Текст книги "Ненормальный практик 7 (СИ)"

Автор книги: Извращённый отшельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Выжившие тотчас выбегают наружу – без доспехов, растерянные, и все как один пытаются понять, что происходит⁈

Но техника: «Сад Шипов» не оставляет шанса на раздумья, пронзая и пронзая сотни тел одновременно. Кровь во все стороны. Полнейший хаос. Всё похоже на кошмар на яву. Ад прямо здесь и сейчас в этом забытом богами захолустье.

Аннабель же упивается наслаждением. Неспешно идёт меж палаток, ловит попадающихся на пути, хватает их за лица пальцами и сдирает кожу, буквально морду. Жуть. Жертвы с окровавленными лицевыми мышцами и орбитами выпученных глаз истошно орут, и она отпускает их, молча идя вперёд. Хватает следующего и делает с ним куда более изощрённые вещи. Боги. Ну, она конечно и поехавшая. Попади я к ней в плен будучи мастером и точно бы скончался. При чём наверняка не самым приятным способом.

Курчавый британец падает на колени, молит её о пощаде. Та останавливается. Смотрит на него как на диковинное насекомое. Удар. Голова отлетает прочь.

Никакой пощады. Даже не задумалась.

Хотя нет. Была секунда, вероятно дабы насладиться его страхом, его мольбами. И только потом убила. Конченная садистка. Среди женщин-практиков такое встречается часто, у них буквально сносит крышу от силы. Потому-то их проще подчинить – они знают ей цену.

Так, что тут у нас? Офицеры пытаются организовать сопротивление? Хм. Удачи им, но за попытку конечно хвалю. Магистры выстраивают защитную линию – пятеро, нет, шестой тоже подбежал.

– КТО ТЫ⁈ ОСТАНОВИСЬ! МЫ – СОЛДАТЫ БРИТАНИИ!!!

Но Аннабель молча идёт прямо на них. Первый магистр атакует – огненное копьё летит ей в грудь. Она отбивает его ладонью, не замедляясь. Тут же вокруг неё активируется контурная ловушка, похожая на растение– пожирателя мух. И оно моментально лопается на эфирные фрагменты от одной лишь ауры генеральши. Третий и четвёртый брит атакуют одновременно с двух сторон, занеся мечи. Та перехватывает оба клинка руками. Сжимает. Сталь крошится. Она передо мной выделывается? Не, вряд ли, скорее перед ними. Думаю, для неё это как выступить на сцене? Хрен знает. Ну, она явно тащится от самой себя. Пятый с ужасом в глазах пятится, шестой уже свалил.

Аннабель не преследует. Решила оставить их в-живых, как я и сказал. Повезло им. Решили не бросать ей вызов и выжили. Значит у неё всё-таки есть толика доброты? Не убивать поверженных? А… нет. Она спалила их эфирным снарядом…

…

Сорок минут я наблюдал, как пепельноволосая вырезает британский лагерь подчистую. То массовыми атаками, то буквально жестоким лобовым нападением. Как ни посмотри, это просто бойня. Ликвидация живой силы противника.

Хрум-хрум. Я пока грызу сухари. Устал смотреть. Какое-то массовое жертвоприношение на потеху моей дурочке. Конечно, я мог бы и сам расправиться с ними всеми, при чём за один контур, но данным заданием привязываю генеральшу к себе. Пусть привыкает к выполнению задач. Да и выплеснет весь гнев. Вон как пыхтела от злости, пусть выдыхает. Съедаю последний сухарь, убираю мешочек в карман. Вытираю снегом пальцы. И поднимаюсь. В принципе она закончила. Пара сотен британцев, что должны были остаться в живых, вырублены и лежат в защитном контуре, что к утру автоматически деактивируется, тогда они смогут его покинуть и наверняка тут же направятся к штабу Аннабель Винтерхолл доложить о случившемся. Часть из них тупо дезертируют и вернуться домой, после такого-то кошмара не мудрено. Окидываю горящий лагерь взглядом. Трупы повсюду – в палатках, меж ними, у костров, повозок. Кони фырчат, бьются в истерике, с десяток померли от страха. Снег почернел от крови.

Аннабель стоит посреди всего этого пожарища и смерти, затем поворачивается и бросает на меня взгляд сквозь прорези маски. Даже отсюда вижу как блестят её глаза.

Она двумя прыжками поднимается на холм. Подходит ко мне и снимает маску. Лицо в крови. Капли брызг попали на щеки, скулы. Пепельные волосы слиплись в бурые сосульки. Накидка зато чистая, что неудивительно, ведь это её основное свойство.

