Текст книги "И ничего не надо, кроме моря (СИ)"
Автор книги: Katunf Lavatein
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
– Все, – твёрдо сказал Луиджи и добавил вполголоса: – Поначалу я долго думал об этом. Все мы что-то лечим морем, дон капитан им живёт… О, пришли. Я тебя очень прошу, Марсель, не верь всему, что рассказывают эти… девушки!
– Я и не планировал, – заверил его виконт и первым шагнул в объятия экзотических красоток. – Я тебе больше скажу – они вообще могут молчать. Дамы, где я «иметь оставить» чужую шляпу?
Комментарий к 2. «Цветущая земля»
https://vk.com/the_unforgiven_fb_re?w=wall-136744905_2931 (тут атмосферные фотули и песня)
========== 3. «Ahora» ==========
♬ La Cafetera Roja – Ahora
1585
Стоянка на далёком материке подходила к концу, и чем ближе было отплытие, тем чаще Луиджи порывался вернуться на корабль. Его так сильно тянуло обратно в путь, что вскоре пришлось махнуть рукой на поселенцев, местных и не очень, с их гостеприимством (и не очень, опять же, учитывая неприязнь аборигенов) и уйти спать на «Сан-Октавию». Всё равно на судне часто кто-то нёс вахту, что ж, какая разница, если это будет Джильди?
У пришвартованного корабля совсем другая атмосфера, нежели у идущего. Возможно, потому что море и звёзды кажутся неподвижными, а качка всё равно есть. Луиджи бы много отдал, чтобы смотреть на это вечно, но он уже понял, что нельзя всю вечность только смотреть. Нужно что-то делать, жить, двигаться вперёд и, к сожалению, спать.
Море убаюкивало, и Луиджи забывал все свои кошмары, особенно если сну предшествовала традиционная моряцкая попойка. Но в этот раз корабль не помог, и он проснулся от собственного крика, едва не упав с койки.
Бунт на корабле, злые взгляды, наливающиеся кровью глаза… Раньше они смотрели с теплотой, теперь – одна лишь ярость. Много таких глаз…
Другой взгляд: молящий, плачущий, умирающий. Кровь на его руках…
На верхней палубе его ударил в лицо ледяной солёный ветер, и Луиджи вдохнул с облегчением. Не думать. Не вспоминать. Прямо сейчас натирать до блеска доски, проверять мачты, смотреть в подзорную трубку – что угодно, но делать. А делать, как назло, нечего…
Зная, что больше не заснёт, Джильди добрался до ближайшего погреба. На «Сан-Октавии» он бы не заблудился и в кромешной тьме, а тут очень кстати светит луна. Дверца оказалась заперта. Если Рокэ на берегу, за ключами проще не ходить вообще, но в капитанской каюте горит свет.
Дон капитан ничего о себе не говорит, но Луиджи почти уверен – ему тоже хочется отчалить как можно скорее. Пройдя к приоткрытой двери, он постучал.
– Входите, Джильди.
– Вы меня видели? – поинтересовался он, присаживаясь на край кровати. Алва что-то писал за столом, скрипело перо, догорала свеча.
– Слышал. К тому же, о вашей манере спать на корабле за неделю до отплытия все прекрасно знают.
Просить ключ почему-то стало неловко, и Луиджи, откинувшись назад, бездумно рассматривал приколотую к стене карту. Взгляд то и дело настойчиво возвращался к пути Палермо-Сардиния-Валенсия. Нет, он никогда от этого не избавится, никогда…
Хорошо быть Марселем! Жизнерадостный виконт, несмотря на уже сброшенный, но когда-то бывший реальным вес, напоминал пушинку, потому что легко нёсся по ветру и вообще не оглядывался назад. Это было бы заметно, а Валме и вправду удалось оставить за плечами то, что было до «Сан-Октавии», и погрузиться в новую жизнь так, словно он всегда был её частью. Джильди немного завидовал, но разве что немного – на большее не оставалось сил.
– Если вы хотите пострадать, берите бутылку и страдайте молча, – велел Рокэ, не отвлекаясь от дел. Наверное, письма или отчёты для короля. Король Филипп любит отчёты, ему вообще нравятся люди, которые знают своё дело и работают на износ – так слышал Луиджи.
