Текст книги "Попадос (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Мэд, мне понадобится твоя повязка. Ты ее не выбросил?

– Нет. А зачем повязка?

– Затем, что уехал один пират, а вернется другой – как я покажусь твоим подданным с фингалом на все лицо? – Протиснулась мимо него и легла на кровать, накрываясь одеялом. Мокрое полотенце на глазу притупляло боль, но не обиду. И ведь некого винить, сама, дура, виновата.

– Лиана, это правда ты?

– Нет. Дейенерис Бурерожденная из дома Таргариенов, именуемая первой, Неопалимая, Королева Миэрина, Королева Андалов, Ройнар и Первых Людей, Кхалиси Дотракийского Моря, Разбивающая Оковы и Матерь Драконов… – Я посмотрела на раскрытый рот Мэда. – Ты что, подумал, что Лиатт вернулся в свое тело? – У меня самой отвисла челюсть. – Ты дурак, Мэд? Думаешь, души летают по воздуху тудым-сюдым?

Мэд виновато качнул головой.

– Ли! – Он взял меня за руку. – Прости меня за недостойное альфы поведение. – Мэд перецеловал каждый палец на руке.

– Да чихать я хотела на всех альф, вместе взятых, Мэд. А на тебя – нет, – выдохнула устало. – Тем более, что сама виновата перед тобой. Эта чертова течка выбила меня из колеи. Вместе со смазкой вытекла часть мозга. Я никогда раньше так себя не вела. Не знаю, что на меня нашло. Простишь меня? – Отбросила нагревшееся полотенце и посмотрела на Мэда, аккуратно приоткрывая больной глаз.

– Херовый я альфа, тоу. Не смог сладить со своим омегой в течку, бросил его одного мучиться, да еще и покалечил, – Мэд был готов расплакаться, а успокаивать плачущих альф как-то не входило в мои планы. Тем более жар опять начал окутывать тело, позорно заставляя плавиться мозги и внутренности.

– Как ты справилась, Лиана? – Он с настойчивостью мазохиста разглядывал наливающийся синяк, изо всех сил культивируя свою вину передо мной.

– Медитировала, отжималась, качала пресс, комнату вон отдраила, – махнула головой на место падения подноса.

– Медитировала? – повысил голос Мэд. – Я же запрещал тебе!

– Иди нахер, Мэд. Неужели ты думаешь, что если бы я даже могла, то стала бы переселять свою душу в мое мертвое тело там, на Земле? Сколько можно страдать херней?

Мы помолчали.

– А ты как справился? – Перетерпев свой приступ, я примерно представляла, как мучился Мэд.

– Спарринг с Тиром. Все равно не помогло.

– О, кстати, боюсь забыть – ты спрашивал – он там точно кончил два раза на консумации?

– Да. Когда ругал за мое поведение, он сказал, что мне достался такой омега, которого надо на руках носить, даже он, мол, два раза кончил, а я не ценю тебя. И про «боюсь забыть» – не смеши меня, Ли. У тебя прекрасная память. Мне временами кажется, что ты точно знаешь даже сколько фрикций было в нашем сексе, а не только…

– Двести десять.

– Что двести десять?

– Двести десять фрикций было у нас с тобой. Или ты считаешь туда-обратно?

Лицо Мэда вытянулось, и я не выдержала, заржав: – Да шучу я, дурачок, шучу! Иди ко мне!

Мэд рванул рубашку на себе, содрал брюки и рыбкой нырнул на постель в мои объятия, обнял, нежно поглаживая по волосам, по спине. – Лиана! Если тебе так надо… Если ты хочешь… Я готов… Ну… Это…

– И что, прямо готов? И даже растянулся и клизму поставил?

Увидев, как Мэд позеленел, звонко рассмеялась. Мое хорошее настроение возвращалось ко мне, и я поняла, что если не заткнусь и не успокоюсь, то второй раунд с битьем посуды нам гарантирован. Новый поднос с фруктами и едой снова стоял на столе.

– Мэд. Не так и не сейчас. Я хочу, чтобы ты сам захотел. Сам. А сейчас хочу, чтобы ты любил меня нежно. Так, как если бы это был наш с тобой первый раз.

