Текст книги "Double spirit. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: kasablanka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– А о чем? – снова приподнял брови пацан и опять коротко затянулся тут же слегка поморщившись.

– О близнецах.

– А что такое? – настороженная заинтересованность в глазах.

– Это, конечно, не совсем мое дело, но я хочу тебя предупредить.

– О чем? – легкое высокомерие в глазах. У Роби, видимо, перенял. Или у Алана. Тот тоже может эдаким принцем козью морду состроить.

– Они не такие безобидные, какими хотят казаться.

– Да ты что? – и снова брови домиком, губки бантиком.

Лео почувствовал себя идиотом.

«Придурок, тебя выебут в обе дыры и выкинут на помойку», – хотел он было сорваться.

«Как тебя?» – ехидно ляпнул внутренний голос. Скотина.

«Как меня»

«Да ладно, не обижайся, я не хотел…»

«Заткнись!»

– Неужели ты думаешь, что ты им интересен как личность? В таком случае ты просто наивный пацан. У твинсов свой интерес, они никогда ничего не делают просто так. Так что просто будь осторожен.

Лео постарался подобрать как можно более нейтральную формулировку, чтобы и лишнего не сказать, и в то же время чтобы было предельно понятно, что он имеет в виду. Костик наконец с видимым облегчением задушил огрызок сигареты и повернулся лицом к Лео.

– А вот у меня другая версия, – нагловато заявил он, глядя глаза в глаза. Это было немного забавно, потому что детское лицо слишком диссонировало с тоном и вызывающим прищуром чуть припухших глаз.

– Какая? Озвучь. – спокойно отозвался Лин.

– Ты мне просто завидуешь. Я же знаю, что ты с ними пытался подружиться, да не вышло. Я прав?

Лео от неожиданности и такой экстравагантной версии событий на секунду даже потерял дар речи.

– Прав. – уверенно кивнул головой Костик.

– Это не совсем так, – осторожно вымолвил Лео как только смог говорить.

– Это так. – уверенно припечатал пацан. – Они классные парни, и мне с ними интересно. И не надо пытаться меня от них оттереть. У тебя всё равно ничего не выйдет.

– Дурак, – так же, не повышая голоса, констатировал Лео. Всё же парня, напоминающего ему глупого щенка-переростка, было жаль.

– Да уж поумнее некоторых буду, – Костя оттолкнулся лопатками от прохладной стены и побрел вверх по лестнице, не оглядываясь.

«Вот и поговорили, – вздохнул внутренний голос. – Доволен?»

Доволен.

Комментарий к 35. Дежа вю Костик:

https://40.media.tumblr.com/tumblr_lzwc0eU4qD1r3krupo1_500.jpg

====== 36. Желание ======

– Ты много куришь.

Пауза. Затяжка.

– Ты тоже.

– Это десятая за сегодня.

– Считал?

– Угу.

– Какого…

– Такого. Ты себя не контролируешь.

– Ты, блядь, меня контролируешь!

– Именно поэтому.

– Отъебись, а?

Пауза. Затяжка. Вздох.

– Слушай. Ну что с тобой происходит?

– Ничего не происходит. Ни-че-го.

– Не замечаешь?

– Нет…

– Мы больше не разговариваем.

– Мм? Ну, давай поговорим.

– О чем?

– Вот именно. О чем. – затяжка. Тяжелый вздох.

Алан выбрасывает окурок в окно, подходит к Роберту и обнимает, прижимается. Прячет лицо на плече.

– Ну прости. Давай поговорим, хорошо. Расскажи мне.

– Что?

– Да хоть про Энри. Давно звонил?

– Вчера.

– Мм. Откуда?

– Из Мюнхена. Он там что-то покупает, дом, кажется. Я толком не понял. Или кафе? Да блин, не включался я. Помню, сказал, что до Рождества там будет.

– Как думаешь, эта успокоится?

– Надеюсь, что он ее уговорил. Он бы так спокойно надолго не уехал.

– Но на похороны-то он приедет?

– Однозначно. Да я и нам уже билеты купил, месяц всего остался же.

– Ну да.

Пауза.

– Еще что-нибудь расскажи.

– Что?

– Да пох.

– Ну ладно. Как тебе Котик?

– Ниче так. Второй сорт.

– Слуш, ну ты обнаглел совсем! – Роберт размыкает руки и отстраняется. – Я тут для него этого кошака прикармливаю, а он – «ниче так». Ты же сам хотел, Берт!

– Ну я так, не особо-то…

– Берт! На меня смотри! В глаза!

– Ну? – вызывающий взгляд, чуть затравленный, это заметно, если хорошо знать Алана. Роби хорошо знает.

– Тебе не Котик нужен, значит? Я ж знаю, тебе рыбка нужна. Ты ж у нас в рыбку влюбился, да? Только рыбка эта срать на тебя хотела. Самому не противно?

– Ой, не начинай, Берт! Опять свою песню завел. Расслабься. Положить мне и на котиков и на рыбок, ты мне уже весь мозг ими выел.

– Я? Я выел? Да ты…

– Успокойся. – долгий поцелуй. Роби сначала сжимает губы, но почти сразу же сдается, впускает в себя язык, нежно ласкает его своим, легко-легко покусывает вначале и словно бы нехотя, вредничая совсем чуть-чуть, пропускает глубже, засасывает… Это так привычно и знакомо, но отчего-то совершенно оглушает, совсем как в первый раз.

Как-то раз, давным-давно, они делали это на спор, на желание, кто первым сдастся, тот и проиграл. Первым не выдержал Алан. Всего через полчаса. «Я не могу больше, Берти, я взорвусь сейчас. Давай скорее, бля, я уже все, кончу прямо так». Роби еще нашел в себе силы выдохнуть: «Желание…» «Да, да, да, все, что захочешь…» «Ты сам знаешь, что…» – он это не сказал, а буквально выстонал.

Господи, какими они тогда дураками были! Да и сейчас, по правде сказать, недалеко уползли… Тогда, после самого короткого секса в мире, оба обкончались буквально через десять секунд, и перед вторым раундом Алан глупо хихикнул. «Знаешь, сколько длился самый долгий поцелуй?»

«Мм?» – Роби лениво было даже разговаривать, он размазывал молочный кисель по животу брата и старался загнать побольше в пупок.

«Семнадцать с половиной дней.»

«Мм?»

«Ага. Потом они возненавидели друг друга, разошлись и больше никогда друг друга не видели.» – улыбка, рот до ушей. Пара веснушек под глазом.

«Ну… Мы же не возненавидим?» – ему захотелось искупать кончик языка в маленьком молочном озерке, и он это немедленно сделал. Алан хихикнул.

«Щекотно… дурак что ли? Если только с ума сойдем, да и то вряд ли.»

Как давно…

… Алан разорвал поцелуй и отстранился совсем немного, чтобы только можно было заглянуть в глаза. Уже немного поведенные и пьяные. Такие родные…

– Я знаю, почему ты бесишься.

Молча вскинутые брови в немом вопросе.

– Ты боишься, что я тебя разлюблю.

«Боюсь…»

– А может быть, думаешь, что уже разлюбил.

«Это так…»

– Это не так. – пауза, вздох. – Я тебя никогда не разлюблю. Ты моя жизнь, мой свет, моя боль. Мой воздух, моя душа, мое сердце. Ты первое, что я увидел, когда родился. И последний, о ком буду думать, когда наступит время умирать. Ты можешь делать все что угодно. Можешь беситься, истерить, выпендриваться, можешь дать мне в глаз. Можешь орать на меня, можешь обмануть меня. Можешь убить меня. Но я всё равно выберу тебя.

Роби выдыхает, расслабляется. Проводит пальцем по всем мелким артефактам. Крохотные знаки. Их на самом деле много, не перечесть. Но он их все знает наизусть. Может даже по памяти перечислить и нарисовать. Маленькая, видная только вблизи родинка над губой. Тонкий шрамик поперек левой брови. Несколько бледных веснушек под глазами. У Алана они есть, у Роби – нет. И ушки. У Алана они едва заметно заострены на кончиках, словно кисточки у рыси. У Роба – нет. Да еще много чего. Он легко касается их губами, по очереди целуя эти маленькие доказательства того, что перед ним – не отражение в зеркале.

– Я люблю тебя, – выдыхает Алан горячим шепотом на ухо. – Я все для тебя сделаю. Любое желание.

– Любое-любое? А вдруг…

– Все, что захочешь. Приказывайте, мой принц. Я перед вами на коленях. – Алан смеется одними глазами, опускается на колени на пол и по-хозяйски оглаживает бугорок. Потом быстро, словно белка, неуловимым движением стягивает штаны с трусами и чмокает в самый кончик. Тут же рывком поднимается, чтобы окунуться в светло-зеленые озера. Улыбка освещает лицо, она уже не только в глазах, но и на обветренных, обкусанных губах с запахом горького дыма.

Но Роберт серьезен. Он ловит эти губы и теперь это совсем другой поцелуй, не похожий на тот, что был пару минут назад. Теперь он настойчивый. Приглашающий, зовущий, ненасытный, жадный, отчаянный. Когда он заканчивается, тут же почти без перерыва начинается другой. Потом третий, четвертый и дальше он сбивается со счета. Хорошо, что до кровати всего полшага, маленькие комнаты – это еще и огромный плюс. Можно не глядя рухнуть на спину и утянуть за собой то, что сейчас рвет душу пополам. До боли впиться в горькие губы.

– Все что захочу? Договорились. Я запомню. Желание мое.

====== 37. Отличный день ======

Темнота за окном. Октябрьские сумерки такие короткие. А ночи, напротив, длинные. Так чудесно вытянуться под одеялом во весь рост, до кончиков пальцев на ногах, до легких судорог в них. И прижаться к такому же, гладкому и теплому телу, вдохнуть знакомый запах. Топленое молоко. И можно даже не засыпать, а просто лежать и лежать рядом, руку сверху. И думать, что так будет всегда. Ведь можно же, правда?

Мысли лениво водят хоровод в засыпающей уже черепушке. Ах да…

– Мы так и не решили, что с котиком будем делать?

– М?.. Черт, Берти, я уже заснул почти! Прикинь, мне снилось, что мы дома. – Не открывая глаз, повернулся лицом, обнял слабеющей рукой. – Спаать, Берт.

– Чо с котом-то?

– М? С каким?.. Аааа, с котиком…

– Не спи. Как его? На помойку? Или где?

Пауза.

– Да пусть будет. Он прикольный… И потом сам же говорил – запас карман не тянет.

Короткое фырканье.

– Запасливый ты наш…

– Спать, спать. Ты мое снотворное, я прямо ушел уже… Пойдем вместе со мной, пойдем, там мы дома…

– Спи давай. Сонь.

***

Начало ноября все ж таки пролилось дождем. А то Лео стал было думать, что осенние дожди обходят эту широту стороной. Ощутимо похолодало, и тренировки проходили в зале, так что волей-неволей все ежедневно сталкивались со всеми. И в раздевалке. И в зале. И во время стрельб. Однако ничего не происходило.

Время словно бы остановилось, замедлилось, растянулось подобно капле сосновой смолы, и казалось, вот-вот, еще немного – и застынет как янтарь. Одинаковые дни. Подъем-завтрак-занятия-обед-тренировки-ужин-отбой. Подъем-завтрак-… Лео был счастлив, что по-прежнему он оставался один в комнате, и к нему никого не подселяли. Право старшего. Или же Ковалев им действительно дорожил, как перспективным кадром, старался создать для него все условия? По результатам Лео вышел практически вровень со старшим Свиридовым, на этот раз уже честно, без игры в поддавки. Этот факт, а именно, то, что как бы они ни старались, никому не удавалось вырваться вперед, разумеется, не приводил в восторг ни Роберта, ни самого Лина. Но они оба старательно соблюдали дистанцию и избегали открытых конфликтов. Хотя, конечно, усмешки, косые взгляды и презрительные фырканья никто не отменял.

Но в целом все было спокойно и стабильно. Эдакий день сурка. Каждый виток которого, одинаковый, такой же на первый взгляд, как предыдущий, казалось, все туже закручивает невидимую пружину. У Лео все чаще возникало чувство, что кажущееся равновесие может разрушиться в один миг. И это напрягало, потому что было совершенно непонятно, каким выйдет результат.

Пару лет назад его потрясла гипотеза, которая увязывала глобальные планетарные катастрофы с внезапной сменой магнитных полюсов Земли. Десятки и сотни тысяч лет вертится себе планета, живут на ней твари, ничего не подозревая, и вдруг – раз! За пару дней гигантский земной шар кувыркается, опрокидывается на бок и продолжает вращение уже валяясь на боку и с любопытством наблюдая, выжил ли кто-то из этих смешных и вредных тварей, или же все погибли смертью храбрых.

Да только кто ж выживет? После цунами высотой в два Эвереста? После сотен землятресений, ураганов и внезапных обвалов холода? Никто не выживет. И новые твари, через пару сотен тысячелетий тоже не будут догадываться, что их ждет на фоне прекрасной стабильной жизни и кажущейся безопасности. А причина-то проста до смешного – неустойчивый диполь. Накапливается неустойчивость – накапливается при каждом витке Земли, на глаз абсолютно незаметно и совершенно безобидно. А потом внезапно – серпрайз!

Вот именно такое чувство и грызло его каждый гребаный одинаковый день. Каждый день, похожий на стоялое затхлое озеро с мутной водой и грязной зеркальной гладью. Каждый виток. Каждый оборот пружины. Когда срыв? Когда катастрофа?

Но, вопреки предчувствиям, ничего ужасного не происходило. И Лео понимал, что от этой непонятности начинает нервничать и потихоньку сходить с ума. Даже на результатах это отражалось. Единственное, что его примиряло с этим и выравнивало рейтинг – это то, что, казалось, и Роби, и Алан тоже нервничали. И, в свою очередь, на их результатах эта нервозность также отражалась.

Единственный, кто был безмятежен и весел, так это новенький Костик. Он буквально сиял от удовольствия, при встречах изредка прошивая Лео взглядом, в котором проскальзывала легкая усмешка. Он быстро подтягивался, прогрессировал, делал определенные успехи, ставил руку, однако в силу некоторой хлипкости телосложения по-прежнему не мог соперничать с лидерами. Рука начинала дрожать, тяжелое оружие после пары выстрелов переставало слушаться, и в итоге результаты его были весьма и весьма средними.

Короче, время шло, предчувствие не сбывалось, однако же и не уходило никуда. Так продолжилось до середины ноября, потом перевалило за его середину и наступил конец. Вот что отличает плохие предчувствия от хороших? А вот что. Плохие всегда сбываются. За редким исключением. Хорошие – сбываются крайне редко. А вот дурные – практически всегда. Вопрос лишь в сроках.

И вот это тоже интересно. Потому что сбываются эти самые «плохие» именно в тот момент, когда ты расслаблен и так думаешь себе: «А не дурак ли я? А не зря ли я всю эту мутотень себе на кишки накручиваю?» Но тут вдруг внезапно наступает час икс, озарение, и ты ясно понимаешь: не дурак. Не зря. Но это ничего не меняет.

По правде сказать, это бы и раньше ничего не поменяло, потому что предчувствие – оно ж словно привидение с простыней на голове, стоящее за спиной. Обернешься – и нет его, только ветерок по коже скользнул. Что ты можешь сделать, чтобы изменить ход событий? Ты даже не знаешь о чем речь! Ты узнаешь об этом в одну секунду, когда призрак внезапно появится перед тобой и театральным жестом сдернет с себя мантию с прорезями для глаз. Идиотская манера.

Добавлял негатива и сраный месяц ноябрь. Лео ненавидел его всей душой. Ведь что может быть хуже ноября? Только конец ноября, когда солнце вообще забивает на свои прямые обязанности и в лучшем случае лениво выглядывает на пару минут в неделю из-за мрачных туч. Типа:

– Ну вы тут как? Не сдохли еще? Мм? Ну, ладно. Копошитесь дальше. А я спааать…

Однако сегодняшний день во второй половине ноября был исключением. Светило решило, что раз людишки, несмотря на его старания, упорно пытаются ползать, то надо их подкормить, что ли? И, лениво зевая, выползло из своего укрытия, подкормить, а заодно и инспекцию провести, все ли на месте. Все ли в порядке.

Легкий морозец, пару градусов ниже нуля, сухой асфальт, яркие слепящие лучи, по которым все так скучали. Что может быть прекраснее?

Настроение у всех обитателей интерната подскочило так же резко, как тугой резиновый мячик, со всей дури брошенный на пол.

И в непонятной эйфории Лео провел утро, солнечное утро с прекрасной пробежкой в парке, еще сохранившем роскошь желтого сияния. Он бежал, вдыхая бодрящий воздух и выдыхая легкий пар изо рта. Он даже стянул с себя на втором круге легкую куртку и повязал ее вокруг талии, оставшись в одной майке без рукавов. Краем глаза он видел твинсов в компании Костика, которые носились с ним в противофазе и постоянно поэтому попадались навстречу, но даже это не испортило ему настроения.

И когда он услышал тихий стук в дверь своей комнаты, уже во второй половине дня, когда солнце клонилось к земле, его это нисколько не насторожило, эйфория затуманила ему мозги.

Немного удивило, это да. Но не насторожило. Надежную задвижку он давно уже свинтил, после требования тренера. Пару раз, как и планировал, он всё же ее ставил на ночь, чтобы убрать утром, но потом ему стало лень, да и не верил он по большому счёту в то, что две бомбы упадут в одну воронку.

Нож из-под подушки он тоже через несколько ночей неудобного сна убрал. «Порежешься еще, дурак,» – буркнул ему внутренний голос, который не хуже хозяина не выспался. Вот он и убрал. И в самом деле, не было такого, чтобы нож, какой бы он распрекрасный ни был, уберег своего хозяина от глупости. Лекарство от глупости – оно совсем другое, и Лео чувствовал, что принял его, этого средства, за прошедшее лето двойную, если не четверную, дозу. Скоро из ушей у него это снадобье полезет. Так что если оно не подействует – стало быть болезнь приняла неизлечимый характер.

Так что дверь он распахнул безо всякой задней мысли, настежь, по-прежнему недоумевая, кому ж это приспичило стучаться в незапертую комнату, да еще так неуверенно. Распахнул и тут же чуть не захлопнул ее вновь, только усилием воли и рассудка сдержав себя. Потому что за дверью стоял Алан.

Парень за этот месяц, что они не разговаривали и не контактировали, изменился. Теперь никто, даже незнакомые люди, не перепутали бы близнецов между собой. Альберт был заметно бледнее своего брата, его кожа после ожога сошла и была молочного цвета, в то время как Роберт сохранил летний загар, несмотря на почти уже конец осени, и радовал глаз окружающих ровным теплым оттенком кожи.

К тому же Алан сбавил вес, немного, но по сравнению с Робом это было заметно. И темные волосы его отросли и теперь немного мешали, падая на лоб. Но главное было не это. Выражение его светлых глаз едва ощутимо поменялось. Невозможно было сразу сказать, в чем было дело, но уверенность и высокомерие, которое раньше неприятно бросались в глаза, сменились на спокойствие и странную обреченность. Взгляд по прежнему оставался цепким, но вызова в нем отчего-то не было.

– Пустишь? – Алан попробовал в компенсацию, видимо, сказать это с вызовом, но получилось из рук вон плохо.

– Заходи, – Лео, не зная о чем и думать, отступил на пару шагов назад, давая гостю войти. Порыв ветра поднял парусом легкую занавеску, и он поспешил закрыть дверь, чтобы ноябрьским воздухом не выстудило комнату.

– А где твой охранник? – приподняв брови, осведомился Лин, когда Алан зашел и бесцеремонно присел на краешек второй кровати. Нет, ну без приглашения-то? Лео не собирался предложить ему сесть, однако это хамло даже и не подумало спросить.

– Какой? – не понял Свиридов, и тут же в следующую секунду догадался. – Аааа, Роби? Он там… – он неопределенно махнул рукой в направлении выхода. – Он с Котиком. Одним словом, они там занимаются.

«Чем?» – едва не сорвалось с языка у Лео. Но вместо этого он спросил:

– Без тебя? Ну, а ты что ж? Ушами хлопаешь? – хотел равнодушно, но получилось почти зло.

Алан, впрочем, почему-то не огрызнулся на колкость, и Лео тут же стало немного совестно. Гость же вообще был погружен в свои мысли и видимо, пытался сформулировать в голове фразу, прежде чем выпускать ее наружу.

– Я… чего пришел-то. – он быстро исподлобья взглянул на хозяина и чуть прикусил губу, не решаясь продолжить.

– Соскучился? – невесело пошутил Лео. Он был одновременно и рад (хотя чему?) и раздражен (хотя почему?) Однако виду старался не подавать, и изо всех сил пытался придавать равнодушный оттенок и лицу и словам.

– Я… видишь ли… у меня скоро день рождения.

– Приглашаешь что ли? – в насмешке приподнятые брови. – Сорри, но я не приду.