– Готово. – произносит она тихо. Глаза горят. Чем-то тёмным, голодным.

– Вижу.

Забираю у неё маску. Пальцы на миг соприкасаются. Странно, что за неловкость?

– Ты… смотрел?

– Всё время.

– И что думаешь?

– Думаю, ты оправдала мои ожидания.

– Ты – настоящий больной ублюдок. Отдавать такие приказы…

– Может и так. – даже не спорю. Что я сам чувствую ко всем этим убитым? Ничего. Просто враги. – Кстати, – говорю уже ей. – Большинство из них всё равно погибли бы. Ты же в курсе, что императорский орден Хорьков, что состоит из мастеров, как я слышал, до сих пор не был задействован в бою. Разин бережёт его как козырную карту. Тебе не удастся вынудить его отправить их в бой, – и щёлкаю её по носу.

– Эй, тц, – шипит она.

– Старикан переиграл бы тебя.

– Уверен? – уже хмыкает та. – У меня куда больше архимагистров. Одного лишнего натравила бы на них. Так что обходной отряд сделал бы своё дело.

– Хм. Об этом я был не в курсе, – задумчиво тру подбородок. – И сколько у тебя архимагистров?

– Один лишний точно найдётся, – прищуривается Аннабель. – Так что, Разин проиграл бы.

– Ну-у, не факт. У него же есть наёмник Воробей, верно? – и ухмыляюсь.

– Пф. Сколько пафоса, – скрещивает она руки на груди. – И вообще, посмотри на мои волосы? И руки, я вся в крови, нужно искупаться. Так что давай, неси меня обратно в мой шатёр, – и обошла меня, собираясь запрыгнуть на спину.

– Эгегей, притормози-ка, я тебе не повозка, – и оттесняю её. – Да и вообще, не торопись, лапуля.

– Что значит – не торопись? У меня три часа до рассвета, и я вся грязная! Как мне показываться на утреннем совещании…

Молча щёлкаю пальцами. Чёрные линии тут же взрываются из земли прямо вокруг неё и смыкаются в куб. Потолок захлопывается.

Секунда, и Аннабель заперта в чёрном контурном ящике два на два.

Изнутри доносится глухой удар. Ещё один.

– ТЫ ОТМОРОЗОК!!! – её голос приглушён, но всё равно слышно отчётливо. – Я ничего не вижу! Здесь темно!

– Знаю.

– ВЫПУСТИ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО!!!

– Подожди минуту.

– ЧТО ТЫ ЗАДУМАЛ⁈

Не отвечаю. Прыжком оказываюсь в лагере. Сканирую пространство. Ага, вот и бочка. Подхожу к обозу, забираю ту, наполненную до крышки водой. Прыжок обратно.

Изнутри куба доносится яростный стук.

– НЕНАВИЖУУ-У-У-У!!! КЛЯНУСЬ, КОГДА ВЫБЕРУСЬ…

Касаюсь стенки, и часть становится проницаемой. Небольшая дверца, для прохода.

Внутри на меня смотрят бешеные серые глаза.

– Ты, – шипит Аннабель, – совершенно…

– Вот, помойся здесь, – говорю, ставя перед ней бочку. – Воду нагреешь сама. А это для атмосферы, и бросаю пару эфиритов, что осветили контурный куб изнутри.

Она замирает. Смотрит на бочку. На эфириты. На меня.

– Что…

– У тебя пятнадцать минут.

Запираю куб.

Секунда тишины.

И…

– Я МОГЛА БЫ ПОМЫТЬСЯ В СОБСТВЕННОМ ШАТРЕ! А НЕ ПОСРЕДИ УЛИЦЫ!

– Не называй этот прекрасный куб – улицей. В шатре может оказаться твоя прислуга. Увидят тебя и будут вопросы, неужели непонятно?

Молчание.

Похоже остудила пыл.

– Мыло, – произносит она наконец. – Чем мне мыться?

– О. Точно.

Через секунду бросаю ей пару брусков.

– Ты точно больной человек!

– Пятнадцать минут!

Слышу как она нагревает воду в бочке, сам же спускаюсь к разбитому лагерю. Десять тысяч трупов! Разбросаны по всей округе, разве это не ещё одно пополнение духовных резервов⁈ Отпускаю контроль. Трансформация накрывает чёрной волной. Через пять секунд снова становлюсь трёхметровым чудовищем из ночных кошмаров.

