Текст книги "Bubbles and tequila (СИ)"
Автор книги: Igirisu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Это точно. Хреново, на самом деле, но в таком случае хорошо, что мы проходили мимо того клуба, – соглашается Джостар, после чего выуживает из стоящей на кофейном столике аптечки пару пластырей и залепляет сперва царапину на ключице друга, а затем – ту, что на скуле. Поглядев на свою работу, он ухмыляется. – Точно уверен, что не нужно поцелуйчика?
– Сперва пригласи на ужин, а потом целуй, горе-пикапер, – смеется Цезарь, слегка пихая его локтем в бок. Затем сам же от этого морщится. – Угх, ладно, лучше мне не шевелиться слишком много.
– Да, пожалуй, – невольно морщится сам Джозеф, затем поднимается с дивана и, взяв с кофейного столика испачканную вату и прочий мусор, направляется в кухню, чтобы бросить все это в мусорную корзину.
– И вообще – говоря об ужине, – начинает Цеппели, но ДжоДжо его прерывает коротким хмыком:
– Я, честно говоря, не очень голоден сейчас.
– Да я не о том. Я в смысле: ты взял у одной из тех девчонок номер телефона? А то я видел, что вы неплохо так успели спеться, пока я переводил дух и прежде чем мы пошли домой, – на это Джостар довольно ухмыляется, возвращается обратно в гостиную и, вновь плюхнувшись на диван и вытащив из кармана джинсов свой телефон, показывает другу список своих контактов.
Среди уже известных им обоих номеров красовался новый, подписанный как «Томо-чан».
– «Томо-чан»? Серьёзно, ДжоДжо? Это только потому, что она на вид была типичной азиаткой? – усмехается Цезарь, глядя на экран.
– Между прочим, Томоко – самая настоящая японка! – важно заявляет Джозеф. – И подумаешь: она сама не была сильно против, когда я так к ней обратился.
– Ладно-ладно, как скажешь, – качает головой Цеппели.
– И да, мы уже договорились встретиться в это воскресенье. Так что, скорее всего, я пропаду на весь день. Радуйся, Цезарино – ты сможешь отдохнуть от моего надоедливого присутствия, – итальянец на это закатывает глаза и вновь усмехается.
– У меня у самого этот день занят одной приятной особой, так что я бы отдохнул в любом случае.
– Типичный ты, Казанова. Не пора ли уже остановиться на ком-то одном? – Джозеф хитро щурится.
– На ком-то одном, говоришь? – здесь Цезарь неожиданно становится серьёзным. Чуть прикрыв глаза, он тянется одной рукой и заправляет прядь волос Джостара за ухо. После чего, приблизившись сам почти вплотную, произносит негромко, с лёгкой улыбкой:
– Ну, когда нагуляешься сам, то сообщи, и посмотрим.
Что? Что-что-что это сейчас было?
– Э-э… – очень красноречиво протягивает Джозеф, с досадой чувствуя, как его щёки начинают гореть. Чёрт, неужели Цезарь… А он и не замечал этого?
Но его ступор нарушается, когда Цеппели разражается хохотом прямо ему в лицо.
– Вот это сейчас было бесценное выражение лица, ахаха!
Этот засранец! А ведь он почти поверил и задумался о том, чтобы отозвать свидание с Томоко!
– Ци-Ци, это жестоко – так играть с моими чувствами! – произносит Джозеф, стараясь звучать как можно более правдоподобно обиженным. Это у него получается, потому что от выходки итальянца у него и правда возникло какое-то странное, неприятное ощущение в груди.
– Ну ладно, прости, ДжоДжо, это была дурацкая шутка, – не переставая посмеиваться, Цезарь снова тянется к нему, но ДжоДжо отстраняется и скрещивает руки на груди, продолжая держать обиженный вид. В этот момент улыбка уходит с лица Цеппели, и он начинает беспокоиться. – Эй, правда, извини.
– Слова не докажут того, что ты сожалеешь, – хмыкает Джостар, потому что ладно, он не может долго дуться, но и просто так спустить с рук эту шутку Цезарю он не может.
Итальянец несколько удивлённо поднимает бровь, но затем вновь слегка улыбается.
