Текст книги "Bubbles and tequila (СИ)"
Автор книги: Igirisu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Знаешь, это было немного нечестно – вот так взять и бросить меня одного выслушивать всё это. Я чуть с ума там не сошёл!
– Да-да, Цезарино, прости. Но мне правда нужно было сделать кое-что, просто я не ожидал, что это займёт столько времени. Так бы я выкрал тебя намного быстрее – уж поверь мне, – с долей сожаления в голосе отвечает Джостар, и Цезарь не может долго на него сердиться. К тому же, сейчас он больше заинтригован, учитывая, что идут они куда-то к задней части дома.
– Ладно. Но тогда объясни – что именно ты такого делал? – задаёт Цеппели закономерный вопрос.
– Сейчас увидишь! – Джозеф коротко оглядывается на него, широко улыбаясь, и больше ничего не добавляет к своему ответу.
Хм. Интересно. Что-то он явно задумал. А поскольку интуиция Цезаря молчит, то навряд ли что-то плохое. Так что так и быть – он потерпит, пока они не придут на место.
Они ещё некоторое время следуют по долгому коридору, а потом проходят через дверь и оказываются на заднем дворе дома. Джостар ведёт Цеппели дальше за собой по гравийной тропинке куда-то вправо, и в конце концов они доходят до небольшого строения, которое явно является гаражом.
– Так. И что же ты такого делал здесь? Уж не пытался ли взломать одну из машин своей матери, чтобы мы могли уехать на ней куда подальше? – с иронией спрашивает Цезарь, когда они подходят к широкой гаражной двери.
– Ну, отчасти ты угадал, Ци, – усмехается в ответ Джозеф, а потом отпускает его руку и, опустившись вниз, резко поднимает дверь наверх. – Но только отчасти. Я совершенно не жажду расстаться с жизнью, чтобы пытаться угнать мамину тачку.
Уже легче. Цеппели слегка качает головой, а потом проходит следом за Джостаром внутрь полутёмного гаража. Когда его глаза привыкают к иному освещению, Цезарь видит, что помимо чёрного мерседеса в помещении также находится мотоцикл. Пурпурный, с рисунком чуть более светлых по тону шипастых лоз Харлей, не самый новый, но прекрасно выглядящий – как будто только приобретённый. Именно к нему и направляется Джозеф, вытаскивая на ходу из кармана ключи.
– Не помню, чтобы ты говорил, что у тебя есть мотоцикл, – с долей удивления произносит Цеппели. Джостар оглядывается на него и вопросительно поднимает бровь.
– Ну как же – говорил. Я ещё отметил тогда, что мне его подарили, когда мне было шестнадцать, – Цезарь слегка хмурится, а потом вспоминает и негромко хмыкает.
– Я думал, что, раз ты сказал, что он у тебя «был», то это значит, что теперь его у тебя нет, – он пожимает плечами, после чего подходит к Джозефу. Тот фыркает, затем садится на мотоцикл и ставит его прямо, убирая подножку, на которую тот ранее опирался.
– Вовсе нет. «Пурпурный Отшельник» – это моя гордость, и я не собираюсь с ним расставаться как минимум ближайшие лет двадцать точно, – уверенно заявляет Джостар.
Цеппели поднимает бровь, после чего смеётся.
– Ну, раз у этого «железного коня» есть имя, то я охотно тебе верю, – произносит он.
На миг повисает молчание, затем Джозеф кивает на место позади себя:
– Давай, запрыгивай. Или так и будешь тут стоять?
– То есть, ты серьёзно предлагаешь слинять? А как же Сьюзи? И планирование? – Цезарь внимательно смотрит на него, пытаясь хоть как-то оставаться голосом разума. Хотя на самом деле ему очень хотелось и правда запрыгнуть на мотоцикл позади Джостара и сказать ему, чтоб он ехал как можно дальше, и не суть важно, куда.
ДжоДжо пару секунд молчит, затем наклоняется назад и вытаскивает из сумки под сидением пару мотоциклетных гогглов.
