Текст книги "Попадос (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Да уж, покуролесили мы тогда знатно.

Мишка с Лешей пили чай с пирожными, а мы с Мэдом наслаждались кофе. Мне бы хотелось покормить мужа пирожными из рук. Но Мишка был важнее сейчас.

– Мишук, а о чем ты мечтаешь? Где бы хотел побывать? Что увидеть?

Мне не давали покоя мысли, раз уж мы здесь, показать Мэду и Мишке, как прекрасна и разнообразна в своей красоте наша планета. Да и сама нигде не была.

– Ты раньше хотел побывать на Эйфелевой башне, сынок? А еще где?

– Оооо, мамуль, я тут начитался про Индию, Тайланд, Лондон, Италию. Я везде хочу!!! И на башню, да, в Париже.

– Как ты смотришь на то, чтобы дня на три слетать по памятным местам планеты? Поможешь просвещать инопланетян, м?

– Мааааам!!! Мамулик!!! А когда?! – Мишка подпрыгнул на стуле, чуть не разлив чай, подскочил и диким кабанчиком забегал по кухне.

– Да вот завтра с утра и полетим. Я, ты и Мэд. Лёшик, ты не возражаешь?

– Буржуины. Привезете мне из разных стран по бутылке местного бухлишка. – Лёшка был в своем репертуаре.

– Миш, тебе задание – за ночь составить график – где-куда-что конкретно посмотреть. Завтра согласуем и по-ле-те-ли!!!

Благо перед тем, как упасть и переселиться в другое тело, мы с сыном планировали ехать в отпуск и сделали загранпаспорта, так что у Мишки паспорт был, а у нас с Мэдом были и российские, и заграничные. Что значит много денег и прошаренная организация, у которой везде есть подхваты!

– Мам! – Он остановился прямо передо мной и грустно спросил: – Вы же здесь ненадолго? Да?

– Осталось еще пять дней, Мишук. Но они – полностью наши. Вещей с собой много не бери. Маленькую сумку. Кстати, давайте сделаем совместную фотку!

Мы встали все вчетвером, я обняла Мишку, а Мэд и Лешка встали за моей спиной, и мы немножко нащелкали кадров.

Мишка тут же убежал к ноуту планировать поездку. Из-за стенки донесся победный клич индейцев племени мумба-юмба и что-то загрохотало, падая.

Постучала в стену кулаком и прокричала:

– Михуил! Звонили из Китая и просили кричать потише!

– Мамулечка! Я тебя люблюууууу! – ответил Мишка из-за стенки, и ор немного поутих.

Лёшка засобирался домой. А Мэд потащил меня отдыхать.

– Ты только из больницы, а впереди перелеты и большие нагрузки. Давай ложиться. Я Мишу предупрежу, чтобы не беспокоил.

Я застелила диван в своей комнате, легла, чтобы подождать Мэда, и отрубилась без задних ног.

Ночью проснулась, обвела глазами свою комнату. Сердце наполнилось тихой радостью и грустью предстоящей разлуки. Мэд спал, положив на меня руку.

Я думала, что месяц в полете на корабле, в гиперпрыжке, будет длинным и тяжелым. Но он вышел насыщенным – Мэд обучал меня разным тонкостям языка, поведения, учил многому, рассказывал о своем детстве. На учебу уходило много времени, но она отвлекала от мыслей о том, что ждет меня дома. Я ведь собиралась остаться. А теперь, видя, что Мишка не один, Ли присмотрит за ним, да и братики-сестрички не дадут ему заскучать и научат ответственности, решила лететь с Мэдом на Элькору. Значит, надо продумать, что забрать с Земли на память.

Терять время не хотелось, его и так было мало. Аккуратно сняла руку мужа с себя, сползла с дивана, сходила в туалет, заглянула к Мишуку. Он спал на животе, как обычно, раскрывшись, открытый ноут пестрел многочисленными вкладками для путешествия.

Укутала сына одеялом, погладив по голове, закрыла ноут и прошла в свою комнату, составлять список.

Дневник, так и быть, оставлю Ли. Пусть изучает мое прошлое, оно ему еще пригодится, чтобы не косячить.

Достала любимый блокнотик.

Надо:

1. Взять кофе.

2. Закачать музыку.

3. Закачать фотографии.

4. Закачать фильмы. Все.

Сразу поставила на закачку архив музыки на компе. Мэд зашевелился в постели. Не хочу его будить. Он находился в постоянном напряжении с момента посадки на Луну, и я чувствовала его состояние, как свое. Пусть отдыхает. Забралась тихонько в темноте, подсвеченной экраном ноутбука, на диван, и свернулась в комочек.

Я в теле Лиатта являлась мамой Мишки, вид бывшего мужа Лёшки, и своего тела – при всем при том, что ощущала себя Лианой – вносил в мои чувства такой раздрай, что внутри постоянно была, как сжатая пружина.

Мэдирс тесно прижался к моей спине, погладив по руке.

Хммм… Кто-то взял палочку московской колбасы в постель?

Музыка, кино, фотки… То-то всё думала – что еще не сделала. У меня тут муж неделю не траханный, а я забыла, дурочка.

– Так, как насчет палочки московской? – И Мэд провел своим достоинством между моих половинок, потираясь, руками обняв и прижав к себе, целуя в шею, покусывая плечо, прихватывая зубами за кожу, чувствительно, на грани боли. Ощущая, как выделяется смазка, я начал постанывать, и Мэд закрыл мне рот рукой, вложив палец в рот.

Мишка спал за стеной и шуметь было нельзя, поэтому я тихо стонал, посасывая палец и играя с ним языком. Мэд завозился за спиной, убирая руку от моего рта, и я почувствовал, как смазка полилась между половинок. Он провел рукой, размазывая ее, и мой член дернулся от нежной ласки и предвкушения. Приходилось сдерживаться, не шуметь, не скрипеть диваном и не стонать. Мэд, лёжа на боку, приподнял мою правую ногу повыше, и его головка мягко ткнулась, надавливая на мягкий, влажный анус, медленно входя.

– Ащщ, – вырвалось у меня. – Больно, Мэд.

– Мххх, потерпи, мой хороший! – Грудь Мэда подрагивала от охватившего желания, и он протискивался в меня с напряжением, медленно напирая внутрь и не останавливаясь ни на секунду.

– Подожди. Дай привыкнуть.

Тело отвыкло, и распирающий зад альфий фаллос причинял боль.

Мэд вошел только наполовину и замер. Его рука пробралась к моей опавшей плоти и скользкими, в смазке, пальцами, начала поглаживать её, задевая яички и массируя ложбинку до самого входа.

Напряжение в теле уходило, боль отступала, горячие губы Мэда на шее и плече опаляли огнем, левая рука, просунутая под меня, гладила грудь, задевая соски, посылая мурашки и острые всполохи прямо в пах, и мой член оживал в нежной ладони мужа.

Я качнул бедрами, и Мэд с тихим всхлипом протаранил мой зад, насаживая меня до упора, распирая и заполняя, казалось, до сердца. Было больно. И восхитительно.

Не в силах больше сдерживаться, Мэд начал с силой вбиваться в меня, прижав мой член к животу рукой, придерживая меня, насаживая на себя. Боль звенела отголоском, вплетаясь в нарастающее возбуждение. Мэд внезапно вышел из меня и перевернул на живот, тут же входя, раздвигая ягодицы, наполняя собой, срываясь на жесткий трах и сильные, ритмичные фрикции, глубоко и мощно двигаясь, тараня, и тяжело дыша.

Я поскуливал, стараясь сдерживать стоны, но они вырывались непроизвольно. Пульсирующий фаллос потирался о простынь при каждом толчке Мэда и звенел от напряжения, приближая меня к развязке. Мэд внезапно задергался, сильно сжимая мою талию руками, и кончил, тяжело оседая сверху, придавливая своим весом. Я тихонько пискнул под его мокрым, горячим телом, не дойдя до конца самую малость, и Мэд скатился с меня, ложась на диван рядом.

– Прости, Ли, – тяжело дыша, приходя в себя после оргазма, прошептал Мэд. – Прости.

Я перевернулся на спину и положил руку на все еще эрегированную плоть, собираясь довести начатое до логического завершения, но Мэд отодвинул мою ладонь и наклонился над моим пахом, проведя носом по всей длине члена и облизав его, взял головку в рот. Его горячие влажные губы заставили меня дернуться, и я неосознанно подбросил бедра, вогнав свой член ему в горло чуть не по самые яйца. Мэд сглотнул, обнимая его губами, и начал насаживаться, мокро и скользко, постанывая.

Я схватил его за волосы, прижимая голову к паху и подмахивая бедрами, жестко насаживая и трахая его в рот. Рычание вырвалось из моего горла непроизвольно и совпало с оргазмом, переходя в стон удовольствия, тонкий и сладкий.

