Текст книги "Bubbles and tequila (СИ)"
Автор книги: Igirisu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– Боже, это… – Цеппели вновь рассмеялся на это заявление. Да уж, ДжоДжо и его идеи. Иногда они были гениальными, а иногда – просто поразительно глупыми. Но по-своему забавными. Поэтому, как оно обычно бывало в случае со вторым типом, Цезарь принялся выбирать из двух зол – раскритиковать или шуточно похвалить. И в конце концов решил в этот раз остановиться на последнем. – Это поистине благородно с твоей стороны, ДжоДжо. Думаю, Сьюзи будет крайне тебе благодарна.
На лице Джозефа прописывается такая широкая, довольная улыбка, что Цеппели остаётся лишь пуще расхохотаться.
И это было где-то пару дней назад. А затем положительный настрой резко переменился.
На следующий день после этого Джозеф вернулся домой после работы несколько бледным и задумчивым. Это настораживало, и само собой Цезарь сразу же поинтересовался у него, что случилось. