Текст книги "Double spirit. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: kasablanka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

====== Глава 1. Восьмой круг ======

– Ты как?

– Все отлично. А почему ты спрашиваешь?

– М? Может, потому, что ты последние десять минут тупо пялишься в окно?

– Я не пялюсь, а любуюсь пейзажем.

– В темноте, ага.

– Слуш, ты что ко мне привязался? Я думаю.

– О ком?

– О чем.

– О чем?

– О том, что он никогда не простит.

– Конечно нет, – осторожный взгляд. – Ты бы простил? Ну вот и я нет. Чем он отличается?

Пауза.

– Ты знал, что так все будет?

– Нет, не знал.

– Но хотел, да? Чтобы именно так?

Молчание.

– Все всегда получается, как ты хочешь.

– Не передергивай. Все получается так, как ты захотел.

– Я не так!

– Не ори. Я за рулем.

– Я не так хотел.

– А как, радость моя? Чтобы он под тебя с радостью лег и ножки раздвинул? Я ж тебе сразу сказал, что таких только ломать.

– Но не так же, блять!

– Слушай, Берти, а не ты ли час назад сопли восторга мазал? А? Не ты ли мне спасибо пищал? И что? Уже не спасибо? Уже мудак я, получается? Охеренно ты устроился, блядь!

Пауза.

– Что молчишь-то?

Пауза.

– Ну ты же прекрасно знаешь, как на меня трава действует… – подавленно.

– Угу. Самое интересное, что и ты это прекрасно знаешь. И это лишний раз доказывает, что одному идиоту ее даже нюхать нельзя, не то, что курить.

– Но ты-то почти трезвый был!

– Не ори на меня! Я за рулем!

– Ты почти трезвый был. Ты все заранее придумал?

– Не надо мне льстить, Берти…

– Ненавижу, когда ты так шутишь.

– … мне просто повезло. Нам. Просто. Повезло.

– Тебе.

– Да блядь! Ты меня заебал уже!

– Не ори. Следи за дорогой.

Молчание.

– Думаешь, я не понимаю, зачем ты это сделал?

Молчание.

– Что молчишь?

Визг тормозов. Остановка.

– Я понимаю только одно, Берт. Только одно. Из-за этого чмошника мы второй раз за пятнадцать лет ругаемся. Второй раз за месяц. Вот это факт. И этот факт мне совсем не нравится.

Молчание.

– Ладно. Проехали.

Молчание.

– Надо было его все-таки в машину запихнуть, – задумчиво.

– А тебе не кажется, что с него хватит уже?

– Не ори!

– Я не ору. Постой, я сейчас в гараж позвоню, пусть прогонят газельку по маршруту, а то он полночи будет добираться. Заодно полевачат.

– Ой да вы только посмотрите на него! Просто ангел.

– Прекрати! Ненавижу, когда ты так говоришь!

– Ладно, прости. Звони.

– Звоню…

Лео из его оцепенения вывел звонок телефона, мелодичный колокольчик прямо над ухом. Нежные переливы сигнала непонятно почему резали слух, словно ржавые несмазанные петли. Он поморщился, это было неприятно. Перевернулся, чтобы достать телефонную трубку, которая напоминала драгоценную игрушку и с удивлением заметил, что почему-то одет. Он не помнил этого момента, когда одевался.

Трубка была соединена с аппаратом, таким же, в стиле ретро. «Оникс» – почему-то вспомнил он. Так, кажется, называется этот камень, из которого были сделаны детали игрушки. Ах, да, нужно же ответить…

– Алло, – голос сиплый, словно чужой.

– Господин Линев?

– Да.

– Мне поручено передать Вам, что Вы можете отдыхать до утра, но в любое время, как только скажете, машина с водителем в вашем распоряжении.

– Спасибо, – он повесил трубку.

Достал из кармана сотовый телефон. Половина десятого. Автобусы наверняка уже не ходят. Да и плевать. Не оставаться же здесь…

Пусто было не только в комнате, где он лежал, но и в смежном зале с камином, где уже не оставалось ни одного намека на беспорядок. Стол был пуст, только бутылка минеральной воды и пара сверкающих стаканов красовалась на нем. Лео почувствовал, что во рту сухо словно в пустыне, даже сглотнуть не получалось.

Однако прошел мимо стола на выход.

В основном зале ресторана было достаточно людно. На него, вышедшего из бокового коридора, никто внимания не обращал, и жалкую пугливую мысль о том, что на него все смотрят и все, конечно же, непременно, сразу догадались о том, что с ним произошло, Лео тут же железным пинком загнал назад, внутрь.

«Кому я, нахер, нужен. Все заняты только собой.»

Только метрдотель догнал его уже у выхода и, извинившись, попросил разрешения проводить к машине. Лео отрицательно замотал головой.

– Не надо, я хочу пройтись пешком.

Метрдотель поклонился (и как у него так выходит, не теряя достоинства, второй раз удивился Лео), и открыл дверь.

Теплая летняя южная ночь тотчас окутала его со всех сторон и почему-то сразу стало легче дышать. Хотя по сравнению с кондиционированным помещением ресторана тут было намного жарче, и влажный тяжелый воздух сладко пах цветами. Теперь он возненавидит сладкое. Его внезапно чуть не вывернуло на землю при воспоминании о торте. Он чудом сдержался, подавив приступ тошноты. И тут же пожалел об оставленной бутылке минералки. Хотя – нет. Пусть. Он доберется до дома и там уже напьется.

Путь до автобусной остановки занял около двадцати минут. Идти было немного некомфортно, но к своему удивлению, ни жуткой боли, ни каких других душераздирающих ощущений в промежности он не ощущал. По видимому, или Роберт подошел, как всегда, со своей немецкой педантичностью к этому акту, или же ему просто повезло. Повезло. Смешное слово, верно? Нигде не саднило, хотя, скорее отупение, в котором пребывал организм Лео, эдакое защитное отупение, похожее на защитный костюм, притупляло также и физическую боль.

Он доковылял до остановки и в полном одиночестве простоял там еще четверть часа, прежде чем понял, что маршруток не будет. Тогда он разулся, подтянул ноги на широкую скамью и обхватил колени руками. Сейчас он посидит пять минут и пойдет пешком.

– Эй, парень, ты едешь, или как?

Он прищурившись, таращился на подъехавший рафик, за рулем которого был мужчина средних лет. Неужели он задремал? Однако не время об этом думать. Он забрался в микрик и сел в пустой салон. Номер на боку машины был написан маркером на листе бумаги.

«Левак», – подумал Лео. Да какая ему разница? Хоть инопланетянин, главное, что номер маршрута ему подходит. Расплатившись, разумеется, билета ему никто не дал, он вновь устроился на сиденье. Удивительно, но таких же, как он, полуночников скоро набралось человек семь. Микрик несся по темным улицам, притормаживая на остановках.

«Повезло мне», – снова подумал Лин, и чуть не рассмеялся. Да уж, везунчик, прямо счастливчик епт!

Хотя… Это как посмотреть. Он жив. Это главное. Относительно цел. Это тоже неплохо. А душа… да живут же люди без нее, без души этой. Да еще и неплохо себя чувствуют.

По поводу везения тоже все не так просто. Сегодняшний вечер настолько перетянул чашу весов в лохань с дерьмом, что по логике вещей и по принципу равновесия теперь ему должно охуенно везти просто всю оставшуюся жизнь.

Так что…

Лео старался не думать о том, что в жизни как раз все бывает с точностью наоборот. Везунчики не успевают уворачиваться от подарков и удачных совпадений, а невезучие из реанимации попадают под сокращение на работе, а потом сразу в кутузку по ложному обвинению. И так всю жизнь.

Нет. У него все будет не так. Было же в его жизни все отлично, пока он с этими мразями не столкнулся в подземном переходе. Стало быть, когда они исчезнут из его жизни, все забудется как кошмарный сон и удача вернется. А уж он сделает все возможное, чтобы они исчезли. Он пока что не знает, как, но абсолютно точно это сделает. Вот только придет в себя. Ему только отваляться и прийти в себя.

Он доехал до интерната на удивление быстро, и до своей комнаты тоже добрался, не встретив никого по дороге. Это было, несомненно, удачей, потому что внешний вид, как он подозревал, наводил на вполне определенные мысли. Хоть он и успел умыться перед выходом, однако лицо было какое-то непривычное, что ли, что-то в нем изменилось. То ли обкусанные губы делали его немного другим, то ли что-то неуловимое в глазах. Он же недолго рыдал? Кажется, всего пару минут. Да и времени прошло уже несколько часов, глаза нисколько не красные…

Он отошел от зеркала и рухнул на кровать. Несмотря на то, что сон накрыл его почти в ту же секунду, спал он урывками и очень беспокойно. Пару раз казалось, что кто-то звал его по имени, потом, среди ночи его разбудило тихое поскребывание в дверь. Он тотчас проснулся, однако ничего не услышав в сонной тишине интерната, попробовал заснуть вновь, однако, как он ни старался, это всё же ему не удалось.

В изнасилованном мозгу крутились картинки прошедшего дня, то вспыхивали отдельными фото, то прокручивались целыми эпизодами. «А если бы все пошло не так?» – вдруг залезла в мозг предательская мысль. Если бы он или не выиграл, или отказался бы ехать, или просто ушел бы, как только необходимые по этикету сорок минут были исчерпаны? Или, в конце концов, если бы тотчас после этой окаянной первой затяжки поднялся бы и свалил? Спасибо, мол, все было очень вкусно. И адьес.

И не было бы всего этого ужаса, не стояли бы сейчас у него перед глазами отвратительные скалящиеся морды… с закушенными губами, содрогающиеся в полузабытьи. Незнакомый звериный оскал.

Наверное, нет. Эта уловка не сработала бы. Не сейчас, так через неделю, через месяц, это всё равно бы произошло. С самого начала, с самой первой встречи он чувствовал, что попал в ловушку. Ощущение преследования, словно в кошмарном сне, когда не можешь вырваться, сопровождало его постоянно, и наяву, и по ночам. А вот сейчас оно чудесным образом исчезло. Чувство опасности, с которым он уже почти сроднился, к которому привык, из-за которого врезал замок, наконец, оно испарилось, оставив после себя только ледяную пустыню.

Лео повернулся на другой бок и неожиданно заснул, прямо перед самым рассветом. Ему приснился отчим, он плакал и мазал пьяные слезы по щетине. «Будь ты проклят, Лень, будь ты проклят…»

Потом были какие-то абсурдные обрывки, он засыпал и просыпался несколько раз, не понимая, где он. То ему казалось, что он на кухне в маминой квартире, то спросонок подумалось, что за темным почему-то окном шумит морской прибой.

Потом долго таращил глаза на циферблат будильника, пытаясь сообразить, как так вышло, что он проснулся на полчаса раньше, чем заснул, и довольно долго тупил, прежде чем осознал, что пробыл в постели сутки.

За окном занималась хмурая заря, и он решил поспать еще.

Наутро, после завтрака, который он, разумеется, проспал, да на который бы и так не пошел, он залез под горячий душ и стоял там, под обжигающими струями, пока сердце не забилось как бешеное. Потом оделся в чистую, пахнущую стиральным порошком, одежду и направился к Ковалеву.

– А, чемпион! – обрадовался тот, он правил какие-то списки у себя за столом и оторвался только для того, чтобы скользнуть по Лео быстрым взглядом.

– Что-то вид у тебя не очень, перепил, что ли накануне? Ну ладно, ладно, не зыркай, тебе-то можно. Но только один раз. Обещай…

– Сан Саныч, я спросить хочу, – перебил его Лео, не дожидаясь окончания рулады о вреде пьянства.

– Спрашивай, – сразу насторожился, словно чуя подвох, тренер.

– Арбалет теперь мой? Ну, то есть, я хочу сказать, насовсем, полностью мой? Без всяких условий?

– Конечно, разумеется, твой. Но знаешь, не советую тебе его продавать. Стоит он, конечно, недешево, но сам для себя ты такой вряд ли купишь. Да и надпись с автографом, знаешь ли…

– Спасибо, я понял, – снова прервал его Лео, – я просто так, удостовериться. Я и не собирался продавать.

На этом, по большому счёту, разговор можно было сворачивать. Из вежливости еще похлопав ушами пару минут, Лео невпопад ляпнул:

– Ну, я пошел.

Похоже, он сказал это не вовремя и не к месту, потому что Ковалев будто бы поперхнулся собственным восторгом и обиженно замолчал. Но Лео было уже не до него. Он узнал, что хотел, и теперь дело было за малым.

Арбалет по-прежнему преданно его ждал, притулившись в уголке за столом, куда его отправили накануне.

Хозяин взял его в руки. Приятная тяжесть оттянула руку, ласковый бархат футляра так и просил, чтобы его погладили. Лео не стал. Он даже не открыл футляр, чтобы полюбоваться в последний раз.

====== Глава 2. Неожиданный подарок. ======

Дверь была, разумеется, не заперта. Лео постучался в нее костяшками пальцев и, дождавшись бодрого: «Войди» вошел.

Юля по причине воскресенья, была не на занятиях, а валялась на кровати в длинной майке и носках и читала журнал.

– Ой, а я думала, это Светик. Заходи, Лень. Хочешь, у меня чипсы есть. Ты же на завтрак не ходил, кажется. Проспал?

– Да, вчера поздно лег, да и не хочется есть.

– Праздновал?

– Угу.

– А что это у тебя? А, не можешь никак расстаться? Все с собой таскаешь? – девушка весело засмеялась, и Лео стало немного легче. Его как будто теплым солнечным лучиком погладили.

– Не угадала. Наоборот, хочу расстаться, – решил он сразу к делу. – Юль, я хочу сделать тебе подарок.

– Эка вспомнил! У меня день рождения два месяца назад был!

– Это не на день рождения. Это просто сюрприз. Знаешь, как переводится? Неожиданный подарок.

– О, не пугай меня, неожиданными только неприятности бывают! – мудро отметила девушка, однако тут же, в противоречие своим словам, зажмурилась и протянула руку:

– Ну, давай сюда свой неожиданный сюрприз. Обожаю подарки!

Однако Лео молчал и не шевелился. Юля, недоуменно открыв глаза через полминуты и убедившись, что в окружающем ее пространстве ровным счётом ничего не поменялось, разочарованно протянула:

– Аааа, шутка юмора, да?

– Нет, никто не шутит, – пожал плечами Лео.

– Что? – девушка задохнулась, через пару мгновений поняв, о чем речь, и округлила глаза:

– Нет, нееет! – она замахала руками. – Ты что, больной? Или обкурился вчера и еще не отпустило?

(И то, и другое…)

– И такие дорогие подарки, знаешь… Не хочу тебя расстраивать, но, если это не шутка, то нет. Если шутка – то хаха.

Девушка была скорее напугана, чем удивлена, и Лео ее где-то понимал.

– Юль, ты не отказывайся сразу, понимаешь, я всё равно его себе не оставлю. Подарю кому-нибудь, вот Ковалеву тому же. Бывают же вещи твои, а бывают не твои. Вот это – не моя. Мне неприятно его держать в руках.

(Больно…)

Она помолчала, несколько секунд вглядываясь в лицо Лео.

(Не договаривай, если не хочешь говорить правду, и люди обязательно придумают себе самую правдоподобную версию…)

Так и есть. Юля вздохнула и выдавила:

– Я бы тоже, наверное, не смогла… Ты знаешь, я только вечером, уже после отбоя поняла, что Роб… Он же спецом промахнулся. У него же такого ни разу не было, сколько я его помню. А тут… «Рука сорвалась». – она довольно похоже передразнила ублюдка.

 – Да хрен ли там? Видимо, у него просто что-то на уме было, и вряд ли что-то хорошее, это же Роби… Ты тоже это потом понял?

Лео без слов кивнул.

(Еще как…)

Ну, что ж, если отбросить детали, то в общем правдоподобная версия Юльки выглядела более чем правдоподобно…

– Но если ты говоришь, что вещь не твоя, то не моя она уж тем более.

Она помолчала еще несколько секунд.

– Знаешь, что? Давай сделаем так. Ты мне его не даришь, а даешь на время. Когда почувствуешь, что вещь твоя, ну, что ты готов взять его в руки, тогда я его тебе верну, в тот же день.

(Никогда…)

– Согласен, ты мне очень поможешь.

(Очень…)

– Спасибо за доверие! – девушка шутливо отдала честь и осторожно взяла футляр в руки. – Ого!

– Да, тяжелый.