Никто не делал мне так красиво и вкусно, как Мэд.

Отпуская его волосы, подергиваясь от отголосков испытанного наслаждения, я рвано выдохнул:

– Извинения приняты.

Мэд поднял на меня глаза, облизывась и сглатывая, приводя дыхание в норму, и улыбнулся:

– Мой сладкий энго! Сладкий и ершистый.

Ложась рядом со мной, он обнял и спросил:

 – Почему не спалось? Что тебя мучает, Ли?

– Да, вот, думал, что взять с собой земного. На память.

– Маленький мой, а ведь ты не собирался возвращаться, да, Ли?

Я развернулся к нему лицом: – Ты знал? Ты знал и все равно вез меня сюда?

– Я знаю тебя достаточно хорошо, Ли, моя радость. Знал и вёз. Ведь говорят – если любишь – отпусти. Но теперь ты решил вернуться со мной?

– Да, Мэдди. Теперь, когда знаю, что Биллиатт на моем месте, что он присмотрит за Мишей, я вернусь с тобой.

Мэд мягко прикоснулся к моим губам.

– Спи.

И я, как по команде, вырубилась.

…

– Ксю! Привет! Как дела, йожег? – написала утром в ВК своей лучшей подружке.

– Кого я вижу без охраны! Лийка! Так ты меня вспомнила?

– Не все, Ксю. Местами бывают проблески. Когда последний раз держалась за хуй, подруга?

– Щаз посчитаю. Неделю назад, Лий. Завела себе нового красавчика, увидишь – закачаешься. А ты когда?

– Да я сошлась с Лёшкой. Так что теперь регулярно.

– Ты ебанулась! Нахуя опять наступать на эти грабли? Ты же не хочешь еще раз потерять кусок жизни, подстраиваясь под чужие кинки? Мать! Окстись! Надеюсь, тебе хватит мозгов быстро свернуть эти отношения?

– Ксю, я беременная. От Лёшки. И боюсь за свою память. Если опять тебя забуду, ты же не бросишь меня, да?

– Ты точно ебанулась! Конечно не брошу!

– Сорь, йожег, мне пора! До связи!

– Не пропадай, Лий. Чмоке тебе и детке. Ну, ты дайоооош!!! Пока!

…

Сидя в ресторане на Эйфелевой башне, мы с Мишуком и Мэдом разглядывали город с высоты птичьего полета. Суматошное утро, четырехчасовой перелет, Монмартр, набережная Сены, Елисейские поля, и наконец, башня. Мы устали, проголодались, ноги были стерты до колен. Столько ходить, впитывая новые ощущения, виды, яркие краски парижских улиц, было слишком большой нагрузкой даже для альфы. А уж для нас с Мишкой и подавно. Но даже здесь Мишук не мог успокоиться и носился от одного окна к другому, разглядывая Париж сверху, фотографируя нас, город, ресторан, себя. Энергия из него перла фонтаном.

– Мишук! Какой у нас следующий пункт в маршруте? Мне кажется, ты слишком много напланировал. Давай выберем еще всего одну точку, куда смотаться, иначе я точно не выдержу такого счастья!

Мишка сел, подпер голову рукой и тяжко вздохнул:

– Ты, как всегда, права, мамуль. – Вздрогнул, оглянулся. Еще в самолете я его инструктировала строго-настрого не называть меня мамой на людях. «Тогда уж зови «дэдди» – ухмылялась я. – «Это хоть будет в контексте рыжего папика».

«Да ну тебя!» – фыркал смешливый мальчик и радостно улыбался. «Кстати, что там ночью за шум был, я проснулся и уж подумал, что к нам забрались грабители».

Ох-хо-хооо…

«Да это Бусин разодрал и употребил пакетик с валерьянкой, и всю ночь скакал и смеялся.» – Прости, Бус, что пришлось свалить на тебя наши ночные поебушки с Мэдом. Не говорить же ребенку правду. Не знаю, прокатило или нет, но, по взгляду Мэда, сидевшего в соседнем кресле самолета, поняла, что придется брать два номера в гостинице.

Мы заказали столько всего вкусного, что даже совместными усилиями не смогли съесть эти прекрасные и красивые блюда. Но я старательно откусывал от каждого пирожного, постанывая и страдая, что не могу съесть все просто физически.

Даже лакомка Мэдди, любящий сладкое, откинулся на стуле, поглаживая живот, явно наслаждаясь и поездкой, и Парижем, и едой. А когда услышал мои стоны, его рука с живота соскользнула на палочку московской в штанах. Пришлось перестать стонать и наслаждаться сладостями молча.

– Мишук, так что ты выбрал? Куда искать билеты? Море? Достопримечательности? Горы? Желательно, чтобы не надо было лететь, огибая всю Землю. Время – деньги. – И я нахмурилась, снова ощутив внутри часики, которые тикали, отсчитывая часы до разлуки.

– Не хотелось бы провести все время с тобой в самолетах, милый.

– Тогда Лондон! Однозначно! И в Дублин потом, можно? Дэдди, ну плииииз, – заскулил Мишка, умильно корча мордочку. Там всего полтора часа на самолете, Ли! А из Дублина в Москву – четыре часа с хвостиком. Можно взять на послезавтра ночной рейс, а?

Я прижала Мишку к груди и поцеловала в макушку, потрепав его по волосам. – Конечно можно, милый.

Русскоязычные посетители ресторана стали на нас странно поглядывать, откуда-то донеслось – «а мелкому есть восемнадцать хоть?.. надо сообщить в полицию… безобразие…»

Да уж, наши обнимашки бесследно не прошли. Мы заплатили по счету и поплелись в гостиницу, не пропуская магазины. Невозможно было побывать в Париже и не зайти в них, пусть мне даже придется для этого ползти.

– Ма! Я щаз сдохну! Устал пипец как! Имел я ваши магазины… в… к… на… ну, ты поняла! – Мишка сел прямо на пол в очередном бутике и заморенно посмотрел на меня. – Кстати, у меня еще сегодня сеанс связи по скайпу с Алисой через… – он посмотрел на часы. – Пля! Через сорок минут. Ма! Я в гостиницу, тут уже рядом. Можно, я сам?

– Позволь, провожу тебя, – Мэд посмотрел на меня, спрашивая взглядом моего согласия.

– Мишук, закажи билеты пока в Лондон, можно на раннее утро, чтобы времени не терять. – Я погладила Мишку по волосам и поцеловала в нос. – Мэдди, буду в этом магазине, дождусь тебя тут. Никуда не уйду! Честное омежье! – И провел рукой по его небритой щеке, покалывающей щетиной мою ладонь.

Мэд быстро поцеловал ее и, взяв все наши покупки, скрылся с Мишкой за дверью.

Когда Мэд вернулся, я ошарашил его своей идеей, которая поселилась у меня в голове уже давно.

– Милый, хочу сделать тебе подарок: cерьгу в ухо. Я так давно мечтаю, чтобы ты был, как настоящий пират. Это мой кинк. А если тебе не понравится, ты просто вынешь сережку и залечишь шрам медиксом. – Глядя на его приподнятые брови, добавил: – Это мой кинк, Мэдди. Помнишь, как ты просил не обрезать мои волосы? Я же мучаюсь, отращивая эту часть. Ну, пожааалуйста, Мэдди! – Я обнял его за шею и поцеловал, тесно прижимаясь всем телом и заглядывая в умопомрачительную зелень его глаз.

– Конечно, милый, – хрипло выдохнул Мэд. – Для тебя все, что захочешь, энго.

В салоне, находившемся по соседству с бутиком, мы выбрали подходящую серьгу-капельку с зеленым изумрудом, и пистолетом прокололи Мэдирсу левое ухо.

Мэд только поморщился, но стерпел.

– Мой пират! – Я забрался на сидевшего в кресле Мэда, глядя на него горящими глазами, и поцеловал его страстно, возбуждающе, едва сдерживаясь, чтобы не завалить тут же и оттрахать прямо в салоне.

Мастер, прокалывающий Мэду ухо, с ярко выраженными лазурными предпочтениями, глядя на нас, очень колоритно смотревшихся вместе, резко выдохнул и поправил что-то в паху.

Это заставило меня оторваться от мужа и, потянув его за руку, поволочь в гостиницу.

Заглянув к Мишке в номер, мы увидели его счастливо болтающим с Алисой. – Ой! Давай я познакомлю тебя с ма… – чуть не прокололся Мишук, весь на эмоциях и радостях, но я замотала головой и замахала руками, указывая на то, что в таком виде меня с Алисой знакомить не надо.

Хы. «Мальчик жестами объяснил, что его зовут Хуан».

Мишка встрепенулся, покраснел, и добавил, глядя на Алису: – Ой, прости, но я позже познакомлю, ладно? – Потом оторвался от скайпа и сообщил, что забронировал билеты на шесть утра, чтобы мы были готовы.

Мы с Мэдом пошли к себе в номер, находящийся напротив Мишкиного, где я планировал отдохнуть и преподнести мужу еще один подарок. Париж – это любовь. Мне хотелось, чтобы Мэду запомнилась вся наша совместная поездка, каждой своей минутой.

====== 36. ======

Комментарий к 36. НемножЕчко пвп.

– Мэдди. Срочно нужен твой совет. Мне так много всего надо взять с Земли… Я не знаю, что делать. Хочу набрать разных семян, чтобы прорастить на Элькоре. И кофе. Саженцами, чтобы наверняка прижились и росли. И уже готовый, в зернах. И котика хочу. Буса забирать не стану, а вот маленького котеночка – очень хочу. И собачку. Но понимаю, что животных брать нельзя не потому, что запрещено, а потому, что они там будут одни из своего вида.

Cела на кровать и расплакалась. Взрослая же баба. Включила свои хочухи на полную громкость и рыдает тут.

Мэд завалил меня на кровать и лег сверху, придавливая и целуя мокрое лицо.

– Ли, мальчик мой, не плачь, маленький. Все возьмем, что хочешь. Кроме животных. Их придется оставить.

Слезы быстро высохли. Сережка с зеленым камушком покачивалась в ухе Мэда, притягивая взгляд, и возбуждение пузырьками поднималось из живота вверх, вверх, щекоча изнутри предвкушением. Горячие губы ласкали мою шею, пальцы рук оглаживали тело, а взгляд, переполненный любовью и обожанием, согревал душу.

Я положила руку ему на губы, останавливая:

 – Мне надо в душ, милый.

Уходя в душ, прихватил с собой несколько пакетиков из магазинов. Хорошенько смыв с себя усталость и грязь, вытерлась и достала из них подарок для Мэда: чулки, пояс с подтяжками и корсет. Нет, надевать это все я буду на себя, порадовать визуалом мужа. Но, блин… на нем это смотрелось бы просто охуенно. Как бы заставить померить? Но это потом. А сегодня – все для моего Мэдди. Натягивая чулки, разглаживая их на ногах, я вспоминала давно забытые ощущения от прикосновения этих прекрасных вещичек к телу. С корсетом пришлось повозиться, застегивая на крючки. А белые кружевные трусишки-стринги, после укладывания вставшего члена, красиво облегали мою задницу, подчеркивая круглые полупопия. Хорошо, что при эрекции яички подобрались и аккуратно прижались трусишками. А то свисало бы два мешочка из стрингов.

Я улыбнулся. Люблю во всем находить позитив.

Сверху на всю эту белую прелесть, так идущую к моим рыжим волосам, решил ничего не надевать. Порвет. Как пить дать, порвет. Я ту ночнушку, разорванную на консумации, до сих пор вспоминаю. Как можно портить такие прекрасные вещи?

Выйдя из ванной, прошел под взглядом раскинувшегося на кровати, все еще в одежде, Мэда, перебросил косу через плечо и стал распускать ее, медленно проводя по прядям, пока не освободил все волосы. Качнул головой, перебрасывая освобожденную гриву за спину чувственным жестом. Откинул голову назад, ведя рукой по шее, спускаясь к открытым соскам, провел рукой по корсету, и погладил член, опуская голову и ловя взгляд Мэда. О, да! Эффект разорвавшейся бомбы. Как я и хотел.

Мэд стремительно соскочил с кровати и подошел ко мне, оглаживая руками корсет, задевая соски. Обошел вокруг, проведя горячей рукой по члену, бедрам, открытым стрингами ягодицам. Встал передо мной и опустился на колени, гладя ноги в чулках и утыкаясь лицом в пах.

– Какой же ты прекрасный, мой Ли! Ты как волшебное создание, неизвестно за какие грехи доставшееся мне!

Нежные поцелуи в открытые участки тела, в живот, открытый корсетом, в фаллос, прикрытый кружевами.

Мэд застонал, чувственно, и стон был похож на мучительный, выстраданный, болезненный, от обладания совершенной красотой.

– Мам! – Стук в дверь заставил нас дернуться и раздосадованно выдохнуть обоих. – Идем в кафе, мы же договаривались!

– Мишук, подожди нас в лобби, мы оденемся и скоро придем. – Я старался говорить без дрожи в голосе, убедительно, как обычно.