– Думаю, Сьюз поймёт. Нам крайне необходимо хоть немного отдохнуть от всей этой дурацкой суеты, развеяться. А я лично не знаю для этого способа лучше, кроме как поездка на мотоцикле, – честно отвечает он. Сняв с левой ручки висевший там мотоциклетный шлем, Джозеф протягивает его Цеппели. – К тому же, так я покажу тебе ту часть себя, которую ты ещё ни разу не видел. Стоит сделать такое перед свадьбой, а не после, как считаешь?
Это… неожиданно серьёзное заявление. И Джостар прав. Притом не только относительно первой части. Цезарь ведь и правда ни разу ещё не наблюдал его катающимся на мотоцикле. А увидеть это с наиболее близкого из всех возможных расстояний…
Он просто не может упустить такой возможности. Тем более что Цеппели и сам мечтал хоть раз прокатиться на байке.
Поэтому, слегка улыбнувшись, итальянец уверенно забирает шлем из руки Джозефа, надевает его себе на голову и, заскочив на заднюю часть сидения, крепко обхватывает Джостара руками за пояс.
– Гони как можно дальше, – коротко отвечает он, с удовольствием озвучивая свои недавние мысли.
– Дважды повторять не нужно, – усмехается ДжоДжо, после чего поворачивает ключ и давит на газ.
Раздаётся громкий рёв пробудившегося мотора, и через несколько мгновений они выезжают из гаража, а потом – и в принципе со двора загородного дома.
*
Теперь Цезарь прекрасно знает на своём собственном опыте, что такое – ощущение полёта и полной свободы, когда ты едешь по шоссе на мотоцикле. Надо отметить – ощущение это прекрасное и поистине опьяняющее.
Пришлось немного попетлять, но достаточно скоро они уже ехали по широкой загородной трассе. Солнце практически скрылось за горизонт к этому моменту, и сейчас, некоторое время спустя, они мчались вперёд почти в ночи, освещаемые лишь огнями проносящихся мимо фонарных столбов. Машин здесь было поразительно немного, и это было только к лучшему. Позволяло действительно отпустить все заботы и отдаться дороге, ощущая, как ветер с силой обдувает тебя со всех сторон.
Огни большого города постепенно оставались позади, становясь всё дальше и всё меньше. Цезарь точно не знал, куда они держат путь, но это и не было нужно. Дорога всегда куда-нибудь да выводит, да и слишком далеко уезжать они всё равно не собирались. Просто чуть дальше за город, туда, где больше простора и меньше шума.
Через несколько минут они отъехали на дорогу поменьше, а потом и вовсе остановились на обочине. Вокруг было ни души – только большое открытое поле с еле виднеющимися на горизонте небоскрёбами Большого Яблока. Наверху было тёмно-синее, почти чёрное небо, и так как облаков почти не было, то было видно достаточно заметные многочисленные белые точки звёзд и яркую-яркую луну.
Спрыгнув с мотоцикла, Цезарь снимает с головы шлем и, проходя чуть вперёд, поднимает голову вверх. Впервые за эти несколько дней он ощущает полный покой, и в его голове нет никакой тяжести от множества мыслей. Цеппели прикрывает глаза, глубоко вдыхает, затем выдыхает и расслабленно опускает плечи.
– Неплохое местечко, да? – раздаётся голос позади него, и Цезарь оглядывается через плечо. Джозеф стоит рядом с мотоциклом и смотрит на него с лёгкой улыбкой, опустив гогглы себе на шею.
– Удивлён, что нечто подобное есть недалеко от самого Нью-Йорка. Здесь и правда здорово, – хмыкает Цеппели, после чего поворачивается обратно и снова глядит вверх на бескрайнее небо и мириады звёзд.
– Я частенько сюда приезжал, если мне нужно было отдохнуть мыслями и душой, – говорит Джостар, и краем глаза Цезарь подмечает, что тот успел отойти от байка и теперь находится рядом с ним. – Очень помогает прийти в себя.
– Действительно. Причём не только это место, но и в принципе путь до него тоже, – соглашается Цеппели. Он опускает голову и снова обращает свой взгляд на Джозефа. – Спасибо, что взял меня с собой. Ты был прав – это было нужно нам обоим.