– ХОРОШО, ТЕПЕРЬ ПОРА И МНЕ ПОРАБОТАТЬ РАДИ БУДУЩИХ ДИВИДЕНДОВ, ХЕ-ХЕ…

В прошлый раз на создание сети из ста очагов ушло полтора часа. Поистине кропотливый труд, на пределе возможностей магистра третьей ступени, буквально сваливший меня с ног. Сейчас же… СОВСЕМ другое дело. Сила переполняет всего меня. Я до сих пор едва сдерживаюсь. Не хочу не растратить ни капли, ведь вся она уйдёт на эволюцию ядра.

Приседаю на здоровенное колено. Прислоняю широкую когтистую лапу к снегу…

И ПЛЕТУ.

Контуры тут же расходятся от ладони волнами. Не поочередно – один за другим, а все сразу. Вся сотня. Золотые линии змеями мчатся по снегу, обвивают трупы, формируют очаги.

И вот – то, на что раньше уходили минуты, теперь занимает лишь миг.

Сорок очагов.

Шестьдесят.

Восемьдесят.

Сеть расползается по всему лагерю, охватывая каждый труп, каждое хранилище остаточного эфириума.

Сто очагов готовы.

Соединяю их толстыми контурными магистралями. Туда, где стою. И структура готова.

– В ПРОШЛЫЙ РАЗ – ПОЛТОРА ЧАСА. СЕЙЧАС ДВАДЦАТЬ СЕКУНД, ЧТО ЗА ДИКАЯ РАЗНИЦА.

Активирую триггер.

Древо вырывается из-под снега. Такое же чёрное, смоляное, но куда меньших размеров, чем первое. Никаких залежей здесь нет, а значит мои прежние расчёты были верны! Вот оно – десять метров в высоту, не больше. На ветвях набухают плоды. Чёрные яблоки, размером с мячики для гандбола.

Вкуснятина! ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ПРАКТИКОВ РАЗНЫХ МАСТЕЙ ТЕПЕРЬ ПРОФИЛЬТРОВАНЫ ПОД ОДНУ МАССУ ДУХОВНОЙ СИЛЫ.

Плоды наливаются силой. Испещряют излучение. Созревают.

– ЕСЛИ СОЖРУ ВСЁ ЭТО СЕЙЧАС…

Вся эта энергия хлынет в меня. Поверх той, что уже есть.

– …ТОЧНО ЛОПНУ.

Смеюсь. Демонический хор раскатывается над поверженным лагерем. Жуткий на все сто десять процентов. Благо выжившие – вырублены, иначе точно бы обделались.

– НЕТ. ОСТАВЛЮ ТАКУЮ ВКУСНЯШКУ НА ПОТОМ. НА ЧЁРНЫЙ ДЕНЬ. ИЛИ НА ЧЁРНУЮ НОЧЬ – КАК ПОЙДЁТ.

Да и потом, скорее всего после сегодняшнего отката придётся полностью восстанавливать духовные резервы, а ещё – мало ли ядру не хватит энергии для эволюции? В таком случае – данные запасы станут настоящим своевременным спасением! В общем, как ни погляди, но уничтожение Графа Хартфилда с его мини-армией оказалось ОЧЕНЬ. ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ полезным. И Разину помог, и себе. Две птицы – одним камнем. Хотя, про птиц лучше не шутить, хе-х, я же всё ещё Воробей! Да и… весь предстоящий день ещё буду им. А вот дальше – как карта ляжет. Может, в конце-концов и он умрёт? Оставив после себя лишь кучу споров и сказок о том, существовал ли на самом деле этот наёмник с Сибирских лесов в странной деревянной маске. Улыбаюсь своей зубастой пастью. И всё же, какая бы ни была ненормальной это моя новая жизнь, я, кажется, начинаю её любить. А ещё эти маски – боги, так может родиться и фетиш. Кто следующий? Человек-гусеница? Пф. Это было бы странно, но забавно.

Под тонной собственных мыслей формирую контурный ящик с пространственным замком. Большой, прочный, с изоляцией от внешнего восприятия. Никто не почувствует, что внутри, более того, никогда его не увидит, если не обладает духовным ядром. Удобно иметь силу, не имеющую аналогов в мире. Вот тебе, Саня, и мантра перехода. Интересно, можно ли её использовать ещё раз? Хотя нафиг. Мало ли перерожусь ещё в каком-то доисторическом мире или вообще в другой Вселенной со всякими рыбо-оборотнями! Жуть же! Будут там всякие щуко-тянки, хах.

Первый плод падает с ветки. Ловлю его, кладу в ящик. Следом сразу второй. Третий. Понеслось. Собираю урожай, как тот волк куриные яйца. Даже забавно. Я бы запросто мог стать садовником? Огородником. Выращивал бы яблоки или груши. Но нет же – собираю концентрированную силу мёртвых душ в волшебный, сука, ящик. Такое вот фермерство уровня НЕНОРМАЛЬНЫЙ ПРАКТИК. Компот хрен закрутишь.

