Текст книги "Bubbles and tequila (СИ)"
Автор книги: Igirisu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Третье прозвище, которое Джозеф тоже когда-то использовал в негативном значении. Всем было прекрасно известно, что Цезарь был популярен у девушек. Да и у парней, в принципе, тоже – он мог позволить себе не ограничиваться кем-то одним. И, соответственно, все также знали, что Цеппели часто отправлялся на свидания. Раз в неделю-две, но обязательно. И всегда с кем-то новым. Цезарь не чувствовал нужды отказывать кому-то во внимании.
Поначалу Джостара это раздражало. Но потом «Казанова» также стало одним из простых прозвищ. Правда, его ДжоДжо всё же старался использовать в тех случаях, когда хотел Цезаря как-то поддеть.
Цеппели, опять же, не был против этого.
Был ещё один вариант манипуляции с его именем, но это было просто сокращение «Цезаря» до «Цез». Ну, и конечно же обычные обращения типа «чувак», «приятель» и им подобные.
Но с недавних пор добавилось ещё одно. Именно из-за него Цезарь начал чувствовать себя странно и не понимать, что с ним происходит. Вернее, что происходит между ними.
– Эй, Цез, помнишь, тогда при первой твоей встрече с Джонни Джайро как-то тебя назвал? – неожиданно спрашивает Джозеф, когда они сидят в гостиной и силятся пройти мультиплеер второго Портала.
– Не очень. Может, подскажешь, как именно? Моё обычное прозвище, что он использует всегда, ты и так знаешь, так что я плохо представляю, что ты имеешь в виду, – хмыкает Цезарь, после чего примеряется и ставит выходной портал в одной из стен.
– Ну это… Как оно… Джи-ра-со-что-то там?
А, вот он о чём.
– Girasole piccolo, – Цеппели вздыхает, затем ждёт, пока Джозеф придумает, где ему поставить входной портал, чтобы потом можно было подходящим образом расставить зеркальные кубы, дабы они отразили лазерный луч в нужную им точку. – Это значит «маленький подсолнух», или «подсолнушек». Джайро придумал мне это прозвище, исходя из того, что подсолнухи – это мои любимые цветы.
Наверное, ему не стоило рассказывать всего этого. По крайней мере, так он думает теперь, когда у него возникла целая куча вопросов, а спросить ответы он боялся.
Повисает пауза, и Цезарь невольно напрягается. Он отводит взгляд от экрана и смотрит на Джозефа. Случайно встречается с ним взглядом и вздрагивает.
ДжоДжо смотрит на него как-то… странно. Пожалуй, впервые Цеппели не может точно понять, что за эмоции мелькают в бирюзовых глазах. Но в какой-то момент там появляется насмешка, и Джостар притворно умиляется.
– О мой бо-ог, это так мило! Цезарино – маленький подсолнух!
– З-заткнись, ДжоДжо! – Цезарь против своей воли заливается краской, а затем ногой пихает Джозефа в бок. Тот покачивается, но остаётся сидеть на диване и вдобавок хохочет.
– Да ладно тебе, Цезарь, это правда мило! И, – здесь Джостар задумывается, а потом непривычно мягко улыбается, – я думаю, Джайро называет тебя так не только поэтому. А ещё потому, что ты сам действительно похож на подсолнух – такой же яркий и солнечный. И у тебя волосы чем-то напоминают его лепестки, – в дополнение к своим словам он коротко ворошит светлые пряди на голове Цеппели рукой. – Мне нравится.
Сердце итальянца, кажется, убегает из грудной клетки куда-то выше к горлу, потому что он начинает чувствовать, что ему трудно дышать. Он продолжает изумлённо таращиться на Джозефа, даже невольно приоткрыв рот. А этот нахал смотрит на него в ответ с широкой улыбкой ещё где-то с минуту, затем переводит взгляд на экран и восклицает как ни в чём не бывало:
– О, слушай, кажется, я понял, что тут нужно сделать!
Цезарь моргает, сглатывает и переводит взгляд обратно на экран. Момент проходит, но его сердце отказывается успокаиваться вплоть до самой глубокой ночи. А потом он долго думает о том, что же произошло. И могло ли это значить то, что Цеппели предполагает.
*
У самого Цезаря в арсенале было, в принципе, только одно постоянное прозвище для Джозефа. То самое всем известное «ДжоДжо». Разнообразие он вносил только в те моменты, когда Джостар совершал что-то исключительно глупое – в ход шли все возможные итальянские вариации слова «идиот». От самых простых до самых грубых – многое зависело от того, в каком настроении пребывал сам Цеппели.
Также было и стандартное «amico». Просто «друг».
Но теперь, кажется, Цезарь начинает думать о том, чтобы пополнить этот список новыми словами. Только для этого нужно сперва сделать один очень важный шаг. А пока что решимости у итальянца на это не находится – для начала ему необходимо понять, есть ли какие-то намёки на возможность этого. Да и к тому же была ещё та девушка, Томоко… Или с ней уже всё кончено так же, как когда-то со Сьюзи Кью?
Слишком, слишком много неясного.
Ему понадобится очень много терпения.
«Mi fai impazzire, Joseph Joestar**».
Комментарий к XIV. Pet names. – Прозвища.
* Basta (итал.) – Хватит/Достаточно
** Mi fai impazzire, Joseph Joestar (итал.) – Ты сводишь меня с ума, Джозеф Джостар
========== XV. Falling in love. – Влюбляются друг в друга. ==========
Никто из них не мог точно сказать, когда всё стало другим. Но факт оставался фактом – что-то определённо изменилось между ними. И какое-то время никто из них не хотел этого признавать. Вернее, как – Цезарь не хотел, а Джозеф не слишком понимал, что не так, а когда понимал, то не желал чересчур об этом задумываться.
А затем всё начало меняться не только внутри каждого из них, но и внешне. Произошло это постепенно и в почти не заметных мелочах. И в конце концов игнорировать всё это стало уже невозможно.
Джозеф начинает касаться Цезаря всё чаще, и когда касается, то задерживает контакт на как можно дольше. Он обнимает его за плечи одной рукой и отпускает только тогда, когда сам Цеппели отходит от него. Хлопает дружески по плечу, а затем оставляет ладонь на нём, пока, опять же, Цезарь не сдвинется с места. Присаживается на диване как можно ближе к нему, иногда даже пристраивая свою голову на его плече. Просто и без какого-либо подтекста, на самом деле.
Замечает это он за собой только тогда, когда однажды они едут в подземке в почти битком забитом поезде. Тот резко дёргается, да так сильно, что Цезарь чуть не падает, но Джозеф вовремя ловит его, прижимая к себе. И стоит с ним до конца поездки, в какой-то момент понимая, что не хочет его выпускать. ДжоДжо думает об этом инциденте и остальных моментах всю последующую ночь. И поначалу решает, что это – ничего особенного. В конце концов, они с Цеппели и так всё время не особо ограничивали себя в плане прикосновений.
Но потом во время перерыва в колледже его вылавливает Сьюзи и спрашивает, не начали ли они втихомолку встречаться, забыв оповестить об этом её. Джостар изумляется и спрашивает, с чего она это взяла. Сьюзи Кью на это удивляется в ответ, затем перечисляет всё те же его действия, о которых он думал недавно, и отмечает, что со стороны это выглядит так, будто они действительно теперь были парой.
– Но если я ошиблась, то… Хм, всё же как-то странно получается, в таком случае, – задумчиво говорит она. Джозеф впервые не находится с ответом.
После этого, опять же ночью, лёжа в кровати, ДжоДжо приходит к определённому выводу, который заставляет его перевернуться со спины на живот, уткнуться лицом в подушку и досадно простонать. Впрочем, не один только этот вывод заставляет его это сделать, но ещё и множество внезапных мыслей касаемо внешности и характера его «лучшего друга», которые сразу же заполоняют его голову следом.
В случае с Цезарем же всё гораздо неприметнее с одной стороны, но с другой – крайне очевидно.
Во-первых, будучи более проницательным в определённых вещах, он попросту позволяет Джозефу нарушать свои личные границы больше обычного – сперва с долей опаски и непонимания, но затем со всё большим спокойствием, начиная получать удовольствие и даже с нетерпением ожидая этого всякий раз.
Во-вторых, он ловит себя на том, что всё чаще и дольше смотрит на Джостара и… любуется им. Подмечает те черты, на которые до этого он совершенно не обращал внимания.
Например, что у Джозефа очень длинные и густые ресницы. Таким бы могла любая девушка позавидовать. В случае с ДжоДжо же они только больше выделяли его и без того достаточно выразительные глаза (к слову, один раз Цезарь мысленно сравнил оттенок оных с водами Средиземного моря, а потом с минуту кричал в подушку – настолько это было приторно и, чёрт побери, точно).
Ещё что он согласен с Джостаром в том, что у него сексуальные губы. До этого Цезарь только закатывал глаза всякий раз, когда Джозеф бахвалился этим, и говорил, что у его друга – слишком большое самомнение. Но теперь стало уже не до шуток. Когда Цеппели осознаёт это впервые, ему требуется десять минут, чтобы успокоиться, и то всё равно он потом ловит себя на мысли, что ему хотелось бы узнать, такие ли губы Джостара мягкие на самом деле, какими они выглядят.
Ну, и, наконец, что Джозеф в принципе очень привлекателен, и теперь Цезарь отмечает это уже не с объективной точки зрения. Хуже того – он начинает так думать даже тогда, когда Джостар корчит не самые красивые гримасы или ест как последняя свинья. А любой момент, когда Джозеф просто улыбается ему, оставляет его без воздуха в лёгких и с бешено колотящимся сердцем в груди.
Как уже было сказано, поначалу Цезарь старательно не придаёт всем этим моментам значения и не позволяет себе признать правду – что он влюбился в своего лучшего друга. Но потом происходит тот момент во время игры во второй Портал, а на утро одного из последующих дней он просыпается после достаточно откровенного сна с участием понятно кого весь взмокший и с тянущим жаром пониже пояса. Тут-то Цеппели и признаёт с досадой, что просто игнорировать происходящее и свои чувства уже не получится. Он дошёл до края, и с этим нужно что-то делать.
Конечно же, найдя себе множество доводов для этого, ни Цезарь, ни Джозеф не предпринимают ровным счётом никаких попыток, чтобы изменить статус своих отношений. Но при этом оба внутренне надеются, что шанс сделать шаг вперёд чудесным образом представится сам по себе.
Что ж, на их счастье, так оно в итоге и происходит.
*
– ДжоДжо, замри и не двигайся с места! – восклицает Джайро, когда Джозеф собирается перейти из коридора в просторную гостиную. Тот от неожиданности вздрагивает и невольно делает так, как ему и было сказано.
– Это с чего вдруг? – при виде хитрых улыбок на лицах старшего Цеппели, сидящего рядом с ним на диване Джонни, а также его друга Смоуки, находящегося там же, Джостар хмурится. – Так. Колитесь, что вы замыслили, народ, потому что ваши рожи мне сейчас очень не нравятся.
– О, да ничего такого, дорогой кузен, честное слово! – невинно хлопает глазами Джонни, а затем кидает быстрый взгляд куда-то наверх. Та-ак, кажется, он всё понял.
Джозеф поднимает голову – это сопровождается недовольным возгласом Смоуки «Вот чёрт, так и знал, что нас быстро расколют!» – и подмечает то, что так старались скрыть от него эти трое. На верхней части дверного косяка висит небольшая веточка омелы.
– Вау, ребят, вы серьёзно? – Джостар сильно старается сказать это самым невпечатлённым тоном, но его ухмылка определённо портит весь эффект. – Дайте угадаю – это была идея Джайро?
Трое парней несколько изумлённо глядят на него, после чего старший Цеппели вздыхает и пожимает плечами.
– Я просто ни разу не ловил никого под омелой, и мне показалось, что сейчас представилась неплохая возможность для этого, – признаётся он.
– Думаю, было бы лучше, если бы ты не приказал Джозефу остановиться прямо под ней – это уже несколько смазало эффект неожиданности, – усмехается Джонни.
– Ну блин, тогда пришлось бы ждать целую вечность, прежде чем кто-то оказался бы там сразу вдвоём! – дуется в ответ Джайро, но притом чуть сжимает плечи своего парня обнимающей их правой рукой. – А так можно и весь праздник пропустить, если всё время сидеть и выжидать.
– Ладно, ладно, так и быть, я позволю тебе повеселиться за мой счёт, Джайро, но только в этот раз. Дальше тебе и правда придётся исхитряться получше, – усмехается Джозеф, после чего прислоняется спиной к дверному косяку и скрещивает руки на груди.
Было 31 декабря, и в загородном доме Джостаров царило оживление. Нетипичное для этого времени, но на то была причина.
Рождество уже прошло, но душа всё ещё требовала праздника. Поэтому Джозеф предложил чуть ранее как следует отметить и грядущий Новый Год. Сперва он сказал об этом только Цезарю, и тот согласился, причём предложил в ответ сделать это непосредственно в загородном доме Джостаров. В конце концов, Джайро и Джонни не так давно снова прибыли в Нью-Йорк, и было бы приятно отметить хотя бы наступление нового года в кругу семьи, раз уж с Рождеством не получилось (Сьюзи Кью позвала их на праздничную студенческую вечеринку, и в этот раз они уже не смогли отказаться). Джозеф охотно поддержал эту идею, а затем не сдержался и позвал заодно и их самых близких друзей. Марк прибыть, к сожалению, не смог, а вот Сьюзи и Смоуки – смогли. Так что на сегодняшнюю ночь у них собралась довольно шумная, но приятная компания. И пока часть этой компании расположилась в гостиной, мать Джозефа, его бабушка, Сьюзи, а вместе с ними и Цезарь сейчас возились на кухне, подготавливая праздничный ужин – Эрина дала всей прислуге в доме на сегодня выходной, поэтому всё делалось своими силами.
– Полагаю, вы заставите меня поцеловать первого, кто подойдёт сюда, так? – хмыкает Джозеф, вновь коротко поднимая взгляд на висящую сверху омелу.
– Ага, – довольно кивает Джайро, после чего выуживает из кармана телефон и начинает в нём рыться. – Даже если это будет твоя мама.
– Можно тогда в этом случае не следовать условию «поцелуй в губы»? А то это как-то не очень уже, – усмехается Джостар.
Возникает небольшая пауза, после которой старший Цеппели слегка кривится.
– Да, пожалуй, в таком случае можно обойтись без этого. И в случае, если это будет твоя nonna, тоже, – соглашается он.
– Уж особенно если это будет моя бабушка, знаешь ли!
– Ну, думай лучше о том, что с тем же успехом это может оказаться и Сьюзи, и тогда будет не так неловко, – слегка переводит тему Джонни, чуть поудобнее устраиваясь на большом гостином диване.
– А ещё это может оказаться Цезарь, – подмечает Смоуки. Джозеф старается не давать волю своей фантазии, заслышав этот вариант, но, видимо, что-то в его лице выдаёт его, потому что его друг тут же ухмыляется и обращается к остальным. – Кто на кого ставит?
– Серьёзно, ты хочешь поспорить на этот счёт? – Джонни скептично поднимает светлую бровь.
– Не, ну, если вы боитесь проиграть, то не надо, конечно! – Браун невинно отводит взгляд в сторону, не прекращая притом ухмыляться. И Джозеф прекрасно знает, чем всё это кончится.
– Это кто сказал, что мы боимся? – тут же взвивается Джайро, затем поднимает указательный палец левой руки вверх. – Вот возьмём и поспорим!
Джонни закатывает глаза и тяжело вздыхает. Джозеф невольно внутренне смеётся – всё-таки он верно заметил когда-то, они с Джайро были очень сильно похожи на них с Цезарем. Только в случае младших кузенов голосом разума выступал всё же Цеппели.
– В таком случае, кто кого назвал, тот на того и поставил. Джайро – на тётю ЛизуЛизу, Смоуки – на Цезаря, я – на Сьюзи Кью, – спокойным, но явно не терпящим возражений тоном заявляет старший Джостар, чуть одёргивая рукав своей синей толстовки с белыми звездами по внешним сторонам рукавов.
– Лады! – легко соглашается Смоуки, и Джозефу не очень нравится то, насколько уверенно он это делает (но нет, навряд ли он может как-либо предсказать то, кто же именно будет вторым несчастным, попавшимся под омелу). Джайро это тоже не особо по душе, но он молчит. – На сколько спорим?
– Пять баксов, и обойдёшься, – хмыкает Джонни.
– Я тоже так считаю, – согласно кивает Джайро.
– Хорошо! Тогда и я ставлю столько же, – пожимает плечами Браун, и на том начинается ожидание.
Проходит минут десять, но никто пока так и не появляется с кухни или откуда-либо ещё и не собирается проходить в гостиную через злополучный проход с омелой. Джозеф продолжает стоять, подпирая спиной косяк, затем вздыхает:
– Ребят, я всё же надеюсь, что вы не заставите меня торчать тут целый час. Даже полчаса – это уже чересчур.
– Можешь постоять ещё десять минут, и если никто так и не появится, то все деньги с нашего спора достанутся тебе, – легко отвечает Джонни, и Джайро резко поворачивается к нему и смотрит как на предателя.
– В принципе, это по-честному, так что согласен, – кивает Смоуки, но уже не выглядит таким довольным, как ранее.
– Ла-адно, так и быть. Не буду оставаться в меньшинстве, – бурчит старший Цеппели.
– Отлично, просто прекрасно! – широко ухмыляется Джозеф, и ожидание возобновляется. Но теперь уже младший Джостар не ощущает никакого дурацкого стеснения, а только лишь предвкушение возможного прибавления к карманным деньгам.
Проходит ещё где-то пять минут, а затем откуда-то с кухни доносится голос Сьюзи Кью:
– Мальчишки, нам бы тут ещё одна пара рук не помешала! Подойдите кто-нибудь! – и оу, её голос, кажется, приближается.
Да, действительно – потом девушка и сама появляется в коридоре. Чёрт, а Джозеф только начал чувствовать вкус победы.
– С-сейчас, Сьюз, один момент! – отзывается он, поворачиваясь к ней лицом. Трое засранцев в гостиной навостряются и пытаются высмотреть, что творится позади младшего Джостара.
– Чем вы тут занимаетесь вообще? ДжоДжо, почему ты… – Сьюзи Кью собирается уже подойти к нему, но Джозеф старается как можно незаметнее отрицательно мотнуть головой, с долей паники глядя на неё.
– «Не подходи!» – одними губами произносит он.
Сьюзи останавливается и непонимающе смотрит на него. Затем её взгляд перемещается чуть выше, она моргает, а затем закатывает глаза.
– Ладно, но только скорее! – говорит она и, улыбаясь, удаляется обратно на кухню.
Фух, пронесло. Джозеф поворачивается обратно лицом к сидящей в гостиной троице.
– Ты стопудов отговорил её подходить, stronzo, – фыркает Джайро. Почему недоволен именно он, когда на Сьюзи ставил Джонни, – загадка. Впрочем, может, он просто не хотел проигрывать именно Джозефу.
– Учись достойно принимать поражение, Джулз, – с ехидцей отвечает младший Джостар, чем заставляет старшего хохотнуть. Джайро на это высвобождает свою правую руку и показывает ему какой-то довольно странный жест: большой палец левой руки он приставляет к виску, поджимая остальные, и начинает слегка шевелить ладонью, а пальцем свободной правой руки чуть оттягивает вниз нижнее веко правого глаза.
– И что это была за пантомима? – с усмешкой спрашивает Смоуки.
– Посыл по-неаполитански, – бурчит старший Цеппели, после чего скрещивает руки на груди.
– Блин, смотрелось прикольно. А покажи ещё раз! – продолжает подтрунивать над ним Джозеф.
– Что показать? – раздаётся голос позади него, и сердце ДжоДжо в момент начинает стучать лихорадочно часто. О нет. О чёрт. Только не это!
– Э-э-э-э, – он чисто на автомате начинает поворачиваться к Цезарю, который как раз и подошёл в этот момент к двери. И только потом осознаёт, что тем самым он допускает огромнейшую ошибку. Потому что младший Цеппели тут же огибает его, дабы посмотреть, что творится в гостиной.
Ну всё. Плакали его денежки. Впрочем, это не самое страшное.
– ДА-А-А, я выиграл! – конечно же, ликует Смоуки, после чего с довольной ухмылкой протягивает ладонь в сторону сидящих рядом Джайро и Джонни.
Старший Цеппели недовольно ворчит и начинает рыться по карманам, но его парень останавливает его, после чего передаёт Брауну купюру в десять долларов.
– Потом вернёшь, – ухмыляется старший Джостар, на что Джайро с улыбкой целует его в щёку. И что-то теперь они оба не слишком-то расстроены утратой десяти баксов.
– Итак, кто мне объяснит, что здесь происходит? – Цезарь собирается пройти дальше в гостиную, но его кузен жестом его останавливает.
– Стой на месте, Cesare. И посмотри наверх, – Джозеф невольно хмурится от вида его позолоченной ухмылки. Нет, он точно им всем это ещё припомнит, да как следует.
– Боже, ладно. Что там? – младший Цеппели поднимает голову, а затем меняется в лице. Частичное раздражение уступает место удивлению и некоторой неловкости, когда он видит ветку омелы. – Оу.
– Ага, «оу». Эти засранцы поймали сперва меня, а потом ждали, когда кто-нибудь ещё подойдёт. Даже ставки делали, кто именно это будет, – бурчит Джозеф. После чего вздыхает и встряхивается. Ладно. Это ведь просто поцелуй, так? И неважно, что он будет с тем человеком, который занимает все его мысли и сердце в последнее время. – Ну, полагаю, условия тебе известны, так?
Цезарь прикрывает глаза, слегка морщится и проводит рукой себе по лицу.
– Che idioti*… Вы что, развлечения получше не нашли? – он недовольно глядит на троицу, сидящую в гостиной на диване.
– Ты не начинай нам зубы заговаривать, bambino, а приступай к делу, – не прекращает довольно ухмыляться Джайро.
Цезарь на это закатывает глаза, но потом вздыхает и поворачивается лицом к Джозефу.
– Ладно, они не отстанут от нас, пока мы этого не сделаем, – говорит он, но старается притом смотреть куда угодно, но не на Джостара.
ДжоДжо тем временем мысленно подмечает, что Цеппели-младший выглядит очень уж мило, когда притворно сердится. И вот так смущается – тоже.
Стоп… Почему он смущён? Хотя… Чёрт, о чём он вообще думает?!
Ладно, надо сосредоточиться. Может, у Джозефа получится извернуться и прибегнуть к его излюбленному Запасному Плану.
Мыслительный процесс, однако, резко прерывается, когда Цезарь неожиданно кладёт ему руки на плечи. О господи. Он действительно собирается это сделать. И ШАНС ПРИМЕНИТЬ ЗАПАСНОЙ ПЛАН УШЁЛ.
– Ты просто непривычно молчалив, ДжоДжо, – усмехается младший Цеппели, наконец-то глядя прямо на него.
Джостар только и может, что нервно сглотнуть – в обыденности начинающие от нервов идти сплошным невнятным потоком, сейчас слова почему-то решили застрять у него поперёк горла. Цезарь продолжает просто смотреть на него, и, кажется, Джозеф начинает понимать, как чувствуют себя люди, когда он внимательно изучает их взглядом. Ощущение, словно тебе заглядывают в сами мысли и душу, методично перебирают там факт за фактом как странички в книге и стараются выцепить то, что нужно.
Это лишь больше поднимает ему нерв, но потом ДжоДжо невольно задумывается.
«Что он высматривает? Пытается понять, нормально ли это для меня или нет? Чёрт, я не могу вот так взять и сказать ему, что да, ещё как… Хм, надо попытаться как-то показать это, что ли. Только вот сообразит ли он? Поймёт ли как надо? И вопрос ещё, как на это отреагирует…»
Коротко вздохнув, Джозеф задвигает все мысли в сторону. Он смотрит на Цезаря в ответ, невольно прикусывая нижнюю губу, и продолжает молча ждать. Кажется, что секунды растягиваются в минуты, даже в часы, но в какой-то момент Цеппели заглядывает ему прямо в глаза, а затем неожиданно мягко улыбается. Одна его рука поднимается с плеча Джостара, и он касается кончиками пальцев его щеки. И придвигается совсем-совсем вплотную, так что между их губами остаётся лишь дюйм-другой.
Джозеф невольно вздрагивает, не совсем ожидая столь уверенных действий со стороны друга, но потом всё понимает. Хитро. Цезарь держит руку так, что она закрывает их губы. Так что назойливые зрители в гостиной не могут понять, целуются ли они взаправду или нет. Но почему он так сделал? Словно…
Словно даёт ему сделать последний шаг самому. Потому что всё понимает, но предлагает выбор.
Но тогда неужели Цезарь и сам…
Однако время уходит, момент рискует ускользнуть, а нужно, наверное, что-то решать. Ну, что ж.
Обещая себе потом обязательно уточнить всё напрямую, Джостар сокращает оставшиеся дюймы и касается своими губами губ Цеппели, привычно прикрывая глаза. Цезарь слегка вздрагивает, коротко вздыхая – будто Джозеф застал его врасплох – но затем расслабляется, чуть меняя положение своей руки так, что его ладонь теперь полностью прижимается к щеке ДжоДжо и притом не закрывает обзор для любопытствующих глаз. Он слегка наклоняет свою голову вбок, и поцелуй из простого касания губ становится чуть глубже, полноценней.
Где-то на фоне раздаются торжествующие возгласы, но Джозеф почти их не слышит. Всё его внимание в основном сосредоточено на поцелуе, и он невольно подмечает несколько вещей.
Первое – поцелуй с парнем технически не отличается от поцелуя с девушкой.
Второе – Цезарь в самом деле очень хорошо целуется, тут он не врал.
Третье – ему это нравится, и, кажется, он совсем потерял голову из-за этого итальянца.
И четвёртое – похоже, что это нравится и самому Цеппели. По крайней мере, Джостар искренне надеется, что это не его личные домыслы. Слишком уж его друг нежен, чтобы это не имело совершенно никакого значения.
По левую сторону от него коротко мелькает свет, слепящий даже сквозь закрытые веки. Джозеф рефлекторно морщится и отстраняется от Цезаря, открывая глаза и поворачивая голову к источнику света.
– Блин, забыла выключить вспышку, – досадно дует губы Сьюзи Кью, стоя неподалёку от них. В руке у неё зажат её мобильный телефон.
Стоп, а почему…
ТАК.
– Ты всё это подстроила! – восклицает Джостар, указывая пальцем в адрес девушки. Цезарь, стоящий рядом с ним, прикрывает лицо рукой и негромко произносит «Mamma mia, так и знал же».
Сьюзи резко поднимает взгляд и хлопает глазами.
– Я? Вовсе нет, ДжоДжо, тебе кажется, – говорит она. О да, сама невинность. Видимо, Сьюзи Кью кажется, что то, что она при этом отступает на шаг назад, остаётся незамеченным. Но она жестоко ошибается.
По крайней мере, девушка прекрасно понимает, что её сейчас ждёт. Джозеф и не особо скрывает этого, делая шаг ей навстречу и мысленно высчитывая, сможет ли он поймать её до того, как она доберётся до кухни, и стереть с телефона инкриминирующее фото. Навряд ли, конечно, у него получится первое, но ничего – главное выполнить хотя бы второе.
– Сьюзи. Беги, – Цезарь, похоже, тоже понимает, к чему всё идёт, и произносит это, видимо, чтобы дать ей немного форы. И Сьюзи Кью тут же срывается с места, выкрикивая «ЭТО БЫЛО ДЛЯ ВАШЕГО ЖЕ БЛАГА, МАЛЬЧИКИ!»
Джостар через плечо оглядывается на Цеппели, пересекаясь с ним взглядом. Они смотрят друг на друга где-то пару мгновений, после чего ДжоДжо указывает на своего друга (друга ли? Вопрос) и произносит:
– А с тобой мы поговорим позже, – после чего он разворачивается обратно и с криком «А НУ СТОЯТЬ, КОВАРНАЯ МАНИПУЛЯТОРША!» бросается следом за Сьюзи.
*
Джозефу удалось выполнить задачу по удалению фотографии с телефона Сьюзи Кью – к великому огорчению той. Но она постаралась скрыть своё расстройство, заявив, что «фото и так получилось не очень удачным из-за сработавшей вспышки». На вопрос Элизабет и Эрины, что это было за фото такое, девушка тактично промолчала – под настойчивым гневным взглядом ДжоДжо.
Поскольку со всей этой беготнёй Джостар оказался на кухне, то его тут же запрягли в работу. Цезарь вернулся немного погодя, и ему также нашлось что делать. И пусть оба парня были всё это время заняты, они нет-нет да перекидывались между собой взглядами. Им определённо нужно было поговорить – Джозеф чувствовал, что начинает потихоньку сходить с ума от снедающих его вопросов, возникших из-за этого прецедента с омелой.
К счастью, достаточно скоро их обоих отпустили с кухни, так как большая часть работы была уже сделана, и Джостар сразу же воспользовался предоставленной возможностью, утягивая Цеппели за собой. Гостиная как место, чтобы поговорить по душам, отметалась сразу – наверняка эта троица заговорщиков всё ещё тусила там – поэтому Джозеф повёл Цезаря за собой на второй этаж и к себе в комнату. Там уж их точно никто не спалит.
Когда они заходят в комнату, ДжоДжо внезапно понимает, что не знает, с чего ему начать. Сразу в лоб предложить Цезарю стать его парнем? Или сперва выяснить всё же, правильно ли он понял тот намёк? Если в той задержке перед поцелуем был вообще какой-либо намёк. Чёрт, он так торопился остаться с Цеппели наедине, что совсем не подумал о том, как и о чём будет с ним говорить! Жутко неловко.
Но, к его облегчению, Цезарь заговаривает первым, проходя в комнату дальше и присаживаясь на кровати:
– Сьюзи Кью выглядела несколько расстроенной. Ты всё-таки удалил ту фотографию с её телефона? – он слегка ухмыляется, и это даже нечестно – то, каким спокойным он выглядит, когда внутри Джозефа бушует целый шторм из разных мыслей и эмоций.
– Она это заслужила – нечего лезть в чужую личную жизнь, даже если это, как ей кажется, «для всеобщего блага», – фыркает Джостар, делая пальцами в воздухе кавычки, после чего тоже плюхается на кровать, но на некотором расстоянии от Цеппели.
– Да ладно – в конце концов, она и правда ведь хотела как лучше, – Цезарь слегка пожимает плечами. Он отводит взгляд в сторону, а ухмылка на его лице несколько смазывается. – Чего я больше не ожидал, так это всей этой подставы с омелой.
– Скажешь потом спасибо Джайро – это была его идея, – хмыкает Джозеф, тоже глядя куда угодно, но только не на итальянца.
Повисает достаточно тяжёлая, полная неловкости пауза. Джостара это ужасно бесит – словно они с Цеппели снова стали чужими друг другу. Или даже не так – словно они некоторое время назад не поцеловались под омелой, а переспали и далеко не на трезвую голову. Джозеф невольно сглатывает и опускает взгляд в пол – так, последнее сравнение было не самым удачным, и уж о чём, а об этом ему сейчас точно думать не хотелось в дополнение к уже имеющейся куче различных мыслей.
Надо, наверное, уже собраться с духом и сказать что-нибудь.
«Я тебя люблю»? Нет, слишком сильно.
«Ты мне нравишься?» Да, а потом процитировать «Эй, Арнольд!» и добавить «В смысле, нравишься-нравишься, а не просто нравишься». Отличная идея, ничего не скажешь. Ужасно глупо.
«Давай встречаться?» Но Джозеф ведь так и не выяснил, правильно ли он понял тот намёк или нет! Ладно, тогда что?
«Ты специально не поцеловал меня первым, потому что не хотел ошибиться? Потому что не знал, что я чувствую? Или потому что на самом деле не хотел меня целовать?»
Святые угодники, это просто кошмар. Кажется, ещё немного, и он запаникует.
– ДжоДжо, ты в порядке? – Джостар слегка вздрагивает, затем поднимает взгляд на Цезаря. Тот выглядит обеспокоенным. И эй, стоп, когда… Когда он успел положить свою ладонь поверх его?
Так. Нужно успокоиться. И… наверное, просто быть максимально честным.
– По правде говоря, я сейчас в одном шаге от того, чтобы удариться в панику, – признаётся Джозеф, несколько нервно усмехаясь и свободной рукой потирая свою шею сзади. Да, хорошее начало.
Цезарь внимательно смотрит на него, затем выдыхает и качает головой.