– Только недолго! – Тихие шаги за дверью заставили нас подскочить.

Мэд коротко впился мне в губы, смахнул со стола пакеты с покупками и нагнул меня, кладя на стол, расстегивая брюки и вынимая альфячье достоинство. Я расставил ноги пошире, и Мэд тут же, отводя намокшую от выступившей смазки полосочку стрингов в сторону, толкнулся в меня, обжигая проникновением.

Застонали мы в унисон. По телу прокатилась дрожь, я переступил ногами, устраиваясь поудобнее:

– Давай, Мэд! Быстрее! Быстрее, ну же!

Мэд засадил в меня резко, почти до упора, придерживая за талию, но именно это и нужно было сейчас.

– Резче, Мэд! Еще!

Короткие вскрики, вырывавшиеся из меня в ответ на его толчки, мешались с его стонами, он проводил руками то по корсету, то по ноге с чулком, толкаясь, входя, трахая.

– Быстрее, Мэддиии! Да! Да!

Руководя процессом, задрал ногу коленкой на стол, меняя угол проникновения и еще больше раскрываясь, и Мэд ускорил фрикции, наваливаясь, отводя в сторону волосы и мокро целуя в шею, прикусывая позвонки. Я начал выплескиваться, кончая, выгибаясь в спине, сильно сжимая его в себе, воя на одной ноте, превращаясь в горячий булькающий кисель.

Горячие толчки спермы внутри, пульсирующий член Мэда продлили мой оргазм, посылая остаточные теплые искры удовольствия.

С минуту мы тяжело дышали, лежа на столе.

Потом Мэд поднялся, выходя из меня, помог мне встать со стола и попросил:

– Не переодевайся. Иди в этом. Хочу знать, что под одеждой ты во всей этой обалденной красоте!

Он прижал меня к себе, целуя в губы, взгляд был все еще расфокусирован, дыхание не до конца восстановилось:

– Спасибо за подарок, Ли. Ты такой непредсказуемый и фантастически прекрасный!

Я поцеловал его в щеку и побежал в ванную, сменить трусы и одеться.

Люблю удивлять. Поэтому из ванной вышел уже в строгом платье зеленого цвета, черных чулках и кожаном чокере на шее, с подвеской из изумруда, в пару серьге Мэда.

– Ты хочешь, чтобы мы сегодня никуда не пошли, дорогой? – Мэд хрипло выдохнул и ошалело уставился на меня.

– Мишка ждет, Мэдди, – нежно погладила его по скуле и потянула за руку, выводя из номера, прихватив сумку и вставив ноги в салатовые туфельки без каблучка, так удачно сегодня приобретенные в одном из очередных магазинчиков.

Мэд остановил меня, крепко прижав к себе, облапав руками все тело, почувствовав корсет под платьем и полосочку стрингов на заду, коротко выстонал, решительно отстранился и, стиснув зубы, пошел вслед за мной по коридору гостиницы, прожигая взглядом мою задницу, виляющую в походке «от бедра».

Мишка ждал нас, сидя в кресле, и увидев меня в платье, присвистнул, показывая большой палец на руке, одобряя.

Ресторан был неподалеку, потому что все устали, и далеко ходить не было сил.

Мы с Мишуком заняли столик и остались делать заказ, а Мэд наклонился к моему уху, проведя губами по нему, и прошептал:

– Я в туалет.

Себе и Мэду я заказала пиво – темное, вишневое, светлое, разной соленой рыбки, кальмаров: хотелось приобщить его к моим любимым блюдам. Мишка же выбрал стейк и свежевыжатый сок апельсина.

В ресторане играла музыка, некоторые пары танцевали, и я тоже планировала немножко потанцевать с Мэдди. Нам уже принесли заказ, а Мэд все не возвращался. Оставив Мишку за столом, я направился в сторону туалетов.

Прямо перед дверью с табличкой WC какой-то кудрявый юноша преградил мне дорогу, упершись рукой в стенку:

– Лейди, зис рум ис онли фо мен, – улыбаясь, сказал он, оглядывая меня заинтересованным взглядом.

Я задрала юбку, показывая выпирающий бугор под черными кружевными трусиками:

– Гуд?

– Фаааак!!! – потрясенно выдохнул он. – Куууул! – качая в восторге головой и ошарашенно разглядывая меня, произнес юноша. – Велкам! – он, поклонившись, открыл передо мной дверь в туалет.

Мэдди с висевшим на нем смазливым мальчиком, лопотавшим по-французски «О, мой пират! О, прекрасный пираааат!» увидела сразу, и не останавливаясь, подскочила к парочке, крепко ухватив мальчика за волосы, резко дергая, отрывая от мужа.

Мэд еще там, на пересадочной базе Луны, загрузил обучающую программу русского языка. Добавлять английский или другие языки я посчитала нецелесообразным, ни к чему ему такая нагрузка сразу, да и потом это вряд ли бы пригодилось. Поэтому он не понимал, что говорит эта симпатичная липучка, но догадываться должен был.

– Сучка крашена! Уберись нахуй от моего мужа, – выцедила со злостью по-французски, – а то я тебе твои ручонки в жопу затолкаю другой стороной! Курва!

Мальчик стушевался и боком, боком выскочил за дверь.

– Мэдди! Тебя на секунду нельзя оставить! – возмущенно посмотрела на мужа.

– Прости, Ли. Я бы и сам справился. Просто не ожидал такого поворота.

Пиво Мэду понравилось. Как и рыба. И кальмары.

– Я теперь лучше понимаю, почему ты так любишь Землю, – захмелев, произнес Мэд. – Она действительно прекрасна, Ли. Тут столько чудес и красоты, жаль, что мы не успеем все посмотреть. – Он поглаживал мою коленку под столом, забравшись рукой под платье, оглаживая голую кожу по краю чулка.

– Пойдем потанцуем, Мэдди!

Мишка залипал в телефоне, пользуясь свободным вайфаем, а мы с мужем прошли на танцплощадку, находящуюся возле музыкантов.

– Я не умею танцевать ваши танцы, Ли.

– А ты не стой, двигайся. Обними меня и слушай музыку, мой прекрасный пират! Ты такой красивый, Мэдди! Я так тебя люблю!

Мы прижались друг к другу, медленно двигаясь, потираясь привставшими членами, зеленые глаза ласкали мое лицо, большие горячие руки нежно прижимали к себе под тягучую сексуальную песнь саксофона. Серьга в слегка припухшем ухе Мэдди поблескивала, отражая лучи лампочек, вечер был напоён негой и любовью, разлитой в воздухе.

– Лиаттик, милый! В тебе такой сплав нежности и силы, любви и красоты, стойкости и отваги. Я так люблю тебя, маленький!

Париж – город любви.

– Вижу, Мэдди, вижу и чувствую. – Я поцеловала его в верхнюю губу, не отрывая глаз от его нежного взгляда, и Мэд простонал низким голосом, от вибраций которого по телу рассыпались мурашки.

Мишка смотрел на нас издалека нечитаемым взглядом. Но когда увидел, что я смотрю на него, улыбнулся и показал знак «окей».

– Мэдди! У меня мертво встал! Не отпускай меня! А то платье будет оттопыриваться! Сильно оттопыриваться! Судя по члену – порвется пониже пупка.

– Ли. У меня не платье, но тоже сильно выпирает. Что делать?

– Что делать, что делать? Снимать штаны и бегать, – пробормотала я.

– Как? Прямо вот снимать и бегать? – Мэд удивленно вытаращился.

– Доверчивый ты мой! Танцуем в сторону туалетов. – Я вытянул его руку в стиле «танго», и напевая мотивчик из бара «Голубая устрица» – па-пара-па-па-пам… мы прошагали налево пару шагов, прижавшись щеками, потом – направо пару шагов, не разлепляясь, протанцевали широкими шагами к коридору – и эффектно нырнули в него, приближаясь к туалету.

Возле мужского стояла очередь из нескольких мужиков и мы пристроились за ними. Мэд стал впереди, а я прижался к нему со спины и прошептал на ушко, потому что член разрывался от стояка:

 – Мэдди, нагнись, как будто шнурки завязываешь на кроссовках, а я потрусь об твою попу незаметно.

Мэд наклонился, и я начала подталкивать его пахом, потираясь, напевая и делая вид, что танцую, пьяно улыбаясь и подтанцовывая руками. Мэд от толчков в зад покачивался-покачивался, и вдруг содрогнулся и замычал, подергиваясь.

Блядь! Он кончил, а я уже вот-вот кончу. И тогда на платье будет огромное мокрое пятно, эти кружавчики ничего не впитывают же!