Последний плод. Закрываю ящик. Запечатываю контуром. Дерево как раз начинает увядать, ведь выполнило свою функцию и теперь без плодов бесполезно. Через минуту от него не останется даже пятна на снегу. Да и собственно, трупы кругом к утру тоже будет не увидеть – занесёт снегом. Поднимаю взгляд к небу – да, погода точно будет поганой. Прям в край. Ну и отлично. Люблю апокалипсис в начале января.

Возвращаю человеческую форму. Тьма сопротивляется, не хочет сжиматься обратно. Давай, родная, лучше не спорь. Да, она как-то протестовала в прошлой жизни, хотела захватить мой разум и душу. Но пришлось показать, кто в теле хозяин. Впрочем, расслабляться с ней всё равно не стоит – дашь слабину, и всё. Прощай, маленький жалкий человечек. Привет зубастая тварь, без тормозов.

Поднимаюсь на холм.

Куб стоит на месте. Изнутри доносятся плески воды.

Стучу по стенке.

– Время вышло, лапуля.

Плеск прекращается.

– Ещё минуту!

– Тридцать секунд.

– Тц!!!

– Двадцать девять. Двадцать восемь.

– ПФ! ТЫ СЕРЬЁЗНО⁈

Следом фырканье, выплёскиваемая на пол куба вода. Шорох ткани.

– … двадцать три, двадцать два…

– ХВАТИТ СЧИТАТЬ!!!

– Пятнадцать…

Заканчиваю полный отсчёт и убираю контур. Аннабель стоит на снегу, в мокром, но уже не окровавленном халате. Волосы влажные, с них капает вода. Кожа чистая, хоть и красная от горячей воды. Ну или от злости.

– Ты! – тычет она в меня пальцем. – ПРОСТО невыносим!

– Совсем каплю.

Она цокает языком, активирует ауру и мгновенно обсыхает. Волосы пушатся.

– П-ПУДЕЛЬ? – не выдерживаю, глядя на её причесон.

– СЦУКО! НЕНАВИЖУ! ПРОСТО ЗАТКНИСЬ! – Аннабель отворачивается и пытается уложить торчащие волосы.

– Короче, давай ты этим займешься позже, пора возвращаться, – ворчу под нос, но она явно слышит.

– Нет уж! Тебе придётся подождать! И вообще, скажи СПАСИБО, что помылась и не запачкаю тебя! Тебе же нести меня, забыл? – и уставилась на меня нагло, я же ухмыляюсь. Аннабелька тут же сглатывает: – Ты же… понесёшь меня… Обратно? Да? Идти тридцать километров…

– Дай-ка подумать…

– Пожалуйста.

– Хм. Маловато. Что ещё предложишь?

Она вздохнула:

– А что ты хочешь?

– Даже не знаю ЧТО хочет парень моего возраста получить от полуголой женщины. В лесу. Тёмной ночью. Есть предположения? Или, может, дашь совет? – и улыбаюсь. – Да шучу я, расслабься. Если бы собирался тебя отыметь, уже бы сделал это.

– Я как бы не… – что-то бормочет она, сам же беру её за руку и активирую под нами контур. Новую точку входу. Вспышка. И мы появляемся с Аннабель прямо у её военного лагеря в той самой точке выхода, которую я установил ранее.

– До шатра доберёшься сама.

Та падает на колени после прыжка, явно ощущая головокружение.

– Снова… пространственный контур… – и кашляет, вытирая губы от слюны. – На такое расстояние. Это невозможно…

– Ну, как видишь, осуществимо. – открываю флягу, делаю глоток водички. Хорошо. Внутри уже всё горит. Ещё немного и мне полный кабздец. Ударит откат. Надо заканчивать и валить скорей к себе в палатку. Поспать хотя бы часок-другой перед битвой. – Теперь слушай наш план на завтрашнюю битву, Аннабель.

Та поднялась на ноги и сама измученная. Сколько приключений свалилось на её голову и всё за одну ночь. Встреча со мной, а после её подчинение. Потом ликвидация графа вместе со всем его отрядом, уверен она тоже на пределе. Ну или около того.

Когда я рассказал ей всё в общих чертах, что и когда делать, она только вздохнула и без споров просто согласилась. Даже внесла пару правок, в моментах, где что-то могло пойти не так. Удивительно, но они оказались настолько к месту, что я их принял. По итогу, только я и она знали, какая именно битва всех ждёт. Всё начнётся как и должно – сближение армий, рубилово. Артиллерия, прорывы и прочее. Я буду выполнять свою задачу всё в той же роли наёмника Воробья. Она не будет вмешиваться в мою работу, однако, когда увидит контуры в небе, то получит тем самым сигнал – пора выпускать архимагистров. При чём, я предупредил, что одного убью лично. Ага, если буду в состоянии! Об этом я конечно не сказал ей, что дескать, лапуля, я по ходу битвы могу и откинуть коньки, иначе какой с меня ЗАВОЕВАТЕЛЬ ЕЁ СВОБОДЫ? Слуги уважают только силу. Так что пришлось опустить этот момент, но надеюсь, справлюсь как-нибудь. Импровизация в бою – наше всё! В общем, как только я прикончу архимагистра, погода к этому времени должна испортиться настолько, что наверняка парочка из её советников должны будут, если конечно не полные олухи, в чём я сомневаюсь, предупредить её как командующую, мол вести бой в таких условиях НЕВОЗМОЖНО. Аннабель должна будет протестовать, наседая на том, что НИЧЕГО ПОДОБНОГО, нужно идти до конца. Это первая часть её алиби перед руководством Британии. Вторая состоит в провале графа Хартфилда, ведь тот так и не доберётся до места битвы. Вместо него вернутся лишь остатки разбитой армии, и то хрен знает, доберутся ли они до штаба, но одно понятно – вторая причина отступления снова не падает на плечи командующей. Ну, а смерть одного архимагистра лишь дополнит веса к решению протрубить отход. В итоге якобы злая и рассерженная Аннабель согласится с рекомендациями советников и отступит. Может напоследок пошлёт к Разину гонца с посланием, что она не проиграла, а просто переносит битву на более подходящее время. Либо в другом месте. Не самое изящное решение, но учитывая обстоятельства Стальная Роза поступит наиболее трезво, решив сохранить обкатанных битвой бойцов и начать новый раунд северного противостояния. Такой вот расклад. Конечно, её могут вызвать на допрос в столицу после такого-то исхода, но именно на это я и рассчитываю. Ведь у меня дела в Лондоне. Силушку поднабрал, а значит можно приготовить прекрасное блюдо для тех самых предателей клана Северовых. Холодная, прямо с Долины Костей. Ещё и хранившаяся семнадцать лет! Ух! Ну и полетят же головешки!

– Тогда, – обсудив всё это, Аннабель вдруг спросила то, чего я не ожидал. – Когда мы увидимся снова? Сразу после битвы? То есть, – она прокряхтела, похоже осознав как люто странно прозвучали её слова. – Я имею ввиду, ты же не отвянешь от меня. Раз поставил печать, значит нуждаешься во мне, так?

– Для собачонки ты слишком любопытна.

– Тц. Ублюдок.

– Вот и поговорили. Ладно, – хлопаю её по плечу. – Увидимся. И не скучай. – и в следующий миг исчезаю.

Аннабель покрутилась, но так и не поняла КАК ОН ЭТО СДЕЛАЛ.

«Псих. Он точно конченный псих. Ещё и притворяется нормальным. Неужели сам ещё не понял, что куда хуже меня?»

* * *

Возвращаюсь обратно к лагерю пешком. Каждый шаг дается так, будто продираюсь сквозь застывающий бетон. Ноги налились свинцом, в голове стучит тяжелый кузнечный молот – тух, тух, тух. Остаётся метров триста, как накатывает жар. Сначала всё кажется просто приливом крови, но через секунду понимаю – нет, это пожар. Внутреннее солнце, моё ядро, решило, что человеческая оболочка ему тесна. Кожа, мышцы, кости… кипит всё. Из-под одежды выступает пар, густой, сизый, пахнущий жженой плотью. Сука. Так и знал. Срываю перчатку с левой руки. На ладони вместо кожи – чёрная жижа, она пузырится, шипит и разъедает буквально всё до костей. В провалах между суставами, отчетливо видны костяные фаланги. Белые, полированные до блеска кости на фоне гниющей тьмы – зрелище не для слабонервных. Срываю накидку, кожаный панцирь. Пальцы слушаются плохо, стали скользкими от сукровицы. Кожа на груди лопается, как пересушенный пергамент. Приподнимаю рубаху. Всё тело в чёрной духовной дымке. И моя плоть тает. Испаряется после перегруза, после такой неуёмной мощи. Виднеются рёбра, мышцы на животе. Боль не просто сильная – она абсолютная. Заполняет собой всё мироздание, вытесняя мысли, даже сука собственное имя, саму суть. Кажется, если я сейчас закричу, то из горла вылетит не звук, а чистый, неразбавленный взрыв тьмы. Больно адски. Будто ножом соскребают собственное мясо с костей. Чувствую, как оголяются нервные окончания, как холодный ночной ветер лижет открытые мышцы, и каждый такой контакт отзывается электрическим разрядом в самый мозг. Снимаю деревянную маску, вынимаю кинжал, подсвечиваю эфиром и разглядываю собственное отражение в лезвии. Клин дрожит в руке, пуская по изуродованному лицу блики. Ёжкин ты Фредди Крюгер. Кожа на щеках плавится, стекает вниз неопрятными каплями, обнажая скулы и челюсти. С левой стороны показались зубы сквозь прореху в щеке. Глаз налился кровью, а зрачок пульсирует в такт с ядром. Вот это видок. Хочется даже всплакнуть, зараза, от боли, но только стискиваю зубы. Слёзные протоки, похоже, тоже решили испариться, так что теперь и плакать нечем. Перетерплю. Нужно лишь переждать. Заставляю себя стоять прямо, хотя позвоночник ощущается как раскаленный стальной прут. Глубоко дышу. Внутри идет война: человеческая биология против тёмной энергии. Ядро хочет завершить трансформацию, превратить меня в сгусток чистой силы, лишенный формы. Моя воля – единственный замок, удерживающий эту клетку закрытой.

