Текст книги "На привязи (СИ)"

Автор книги: Jaynie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Что он имеет в виду под «что-то»?

– В любом случае, правда ему не понравится гораздо больше, – отвечает Финсток.

– Тогда я просто обязан ему рассказать.

И сколь бы ни было у Бейли причин быть несчастной, она не может отказать ему в улыбке – тени той, прежней Бейли Финсток. Она наконец двигается с места, но останавливается возле Питера и говорит почти одними губами так, чтобы он услышал, а Скотт за дверью – не смог:

– Иногда мне кажется, что ты ужасный ревнивец.

Питер фыркает:

– У тебя богатая фантазия.

– Значит, я могу открыть дверь? Как насчёт того, чтобы я обняла Стайлза? – дразнит его девушка, и Хейл рычит.

Его действительно раздражает то, о чём она говорит, а ещё сильнее раздражает то, что его это раздражает. Ради всего святого, он же не подросток. Да и кого тут ревновать? Эту маленькую манипуляторшу с серым, туманным взглядом?

И всё же есть во всей ситуации какое-то бессилие с его стороны. Хорошо бы вырвать это с корнем, избавиться от этого ощущения, как он всегда поступал, едва что-то шло не по его плану. Но в Бейли есть какое-то притяжение; то самое, что всегда сводило их вместе.

И когда она подходит почти вплотную, он может явственно ощутить запах своего шампуня на её волосах, свой запах на её коже. Она пахнет так хорошо, так чертовски хорошо и вместе с тем отчего-то правильно, что Питер опять чувствует, как они взаимозависимы.

Бейли замирает, когда между их губами остаётся не более сантиметра и произносит:

– Попроси.

А после откидывает голову и заходится беззвучным смехом, – вернее, со стороны кажется, что она смеётся, но глаза у неё остаются печальными и раненными. И вряд ли в скором времени в них вернётся улыбка.

Питер шумно выдыхает, глядя на неё. Ребёнок, совсем ребёнок. Он, должно быть, спятил, раз вообще подумал о ней как о женщине. Наверное, у него просто кризис среднего возраста.

Но глаза у Бейли взрослые, таких у восемнадцатилетних школьниц не бывает; пройдут года, но их выражение таким и останется. Почему-то в этом Питер уверен.

– Так ты откроешь дверь, или так и будем смотреть друг на друга? – спрашивает девушка.

– Я никого не жду, – пожимает он плечами.

– О, ну ладно, – легко соглашается Бейли.

– Открывайте сейчас же! – вопит в ответ Стайлз.

Финсток разводит руками. Питер снова осматривает её с головы до пят, будто убеждаясь, что она в порядке. Конечно, Бэй не в порядке. Весь её мир, который она собирала пазл за пазлом последние три года, лопнул, как мыльный пузырь, а виновник всего этого, по её мнению, стоял на лестничной площадке и молчал, пока его друг надрывал горло.

О чём думал Скотт, о чём думала Бейли? Что эти двое хотели сказать друг другу?

Питер спрашивает себя о том, но ответа не находил. Слишком глуп был МакКолл в его глазах, слишком непредсказуема Бейли. Хейл уже научился не недооценивать эту девушку: она часто поступала не так, как он ожидал.

И сейчас – то же самое.

После того, что она сказала Скотту на пепелище, после её монотонного «ненавижу», после просьбы, свирепой в своей мольбе, об убийстве мальчишки, её спокойствие внушало подозрение.

– Я в порядке, – говорит Бейли, словно зная, о чём он думает. – И буду хорошо себя вести. Обещаю.

– Ты ведь понимаешь, что они не скажут тебе ничего, что сможет тебя утешить? – спрашивает Питер.

– А я ничего и не жду. Но Стайлз тебе дверь выломает, если ты их не впустишь.

Питер закатывает глаза. И то верно: Стилински продолжит орать, пока не добьётся своего. Интересно только, он сам-то верит своим угрозам?

Так что Хейл всё-таки открывает дверь двум незваным гостям, но рукой отодвигает Бейли себе за спину. Ему плевать, что происходит с МакКоллом, и если того случайно собьёт автомобиль – не расстроится. Но он не может позволить Бейли даже попытаться его убить.

Почему? Питер не знает. Может, часть него понимает, что Бейли не убийца; а может, мужчина предвидит, какой груз вины это возложит на её плечи.

Смерть Скотта сделает её счастливой? Избавит от теней родителей, вновь и вновь всплывающих в её памяти?

Если бы ответ был стопроцентным «да», Питер уверен, ничто не помешало бы ему свернуть Скотту шею прямо сейчас. Ему убивать не впервой; одна новая смерть роли не сыграет. Но червь сомнения заставляет его и девчонку удерживать, и самому ничего не предпринимать.

В конце концов, как бы она ни относилась к Скотту, сколько бы раз он её ни разочаровывал, Стайлза она по-прежнему считала другом. Он напоминал ей Алисию, и ещё их роднило то, что она, потеряв своего друга, хотела отнять друга у него.

Возможно, убийство Скотта – желание, продиктованное эмоциями. Вот когда те улягутся, тогда Питер и посмотрит. Убить МакКолла они всегда успеют.

Стайлз, отчаянно пытающийся зайти внутрь, вдруг замолкает, когда видит Бейли, и на лице у него появляется выражение беспомощности. На самом деле ему нечего ей сказать.

Скотт тоже молчит. В отличие от Стилински, на девушку он не смотрит.

Зато на них смотрит Бейли. И тишину она прерывает первой:

– Привет, ребята, – здоровается Финсток, и то, как она это говорит, заставляет парней встрепенуться.

Девушка не улыбается им и держится довольно замкнуто, точно не доверяя, но при этом в словах её нет обвинения.

– Заходите, раз пришли, – приглашает она и вопросительно глядит на Питера.

Он смотрит на её напряжённый стан, в котором нет угрозы, нет злости, нет ярости. И то, что она, говоря со Стайлзом и Скоттом, не напрямую обращается к нему, несколько выбивает из колеи.

Ей словно всё равно, уйдут они или останутся; и это девушка, сказавшая ему, что сейчас МакКолл волнует её больше всего? Почему же она смотрит на него так, словно, если он их выгонит, она ни слова не скажет и подчинится? Странное дело: подчиняется она, а в чужой власти оказывается Питер.

Мужчина пропускает гостей в квартиру. И когда они проходят на кухню и Стайлз, не зная, куда деться, плюхается за стол, Питер замечает, что Бейли покраснела.

Да, хорошо бы посмотреть на лицо мальчишки, когда он узнает, чем они занимались на этом самом столе вчера вечером.

– Бейли… – наконец, Скотт находит в себе силы заговорить, но девушка почти сразу его перебивает.

Питеру кажется, он единственный замечает резкость в её голосе, нежелание даже дать МакКоллу объясниться. Но вот парням от дальнейшего становится легче. Потому что она говорит:

– Не надо. Мне нужно время прийти в себя, и сейчас я не готова это обсуждать. К тому же у нас есть проблема посерьёзнее – Джеймс.

– Лично меня больше волнует, как эти двое узнали, где я живу, – тянет Питер. – Не хочу представлять, что они ночами крались за мной следом, но эта картина так и лезет ко мне в голову.

– Дерек сказал, – отвечает ему Стайлз.

– Надо же, не знал, что он такой болтун, – Хейл делает вид, что удивлён, и поворачивается к Скотту: – Смешно, не правда ли: никогда не знаешь, когда другой человек решит рассказать то, что не следует.

Бейли награждает мужчину тяжёлым взглядом:

– Так вот. Я считаю, что нужно сосредоточить внимание на Джеймсе.

– И давно тебе пришла великая идея одолеть Хеймса? – с усмешкой спрашивает Питер. Взгляды их скрещиваются, и он видит, что взгляд Бейли предлагает ему заткнуться; но это не так-то легко, потому что подозрение на её счёт с каждой секундой всё сильнее. Ещё вчера она говорила о Джеймсе так, словно он почти ничего не значил. И что же она делает?

– Теперь, когда его ничего не сдерживает, когда он потерял все козыри, я уверена, что он что-нибудь да выкинет. И думаю, – Бейли пропускает вопрос Питера мимо ушей и продолжает, глядя на Скотта: – что он попытается убить тебя.

– Мы уже это обсуждали, – признаётся Стилински. Из-за того, как Бейли держит себя, как стоит подле неё Питер, он ощущает себя лишним и бесполезным. Старший Хейл ему не нравится, но, похоже, по какой-то причине он единственный из всех них, кому удалось защитить Бейли и заслужить её доверие. Стайлз не знает, хорошо это или плохо, и просто старается о том не думать. Есть вещь важнее: например, то, что из-за их со Скоттом оплошности погибли и пострадали люди, а на свободе ходит сумасшедший оборотень. – Дерек и Скотт прочёсывали вчера местность. Мы его найдём и устроим облаву.

– Вы его не найдёте, – отрезает Финсток. – Джеймс хоть и не дружит с головой, но скрываться умеет, не думайте, что вы первые, кто охотится на него. Но пока вы выслеживаете его, Джеймс следит за вами, и вы даже представить не можете, насколько он близко, – она выдыхает и произносит: – Но устроить ловушку – хорошая идея.

– Ты только что сказала, что мы не сумеем его найти, тогда как… – начинает Стайлз.

– Ты хочешь связаться с ним? – спрашивает Скотт, перебив друга.

– У нас с Джеймсом триста и один способ связаться друг с другом. Я могу попросить его встретиться со мной… и поговорить. Тогда он точно не откажется.

– Исключено, – не соглашается Стайлз. – Он же психопат! Он может…

– Не может. В том-то и дело, что он не может, – возражает Финсток. – Кроме меня у него больше никого нет. Он придёт. И вы сможете поймать его.

– Я знаю, что это будет непросто для тебя, – вдруг говорит Скотт, и у Питера чешутся руки, так ему хочется врезать МакКоллу. – Но я обещаю, Бейли, что на этот раз мы его остановим и запрём в «Доме Эха».

– Отлично, – с лёгкой руки соглашается Финсток, словно они тут воскресный обед обсуждают.

И тут до Питера, наконец, доходит, что за представление устроила девушка. Бейли не могла согласиться на то, чтобы Джеймса просто заперли. О нет, только Скотт МакКолл мог простить злейшего врага, наказав его, как ребёнка, – закрыв в комнате без игрушек.

Но лишь сейчас мужчина осознаёт, насколько мстительна эта девчонка. Он не уверен в том, как она всё это провернула, и что стоит на кону, но догадывается, что Бейли посылает Скотта на верную смерть, – вот так просто, ни единой чертой лица не выдав истинных намерений.

И Финсток прекрасно понимала, что Скотт, чувствовавший вину перед ней, не упустит возможности показать, что готов исправлять ошибки. Эта возможность – что красная тряпка для быка.

– Скоро я сообщу вам место встречи.

МакКолл кивает. Бейли смотрит на него с задумчивостью, не сомневаясь в своём решении, а прикидывая, насколько глупым окажется этот парень. И делает ставку: до неприличия.

Потому что все присутствующие знали, что сначала Скотт попытается поговорить с Джеймсом.

***

Питер окончательно уверяется, что прав, когда Бейли начинает напевать себе под нос, – не похоже на поведение скорбящего человека, не имеющего задней мысли, не так ли?

И всё же что-то тут не сходится. Чего на самом деле хочет девушка? Позволить Джеймсу убить Скотта? Но разве она не хотела отнять его жизнь лично? И к тому же, к чему показная встреча? Наверняка помимо него явятся и Дерек со Стайлзом; возможно, не устоят в стороне и Лидия с Кирой. Не проще было бы застать мальчишку одного дома и прикончить без свидетелей, которые могут помешать?

А может, это попытка заставить МакКолла замарать руки и убить Джеймса? Но опять же, Бейли ведь хотела, чтобы Джеймса убил он, Питер.

Пазл никак не желал складываться в одну картину. Ответы таились в черепушке всего одного человека, а тайны были для неё старыми друзьями.

Бейли Финсток – совсем ещё девчонка, но манипулирует всеми ними со скрупулёзностью, не свойственной восемнадцатилетним. Она подбирается к своей цели медленно, но верно; не оглядываясь на мораль, попирая принципы, которые ей приписывают.

Бейли способна на всё. Но этого никто, кроме Питера, не видит.

– Зачем тебе идти? – спрашивает её мужчина. – Ты договорилась о встрече, теперь дело за этими полудурками.

Хейл понятия не имеет, как она смогла связаться с Джеймсом без его ведома. Из дома девушка не выходила. Позвонила? И как он мог не услышать этого разговора, находясь в том же помещении, обладая чутким волчьим слухом?

Когда Бейли и Питер остаются одни, он, наконец, видит, что она напряжена до предела, и спокойствие из её глаз исчезает. Перед ним девушка не пытается притворяться. Она долго смотрит на него, словно испытывая его терпение, и произносит:

– Не заставляй меня врать.

Двумя пальцами Хейл приподнимает её подбородок. Бейли глядит прямо, не скрывая, что, да, она делает что-то, чего делать не стоит; но непокорность во взгляде перемежается с привычной лаской, и вместе они поднимают в душе мужчины бурю.

Ему хочется хорошенько встряхнуть девчонку и выбить из неё всю дурь, заставить признаться, какого чёрта она делает, но Питер понимает, что она никогда не скажет. Хранить секреты Финсток умела: хоронила их глубоко в себе и делала вид, что свежевскопанной могилы тут нет.

И на деле этого можно было не заметить: внутри Бейли было большое кладбище тайн.

Бейли обхватывает ладонями его запястье, пока Питер ещё удерживает её за подбородок. На секунду ему кажется, что она сейчас что-то скажет, но девушка молчит. И ему не нравится то, как она смотрит.

– Я пойду с вами, – говорит Хейл.

– Нет, – как-то слишком быстро отвечает Финсток и исправляется: – Зачем? Сам же назвал ребят полудурками, а теперь хочешь влиться в их ряды?

– Для меня это будет идеальный момент. Они схватят Джеймса, а я вырву ему сердце. Хэппи-энд, а?

Бейли словно током ударяет. Она сверлит мужчину взглядом, но ничего не может ему противопоставить. Меньше всего на свете ей хочется, чтобы Питер был там, но можно ли остановить его?

– Скотт не позволит тебе убить Джеймса, – всё же пытается девушка. – Не нужно спешить. Когда тот попадёт в «Дом Эха»…

– Хеймс не попадёт туда, – раздражается Питер. – Можешь держать за идиотов остальных, но неужели думаешь, что я поверю в это?

Финсток глубоко вздыхает, а когда говорит, голос её звучит до странности проникновенно и почти уязвимо:

– Не ходи, Питер. Не хочу, чтобы ты видел это.

– Видел что?

Девушка закрывает глаза. Она не может позволить Питеру повлиять на неё; у Бэй лишь одна попытка, один шанс, и нельзя его упустить.

Бейли отпускает запястье мужчины и отходит.

Она вовсе не гордится тем, что делает. Иногда приходится поступать против воли тех, кем дорожишь, идти против себя и своих убеждений. На руках Бейли уже есть кровь, – застарелая и совсем свежая, – и она готова пустить новую.

Разумом девушка понимает, что со своим выбором ей жить всю оставшуюся жизнь, и какая-то её часть знает, что всё это – большая ошибка. Но голос совести и рассудка она глушила не один год; и сейчас его легко не заметить.

– Прости, что делаю это, – только и говорит Бейли. – Но я не вижу другого выхода.

***

Питер всё-таки идёт с ними, как бы Бейли ни противилась. Но, глядя на всю их компанию, – Дерека, Скотта, Киру, Стайлза и Лидию (а последняя-то чем поможет?), – она говорит:

– Мы со Скоттом пойдём первые. Если Джеймс увидит всех вас, сомневаюсь, что он обрадуется.

– Бейли права, – соглашается МакКолл. – Я попробую провести переговоры. Если что-то пойдёт не так, вы зайдёте.

– Во-первых, Хеймс почует нас, – объясняет им Питер, как неразумным детям. – А во-вторых, ты поехал, что ли, пытаться с ним договориться, да ещё и в одиночку? Сдаётся мне, наш вид скорее его «убедит».

– Не хочу признавать это, но я на его стороне, – подаёт голос Стайлз и отшатывается, когда Кира достаёт катану.

Бейли раздражается. С самого начала было ясно, что Питера не стоит брать с собой. Этот мужчина, хоть и не знает, что именно она задумала, чует подвох.

– Джеймс в курсе, что по одному вы не ходите. Но завалимся вместе, и он решит, что это нападение. Хотите посмотреть, что может сделать полоумный волк? – интересуется Бейли и встречает союзника в том, от кого вовсе этого не ожидала.

– Джеймс почует нас снаружи и, понимая, что мы готовы сражаться, вряд ли нападёт на Скотта и Бейли, – выносит вердикт Дерек, и Питер одаривает его взглядом: «Нет, ну что за идиот в моей семье?» – Мы подождём снаружи.

Возможно, у Бейли какая-то тяга ко всем Хейлам, но от поддержки Дерека она едва ли не мурлычет. Жаль, что он уже не был альфой, когда она приехала в Бейкон-Хиллс, тогда бы Финсток поставила на него, а не на Скотта.

– Вот и ладненько, – подмечает девушка, но её останавливает ладонь, тронувшая её плечо.

– Крайне глупая затея, – говорит ей Питер, пока ребята с удивлением оценивают этот жест. – Остановись, пока ещё можешь.

Сердце Бейли пропускает глухой удар. Она согласна всеми фибрами души, что это глупо, опасно и способно обернуться полнейшим крахом. Но…

– Мои родители мертвы. Не думаю, что я могу.

Прежде чем зайти на складское помещение вслед за Скоттом, она оглядывает их всех. И каждое лицо по-своему выражает беспокойство – о ней ли или обо всей ситуации в целом. И каждого из них она предаёт. Взгляд её задерживается на Питере; может, когда-нибудь он поймёт.

– Скоро увидимся, – говорит Финсток напоследок и скрывается в полумраке склада, кожей ощущая, что их – её и Скотта – уже ждут.

– Стой позади меня, – просит её МакКолл, а она неопределённо пожимает плечами.

Их шаги отзываются эхом. Бейли чувствует, как тяжёл её шаг, словно тело пытается замедлить её, остановить.

– Он здесь, но я его не вижу, – обращается к ней Скотт. – Джеймс?

Когда юноша оборачивается к своей спутнице, всё кончено, но он, конечно, ещё не знает об этом. Только видит, что тень выныривает откуда-то позади Бейли и что у этой тени глаза самой смерти.

– Бейли! – окликает её МакКолл.

В этот момент двери склада открываются, и все оставшиеся снаружи вбегают внутрь. Финсток ещё успевает увидеть Питера до того, как ноги у неё подкашиваются, а тьма рядом с ней рассеивается.

Скотт успевает подхватить её, и тем самым даёт Джеймсу возможность скрыться в глубине склада. Дерек ощеривается и кидается за ним.

– Бейли, – снова говорит Скотт и зажимает рану под её сердцем. Удивительно, что нож, которым воспользовался Джеймс, вошёл в плоть так легко, словно вовсе не встретил сопротивления.

В груди у девушки разливается тепло, и оно обжигает. Обычно холод – показатель того, что всё плохо, но Бейли знает, что не в этом случае.

Питер оказывается возле неё, и она упирается лбом в его плечо. Мужчину почему-то трясёт, и негнущимися пальцами она вцепляется в его руки. Губы Финсток шевелятся. Хейл склоняется к ней, и девушка выдыхает ему в ухо так, чтобы слышал лишь он:

– Я же говорила, Питер. Тебе не нужно этого видеть.

========== Глава 17 ==========

Мелисса делает всё возможное: определяет Бейли в палату (реанимация и почти вся больница забита из-за случившегося на заводе пожара), ставит ей капельницу и осматривает ранение.

Она даже обращается за помощью к врачу, наплевав на предстоящие объяснения и своё положение в больнице, а также на то, что все доктора заняты пациентами из пожара. Но, притащив одного из них в палату, не получает помощи. Старый доктор Моррисон, едва взглянув на Бейли, поднимает руки кверху:

– Врачу негоже так говорить, МакКолл, но, думаю, этой девушке поможет только чудо, – говорит он и пятится под тяжёлыми взглядами подростков, чтобы вернуться к тем пациентам, которых ещё может спасти.

– Ты ведь поможешь ей? – спрашивает у матери Скотт.

Женщина смотрит на сына, затем – на Финсток и вздыхает, закрывая глаза. Если уж Моррисон сдался… Но, с другой стороны, в последнее время жизнь Мелиссы полна чудес, и не все из них – приятные. Вернее, большинство далеко не приятные. Может, хотя бы сегодня…

– Для начала, – берёт себя в руки Мелисса, – было бы неплохо, если бы он позволил мне делать мою работу.

Питер не отвечает женщине и, кажется, вовсе не обращает на неё внимания. С тех пор, как Бейли привезли в больницу и доктор вынес неутешительный вердикт, он прожигает Скотта взглядом – многозначительным, но всё равно малопонятным для того.

Мужчине в принципе не ясно, зачем они тратили время на то, чтобы доставить девчонку сюда. Ему хватило гнилостного душка смерти там, на складе, чтобы понять, что медицина окажется бессильна.

Колотый удар Джеймса словно был просчитан до мелочей: довести Бейли до смерти постепенно, дав возможность всем присутствующим осознать её скорый конец.

Но Хейл видел, что, пусть у Бейли был пульс и слышалось её слабое дыхание, она уже была скорее мертвецом, нежели живым человеком. И эти минуты пребывания где-то между двумя сторонами существования истекали.

– Делай, – говорит Питер. – Ты это начал. Следовало убить Джеймса, как только он появился в городе, но нет, ты решил, что рано ставить на нём точку. Сейчас тебе придётся. Хоть раз в жизни доведи начатое до конца.

– Эй, поутихни, – одёргивает его Стайлз.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Скотт.

На самом деле МакКолл знает, «что». С той секунды, как Бейли осела на пол, он уже знал. И всё-таки… Как он может поступить так? Ничего ещё не кончено, они спасут её. Ведь с ней случилось столько всего, – нападения и утраты, – что она не могла теперь умереть. После всего такая смерть – мгновенное движение руки полоумного волка – это неправильно.

В мире Скотта так не бывает.

Он сглатывает и вспоминает всех: Эллисон, Эрику, Бойда. К их смертям его никто не готовил, как и к гибели Патриции и Лукаса.

Скотт явственно ощущает вину за то, что Бейли потеряла родителей. И он обещал себе, что отныне защитит её, даже если она до конца дней своих будет его ненавидеть. Но не ожидал, что от него снова будет зависеть… всё.

– Давай!

Питер сжимает ему горло, но Дерек его отталкивает. Впрочем, делает он это без волчьей ярости; скорее, с хмурым пониманием. И тоже смотрит на мальчишку. Впервые за долгое время Дерек согласен со своим дядей – есть только один путь. Но Скотт должен сам решить, следует ли на него ступать.

– Она умрёт, если ты этого не сделаешь, – на всякий случай говорит Дерек.

– О чём ты? – спрашивает Стайлз и задаёт этот вопрос снова, но уже обращаясь к другу: – О чём это он? Что ты..? – догадка озаряет его лицо. – О нет. Только не это. Нет, нет, нет.

– Но она умрёт, – возражает ему Лидия.

Мартин стоит у изголовья койки. Она молчала до этого, потому что чувствовала, как крик раздирает горло – ещё не вполне сформировавшийся предвестник предполагаемого исхода.

– Скотт, – зовёт Кира и трогает его плечо, предупреждая и вместе с тем утешая. – Не хочу давить, но если это так… Мы не можем решить за тебя или заставить, но…

– О, я могу заставить, – не соглашается Питер.

– Тихо! – усмиряет всех Мелисса, и они замолкают, прислушиваясь к шагам, которые приближаются к палате, а после отдаляются и становятся почти неразличимыми. – Уверена, всем нам есть, что обсудить. Мне, например, очень интересно, что этот, – кивает она на старшего Хейла, – здесь делает. Однако всем надо успокоиться и понять, что нам остаётся.

– Она… – тихо пытается Скотт.

– Я не знаю. Я просто… не уверена, – отвечает ему мать. – Мне не хочется этого говорить, милый, но это должен быть твой выбор. Если ты откажешься… делать то, что предлагают остальные, я продолжу и буду пытаться спасти её, и, клянусь, сделаю всё, что в моих силах. Я добьюсь, чтобы Моррисон прооперировал её, но… не могу гарантировать, что Бейли выживет.

Скотт выдыхает. У него вдруг начинают дрожать руки, когда он понимает, что всё действительно зависит лишь от того, какое решение он примет. Он – глава этой стаи, он – альфа.

Друзья могут подсказать, направить или настаивать, но последствия будут на его совести. Впрочем, ничего нового: после пожара перевернувшаяся жизнь Бейли уже стала последствием.

МакКолл игнорирует всех и глядит на девушку. Откуда она была, зачем приехала и к чему стремилась? Что ей нравилось? Что она любила? Он ничего не знал о ней.

Даже когда Бейли ещё была рядом с ними, она оставалась просто девчонкой, которая улыбалась и при этом постоянно влипала в неприятности. Но на деле – и Скотт понял это только сейчас – она стала частью его стаи в тот самый миг, как подошла к нему и Стайлзу на поле.

Впуская кого-то в свой круг общения, мы начинаем нести за него ответственность. Скотт от этого отказался; его стая – его давние друзья, люди, чьи судьбы были сформированы не им, а другими. Но Бейли… Бейли была его ответственностью.

Вообще-то он не особо ей доверял. Она не была его другом и не внушала доверия последними своими деяниями, и будь это другая история, Скотт бы даже не подумал о том, чтобы сделать её… чтобы сделать с ней… чтобы…

Несмотря на то, кем была Бейли (кем бы она ни была!), он не мог оставить её. Скотт никого не оставил бы на верную смерть, но этот способ, на который ему указывают все кругом, он бы не применил для другого человека. Да и вряд ли нечто подобное вообще пришло бы ему в голову.

Но Бейли он хотел спасти любой ценой. Скотт и так виноват перед ней; если она умрёт, значит всё, во что он когда-либо верил, все его поступки, все решения, всё – фальшь.

Если Бейли умрёт тоже, значит, она была права. Из-за него действительно все умирают?

Лицо Скотта искажается в гримасе отчаяния и боли – результата внутренней борьбы. А ведь Бейли права… даже если он спасёт её, всё равно изменит её жизнь. Вот, кто он такой?

Скотт хотел был справедливым, но только всё разрушал.

Понимание этого что-то в нём ломает.

– Даже если я сделаю это, она может не выжить, – произносит Скотт, а Стайлз дёргает его за рукав, не веря, что друг вообще раздумает над предложением остальных, но МакКолл его не замечает. – Вы же знаете, что не всякий человек переживает укус.

– Она переживёт, – обрубает Питер.

– Скотт… – снова произносит Кира.

Парень мотает головой. Что ж, он может обратить Бейли Финсток и гадать всю оставшуюся жизнь, могло ли случиться чудо этим днём, могла ли она выжить, не прибегнув к сверхъестественному? А может оставить всё, как есть…

Но стержень внутри него, прогнувшийся под лавиной мыслей, разрушенный стержень, размывший границу «я никогда не…», даёт ему понять одну простую вещь: Скотт никогда не простит себя, если ничего не предпримет.

Если Бобби Финсток откроет глаза и не увидит рядом Бейли, и уже к утру тело её остынет и комната наполнится запахом начавшегося разложения, он не сумеет выкинуть это из головы. Этот образ будет преследовать его до конца дней – образ человека, искавшего его помощи, но нашедшего только смерть.

Скотт склоняется к Бейли, недвижной и бледной.

– Прости. Я знаю, что исчерпал лимит этого слова, но мне правда жаль. И я надеюсь, к утру ты откроешь глаза и скажешь, какой я непроходимый тупица.

МакКолл берёт её ладонь в свои и сжимает, а после – подносит к губам, словно для поцелуя.

– Господи, – шепчет Мелисса и отворачивается: – Не могу смотреть на это.

Дерек подпирает спиной дверь, как будто у работников больницы нет более важных дел, кроме как пытаться сюда зайти. Стайлз взирает на Скотта со смешанными чувствами на лице, но Лидия кивает ему, и это удерживает его почти так же, как если бы она положила руку ему на плечо.

Питер старается держаться. Это сложно – мыслить разумно в подобной ситуации, – но необходимо. Нельзя, чтобы мальчишка ошибся хоть в чём-то, нельзя дать гневу пролиться на свет и позволить ему сожрать минуты, которые и так безвозвратно уходят.

Футболка мужчины пропитана кровью, чей запах он знает слишком хорошо, и это тоже сдерживает его. Питер, как никогда, ощущает своё бессилие. Это хуже, чем быть запертым в подвале горящего дома: тогда он, по крайней мере, понимал, что его жизнь в его руках, и всё зависит от того, сумеет ли он сам вырвать раскалённые решётки на окнах. Но сегодня он не может ничего.

Жизнь, которая была в его руках столько времени, жизнь, притянувшаяся к нему этой ночью и отдавшаяся ему, жизнь, отчего-то его волнующая, зависела от одного мальчишки.

И всё потому, что Питер не был альфой.

Прежде от этой силы зависела его жизнь: казалось, с ней он будет в безопасности и никогда более не ощутит себя беспомощным. Всё всегда сводилось только к нему. Но в этот момент мужчина почувствовал, что быть альфой значит суметь защитить не только себя.

– Ему конец, – выносит вердикт старший Хейл, и хоть имени он не называет, все прекрасно понимают, о ком идёт речь.

И тогда случается то, что никак не могло случиться: когда Питер пересекает комнату, направляясь к двери, путь ему преграждает не кто иной, как Стайлз. И выглядит парень довольно угрожающе.

– Куда это ты собрался?

– С дороги.

– Э-э, нетушки. Знаешь, большой страшный волк, это твоя идея, так что ты не можешь просто так уйти, – выпаливает Стилински, но голос у него предательски дрожит. И когда он заканчивает, то яростного накала в нём уже нет: – Ты должен остаться с Бейли. Кого, по-твоему, она захочет увидеть, когда проснётся?

Питер оборачивается взглянуть на девушку.

– Неужели сейчас Бейли не важнее Джеймса? – спрашивает Стайлз.

– Из-за того, что вы всегда находили что-то важнее Джеймса, всё это и случилось, разве нет? – парирует мужчина.

Бейли выглядит такой неживой, что ему вообще с трудом верится, что она когда-нибудь ещё откроет глаза. Точнее, ему хочется в это верить, но какая-то его часть отвращает Хейла от вида этого умирающего тела – часть, которая нагоняет на него мысль: «А что, если она всё-таки не очнётся?»

Питер не может просто сидеть и ждать. Он и так чувствует себя беспомощным и… уязвимым.

– Да, так, – не спорит с ним Стайлз и дёргается, как от боли. – Но всё равно ты должен остаться. Она бы хотела, чтобы ты остался.

Из груди старшего Хейла вырывается рык, когда парень говорит «хотела». Это звучит так, словно всё кончено; словно Бейли уже не вернётся.

– Не хочется это признавать, Питер, – поддерживает друга Лидия, – но Бейли вряд ли захочет увидеть кого-нибудь из нас. Не знаю, что вас связывает, но ты единственный, кому она доверяет. И раз ты до сих пор здесь и всё ещё не отправился за Джеймсом, чтобы убить его и получить силу, значит, не только Бейли что-то испытывает. Так что останься здесь. Не оставляй её сейчас, когда она нуждается в тебе.

– Почему это Бейли нуждается в нём? – интересуется Мелисса, совсем не понимая, какого чёрта тут творится, но вопрос остаётся незамеченным.

Питер смотрит на Мартин непонятным взглядом, словно ещё не решил: убить её или послушаться. Но тут говорит Дерек, который до этого слушал, неотрывно наблюдая за своим дядей.

– Оставайся. Мы отправимся на поиски Джеймса. Если он всё ещё в городе, то мы его найдём. Как бы он ни был неуловим, после такого он не может исчезнуть, не оставив следов.

– Да? И что вы сделаете, погрозите ему пальцем? – бросает Питер, и взгляды Хейлов скрещиваются.

– Я убью его, – просто отвечает Дерек. – Не надейся, что я позволю тебе снова стать альфой. Но если мы найдём его, я вырву ему глотку.

– И я должен доверять компании, которая столько раз его упускала?

– Ты можешь довериться мне, – делает мужчина акцент на последнем слове. – Мне это не нравится, но мы с тобой одна семья. И проблемы решаем одинаково.