И он показал мне. Так нежно, так трепетно, как ни один мой мужчина на Земле. И оказалось, что течка не туманит мозги, а лишь поддерживает градус желания, окрашивая наши ласки и прикосновения во все цвета радуги. Это был самый длинный секс в этом мире, в этом теле. И самый невероятный.

Лежа в кровати после душа, я вспомнила об одном невыполненном обещании. – Дорогой, помнишь, ты мне обещал?

Мэд напрягся и внимательно посмотрел мне в глаза. – Что именно, солнышко?

Представила себе, как Мэд теперь будет ходить, оберегая свой альфячий зад, с заклеенными скотчем крест-накрест полупопиями, и громко засмеялась.

– Ты мне так много обещал, что уже не помнишь? Ай-ай-ай, Мэдди!

– Если бы не знал, какая ты честная, я бы подумал, что ты говоришь об обещанном сексе сверху. Но, раз ты обещала, что я сам должен захотеть, значит, это что-то другое? Смею предположить – обстричь тебе волосы?

Притянула его голову к себе и нежно-нежно поцеловала. – Да, Мэдди. Именно.

– Ли… – Мэд замялся. – Солнышко… Ты с этим фингалом под глазом, выбритой головой, да еще с остриженными волосами… Не будет ли это смотреться слишком странно для герцога, милая?

– И здесь «Что люди скажут», – грустно хмыкнула, признавая его правоту.

– Подождешь до прилета домой? – Мэд поцеловал меня в шею, извиняясь.

– Если ты так просишь, разве я могу тебе отказать? Конечно подожду. Но ты будешь мне каждый раз при необходимости заплетать косички. – Я задрала подбородок вызывающе.

– Буду. И вот еще что. Лиана, если я буду называть тебя в женском роде даже наедине, то могу проговориться где-то еще и это скажется на моем деловом имидже. Вокруг меня много врагов, для которых признать мою недееспособность будет слишком большим подарком. Поэтому, прости, но мне придется обращаться к тебе только как к Ли, моему любимому омеге, даже когда мы вдвоем.

Я тяжело вздохнула, понимая, что он прав. Опять и снова.

– Ну, если любимому, тогда ладно, Мэдди.

====== 17. ======

– Дай поцелую!

– Ну не сюда же! Тут синяк. Хотя! – Я осторожно ощупала область глаза и не ощутила никакой боли. Сорвавшись с кровати, домчалась до ванной комнаты и уставилась неверяще в зеркало. Фингала не было.

Выглянула из-за двери ванной и недоверчиво посмотрела на Мэда. – А где синяк?

– Я зализал. Понимаешь, милый, когда альфа и омега создают пару, их жидкости смешиваются и в теле альфы вырабатывается антидот для омеги.

– Волшебная слюна! – Я вытаращила глаза, не в силах поверить, и внутренний голос тут же подсказал – «про единорогов не забудь и драконов, мать их».

– Так ты теперь и геморрой можешь лечить? – ухмыльнулась провокационно.

– Раскусил, Ли, – улыбнулся Мэд. – Ну, ничем тебя не удивишь.

– Так где синяк?

– Могу вернуть на место. Надо?

– Ох уж эти шутки за триста! Я серьезно, Мэдди! – Забралась на него сверху, он только охнул и напряг мышцы живота.

– Я же говорил, что медицина у нас на высоком уровне. Есть такой портативный медицинский прибор – он многофункциональный: cращивает ткань, обеззараживает. Я обязательно покажу, как им пользоваться. Тебе надо учить язык, солнышко, чтобы читать знаки и уметь пользоваться техникой. Вчера ты слишком быстро заснул, пришлось лечить во сне.

Он притянул меня к себе и поцеловал. – Вообще-то я думал утро начать по-другому. С поцелуя, с утреннего секса, а не с лекций о медицинских приборах, милый. Течка у тебя, или где?

– Кстати, а как вы определяете беременность?

– У нас есть тесты. Но сейчас нет смысла, нужно дождаться конца течки. Как раз прилетим домой, там и проверим. – Мэд нежно положил мне руку на живот и я дернулась, уходя из-под руки.

– Не хочу детей. Сейчас. Ты так вырос в моих глазах, когда в первый раз надел презерватив. А потом… Так нечестно, Мэд.

– Милый. Я альфа и у меня своя позиция в жизни. Ты – омега и волен думать по-другому. Но принимать решения, касающиеся нашей семьи, буду я. Как и нести ответственность. И обеспечивать. Это не обсуждается.

– Когда ты так говоришь, мне хочется уебать тебя.

– М-м-м! Хорошее желание! – Мэд потянулся и зафиксировал мои руки одной рукой, а второй отвел с лица прядь волос. – Только не уебать, а отъебать. А еще лучше, если будешь говорить вместо мата «любить». Нам осталось лететь шесть дней, и за это время ты должен научиться общаться без мата, и вести себя соответственно статусу. А я буду тебя учить.

– Да пошел ты!.. – Ярость медленно, но верно затапливала меня снизу доверху, ощутимая волна шла прямо от держащих рук мужа, заливая по самую маковку. Вспомнив, что было, когда послала его в жопу, я не стала заканчивать предложение.

– Обязательно, милый! Но за каждый мат будешь наказан. Тебе не идет, когда ты бранишься и ведешь себя, как альфа.

– Ненавижу, когда ты тычешь свою альфовость! Не надо со мной так. Я самостоятельная женщина и привыкла нести ответственность сама. Мне нелегко принять порядки, заведенные здесь, но я постараюсь, Мэд. Просто не надо меня заставлять. Особенно это касается детей.

– Смирись, Ли. Ты омега. Ты герцог. И ты беременный. Чем дольше будешь сопротивляться и отрицать очевидное, тем труднее тебе будет привыкнуть. Ты можешь навредить себе и ребенку, если будешь поступать согласно своим принципам вопреки всему, только потому, что тебе не хочется. Законы жизни жестоки, и если не придерживаться правил, выработанных столетиями, поставишь под удар не только себя. Поэтому, чем раньше это усвоишь и начнешь выполнять, тем легче тебе будет, Ли. Если бы это не было так серьезно, я бы не стал настаивать. Поэтому готовься, как взрослый человек, нести ответственность за свои поступки.

Жизнь запахла аммиаком. Я понимала, что Мэд прав. Другой мир, другие законы. Но, прожив жизнь свободным человеком, меня корежило уже только от слов про подчинение. Тупое, бездумное омежье подчинение только потому, что он альфа, а я омега.

– Мэд. Я понимаю, что нужно подчиняться правилам и вести себя соответственно титулу и званию, но не принуждай меня без необходимости. Пожалуйста. У меня есть гордость, честь, я уже говорила тебе, что не инкубатор и не питомец на поводке. Это против моей природы. Если не хочешь сломать меня и получить в итоге забитого и покорного омегу, который подпрыгивает по команде.

– Ли. Тебе не идет строить из себя альфу. Тебе идет, когда ты стонешь. – Он положил руку мне на член, и у меня непроизвольно вырвалось низкое, короткое постанывание. – Вот так тебе идет. Ты такой красивый, Ли.

– Блядь, Мэд! Не делай из меня резиновую куклу для ебли!

Мэд внезапно сел, потянув меня за руки, и уложил к себе на колени, звонко хлопнув по ягодице. – Урок первый. Если будешь ругаться, буду тебя шлепать.

Я протяжно застонала. – Д-а-а-а, милый, д-а-а-а! Ещё!

«А вот хер тебе, а не дрессура, – пронеслось в голове. – Испугал ёжика голой жопой».

Мэд замер с поднятой рукой. – Тебе нравится? Тебе нравится, когда тебя наказывают?!

– А ты шлепни еще пару раз и узнаешь, – выдохнула томным голосом. Естественно, я больше притворялась. Иногда мне нравилось поиграть в подчинение. Все-таки во мне было больше от сабмиссива, чем от дома. Но иногда. И в виде игры. Но тут уж была готова потерпеть, лишь бы проучить этого альфу.

Мэд непроизвольно, отзываясь на томные интонации моего голоса, погладил по заднице, лаская. Но потом очнулся и отдернул руку. – Вот как. Ну что же. Не думай, милый, что я не найду управу на твои выходки. Всегда есть еще метод – довести до пика и не дать кончить. Это по ощущениям – как вчера, когда ты мучился от неудовлетворения. Методов много и они разнообразны, наше общество выработало их в достаточном количестве, чтобы наказывать омег, не вредя им. Если не хочешь их все перепробовать на себе, не нарывайся, пожалуйста, дорогой. Все это делается только в твоих интересах, чтобы ты не навредил по незнанию или нежеланию придерживаться общепринятых правил.

– Да что ты говоришь! Ну, охуеть! ОЙЙЙ-м-м-м! Еще! – вторую ягодицу обожгло болью. Интересно, он решил подыграть и это секс-игра, или все еще учит правилам общежития на своей планете?

Я повернула голову набок, заглядывая в лицо Мэда. – А ты уверен, что возбудить и не дать кончить не повредит ребенку? Матка будет в тонусе и выкидыш очень даже вероятен. – Я не знаю, зачем это говорила. С одной стороны, очень, ну очень не хотела повторения вчерашних ощущений. С другой, не хотела детей и если бы случился выкидыш, то была бы только рада. Опять злость застила мне мозги и я ляпнула, не подумав.

– Ничего не поделаешь, раз не хочешь понимать слова, будем переходить к урокам, которые ты заучишь без слов.

Мэд стряхнул с постели одеяло на пол и уложил меня спиной на кровать, лаская возбужденную плоть и заставляя тело петь от восторга. Хотя мозги противились этому ласковому насилию.

– Нет, милый. Вреда ребенку не будет. На этой стадии тебя можно учить таким способом. И поверь мне, к нашему возвращению домой ты будешь шелковым. Сломать тебя не получится, ты лоза. Гибкая и пластичная. И твой ум не даст себя сломать. Зато такие практики, – он гладил мой торс руками, касаясь легко и ласково, и в то же время жалил словами, как ядовитая гадюка, – такие практики быстро и безвредно научат быть послушным себе во благо.

Мэд наклонился и поцеловал меня в шею, проводя губами ниже, ниже, пока не добрался до члена и пососал его, пережав у основания. Потом отстранился, но член всё ещё что-то держало. Я подняла голову и увидела, что он пережат какой-то полосочкой.

«Сууууука ты, Мэд» – подумала и выгнулась от удовольствия, когда он поднял обе ноги и вошел в меня, распирая и дразня головкой. Он входил и выходил, дразня и не наполняя, целуя ноги у щиколотки, спускаясь поцелуями ниже, раскачиваясь, каждый раз неглубоко проникая, и снова отступал, вынимая фаллос.

– Мээээд, – против воли простонала, выпрашивая больше.

– Да, моя радость? – Мэд полностью контролировал себя и свои движения, и даже голос был спокойным.

– Оххх, Мэд!!! – «Я тебя побрею, сука, ночью, если не дашь мне кончить», – пригрозила мысленно супругу, пытаясь насадиться на его достоинство. Но Мэд не позволил. Он крепко держал мое тело руками, одной придерживая за талию, а второй гладил задранную ногу и все так же мерно раскачивался, дразня и не наполняя собой.

– Обещай мне, Ли, что ты будешь послушным. И мне не придется тебя наказывать, маленький. – Его движения были размеренными и это сводило с ума. Это было выше моих сил. Я начала извиваться в его руках, желая прекратить эту пытку. Мэд улыбнулся и наклонился поцеловать меня. Я отвернула голову, но он, не получив губы, поцеловал в щеку, прикусил ушко и стал прихватывать зубами кожу на шее, подводя меня к пику и заставляя зависать без возможности излиться и кончить. Тело было безвольной тряпочкой, желающей только одного – разрядки. Не было желания говорить, ругаться. Не было сил. Выжатая, как лимон, я болталась в руках Мэда, который дорвался до моих губ и наконец-то засадил член полностью, целуя и размеренно трахая, вознося меня на вершину и не давая освободиться.

– Мэд, Мэд, дай мне кончить, пожалуйста, – мотая головой, молила его. Где была моя честь? Моя гордость? В Караганде, вот где.

– Не в этот раз, маленький. Это урок, – Мэд набрал скорость, тараня меня со всей силой, подталкивая по кровати вперед и бережно придерживая голову, чтобы я не билась ею о спинку, – и ты его усвоишь уже сегодня.

Мэд целовал меня, где хотел, трахал меня, как хотел, мой пережатый член готов был лопнуть, а это сладкое мучение перешло в настоящую пытку и пелена наконец-то накрыла меня, выключая сознание.

– Посмотри на меня, Ли, – донеслось как сквозь вату. – Маленький мой!