И единственное моё спасение, как ни нелепо, эфир. Впитаю его достаточно для того, чтобы протолкнуть духовную энергию хотя бы из низших узлов и тем самым приторможу разложение. В моём прошлом такой роскоши не было – если поймал перегруз ядра, считай труп. В этом ПОВЕЗЛО. Иначе эти четыре часа были бы моими последними.

Медленно дышу, втягиваю эфир из округи. Благо тут его куда больше, чем в других местах. Воздух вокруг начинает закручиваться в спирали, снежинки тают, не долетая метра. Я буквально втягиваю пространство в себя, заполняя пустоты в энергетических каналах. Пополнение происходит в скором темпе.

Через пятнадцать минут открываю глаза, смотрю на руку. Плоть на пальцах перестала таять. Чёрная жижа застыла, превратившись в некое подобие корок или налета, напоминающего обсидиан. Но и не зарастает. Неприятно конечно. Шевелю пальцами – суставы скрипят, а под корками чувствуется пустота, там, где раньше было мясо. Но что поделать, придётся уж точно не снимать маску ближайшие дни. Да и всё остальное. Хотя-я-я, может поиздеваться над людьми и прямо в таком виде полузомби появится на поле боя? Это был бы фурор. Ещё и сказал бы типа, аля Привет! Это Ненормальный Практик! Пришёл помахать тут мечом! Все решили бы, что я восставший мертвец и ринулись бы прикончить меня, хе-х.

Смех выходит хриплым, свистящим – легкие тоже пострадали. Ладно, никакой забавы в этом нет, пора одеваться, до рассвета всего час. Боюсь, не высплюсь и буду в «прекрасном» настроении, ага…

…

– Воробей! – кричит Степан. – Подъём! ПО-О-ОДЪЁ-Ё-Ё-ЁМ! Завтрак уже закончился! Скоро построение! ТЫ ГДЕ ШЛЯЛСЯ⁈ ПРИЗНАВАЙСЯ! К УТРУ ТОЛЬКО ПРИШЁЛ!

Его голосина бьёт по барабанным перепонкам, как полковой барабан. Чувствую, как под курткой шелушится мертвая кожа, как она цепляется за ткань рубахи. Каждое «Воробей!» заставляет меня вздрагивать, и этот мизерный импульс в мышцах приносит новую порцию мучений. Я – развалина. Обгоревший остов человека, который пытается притвориться живым.

– Говорю тебе, он пришёл полчаса назад. Где был всю ночь, черти знает! Я отлить выходил, его уже не было.

– Может к бабам ходил?

– Наш Воробей? Смеёшься? Он же скромняга каких свет не видывал! – хохотнул Степан. И снова за своё. – Воробей! Вставай, птичка! День начался! Война не ждёт!

ЗА ЧТО⁈ Я НЕНАВИЖУ ЭТОТ МИР! ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ВСТАВАТЬ, КОГДА ПОДЫХАЮ ТУТ С ПРОШЛОЙ НОЧИ⁈

Показываю им дулю, не поднимая головы. Палец дрожит, а костяшки под перчаткой ощущаются неестественно острыми.

– Отвяньте.

Ванька хихикает.

– Живой!

– Живой, живой! – усмехается Степан. – Вставай давай, пока Олаф не пришёл и не поднял тебя своим методом.

Смотрю на Степана, медленно, сантиметр за сантиметром поворачивая голову. Зрение фокусируется не сразу – мир плывет в сером тумане. Откуда в этом мужике столько энергии? Излучает её столько, что даже бесит.

– Встаю… встаю… достали…

Те смеются.

– Мы с Ванькой с завтрака вернулись, будили тебя, будили! Ты так и не встал. Думали, помер, если честно. Проверять пульс собирались.

– Не помер, – бормочу им, медленно садясь. – Просто… устал.

– Чем ты занимался всю ночь? И куда пропал? – любопытствовал Степан.

– Гулял.

– Гулёна, блин, – лыбится ветеран. – Везёт молодым, сил хоть отбавляй. Я вот от вчерашнего до сих пор отойти не могу.

Ага, знал бы он, что я тут сплошной кусок мяса с оголелыми костями!

– Кстати, Сашка, – Ванька вдруг от чего-то заводится азартно. – Мы завтракали, так на кормёжке только о тебе и речь. «Кто этот Воробей?», «Видели, как он стреляет?», «Трёх сержантов снял подряд, одного за другим!».

– Ага! – поддакивает Степан, – а Олаф божится, что ты воплощение северных богов, представь? Говорит, мол, стреляешь как какой-то там охотник из легенд. У него там целая речь была, со сравнениями и эпитетами. Похоже ты ему понравился.

Вздыхаю. Глубоко, тяжело. Смотрю в пол.

– Замечательно.

Как же пофиг. Я просто хочу умереть. Ну или оказаться в объятиях красотки и ни о чём не думать. А лучше двух или трёх. И менять их, менять их, менять их. И так по кругу. Хотя в моём состоянии можно только валяться увальнем, лицом в подушку и тихо сопеть.

– Гордись, – Степан хлопает меня по плечу. ЁПРСТ! БОЛЬНО, ГАД!!! ТАМ КУСКА КОЖИ НЕТ! – Ты ведь язычников прославил теперь на весь север. Люди восхищаются. И это… правда, что ты вчера настрелял на три тысячи рублей?

Киваю, натягивая сапоги. Кожаные голенища кажутся грубыми, как наждак. Каждый сантиметр, на который продвигаю ногу, точь сука маленькое сражение.

– Ничего ж себе! – восклицает Ванька.

Степан поддакивает:

– Это достижение, парень, особенно среди наёмников. – он вдруг приглядывается и уже серьёзней произносит. – Слушай, что с тобой? Выглядишь не очень…

Пожимаю плечами. Расскажи ему, всё равно не поверит.

– Всё в порядке. Скоро приду в норму.

– Понимаю, – кивает Ванька сочувственно. – Мне вот всю ночь кошмары снились. Взрывы, крики, кровь. Проснулся раз пять, вспотел весь. Тоже разбит. Но позавтракал и, вроде как, отлегло.

– У всех так, – добавляет Степан. – Первая настоящая битва засядет в голову надолго.

Сам же проверяю арбалет, болты. Закрепляю кожаный панцирь. Как же жжётся! Чёрт. Худший день за всё моё существование здесь. Накидываю тёмный плащ-накидку.

Степан и Ванька наблюдают. Потом первый говорит:

– Сегодня бойня будет жёстче. Британцы бросят всё, что есть. Все сорок тысяч.

– Мы выстоим? – тихо спрашивает Ванька.

Степан трясёт плечами.

– Не знаю, Ванька. Честно не знаю. Нас меньше раза в два. Если прорвутся… беда будет.

Ванька сглатывает. Понимает. Конечно понимает.

Я же закрепляю за спиной арбалет. Перекручиваю в руках два кинжала и чётко вставляю их в ножны у пояса. После чего уставшим, но спокойным голосом произношу:

– Выстоим.

Ещё бы не выстоять после того, что было сделано ночью. Были бы они в курсе, что генерал вражеской армии теперь моя подручная, точно не поверили бы. Но ведь для ненормального меня, это норма. И дальше только ненормальнее.

– Идём?

– Ага…

* * *

Вот так и прошла моя прошлая ночка. О-о-ох, поднимаюсь с настила. В суставах отчетливо щелкает, будто я не спал несколько часов, а застыл в одной позе на десятилетия, ха-х. Тело затвердевшее, тяжелое, как монолитный кусок камня. Каждый вдох дается с трудом. Снимаю перчатку. Кожа бледная, чуть ли не прозрачная, но, слава богу, она целая. Никаких оголенных челюстей и сочащейся сукровицы. Непросто Кощеем быть. Кости первыми мёрзнут! Надеваю её обратно. Холод здесь какой-то странный – не кусачий, а застойный, могильный, прям как в склепе. Теперь поесть бы, как же охота ПОЕСТЬ! Маску прочь и принимаюсь за оставленную Аннабель пищу. Чего⁈ А посвежее хлеба она найти не могла? Сплошной сухарь! Так, а что с вяленным мясом? А. Мне показалось. Это просто обсохшие куски. Окаменевшее сцуко мясо! Н-да-а-а, непорядок, это она так решила отомстить за «собаку»? Собрала тут объёдки, «смотри не подавись» называется. Запрокидую голову к потолку своей крохотной пещерки. Хм. А эфирит освещения еле-еле горит. Обычно они держат освещения годами.

Даже тут пожалела нормальных камней! Не думал, что Аннабелька так плохо будет относится к собственному хозяину! Похоже, придётся быть построже.

Ладно. Разберусь ещё с ней. Раз еды нет, пойду добуду сам.

Выползаю из пещеры и упираюсь в контур…

А неплохая защита, да и маскировка. Что ж, по контурному сокрытию Винтрехолл получает зачёт. А вот по провианту – неуд! Устрою ей такие пересдачи, мало не покажется!

Снимаю контур и вываливаюсь наружу.

Свежо-то как.

Шею и лицо обдувает тёплый ветер. А снег…

Его нет. Только зелёная трава и булыжники кругом. В воздухе густой аромат цветущего разнотравья и нагретой земли. Вдали череда серых холмов. И солнце. Яркое. Жгучее. Бьёт по глазам, отвыкшим от света, заставляя их слезиться. А небо такого чистого василькового цвета, что на миг перестаю дышать.

– Сколько… сколько времени я спал… Уже весна⁈ Или лето⁈ Черт… Чёрт-чёрт-чёрт… Как так вышло?

Так. Спокойствие. Спокойствие и ещё раз спокойствие. Допустим, я проспал месяца два, может три навскидку. Много ли пропустил? Возможно. Что с ядром? Прислушиваюсь. Практически пустое… НО ЗОЛОТОЕ! ЕСТЬ! Вот! Уже первая отличная новость! Вторая – я ещё жив! Третья – долой зимние шмотки, ха! Так-то! Ладненько, раз ядро пустое, пора как следует перекусить! Открываю скрытый контурный ящик из пространства, и вуаля! Передо мной куш из чёрных яблок! Ешь – не хочу. С голодухи поглощаю всех их одно за другим.

Мама мия…

Что за чувство эйфории… Как заново родился! О, вот и регенерация заработала! Всё тело мгновенно восстановилось! Стал как новенький! Смотрю в отражение в небольшой лужице меж камнями. Кожа свежая, чистая, всё такой же восемнадцатилетний звиздюк. Ни шрамов от битвы, ни следов разложения. Только постричься бы, эти длинные патлы порядком бесят. Свисают ниже плеч, запутанные и грязные.

Что ж, теперь стоит подумать о минусах моего положения. Я не знаю ничего, что могло произойти за эти дни. Но судя по тому, что печать подчинения действует, Аннабель точно жива. Но что с военной кампанией за СЕВЕР? Что с Нью-Норфолком? Битва за него продолжается или уже в само разгаре? Но беспокоит меня даже не ЭТО.

А обещание.

Чёрт.

Корнелия. Я обещал ей, что после битвы женюсь на ней. Дал ведь слово. Ещё и дал ей понять после убийства Рональда, что это Я и я жив. Выходит, она решила, что я попросту надул её! Конечно, плевать, что она возненавидит меня, тошно только от того, что я не сдержал обещанного. Хотя очевидно, что от меня самого мало что зависело, но ведь она-то не в курсе. Проспать до самой весны? Такого у меня ещё не было даже в прошлой жизни, эдак меня помотало в сражении… Да и кто вообще в моём состоянии попёрся бы сражаться? Только безмозглый тип вроде меня. Н-да уж. Ладно. Как-нибудь объясню своей уже бывшей Корнельке всё. Если она, конечно, захочет. А пока, буду придерживаться своей тактики.

Вдыхаю свежий весенний воздух.

– Держись, Британия, я иду. О, торговцы?

Бросаю взгляд на едущую одинокую повозку ПО ДОРОГЕ, которая явно тут не существовала раньше. Так быстро построили? Старая, потрепанная колымага, запряженная парой выносливых лошадей, неспешно катила по ней, объезжая соседний холм. Так! Надо скрыть морду на всякий случай! Маской Воробья не вариант – её здесь каждая собака знает! Натягиваю шарф, закрывая лицо до самых глаз. Подбегаю к первым встреченным людям: