит в погребальном костре.
– Они на шлюпке далеко не уплывут, – лучше о шлюпке, чем о собственном страхе. Набиравший рядом воду Джильди покачал головой:
– Далеко и не надо. Помнишь этот ничейный корабль, который никто не распознал? Флаги наши… Это союзники из Нидерландов. Чёрт знает, откуда они тут взялись, но сигналами дали понять, что пришли на помощь.
– Наверное, Его Величество Филипп шепнул на ушко… – Как иначе они могли узнать! Зато теперь понятно, почему Алву не удивило появление стороннего корабля. Что ж, они хотя бы смогут перестраховаться и доплыть до этого судна. Однажды Марсель уже болтался в море в полном одиночестве – и больше не хотел.
Решение об оставлении корабля явно должны были принимать не они, но ни капитан, ни старпом ещё не вернулись, а спасти судно не удавалось никак. Обуглившаяся грот-мачта рухнула, и очередной столп разошедшегося пламени преградил кому-то путь к спасению.
– В воду!
Шлюпок должно было хватить на многих, но отблески огня на волнах не высветили всех, а может, их просто не успели спустить на воду. Не став тратить время на поиски спасительных суден, Валме на пару с Джильди доплыл до дружеского судна сам. На «Славе короля Филиппа» их уже встречали – например, сброшенной верёвочной лестницей и приветственными возгласами на испанском.
Радость из-за того, что он выжил, чувствовалась очень слабо. Убедившись, что испанцы замечательно взаимодействуют сами, а никто из святых отцов не бросился в воду, Марсель с тоской смотрел на умирающую «Сан-Октавию». Ребята не подавали виду, но наверняка им тяжелее в разы. Всего два года виконт провёл на этом корабле, но всё же… Как будто родной дом пылает. Пылает и медленно уходит под воду.
Со стороны сброшенной в воду лестницы послышались голоса. Обернувшись, Валме с искренним облегчением увидел целого Хуана.
– Здорово вы их, – вместо приветствия выдал он, – англичане, небось, передохли от культурного шока.
– Хорошо бы, – как обычно сдержанно отозвался старпом, затем посмотрел по сторонам. – Дон капитан уже поговорил с ними? Насколько я знаю, «Слава» должна была прийти налегке.
– С чего бы это? – немного растерялся Марсель. – Вы разве не вместе прыгали? Его ещё тут нет…
Резко развернувшись к корме, Суавес сощурился на танец огня и воды на месте оконченной баталии и впервые на памяти виконта выругался, причем так забористо, что дрожь взяла.
– Я мог не заметить, – Валме поспешил исправить ошибку, но понял, что это звучит максимально неубедительно. Не заметить Рокэ Алву, хорошая шутка. – Давайте поищем…
Они поискали, но на «Славе» были свои матросы, максимум десяток чужих гребцов и ещё один боцман. Как будто на лёгкую прогулку выбрались, ей-богу, готовые чуть что передать весь кораблик людям с «Сан-Октавии». Идейка ничего, только вот людей недоставало. И ведь не затонули и от голода не померли! Это все испанцы такие самонадеянные или Марселю просто везёт на всяких… нестандартно мыслящих?!
– Странный дым, тебе не кажется? – Луиджи опять вцепился в этот пожар, как будто больше проблем не было! – Нет, ты посмотри. Он очень густой и… оттенок какой-то не такой…
Какой должен быть оттенок у дыма? Просто чтобы не грызть ногти в нарастающей панике, Марсель честно уставился в сторону огня. Да, густой серо-бурый столп казался ещё гуще, чем следовало, и это явно не эффект моря. Зеленоватый оттенок… может, водоросли дают? Или у англичан порох неправильный?
– Любуетесь? – на палубе слева от них оказался край верёвочной лестницы, затем какой-то кулёк, затем дон капитан. Марселя разрывало между желанием обнять и придушить, поэтому он только развёл руками и подобрал свёрток. Внутри оказались бумаги и гитара. Тряхнув мокрыми волосами и стряхнув с себя приставший пепел, Рокэ пояснил: – Решил убедиться, что вы забрали документы, и правильно сделал. Потому что вы не забрали…
– Это всё можно было переписать! – а вот Джильди не растерялся и наехал на капитана. Молодец, Джильди, и пусть земля тебе будет пухом. – Вы зачем полезли?!
– Не факт, что журналы и карты сгорели бы дотла, а англичане иногда тяготеют к чужому имуществу. Мне напомнить, что бумаги были на вашей совести, боцман?
– А если бы вы сгорели? – не сдавался Луиджи, пропустив мимо ушей справедливые упрёки.
– Превратился бы в горстку испанского пепла. Прекращайте истерику, – на фоне удаляющегося трещавшего пламени негромкий голос Алвы оказался влиятельнее раза в два. Или в три, потому что Марселю тоже захотелось прекратить даже не начинаемую им истерику. – Или отнесите гитару Хуану, будете проклинать меня вдвоём, если он ещё не начал.
– Он начал, – встрял Марсель. – Красиво получилось.
– Да, может быть… – казалось, Рокэ не собирался нести дальнейшую ответственность за бумажки, и виконт собрал их в неаккуратную стопочку в ожидании поручений. Поручений не последовало – дон капитан ничего не заметил и не сказал, глядя только на исчезающую в густом неправильном дыму мачту «Сан-Октавии». – Душно, тебе не кажется?
– Немного… – Они отплыли от огня и порохового дыма, воздух стал чище и свежее в несколько раз, но спорить было не с руки – душно так душно. – Эти, местные, без капитана приплыли. Так надо?
– Значит, надо. Отнеси это в каюту.
– Знал бы я, где она… Тут ещё и не видно ни черта!
Не видно так не видно, сориентироваться на этом судне в разы проще, чем среди горящих стен родного корабля. Несколько ожогов на руках – это ерунда, вот дым оказался слишком едким, или это что-то ещё? Перебираясь через тросы и канаты и тыкаясь в незнакомые мачты, Марсель наконец набрёл на нужную дверь. Расположена там же, где на «Сан-Октавии», и от этого едва не защипало в глазах.
– Милости прошу, – пробормотал виконт, свободной от бумаг рукой толкая дверь. – О, тут и свет уже зажгли! Молодцы какие…
Свет зажгли, только всё равно темно. Такое же странное чувство, как качка при полном штиле. Нет… Посветлело. Это не в каюте полумрак, а у тебя в глазах.
– Брось на стол, потом разберёмся, – велел Алва, оттягивая ворот намокшей рубахи и слегка морщась. Виконт честно грохнул документы на столешницу. Здесь никакого дыма, пора бы о нём забыть – значит, что-то не так. Воздуха катастрофически мало. Окинув взглядом стены, Марсель уточнил:
– Может, карты сразу повесить? Они как-то о дизайне не позаботились, тут как в тюрьме. На «Сан-Октавии» было уютно… – Ну вот, самое время сыпать соль на раны! Молодец, и перед кем? Сориентировавшись, Валме обратил внимание на оставленное на столе письмо в запечатанном конверте. – А, тут нам привет оставили…
Рокэ со второго раза сломал печать, и удержаться было невозможно – Марсель привстал на цыпочках и сунул нос в испанский текст, благо его до сих пор не выгнали. Буквы плывут перед глазами, и это явно не означает ничего хорошего. И не прочесть… Почерк вполне себе чёткий, по-дворянски вычурный, и от него веяло чем-то опасным.
– Прелесть-то какая, – воскликнул виконт, вчитываясь в послание. – Мои братья только однажды на скакуна раскошелились, а тут – корабль… И если ему всё равно, куда, может, доплывём-таки до Плимута? Всё равно придётся где-то якорь бросить.
Очень удачно, спасибо – некоторые виды любопытства приходятся к месту. Значит, «Славу» перекупил Рубен, больше некому, только вопреки желанию Его Величества отправил в море без себя. Ещё одна замечательная новость – помимо той, что ты до сих пор не умер. Рокэ не ответил, молча вернув письмо на стол, и Марселю стало неловко – вот всё-таки не сравняешь себя с породнившимся экипажем! Никто с «Сан-Октавии» словом не обмолвился о затонувшем корабле, но по лицам видно, что испанцам нелегко расставаться с этим судном. И чего ты хотел, приставая к его капитану?! Давно надо было извиниться и оставить в покое…
– Я пойду, пожалуй…
Тонуть было бы проще, когда тонешь, тянешься к поверхности. Ты уже на поверхности, только это никак не помогает. Рёбра не сломаны, но что за боль в груди? И почему за выдохом ничего нет? Свечи снова гаснут…