ДжоДжо пару секунд просто смотрит на него в ответ, затем шире ухмыляется и упирает руки в бока:
– Ну, ты всё-таки мой будущий муж. Раз уж мы обязаны будем делить на двоих все радости и горести, то почему бы не начать сейчас и с чего-то приятного?
Этот засранец, ей-богу… Очень уж он осмелел в последнее время говорить подобные сентиментальные вещи. Но Цезарь нисколько не против, пусть пока всякий раз это его жутко смущает. Ведь потом у него появляется шанс сказать что-то подобное в ответ, а уж идей насчёт того, что именно, у него с каждым днём возникает всё больше и больше.
Сейчас, правда, Цеппели предпочитает отмолчаться. Только лишь придвигается ближе, касаясь своим плечом плеча Джостара и как можно незаметнее сцепляя их руки вместе.
Они стоят в тишине почти целую минуту, и это никого из них не смущает. Это уютное молчание, и можно не спешить его нарушать, просто продолжая смотреть куда-то вдаль, наслаждаясь компанией друг друга и теплом от соприкосновения ладоней.
Но в конце концов Джозеф привлекает его внимание, слегка потерев его ладонь большим пальцем. Цезарь поворачивает к нему голову и сперва думает, насколько же Джостар красив сейчас, в лунном свете. А потом он подмечает то, насколько задумчивым тот выглядит.
– Что-то не так, ДжоДжо? – негромко спрашивает Цеппели, предполагая, что Джозефу нужен был вопрос, чтобы начать говорить.
И так и есть. Тихо вздыхая, Джостар чуть ведёт плечами, затем заглядывает ему в глаза:
– Цез, мне кажется, нам нужно сказать Сьюзи, чтобы она отменила всё то, что уже успела сделать.
– В смысле? – пока сказанное не очень понятно ему, поэтому Цезарь просит его уточнить. И чуть сжимает ладонь Джозефа, стараясь дать ему понять, что всё хорошо, что он может говорить всё, что чувствует.
– Ну, понимаешь… – снова вздох, и ДжоДжо, похоже, наконец-то убирает все внутренние ограничения. Свободной рукой он слегка чешет в затылке, затем продолжает:
– Мне вся эта мишура, честно говоря, вообще не нужна. Торжественная церемония с кучей свидетелей, обильное застолье, дорогущий торт… Это всё совершенно не моё. Мне на самом деле хочется просто пойти, без лишнего шума расписаться, а потом скромно отпраздновать в кругу самых близких людей. Как-то так.
Боже, и это он так опасался сказать? Цеппели выпускает наружу дыхание, которое он не заметно для себя задержал, и качает головой.
– Всего-то? А почему ты раньше мне этого не сообщил? – он смотрит на Джостара с ироничной ухмылкой, и тот несколько удивлённо моргает.
– Эм… Просто, – он отводит взгляд в сторону, несколько смущаясь, – я полагал, что то, что предлагает Сьюзи, – это то, что нравится тебе? Что типа ты захочешь чего-то запоминающегося, эдакой сказки наяву… – на это Цезарь вновь качает головой и тихо смеётся.
– Джозеф, да меня тоже тошнит от всей этой, как ты сказал, мишуры. Не надо мне никакой сказки – мне вполне достаточно того, что ты сам хочешь, честно, – ДжоДжо вновь смотрит на него с недоумением, и Цеппели только больше посмеивается. – Это ведь, считай, уже исполнение моей заветной мечты. Вернее, начало её воплощения, но уже это делает меня ужасно счастливым.
– Твоей мечты? А… какая она? – с интересом спрашивает Джозеф. Цезарь хмыкает, затем прикрывает глаза.
– Что ж… Раз ты показал мне последнюю часть себя, то будет лишь честным сказать тебе о том, что я хочу больше всего на свете, – он придвигается ещё чуть ближе, освобождая свою руку и обвивая её вокруг пояса Джостара. – На самом деле, всё просто до смешного. Я всего лишь хочу счастливой жизни. И большую, крепкую семью.
Снова повисает тишина, но Цезарь не чувствует никакого напряжения. Только лишь то, как в какой-то момент знакомые тёплые пальцы запутываются в его волосах и слегка их взъерошивают.
– Ну, начало и правда положено, любовь моя, – и от этих сказанных негромко, но с большой нежностью слов на губах Цеппели сама появляется улыбка.
– Да. А что будет дальше – там посмотрим, – соглашается он, и они снова затихают на некоторое время.
А после Цезарь слегка сжимает свою руку на поясе ДжоДжо и негромко произносит:
– Поехали домой, mia stella.
*
На обратном пути Цеппели не надевает шлема на голову, предпочитая позволить ветру развевать его волосы и обдувать лицо. От этого ощущения ему становится ещё лучше, особенно – когда он кладёт голову Джозефу на плечо и прижимается к нему всем телом. Кажется, что в этот момент они – одно целое. И хочется, чтобы это никогда не заканчивалось.
Конечно, Сьюзи не очень рада тому, что они бросили её на два с лишним часа, да ещё и без особого объяснения причины. Но когда парни решаются сказать ей всё, что сами не так давно обсуждали между собой касаемо планов на свадьбу, она долго-долго смотрит на них строгим взглядом, а потом качает головой и смеётся.
– А сразу сказать было не дано? Балбесы. Ладно, так и быть, сделаем всё намного проще. Повезло вам, что я только начинала бронирование некоторых вещей – это можно легко отменить, – отвечает девушка, и у ребят сразу же становится гораздо легче на душе. Всё-таки Сьюзи Кью была замечательным другом, тут ничего не скажешь.
– Но костюмы мы вам всё же подберём как следует, – замечает Сьюзи напоследок, и здесь уже спорить с ней как-то не хочется.
========== XXI. Scar worship. – Восхищение шрамами. ==========
Цезарь Антонио Цеппели был человеком поистине необычайной красоты. Так думали многие люди, знавшие его в разной степени близости. Даже просто сторонние наблюдатели отмечали его привлекательность, и этим Цезарь в своё время достаточно часто пользовался.
Стройная фигура в купе с крепким сложением. Правильное лицо с достаточно ярко выраженными скулами (лишь подчёркнутыми парой необычных родимых пятен), прямым носом, тонкими губами и выразительными, ярко-зелёными глазами. Всегда уложенные коротко стриженые волосы цвета пшеницы. Конечно же, всё в целом составляло поистине приятную для глаз картину, а манеры истинного джентльмена только дополняли образ и лишь больше притягивали окружающих к итальянцу, который на первый взгляд также казался несколько загадочным. Но на деле же мало кому позволялось узнать Цеппели больше, чем просто юношу с внешностью подобной греко-римским статуям и хорошими манерами. Цезарь был крайне скрытен, и его умение сплетать различные слова в поистине услаждающие слух речи всегда легко отвлекало внимание, так что никто не задавал ему ненужных вопросов. И от этого многие связи Цеппели были довольно скоротечными и забывались так же быстро, как и появлялись.
Когда-то Джозеф Джостар был одним из тех немногих, кто не попал под влияние обаяния Цезаря. При первом знакомстве эффект был абсолютно противоположным обычному – если до этого Цеппели мог с лёгкостью расположить себе любого, то в данном случае он так же быстро нажил себе врага. Не то чтобы такого не происходило никогда, но всё же это являлось достаточной редкостью. Даже с юношами. Но здесь вышло так, что коса нашла на камень, и поначалу произошёл конфликт. Любые красивые слова игнорировались, а привлекательная внешность только раздражала.
Но так было только в самом начале. И лишь потому, что они плохо знали друг друга. Естественно, по прошествии времени оказалось, что первые впечатления были ошибочными, и мнение Джозефа о Цезаре переменилось в более положительную сторону. И чем дальше шли дни, тем больше приятных качеств обнаруживал Джостар в своём новом знакомом.
Сейчас, если кто спросит Джозефа, что он думает о Цезаре Цеппели, то его мнение не будет особо отличаться от мнения тех, кто лишь поверхностно знает этого парня. Но это лишь потому, что сам Джостар скажет его такими словами. На самом же деле он просто так скроет нечто более глубокое.
Ведь Джозеф знает, что таится за красивой маской – достаточно тяжёлая в плане характера, но многогранная, сильная, поистине интересная личность. И также он знает, что именно сделало эту личность таковой.
Да, у Цезаря и правда красивые тело и лицо. Это вполне очевидно, тут разве что слепой этого не заметит. Но только Джостару известно, что в определённых местах бледную, кажущуюся идеальной кожу перечёркивают разные по виду шрамы. На первый взгляд – совершенно не заметные. А всё во многом потому, что в обыденности на теле их скрывает одежда, а на лице – слой тонального крема или же бандана (из тех, что ближе к волосам).
Эти шрамы – следы того, что как раз и сделало Цеппели таким, каким он являлся. Немое напоминание как об ошибках прошлого, так и о несколько более приятных моментах, пусть след они и оставили после себя не самый хороший. Цезарь достаточно чётко помнит, с каким воспоминанием связан каждый из них. И до определённого момента он не рассказывал об этом никому. Но, как и во всех прочих ситуациях, Джозеф и здесь умудрился отыскать свой подход к нему. Такой, которому было просто невозможно сопротивляться.
– Откуда у тебя вот этот? – интересуется ДжоДжо, легко касаясь пальцами бледного шрама, идущего по правому боку Цезаря. Длинного и, похоже, бывшего когда-то достаточно глубокой раной. Звучать притом Джостар старается как можно ненавязчивей – мол, не то чтобы обязательно отвечать на этот вопрос (учитывая ещё, что он в принципе сейчас занят довольно важным делом).
Цеппели опускает взгляд вниз, продолжая спокойно лежать спиной на кровати, головой откинувшись на подушку сзади. Он коротко задумывается, затем переводит взгляд на Джозефа.
– Почему ты спрашиваешь? – светлая бровь чуть вопросительно изгибается.
– Просто интересно, – слегка пожимает плечами Джостар и вновь проводит пальцем по чуть более светлой по тону коже. – У тебя в принципе так много шрамов. Наверняка за каждым из них стоит какая-нибудь достаточно крутая история.
– Они в большинстве своём характеризуются как «я был молод и глуп», тут нет ничего крутого, – вздыхает Цезарь и проводит рукой сквозь свои волосы, слегка хмурясь. Видимо, он не очень доволен, что Джозеф приостановил свои ласки, дабы позадавать внезапных и не совсем уместных вопросов.
– Ну, так можно охарактеризовать и все те, что есть у меня, – усмехается ДжоДжо. – Однако ты спрашивал меня насчёт некоторых из них, и я отвечал тебе вполне подробно.
– Не припомню, чтобы я именно спрашивал – ты вроде как сам начинал болтать о том, что они значат, стоило мне лишь хоть на немного задержать на них взгляд, – ровным тоном отвечает Цеппели, и это заставляет Джозефа надуться.
– Ещё скажи, что тебе было неинтересно. Цезарино, ты меня ранишь! Как мне теперь верить, что та клятва верности, что ты произносил у алтаря, является правдой? – Джостар не может не прибавить драматичности к своей реакции, потому что очень забавно потом наблюдать за тем, как Цезарь закатывает глаза и тяжело вздыхает. Тем более что это также заставляет итальянца говорить дальше искренней.
– ДжоДжо, ради всего святого… – Цеппели (хотя, конечно, корректнее было бы теперь использовать двойную фамилию, но пока самому Джозефу было привычнее использовать ту, что была) слегка качает головой, затем слегка приподнимается на локтях. – Мне было интересно. Просто не совсем понимаю, зачем тебе нужно знать, какие глупости я творил в далёком прошлом, когда был обиженным на весь мир мальчишкой, который считал, что его почти никто не понимает.
– Ну, не знаю. Может, потому что это касается тебя – моего любимого мужа? – с долей сарказма отвечает Джостар, и да, это эффективно обезоруживает Цезаря. Правильно, пойми и почувствуй себя идиотом. Не всё же Джозефу выслушивать, какой он недалёкий.
Цеппели отводит взгляд в сторону и пару секунд молчит. После чего вновь вздыхает и опускается обратно на кровать.
– Ладно. Этот я заработал, когда отбил одну из своей банды от полицейских, – протягивает он. – И прежде, чем ты скажешь, что это круто – нет, это не работа кого-либо из полицейских. А самой этой девчонки. Отличная такая благодарность за спасение.
Что ж, это не совсем то, что он ожидал услышать. Джостар озадаченно хмурится:
– Погоди, это что – она полоснула тебя ножом, что ли? За то, что ты спас её шкуру?
– Ей не понравилось, что я начал её отчитывать за легкомысленность и невнимательность, – объясняет Цезарь, пожимая плечами. – За это я выгнал её из банды и сказал, чтобы она больше не попадалась нам на глаза. На самом деле, я давно искал повод сделать это, так как считал, что ей было не место в банде. Девчонка не жила плохо – у неё был отец, и всё у них было в порядке. Просто кому-то захотелось приключений на свою задницу, вот и всё.
– Даже будучи бандитом, ты всё равно был для всех как старший брат. Ты не умеешь быть плохим парнем, Ци, – ухмыляется Джозеф, и на это Цеппели негромко усмехается:
– Однако я упрямо пытался им быть. Хорошо, что всё-таки одумался в какой-то момент.
Джостар хмыкает, а затем опускается и проходится поцелуями вдоль по всей длине бледного шрама. Его действия как итог чуть сбивают дыхание Цезаря.
– Ладно. А этот откуда? – спрашивает дальше Джозеф, теперь уже касаясь пальцем небольшой, почти не заметной невооружённым глазом выемки прямо под левой ключицей.
– Одна дама очень не хотела расставаться со своей сумкой и воткнула в меня свои маникюрные ножницы, – поясняет Цеппели. Джостар секунды две удивлённо моргает, затем хмурится:
– Не может быть.
– Сам был в шоке, когда отделался от неё и осознал, что произошло, – усмехается Цезарь.
Да уж. А он в своё время ещё некоторых своих шрамов стыдился, потому что они были получены по идиотским причинам. Да это ещё ничего по сравнению с ранением от простых маникюрных ножниц!
Но ладно. Коротко хохотнув, Джозеф снова наклоняется и оставляет поцелуй и на этом шраме.
– Так. А с этими какая история связана? – он потом проводит пальцами по нескольким мелким шрамам у Цезаря в районе диафрагмы.
Здесь Цеппели довольно долго молчит – около полминуты. Затем вздыхает и с досадой говорит:
– А это я пытался обокрасть одну приезжую богатую американку. У неё были длинные чёрные волосы и пронзительные голубые глаза. Тогда я даже не подозревал, что в будущем она станет моей роднёй.
Повисает пауза. А потом до Джостара доходит, и он разражается диким хохотом.
– Чувак, ты в самом деле когда-то пытался грабануть мою маму?!
– Мне было от силы шестнадцать, я понятия не имел тогда, кто она! И уж тем более я не знал, что она – мастер смешанных боевых искусств! – восклицает Цезарь, но притом сам еле сдерживается от смеха. – Так что представь моё удивление и адский стыд, когда я через какое-то время увидел её вновь и узнал, что её фамилия – Джостар, как у давнего друга моего деда.
– О мой бог, это просто… Наверное, это была самая неловкая встреча из всех возможных, – продолжает смеяться Джозеф, и на это Цеппели уже не выдерживает и коротко прыскает в ответ.
– Ты даже не представляешь. Увидеть женщину, которую ты в своё время хотел ограбить, и которая тебя за это с лёгкостью швырнула на асфальт, спустя три года в качестве друга семьи – такое случается не каждый день.
– Сильно она тебя швырнула, раз шрамы остались, – выдохнул ДжоДжо, наконец-то успокаиваясь.
– Это не единственные – ещё на спине сколько, я же на неё упал. А эти получились от её ударов кулаком – кажется, у неё тогда были кольца на руке, – Цезарь задумчиво хмыкает, и Джозеф еле сдерживается, чтобы не заржать вновь. Вместо этого он снова наклоняется и проходится поцелуями по каждому из мелких шрамов.
– Ладно, главное, что теперь вы с мамой в гораздо более тёплых отношениях, – усмехается Джостар, а потом поднимается чуть выше и отводит от лица Цеппели прядь волос.
Под светлой чёлкой, прямо над левой бровью, обнаруживается ещё один шрам – тонкий и идущий вверх почти до самих волос. Выглядит он как-то странно знакомо.
– А этот откуда? Кажется, он немного свежее, чем предыдущие, – отмечает Джозеф, и Цезарь невольно отводит взгляд.
Он снова молчит пару секунд, потом негромко произносит:
– Это с той самой зимы. Когда мои бывшие «кореша» по банде устроили мне тёмную.
А. Точно. Вот почему он показался знакомым. Настроение приобретает слегка меланхоличный оттенок, но Джостар встряхивается и решает, что не стоит чересчур углубляться в воспоминания. Тем более что тогда всё закончилось хорошо. 27 февраля – это день, когда все остались живы.
– Жаль, что я не увидел, как вы с Джайро отделали потом этих засранцев – наверняка это было то ещё зрелище, – хмыкает Цеппели, тоже стараясь вернуть ситуации положительный оттенок.
– О да. Пятеро против нас двоих – и они не получили и шанса на победу, – довольно ухмыляется Джозеф, затем наклоняется чуть ниже к лицу Цезаря. – А всё потому, что никто не смеет трогать тех, кто нам близок.
Цеппели на это мягко улыбается, и Джостар легко целует его в шрам. На этом он задерживается чуть дольше, чем на прочих, и отвлечённо чувствует, как Цезарь берёт его за левое запястье и слегка проводит большим пальцем по тонкому шраму, который идет полукольцом по внешней части его руки чуть ниже.
Да, тот темноволосый ублюдок почти лишил его левой кисти тогда. Ну, был достаточно близок к тому. Но в итоге он конкретно соснул – Джостар тогда хорошенько заставил эту «гордую птичку» полетать с крыши в мусорку. Была бы возможность, он бы того ублюдка от злости запустил бы в сраный космос, но пришлось довольствоваться лишь воспроизведением момента из фильма «300 спартанцев».
Ладно, к чёрту то, что было тогда. Главное, что теперь всё было хорошо. Даже отлично. Они с Цезарем были вместе, живы-здоровы и вовсю отмечали свой медовый месяц поездкой по Европе, сейчас расположившись в одной из гостиниц Лондона, в Англии. Им ещё предстояло много чего интересного, и самому Джозефу было особенно любопытно посмотреть местечко, где когда-то располагался старый особняк его предков.
Но это всё потом. А пока Цеппели заключает его в свои объятья и мягко целует прямо в губы, после чего отстраняется и шепчет ему на ухо предложение, которое заставляет Джостара сильно смутиться, но от которого он точно не может отказаться.
========== XXII. Geeking out over something. – Чем-то бурно увлекаются. ==========
(по крайней мере, захотелось интерпретировать этот пункт как-то так. И всё равно пошло что-то совершенно своё)
*
Цезарю очень сильно повезло в том, что ему достаточно быстро подвернулась работа в Америке. Поначалу, правда, были свои определённые трудности – ведь пусть он уже был выпускником университета с дипломом международного образца в кармане, этого было не совсем достаточно. Он всё ещё не был гражданином США, пусть и являлся законным супругом оного, и это, к сожалению, несколько ограничивало его в возможностях. Но только поначалу – потому что стоило ему раз назвать свою фамилию полностью (ныне включающую фамилию его супруга), как многие, заслышав её, сразу забывали о такой формальности, как его ещё не постоянное гражданство, и приступали к оценке непосредственно его навыков.
Да уж – плюсы женитьбы на человеке с известной фамилией. Обычно Цезарь не любил пользоваться подобными привилегиями (и несколько презирал тех, кто это делал), но здесь он решил сделать себе исключение, пообещав своей совести, что сделает всё, чтобы в будущем его ценили за его труд, а не то, кем являлся его муж.
Цеппели писал статьи и эссе для одного бульварного издания. В основном – по теме литературы, так как в политику он лезть не любил, личная жизнь звёзд кино и прочих публичных личностей была ему неинтересна (зачем вообще кому-то копаться в чужом «нижнем белье»? Вопрос, на который Цезарь никогда не мог найти ответа), а тема спорта была для него несколько далека. Иногда он брал что-то по теме моды, но только когда там действительно было про что или кого написать. Неплохая работа, и доход от этого получался вполне сносный, учитывая, что иногда итальянец брал дополнительные подработки.
Но всё-таки пока это было немного не то. Цезарь не хотел заниматься всю жизнь только этим. На самом деле, у него давно уже был гораздо более амбициозный, в чём-то рисковый план.
Когда Цезарь только начинал задумываться о том, какую профессию ему выбрать, вариантов у него было не очень много. Идти по стопам деда у него практически не было в мыслях, так как наука – история в частности – была не совсем тем, что его интересовало. Цеппели больше хотелось найти что-то с творческим уклоном – то, где он сможет создавать что-то из своего воображения, воплощать какие-то свои фантазии. И вот тут уже возникали проблемы.
В большинстве своём – в том, что людям творческих профессий платят не так уж и много. И, как Цезарь ни пытался, он не смог доказать себе, что деньги – это не столь важно. Жизнь в не самой богатой семье с кучей детей, у каждого из которых были свои нужды, дала ему понять одно – что если и выбирать себе профессию, то больше не такую, которая ближе к душе, а такую, которая сможет обеспечить тебя в будущем неплохим стабильным доходом.
И всё же, немного поразмыслив, Цеппели смог отыскать стезю, которая могла бы ему также дать отдушину для его творческой стороны. И, пока он учился на литературном факультете, Цезарь потихоньку начал претворять в реальность тот самый главный план. Благо вдохновения у него имелось предостаточно, а время он на это нет-нет да выкраивал.
Сейчас Цеппели сидит в их с Джозефом комнате (теперь там действительно были новые кровать и шкаф, и было видно, что пространство стало их общим) и пробегает глазами по финальным строчкам последней главы. Буквально пару дней назад он закончил работу над своим главным детищем, и пока что ему казалось, что всё было более-менее хорошо. Но наверняка правок будет не избежать – надо только понять, каких именно. А для этого Цезарю требовался сторонний человек, который смог бы прочесть его работу и указать на возможные недочёты.
Одну копию текста Цеппели уже передал на оценку Сьюзи Кью, ловко избежав вопросов о том, что это была за книга и кто её написал. Но этого явно было недостаточно, поэтому Цезарь сидит и размышляет, стоит ли по возможности дать текст на оценку Джозефу. В конце концов, его супруг на деле читал не только комиксы, но и много различной литературы – как современной, так и что-то из классики (Цеппели был немало удивлён, когда узнал, что Джостару нравится Фицджеральд и некоторые другие писатели, у которых были романы про Ревущие Двадцатые и Великую Депрессию). Так что наверняка у него может найтись что сказать, а то и что посоветовать.
Но только сперва Цезарь не скажет ему, что это – его работа. Для большей объективности мнения.
Дойдя до последней строчки, Цеппели вздыхает, затем поднимается из-за стола. Что ж, он закончил перепроверку текста. Правок Цезарь не вносил никаких – чтобы эта версия не отличалась от той, что он отдал Сьюзи. И хоть уже отыскалась пара моментов, которые можно будет немножко изменить, сделает он это потом – после того, как ДжоДжо всё прочтёт и оценит.
По счастью, сегодня у Джостара был выходной день – ни учебы, ни работы – поэтому Цеппели вполне мог его побеспокоить. Поэтому он спокойно выходит из комнаты в гостиную, прижимая к боку стопку печатных листов с черновиком, и направляется в сторону дивана. Джозеф как раз сидит там, пристроив свой ноутбук на кофейном столике, и… оу, кажется, он над чем-то работает.