– Вы не будете?
– Нет.
Казалось бы, самое время выйти, Алва явно не намерен разговаривать. Но он не мог, просто не мог ни заснуть, ни остаться один. Победа над собой – победа или поражение? Луиджи надеялся на первое, но пока что не удавалось даже переключиться на другие мысли.
Вино было отменным, а скоро будет ром. Судя по тому, что рассказал на берегу Хорхе, англичане не только не оставили затею грабить испанские суда по пути из Америки, а взялись за дело с новой силой. Местные не оставляют таких ран и не бьют в голову, они предпочитают травить колонизаторов или обманом загонять их в ловушки и капканы. На недавно выходивших в море союзников явно напали опытные враги.
Джильди знал, что на этом корабле они не проиграют, но всё равно было тревожно и муторно. Умереть может кто угодно. Он сам тоже, запросто. Что ж, и она когда-то умерла, девушка без имени и уже без ног…
Можно было спасти. Можно было добить. Можно было сказать правду и… и что с того, если он выбрал «добить»? Она бы всё равно не дожила до вечера, она уже была мертва, только глаза смотрели с ужасом и мольбой, а рядом никого не оказалось – никого, кроме Луиджи и его револьвера.
На суше не было безопасно. Тот, кто сделал это с ней, обязательно заплатит, Бог не прощает зла. Только какая теперь разница, если её больше нет?
Что тревожит его больше – молящие глаза или кровь на своих руках, Луиджи не знал, и это незнание не давало ему спокойно спать по ночам. Он полюбил незнакомую девушку и возненавидел себя. Он лишил её боли, он лишил её всего. А сразу за этим бунт на корабле отца закончился очередной смертью, и сам он чудом добрался до Валенсии.
Тяжело плыть на судне, где все тебя ненавидят. Капитана – старого капитана Фоккио – уже не было, оставался его сын. После зверского убийства не устроившего матросов капитана все расслабились, но младшему Джильди среди них не было места. Они понимали, что Луиджи не простил и прощать не намерен, так же как и оставлять судно. Но он был слишком потрясён двумя одновременными смертями, так что ничего не предпринимал. Выливал содержимое вскрытых бутылок, зная, что оно отравлено, старался есть только то, что припасал для себя с берега, держался поодаль от остальных и работал молча, всегда обращая внимания на тени за спиной. Не такое уж долгое плавание превратилось в пытку, но на земле было не лучше.
Палермо под властью испанской короны, но кто сказал, что в Испании он найдёт своё место? Шатаясь по прибрежным портам, Луиджи ни на что не рассчитывал, разве что на милостыню. В какие-то моменты он приходил в себя и начинал искать работу всерьёз, только не было никого, за кем бы он пошёл так же, как когда-то шёл за отцом. Ни смысла жизни, ни любви, ни радости. Море казалось холодным и злым, суша – горячей и прогневанной на его грехи. Молитвы не достигали слуха Господа, а может, он неправильно толковал знаки.
Капитан Рокэ Алва ни разу не признал, что протянул ему руку помощи, однако он сделал именно это.
– Осторожнее, – бутылка выскользнула из рук, слава Богу, она была уже пустой. – Вам достаточно? Если надо излить кому-то душу, отправляйтесь к мачтам. Они не будут перебивать.
– Мачты всё видели, – услышал свой заплетающийся язык Луиджи. Это какая по счёту пустая бутылка? Явно не первая. – И ничего не сделали. Как и Бог… Отца, как… как преступника…
– Вы должны уже уйти с того судна, Луиджи. Иначе навсегда там останетесь.
– Я знаю, я знаю… – Знаю – и не могу. – Вы понимаете, он… и она…
– Не понимаю и не намерен. Только не пересказывайте, ещё раз я эту драму не переживу.
Он всегда такой, дон капитан – скажет как можно резче, чтобы не переспрашивали и оставили в покое, но на самом деле всё понимает! И понимает хорошо, как никто другой, только признаваться не хочет… Иначе бы он не подобрал Луиджи, иначе бы просто прошёл мимо, как делали остальные.
Джильди не собирался заходить в таверну, вид весёлых танцующих людей тогда вызывал у него отвращение, но он заработал немного денег на ужин и решил всё-таки попробовать отвлечься. В залах и вправду было шумно и невыносимо. Лей-ле-лей-ле-лей-ла… У этого заведения обнаружился тихий внутренний дворик, и Луиджи сбежал туда, приняв от милой, но ничего не значащей в этой жизни девушки корзинку с фруктами и вином. Фонтан, приглушённые звуки пляски, пьянки и музыки, мягкая вечерняя мгла, барахтающееся в вязком воздухе умирающее тепло.
Ella no tiene olor,
Ya no tiene dolor
Ahora…
Ella no puede dormir,
Ella no puede cantar
Ahora…
Он даже не захмелел, на душе было невыносимо тоскливо. «Больше не болит», «больше не спит», «больше не поёт»… Случайная песня, и та против него! Требовался собеседник или хотя бы благодарный слушатель. Теперь Луиджи не мог представить, как у него вообще хватило наглости пристать к Рокэ, тем более что тот ещё больше не хотел разговаривать, чем сейчас. Просто вид одинокого человека на скамье с такой же корзинкой вина и фруктов заставил Луиджи подойти и заговорить, и всё…
– Душераздирающе, – сухо сказал Алва, когда он наконец выдохся. – Вы бы хоть пили, а то начнёте по второму кругу.
– Простите, – задним числом стало неловко. – Я вообще не хотел говорить, просто…
– Вы хотели. И поэтому вы говорили. Всё очень просто, – он смотрел на небо, на звёзды, иногда – на фонтан, странно держал спину и явно не торопился, иначе бы давно встал и ушёл. – К сожалению, этой простоты людям не хватает. Хлебом не корми, дай сделать что-то, противоречащее здравому смыслу.
– Иногда происходят случайности…
– За некоторые случайности мы сами в ответе, и с этим ничего не поделаешь. Вы закончили исповедаться или мне ждать продолжения?
Тогда Луиджи не понимал, о чём он, сейчас смутно догадывался. Продолжения не последовало, только просьба взять его на корабль или убить. Рокэ ответил что-то вроде – если он не угомонится, убьёт себя сам, а матрос как раз нужен. Через несколько дней «Сан-Октавия» отчалила вместе с Луиджи Джильди.
Лей-ле-лей-ле-лей-ла… ле-ле-лей…
Дурацкий припев, и песня дурацкая! Только она никогда его не оставит.
В голову будто ударило что-то горячее, и перед глазами вспыхнуло красивое мёртвое лицо. Она плакала, она хотела жить, а он её уничтожил.
Отрезвляющий удар пришёлся по левой щеке. Луиджи моргнул и понял, что чуть не упал с кровати, хотя сидел прямо, и уже согнулся пополам. Видение? Сон? Наконец-то хмель?
– Хотя бы попытайся! – Алва крайне редко повышал голос, зато это всегда срабатывало правильно. – Для той девушки ты сделал всё, что мог, и это уже не исправить.
– Мой отец…
– Он мёртв, Луиджи. И те матросы слишком далеко, чтобы ты по ним страдал.
Щека горела то ли от боли, то ли от стыда, зато он наконец очнулся. Луиджи поднял голову. Рокэ стоял напротив и открывал бутылку.
– Простите… Мне, наверное, хватит.
– Вам недостаточно. Напейтесь-ка до состояния бешеной акулы и идите спать, – то ли совет, то ли приказ, который не обсуждается. – Пьяные кошмары – не лучшее зрелище, но так вы хотя бы себя не загоните.
– Дон капитан! Рокэ, вы… – Ему пихнули в руки бутылку, однако Джильди упрямо договорил: – Вы опять меня выручаете.
– Ложь и клевета… Я просто не люблю, когда на моём корабле орут. Это жутко отвлекает.
Луиджи не поверил, но спорить не стал. Алва прав, как всегда, может, сегодня удастся хотя бы забыться?
– Тогда спокойной ночи…
– Спокойной ночи.
Sin saber se va la vida
Sin correr la vida se va, беспрестанно выло в голове.
Sin saber se va la vida
Sin correr la vida se va…
***
1586
Прощай, милая цветущая земля! Прощайте, экзотические девушки, отравленные цветы и неимоверно тяжёлые сундуки, из-за которых Валме чуть не сломал спину. С вами было весело, но пора уезжать, и, как ни странно, это расставание прошло легко. Марсель терпеть не мог прощаться с кем или чем угодно, но, видимо, стоит поблагодарить сундуки. Они весили как три отца и половина брата, и это было ужасно.
Отплытие и предстоящие приключения пробудили в виконте поэта. Последние несколько месяцев он притих, этот внутренний поэт, потому что нужно было забивать голову склонением местоимений и чисткой палуб, а теперь стало попроще, и Марсель прямо-таки развернулся. Начинался новый опус безрадостно: «как страшно враз отринуть всё былое», но выглядел многообещающе.
Виконт решил напеть, чтобы посмотреть, как там с ритмом и прочими поэтическими радостями. Он забрался едва ли не на нос и уже собирался орать, когда понял, что его опередили. Мимо пронёсся поющий Алва.
– Так нечестно, – обиделся Марсель, но ему уже не ответили. Настроение сочинять пропало, и через какое-то время он вернулся к центру палубы, помогая Антонио что-то куда-то тянуть.
– Домой хотите, месье виконт? – участливо спросил матрос.
– Да нет, вы неправильно истолковали мою грустную физиономию, – пояснил Марсель. – Мне тут ваш поющий дон капитан вдохновение отбивает.
– А, – ему показалось, или лицо Антонио осветилось творческой гордостью? – Значит, скоро будем бить англичан.
– Да ладно?! А погоду вы по нему не определяете? – Валме получил в ответ взгляд, полный укора, и всё равно засмеялся.
В ближайшие сутки ни один из несущих вахту не заметил на горизонте корабля, но Марсель уже проникся всеобщим мандражом и готовился к чему-то грандиозному. У него сложилось своё представление о боевых способностях «Сан-Октавии», но хотелось бы уточнить лично – как непосредственному будущему участнику происходящего. Пришлось вежливо стучаться в капитанскую каюту и спрашивать.
– Дон капитан, драка будет? – смешал субординацию с любопытством виконт.
– Будет, куда денется, – утешил его душу Рокэ. Он раскидал по всей поверхности каюты какие-то тряпки и флаги и теперь, видимо, выбирал. – На вас какая смотрит?
– Вот эта, с черепком, пиратская, – любезно отозвался Марсель. – В обморок не упаду, сам догадался.
– Ваша сообразительность греет мне душу, но всё-таки как давно?
– Вы очень мило грозились размазать по борту английские мозги. Судя по тому, что я знаю об этих товарищах, они атакуют ваши торговые судна на пути через Атлантику, – припоминал Валме, – дерутся и грабят. Много дерутся и ещё больше грабят. На суше я только убедился, что у нас проблемы, только вы, кажется, не считаете это проблемой…
– А честно?
– Честно… Вы в первый день ром пили, вот я и подумал…
Капитан остался доволен правдивым ответом и кивком указал на сложенный пиратский флаг:
– Первыми до этого додумались ваши земляки, но всю славу пиратского бизнеса прибрал к рукам английский Дракон. Мне ни разу не посчастливилось нарваться на него лично, а жаль, это была бы знаменательная встреча… Всю жизнь задаюсь вопросом, верит ли в Бога сэр Фрэнсис Дрейк.
– На абордаж полезем? – загорелся Марсель, не особо заинтересованный в личной жизни елизаветинского пирата.
– Полезем, – Рокэ прищурился и внимательно на него посмотрел. – Вы тоже собираетесь, виконт? Это лишнее.
– Как так? – Он что, зря худел, что ли?!
– А как вы думали? Останетесь здесь и будете караулить добычу, кто-то всё равно должен это делать.
– Я умею драться, – пока не стало совсем обидно, предупредил Валме. – И вполне сносно, раз жив до сих пор.
– Мешаться под ногами вы тоже умеете, – резко прервал его Алва. – Атаковать пойдут другие. Что-нибудь ещё?
Нет, спасибо, всё понятно. Немного раздосадованный и много обиженный, Марсель потопал в трюм. В самом деле, на что рассчитывал? То, что его до сих пор не вышвырнули прочь – всего лишь одна из прихотей начальства: если бы не он не забавил дона капитана, ненавязчивый совет остаться во Флориде превратился бы в недвусмысленный приказ.
Ну и ладно, так даже лучше, можно пересидеть всю драку тут. Лучше?! В каком это месте – лучше? Всё самое интересное наверху, а он в трюме будет куковать?
– Я тебя почти ждал, – признался Луиджи, восседающий на одном из набитых серебром сундуков. – Скоро начнётся, надо полагать…
– Ждал он, – буркнул Марсель и тут же исправился: – Вдвоём веселее, поможешь закончить стих.
– Нет-нет-нет! – отшатнулся Джильди. – Я больше ничего в этой жизни писать не буду… Вот спеть можно… А что случилось?
– Не понимаю, за что тебя-то сослали? Тоже под ногами мешаешься? Вроде непохоже…
– А, на абордаж не взяли, – догадался Луиджи, и Марселю почему-то захотелось его стукнуть. – Не расстраивайся, дон капитан всегда мало людей берёт. От меня и впрямь проку мало, опять всю ночь не спал…
Сверху закричали – «поднять паруса!», послышались первые боевые возгласы. Значит, англичане всё-таки добрались. Что ж, обратно не выберутся! Несмотря на то, что ему не перепало участвовать в весёлой драке, Валме почти проникся боевым духом моряков. Почти.
Если дон капитан вправду решил, что Марсель Валме упустит такое развлечение, дон капитан плохо знает Марселя Валме. Пора познакомиться поближе.
– Так и знал, что ты не удержишься, – то ли с укором, то ли с удовольствием сказал ему в спину Луиджи. – Прихвати…
– Спасибо, пригодится, – виконт взвесил в ладони нож и, обернувшись, весело заявил: – Если свистали наверх всех, кроме меня, я приду сам. И даже, так и быть, посвищу.
Он и в самом деле присвистнул, когда вернулся на верхнюю палубу. Экипаж был в ярких тугих косынках, просторных рубахах с оружием в рукавах и определённо на взводе. С северо-востока, если это был северо-восток, приближался английский кораблик, и ему явно было не по себе. А повернуть-то уже некуда! Пиратский флаг вывесили, когда товарищи соперники разогнались и решили, что нарвались на лёгкую добычу. К слову, у них черепушки не такие симпатичные…
Судя по всему, никаких знаменитых северных пиратов им встретить не довелось, да и рожи у подплывающих были, мягко говоря, напуганными и шокированными. Действительно, кто бы мог подумать, что испанцы подготовят такой ответ! Надо будет расспросить Рокэ, кому и когда это пришло в голову.
– Вашим упрямством, виконт, можно накормить целую флотилию, – появляясь на палубе в тёмно-синей косынке, сказал ему Алва. Он смотрел прямо, в ту сторону, откуда стремительно приближался «Король Артур». – Если вы здесь останетесь без головы, я за это не отвечаю.
– Вам не придётся, – успокоил Марсель и мстительно добавил: – Я намерен умереть не здесь, а на родине, чтобы раздражать вас и дальше.
– Ну-ну, вы ещё обидьтесь, – Рокэ усмехнулся и неожиданно шарахнул его по спине, Марсель не упал только потому, что впереди торчала крепкая мачта. – Раз уж лезете в первых рядах, держитесь меня.
Это звучало многообещающе, а обернулось настоящим наказанием. Неизвестно, как там делают нормальные капитаны, но этот забрался на мачту и лихо сиганул куда-то вперёд и вверх, чтобы приземлиться самым первым на палубе поражённых в самое сердце англичан. И как, спрашивается, его держаться?! Валме вежливо дождался, пока кораблик подползёт поближе, перелез через чужой борт и вытащил шпагу. Итак, вот он – его первый убитый англичанин. С симпатичными такими усиками…
Комментарий к 3. «Ahora»
* Драконом испанцы прозвали Фрэнсиса Дрейка (за звучание фамилии плюс воистину драконовские морские грабежи)
https://vk.com/the_unforgiven_fb_re?w=wall-136744905_2971 (песня и эстетика)
========== 4. «Эспада» ==========
1586
Марсель не умер в первые пять минут боя, чему был несказанно рад.
Лезть на абордаж было плохой идеей. Лезть прямо за Алвой – ещё хуже. С другой стороны, когда англичане просекли, что их посетил демон во плоти, они проявили благоразумие и держались от дона капитана подальше, хотя это мало помогало. Забавно было то, что прыгать на чужое судно, орать и грабить собирались товарищи с «Короля Артура», а вышло строго наоборот!
Вокруг свистело, кричало, звенело и падало. Валме старался соответствовать атмосфере, ну разве что без последнего – нападался он в своё время достаточно, причём сразу в море, минуя палубу и прочие инстанции. Поэтому он занял выгодную позицию где-то на носу английского судна и отгонял особенно смелых от трапа, который они перекинули на «Сан-Октавию». Свои быстро убедились, что упрямый виконт стоит скалой, и перестали прикрывать ему спину. Это обстоятельство сначала польстило, а потом напугало, ну и чёрт с ним, умирать – так в бою.
Английских пиратов было немного жаль. Видимо, это не самая сильная эскадра, которую просто послали чуточку пограбить, и ребята нарвались на настоящих морских чудовищ. Их явно не предупреждали, что испанской короне поднадоело терпеть стабильные грабежи на морских маршрутах, так что неожиданность вышла двойная. Но это не мешало виконту пырять ножом и неудобной шпагой всех, кто лез на корабль или, что хуже, на него.
Вдохновение пришло не вовремя, но оно пришло, и надо было как-то с этим жить.
– «Как страшно враз отринуть всё былое», – забормотал Марсель, отбиваясь от очередного наглого бородача. Тот удивился и, кажется, хотел дослушать. Виконт не стал лишать парня удовольствия и вежливо продолжил: – «И оказаться неизвестно где».
Хватит с тебя, красавец! Дуй-ка обратно в свою Англию. Или сразу на небеса. Потому что нечего морским грабежом промышлять, лучше бы ты пошёл торговать какими-нибудь сырами. Марсель поймал себя на том, что восхищается, как ловко они это провернули: «Сан-Октавия» всего лишь защищается, и никому в голову не придёт, что это они поджидали горе-пиратов! Бедняга сэр Фрэнсис Дрейк, его здесь лично нет, но что ж, товарищ явно пострадает, когда узнает об этом провале.
Испанцы впечатляли, хотя казалось бы – куда ещё им впечатлять. С Валме хватило эпизода, когда Хуан стремительно зарезал нервного аборигена, оказывается, так умели все. И даже круче. Обороняя себя и краешек «Сан-Октавии», Марсель старался не отвлекаться на других, но не выходило. В голову лезли уроки фехтования и вдолбленные в голову национальные особенности оного. Сегодня он увидел своими глазами, что испанцы действительно дерутся как черти или демоны – оружия столько, что его держат в зубах не для красоты, а для удобства, отбили одну шпагу – держите вторую, шпаги нет – бери кинжал, благо их достаточно в карманах и рукавах. Тут и там блестели на солнышке лезвия эспад и абордажных шпаг с простыми, но внушительными рукоятями. Кажется, у Рокэ на эфесе был какой-то узор, но ему положено. Надо при случае рассмотреть.
Сочинять и драться одновременно было весело, но тут на Марселя свалились аж трое. Возмутившись такой наглости, виконт издал что-то воинственное и метнулся в сторону; его хватило лишь на то, чтобы отпихнуть одного и надрезать второго, а третий воспользовался случаем, скотина эдакая, и попал. Левое плечо обожгло холодной сталью, и если бы не удивление, Валме бы, наверное, испугался или разозлился. Было неожиданно, поэтому он слегка замедлился, чувствуя, что боль несколько сковывает движения, а потом всё-таки доиграл партию до конца – не зря он тут канат у борта бросил! Товарищ был вежливо пропущен на «Сан-Октавию», и прямо там он споткнулся. Пока вставал, подоспел Пако, а остальные уже куда-то смылись…
– Что вы здесь делаете? – из немного померкшего водоворота бликов и движений показалось лицо. Хуан! Почему старпом не с капитаном? Марсель молча кивнул на уложенные штабелями английские трупы и понял, что улыбается во весь рот. – Возвращайтесь на борт, месье виконт. Это всё…
А крови что-то много, это неправильно, это не нравится… Марсель пообещал себе удивляться потом – старпом Суавес без лишних комментариев подхватил его под другую руку и помог перебраться на родную палубу. Вот почему крови лучше не течь! Палубу-то потом кто оттирать будет? Явно не Фрэнсис Дрейк.
– Как-то быстро, – поделился наблюдением Валме. Показалось со страху, что он опять обращается к мачте, но мачта обернулась и ответила:
– А чего тянуть? Вообще их так мало было, дон капитан один бы всех раскидал, ну мы уж так, ради приличия…
Это его быстро накрыло, уже мачты разговаривают. Немного посидев на украденном сундуке и оттерев кровь с кинжала, Марсель убедился, что перестал путать мачты с людьми, и недовольно посмотрел на свою руку. Левая, отвалится – не страшно, хотя лучше бы кровь остановить. Вокруг переговаривались:
– Там кто-нибудь в живых остался?
– Конечно. Гребцы и вроде бы вперёдсмотрящий… Дон капитан велел ему плыть домой и докладывать, что они тут видели…
– Пусть запоминает получше, чтобы в следующий раз таких удивлённых рож не корчили!
И в самом деле, пусть возвращается. Как же враги иначе узнают, что они на море не такие уж и главные? Жаль, конечно, плыть ещё далеко и долго, но зато какой будет эффект! Подивившись собственной кровожадности, Марсель занялся жгутом, пытаясь состряпать его из пояса. Одной рукой выходило не очень.
– Потери?
– Нет.
– Раненые?
– Трое.
Диалог в лучших традициях Рокэ и Хуана, собственно, это были как раз они. Чтобы не выслушивать укоры опытных абордажников, Марсель перешёл в нападение первым и совершенно искренне заявил:
– А мне понравилось! В следующий раз в трюм не полезу, так и знайте.
– О да, вы недвусмысленно дали это понять, – заверил его дон капитан, присаживаясь рядом на бочку и отбирая недоделанный жгут. Было бы глупо спрашивать, чья кровь на Алве, определённо английская.
– Вы представляете, – заболтал виконт, заинтересованно разглядывая рану на плече, – они аж втроём попёрли, можно подумать, я такой страшный. А я их не пустил. Правда, потом немножечко пустил, но недалеко…
– Прелесть. Вообще-то вы ранены, Марсель…
– Это тоже весело, – убедил он посмеивающегося капитана и, сочтя свой гражданский долг исполненным, с чистой совестью отключился.
***
Если виконту не изменяла память, в последний раз он бредил в юношестве, когда самым глупым образом простудился под дождём и схлопотал сильный жар. В этот раз было веселее, с одной стороны, потому что насыщенное новыми впечатлениями сознание выдавало такие картинки, что и во сне не увидишь. С другой стороны – не очень приятно, и рука таки отваливается, ну да чёрт с ней, с рукой… Марселю очень хотелось досмотреть абсурдный полусон, в котором он снова спёр у Рокэ шляпу, а та превратилась в медузу, он бросил медузу в сторону, а в сундуке с сокровищами пиратов оказался папенька.
– …всегда ваш любящий сын Марсель, – услышал он свой голос и проснулся окончательно. – Господи, ну и привидится. Я что, умер?
– Вашему отцу можно только позавидовать. Любящий сын Марсель пишет письма с того света, – повернув тяжёлую, но уже ясную голову набок, Валме разглядел дона капитана за письменным столом. Кажется, виконт опять оказался в капитанской каюте. Приятненько. – Очнулись?
– Вполне… Скажите сразу, половину руки оттяпали или всю?
– Не буду скромничать, если бы вы потеряли хоть палец, я бы зарёкся лечить людей, – туманно отозвался Рокэ. – Всё на месте, можете убедиться.
Марсель не без опаски перевёл взгляд на левую руку. Целая. Повязка чуть намокла от крови, но по сравнению с тем, что он запомнил, это действительно было «чуть».
– Теперь можно? – внутрь проскользнул Луиджи, кажется, он раненым не был. Конечно, парень же торчал в трюме, как забыть… – Валме, живой?
– Живее всех живых, – убедительно сказал Марсель и неубедительно пошевелился. – Ладно, не настолько, но…
– Тогда могу поздравить с боевым крещением. Антонио рассказал, как ты их всех…
– Антонио – лапушка, хотя я бы тоже послушал. После некоторых кошмаров и не такое забудешь!
– Всего-то полтора дня валялся, – укорил Джильди, – а уже все подвиги из головы вылетели?