Я почувствовала прикосновение губ ко лбу и медленно открыла глаза. Мэд держал меня на руках и покачивал, как младенца. Член больше ничего не пережимало, по ощущениям. Внутри меня была пустота.

Посмотрела в глаза Мэда и не отвела взгляд. Сука фашистская. Спасибо за урок. Теперь я поняла, что доверять здесь никому нельзя. Даже ему. Тем более ему. Потому что, узнав мои слабости, он воспользуется ими, чтобы меня наказывать.

Ты думаешь, что такой крутой, альфа? Посмотрим. Не хотел, чтобы я говорила неприятные тебе слова? Так ты пережал, перестарался. Я не скажу их. Теперь я тебе вообще ничего не скажу, кроме «да» и «нет». Быстрее бы только эта гадская течка закончилась, когда тело нашпиговано гормонами и я банально какая-то ходячая жопа на ножках.

– Ли, тебе лучше? Давай я тебя помою.

Попыталась оттолкнуть его, но он только сильнее прижал к себе. Донес до душа, поставил на пол, забрался вместе со мной в кабинку и отрегулировал воду.

Мэд поцеловал, и я даже не отвернулась, пустым, безэмоциональным взглядом наблюдая за ним, как за мухой или тараканом, не препятствуя и не сопротивляясь.

Ты хотел куклу – ты получил ее.

– Ли, скажи хоть слово. Маленький!

От этого нежного слова меня скрутило и я согнулась, пытаясь вырвать, но было нечем. Мучительные спазмы выворачивали наизнанку, Мэд поддерживал, чтобы я не упала, отводя волосы в сторону от лица и льющейся сверху воды. Вчерашняя парочка фруктов канула в организм, как в бездну, и растворились там за ночь без следа.

Отдышавшись, с трудом выпрямилась и оперлась о стенку, сползая по ней на непослушных ногах.

Мэд выключил воду, обернул меня полотенцем и перенес на кровать, где я скрутилась калачиком и замерла, бездумно глядя в подушку.

Мэд что-то говорил, пытался покормить, но я смотрела сквозь него и никак не могла уловить за хвост ни одной мысли.

Кажется, он поил меня какой-то жидкостью и даже уколол в предплечье.

После чего я благополучно заснула.

====== 18. ======

Проснулась я, по ощущениям, часа через два. Хотелось есть, пить, двигаться, тело распирала энергия. Что он мне вколол?

Оглядела пустую каюту и увидела на столе поднос с едой. Уже другой, не тот, что стоял с утра. Откинула одеяло, собираясь встать, и вдруг почувствовала на себе руку. Дернувшись, я чуть не упала с кровати. Мэд придержал меня, не давая грохнуться.

– Хочешь кушать? – Его голос был ласковым и немного взволнованным. – Давай покормлю, не вставай. – Мэд перебрался через меня, встал с постели, поднял повыше подушку, помогая сесть поудобнее.

Меня коробило и выворачивало от его прикосновений, от его присутствия, от его голоса. Но урок я запомнила хорошо. Потерплю. Пусть кормит. Есть действительно хотелось очень сильно.

Он поставил поднос передо мной и сел вплотную. Я взяла в руку вилку, но он отобрал её и спросил: – Что тебе предложить, маленький?

Резкий спазм согнул пополам и я сложилась, чуть не макнув лбом в какую-то тарелку с салатом.

Переждав приступ, разогнулась и сказала спокойно: – Я не могу запретить тебе называть меня «маленький», но запретить своему телу блевать в ответ на это слово тоже не могу. Поэтому, если не хочешь, чтобы твой ребенок во мне страдал без еды, попытайся избегать при мне этого слова.

Говоря это, я смотрела в лицо Мэда и не могла понять, как он мне мог нравиться раньше? Ну, симпатичный. Ну, привлекательный. Но, зная его сущность, во мне внутри больше ничего не дрожало и не звенело при взгляде на эту красоту.

Он поиграл желваками и протянул руку, чтобы убрать волосы, которые так и висели свободными прядями. Я проследила за его рукой, дождалась, пока он заведет прядь за ухо, и опустила взгляд на поднос, выбирая блюдо.

– Мясо. Все равно какое, – произнесла ровным голосом.

Мэд наколол кусочек мяса и поднес к моему рту.

Взяв его зубами, нимало не заботясь, как это выглядит, я простонала от наслаждения и проглотила, практически не жуя.

И замерла в ожидании.

– Еще. – Если Мэд думал, что кормление с рук будет чем-то эротическим или поможет нам сблизиться, то он ошибался. Мне было до омерзения противно участвовать в этом спектакле. Но он хотел, а я не буду идти ему наперекор ни в чем. Только никакого удовольствия он от этого не получит. А я получу. Извращенное. Злое удовольствие сопротивляющейся жертвы.

Я больше не пыталась взять вилку или какую-то еду сама. Называла, что хочу, или показывала пальцем, если не знала названия. Мэд говорил, как называется это блюдо и настойчиво продолжал кормить с вилки.

Происходящее было утомительно. Зато я медленно пережевывала и все это должно было усвоиться лучше, чем если бы набросилась на еду, заглатывая ее большими порциями и болтая с ним, как это было бы раньше. До преподанного урока, убившего во мне все чувства.

Чувствуя, что наелась, и даже объелась, откинулась на подушку.

– Всё. Спасибо. Могу я встать? – утрировать, так утрировать. Полное подчинение – это тоже не сахар, Мэдди. И ты прочувствуешь это так же хорошо, как и я.

– Десерт, маленький?

Меня вывернуло прямо на пол, и рвотный рефлекс долго терзал, не отпуская, пока не опустошил полностью.

Мэд отбросил в сторону поднос и помогал мне, поддерживая, пока я сидела, согнувшись, на кровати над полом.

Потом прижал к себе и прошептал: – Прости меня, Ли. Прости меня!

– Мне надо в душ. И одежду. – От близости Мэда тело начало покалывать и наливаться истомой. Он отстранился, посмотрел виноватым взглядом и, не увидев никаких эмоций на моем лице, выскочил за дверь, аккуратно ее прикрыв.

Блядь! Такое было вкусное мясо. И салат.

Прошла в душевую кабинку, заткнула слив и уселась принимать ванну. Мне нужен был релакс. И только вода могла его дать сейчас. Какое же это блаженство! Бездумно сидеть в ванне и льопать по воде руками. Эхх, сейчас бы поплавать где-нибудь на море, поваляться на золотом песочке под ласковым солнцем, выпить пивка с таранкой… или холодного кваса… съесть вареную кукурузу…

Слёзы внезапно полились из глаз, без всхлипываний, без рыданий, было впечатление, что организм спешно избавляется от лишней жидкости.

Выходить в комнату и видеть этого чужого мне человека, который может так играть моим телом и моими чувствами, быть зависимой от него, подпрыгивать по команде, как кукла на ниточках, не хотелось. Но не сидеть же целый день в ванне. Я и так тут провела часа полтора.

В комнате было чисто, убрано, перестелено. На столе стоял новый поднос с едой.

Мэд сидел на стуле и напряженно ждал моих шагов.

«Что ж вы так убиваетесь, вы ж так не убьетесь, лорд Мэдирс».

– Я принес тебе одежду, Ли. Давай помогу одеться? Если ты хочешь.

– Я сама.

– Сам.

– Я сам.

Мэд смотрел на меня, не отрываясь, а я разглядывала одежду – туника из мягкой, приятной ткани, и свободные шальвары.

– Здесь нет трусов.

– Беременные не носят трусы. Это вредно для ребенка.

Я посмотрела на плоский живот и даже провела по нему ладонями, чтобы убедиться, что у меня за ночь не выросло пузо, которое нельзя пережимать, чтобы не навредить ребенку.

– Чушь. У меня даже живота нет. Что тут пережимать? Я хочу трусы.

– Сейчас принесу. – Он поднялся и стремительно вышел.

Я надела тунику и села на кровать в ожидании.

Мэд вернулся с трусами в руке – он что, так и шел по кораблю? Да пусть ходит, как хочет, альфа же, что с него взять.

– Давай помогу. – Он присел и надел на меня трусы без всякой эротической подоплеки.

Это даже не смешно. Теперь что, всегда так будет? Но озвучивать это я не собиралась. Затем он помог надеть штаны и оправил сверху тунику.

– Ли, расскажи мне про Землю, про систему, в которой она находится и все, что знаешь о вашем местоположении. Это нужно для поиска твоей планеты по любым косвенным признакам.

Я напрягла мозги и поняла, что мало что знаю о солнечной системе.

– Земля – это четвертая планета от Солнца. Она имеет единственный спутник, который повернут к ней одной стороной. Вокруг Солнца крутятся всего девять или десять планет. Мне нужно нарисовать, так легче будет ориентироваться.

Мэд достал из недр стола что-то, похожее на карандаш, только из какого-то сплава, и придвинул ко мне похожий на планшет девайс, включая его.

Я нарисовала Солнце, Меркурий, Венеру, Марс, Землю с Луной, обозначив ее галочкой, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Плутон. Размеры, конечно же, я не помнила. Только то, что самые большие – Юпитер и Сатурн. Кажется, у Сатурна имеются кольца.

– Мы находимся в рукаве галактики Млечный Путь. Она имеет спиралевидную форму. – Попыталась изобразить ее, но у меня ничего не вышло. – И с Земли видно созвездие Большая Медведица, в виде ковша с заломленной ручкой. Еще знаю названия Альфа-Центавра и Кассиопея.

Это все, что я знаю.

И грустно улыбнулась. Вот имя Дейенерис Бурерожденной помню целиком. А такую нужную информацию про планеты – нет.

– Спасибо, Ли. Я сейчас передам эту информацию Тиру, он поищет по всем приметам, которые ты рассказала. Побудь здесь, пожалуйста. Если хочешь есть, вот еда и напитки. Может, хочешь что-нибудь особенное?

– Пиво и соленую рыбу.

– Что это?

– Долго рассказывать.

Мэд взял мой планшет и вышел из каюты.

А я подошла к стене и увидела иллюминатор. Как же его открыть? Мне так хотелось посмотреть на космос, так ли он выглядит, как показывали в фильмах? Но нажимать на кнопки рядом с ним было ссыкотно – вдруг произойдет разгерметизация или включу сирену? Вот уж чему-чему, а этому меня учили еще с детства – не знаешь, как работает, не трогай.

Подошла к подносу и выбрала дорио, чисто проверить – может, он мне уже нравится, тогда я точно беременная, и рвота – не психосоматическая реакция на травму, а признак беременности. Фууу, блядь! Гадость какая. Выплюнула надкушенный кусочек на тарелку. Потом взяла чирс и с удовольствием съела большую гроздь. И энго. Сладкий, сочный энго, сок которого, как я ни старалась есть аккуратно, все равно тек по моим рукам и извазюкал в липкой субстанции по самый локоть.

Мэд подошел неслышно, и внезапно взял меня за руку. Я вздрогнула, попытавшись выдернуть её, но он не позволил.

Сел на кровать, утянув меня к себе на колени, и стал вылизывать липкий сладкий сок с моей руки.

Я напряглась и замерла, сжав руки в кулаки непроизвольно. Тело знало, чем закончится это вылизывание. Оно давно увлажнило ягодицы, покалывало иголками соски и заставляло сердце работать в ускоренном режиме. Гребанная течка.

Мэд знал это, он и сам был на взводе. Его колбасное изделие в штанах, как обычно, лежавшее направо от пупка, традиционно выпятилось во всю длину.

Мэд нежно вылизывал ладонь, постепенно очищая меня от липкости, и тело предательски наливалось истомой. Волна желания прокатывалась по мне сверху донизу. Вначале медленно и неспешно, затем сильнее и глубже накрывая и уволакивая в предчувствие наслаждения.

Мозг понимал, что тело сильнее. Если бы я могла сейчас поотжиматься или помедитировать, то прогнала бы эту патоку, разлившуюся по всему телу, но Мэд мне не позволит сублимировать. Он тут не с этой целью так старательно работает языком.

Безумно хотелось потереться, поёрзать задом, прикоснуться к члену, запрокинуть голову и подставить шею, постонать. Но я усилием воли не позволяла организму взять верх над собой. Что характерно, с каждым разом это давалось все лучше и лучше.

– Ли. – Мэд поднял голову и посмотрел своими зелеными глазами серьезно и виновато. – Ли, прости меня. Ты не такой, как все, и реагируешь не так, как омеги. Я не знал, что это так подействует на тебя, хоть ты и предупреждал. Прости.

Обещаю, больше не стану делать ничего из того, что ты не хочешь. И наказывать больше не стану. Если тебе нужен секс… можешь привязать меня к кровати и пользоваться мною на твое усмотрение. Вот. – Он протянул мне на ладони тот девайс, которым перетягивал мой член у основания. – Можешь не дать мне кончить. Это будет справедливо.

Мэд замер, спокойно глядя мне в глаза. Представляю, чего ему стоило это спокойствие. Меня уже штормило от накатывающих волн желания. Ему тоже было несладко.

– Раздевайся, – приказала ему и встала, снимая с себя одежду. Мэд закончил первым, надел на запястья наручи и лег на спину на кровать, протянув руки к изголовью.

Пфф! Обездвиживать и привязывать его не хотелось. Мне нужны были его руки на моем теле. Мучить его так же, как он меня, я не собиралась. Я всего-навсего решила потрахаться так, как хотелось моему телу, чтобы прогнать эту истому и этот морок из тела, чтобы оно опять начало слушаться меня.

Забралась на него, отвернувшись спиной, взяла его дернувшийся член в руки, отогнув от пупка, и ввела в себя так, как мне давно этого хотелось. Медленно опустилась до основания и запрокинула голову. Волосы волной опустились за моей спиной, расплескавшись по телу Мэда. Он вздрогнул подо мной, мелкая дрожь его тела, вкупе с тяжелым дыханием, заставляли меня тоже дрожать.

Поднимаясь и опускаясь, скользя по его стволу, мне не хватало его рук. Для опоры, для удовольствия. Я остановилась, скрутила волосы в жгут и перекинула их на грудь.

– Возьмись за талию руками, – повернув голову в сторону, попросила его.

Горячие руки тут же охватили талию, почти сомкнувшись. Я начала двигаться в приятном для себя темпе. Большие пальцы стали поглаживать меня по спине. Мэд придерживал меня руками, не подмахивая, только помогая. Это было похоже на то, что я трахаю себя Мэдом. Да, собственно, так и было.

Тело было благодарно. Оно насыщалось, томилось, лучилось волнами радости, выплескивая счастье в незамутненном и очищенном от примесей виде, заставляя меня стонать и прогибаться, танцуя на члене танец расслабленной страсти.

Но чего-то не хватало. Позу я выбрала не очень удобную. Пришлось встать, развернуться лицом и сесть сверху, упираясь руками Мэду в плечи.

Он лежал с запрокинутой головой, выгнувшись, сдерживая себя, вцепившись руками в простыню, комкая её и хрипло постанывая.

Стоя на коленях, приподниматься и опускаться стало легче, и наслаждение тут же захлестнуло, отдаваясь во всем теле негой, переливающейся через край, заставляя меня коротко выкрикивать и вилять задницей, прогибая спину.

– Помоги! – хрипло выдохнула сквозь зубы, и Мэд вскинул бедра, подбрасывая меня и доводя в пару движений до желанного оргазма.

Я длинно застонала, сжимаясь и выплескивая сперму на живот Мэда, и он тут же запульсировал внутри меня, догоняя и изливаясь.

Я опустила голову, и волосы накрыли нас покрывалом. Отдышавшись, дождавшись пока Мэд успокоится, слезла с него и пошла в душ, ни на каплю не раскаиваясь и не сожалея о сделанном.

Ни тебе здрасьте, ни мне досвидания* – вспомнился анекдот, и в душе я наконец-то рассмеялась.

Комментарий к 18. *Возвращается Рабинович из командировки, входит в комнату, видит – в постели его жена с незнакомым мужчиной. Мужчина видит Рабиновича, встает, одевается и молча уходит. – Сара, кто это? – А я знаю? Хам какой-то! Ни тебе здрасьте, ни мне до свиданья!

====== 19. ======

В ду́ше я мурлыкала песню, стоя под струями воды.

Было хо-ро-шо! Досыта и без греха. И без соплежуйства. Потрахались и разошлись. Хорошая сделка. По-хорошему, он мне должен еще раз за один пропущенный трах, когда я медитировала.

Судя по состоянию мозга и тела, течка заканчивалась. Приступы проходили быстрее и становились слабее. Да и этих плюхов уже не было. Неужели мне так повезет, что вместо семи дней будет всего три? Сегодня третий день и он заканчивается!

И я от радости запела:

По дороге летним днём, нанана-нанана

Шли, обнявшись, под дождем, нанана-нанана

Ослик, суслик, паукан, нанана-нана,