– Хорошо. А если я предложу приготовить что-нибудь из того, что ты любишь? Даже из праздничного, – предлагает он.
Да-а, отлично! Вот так уже гораздо лучше. Но для виду Джозеф всё равно драматично вздыхает.
– Вот вечно ты подкупаешь меня едой, Цезарино. Это нечестно.
– Что поделать, если я знаю твои слабые места, – шире улыбается Цезарь.
И это была правда. Чёрт. Ну ладно. Вновь вздохнув, Джостар тычет в адрес Цеппели пальцем.
– Всю эту оставшуюся неделю.
– Договорились, – усмехаясь, Цезарь слегка взъерошивает пряди его волос, а затем встаёт с дивана и, взяв в руки аптечку, уходит в ванную.
Джозеф провожает его взглядом, затем снова откидывается спиной на спинку дивана. Он коротко задаётся вопросом, что это было за странное ощущение, возникшее из-за выходки Цезаря, но потом решает, что это глупость. Не мог же он и правда всерьёз обидеться на то, что Цеппели якобы так показал ему, что, скорее всего, не стал бы встречаться с таким, как он…
========== XII. A death of someone close. – Смерть кого-то близкого. ==========
Цезарь тщетно пытается сосредоточиться и прочесть хоть что-то из тех лекций, что он записал на сегодняшних утренних занятиях. Но увы – стоит ему пройти хотя бы строчку, как она моментом выскальзывает у него из головы, следующее предложение утрачивает свой смысл, и он перестаёт понимать, о чём в принципе идёт в тексте речь. На сей раз Цеппели сдаётся и, отбрасывая тетрадь куда-то в сторону – судя по глухому хлопку, она приземляется где-то на полу – откидывается спиной назад и падает на кровать, теперь лёжа на ней, а не продолжая сидеть.
Где-то за окном шелестит октябрьский дождь. Вроде в доме достаточно тепло, но Цезарь этого не чувствует. Он в принципе не чувствует сейчас ровным счётом ничего – только странную тянущую пустоту в груди. Чисто на автомате он хлопает рукой по покрывалу справа от себя и, нащупывая свой телефон, включает его и подносит экран к лицу. Листает сообщения и перечитывает одно. Последнее, что пришло сегодня с утра от его zia.
«Теперь ты решил оставить нас уже навсегда, да, козёл?» – думает Цеппели, но в этих словах нет злости. Они звучат в его голове устало, почти безэмоционально.
Пальцы разжимаются, и телефон падает прямо ему на грудь. Но Цезарю на это совершенно плевать. Он смотрит куда-то вверх и пытается понять, почему он чувствует себя так.
Словно это не его отец умер этой ночью, а он сам.
*
Время близится уже к ночи, а он всё ещё один в квартире. Цезарь отдалённо вспоминает, что Джозеф вроде как собирался остаться ночевать у Томоко. Только дурак бы не понял, что именно это могло означать.
«Ну, наконец-то ты перестанешь быть девственником, ДжоДжо», – проносится в голове Цеппели, и его собственный голос в мыслях звучит всё так же безжизненно. Цезарь невольно морщится от этого, а затем приподнимается на кровати.
Чёрт, неужели он целый час просто тупо провалялся в своей комнате? Взгляд на часы даёт понять, что да, так оно и есть. Странно тогда, почему он не ощущает голода. Мысли о еде, скорее, вызывают неприятную возню где-то в пищеводе, да и только.
«Это всё стресс. Точно. Надо хоть что-то в себя запихнуть – с утра ничего не ел же», – рассуждает про себя Цеппели, после чего встает с кровати совсем и, взяв с собой мобильник, направляется из своей комнаты на кухню.
В холодильнике ничто не цепляет его взгляда, поэтому как итог он просто заваривает себе чай и садится на диване в гостиной. Проверив свой телефон, Цезарь обнаруживает сообщение от Джайро. Его кузен не пишет никаких соболезнований, ничего такого. Только спрашивает, сможет ли он прибыть на похороны.
«Va bene se non vuoi, Cesare*».
Цеппели слегка прикусывает нижнюю губу в задумчивости, затем печатает ответ:
«Ho bisogno di tempo per pensare**».
Через пару мгновений приходит ответ:
«Certo, tanto quanto è necessario***».
«Grazie», – отсылает он обратно, после чего сворачивает переписку.
От нечего делать Цезарь листает список контактов и невольно останавливается на номере Джозефа. Да, сейчас ему, пожалуй, меньше всего хотелось быть одному, но выдернуть своего друга со свидания (а то и чего другого) он просто не может. Эгоистично это, да и чего уж – Цеппели может справиться с этим один. Всегда справлялся.
Жаль только, что куда-нибудь отправиться самому сил и желания у него нет.
Закрыв список контактов, Цезарь открывает на телефоне браузер и пытается убить время в интернете.
*
Долго в интернете он не сидит, в конце концов просто задремав на диване. Даже, скорее, отключившись, потому что он не замечает толком, когда засыпает, а открыв глаза в следующий раз, не слышит за окном шелеста дождя, а шея у него ноет из-за сна в неудобном положении. Тяжело вздыхая, Цезарь отстраняется от спинки дивана и, морщась, разминает затёкшие мышцы. Затем смотрит время на своём телефоне.
Почти час ночи. Это его выключило на пять с лишним часов. Поразительно, но теперь понятно, почему ему совсем не хочется спать. Только вот что ему в таком случае делать всю ночь?
«Fanculo****», – отрывисто ругается про себя Цеппели. После чего встаёт с дивана, ненадолго удаляется в туалет, а потом опять идёт на кухню. Есть ему всё ещё не хочется из-за непроходящей пустоты в груди, поэтому он снова заваривает себе чай.
Когда Цезарь возвращается в гостиную, он вдруг слышит возню в замке входной двери. А потом та открывается, и в квартиру заходит Джозеф – заметно более взъерошенный, нежели обычно, и с улыбкой чуть ли не до самых ушей. Он замечает Цеппели через пару мгновений и замирает с растерянным видом.
– Эм… Я думал, что ты уже спишь, – после паузы произносит Джостар.
– Я думал, ты собирался остаться у Томоко ночевать, – отвечает ему Цезарь. Он старается игнорировать достаточно очевидные красноватые пятна на шее своего друга – сейчас почему-то от их вида ему становилось только хуже.
– А, ну, – Джозеф глупо усмехается, затем наконец-то скидывает с себя кроссовки и, отойдя от двери, присаживается рядом с итальянцем на диван. – К ней незапланированно пришла подруга. Она поздно возвращалась с какой-то вечеринки, и на неё чуть не напал какой-то псих. Я сперва хотел было предложить проводить её до дома, но Томо меня опередила, сказав, что подруга может переночевать у неё. Ну, и я решил уйти, чтобы не смущать.
– Понятно, – кивает Цеппели. Он пытается звучать нормально, но у него это плохо получается.
Соответственно, Джостар сразу подмечает, что что-то не так. Он внимательно смотрит на друга, затем с долей осторожности спрашивает:
– У тебя всё нормально? Ты выглядишь как привидение.
Цезарь негромко, сухо усмехается.
– Правда? Что ж, Хэллоуин не за горами – как раз в тему будет, – он пытается отшутиться, отвлечь внимание, но конечно же это не срабатывает. С Джозефом такое в принципе не работает.
– Цезарь, – серьёзно говорит Джостар, придвигаясь чуть ближе и заглядывая Цеппели в лицо. От этого у итальянца возникает желание исчезнуть, скрыться где-нибудь подальше, но он остаётся сидеть на месте. – Я прекрасно вижу, что ты в ужасном состоянии. Если у тебя что-то произошло, ты можешь сказать мне.
«Ты сам-то не так уж часто и охотно делишься чем-то, что у тебя на сердце, ДжоДжо, так не пойти ли тебе лесом?» – с долей раздражения думает Цезарь, но, к счастью, не высказывает этого вслух, лишь судорожно сглатывая. Он старается смотреть куда угодно, только не на Джозефа, и продолжает молчать.
Джостар некоторое время выжидающе смотрит на него, затем тяжело вздыхает.
– Я могу, конечно, начать гадать, что именно такого случилось, но мы оба прекрасно понимаем, что это – уже идиотизм, – он хмурится, и Цеппели невольно чувствует укол вины.
Итальянец прикрывает глаза, затем указывает кивком на мобильный телефон, что сейчас лежит на кофейном столике.
– Можешь сам посмотреть. Среди последних сообщений, – с долей притворного безразличия говорит он. Но сердце в груди почему-то слегка сдавливает воображаемыми тисками.
Джозеф вопросительно смотрит на телефон, затем берёт его в руки и, введя код безопасности (Цезарь только сейчас отмечает, что они знают пароли от телефонов друг друга, да и не только, и как-то это странно, наверное), начинает смотреть его сообщения. Когда он доходит до того самого, это становится понятно сразу – Джостар меняется в лице. Вместо прежней сосредоточенности и некоторой тревожности на нём прописывается сочувствие. Тиски на сердце Цезаря начинают давить чуть сильнее.
– Ох… Чёрт, Цез, это… – Джозеф пытается подобрать какие-то слова – возможно, чтобы утешить его. Почему-то это забавляет Цеппели, и он негромко усмехается.
– Да перестань. Да, у меня умер отец. Что теперь? – ещё один смешок, и в нём слышится злая ирония и горечь. – Его не было в моей жизни десять лет. Целых. Десять. Грёбаных. Лет. Что мне до этого? – правая рука сама по себе поднимается, и пальцы запутываются в светлых волосах, чуть сжимая пряди. – Да, мы потом виделись пару раз. Замечательно, конечно, но этого всё равно недостаточно, чтобы он снова начал иметь для меня хоть какое-то значение. Он мне не отец, – гадкие слова сами по себе выходят из его рта подобно вязкой смоле или чему-то такому же тёмному. – Он просто… Просто козёл, который когда-то без объяснения причин ушёл и бросил меня и моих братьев и сестёр одних. И плевать, что он потом говорил, что ему пришлось оставить нас на zio и zia*****, потому что дед в своё время не закончил какое-то очень важное дело, а в детстве мы бы не поняли ничего, попытайся он объяснить, – голос Цезаря начинает дрожать, но он этого не замечает. Равно как и того, что что-то горячее начинает течь по его щекам. – Он – никто. Поэтому мне не жаль. Мне всё равно. Мне аб-со-лют-но всё равно! Так что не надо мне сочувствовать или что-то такое!
– Цезарь… – негромко произносит Джозеф. Именно с тем чёртовым сочувствием, которого Цеппели просил ему не выражать.
– ЧТО?! – почти кричит он, моментом взвиваясь и с раздражением глядя на друга. Пересекается с ним взглядом. И почти так же моментально остывает.
Конечно, ДжоДжо не понимает его. Но в его глазах помимо сочувствия видно отражение той боли, которую вовсю ощущает сейчас сам Цеппели, и именно это заставляет что-то внутри него надломиться.
Что-то неслышно трещит по швам и выходит наружу через дрожь по всему телу и непрекращающийся поток горячих слёз, которые теперь Цезарь чувствует слишком хорошо. Ему вновь хочется спрятаться, хотя бы скрыть своё лицо, и в этот раз Джозеф словно понимает его желание и… просто заключает его в объятья, позволяя Цеппели уткнуться лицом в своё плечо.
«Vaffanculo, stronzo! Lasciami andare!******» – кричит Цезарь, но только в своих мыслях. Потому что единственное, что срывается с его губ, – это громкий всхлип, а затем он невольно сам судорожно вцепляется в своего друга.
Возникает ощущение, словно время повернулось вспять, и ему снова десять лет. Его отец только оставил его одного, и он злится, потому что не может понять, за что так с ним поступили. Не знает, что ему теперь делать. Но притом ужасно хочет кричать, сломать что-то, рыдать в голос. Хочет, чтобы кто-то утешил его. Прижал к себе, как когда-то бесконечно давно делала мама, и сказал, что всё образуется…
Когда ему было десять, Цезарю пришлось держать всё внутри себя. Ради братьев и сестёр, которые были напуганы и огорчены не меньше него. Он даже не плакал ночью в подушку в тот злополучный день. А потом смог пойти дальше. Да, не без помощи Джайро, но смог.
Теперь же казалось, словно все те слёзы, что он так долго сдерживал в себе, решили наконец-то вырваться наружу вместе с болью и горечью. В обыденности Цеппели постыдился бы себя самого, но именно в этот момент ему было решительно всё равно. Он впервые за, наверное, всю свою жизнь просто отпустил себя, без стеснения отдаваясь чужим объятьям и никак не контролируя свои эмоции.
Возможно, потом он и пожалеет об этом, но сейчас Цезарь лишь старается как можно крепче прижаться к Джозефу, чуть вздрагивая от периодически вырывающихся из него всхлипов.
От Джостара пахнет чем-то лёгким и цветочным. Явно женские духи. Но Цеппели больше сосредотачивается на ином, более тёплом и почти неуловимом запахе, который определённо принадлежит именно ДжоДжо. Прижимается щекой к плечу Джозефа, отвлечённо примечая виднеющиеся концы его необычной, но всегда нравившейся Цезарю родинки-звезды. Прикрывает глаза, начиная постепенно успокаиваться от чужого тепла, которое уже во многом стало родным и близким.
В детстве ему пришлось быть сильным для других. Сейчас же, в двадцать с небольшим, он наконец-то смог позволить себе хоть на один миг быть слабым. Кто бы мог подумать, что произойдёт это благодаря Джозефу Джостару. Парню, которого при первой встрече он возненавидел как никого другого. И который теперь был ему даже ближе, чем кто-либо из его семьи.
Да уж, наверное, это и правда судьба. И у неё довольно своеобразное чувство юмора.
*
Они легли спать ближе к трём утра. Джозеф не пожелал оставлять Цезаря одного после всего, и потому в результате они устроились в его комнате на его кровати. Цеппели пытался отговориться, отмечая, что им навряд ли удастся удобно устроиться вдвоём на одной постели (не говоря уж о том, что странно это – двум взрослым парням укладываться спать вместе), но Джостар ничего и слушать не хотел.
Так что засыпал Цезарь уже рядом с Джозефом. Было немного тесно, но в целом терпимо. Даже уютно в чём-то.
В какой-то момент сквозь сон он ощутил, как его со спины обняли тёплые руки. Но вместо того, чтобы напрячься, Цеппели на удивление лишь больше успокоился от этого, окончательно засыпая. Напоследок он подумал о том, что было бы здорово, если бы так было каждую ночь.
Комментарий к XII. A death of someone close. – Смерть кого-то близкого.
* Va bene se non vuoi, Cesare (итал.) – Ничего, если ты не захочешь, Цезарь
** Ho bisogno di tempo per pensare (итал.) – Мне нужно время, чтобы подумать
*** Certo, tanto quanto è necessario (итал.) – Конечно, столько, сколько потребуется
**** Fanculo (итал.) – Чёрт
***** Zio и zia (итал.) – Дядя и тётя
****** Vaffanculo, stronzo! Lasciami andare! (итал.) – Иди к чёрту, говнюк! Отпусти меня!
========== XIII. Doing chore around the house. – Делают что-либо по дому. ==========
– ДжоДжо, если ты сейчас же не поднимешь свою задницу с дивана, то тогда я сам пойду убираться в твоей комнате, – раздаётся позади раздражённый голос Цезаря. Ну блин, он почти дочитал новый выпуск Человека-Паука, ещё самую малость.
– Цез, ну потерпи – мне осталось совсем чуть-чуть! – отвечает Джозеф, перелистывая страницу и немного по-другому укладываясь на диване. И вот приспичило ему затеять уборку именно сейчас!
– ДжоДжо, мы с тобой ранее договорились, что в это воскресенье мы как следует приберёмся в квартире, чтобы потом спокойно удовлетворить твои нужды по украшению её к Рождеству, – упс. Да, и правда – было такое. Только он благополучно забыл об этом. – Так что либо ты поднимаешься сейчас, либо я отправляюсь в твою комнату. Но в таком случае учти, что я вышвырну в мусорку всё, что лично посчитаю нужным.
– НЕТ! – так, ладно, вот это уже серьёзная угроза, которую игнорировать категорически нельзя.
Джозеф моментально захлопывает комикс и откладывает его на кофейный столик. Он затем поднимается с дивана и направляется к Цеппели, который как раз стоит возле двери в его комнату с тряпкой в одной руке и шваброй – в другой. Итальянец слегка ухмыляется, после чего передаёт средства для уборки ему.
– Хороший мальчик, – произносит он, после чего удаляется в сторону ванной.
– Я тебе не собака, Цезарино, – недовольно бурчит ему вслед Джостар, но затем вздыхает и заходит в свою комнату.
Как же он всё-таки не любил уборку! Да, конечно, Джозеф прекрасно понимал, что это – необходимое дело, и если ты не хочешь в конце концов обнаружить себя погрязшим в абсолютном свинарнике, тебе нет-нет но нужно выкраивать время для того, чтобы прибраться. Но просто… Он очень, очень это не любил. Во многом – потому, что в его комнате часто царил откровенный бардак.
Как сейчас, например. Кровать была застелена кое-как, на рабочем столе в одной куче находились тетради с записями с лекций, комиксы и фантики от шоколадных батончиков. Но хуже всего дело, пожалуй, обстояло с его одеждой, которая частично висела на стуле, частично валялась в изножье кровати, а что-то даже было разбросано на полу.
Глядя на этот хаос, Джозеф снова тяжко вздыхает. Вот теперь и бросай всё где попало, оправдываясь усталостью после трудового дня и рассчитывая на то, что в выходной ты положишь все вещи на их положенные места! Засранец ты, Джозеф из прошлого.
Но ладно, глядеть с тоской на беспорядок и вздыхать можно до бесконечности. Лучше не привлекать внимание Цезаря лишний раз – а то ведь и правда претворит свою угрозу в реальность. Мысленно собравшись, Джостар неспешно приступает к уборке.
Справился с уборкой в своей комнате Джозеф примерно за час. Но Цезарь просто так от него не отстал, повесив на него ещё и мытье посуды, что успела накопиться в раковине за пару дней.
– Почему мы просто не можем приобрести посудомойку и закидывать всю грязную посуду в неё? – хнычет Джостар, но тем не менее принимается за дело.
– Потому что это лишняя трата денег, да и посудомойка отмывает с тарелок далеко не всё, – деловито замечает Цеппели, протирая шваброй полы в гостиной.
– И всё равно так было бы значительно проще, – ворчит Джозеф, отскребая грязь с одной из тарелок и отставляя её в сторону.
– Значительно проще было бы, если бы ты мыл всё сразу после того, как используешь. Но так как этого не случается, то просто смирись и пожинай плоды своей лени, – отвечает ему на это Цезарь, приостановив свои действия и глядя на своего друга с ухмылкой, и ДжоДжо очень раздражает тот факт, что он прав.
Ладно, умник, ты выиграл на сей раз. Но он ещё сможет потом как-нибудь отыграться. А пока придётся продолжать мыть злосчастные тарелки, вилки и ложки.
Благо с этим он покончил значительно быстрее, чем со своей комнатой. Даже вытер всё и разложил по надлежащим шкафчикам. Довольный собой, Джозеф отворачивается от раковины и замечает, что Цезарь закончил мыть пол и роется в своём мобильном телефоне. Вид у него при этом меланхоличный, даже печальный. Видимо, снова решает какие-то семейные дела через сообщения, если судить по этому выражению лица, а также перебегающему по экрану большому пальцу.
Джостар смотрит на своего друга и невольно проникается его состоянием. Вообще, в последний месяц Цеппели почти постоянно был таким в моменты, когда он считал, что никто не обращает на него внимания. Что ни говори, а смерть отца всё-таки довольно сильно подкосила его. Пусть родитель из того был не самый лучший, но было ясно, что Цезарь любил его и всё время ранее искренне надеялся относительно восстановить свои отношения с ним. А вышло так, что этому не суждено было случиться.
Мама как-то говорила Джозефу, что для итальянцев семья и близкие – это одни из самых важных вещей в жизни. В ту ночь, когда он держал Цезаря в своих объятьях, позволяя ему выплеснуть своё горе, он понял, что, пожалуй, так оно и есть. Равно как и понял кое-что ещё – что, похоже, он Цеппели тоже очень важен и близок. Потому что, когда в переписке с Джайро Джостар на вопрос о состоянии друга случайно обмолвился, что тот проплакал полчаса у него на глазах (он решил не говорить про объятья и прочие моменты), Цеппели-старший сильно удивился, после чего заметил, что никогда не видел, чтобы Цезарь показывал свои слабости кому-то ещё. Более того – что он не плакал даже в тот день, когда его отец ушёл из семьи.
С одной стороны, было приятно осознавать, что Цезарь так высоко его ценит. С другой – от этого становилось только печальнее. Ведь самому Джозефу Цеппели тоже был дорог и даже очень, поэтому естественно ему было грустно видеть друга в таком не лучшем состоянии и притом знать, что обычно итальянец прячет всё это глубоко в себе. Хотелось как-то помочь ему. И не просто потому, что они друзья. А потому, что Цезарь был тем человеком, который, по мнению Джозефа, заслуживал счастья в жизни.
И в чём-то он хотел быть тем, кто это счастье ему принесёт.
Наверное, это странное желание для просто друга. Но в последние дни он никак не мог от него отделаться.
Из мыслей его выдергивает звонок на телефоне Цезаря. Тот сам немного не ожидает этого, потому как всё это время он продолжал переписываться с кем-то, поэтому чуть не роняет аппарат из руки. Но вовремя спохватывается и принимает входящий вызов.
– Алло? А, Сьюзи! Ciao, bella, cos’è*? – Цеппели улыбается, но как-то натянуто, хотя Джозеф знает – он всегда рад услышать их общую подругу. М-да, дела совсем плохи. – Да? Понятно. Ну, я лично не знаю, но я спрошу у ДжоДжо, хочет ли он, и передам тебе ответ попозже. М? – здесь Цезарь закатывает глаза и вздыхает. – Нет, cara mia**, мы просто убираемся в квартире. Да, вот так всё банально. Ага. Ладно, a presto***, – он завершает звонок и убирает телефон.
– И что именно ты собираешься у меня спросить, Ци? – Джозеф опирается локтями на стойку, отделяющую кухню от гостиной, и подпирает голову рукой.
– Сьюзи Кью сказала, что в следующую субботу намечается какая-то вечеринка. Предложила нам с тобой пойти. Что думаешь? – Цеппели смотрит на него. И по такой постановке вопроса Джостар понимает уже достаточно. И решает, что пора начинать действовать.
– А ты хочешь на неё идти? – спрашивает он в ответ.
Цезарь на это задумывается на добрую минуту. Слегка хмурится, затем прикрывает глаза и проводит рукой сквозь свои волосы.
– Честно? Не особо, – признаётся итальянец. И стоит отметить, что это уже который раз, когда он отказывается присоединяться к всеобщему веселью. Совершенно нетипично для него. Да, конечно, Цеппели не был таким уж тусовщиком, но он почти никогда не отказывал хорошему времяпровождению в компании друзей. Только в тех случаях, когда у него намечалось свидание – а их, кстати, у него тоже уже не было порядочное время.
Но ничего. Джозеф вытащит его из этого дурацкого состояния хандры. Обязательно.
– Ну тогда и шут с ней, – просто пожимает плечами ДжоДжо. На удивлённый взгляд Цезаря он улыбается. – Лучше давай тогда просто проведём время вместе. Можем, например, сходить в кино или ещё куда. Или, наоборот, никуда не идти, а остаться дома, заказать пиццу и смотреть сериалы, как мы частенько делаем.
Цеппели продолжает какое-то время молчать, непонимающим взглядом смотря на Джостара. Затем осторожно произносит:
– Ты уже больше недели не виделся с Томоко. Может, лучше сходишь куда с ней, раз так?
Э нет, мистер, вы не собьёте Джозефа Джостара с намеченного курса!
– Цез, хватит вечно думать о других, – уже серьёзно отвечает ДжоДжо, чем ещё больше удивляет Цезаря. Тот сразу отводит взгляд, поджимая губы. – Может, тебе кажется, что ты хорошо это скрываешь, но я прекрасно вижу: ты в последний месяц никакой. И мне надоело, что вместо того, чтобы позволить тебе помочь, ты отмахиваешься и делаешь вид, что всё в порядке, – он выпрямляется и, обогнув стойку, подходит к своему другу. – Следующий выходной мы проведём вместе, и точка. Ты от меня так просто не отделаешься, так и знай.