– Можете за это выпить, господа… – Рокэ зевнул и потянулся, чудом не содрав настенную карту. – Бутылки где-то под кроватью.
– А все вместе? – Луиджи поразительный, вроде оберегает святость капитанского приказа, а когда надо – и перебить, и настоять готов. – Мы же отбили целый чёртов корабль. Вы, то есть…
– Мы. Можно и вместе, но не раньше завтрашнего вечера, – обозначил дон капитан и вышел, оставив их греметь бутылками в собственной каюте. Марсель не был уверен, чего жаждет больше – выпить, позавтракать или расписать в огромном письме для папеньки свои подвиги. Интересно, какая была бы реакция.
– Может, правда подождем вечера?
– Ни за что. Боевое же крещение, – упрямо повторил Луиджи и протянул ему чарку. – Держи. Это надо обмыть, ты впечатлил даже Хуана.
– Что-что?! – если бы Марсель мог подорваться и сесть, именно это он бы сейчас сделал. – Прости, конечно, но как ты это определил?
– Ну… Когда он докладывал про раненых, первым назвал тебя, – припоминал Джильди, поигрывая пробкой, – и посмотрел. То есть, дольше, чем обычно.
– То есть, не как на бочонок, а как на моряка, – довольно подытожил Валме, и они засмеялись. – Ну что ж, жизнь прожита не зря! Слушай, раз уж заговорили… Я его лично не устраиваю или это со всеми так?
– Как сказать… Я здесь не так давно, чтобы всё про всех знать, но он вообще серьёзный парень, – повторил очевидное Луиджи. – Мы всем экипажем за дона капитана в бурю прыгнем, если он прикажет, но Хуан прыгнул бы первым. Немного метафорично, но ты поймёшь…
– Понял. Я, наверное, слишком несерьёзный, – подсказал Марсель.
– Дело не в этом… – Теперь у Луиджи было лицо, словно он собирается рассказать какую-то страшную тайну, но до конца ещё не решился. – Немного запутанная история, я и сам узнал случайно. В общем, мне кажется, это из-за того, что ты взялся из ниоткуда и пока не собираешься уходить. То есть… Новички на судне здесь связаны с чем-то плохим.
– Но ты-то тоже не старожил.
– Я моряк и, по сути, нанялся. Ты похож на… тебя спасли, короче, – увильнул Джильди. – Но должен признать, ты быстро ко всему привыкаешь.
– В общем, я напоминаю о чём-то плохом и при этом не внушаю доверия, – виконт собрал свою характеристику воедино и довольно улыбнулся. Выглядело увесисто и убедительно, ну и что? – А что вы там про вечер говорили?
– Да так, невинное моряцкое развлечение. Петь, пить, танцевать, – вкратце обрисовал Луиджи, и это выглядело замечательно. – Но всё-таки не сегодня. Тебе бы ещё полежать, Бласко тоже пока не порхает… И дон капитан тоже всё-таки иногда спит…
– А что, не спал? Отбились же.
– За тобой смотрел, – усмехнулся Луиджи. – Хочешь – верь, хочешь – нет… Впрочем, я бы и сам не поверил.
***
Мягко шуршали волны, размеренно разбиваясь о борт и рассыпаясь в мелкие брызги – в темноте их можно было спутать с упавшими звёздами. На верхней палубе зажгли огонь в лампах, и мачты освещались снизу, их верхушки словно пропадали в небесной мгле. Было прохладно, но Луиджи знал, что это ненадолго: на «Сан-Октавии» победы отмечали с размахом, а о провианте можно не беспокоиться, невинно ограбленный «Король Артур» оставил вдоволь пищи и вина.
Пробравшись через весёлую толпу ставших родными матросов, Джильди плеснул себе в чарку рома и собрался было пригубить, как добро вырвали из рук.
– Из бутылки, – приказал Рокэ тоном, не терпящим возражений – то есть, своим обычным тоном. Луиджи пожал плечами и принялся возиться с пробкой, а его порцию благополучно выпил капитан. – И присмотрите за Валме, мы так и не спросили, баловался ли виконт ромом…
Сзади на них что-то оперлось, потом довольно хмыкнуло и отобрало бутылку у Луиджи.