– Милый! Я в женский туалет! – пропела, протискиваясь сквозь толпу и влетая в открывшуюся дверь для прекрасного пола вне очереди, делая страшные глаза и бормоча по-русски: – Девочки! Мне НАДО!

Заскочив в свободную кабинку, задрала платье, высвободила фаллос и в несколько дрочибельных движений кончила, стучась о дверцу спиной с громким стоном.

– Скажи, кайф, подруга! – донеслось из соседней кабинки. – Вкусное тут пиво, да?

– О-ху-еть какой кайф, подруга! – выдохнула в ответ и схватилась за туалетную бумагу, приводя себя в порядок.

Помыв руки и выйдя из туалета, увидела Мэда с совершенно глупой улыбкой на лице, ожидавшего меня, прислонившись к стенке и прикрывая мокрое пятно на джинсах руками.

– Ой, милый! Ты пролил пиво! Дай я затру! – И потерла пятно салфеточкой, а оно расползлось еще больше. – А, да и хуй с ним! – Взяла Мэда под руку, и мы пошли в зал, к Мишке за столик.

Пиво зашло так душевно, что мы взяли его еще с собой в номер. Распрощавшись с Мишкой до пяти утра, мы устало ввалились в свой номер напротив и, не раздеваясь, рухнули на кровать. Мэд гладил меня поверх платья, а потом внезапно встал и пошел в ванную. Зашумела вода. Я снял платье и лег на постель, раскинувшись звездой в черном комплекте чулок и пояса, кружевные трусики тоже оставил. Они так заводят Мэда.

Он, пошатываясь, вышел из ванной, вытирая голову полотенцем. Увидев меня в черном белье, так контрастирующем с моей бледной кожей, покачнулся и замер, уронив полотенце на пол. Его болт тут же отреагировал, приподнявшись.

– Ли, Лиаттик мой! Помнишь, ты говорил, что подождешь, пока я сам захочу тебе отдаться? – немного заплетающимся языком произнес он, в перерывах между поцелуями моего тела. – Я хочу. Хочу попробовать. Чтобы ты, такой прекрасный, такой воздушный и неземной, любил меня так, как ты хочешь.

Я закрыл на мгновенье глаза. Вот что пиво животворящее делает! И чулки! И Земля.

Мэд обнял меня и перевернулся вместе со мной так, что я оказался сверху на нем.

– Я весь твой, Ли. – Мэд решительно выдохнул и посмотрел на меня плавающим взглядом.

– М-м-м-м! – Я целовал его тело, прикусывая соски, прихватывая кожу, спускаясь вниз, к палочке-выручалочке, которая призывно манила и была горячее всего остального тела. Мэд пошарил рукой в тумбочке рядом с кроватью и протянул смазку и презик.

От желания сводило зубы. То, о чем так давно мечталось! А пиво расслабляло голову и красило мир в розовые цвета. Я почувствовал, как рядом проскакала фея Тинки на белом единороге с транспарантом «Мечты сбываются!»

Рано еще, не время смазки. Опустился между ног Мэдди, раздвинув их пошире, и, не касаясь члена, приник ртом, выцеловывая внутреннюю часть бедер, проводя языком по нежной кожице, прижимая зубами кожу в месте, где нога переходит в ягодицу.

Мэд мелко подергивался, постанывая, пытаясь дотронуться рукой до своей возбужденной плоти.

– Ээээ, нет. Так не пойдет. Руки вверх! – Я схватил свои белые чулки и привязал его правую руку к столбику кровати, глядя горящим взглядом на его реакцию. – Ты же не боишься меня, Мэдди, любимый?

Мэд пьяно улыбнулся, покачав головой, и протянул мне левую руку. Я привязал её другим чулком к следующему столбику, и сел ему на живот. – Ты не пожалеешь, Мэдди. Я буду очень нежным. – И поцеловал его страстно, разжигая огонь желания одним только поцелуем. Его член дернулся и стукнул меня по ляжке. Мэд привычно дернул руками, желая обнять меня, но натянутые чулки не пустили его и он раздраженно выдохнул.

Я взял в руку хвостик, который стучался от подергиваний о мою попу, и поглаживая его, наклонился и приник поцелуем к сладким губам мужа.

Перебираясь к его паху, оставляя в покое член, жаждущий прикосновений, опять устроился между его ног и прошелся языком по расселине, задевая тут же поджавшийся анус, и полизал яички, которые перебрались на член и налились округлыми камешками по обеим его сторонам.

Мэд постанывал на каждом выдохе коротко и призывно: