Текст книги "И ничего не надо, кроме моря (СИ)"
Автор книги: Katunf Lavatein
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Теперь да. Рискну предположить, что вы не единственный ребёнок в семье…
– Не единственный, но это ни на что не повлияло. Старшие братья, наверное, смакуют яды, как вино.
– А у меня младшие есть, – Марсель попытался вызвать у себя хоть капельку сентиментальности, но домой всё ещё не тянуло. – И я очень стараюсь по ним скучать.
– А я нет, и у нас это взаимно, – обрадовал дон капитан. – Если вы пришли утешать мою грешную душу, то не надо. Ненавижу…
– Вовсе нет, – и это не было ложью, пришёл он за другим, однако теперь не утешить душу казалось Марселю просто неприличным. Только утешать надо аккуратно, а то утопит же. – Экипаж заботливо предупредил, чтобы я укоротил язык. Я не умею, извините. Да и вы вроде не против поболтать…
– Вроде, – эхом отозвался Рокэ. Лицо оставалось бесстрастным, почти каменным, только голос тише, чем обычно – или это так кажется из-за перешёптывающихся под ногами волн? – Надо же чем-то заниматься до утра. Очень жаль, что к родителям и королям не принято приезжать пьяным. Его Величество Филипп во всех отношениях неплохой монарх, но если он чего-то не одобряет, последствия могут быть неприятны. Вы ещё не заскучали?
– С вами? Серьезно?
Капитан только хмыкнул и пошёл дальше. Комплимент и вправду вышел сомнительный: Марсель привык к корабельному веселью, внеплановым сбрасываниям в открытое море, выматывающим душу урокам испанской грамматики и прочим радостям жизни, включая абордаж, но суша, эта проклятая суша словно отрезала их от всего, что было раньше. Он ещё мог пережить заливающего горе вином Луиджи, на крайний случай – грустящего себя, но не Рокэ, который делает вид, что всё как обычно.
Под водой что-то шевельнулось, и виконт, опустив глаза, увидел очаровательного крабика. Очаровательный крабик тоже решил познакомиться и, разогнавшись, со всей силы врезался клешнёй в левую ногу Марселя.
– Ах ты абордажник проклятый! – заорал Марсель и чуть не свалился в воду целиком, пытаясь отбиться. – Рокэ, я не вам.
– Почему это? – Алва заинтересованно обернулся и застал подводное сражение в самом разгаре. – А, вы никак не привыкнете к морской живности…
– Ну к вам же привык, – шарахнул правду-матку Валме. Ладно, хоть усмехнулся, уже прогресс! – Разговоры разговорами, но куда мы идём? По направлению к восходу солнца? Очень трогательно. Кстати, клешня этого… краба похожа на шпагу Хуана.
– Возможно.
– Вы даже не посмотрели!
В глубине души Марсель уже приготовился к тому, что его швырнут купаться, и задержал дыхание, но глупость прокатила успешно: дон капитан не стал скорбно вздыхать и воздевать очи горе (а было бы такое зрелище!), но скосил глаза на злополучного краба. Потом закатал рукава, нагнулся и выловил, посадив на ладонь.
– Даже если вы сказали глупость, чтобы её сказать, – заметил Алва, – эта клешня действительно напоминает шпагу Хуана.
– Вот видите, – пустячок, а приятно. – Расскажете ему об этом, ладно?
– Ни в коем случае, – краб был отпущен на волю, агрессивно булькнул с морского дна и зарылся в песок. Ярко-розовый с оранжевой каймой неровный диск медленно поплыл из воды наружу, озаряя прибрежные волны и раскрашивая их в радостные утренние цвета. Марсель прищурился – солнце било прямо в глаза, и на фоне этой вспышки силуэт капитана казался ещё больше похожим на статую, чем обычно. Рокэ обернулся. – У вас будет возможность рассказать самостоятельно, и не одна.
– То есть?.. – ошалел виконт. – То есть, я могу остаться? Вот так вот просто?
– Я сказал это в самом начале… Вы пришли сюда, зная, что лучше этого не делать, пострадали от морского краба и ни разу не пожаловались во время своего первого плавания. Здравомыслящие капитаны, к каковым я нескромно отношу себя, такими моряками не разбрасываются.
