Текст книги "Академия проклятий и любви (СИ)"

Автор книги: JULI

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Я откинула крышку сундука и вдохнула запах старых страниц и благовоний. Экстракт малисов я нашла сразу, цвет жидкости был таким же ярким, как и лепестки цветов. Зелье острого ума лежало рядом в окружении пульсирующих силой рун.

– Ты долго их рассматривать собрираешься? – спросил Стэн, возникнув над моей душой. – Время не резиновое.

– Не мешай, – я покачала головой. – Лучше помоги. Держи. – Я взяла камешек с руной тишины и надавила на острые полосы, вырезанные на нем, и испачкала их в своей крови. Активированная руна начала раскаляться. – Обведи ею большой круг вокруг нас, никто не будет слышать, что происходит внутри этого круга.

– Она горячая. – произнес Стэн. – Так и должно быть?

Я кивнула, и мальчишка покорно выполнил приказ, хотя ему очень хотелось отказаться. Рейван сел рядом со мной и спросил:

– Что-то не так?

– Зелье ума есть. Экстракт тоже. Но… – я поежилась. – Нет крови химеры. Точнее она не сохранилась. – Пузырек с соответствующей подписью был пуст, только на дне угадывался бурый осадок. – Нужны были особые условия хранения.

– Что ж, – хмыкнул Рейван. – в любом случае этот ингредиент мы можем с легкостью достать.

– С легкостью? – уточнила я, оглядываясь на химеру. – Не уверена…

– Ну. Я пошел. – кивнул Рейван и взял пустой пузырек. – Надеюсь, ты будешь меня вспоминать.

– А ну стой, – я схватила его за рукав. – Ты в своем уме?

– Если химера не надкусила нас раньше, то она не собирается нами обедать. – Рейван расслабленно пожал плечами.

– Подожди. Я с тобой. – отпускать его одного не хотелось.

Мы приблизились к химере, и она сощурила зеленые глаза. Змея зашипела с подозрением и враждебностью.

– Чтобы снять проклятие. – Я выступила вперед прежде, чем Рейван решился что-то сказать. – Нам нужна твоя кровь.

Стэн, услышав мои слова, схватился за голову. Химера угрожающе рыкнула и выпустила когти, а Рейван сразу же задвинул меня себе за спину.

– Нам нужно буквально несколько капель, – взмолилась я, – совсем немного. Или все зря. Прости, мы лишь пытаемся исправить чужую ошибку.

Химера и так давила нас своим тяжелым сознанием, которому было тесно в ангаре, а теперь ее возмущение едва ли не душило.

– Пожалуйста. – У меня опускались руки, и бороться с инстинктивном страхом никак не получалось.

Наконец химера подняла правую лапу и острым когтем провела по левой. По рыжей шерсти заструилась кровь, и змея дернулась к ней, маниакально слизывая капли, упавшие на пол.

Рейван пересилил себя и подошел к химере, присев под ее мордой настолько близко к подбородку, что длинная грива касалась его макушки. Наполнив пузырек, он поднялся и вернулся ко мне. Химера сразу же улеглась зализывать рану широким шершавым языком.

– Интересный опыт, но больше повторять не хочется. – он протянул мне кровь, но несмотря на показную смелость, ему было не по себе.

Его пальцы подрагивали, и я, повинуясь неведомому порыву, поднесла его ладонь к своим губам и поцеловала ее тыльную сторону.

– Спасибо. Ты смелый и удивительный. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Рейван опешил от моего поступка, и его искреннее удивление заставило меня улыбнуться. Не каждый раз у меня получается его шокировать. Рейван кашлянул и пробормотал:

– Не знаю, что бы ты делала, но тебе определенно было бы скучно. Как и мне без тебя.

– Нет, ну вы издеваетесь!? – запыхтел Стэн. – Нашли место и время!

Я спрятала улыбку и вернулась к проклятию. Откладывать больше нельзя. Взяв нужные руны, я подошла к замеревшей Лине и разложила их таким образом, чтобы получился равносторонний треугольник.

Душевность, трепет и добро. На первую руну я капнула зельем острого ума, и камень сразу засветился, окутывая Лину магической энергией. На руну трепета упала капля экстракта из малисов, на последнюю руну – свежая кровь химеры.

Магия трех разных источников наложилась одна на другую и укутала Лину, пронизывая ее фигурку разноцветными иглами света. Даже химера напряглась, прижимая ужи. Существо, в которое была превращена мама, затряслось и завизжало, видоизменяясь на глазах. На серой коже проступили розоватые пятна, а голова перестала напоминать череп покойника.

Руны погасли, и на колени упала женщина, цепляясь за плащ, который неизвестно как держался на ней до сих пор.

– Мама… – ахнула я, всматриваясь в Лину, которая теперь напоминала изможденного человека, но человека, а не монстра…

Лина постарела. Семнадцать лет въелись в ее когда-то молодое лицо и оставили на нем неизгладимый отпечаток, однако она все еще была красивой, пусть и безумно измученной. Меня затопила волна радости, хотя я и растерялась, и не знала, что говорить и что делать, но… Худшее не произошло, и проклятие разрушилось.

Химера, подслушав мои мысли, не стала медлить, она рывком выскочила из ангара, распахнув мощным ударом двери, и взлетела. Стэн удовлетворенно улыбнулся, прощаясь взглядом с животным, которому приходилось терпеть заточение долгие годы и которому наконец удалось вырваться на свободу. Химера выполнила свою часть уговора, и теперь ее больше ничего не держало.

Рейван радостно поцеловал меня в щеку и засмеялся:

– Подумать только, Кора, все получилось! – Его слова отозвались во мне приливом счастья.

– То есть мы герои, и нас не накажут, да? – Стэн тоже вовсю улыбался. – Ну, чисто теоретически?

Я же не могла оторвать взгляда от мамы.

Лина заозиралась с жалобно трясущимися губами и дернулась вперед. Но руки ее были все еще связаны и неудобно заведены за спину. Я, опомнившись, сразу же бросилась ее развязывать. Лина молчаливо посмотрела на меня, все еще не до конца понимая, где находится. Судя по ее затуманенному и потерянному выражению лица, она не пришла в себя.

Что, если семнадцать лет, проведенные под проклятием, разрушили ее психику? Сможет ли она вернуться к прежней жизни?

Она, почувствова свободу, поднялась и сделала два шага вперед, качаясь. Рейван даже дернулся вперед, чтобы успеть ее подхватить, если она упадет.

– Лина? – позвала я. – Ты меня слышишь?

Она кивнула, но с небольшой заминкой.

– Проклятие снято. Ты попала под него, когда пыталась проверить свой рецепт. Но сейчас все позади.

– Да… – прошептала она, хватаясь за голову и разворачиваясь ко мне, наконец в ее глазах промелькнула ясность. – Я помню… Но как? – Голос ее все еще был грассирующим и напоминал рычание.

– Что как? – не поняла я.

Тело Лины снова неестественно задрожало, что заставило меня похолодеть от дурного предчувствия.

– Я ошиблась тогда, я ошиблась, я ошиблась. – промямлила она, впадая в безумство. – Ошиблась, ошиблась, ошиблась, все не так, все не так, что же будет. Что же? Моя дочь?

– Что? – я подошла к ней ближе, чтобы расслышать мамины слова лучше.

– Кора. – предупреждающе сказал Рейван, нахмурившись, словно он начал что-то подозревать. – Отойди от нее. Стэн, ты тоже.

Стэн напрягся, но послушался и отступил к двери, желая, наверное, тоже улететь в лучших традициях химеры.

– Ошибка в рецепте. – выдохнула Лина. – Временный эффект, я ошиблась. Ошибка… – она снова затряслась и застонала, а потом стон превратился в рык.

Сказанные мамой слова не сразу улеглись в моей голове. И прежде, чем меня пронзило страшное осознание. Стэн спросил:

– Слушайте, а так и должно быть?

Поняла я уже собственную ошибку уже после того, как Рейван бросился ко мне с криком. И после того, как Лина кинулась ко мне безумным зверем. Я растерялась, когда парень возник между нами, закрывая меня собой и выставляя против монстра голую руку.

Из моей груди вырвался сдавленный испуганный крик, когда Рейван охнул от боли и откинул от себя Лину. Несмотря на силу, которое проклятие вложило в женщину, она была гораздо более хрупкой, чем парень.

