Текст книги "Аусвельмские охотники (СИ)"
Автор книги: Карина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Но глаза его горели азартом. Гауманз явно жаждал завести в конторе хотя бы одно чудовище в дополнение к чужакам, которых он обожал коллекционировать.
– Но он, похоже, не опасный, – улыбнулся Кайс. – Вон, и Тособойн говорит. И потом, здесь полно охотников, проконтролируем.
– Что ж, может быть, мне и удастся получить на это разрешение, – вкрадчиво начал Гауманз. – Если только я пообещаю, что за ним будут присматривать.
– Ну уж нет! – заявил Гарр. – Это без меня! Я не желаю иметь ничего общего с монстром.
– И я, – подхватил Нич. – Не хватало мне для полного счастья только айзё на поводке.
Кайс и Эрна переглянулись, одновременно пожали плечами и хором сказали:
– Ну, ладно.
Кайс рассмеялся и продолжил их общую мысль:
– Я за ним присмотрю. А Эрна мне поможет. В конце концов, это мы его притащили. Такой вариант всех устроит?
– Если ты возьмешь его на себя, я буду спокоен, – обрадовался Гауманз.
Айзё все это время сидел тихо, как мышка, и только хлопал глазами. Вид его выражал любопытство, но не волнение. Он шевельнулся только тогда, когда начальник сообщил, что все участники совещания могут быть свободны.
– Попробую это дело согласовать, – пообещал Гауманз. – Сыграем на репутации Кайса, это должно помочь.
Охотники, айзё и сирайэн вышли в холл, но прежде, чем они успели скрыться в дежурке, из-за двери кабинета начальника до них донесся истерический взвизг Кины:
– Если эта мерзость будет здесь работать, я уволюсь!
И хохот Гауманза.
***
В дежурке разговор потек куда свободнее. Сперва даже не могли определиться, кому первым задавать вопросы. В конце концов, решили предоставить первенство айзё. Во-первых, гость, во-вторых, ребенок, а в-третьих, он просто не отвечал на вопросы своих собеседников.
– Кто это может мне не разрешить? – спрашивал он. – Этот человек – не главный? А кто главный? А как у вас это все вообще устроено? А почему так?
– Главный у нас – градоначальник, – обстоятельно объяснял Кайс, уже входящий в роль покровителя и наставника этого чудовища. – Он нашу службу содержит на свои деньги. Или правильнее, на деньги города, но они для него все равно что личные. Поэтому он и решает, как будет работать Служба охотников. И что можно и что нельзя, тоже он определяет.
– А зачем тогда этот... Гауманз?
– Он вроде связующего звена. Он следит, чтобы у нас тут все работало, а у градоначальника потом только выпрашивает деньги на обеспечение. Это если коротко. Потому что градоначальнику некогда вникать во все детали, у него, кроме нас, еще целая куча разных забот.
– А каких? – не унимался айзё. – Зачем вообще градоначальник?
Пришлось объяснять с самого начала. Рассказывали все, перебивая друг друга. Рассказали о том, что существует множество разных земель, и что в каждой из них есть главный город – столица.
– У нас тут Аусвельм, – говорил Кайс, – поэтому и земля Вельмская.
– А почему не Аусвельмская?
– Ну... – Кайс замялся, оглянулся на остальных, но поддержки не получил. – Так исторически сложилось, – выкрутился он.
Рассказали о том, что во главе каждой земли стоит градоначальник. И это тоже сложилось исторически, еще в эпоху войн. Кто сколько завоевал на момент окончания войны, у того столько и осталось. А больше теперь никто захватить не пытается, потому что – это же столько заботы! Градоначальник заботится о том, чтобы всем людям в его земле хорошо жилось. Он устанавливает правила, законы, назначает налоги, распределяет эти налоги таким образом, чтобы обеспечить процветание своей земли. Например, медицинское обеспечение. На этом месте Гарр поворчал о качестве официальных медицинских услуг и высказал мнение, что здравомыслящие люди предпочтут обратиться к частным лекарям и колдунам, сколько бы они ни запросили.
Или, к примеру, всевозможные службы. Та же Служба охотников, которая стала теперь обязательна во всех землях. Потому что каждый градоначальник отвечает только за свою территорию, а чужая – хоть пропадай. А айзё не спрашивают, где появиться. Остальное может разниться. Но в основном бывают Службы охраны порядка, Служба прокладки Теневых Троп, Налоговое ведомство, отдельные ведомства, заведующие медициной и образованием, ну и все в таком роде. По крайней мере, все перечисленные существовали в Аусвельме. И обеспечением работы их всех тоже заведует градоначальник. Словом, хлопотное занятие, не позавидуешь.
– Кто же на это соглашается? – изумился айзё, прикинув объем работы.
– А никто и не спрашивает, – усмехнулся Гарр. – Это не должность, а родовое проклятие. Градоначальство передается от отца к сыну.
– Ужасно, – резюмировал мальчишка. – И никак не спастись?
– Их с детства воспитывают, чтоб не отлынивали, – вставил реплику и Нич.
– Забот много, но зато и почет, – добавил Гарр.
– Нипочем бы не согласился, – фыркнул айзё. – У нас все не так. У нас каждый сам по себе.
– Объясни все-таки, – ухитрился влезть с вопросом Кайс, – почему ты так странно знаешь? То ты вообще все понимаешь, то вдруг оказывается, что не знаешь самых обычных вещей.
Отвечать на этот вопрос взялся, как ни странно, Тособойн.
– В момент перехода в этот мир мы получаем какую-то информацию. Например, языковой барьер не существует ни для нас, ни для кого-то еще из чужаков. А некоторые, как говорят, изменяют даже внешность. Словом, мы что-то знаем, что-то самое важное, чтобы не пропасть. Но далеко не все. И у меня сложилось впечатление, что все получают разную информацию. Ту, которую мы можем воспринять, к которой готовы. Нам, например, и айзё, и сирайэнам, сложно воспринять именно вашу социальную структуру. Она для нас слишком чужда.
– Это точно, – согласился и айзё. – Это даже звучит дико, чтобы кто-то один заботился обо всех. Каждый должен заботиться о себе сам. Но при этом я понимаю все слова, которые вы используете. Хотя понимание слов, когда вы их произносите, для меня всякий раз вроде шока. Все это очень странно.
– У меня были сходные проблемы, – признался Тособойн. – Это непросто – попасть в чужой мир и адаптироваться. Хорошо еще, что я здесь не первый из нашего мира. Мне все объяснили на языке сирайэнов, а его не понять невозможно.
– Его невозможно понять! – фыркнул айзё. – Я слышал твою мысль, но она показалась мне такой немыслимой ерундой!..
– Мы слишком разные, – констатировал Тособойн.
– А нас ты понимаешь? – полюбопытствовала Эрна. – Мы ведь тоже разные.
– Не то чтобы очень, – смущенно признался айзё. – Я знаю смысл всех ваших слов, но он с трудом укладывается у меня в голове. Кажется, некоторое время я буду неадекватен. Но я постараюсь разобраться.
***
Вопрос по новому сотруднику решился очень быстро и был озвучен уже на следующий день. Все это время айзё ходил за Кайсом, как привязанный. Одному было важно заслужить доверие начальства, другой просто боялся оставаться один в незнакомом мире. Повезло еще в том, что градоначальник тоже оказался азартным человеком. Завести в службе, призванной уничтожать айзё, фактически перебежчика из стана врага – такого еще никто не откалывал. Было любопытно, что из всего этого получится. Ну и репутация Кайса Тана, сильнейшего из охотников, возымела действие. Если что-то пойдет не так, уж он-то справится! Словом, уже на следующий день Гауманз объявил, что айзё будет зачислен в штат Службы аусвельмских охотников.
– Нам бы его как-то назвать, – озабоченно сказал он. – А то мне его еще и по документам надо провести. И вообще непорядок.
Кайс и Эрна, охраняющие мальчишку, задумались.
– Например, Паер, – предложил Кайс. – Вроде, хорошее имя. Как тебе?
– Да мне все равно, – пожал плечами айзё.
– Фамилию бы еще, – напомнил Гауманз.
– Сэйндзен, – сказала Эрна, слегка покраснев. Ей вспомнился мальчишка из родной деревни, который очень нравился в детстве. – Нормальная фамилия. У нас был один такой.
– Отлично, – обрадовался Гауманз. – Итак, ребята, позвольте представить: Паер Сэйндзен, наш новый сотрудник!
Глава шестая, в которой происходит много задушевных разговоров
Эрна примчалась на службу ни свет ни заря. Не спалось от волнения: сегодня предстояло первое полноценное дежурство в обществе айзё. Вчера мальчишку зачисляли в штат, и он весь день где-то пропадал вместе со своим наставником (или, может быть, надсмотрщиком), так что девушке пришлось сидеть в дежурке в полном одиночестве. Но уже сегодня должно было стать ясно, возможно ли ужиться с этим существом.
На лежанке, наполовину укрытый плащом, сладко спал Нич. Воздух в помещении стоял спертый, пропитанный совершенно однозначным духом, и Эрна, болезненно морщась, немедленно бросилась открывать окно. Список сильных запахов, которые она могла спокойно переносить, отнюдь не был бесконечным. От стука оконной рамы и потока ворвавшегося в дежурку воздуха, уже по-осеннему холодного, Нич застонал, заерзал и свернулся в комок. Потом приоткрыл один глаз.
– Девочка моя! Зачем ты со мной так?
– Тут же дышать нечем! – возмутилась Эрна. – И вообще, иди отсюда. Спи дома.
– Ох! – Нич театрально закатил глаза, выпрямляясь на лежанке во весь рост. – Ты такая бессердечная! И как это грубо звучит: «иди отсюда»!
– Ну, а что я еще тебе скажу? – Эрна смутилась, понимая, что это действительно прозвучало грубо, но помня при этом, что ей и хочется выглядеть грубиянкой. Такие противоречивые убеждения заставляли ее краснеть, одновременно стараясь подобрать еще более жесткие слова. – Твое дежурство закончено, раз я здесь. Тогда и нечего тебе тут делать.
– Опять о работе! – вздохнул Нич. – Вечно ты о работе. Никогда не хочешь меня немного пожалеть. Некому утешить мою мятущуюся душу.
– Да ты просто пьян! – разозлилась охотница.
– Просто! – Нич воздел руки к небу. – Нет, моя девочка, я не просто пьян. Я пьян по поводу и со смыслом.
– Это какой такой у тебя повод?
– Знаешь ли ты, что такое подлинная пустота? – Нич сел и уставился на нее немного окосевшим взглядом. – Когда в жизни нет смысла. Вообще ни в чем нет смысла. И его никогда не будет, даже и стараться бесполезно. Когда ты непонятно зачем существуешь, когда думаешь, что проще было бы не существовать вовсе. У меня в душе – бездонная дыра, и все проваливается в нее и исчезает бесследно. И ты считаешь, у меня нет повода напиться?
Эрна хлопала глазами. В исполнении этого парня подобная речь звучала пьяным бредом. Бабник, балагур, свой парень в любой компании, любитель повеселиться, время от времени сочиняющий едкие четверостишия, и вдруг заговорил о пустоте. Как может грустить человек, который ухмыляется даже во сне, у которого сотни приятелей и десятки девушек в нескольких окрестных городах?
– Что за ерунда?!
– Ты мне не веришь? Я выгляжу таким счастливым, правда? – Нич легко понял причину ее сомнений. – Поверь, только выгляжу. Я нарочно вот так кручусь, – он повертел пальцем в воздухе, словно демонстрируя, как именно крутится. – Чтоб времени думать не было. Пытаюсь отвлечься. Ну и чтоб люди не поняли, какая у меня в душе дыра.
– Зачем – чтоб не поняли? – осторожно спросила изумленная Эрна.
– А зачем им? Сделать-то все равно ничего нельзя. Пусть уж думают, что у меня все отлично. Это лучше, чем ныть. Я и тебе зря сказал. Ты уж молчи, ладно?
– Молчу. – Эрна кивнула. – Но... должна же быть какая-то причина. Так не бывает, чтобы человек был несчастен без причины.
– Я думаю, что есть причина, – Нич сурово нахмурился, словно ему пришлось набраться решимости, чтобы произнести эти слова.
– Какая же?
– Только чур не смеяться!
– Ладно, ладно!
– Я думаю, что меня в детстве сглазили.
Эрна закусила губу, чтоб не прыснуть. Раз уж обещала не смеяться...
– Это как? Почему ты так решил?
Нич невесело усмехнулся.
– Это не такая уж долгая история. Я ее, пожалуй, даже расскажу. Мне было пять лет. И мы с родителями поехали в какой-то город, не помню точно, ярмарка, праздник... неважно. Я увидел одну старуху, и она меня очень напугала. А я всегда был очень прямолинеен. Я ей так и сказал: «Ты ведьма!» А она вдруг зашипела на меня. А дальше я не помню. Родители говорят, я потерял сознание, а когда очнулся, меня как подменили. Я был таким веселым ребенком, а тут вдруг стал... даже не знаю, как правильно назвать. Словом, я рос мрачным хмырем, не хотел ни с кем общаться, ничем не интересовался. А потом немного поумнел и понял, что это не дело. Стал наблюдать за веселыми людьми и копировать их. Теперь вот видишь, как научился, даже не отличить от настоящего.
Эрна сглотнула. Ей вдруг представилась высоченная каменная стена, за которой спряталась истинная натура ее коллеги, все его подлинные мысли и чувства.
– И ты, выходит, ничего такого не чувствуешь? Сам смеешься, а на самом деле думаешь... А что ты на самом деле думаешь?
– А ничего, – буркнул Нич почти сердито, словно сам был недоволен собственной откровенностью. – Не думаю и не чувствую. Действую заученно, да и все. Просто так легче. Иногда так заигрываюсь, что сам себе верю. А потом очередная девчонка не приходит на свидание, и тогда меня вдруг накрывает. Ужасно, когда нечем отвлечься.
– Глядя на тебя, ни за что не подумаешь, – извиняющимся тоном сказала Эрна. Она почувствовала себя виноватой: пришла, разбудила, отругала, еще и вытянула такую неприятную историю.
– Мне снился такой замечательный сон! – протянул Нич, и его лицо на миг приобрело мечтательное выражение. – Словно мне снова пять лет, и ничего этого еще не было. И будто бы я помню, как это – быть живым.
– Извини, – Эрна совсем расстроилась.
– Да ничего, – отмахнулся Нич. – Мне часто снится этот сон. А потом я не помню самое главное. Не помню, в чем был весь смысл. Наверное, только это меня и поддерживает: я все еще надеюсь вспомнить. Как мальчишка, верю, что однажды проснусь, а жизнь обретет утраченный смысл. Ладно, пойду домой, досыпать. Вдруг снова увижу этот сон.
Он завернулся в плащ, под которым спал, ссутулился и побрел к выходу, не оборачиваясь. Эрна не стала пытаться попрощаться с ним.
Чуть позже с Башни спустились Гарр и Сиэннэ. Вдвоем.
– А, хищница! – приветствовал Эрну Гарр в своей манере. – Рано ты сегодня. Пойдем с нами чай пить.
Сиэннэ только чуть улыбнулась. Впрочем, Эрна заметила, что в последнее время в ее улыбке стало больше теплоты, больше приветливости. Так, будто она привыкла к новому человеку, зачислила его в некий список «своих», и теперь ей полагается отношение «как своему».
«Богиня ночи», снова оправдывающая свое прозвище ночным бдением, чуть поддернула длинные рука мешковатого свитера, чтобы наполнить чайник и поставить его на площадку кипятильного устройства. Эрна едва не охнула. На руках сирайэна она разглядела многочисленные синяки разной степени свежести. Сразу представились не то драки, не то побои, унижения, издевательства... «Что же это с ними со всеми такое?» – растерянно подумала Эрна.
Все трое уселись за стол, и Сиэннэ устало прикрыла глаза, опершись щекой на кулак. Она лениво размешивала в своей чашке сахар.
– Всю ночь вздрагивала, – сообщила она в пространство, но, надо полагать, обращалась именно к Эрне. Гарр-то наверняка пробыл с ней с вечера до утра. – Этот айзё здорово мешает. Так и кажется, что кто-то проник. Может, со временем привыкну.
– А ты разве не видишь, что это наш? – удивилась Эрна.
– Я не вижу, как он выглядит, – усмехнулась Сиэннэ. – Мы чувствуем только характеристики. Я могу сказать, большой он или маленький, сильный или слабый, но понятия не имею, какая у него внешность.
– Надо же. А я думала, вы там картинку видите.
– Определять силу по картинке? Нет, в Сфере нет никакого изображения. Это больше похоже на наш язык, я имею в виду, язык сирайэнов.
– Ничего, теперь очередь Айдеранэна вздрагивать, – улыбнулся Гарр.
– Кстати, Айдеранэн тебе еще не сделал кипятильник? – вдруг спросила Сиэннэ у Эрны. Та изумилась.
– Мне?
– Тебе нужен домой? Я могу сделать.
Эрна ошалело уставилась на собеседницу. Ей домой – предмет загадочной техники сирайэнов? Вот такую штуку, которая работает непонятно как, и никто объяснить не может принцип ее действия? И ее можно запросто завести у себя?
– Да! Мне такой нужен!
Эрна не стала рассказывать, что практически не готовит, а предпочитает питаться в небольшом трактире возле дома, благо даже стажерского жалования вполне хватало для такого образа жизни. Ей просто было любопытно заиметь эту штуковину.
– Ладно, напомни мне вечером. Если все будет спокойно, за ночь соберу.
– У меня в доме таких два, – доверительно сообщил Гарр. – Тособойн их делал. Один мне, а другой – моей жене.
– Жене? – недоуменно переспросила Эрна.
– Она была охотницей. Тоже здесь работала, пока замуж не вышла.
– Погоди-ка! – девушку осенило. – Так это про ее, что ли, Нич рассказывал? Что кто-то устроился сюда только затем, чтобы выйти замуж.
Гарр горестно, с оттенком покорности судьбе, вздохнул.
– Ну да. Молодой был, глупый, попался. Девица предприимчивая была, моя женушка. Знала, что делает. Теперь живем вот.
Ну да. И на Башне ночуешь. Но этого, конечно, Эрна говорить не стала. Просто подумала, что в это утро всех тянет на откровенность.
– Ну ладно, – Гарр неохотно отодвинул недопитую кружку. – Схожу домой, надо показаться. А потом еще Кайс просил меня днем его подменить. Так что я вернусь.
Когда женщины остались наедине, Эрна насмелилась спросить о синяках. Она ждала чего угодно: смущения, гневной отповеди, холодной рекомендации не совать нос не в свое дело, – но только не этого безразличного пожатия плечами.
– Постоянно во все врезаюсь, – без эмоций сказала Сиэннэ. – Просто не могу пройти мимо какого-нибудь угла, чтобы его не собрать.
– Как так? – недоумевала Эрна.
– Я думаю, так проявляет себя наследие сирайэна. Вечно мне кажется, что я куда более бесплотна, чем есть на самом деле. Как будто окружающие предметы не имеют для меня значения. Не чувствую своих границ. Так и кажется, что просто пройду насквозь.
Сиэннэ еще немного помолчала, помешивая ложечкой уже остывший чай, а потом вдруг продолжила:
– Сирайэном быть тоже непросто, на самом деле. Я вот чувствую себя ненастоящей. Иногда кажется – сейчас исчезну. И все мои эмоции тоже ненастоящие. Ищу вот доказательства того, что существую, что я на самом деле.
– Какие доказательства? – спросила Эрна почему-то шепотом.
– Любые, – Сиэннэ пожала плечами. – Влюбиться. Обнимать другого, чувствовать тепло. А потом разругаться насмерть. Что угодно, лишь бы всерьез. А получается только понарошку.
Эрна сидела тихонько, понятия не имея, как это можно прокомментировать. Ей только пришло в голову, что уже третий человек за это утро рассказывает ей, что скрывает под своей маской. Весельчак Нич погибает от тоски, респектабельный Гарр несчастлив в браке, а обстоятельная Сиэннэ ищет доказательства своего существования. Интересно, подумала она, будет ли кто-то еще? Остались-то лишь Кайс и Айдеранэн. Неужели и эти двое притворяются?
Так что, когда появился Айдеранэн, немного разминувшийся с Сиэннэ, Эрна не удержалась и спросила напрямик:
– Ну, а ты что скрываешь?
Сирайэн сильно удивился.
– Я? Скрываю? А почему ты думаешь, что я что-то скрываю?
Пришлось выкручиваться.
– Да так, просто в голову пришло. Многие люди что-нибудь да скрывают.
– В этом здании – все, начиная с тебя, – усмехнулся Айдеранэн. – Но только не я. Я тут единственный, у кого душа нараспашку.
– А что я? – переполошилась девушка. – Мне-то что скрывать?
А самой вспомнились долгие одинокие дни в библиотеках, ненависть класса, собранного с нескольких деревень, запись в школьной книге об окончании с отличием, собственное решение никогда больше не быть «хорошей»... Да, пожалуй, об этом она не рассказывала даже Айдеранэну во время совместных ночных дежурств.
Сирайэн был из тех, кого не так-то просто обмануть. Но одновременно из тех, кто предпочитает не лезть в чужие дела без надобности. Он только хмыкнул, подмигнул ей и исчез у себя на Башне.
Кайс появился с большим опозданием. Вместо обычной своей улыбки с порога выдал душераздирающий зевок. Кое-как справившись с собой, доложил:
– Это чудовище совершенно не дает спать. Превращается и шарахается по дому. А когда я просыпаюсь от топота, принимается приставать с вопросами. Я посплю немного, ладно? Отвлеки его, пожалуйста.
Айзё, а точнее, Паер Сэйндзен, хлопал глазами, наполовину скрывшись за его спиной. На лице – ни раскаяния, ни смущения, одно неутолимое любопытство.
– Конечно, спи, – согласилась Эрна. – Но если он попытается удрать, я тебя разбужу.
– Да ну, не попытается, – отмахнулся Кайс. – Паер, ты посиди тихо, ладно?
– Ну, я попробую, – не совсем уверенно ответил мальчишка.
Кайс буквально рухнул на лежанку. Кажется, он уснул раньше, чем оказался в горизонтальном положении. Эрна задумчиво поглядела на айзё, потом ее взгляд упал на стопку книг на подоконнике. Содержание здешней библиотеки она успела хорошо изучить, и теперь вспомнила слова Тособойна насчет питания сирайэнов. Идея могла быть хорошей, если только...
– Паер, – вкрадчиво спросила она, – а ты читать умеешь?
– Не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Надо попробовать.
Эрна решительно вытащила из стопки самую подходящую, на ее взгляд, книгу: «Описание земель на юго-восток от Вельма, где странные языки и странные обычаи» – и сунула ее айзё. Книжка была занятная, к тому же с картинками, пусть и выполненными неумелой рукой самого автора. Паер осторожно взял книгу, открыл на первой странице... и замер. Лишь глаза бегали по строчкам. На лице возникло жадное выражение, словно он дорвался до того, о чем мечтал всю жизнь.
– Читаешь? – на всякий случай уточнила Эрна. Айзё только кивнул, не удостоив ее ответом.
Следующие часа три прошли в полной тишине. Эрна уже и подремала, и напилась чаю со спустившимся вниз Айдеранэном, и сама почитала книгу, а айзё все не отрывался от своей, даже позу, кажется, не поменял. Оставалось только удивляться, как это Кайс не додумался нейтрализовать активность этого чудовища подобным образом. Вряд ли потому, что у него дома не оказалось книг, скорее, дело было в некоторой неестественности самого соединения мальчишки с книгой. В этом возрасте дети редко читают, особенно с таким увлечением.
Тишина закончилась только после того, как пришел Гарр. Тот первым делом громогласно сообщил, что пришел подменить Кайса, и если тому куда надо, то пускай отправляется. Кайс от этого сообщения проснулся, вынырнул из-под плаща, где спрятался с головой, и снова отчаянно зевнул. Паер покосился на главного охотника осуждающе.
– Да, действительно, пора, – пробормотал Кайс, принимаясь шнуровать ботинки. – Эрна, пойдешь со мной?
– А куда? – тут же заинтересовалась она.
– Нужно встретиться с одним бардом. Заодно и о своих подвигах расскажешь, почему нет?
– С бардом? – изумилась Эрна. – Ты что, сам им рассказываешь о своих приключениях?
До сих пор она никогда не задумывалась, как сочиняются все эти песни. Казалось, что все это выдумки, барды просто перевирают на разные лады один и тот же сюжет, вставляя в него имена действующих в нужную эпоху охотников. Что охотники могут с ними встречаться лично, ей и в голову не приходило.
– Ну а как же? – Кайс пожал плечами. – Это одна из обязанностей охотника. У нас довольно публичная должность, разве не замечала?
Эрна предпочла помолчать. Изучить свой контракт поподробнее она так и не удосужилась, а ведь там, как знать, могло быть написано что-то и на эту тему. Демонстрировать свое невежество она боялась со школьных лет, так что единственным выходом из положения видела немедленное согласие со всеми утверждениями собеседника.
– Ладно, пойдем. Посмотрю, как ты это делаешь.
***
Трактир оказался шумным местечком. Кайс провел всю компанию в дальний уголок, где они устроились за столиком. Совсем рядом обстоятельно готовилась к обильным возлияниям компания огромных бородатых мужиков, и Эрна косилась на них с испугом, а на своего спутника с недоумением.
– Здесь все равно спокойнее, – объяснил свой выбор Кайс. – Они, конечно, будут шуметь, но тем лучше, на нас никто не обратит внимания. В более тихом месте непременно кто-нибудь услышит, заинтересуется, пристанет с вопросами. У нас в Каросойне меня еще и в лицо узнавали. Вообще ужас, всем надо было непременно меня пощупать руками.
– Зачем? – заинтересовался Паер.
– Вот и я говорю: зачем? – усмехнулся Кайс.
– Хотели прикоснуться к легенде, – предположила Эрна. – В буквальном смысле.
– Видимо, так, – с ехидцей согласился Кайс. – Поэтому здесь я пока не спешу светиться. Хоть немного поживу, как нормальный человек.
– А место все равно для ребенка неподходящее, – попыталась оставить за собой последнее слово Эрна.
– Ничего, и на него не обратят внимания. Мы ему десерт закажем. Будешь?
Паер закивал с выражением жадного любопытства на лице.
– А ты говорил, что тебе не нужна еда, – напомнила ему Эрна.
– Вкус, – значительно произнес мальчишка. – Все дело во вкусе. Это очень сильное переживание, и многие айзё приходят сюда именно для того, чтобы его испытать. Принимают форму, которая умеет хорошо ощущать вкус. Вот эта форма... в смысле, ваши дети, они любят десерт?
– Даже очень, – заверил Кайс. – А, кстати, вот и он.
Он приподнялся и замахал рукой вошедшему в трактир человеку. Он был молодой, но какой-то невзрачный, сутулый, щупленький. Может, зато песни хорошие пишет, мысленно одернула себя Эрна. Бард быстро и почти незаметно скользнул через зал к их столику. Очень поспешно поздоровался, едва удостоив беглым взглядом девушку и ребенка, плюхнулся на стул напротив Кайса и выложил на стол из кожаной сумки несколько листов пергамента и пучок остро заточенных карандашей.
С тех пор, как кто-то из чужаков научил прятать графит в деревянную оболочку, карандаши стали популярным средством для заметок, хотя и продолжали считаться низким стилем. Наверняка у себя дома этот поэт станет писать пером даже черновики, но сейчас записывать истории практически с той же скоростью, с какой они будут рассказаны, упаришься макать перо в чернильницу.
Компания расположилась с комфортом. Заказали напитки, для мальчишки – какой-то дорогущий фирменный десерт, и Кайс принялся рассказывать. Одна из историй была знакома Эрне: про гигантского слизня. Ее напарник проявил тактичность и не упомянул о той ночи накануне, впрочем, бард особенно и не заинтересовался спутницей великого охотника. Роли в борьбе она не сыграла. Зато другие, еще более захватывающие рассказы Эрна тоже слышала впервые. Бард ужасно суетился, будто куда-то спешил, но при этом не переставал забрасывать собеседника новыми вопросами. Возможно, он просто торопился вытянуть из того еще больше информации за это же время.
Айзё, ошарашенный новыми вкусовыми впечатлениями, сопел над своей тарелкой. Эрна неспешно тянула какой-то экзотический сок и наблюдала за Кайсом. Тот был само обаяние. Непрерывно улыбался, отвечал на вопросы обстоятельно, рассказывал увлеченно, сдержанно жестикулируя, но при этом постоянно высовывая кончик языка, когда нужно было собраться с мыслями. Эту привычку Эрна давно за ним заметила. Бард строчил своим карандашом с нечеловеческой скоростью. Исписав отточенный грифель, отбрасывал карандаш в сторону и хватал следующий.
Идиллия была внезапно прервана сдавленным воплем, за которым последовал еще один судорожный вдох. Эрна испуганно вскинула голову и успела заметить, как поплыли черты мальчишки. На месте лица Паера Сэйндзена теперь красовалась жуткая харя с торчащими чудовищными клыками. Больше ничего Эрна разглядеть не успела, поскольку айзё, спохватившись, немедленно восстановил прежний облик. Но было поздно. Соседняя компания увидела чудовище, и не один из них (тогда бы еще можно было заявить, что ему померещилось), а все, обернувшиеся на первый вскрик. Мальчишка втянул голову в плечи и виновато заморгал.
Первый, увидевший монстра, первым же и вскочил. Он, побелевший, как полотно, тыкал пальцем в айзё. За ним следом поднимались и остальные. Кажется, они решали про себя, пускаться наутек или же вступать в схватку.
– Это чудовище! – бородач обличающе указывал на мальчика.
Тогда из-за стола поднялся Кайс. Поднялся медленно, даже лениво, так поднимаются уверенные в своей силе бойцы, и следовало признать, в этом движении что-то было. Да только что он сделает? Эрна мысленно прикинула и сжалась. Примерный мальчик, гордость родителей, даже в школе учился, хотя обязанности тогда еще не было. Он, наверное, даже в детстве ни разу не дрался. Он для этого слишком правильный. А больше тут некому: Эрна девочка, ей и не положено уметь, а бард – хлюпик. А если в дело вступит айзё, ох и каша заварится!
– Оставь ребенка в покое, – негромко и очень спокойно сказал Кайс.
Теперь внимание всех посетителей из-за соседнего стола переключилось на него.
– Ты привел сюда монстра! – заорал один из них.
Кажется, этот факт нанес им глубокую личную обиду. А хуже всего, что они только что расплатились за целый поднос мяса и добрую дюжину бутылок, и удрать отсюда, пока вся эта роскошь стоит на столе, было выше их сил. За свою еду они готовы были драться даже с монстром.
– Он сидит и никому не мешает, – попробовал урезонить их Кайс.
Не тут-то было. Один из компании, больше всех принявший на грудь, разразился пространной и несколько путаной речью о том, что честные люди после трудового дня желают отдыхать в местах, где никаких монстров нет. И что если хозяин позволяет приводить в свое заведение чудовищ, то никакие приличные люди больше не переступят порог этого кабака. Речь встретила горячее одобрение со стороны не только своей компании, но и многих других посетителей.
Бард, поспешно упрятавший в сумку свои листы, попытался, видимо, как-то исправить положение.
– Ты что?! Это же Кайс Тан!
– И что теперь? Это дает ему право водить сюда монстров?!
Сложно сказать, узнал ли оратор знаменитое имя, но вот у некоторых, стоящих подальше, лица удивленно вытянулись. Но тут дело приняло неожиданный и неприятный оборот, поскольку тот, который первым заметил превращение айзё, пошел в атаку. Должно быть, он решил, что устранение вожака позволит потом без помех разобраться с монстром. Словом, он сделал быстрое и угрожающее движение в сторону Кайса.
Эрна успела только испуганно охнуть, а потом так и замерла с открытым ртом. Кайс непринужденно, почти без замаха, но очень точно и сильно врезал нападавшему в челюсть. Тот, хоть на вид и казался тяжеловесным, отлетел назад и пропал под столом. Все присутствующие озадаченно уставились на торчащие из-под скатерти сапоги. А Кайс тем временем сокрушенно покачал головой, словно глубоко раскаивался в содеянном.
– Ты... это... – озадаченно начал один из собутыльников пострадавшего.
Кайс небрежным, отработанным движением выхватил из поясной петли ТУС. Вокруг набалдашника оружия заплясали веером красные искры.