– Но я не моряк, – сорвалось с языка. – Никогда им не был…
– Вы им стали, Марсель. Поверьте моряку, – неожиданно искренне подмигнув, Рокэ развернулся и медленно пошёл к берегу, на ходу приводя в порядок рукава рубашки. Получилось, чёрт возьми! Будь что будет, только на «Сан-Октавии»! На радостях Марсель крикнул вслед:
– Скажите ещё, что я вас хоть немного повеселил, и это будет лучшее промозглое утро в моей жизни!
– На краба не наступите, – снисходительно откликнулся Алва, и в следующую же секунду виконт почувствовал, что нога врезалась во что-то острое. Крабу было не до сентиментальностей: краб жаждал мести.
Комментарий к 5. «Кадис»
https://vk.com/the_unforgiven_fb_re?w=wall-136744905_3010 (атмосферные морские фотули, дубль два)
========== 6. «Te Mando Flores» ==========
1586
Солнце уже не высоко, но ещё не низко, самое время для важного разговора. Его Величество как будто весел – скорее всего, всё пройдёт как обычно, но лучше быть начеку. Всегда лучше, а с королём – особенно.
– Как вы находите мой сад, герцог? Здесь приятно, когда нужно спрятаться от жары.
– Полностью с вами согласен, ми примо.
– Верю, – усмешка не портит стареющее лицо, придаёт то ли смелости, то ли жёсткости. – Вы всегда предельно откровенны, значит, это не комплимент саду…
Не всегда и не со всеми, а быть откровенным не значит рассказывать всё, молчать тоже можно искренне. Король задумчиво вглядывается в зелень. Любовь к природе умиляет, но что ваши деревья и кусты в сравнении с морем?
– Скажите, герцог, вы в настроении слушать очевидную похвалу или очередную просьбу?
Вот так-так, чем это мы заслужили такой вопрос? Его Величество довольны, а по лицу не скажешь.
– Ми примо, когда меня в последний раз видели в настроении что-либо слушать, это было явно не на суше, – когда король шутит, лучше тоже пошутить, не оценить по достоинству чувство юмора монарха – смертный приговор. Раньше Филипп улыбался свободнее, годы берут своё.
– Помню, помню, вы здесь не очень-то разговорчивы… Ставлю на неприятные воспоминания, впрочем, не мне судить.
– Земля сковывает, государь, – вот именно, что не вам, но не скажешь же такое. – Вы часто выходите в открытое море?
– Разве только по делам, не успеваю насладиться просторами.
– «Сан-Октавия» с радостью вас примет.
Очередная тяжёлая улыбка. Его Величество ещё не стары, но ходить тяжеловато – болезнь или просто усталость? Впрочем, вторая может доконать не хуже первой.
– Я рад слышать о каждом успехе вашего корабля, – Филипп заговорил серьёзно, по привычке угрюмо сдвинул брови. Лучше отставать не на два шага, а на шаг, хотя всё равно этот сад бесконечен. – С тех пор, как вы согласились на моё предложение, герцог, нам стало легче жить… Я говорю о деньгах, как бы прозаично это ни было. Можно понизить налоги и хоть немного успокоить людей. Эти войны стали требовать слишком многого. Я прочёл ваш последний отчёт перед обедом. Противник был слаб?
– Слаб, вы всё поняли верно. Не хочется лишний раз об этом напоминать, но, окажись на месте «Сан-Октавии» какая-нибудь «Изабелла», мы бы остались без этих денег.
– Надо смотреть правде в глаза… Думаю, это умение в чём-то нас с вами объединяет. Да, любой другой корабль живым бы не вышел даже из такой схватки. Почему?
– Я говорил вам, ми примо, и другим капитанам, что не стоит скупиться на корабельную охрану. Чем больше среди матросов обученных бойцов, тем больше шансов выжить самим и довезти груз.
– Но вы знаете, что и бойцы, и лекари обходятся дорого и занимают место на судне.
Вот поэтому на «Сан-Октавии» все сами себе бойцы и лекари… Ни одного лишнего человека, и каждый может постоять как за себя, так и за корабль. Пожалуй, это озвучивать уже не стоит.