Цезарь поднимает на него взгляд и секунды две просто изучающе смотрит. А затем его губы медленно растягиваются в небольшой, но искренней улыбке.
– Ты просто невыносим, ДжоДжо, ты знаешь это? – не может Цеппели обойтись без привычной шпильки.
– Да. Но ты всё равно меня любишь, – довольно парирует Джозеф, после чего забирает у него швабру и направляется в сторону ванной.
Невольно он думает, что сказанная им фраза была не совсем удачной, ведь её можно понять совсем не так. Но затем Джостар слышит сказанное вслед негромкое, неожиданно мягкое:
– Похоже на то…
Что-то переворачивается в районе его желудка от этих слов. Но пока он решает сделать вид, что не услышал их. А о своих ощущениях он поразмыслит потом.
Комментарий к XIII. Doing chore around the house. – Делают что-либо по дому.
* Ciao, bella, cos’è? (итал.) – Привет, красавица, как дела?
** Cara mia (итал.) – Дорогая моя
*** A presto (итал.) – До скорого
========== XIV. Pet names. – Прозвища. ==========
За всё то время, что Цезарь и Джозеф знают друг друга, у каждого из них успело накопиться как минимум два-три прозвища для другого. Одни используются в обыденности, другие – в каких-то особых ситуациях.
Больше всего, конечно, прозвищ идёт на счету у Джозефа в адрес Цезаря – к некоторой досаде второго. Но больше ему досаждает тот факт, что эти прозвища не только не беспокоят его, но даже вызывают приятное ощущение где-то в груди. Особенно в последнее время. И тут сложно сказать, нравится ему это или нет.
*
– Цезарино, пошли – на улице выпал первый снег! – с восторженным видом восклицает Джозеф на днях, после чего тянет его за собой наружу. Они некоторое время просто гуляют, затем доходят до небольшого парка, где ДжоДжо решает начать войну снежками. Цезарь дико ненавидит весь тот снег, что как итог забивается ему под одежду, но притом не ненавидит самого Джозефа как причину такого положения вещей.
Первое и, пожалуй, самое давнее из всех прозвищ, которые Джостар придумывал для него. В первый раз он так обратился к нему ещё тогда, почти три года назад, когда они только познакомились.
В тот раз Цезарь моментально вскипел, как только услышал такой уничижительный вариант собственного имени, и чуть было не швырнул в ненавистного американца стулом. Теперь же это прозвище было больше ласковое и дружелюбное, чем принижающее. В нём чувствовалась теплота. Поэтому, заслышав его, Цеппели всякий раз невольно улыбается.
– Ци-Ци-и, ну ещё одну серию – и всё! – канючит Джозеф, когда они снова засиживаются за полночь за просмотром очередного сериала. Цезарь было решает, что всё, basta*, пора отправляться на боковую, но ДжоДжо умоляюще смотрит на него, и он тяжело вздыхает, но сдаётся, и они смотрят ещё одну серию. А потом ещё.
Это было второе прозвище. Само по себе оно даже более давнее, нежели «Цезарино», придуманное когда-то одной из его младших сестёр и ставшее обычным обращением к нему среди семьи. Но только если его родичи использовали его почти повсеместно, Джозеф использовал его исключительно в тех случаях, когда ему нужно было что-то у Цезаря выклянчить. В купе с удачно состроенными щенячьими глазами получалась почти смертельная комбинация, и Цеппели всегда сдавался и соглашался на всё, что Джостар у него просил.
Очень нечестная тактика, граничащая с жульничеством. Но Цезарь ни разу не говорил Джозефу прекратить. И ни разу не пожалел (надолго, во всяком случае) о том, что позволил так собой манипулировать.
– Эй, Казанова, ты вообще меня слушаешь? – Джозеф слегка машет перед его лицом рукой. Ох, кажется, он несколько ушёл в свои мысли. Цезарь просит прощения и спрашивает, о чём его друг говорил до этого. ДжоДжо слегка дуется, но тем не менее охотно повторяет свои слова.