Счет пошел на секунды. Пока я оглушенно замерла, Рейван подхватил веревку и набросил ее на шею Лины до того, как та успела подняться. Она начала задыхаться и биться под Рейваном, пытаясь его скинуть, он же в это время связывал ее руки и ноги и ослабил удавку только тогда, когда она не могла даже пошевелиться.

Лина рычала и выла, корчась, как гусеница. Звуки, издаваемые ее горлом, вымораживали внутренности. Стэн посерел и, видимо, готовился отойти в мир иной от ужаса.

Я обвела взглядом беспорядок, состоящий из рун и ингредиентов, которые высыпались из сундука, перевернутого разбушевашейся Линой, она задела его, когда пыталась напасть на меня.

Но как же так… Неужели все зря?

Не вышло. Снять проклятие не получилось. И что… Что теперь будет?

Возможная неудача не приходила мне в голову. Я думала о ней, но как о чем-то абсурдном, не веря в проигрыш. Мой мир рухнул.

Из-за волны паники и бессвязных мыслей я забыла о самом главном и самом страшном. Видимо, мозг избегал принимать этот факт. Проклятие передается через укус, а Рейван…

В этот момент Рейван застонал и схватился за рану. Кровь обильно стекала по руке сквозь пальцы, пачкая одежду. Он пошатнулся и упал на колени, а каждый его последующий вдох давался тяжелее, чем предыдущий, это было видно по медленно вздымающейся груди.

Мама извивалась, пытаясь разорвать веревки, те врезались в ее кожу, натягиваясь почти до треска. Химера улетела, и теперь сила монстра лишь возрастала. Вряд ли маму надолго удержат слабые путы. Стэн был бледным, как покойник, его губы дрожали, как и голос. Звуки голоса я слышала, а слов разобрать не могла.

Я с ужасом смотрела на Рейвана. Казалось, мы оба не можем осознать произошедшее. По лбу парня стекали капельки пота, а кожа приобретала серый оттенок. Превращение началось.

– Рейван… – сорвалось с моих слипшихся губ.

Я рванулась к нему, словно невидимые цепи, приковавшие меня к месту, пропали.

– Рейван.

– Дело плохо. – прохрипел он.

Я опустилась рядом с ним и коснулась следов от укуса. Рейван не зажимал рану, потому что кровь уже перестала идти, что было неественно, а еще она изменила цвет, став черной. Она не была похожа на человеческую кровь.

– Нужно меня связать. Срочно. – Словно опомнившись, произнес Рейван и огляделся в поисках веревки. – Ну же! Не стойте!

Не дождавшись отклика ни от меня, ни от растерявшегося напрочь Стэна, он попытался подняться, но не смог. Его плечи устало опустились, и ему пришлось запрокинуть голову, чтобы дышать.

Я же не могла принять произошедшее. Будто бы мир стал пустым, звенящим и чужим. Все оказалось куда серьезнее, чем я могла предположить.

Ну, конечно, разве наивная девчонка была в силах понять всю опасность ситуации, какую она устроила!? Нет, она инфантильно взвалила на себя непосильную задачу, думая, что справится с тем, с чем не справились взрослые маги-профессионалы. И теперь все кончено. Теперь рядом с ней погибает близкий человек, а под академией беснуются десяток тварей, которые почувствовали свободу от химеры. Они вырвутся и нападут на невинных студентов.

И все это вина одной глупой девчонки. Все это моя вина.

– Кора! – прикрикнул Рейван, выводя меня из оцепенения. – Ты меня слышишь!? Если ты сейчас же меня не свяжешь, ты подвергнешь всех опасности. Кора!?

Я кивнула и бросилась к стене, где висела оставшаяся веревка. Стэн неотрывно следил за мамой, которая притихла, выбившись из сил, правда, она продолжала утробно рычать и вращать желтыми глазницами.

Дрожащие руки никак не способствовали качественному завязыванию узлов, но, затянув последний, я сказала:

– Все.

Рейван заворочался, проверяя веревки на прочность, и удовлетворенно кивнул.

– Теперь беги к Леоноре и ставь на уши всю академию, пусть принимают меры. Все однозначно дойдет до императора, и уж он точно примет меры и со всем разберется…

– Он тебя убьет.

Рейван замолк, наградив меня пронзительным взглядом. Он знал это и без меня. Император не прикажет искать противоядие, он просто уничтожит всех чудовищ, чтобы гнилое проклятие не распространилось дальше, а затем накажет служащих академии, не разбираясь, причастны они к страшной тайне или нет.

Но, главное, он убьет Рейвана. И маму тоже.

Моя душа рвалась в клочья от бессилия и вины. Каким же вымораживающим было чувство вины…

– Ты находишься слишком близко ко мне. – сказал Рейван. – Это опасно, я начинаю терять контроль.

Но мысль отодвинуться от него показалась мне жуткой. Подумать только, этот человек находится на грани, а думает о безопасности других.

Я упрямо прижалась к Рейвану и уткнулась лбом в его плечо. В глазах стоял нестерпимый жар. Парень дернулся, но быстро сник, почувствовав, как я лишь сильнее в него вцепилась. Под свитером угадывались мурашки, которые волнами охватывали тело Рейвана.

– Прости. Это все из-за меня. Если бы я в это не ввязалась…

– Ты не виновата. – возразил он. – Ты поступала так, как должна была. Неудачи… случаются со всеми. – слова давались ему тяжело. – Чтоб тебя… Голова как чужая. Я сейчас отключусь. Ты ведь все поняла, что нужно делать?

Я не отозвалась.

– Кора?

– Что?

– Передай моей семье, что я их люблю. И… тебя тоже. – Глаза Рейвана закрылись, и он повалился на пол. Я удержала его, чтобы он не ударился головой, и мягко опустила.

– Нет… Нет. Нет… Рейван!?

Дыхания почти не было. Теперь если он откроет глаза, то уже в роли беспощадного существа, влекомого жаждой крови.

Я всхлипнула. Когда-то я зарекалась себе не плакать, но… Пространство старого ангара содрогнулось от моих непрошенных рыданий. Руна тишины не пропускала звуки за пределы круга, поэтому можно было не сдерживаться. Крик, придушенный слезами, превратился в вой.

Я себя ненавидела. Из-за меня Рейван превратится в бессознательного монстра и будет убит. Я стала причиной гибели человека. Любимого человека. Теперь-то можно признаться, что Рейван забрал мое сердце. Сердце, которое разбилось, едва он закрыл глаза.

Если раньше я не верила в любовь, не придавала значение чувствам, отрицала, что глубокая привязанность может зародиться за несколько недель, то сейчас я шептала, сжимая холодную ладонь Рейвана:

– Я люблю тебя. Пожалуйста, открой глаза, вернись ко мне. Я люблю тебя. Рейван, я прошу тебя, ну пожалуйста… Тебе нельзя уходить. Все это неправильно.

Мой шепот звучал, как бесконечная бессмысленная молитва. Ведь какой смысл от моего запоздалого признания в любви, если оно не поможет? Любовь никого не возвращает.

Я вытащила из нагрудного кармана мешочек с оставшимися малисами, которые забрала у Эсмы, затем раскрыла челюсти Рейвана и положила цветок на его язык. Малисы должны замедлить превращение, отсрочить момент, когда я потеряю его навсегда.

– Коралина, – жалобно позвал меня Стэн. – Что теперь делать?

Я судорожно вздохнула и попыталась взять себя в руки. Это стоило колоссальных усилий, от которых стало больно даже физически.

– Я не знаю.

Мальчишка помолчал, стараясь за моим честным ответом разглядеть надежду, которой не было.

– Опасно так близко к нему находиться, он же может обратиться в любую секунду. Отойди от него, пожалуйста.

Я представила, как Рейван кусает меня и превращает в себе подобную. Такой вариант показался весьма неплохим. По крайней мере, муки совести и душевная пустота мне грозить не будут, но… Стэн может не справиться с тремя чудовищами. Поэтому я заставила себя отпустить руку Рейвана, подняться и вяло подойти к Стэну.

– Звать на помощь? – предложил он.

– Нет, нельзя. Это приведет к катастрофе.

– А это еще не катастрофа?

Я посмотрела на Стэна, и он понуро опустил голову. Ненависть к самой себе начала прожигать душу с удвоенной силой. Этот рыжий мальчишка ни в чем не виноват, а я втянула его в такой ужас.

– Я облажалась. Прости.

Стэн пожал плечами и спросил:

– Может, какая-то ошибка в этом ваше рецепте антипроклятия? Может, попробовать по-другому?

– Как по-другому? – с безнадегой спросила я. – Моя мама не смогла разгадать проклятие, а я… А я просто дура. Еще и… Химера улетела.

Подступающая истерика уже нависала надо мной явной тенью. Я боролась с ней, как могла. Стэн помотал головой, будто пытаясь выпутаться из моего отчаяния. Он подошел к разложенным вещам и нарочито бодрым голосом начал:

– Ну тут столько разной всячины. Неужели ничего не подойдет? И камешков столько. Может, ты перепутала какой, поэтому ничего и не получилось?

– Я не…

– Неужели в стольких камешках не найдется ничего нормального, что могло помочь? А!? Кора?

– Я не знаю…

Что я могла сделать? У меня не было времени, чтобы подумать над возможным рецептом. Мне не хватало знаний. И в чем могла ошибиться мама, которая была успешным магом? Почему эффект временный? Конечно, за силу заклинания в большей части отвечают руны, может, загвоздка заключалась в них?

«Думай. Ну же. В чем могла ошибиться Лина!?»

Руны всегда были наиболее уязвимым местом в создании или разрушении проклятия. Если заменить хотя бы одну руну в композиции, результат становится совершенно иным.

Я задумалась, вспомия слова о том, что мама была плоха в рунах, поэтому часто спрашивала у Леоноры совета. Что, если она ошиблась именно в них?

Я не заметила, как в раздумьях мечусь взад и вперед, походя на спятившую. Стэн смотрел на меня с ужасом и мольбой. Мальчишка едва не плакал.

– Я сейчас… Я что-нибудь придумаю. – мои руки потянулись к рунам, я надеялась на интуицию, которая, как назло, решила не брать грех на душу и предатесльски молчала. – Проклятие было создано тремя рунами: равнодушием, беспокойством и злобой.

Я взглянула на маму, корчащаюся на полу, и Рейвана, чье тело била судорога.

– Мама взяла трепет, душевность и добро. Какие-то из рун не сошлись. Но какие?

– Кора, пожалуйста, думай быстрее! – взмолился Стэн.

Моя голова и так гудела от судорожного поиска решения задачи.

– Равнодушие и душевность это возможно. Злоба и доброта – вполне. Но трепет и беспокойство. Они ведь очень похожи, да?

– Кора, ты правда у меня спрашиваешь? Думаешь, я отвечу!? Не приплетай меня, сама думай!

– Молчи. – я отмахнулась. – Беспокойство и спокойствие подходят лучше. Но почему-то мама их не выбрала, хотя это наиболее банальный вариант, наверняка она его рассматривала. Значит, не сработало. – Я посмотрела на руну спокойствия и перевела взгляд на руну равнодушия, чей узор был очень похож на узор первой. – Я поняла, спокойствие подпитывало равнодушие, поэтому душевность не могла пересилить их. Точнее, могла, но лишь временно. В этом разгадка.

– Тогда что делать? – спросил Стэн.

– Мама взяла трепет, но он сам подпитывает беспокойство, поэтому эффект был все таким же временным.

– Кора, я тебя не понимаю.

– Что противостоит беспокойству, но не подпитывает равнодушие? – я всматривалась в руны, пытаясь найти в них ответ.

– Думаю, такого нет. – предположил Стэн. – Может, наоборот, равнодушию противопоставить то, что не подпитывает беспокойство? Хотя есть ли такое…

Я не ожидала никаких ценных комментариев от Стэна, поэтому его слова повергли меня в изумление.

– Ты гений!

– Я? – рыжие брови мальчишки поползли вверх. – Я угадал?

– Беспокойство и спокойствие. Зло и добро. – Я взяла необходимые руны и сжала их в ладонях. – А равнодушию можно противопоставить руну любви.

– Разве оно не будет подпитывать беспокойство? – спросил Стэн. – Когда человек любит, он беспокоится.

– В нашем проклятии беспокойство негативное, – я задумалась, – это отсутствие душевного покоя, когда человека не отпускает тревога, и он мечется, неприкаянный. Любовь же дарит иной, светлый покой. В теории.

– Тогда чего мы ждем? – спросил Стэн, подходя ближе.

Я сомневалась. Существовало три сильнейших руны, которые почти не использовались в заклинаниях, они были настолько мощными, что влекли за собой гибель или серьезные травмы при малейшей ошибке. Это руны смерти, жизни и любви. Связываться с последней было опасно.

– Ну, терять больше нечего, да? – спросила я, протягивая руку к камешку, на котором глубокой бороздой светилась одна из сильнейших рун.

– Нам конец в любом случае, – согласился Стэн со вздохом, а я поняла, как же сильно привязалась к этому рыжему верному мальчишке, который стал мне другом. – Тебе помочь?

– Нет. Лучше выйди из ангара. Это может быть опасно.

– А разве может быть еще что-то опаснее этой ситуации!? – он перепугался не на шутку. – Я не брошу тебя, Кора.

– Нам нужен кто-то, кто сможет позвать на помощь.

Стэн уловил надрыв в моем голосе и не стал спорить. Он отошел на приличное расстояние, но покидать ангар не стал, вглядом поддерживая мою слабую решимость.

Я разложила руны вокруг Лины, которая задергалась сильнее, словно разгадав мой замысел. Пришлось отвернуться, чтобы не видеть кровожадного оскала. Нет, если все пойдет не по плану, я должна запомнить маму другой: улыбающейся с картины, молодой и яркой.

На руну добра я выделила несколько капель оставшегося экстракта из малисов. Несмотря на все зло, что причинили эти растения, они помогали бороться с проклятием. На спокойствие я капнула кровью химеры: спокойный и невозмутимый дух зверя поразительно сочетался с животной яростью. И наконец руна любви. Ей я оставила зелье острого ума, потому что любовь без здравого рассудка это непозволительная роскошь, ведущая к катастрофе, которой я хотела избежать изо всех сил.

Магия снова устремилась к Лине. Руна любви пульсировала ярче всех, ее горячая энергия грозила испепелить проклятое существо, кричащее в конвульсиях. Я зажала уши, потому нечеловеческий крик, полный боли и страха, уничтожал меня изнутри.

Если Лина и Рейван погибнут, я использую руну смерти и отправлюсь за ними.

Я думала, что пытка никогда не закончится, что я уже попала в ад, где меня будут истезать вечными криками мамы, но вместе с крайней степенью отчаяния, стремящейся лишить меня рассудка, все прекратилось.

Мама лежала на полу в человеческом обличьи и тяжело дышала, ртом хватая воздух. Я подползла к ней, заглядывая в лицо. Из глазах Лины текли слезы, из моих тоже: они уже капали с подбородка, поэтому пришлось вытереть лицо краем плаща.

– Лина? – позвала я. – Как ты?

– Где я? – она повернулась ко мне с осознанным взглядом. – Проклятие перекинулось на меня, это последнее, что я помню. Я совершила ошибку, эффект оказался временным. Вы исправили ошибку? – она поерзала в веревках и с подозрением оглядела помещение, пытаясь сопоставить факты. – Чувствую я себя ужасно. Истощение, упадок сил, головокружение и, возможно, низкое давление. – она перечисляла симптомы, словно я должна была сидеть рядом с ней с бумагой и записывать наблюдения об эксперименте. – Простите, кто вы? Почему вы одна?

– Простите, – я выдохнула, собирая ингредиенты. – Мне нужно еще помочь другу. Я… Я сейчас. А чувствовать плохо вы себя должны. Вы были под проклятием семнадцать лет.

Лина застыла, пораженная моими словами, а я поспешила к Рейвану. Быстрее вернуть его, быстрее.

Повторный ритуал у него прошел легче, чем у Лины. Парень не кричал, не корчился от боли, просто безмятежно проспал все воздействие магии. В каком-то смысле это пощадило мое израненное сердце.

– Рейван? – я затормошила его. – Ну же, просыпайся. Давай.

Меня пугало, что он никак не может очнуться.

– Рейван, я люблю тебя, слышишь? Да!? – я прислонила свой лоб к его. – Пожалуйста.

Парень резко распахнул глаза и привстал, больно стукнув меня своей головой. Я зашипела и отсранилась, потирая ушибленный лоб. Рейван закашлялся, выплевывая малис изо рта и заворочался, пытаясь прийти в себя и размять затекшие руки.

– Рейван? – спросила я, всхлипнув.

Он посмотрел на меня и, робко улыбнувшись, кивнул.

– Ты плачешь?

– Нет… Я… – Я снова разрыдалась и бросилась ему на шею, а он не смог меня удержать из-за связанного тела, и мы оба повалились на пол. – Рейван, это ты. Как же я испугалась. Как же… Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю. – Я начала покрывать его лицо поцелуями, поддаваясь натиску чувств.

– Кора… – выдохнул Рейван, неуклюже отвечай на поцелуи. – Развяжи меня срочно, я хочу обнять тебя. Или ты меня задушить решила?

Я засмеялась, а потом начала дергать за концы веревки, борясь с узлами. Освобожденный парень сразу же притянул меня к себе и крепко прижал к груди: я услышала его бешеное сердцебиение, и мое сердце, наверное, тоже было готово выпрыгнуть.

– Ради твоего признания нужно было просто стать проклятым, все ясно, – пробормотал Рейван. – Кстати, ты быстро справилась, я в тебе не сомневался.

Я прижалась к его губам, а потом вспомнила о маме, и волна стыда сразу же смыла прежнюю радость. Я совсем забыла о Лине, которая все еще томилась в веревке. И какой дочерью меня после такого можно назвать!?

Я развернулась и с облегчением увидела, что Стэн развязал маму и о чем-то тихо ей рассказывал, а она мотала головой, смотря на собственные вытянутые руки, и плакала. Сердце болезненно сжалось. Я поднялась с пола и подошла к ним.

– Лина, вы в порядке?

– Я поверить не могу… Прошло семнадцать лет? Но… Буквально вчера я работала с проклятием, и… Это подземелье, этот голод, эта ярость, я помню их, как страшный сон. Он не мог длиться столько лет. – забормотала она, озаряясь надеждой, которая сразу разбилась, едва она снова взглянула на свои руки. – Мои руки такие старые.

– Вы просто исхудали. – ответил Рейван, подходя ближе. – Как вы себя чувствуете?

– Паршиво. – ответила Лина. – Но где Леонора? Почему вы здесь одни? Вы же совсем молоды.

– Леонора отказалась снимать проклятие, она даже запретила это делать, – Стэн решил сдать с потрохами преподавательницу, – как и директор, а вот они, – он указал на нас, – случайно узнали о проклятии и, рискуя собой, решили его разрушить. А она, – он бросил на меня взгляд, полный восхищения, – придумала рецепт, который сработал.

Я прислушалась к себе, стараясь уловить удовлетворение или гордость, но ничего не было, кроме боли и страха, который так сильно вонзился во все мое естество, что, наверное, уже никогда не отпустит.

– Семнадцать лет. – Лина закрыла лицо руками. – У меня же дочь, у меня была дочь. Моя семья… Как же это… Я схожу с ума. Нет, нет, этого не может быть.

Мое горло сдавили рыдания, но я спокойно произнесла:

– Вашему мужу сообщили, что вы сбежали с любовником.

Лина приложила руки к груди, будто ей разбивали сердце. Ей было тяжело, а я не могла даже представить себя на ее месте. Каким же чудовищным должно быть осознание, что семнадцать лет твоей жизни уничтожены.

– Вы должны успокоиться. Нужно сообщить о вашем возвращении руководству и императору. – сказал Рейван, с жалостью смотря на маму. – Остались еще проклятые.

Лина кивнула и попыталась подняться. Она бы упала, не придержи ее Стэн.

– Моя дочь, наверное, выросла. И ненавидит меня.

– Вы ошибаетесь. – сказала я, а потом дрожащими руками сняла с груди брошь и протянула ее Лине. – Она очень рада встрече.

Лина вздрогнула и подняла на меня взгляд. Кажется, она увидела меня впервые за сегодняшнюю ночь. Ее губы беззвучно прошептали мое имя и сомкнулись, а рука потянулась ко мне и застыла в воздухе, так и не коснувшись моих волос. Лина разглядывала меня, будто я была мифическим существом, неожиданно возникшем перед ней. Стэн и Рейван притихли, испытывая неловкость. Единственное, я интуитивно чувствовала всю поддержку и волнение, которые исходили от Рейвана теплыми лучами, это помогало мне держаться на ногах.

Я хотела обнять Лину, броситься к ней на шею и сказать, как сильно мне не хватало мамы все эти долгие-долгие годы, но часть меня, оставшаяся холодной, самостоятельной и привыкшей быть одной, не позволила мне этого сделать.

– Кора? – наконец выдохнула женщина.

– Да, я Коралина. Здравствуй, мама.

Новая встреча бывшей любви

Ночь еще была долгой и наполненной переживаниями.

Я рассказала Лине все главные события, произошедшие за семнадцать лет. Глаза ее потухли, когда она услышала о беременной Эльвире и Эсме, но это помогло ей взять себя в руки. Она больше не плакала, она лишь уверенной и твердой походкой направилась к директору академии, чтобы напомнить о себе. Ведь вдруг он забыл ее за эти годы, оставив гнить в подземелье.

Мягко говоря, директора чуть не схватил удар. Особенно, когда он услышал, что гонец к императорскому дворцу уже отправлен. Рейван сразу решил написать срочное письмо, выкладывая всё произошедшее в академии: от простого бесчинства студентов до самого проклятия.

Я была рядом с мамой, когда прибежала Леонора. Она запыхалась, но красные пятна на ее щеках быстро побледнели, когда она увидела старую подругу. Лина только пригубила чай и прикрыла глаза, пытаясь осмыслить свою жизнь, развернувшуюся к ней другой стороной.

– Лина? Это правда ты?

– Это я. – кивнула она. – А ты кто? Напоминаешь мою верную приятельницу, однако она явно моложе, чем ты. Лет на семнадцать.

Мне стало не по себе, но я постаралась выпрямить спину и смотреть на Леонору свысока, как и подобает победительнице, пусть и сломанной внутри. Преподавательница растеряла все свое высокомерие и выглядела виноватой и испуганной. Что ж, такой она и должна выглядеть, ведь Рейван нещадно написал ее имя в письме. Ее уволят, если не хуже.

– Лина, ты же понимаешь, что нам пришлось приостановить всю деятельность… Прости. Хочешь, я встану на колени? – она рухнула на пол и с мольбой взглянула на маму, меня она не замечала. – Прости. Я так счастлива, что ты сейчас здесь.

– Вы оставили стольких людей на семнадцать лет. Хотя о чем я, – Лина покачала головой, – это же Коралина вмешалась. Вы оставили их навсегда, Леонора. Вы похоронили их. А ты похоронила меня. Это отвратительно.

Интонация, с которой говорила мама, заставила даже меня устыдиться. Какого было Леоноре, я не могла представить.

– Лина…

– Я не хочу тебя видеть. – вздохнула она. – я все сказала директору. Избавь меня от своего общества. Мне нужен покой.

Леонора бросила на меня мимолетный взгляд, который я не смогла разгадать, и покинула комнату, а Лина, понуро опустив плечи, закуталась в плед и содрогнулась от моральной боли.

Я почувствовала себя бесполезной, потому что ее боль облегчить никак не могла. Между нами сложились пока натянутые неловкие отношения, и образовалась стена, которую я не знала, как преодолеть. Наверное, Лина тоже не знала, поэтому мы и сидели в молчании.

Но вскоре мама сказала:

– Я все еще не пришла в себя. Мне сложно… Ты прости, если от меня не исходят действия, каких ты ждешь. Я просто не готовилась к тому, что увижу тебя совсем взрослой. – Она словно извинялась. – Но я восхищена тобой, Коралина. Ты талантливая и красивая. Ты спасла меня. И я бы хотела стать тебе подругой или… – она почти прошептала, – а еще мамой, если ты позволишь.

– Я бы хотела, чтобы ты стала мне мамой и подругой. – ответила я. – Тебе нужен отдых. Пожалуйста, не переживай ни о чем.

Лина немного расслабилась, услышав мои слова.

– И я ни в коем случае не посмею нарушить твои отношения с мачехой. Я приму, если для тебя она лучшая мама, которую не заменить.

– Нет, – произнесла я, да так резко, что мой возглас, наверное, прозвучал грубо. – Эти семнадцать лет у меня был отец, а у него была жена с ребенком. Они мне чужие люди.