– Не в этом дело, – Алан, конечно, немного мялся, но сбить его, идущего к цели как баран, было невозможно. Как будто Лео первый день его знает.

– Это еще не все. После дня рождения, ну, почти сразу, через пару дней. Короче, похороны.

– Твои, что ли? – глупо ляпнул, типа в шутку, Лео и тут же похолодел, шутить совсем не хотелось, тем более, когда речь касалась этого ненормального. Тут самые невероятные предположения могли иметь жутковатое второе дно.

– Зачем мои? – оторопел Альберт и зябко поежился, повел плечами, обтянутыми дорогим тонким свитером. У Лео тут же отлегло. Вот… придурок. С него станется. – Не мои, а отца.

– Так он вроде… давно умер? – или нет? Никогда Лин не слышал об отце твинсов. Наоборот, Женька говорил что-то насчет завещания? Стало быть мертв? Или у них два отца? Бред какой-то.

– Он не умер. – уверенно продолжил Свиридов. – Но умрет спустя два дня после моей днюхи. Нашей днюхи.

– Это как? – мозги окончательно отказались соображать. Видимо, там, где начинались Свиридовы, заканчивались и здравый смысл и логика и вообще все на свете.

– Не важно, долго объяснять, просто поверь, – махнул рукой Алан. – Не сбивай меня, мне и так нелегко. И это… можно мне покурить?

– Кури, – безнадежно, уже не пытаясь разобраться в этой шараде, мотнул головой Лин. – Только в форточку.

Алан кивнул и, вскочив с кровати, подошел к балконной двери и приоткрыл ее, немного. Защелкал зажигалкой, закурил не с первого раза и глубоко нетерпеливо затянулся.

– Ну? – Лео подошел к нему и чуть присел на подоконник. – Что сказать-то хотел? Говори как есть, своими словами.

Он почему-то вдруг невпопад подумал, что они теперь почти одного роста, не то, что полгода назад. Худоба Алана делала его на вид немного младше, словно бы они поменялись возрастом. Хотя и разница-то всего полгода. Что за бред лезет в голову? При чём тут возраст?

– Я уеду перед днюхой.

– Понятно.

– И останусь на похороны.

– Ясен пень.

– И скорее всего, больше сюда не вернусь.

– Здорово. – Лео сказал «здорово» потому что внутренний голос сказал «здорово». А вторая половина души одновременно с этим словом почему-то рухнула вниз. Но тут уж что скажешь? Ничего…

– Я хочу… хочу, пока еще не уехал, сказать тебе…

– Что… – одними губами прошелестел Лео. А хочет ли он это слышать? – Что сказать?

– Что я…

Резкий звонок, Раммштайн, конечно же.

– Черт!

И на кого же, интересно, такой рингтон? Одна попытка для ответа.

– Да, Берт.

– Ты где? – без предисловий, напряженный голос, отрывистые слова, их слышно даже не смотря на то, что трубка плотно прижата к уху с острым кончиком, с заправленной за него прядью волос.

– Я сейчас приду, – ровно, почти спокойно. – Я рядом.

– Я вижу, что ты рядом, придурок. У тебя две минуты, или я сам приду.

– Извини, – прикрыл трубку Алан, – потом договорим.

– Я не понял, ты с кем разговариваешь? – донеслось из трубки нервно. – С ершиком, что ли?

– Завали пасть, урод! – громко, чтобы наверняка услышал Роби, бросил Лео. – И сюда иди, в глаза мне скажи!

Алан вырубил телефон и, придушив давно погибший окурок о батарею, выкинул его на волю.

– Извини еще раз, мне пора, – он не оглядываясь пошел к двери и исчез за ней, плотно прикрыв.

Лео без сил разжал кулаки и мешком повалился на свою кровать. Отличный день, бля!

====== 38. Четвертый круг. Часть первая ======

– Отличный день, бля!

Лео сказал эту фразу вслух в сердцах. Но он даже не догадывался, что этот гребанный день приготовил ему еще один отвратительный сюрприз. А если сказать вернее – то это был не сюрприз. Разве можно назвать таким красивым, праздничным словом катастрофический перевёртыш, когда жизнь опрокидывается набок наподобие той самой планеты в фантастическом фильме-апокалипсисе?

Так что это был не сюрприз. Это был как раз тот эпический срыв пружины, который, как он и подозревал, провидение подло запланировало именно на такой безмятежный, расслабленный и прекрасный, каким он казался с утра, день. Стоило ли удивляться такой подставе? Огромная Жопа ведь и выбирает именно такой случай, чтобы напасть из-за угла, когда ты меньше всего к этому готов?

Однако в тот момент Лео был уверен, что план по жопам на сегодняшний день он выполнил и даже перевыполнил. И нисколько не ожидал срыва пружины, доведенной до предела, маховик которой, раскручиваясь, заберет в свою безумную орбиту таких разных и ни в чем не повинных персонажей, которые ошиблись всего лишь один раз – когда слишком близко к нему подошли.

***

– Воу, воу, полегче, бро!

– Ты, Роби, какого хера? – Алан взбешен не на шутку, глаза его ледяные, и в этот момент сходство между братьями почти прежнее.

– Что? – руки вразлет. – Что «Роби»?

– Ты что себе позволяешь, блять? Я тебе что – пёсик на поводке? Какого хера ты на меня орешь? Какого… ты скотина, Роби! Я в твое личное пространство не лезу!

– Вот как? – пауза. – То есть, ты хочешь сказать, что у нас теперь у каждого свое личное пространство? Я тебя правильно понял?

Молчание.

– Охуенно, Ал! Вот это новости! – Роби заводится мгновенно, с пол-оборота, но внешне пугающе спокоен, словно айсберг. Да только глаза его стали совершенно дикими, такими, что взгляд не выдержать. Но Альберт держит.

– Я думаю, что это совершенно нормально. – каждое слово взвешено, каждое падает, словно булыжник в стоялый темный пруд. Глубокий. Дна не достать, если нырнешь…

– Ну, знаешь, – Роберта выдает только судорожное сглатывание, кадык вверх-вниз. – Я даже комментировать это не стану.

– А ты знаешь что? Не думал, что когда-нибудь это тебе скажу, но… – тонкие ноздри у Алана раздуваются, кажется, что ему сложно дышать…

Пауза. Тяжелое молчание. «Молчи, пожалуйста молчи…»

– Говори, ну?

Молчание. Глаза в глаза. Зеленые, две пары одинаково отчаянных глаз.

– Говори, ссыкло. – «не говори, не надо…»

Пауза. Уже затянувшаяся так, что смертельно…

– Я в душ, – коротко бросает Алан, на ходу стягивая с себя майку, – через полчаса стрельбы.

Роби без сил падает на кровать. По-прежнему сдвоенную, с одним одеялом.

«Черт, куда же второе подевалось? До сих пор в шкафу лежит? Или надо к кастелянше идти за ним?»

От этой мысли становится так горько и больно, словно бы в грудь плеснули кипятком. Он встает и подходит к окну. Щурится от прямых лучей низкого солнца. Сглатывает еще раз. Достает пачку, закуривает, выпускает дым в форточку, прислушиваясь к шуму воды в душе, за тонкой перегородкой. Срывается, изо всех сил лупит раскрытой ладонью по видавшей виды деревянной раме.

Черт, выдержать бы эти несколько дней. Он уже так все хорошо продумал. Билеты куплены. Они поселятся в отеле, чтобы не встречаться ни с Ами, ни с Генри. Но это даже не самое главное. Самое главное, что через несколько дней они уедут отсюда насовсем. И забудут это как кошмарный сон. Он все сделает для того, чтобы вернуть, чтобы все стало как раньше. Ведь можно же? Можно?

«…Конечно нет…»

Лео притащился на поле для стрельбы одним из самых последних. Не хотелось видеть никого, но очевидно, такое же желание было и у тех, кого он особенно не хотел видеть. Иначе чем объяснить то, что придя на полигон, он застал там и Костика, и Роби и Алана. Все старательно делали вид, что его не замечают. Ну хоть в этом повезло.

Он встал бок о бок с Серегой, который тоже был в рядах опоздавших, поприветствовав того коротким взмахом ладони. Краем глаза захватил Юлю, которая просто валялась на скамеечке с закрытыми глазами, в спортивной куртке с капюшоном на голове. С ней Лео здороваться не стал. Наушники в ушах, поэтому девушка наверняка его не услышит.

А вот с Ковалевым поздороваться пришлось. Тот разбирал полеты в стороне, что-то втолковывая двум парням помладше.

– Здравствуй, Линев. Опаздываешь. Давайте заканчивайте, парни – это он Роби с Костиком. – Догоняйте. А ты, Леня, один отстреляешься.

Хм. Доверяет. Про Серегу даже слова не сказал, видимо уже махнул на раздолбая рукой. Впрочем, тот и не расстроился. Закончил упражнения и отошел, присев на оставшийся краешек скамейки, оставив Лео в одиночестве на позиции.

На воздухе заниматься намного приятнее, это правда. Легкий ветерок, странно ласковый для ноября, нисколько не мешает. Солнце бы слепило глаза, если б светило в лицо, сейчас оно было довольно низко над горизонтом, однако свет падал сзади и немного сбоку, так что было прекрасно. Лео получал физическое удовольствие, наблюдая, как болты ложатся ровно, один к одному, ближе к яблочку.

– Не так руку, – донесся до него мягкий голос Роби, в нем даже проскальзывали мурлыкающие нотки.

Тут и оборачиваться не надо. Наверняка Костика лапает, тварь. Однако несмотря на эту мысль Лео всё же обернулся, глянул в сторону, на соседнюю позицию. Так и есть. Алан сидел на пожухлой траве чуть поодаль и щурился на солнце, кажется, занятый больше всего запоздало-зеленой травинкой, которую задумчиво покусывал, не замечая ничего рядом с собой.

А вообще-то посмотреть было на что. Роберт стоял почти вплотную сзади Костика, одной рукой придерживая цевьё арбалета, поместив ее поверх ладони мальчишки. Другой же обняв того за талию и прижав к себе. Ноги его были чуть расставлены, и в целом выглядело это довольно непристойно. Если знать Роби, разумеется.

Так что Костику, как это видно было со стороны, всё же было не по себе. Он кусал губы, переминался с ноги на ногу и вообще имел довольно неуверенный вид. Стрельнул глазами в сторону, поймал изучающий взгляд Лео, и тут же, раздраженно фыркнув, их отвел. Несмотря на эту попытку держать лицо, смятение его никуда не делось, и он допускал промах за промахом.

– Давай еще разочек, не волнуйся, расслабься, Коть, – промурлыкал Роби, тоже скользнув нечитаемым взглядом по Лео. На брата он, казалось, и вовсе внимания не обращал. Вот ведь… Уроды!

Лео сжал зубы и кулаки, его собственная мишень словно отражала его настроение, она была вся в болтах, словно ощерившийся ежик, Лин почти весь свой запас расстрелял, оставалось всего пара-тройка стрел.

Он продолжал исподволь наблюдать за парнями. Костик, казалось, был уже на грани срыва. Он побледнел, только щеки оставались пунцовыми, словно яблоко. Совсем как те, которые разместились небольшой кучкой на сумке, валяющейся в двух шагах на озябшей траве.

– Давай, не напрягайся, доверься мне. – даже слова эти совершенно безобидные, прозвучали из уст ублюдка до крайности пошло.

Костик судорожно всхлипнул и тут же прикусил губу.

Да твою ж мать! Лео внезапно почувствовал растерянность, смущение, беззащитность парня так же ясно, как будто это был он сам. Будто это его щеки сейчас вспыхнули краской стыда и растерянности. Он и в самом деле почувствовал в лице жгучий жар, только это была краска ярости.

Мгновенно, даже не успев подумать, он вскинул заряженный арбалет и, коротко прицелившись, нажал на курок. Десятка. Болт влетел точно в середину мишени и выглядел теперь довольно вызывающе среди стрел Костика, большинство из которых застряли в молоке.

Роберт от неожиданности разжал руки, и Костик от внезапно свалившейся на него свободы отшатнулся и сделал шаг в сторону.

Свиридов же мгновенно развернулся лицом к Лео и развел руками в приглашающем жесте. Лицо его буквально исказилось от ярости, однако он улыбался, и это было достаточно жутко. Во всяком случае у Лео мурашки пробежали по коже. Серега завозился на скамейке поодаль, и даже на расстоянии чувствовалось, что напрягся.

– Э! Парни!

– Кого я вижу! – не обратив на него никакого внимания, пропел Роби. – Рыбка хочет, чтобы ее насадили на крючок? Рыбка хорошо подумала? Тебе сегодня не повезет, сладкий, как видишь сегодня я трезв как стеклышко. Ты же только с бухими смелый, да?