– И у «Сан-Октавии», несомненно, самый лучший капитан, – подмигнуло величество, трогательно-то как… – Разногласия при дворе были и будут всегда, но разумные люди не могут не признавать ваших талантов.
– Ваше Величество слишком великодушны. Я делаю не больше, чем любой другой моряк.
– Но я с вами не согласен. Готов принять, что как капитан вы равняете себя с «любым другим» моряком, но не как один из моих лучших грандов…
Хороший король, работящий, служить такому – одно удовольствие, но некоторые вещи приходится терпеть. Всегда и везде, не только с монархами. Но Филипп – это хорошо, Филиппа можно убедить, что стране необходимо отражать неприлично частые набеги англичан и думать не о греховности грабежа, а о пополнении казны. В порту обо всём знают и шарахаются, как от Сатаны, хотя что Бог, что Сатана, одна суть – не существует…
– Увы, все мы стареем, приближенные гранды покидают меня один за другим. Вы знаете, я доверяю дону Алваро многое, а он меня не подводит, но всё рано или поздно приходит к концу. Приходится думать о том, кто займёт чьё место, сильно заранее.
– Вы дальновидны, ми примо.
– Пустой комплимент, но вы обязаны. Я хочу сказать, герцог, что ваш уцелевший старший брат не устраивает меня в качестве государственного деятеля… Он слишком вспыльчив и редко обдумывает свои действия.
Почему же? Рубен всегда обдумывает. После того, как разрубит тебя пополам.
– Не могу судить, ми примо. Мы нечасто видимся.
– Недавно мне снова пришлось отозвать дона Рубена из Нидерландов. Беспорядки растут, а он их как будто усугубляет. Впрочем, результат есть, но цена ужасна. Я это к тому, что при дворе ему не бывать, во всяком случае, в качестве моего помощника. Вы будете хорошим дипломатом, герцог.
Будет он, как же… Из двух зол выбирают меньшее. Дипломатия или Рубен? Лучше «или».
– Ваша воля, государь, но вы упоминали какую-то просьбу.
– Вы уже дипломат, – монаршая улыбка блеснула на солнце. – А просьба как просьба, ничего необычного, мне даже неловко вас просить – так, скучное занятие… Но припоминаю ваши слова, что на море не соскучишься. Это же ваши слова?
– Если выбирать между мной и тем же отцом, вероятнее, что мои.
– Значит, слушайте… Наши друзья-католики из Плимута прислали план ухода кораблей на ближайшие полгода. Более того, нужно кое-кого безопасно доставить туда, и я не вижу варианта лучше «Сан-Октавии». По дороге вы, скажем, случайно столкнётесь вот с этим судном… – Палец с дорогим камнем указывает точнёхонько на середину слова. – Как пираты. Нам пока рано ввязываться в открытый конфликт. А затем отдыхаете в порту как купцы, насколько я помню, вашему экипажу не впервой. Какие-то сомнения? Я так и не научился понимать ваше лицо…
– У вас есть заботы поважнее моего лица, ми примо. В каком состоянии будущая Армада?
Монарх поджимает губы и комично ведёт плечом. Прелестная привычка, ничего не скажешь, но ответ, похоже, будет «в зародыше».
– Всё не так плохо, хотя вас, конечно, не хватает. Мы обучаем матросов и гоняем командный состав, корабли строятся быстрее, чем вы успеваете грабить англичан… Но всё же, герцог?..
– Это больше похоже на предчувствие, но не стоит оставлять некоторые города без защиты. В портах стоят одни рыбаки да торговцы. Осмелюсь предположить, что Эль Драко не обойдёт вниманием Кадис.
– Почему именно Кадис? И с чего вы взяли, что он приплывёт раньше?
– Я бы на его месте так и сделал, ми примо. Слухи быстрее ветра, в Англии наверняка уже знают о наших планах. Если они вправду хотят завоевать превосходство на море, то пошлют своего знаменитого пирата… Или он отправится сам.
– Фрэнсис Дрейк… – На стареющем лице монарха пролегает морщина раздражения. Воистину королевское самообладание – испытывая ненависть к чужому моряку, ограничиваться одной-единственной хмурой морщинкой… – Не удивлюсь, если он не первый, кого так использует королева.
– Первый или нет, он тот, кому удалось выстроить вокруг пиратства множество мифов. Они живут уже сейчас. Большинство – выдумка ради эффекта, но рано или поздно пиратство превратится в отдельную культуру, государство не сможет их контролировать, и начнётся новый виток вражды.
– Надеюсь, вы это пока не планируете, герцог!
– Шутите, ми примо… Этим займутся оборванцы вроде Дрейка и его верных псов, у которых нет родителей-дворян и пыльного наследства. Тем более, вы не требуете больше половины, людям хватает.
– А вам, как обычно, чужого не надо… Состав не изменился?
– Немного, но позвольте сначала спросить, кого мы подвезём.
– Как вы помните, наши верующие в Англии нуждаются в поддержке, – сухо как-то, неужели сейчас придётся молиться? Нет, пронесло… – Пара человек из бывшей Католической Лиги. Вы уходите от ответа, герцог?
– Ни в коем случае, ми примо… – Разозлил монарха – кланяйся, а то как сошлёт в Нидерланды… – Очень удачно, наш пассажир как раз найдёт с ними общий язык.
– Кто он? Опять подобрали на берегу?
Как хорошо, что Валме католик. Похвалить его за это, что ли?
– Французский виконт, направлялся в Испанию поддержать свою веру, попал в шторм. Больше никого к нам не прибило, виконту очень повезло, – не забыть сказать Марселю, что он вёз не сыры, а Библию. Много маленьких Библий!
– Он не желает возвратиться на родину? – удивлённый король – это забавно, особенно Филипп.
– Не припоминаю, ми примо. Виконт желает завершить начатое, поскольку Лига распалась, он будет рад помочь нашим братьям по вере в Англии.
– Я заинтересован… Может быть, удастся привлечь вашего пассажира к восстанию, – задумчиво поджал губы монарх и продолжил бормотать вполголоса, как делал, когда рассчитывал про себя. Извини, Валме, из огня да в полымя. Впрочем, всегда можно вернуться домой, если дом есть. – Ладно, с этим я поторопился, но обязательно передайте своему виконту, что во имя Бога и истинной веры я готов принять его службу, ежели будет изъявлено такое желание.
Конечно, во имя Бога и подданство сменишь. Его Величество всегда придавали слишком большое значение вере.
– Обязательно, ми примо.
Этот сад не закончится никогда. Куда лучше, когда монарх предлагает встретиться на рыбалке, которую столь же трепетно любит, как эти очаровательные зелёные кусты.
– Дон Рокэ…
Даже так? Слишком душевно для деловой беседы. Сейчас Филипп скажет либо про женитьбу, либо про отца, либо про Бога. В следующий раз надо бы настоять на рыбалке, там короля не заносит… И можно отвлечь от разговора. Утопить кого-нибудь, например.
– Ваше Величество?
– Он всё видит, – тихо и задумчиво говорит король. Глаза в глаза, смотри и слушай. – Еретики за всё ответят на том свете, но и мы не можем сидеть сложа руки, как верные сыновья Его. Я искренне рад, что ваша вера придаёт вам сил бороться. Вся кровь, что на ваших руках, в угоду Господу.
Почтительно склонить голову и приготовиться молиться, в этот раз бежать некуда. Конечно же, вера в то, чего ты никогда не видел, придаёт сил. Вера, а не собственные руки, собственные глаза, собственный корабль. И кровь еретиков, без сомнения, отличается от прочих, иначе бы их нельзя было резать. Каково милосердие!
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё…
Терпи, это почти конец. Слова вбиты на всю жизнь, но за ними по-прежнему ничего нет.
– Да придёт Царствие Твоё, да будет воля Твоя и на земле, как на небе…
Эта короткая, эта даже нравится. Мелодично, можно было бы спеть под гитару, но за такое, как говаривал отец, сожгут. Что там Луиджи говорил про атеистов и евреев? Наказывают не тех, кто верит или не верит. Наказывают тех, кто не умеет вовремя замолчать. В этой стране не выжить без креста, и с этим ничего не поделаешь.
– Аминь.
– Аминь.
***
Луиджи проснулся от изысканного французского ругательства, раздавшегося прямо у него над ухом. Испанская сиеста – дело заразное: даже если у тебя нет привычки спать после обеда, все равно приляжешь за компанию и очнешься вечером. Как выяснилось, это правило не распространялось на Марселя: Джильди успел заснуть и проснуться, а виконт все еще скрипел пером и зубами – через раз.
– Стих не дается? – участливо спросил боцман, не удержавшись от зевка.
– Хуже, – Валме развел руками, милейшая привычка, – письмо на родину. За почти месяц я так и не удосужился его сочинить, хотя начинал… Вот как бы ты сообщил своему батюшке, что плюешь на возвращение домой и уходишь в море? Я уже пятый раз переписываю.
– Мой отец был капитаном корабля, Марсель, если бы я сказал обратное…
– Ой, прости. Тогда спи дальше.
Спать уже не хотелось. Опершись на локоть, Луиджи мельком осмотрел комнатушку, которую они поочередно оплачивали средствами из награбленного на «Короле Артуре». Ничего, кроме кружевных занавесочек, не цепляло глаз. Жарящее солнце оставило после себя только отблески света и духоту, где-то за окошком жужжала то ли облагороженная муха, то ли опростившаяся цикада.
На первом этаже тоже просыпались и начинали весело переговариваться. Кто-то цокал копытами, кто-то засмеялся, радостно закудахтала хозяйка заведения, встречая гостей. Марсель всё скрипел. Вообще Луиджи прекрасно понимал его нежелание возвращаться домой, хотя и не знал, что перевесило – приобретённый на «Сан-Октавии» моряцкий опыт или что-то неладное на родине. Так или иначе, дома бы Валме точно не узнали – перед глазами стояло утро, когда Рокэ без объявления войны прыгнул в воду и вернулся с бессознательным полноватым незнакомцем, который потом упрямо завивал волосы еще неделю и смотрел на матросов с брезгливо поджатой губой. Надо отдать должное, виконт очень быстро преодолел все свои стереотипы, а потом и вовсе влюбился в экипаж. Теперь стройный подтянутый кавалер с убранными в высокий хвост выгоревшими волосами думал только о том, как остаться на судне, и это поневоле восхищало.
– Дырку просмотришь, – беззлобно огрызнулся Марсель, покусывая кончик пера. – Я вам целый нужен, если нужен, конечно.
– Дон капитан сказал, что нужен, а ты еще сомневаешься.
– Только не говори ему, утопит!
– Кого утопить?
Последняя реплика раздалась уже с порога – Рокэ в слегка запыленном дорожном плаще бросил на край кровати шляпу и следом себя, заставив боцмана немного потесниться.
– Вы быстро, – недоумевал Луиджи. Обычно они простаивали в порту от полутора месяцев, ожидая, когда капитан уладит государственные и семейные дела.
– Если для вас месяц непрерывного общения с отцами и монархами – это быстро, могу только позавидовать, – отмахнулся Алва, созерцая потолок. Он выглядел уставшим, но хотя бы живым, а не как обычно по прибытии. Луиджи слез, не желая оказаться полностью скинутым на пол. – Что тут нового?
– Я грёб, – объявил Марсель, смахивая бумаги со стола. – Теперь я умею грести. Я молодец?
– Несомненно. А вы гребли, Луиджи?
– Пару раз пришлось… Но Марсель ловил рыбу, а я помогал чинить чью-то лодку. Как она уцелела, вообще непонятно, но вроде залатали.
– Не расстраивайтесь, скоро придётся грести ещё, – утешил капитан и бросил взгляд сначала на стол, потом на шкаф. – Вы настолько меня не ждали, что здесь даже нет вина?
– Когда вы в последний раз вернулись, то попросили не вино, а шпагу и кого-то, кого можно заколоть, – Джильди постарался быть любезным.
– В этот раз обошлось без брата и дурацких дуэлей по дороге туда, – объяснил Рокэ. – Тем не менее, кто-нибудь из вас хочет составить мне компанию этим вечером?
– Не тянет напиваться по такой жаре, – а ещё он обещал заглянуть к очаровательной дочке рыбака, но об этом говорить не хотелось.
– Вы говорите, напиваться? – встрепенулся Марсель. – Я готов. Дамы будут?
– Одна в комплекте со своим мужем, остальные – все, кого найдёте, ваши. И если вы сорвались на улицу покупать себе рубашки, захватите заодно какие-нибудь цветы.
– Любые? Впрочем, положитесь на меня, – Луиджи поймал себя на том, что смотрит на опустевшее кресло, а Марселя уже как ветром сдуло, и кричит он из коридора. – Что я, цветов не покупал, что ли?..
– Готов поспорить, ты давно их не покупал, – вполголоса пробормотал боцман и занял кресло. Бумаги под столом валялись в беспорядке, ничего личного в них явно не было, а единственную важную тетрадку Валме либо убирал в сумку, либо держал при себе, впрочем, при любом удобном случае предлагая почитать. По-французски, а затем – по-испански. – Когда мы отчаливаем, дон капитан?
– Дня через… три, – Рокэ заразительно зевнул и начал лениво расстёгивать камзол, потом бросил на середине. – Спешите, Луиджи?
– Как всегда.
– А вот не спешите. Бланка – чудесная девушка, и отец у неё – добрая душа.
– Откуда вы всё время всё знаете?! – едва не взвыл боцман. – Я даже не намекнул!
– Во-первых, – дон капитан сбросил левый сапог, не делая ни одного лишнего движения, – у вас всё написано на лице. Во-вторых… – Правый. – Я в этом городе знаю больше рыбаков, чем аристократов, и по пути пообщался с отцом вашей подруги. И вот что, Джильди, если я ещё раз услышу страдальческие стенания по вашему прошлому, «Сан-Октавия» уплывёт без боцмана.
– Почему ваше утешение похоже на угрозу?
– Потому что я угрожаю. Изгнанием. Идите отсюда, живите и любите, а мне дайте поспать в одиночестве, – велел Алва и закрыл глаза. Зная, что настаивать на чём-либо после этого чревато последствиями, Луиджи послушно вышел и спросил у хозяйки, в какую сторону пошёл Марсель. Цветы… Какие цветы понравятся Бланке?
***
Надо было последовать примеру Рокэ – выгнать всех из комнаты и из дома в целом, запретить приближаться под угрозой выстрела и спокойно поспать часа два, но Марсель потратил эти два часа на сногсшибательную беготню по городу. Цветы он оставил на последний момент, а вот с рубашками оказалось туго. И не потому, что в Кадисе не шили рубашек – шили же! А потому, что кое-кто напрочь отвык от приличной одежды. Вот так виконт Валме поймал себя на том, что смотрит на расписную оранжево-розовенькую рубашечку в цветах восходящего солнца, а она ему не нравится.
Пришлось позаимствовать у знакомого мелкого дворянина, который ошивался тут две недели, яро веровал и крестился, а ещё показывал Марселю, где здесь пьют и танцуют. Убивая утро и день на рыбалке, которая не только помогла до конца освоить морское искусство, но и обзавестись новыми знакомыми, вечера виконт предпочитал коротать по-старому.
– В конце концов, – сказал он себе, расправляя манжеты, – жёлтенькое – тоже мило.
– А я тебе о чём, друг, – заверил этот жизнерадостный испанец и от души хлопнул по спине. – Настоящий тореро!
С какого краба он теперь тореро, Марсель выяснять не стал. Если он сейчас явится в рубашке и без цветов, Алва точно передумает брать его с собой. Цветочницы не подвели – все на месте. Избегая тех, от которых ему пришлось бежать через окно, Валме с горем пополам справился с поручением и предстал перед капитаном уже с букетом, когда адски горячее испанское солнце сделало вид, что уходит спать.
– Это вам, – Марсель попытался галантно махнуть букетом в Алву, но было слишком смешно.
– Вы бы ещё в зубах его принесли, – Рокэ явно успел куда-то удрать, переодеться и вернуться, потому что из утомлённого солнцем и дорогой государственного деятеля превратился в нормального человека, собирающегося развлекаться ночь напролёт. Правда, без красивой шляпы и всяких положенных по титулу колец. – Ищете побрякушки? Они в столе, могу поделиться.
– Это подозрительно, ещё чего! Вы без колец собираетесь, а я выделяться не хочу… То есть, хочу, но не таким образом.
– Мы же не во дворец едем, хватит с меня этих дворцов. Уверен, что за месяц моего отсутствия вы успешно обошли все таверны Кадиса, значит, должны были заметить, что тут так не одеваются.
– Одеваются, – заупрямился Марсель. – Один раз я видел графа. Между прочим, мой земляк.
– Так вы не местные, – снисходительно объяснил Рокэ, придирчиво рассматривая букет. – Неплохо… Вас не придётся знакомить.
– А, так мы этих ищем? – немного обалдев от этой новости, Валме на автомате продолжил собираться. Брать-то нечего, кроме денег, а волосы завивать теперь казалось как-то… неправильно. Да ну их, эти кудри, и так хорош!
– Этих самых, – подтвердил дон капитан и небрежно провёл рукой по волосам. Если это было «причесался», Марсель снова приготовился завидовать. Прекрасно выглядеть без вмешательства слуг и прочего – преступление, но, видимо, Рокэ и вправду можно всё. – Солнце сядет, тогда и пойдём, а вы пока подумайте, действительно ли хотите напиваться. Земля расстраивает, я рассчитываю сегодня допиться до такого состояния, чтобы увидеть какого-нибудь чёрта. Или Бога, без разницы.
– Без разницы ему, – восхитился Марсель. – То есть, на корабле это было не то состояние?
– У меня – нет. Так готовы?
– Более чем!
***
Te mando flores que recojo en el camino
Yo te las mando entre mis sueños
Porque no puedo hablar contigo
Песенка оказалась популярной – пока они курсировали от таверны к таверне, Марсель услышал её уже раза три и успел выучить. С каждым разом слова становились чётче и понятнее, и он попытался перевести.
– Я посылаю вам цветы, – забормотал он себе под нос. – Которые… э-э…
– Собранные по пути, – подсказал дон капитан. – На родину потянуло? Если нет, вернитесь в Испанию, вас поймут неправильно.
– Да я для себя, – Марсель уже и забыл, что можно не переводить каждое слово, а просто понимать. Вот это каша в голове, хуже только попытка написать письмо папеньке.
– Кажется, нам сюда. Ваш знакомый граф Лансар, – Рокэ кивнул в сторону распахнутого окна шумной таверны, во дворе пели и плясали, внутри – тоже, и как он там разглядел человека, непонятно. – Цветы?
– Держите… В целости и сохранности.
Te vuelves a ir
Y si de noche hay luna llena
Si siento frío en la mañana
Tu recuerdo me calienta
Воздух, ночь при полной луне, тёплые воспоминания… Романтично! Но про цветы кончилось, а жаль, та часть Валме нравилась больше. Алва обещал напиться до чёртиков, но пока даже не начинал, а вот виконт в поисках интересной или хотя бы доступной дамы нашёл и интересное, и доступное вино. Три штуки в бокалах. Не так уж и много, но атмосфера располагала к стихам!
– А я вам давал почитать…
– Не давали, но я почитал.
– Точно, вы же спёрли мои записки. Но я имел в виду новое, – на языке вертелся незаконченный шедевр. – Знаете, там начиналось – «как страшно враз отринуть всё былое». Теперь я думаю заменить на «как радостно отринуть всё былое». Что скажете?
– Скажу, что теперь мне нравится больше, – заметил Рокэ, мимоходом отбирая у него сначала бутылку, потом девушку, а затем оставляя обеих и проскальзывая внутрь таверны. – Страшиться чего-то нового – глупо, а оптимистичный подход идёт вам куда больше. Добрый вечер, господа…
Знакомые и не очень господа обернулись, чтобы радостно их приветствовать. Песня уже перешла первый припев и близилась ко второму – пели хором, везде, отовсюду, пели радостно и пели грустно, у каждого – свои ассоциации. Не особо чувствуя себя лишним, Марсель прицепом проследовал за Рокэ к следующей компании развесёлых знакомых, думая, какую бы из во-он тех красоток попросить о поцелуе. А лучше, как делают испанцы, не просить, а сразу целовать. Хорошая страна, и гулянки интересные.