(Тяжелый…)

Этот разговор дался Лину с огромным трудом. (Не в том смысле, что жалко было расставаться с игрушкой, нет, она жгла руки, и он почувствовал гигантское облегчение, когда девушка убрала ее в глубину шкафа. А шкафы у девушек, как известно, волшебные, в них можно засунуть парочку слонов, три десятка «нечего носить» и полкомнаты мягких игрушек, поломанных девайсов, миллион зарядников от давно пропавших телефонов и столько же «выбросить жалко» всех разновидностей, цветов, размеров и назначений.

Так что за судьбу арбалета теперь Лео был относительно спокоен. Он был надежно похоронен.)

И не в том смысле был тяжелым разговор, что с Юлей общаться нелегко. Напротив, более легкого человека в общении Лео не знал. Разве что Женькина Ветка.

А потому тяжел, что невозможно притворяться, что у тебя внутри все не ошпарено кипятком…

На обед он тоже не пошел. Как и на тренировку. Удивительно, но его никто не доставал. Ни Ковалев, который, видно, решил на день оставить его в покое, ни Юля, озадаченная неожиданным подарком. Ни кто-либо еще. Это было очень удачно, потому что непонятно почему, его вдруг придавила такая тяжесть, что он физически чувствовал, как его вжимает в лежанку. Не было сил не то, чтобы шевельнуть рукой или ногой, не было сил даже пошевелить языком. Ни дотянуться до книги, ни взять в руки пульт от телевизора.

Да что там! Даже мыслями было управлять лень. Даже они застыли в черепной коробке, как куски льда в темном осеннем озере, и вяло покачивались на его поверхности, чуть колыхаясь от порывов ветра за окном или от неясных шорохов в коридоре.

Из оцепенения его вывел звонок телефона. Женька.

– Привет, чемпион! Ну, поздравляю, наслышан уже!

– Да. Привет. – словно вагон разгрузил Лео.

– Обмыли уже приз-то?

– Да.

«Приезжай, Жень! Мне плохо, мне больно, я схожу с ума!»

– А чего такой неласковый? Заболел? – настороженно.

– Нет.

«Я разрываюсь сейчас на части, я не заболел, я умер».

– Лень, что случилось-то? Что-то не так?

– Все нормально.

– Лень, я же слышу! Что, эти уебки что-то опять отчудили?

– Нет.

«Разве это можно назвать так? Нет…»

– Лень, – пауза, долгая пауза. – Мне приехать?

– Не вздумай.

Пауза еще дольше.

– Я еду в Пулково.

– Нет! Нет, не вздумай! Я… Я уеду сразу, как только ты сядешь в самолет!

Пауза.

– Ну ладно, ладно. Только успокойся. Можешь рассказать?

– Нечего рассказывать.

– Вот упертый!

– Жень. Все. Нормально.

– Ну, я всё равно узнаю.

– Хорошо.

«Не узнаешь…»

Странным образом, после этого бестолкового разговора Лео стало чуть легче. Чувство, что кто-то беспокоится о нем, пусть этот кто-то был за пару тысяч километров, немного согрело внутри.

После того, как он нажал на отбой, то трубку еще долго не выпускал из рук, смешно, как будто она связывала его немного с Женькой, находящимся на другом конце страны.

Потом положил, конечно, на столик.

Силы появились лишь ближе к вечеру, и он заставил себя переодеться и выползти в сад. Сознательно заставил, чувствуя, как внутри скулит, свернувшись клубком, паника. Если сейчас не выйти, то завтра будет еще хуже, а послезавтра – невозможно.

– Черт! – он чуть было не споткнулся о поднос, который стоял возле двери на полу. С остывшей уже едой. Ах да, был же обед, он про него совсем забыл… И кто же это додумался приволочь?

Он осторожно переступил поднос и вышел через чёрный ход.

В парке уже спускались осенние ранние сумерки, зажглись фонари теплого желтого цвета и было тихо, только в разных концах его то и дело слышались то смех, то звук шагов.

Ленин укоризненным видом своим напоминал, что мы шли-то вроде туда, куда он нас послал, да вот только пришли почему-то по другому адресу. Птички, веселящиеся от всей души на его кепке, и устроившие там же парадный туалет, были с ним категорически не согласны. Их по большому счету все устраивало в этой жизни.

Хорошо быть, наверное, безмозглой птицей! Впрочем, безмозглой рыбой тоже неплохо. Хотя… Пожалуй, он уже имел полное почетное право так называться после последних событий. А вот еще лучше было бы вообще как в анекдоте.

– Представляешь, люди говорят, что у нас, рыб, память всего трехминутная.

– Да ты что? Вот уебки!

– Вот и я говорю – уебки!

– Кто уебки?

Это было бы просто счастье – раз! И все забыл, что с тобой произошло три минуты назад! Ну ладно, ладно, не три минуты. Три дня, допустим. Сейчас уже все было бы позади. Можно было бы жить дальше. А так – нельзя… Память как рыболовными крючками вцепилась в сердце, в легкие, не дает дышать, не дает говорить, все тянет назад, в тот вечер, заставляет снова и снова перемалывать, переживать кошмар, умирать в сотый раз как в первый. Да закончится это когда-нибудь или нет? Он бы и крикнул это, если б силы были. К сожалению, сил хватало только на то, чтобы еле-еле переставлять ноги…

Когда Лин увидел близнецов, было уже поздно сворачивать на боковую аллею. Да он бы, пожалуй, не свернул, если б даже был уверен, что остался незамеченным. Сам-то про себя он бы знал, что свернул из-за них…

Себя не обманешь…

Он и в самом деле был замечен не сразу, во всяком случае одну фразу ему пришлось услышать.

– Ну и сколько это, блять, будет продолжаться? – непонятно, кто из них двоих это сказал. Одинаковые голоса…

Молчание в ответ. Его все же заметили, и он постарался не ускориться и не замедлиться, чтобы не выглядело нарочито. В полной тишине он прошел в паре метров от Бертов, одетых как обычно одинаково, однако против ожидания, не было ни слова, ни взгляда в его сторону. Близнецы старательно делали вид, что его не существует. Как и он сам в отношении их.

Если не считать этого момента, в целом прогулка прошла неплохо. На обратном пути, через полчаса, аллея была уже пуста.

«И никого не встретил!» – попытался сам с собой пошутить, как суслик из мультика, Лео, однако шутка не удалась. Горький ожог по-прежнему болел так, что хотелось кричать от бессилия и унижения.

«Завтра будет лучше».

«А послезавтра – вообще заебись!» – по законам жанра в этом месте должен был бы вступить Его Величество Внутренний Голос со своими едкими комментариями.

Если бы… Если бы он не покинул хозяина в тот самый вечер, когда того убили.

Не смог пережить тот факт, что молчал, когда надо было орать об опасности?

Или просто сдох вместе с Лео?

В любом случае, его дьявольски не хватало. Лин уже привык к безобидному бубнежу внутри себя, когда все спокойно вокруг, к восторженным визгам в случае удачи. Да даже к безумным воплям, как тогда, ночью, с отчимом, он тоже адаптировался и научился не идти на поводу у сумасшедшего кошачьего оркестра. Он по-любому был всегда сильнее и мог ими управлять, этими голосами. Голосом. Но сейчас внезапное исчезновение внутреннего комментатора не на шутку беспокоило. Мало ли что ему прийдет в голову? И когда?

Подойдя к своей двери, он заметил, что поднос с едой исчез. Толкнув незапертую дверь, зажег свет и в первую секунду решил было, что у обеда выросли ноги и он, как бездомный котенок, забрался из мрачного коридора в тепло. Однако тут же понял, что еда внутри комнаты была уже не обедом, а ужином. Даже компот был еще теплым.

При виде еды его чуть не вывернуло тут же. Он аккуратно, пытаясь сдержать дурноту, вынес поднос в коридор и поставил его на место предыдущего. Через полчаса тупого пяленья в телевизор, когда в голове, к огромному счастью, не было ни одной мысли, Лео услышал осторожный стук – поскребывание в дверь.

– Лень! Лень, открой дверь.

Молчание. Лео вырубил звук у телевизора.

– Лень, я же знаю, что ты там. Задвижка только изнутри закрывается. Открой, не бойся!

«Это дешевый трюк. На „слабо“. Больше не поведусь. И да, ты второй Ландау. Логические выкладки на высоте».

– Открой пожалуйста, я хочу поговорить.

«А я тут при чём? Говори».

– Лень, ну хотя бы поешь тогда, если говорить не хочешь.

«Ага. Я сегодня попозже пришел, поэтому пораньше уйду. Логика железная. Нет. Все-таки ты не второй Ландау. И даже не десятый».

Побарабанив еще пару минут, близнец наконец сдался и ушел. Лео даже пожалел. Беседовать с ним про себя было забавно. Хотя и непонятно, с кем. Лео с удивлением понял, что перестал различать их голоса. Впервые он об этом подумал в парке, час назад, а вот теперь уверился в этом на сто процентов. Хоть убей его, он не смог бы сказать, кто хозяин этого голоса.

А вот кто хозяин следующего голоса, он, бля, знал совершенно точно.

– Линев! Открой сейчас же! – возмущенный молот в дверь через десять минут.

Ковалев. Стуканули, суки.

Лео с трудом поднялся с кровати и подошел к двери.

– Кто там? – не удержался он от хамства напоследок.

– Сейчас узнаешь, – пообещали ему из-за двери.

====== Глава 3. Поцелуй смерти. Или что быстрее страха ======

– Линев, ну что с тобой происходит? – вздохнул тренер, когда Лео открыл задвижку и прошлепав босыми ногами, вновь забрался на кровать.

Вопрос был риторическим, поэтому и отвечать он на него не торопился, рассчитывая на продолжение. И не ошибся.

– Я тебя не узнаю. Рановато ты звездной болезнью заболел. И напился вчера, но это ладно, простительно, но сегодня вообще не появлялся на тренировках. Замок этот врезал. Знаешь ведь, что запрещено. Хамишь вон напропалую. Я вообще думаю тебя в наказание оставить тут.

– А сейчас я где? – не понял Лео.

– А, ну да, ты ж не знаешь, я сегодня за завтраком объявлял, в начале октября еще пара недель сборов будет на побережье.

– Я и сам не поеду! – в ужасе прервал его Лео, и тут же возненавидел самого себя за малодушие. Паника внутри него голосовала за то, чтобы остаться в восхитительном одиночестве, забраться в норку и целых две недели. не видеть одинаковых и не думать о том, что столкнешься с ними случайно в коридоре или в столовой.

«Полмесяца пройдет, а дальше что?» – дезертир объявился внутри головы и родил на удивление разумную мысль.

«Проблема останется. Ее решать надо кардинально», – продолжал он гнуть свою линию.

Лео слишком хорошо знал, чем заканчиваются такие переговоры. Бешеные вопли в голове он не мог забыть, как ни старался.

«Убивать никого не буду», – на всякий случай решил он немного охолонуть борзого помощника.

«А кто говорит об этом? Заметь, ты сам сказал, не я».

Блять, это было правдой. Сам.

– Я не пойму, перед кем это я распрягаюсь? – разъярился Ковалев, который все это время, оказывается, что-то ему втирал. – опять в облаках витаешь?

«В аду…»

– Вот если хочешь остаться, то наоборот поедешь. Наказан.

Бля, вот кто его за язык-то тянул? Молчание – золото, правду говорят. Молчать хорошо, красиво и безопасно.

Ну и ладно. Поедет. Надо себя заставить просто не замечать уебков. И ждать, когда представится случай рассчитаться. Просто ждать. Ему обязательно повезет.

– Задвижку немедленно снять, – видимо, тренер был уверен, что вершит правосудие.

Да хер ли там! К этому моменту Лео самому было уже смешно при взгляде на эту мифическую предосторожность. Выбить ее, разумеется, нелегко, но вполне возможно. При желании. Так что – сегодня же скрутит. Да и нож под подушкой всяко лучше задвижки с ее призрачным ощущением безопасности.

Когда Ковалев наконец ушел, Лео скрутил задвижку и внезапно почувствовал дикий голод. Что было в общем-то неудивительно, если учесть, что он не ел почти двое суток. Можно было прошмыгнуть в столовую и раздобыть там кусок хлеба и чай. Впервые за два дня мысль о еде не вызвала у него отвращения. Наоборот, при думах о свежем мягком ароматном хлебушке с жесткой хрустящей карамельной корочкой, желудок обрадованно взвыл и потом одобрительно заурчал.

Лин быстро собрался, сунул ноги в кроссовки и потопал туда, куда ведут рано или поздно все дороги. В столовку.

Мимо комнаты Свиридовых он постарался пройти как можно быстрее и тише, но обрывки разговора он все-таки за пару секунд услышал. Потому что разговоры бывают разные. Можно шептать на ухо всякие приятные вещи, и это разговор. А можно орать и ругаться, так что пол-этажа на уши встанет, и это тоже разговор.

Близнецы ругались. Он мог бы порадоваться этому факту, хотя не понял ни слова из их воплей. Однако ему было на удивление похуй. Его занимал в настоящее время только вопрос жрачки, и он буквально взвыл, когда уткнулся в запертую на замок дверь. Ну не суки? В жилых комнатах, значит, нельзя? А в столовке, значит, можно? А если он решит повеситься в столовке? Нет, ну вообще-то он всего лишь пожрать хотел, но это дело принципа!

На всякий случай пнув хорошенько дверь и удостоверившись в том, что она сделана достаточно добротно, он повернулся на сто восемьдесят градусов и зло зашагал назад. Ну что за ебанная жизнь! Ни пожрать, ни удавиться.

На самом деле он был рад. И голосу, который, пошкерившись где-то, вернулся с виноватым видом. Хотя и остался прежней сволочью. И голоду, который уже не надеялся испытать. И злости, которая заставила его шибануть кроссовком в запертую дверь. Хоть что-то. Хоть не мертвая пустыня. Не вязкое декабрьское озеро, покрывающееся ледяной коркой мыслей. Мимо двери близнецов он со злости топал, уже нисколько не скрываясь. И чуть не был сбит с ног, когда дверь внезапно распахнулась, и из нее пулей вылетел такой же злой, как он сам, близнец.

– Ты куда, уебище? – донеслось вслед из глубины комнаты.

«Твинсы ругаются. Вот это номер!»

– За сигаретами, придурок! – кинул Алан в открытую дверь, это был, видимо, он, поскольку на майке красовалась большая буква «А».

Скользнув взглядом по Лео, он, не проронив больше ни слова, исчез в направлении лестницы и загрохотал по ступеням. Через несколько секунд выстрелом захлопнулась входная дверь.

Лео, уже подрастеряв часть злости, а может быть обменяв ее на изумление, вернулся к себе. Алана он не узнал. Не в том смысле, что спутал его с Роби, майка всё же… А в том смысле, что вид у него был не такой как всегда, когда за обманчиво безобидной и дурашливой внешностью большой кошки явно проблесковыми маячками вспыхивала готовность в любую секунду выпустить когти. Алан был без маски. И он был зол. Непривычно осунувшееся лицо с тенями вокруг глаз, играющие скулы, цепкий взгляд, он растерялся буквально на полсекунды, схлестнувшись им с Лео.

Помаявшись ерундой с полчаса, Лин всё же понял, что с желудком договориться не удастся. Переговорщик из него, из желудка, хреновый, ни фига на компромисс не идет. Придется пойти Магомеду, то есть полусонному хозяину, за километр, в сумерках, в магазин. Никакой жалости у бессовестного органа, нет бы дотерпеть до утра, до завтрака.

На улице дул прохладный ветерок, первые желтые листья уже появились на деревьях, но не торопились пока срываться с ветвей, держались изо всех сил. Лето в этой широте долгое, теплое, но дыхание осени уже чуть слышно ощущалось в воздухе.

Дорога шла под горку, в этом месте был пустырь, и от магазина интернат отделяла пустая в это время суток дорога, по обеим сторонам которой была грунтовая обочина, по ней-то Лео и шел, насвистывая, заложив руки в карманы и прикидывая, что он может себе позволить на свои сто пятьдесят рублей. Пожалуй, бутылку кефира и полбуханки хлеба в самый раз. Только нужно попросить продавщицу, чтобы непременно мягкий, с хрустящей жесткой корочкой…

Он сглотнул слюну, предвкушая поздний ужин. И так размечтался, что уже незаметно миновал половину пути и стал снова подниматься в горку, оставляя за спиной низинку с небольшим болотцем. Вверх идти было не так весело, как вниз, но он был даже рад нагрузить мышцы, застоявшиеся за это время. И напротив, ускорил шаг.

Навстречу ему по другой стороне дороги так же вприпрыжку двигалась одинокая фигурка. Капюшон на голове, наушники в ушах, руки в карманах. Алан. Это он возвращался из магазина, уже с сигаретами. Потому что едва заметный огонек то вспыхивал около лица, то замирал. Спортсмен херов. Видимо, он также заметил Лео, потому что ускорил шаги, явно не желая вступать в контакт.