Проснуться, обнять тебя, пели вокруг, и никогда больше не отпускать…
Кого здесь не встретишь. Вон крестьяне с окраины, вон моряцкие дочурки, вон переодевшиеся аристократы, которых манеры выдают с головой, но у каждого на груди болтается крест. Марсель спохватился и обернулся к Рокэ, однако капитан ничем не выделялся и тоже носил нательный знак. Наверняка утопит, когда корабль не будет видно с берега. На языке созрел очередной вопрос насчёт «Сан-Октавии», но пока он формулировался в слова, этот вопрос, Рокэ кого-то нашёл. Не оторвался от разговора, не перестал подливать вино в чужой бокал, просто нашёл, и Марселю показалось, что синие глаза на секунду изменили цвет – светлее или темнее? Валме гадал недолго, но всё уже было по-прежнему. К ним робко подошла жена графа Лансара.
Quiero encontrarte en mis sueños! – взревела толпа второй припев.
Que me levantes a besos
Ningún lugar está lejos para encontrarnos los dos
Она была красива и очень похожа на цветок. Девушка явно стеснялась танцев, но они ей шли, как и расширенные то ли в страхе, то ли в удивлении глаза. Рокэ учтиво поклонился и поцеловал ей руку, и Марсель был готов поклясться, что красавица что-то воскликнула, но он не расслышал, что. Эти цветы ей шли…
Déjame darte la mano
Para tenerte a mi lado
Mi niña yo te prometo que seré siempre tu amor
No te vayas por favor
Mi niña, как перевести? Моя девочка, моя малышка? В любом случае, некоторые слова весёлых песен очень неудачно ложатся на чужие взгляды. Валме уловил что-то про цветы, море и благодарность, а потом его всё-таки утащила какая-то огненная испаночка, не дав досмотреть до конца. Досматривать не хотелось – хотелось пить и не думать о том, что он только что увидел.
***
На остывшем небе догорали звёзды, потом они таяли, смываемые нежно-розовой краской рассвета. Наверное, это было красиво, но море выигрывало: абсолютно спокойные волны рябили слегка-слегка, отражая небесные цвета и придавая им своей рябью какую-то пикантность. Не меньше, чем очередная бутылка красного, надо сказать.
– Quiero encontrarte en mis sueños…
– Вам так понравилось?
– Мне не понравилось, – категорично заявил Марсель. – Ни в коем случае.
Они что, уже ушли? А почему светает? Этот прохладный бриз, зараза эдакая, проветривает голову и память. Кажется, напиться до чёртиков всё-таки реально.
– Между прочим… – Валме не был уверен, на каком языке говорит, но уж что-что, а это никогда не было для него препятствием. Растянувшись на прибрежном песке, он закрыл глаза и продекламировал один из старых сонетов, написанный им же сто лет назад, тоже про какие-то цветы. – Ну, как?
– Я бы сказал, что слишком сахарно, но сам не лучше, – Рокэ махнул рукой, придерживая пальцами очередную пробку. Потянуло винным ароматом. Марсель повернул голову, насколько это позволяло поэтическое настроение и количество выпитого: в полуметре от него Алва сидел на песке и пил, причём с таким задумчивым выражением лица, будто правда думал о стихах.
– А прочитайте что-нибудь…
– Ещё чего. Вот будут чёртики, тогда подумаю.
– Они так и не появились? – расстроился Марсель. – Я уже, по-моему, покойную прабабушку увидал! Хотя нет, всё понятно. Это у вас вино неправильное, отдайте его мне.
– Не имею привычки отговаривать людей от пьянства, – усмехнулся Рокэ, но бутылку не отдал, а выпил. Едва ли не залпом, и это уж точно должно было сработать. – Хватит петь, переключитесь на что-нибудь другое…
– Не могу… Это ж надо было! Песня про цветы, и вы с цветами…
– Сам виноват… Взбрело же в голову пообещать приходить к ней с букетом каждый раз, когда буду на суше. Впрочем, в шестнадцать или в семнадцать простительно, но сейчас это несколько обременяет.
– Да вы что? Я бы уже давно бросил, – поделился Марсель. Дон капитан покачал головой, подкидывая рукой пробку. – Не-ет, ты слишком честный для этого мира!
– О, даже так… А ты – слишком пьяный.
– Жду твоих чёртиков, – вот зачем он сел – это другой вопрос. Море перевернулось и вылилось на голову, а когда всё устаканилось и мир снова стал ровным, виконт просто оказался с другой стороны от Рокэ. Как так вышло? Загадочная география пьяных людей. – Но она же замужем.
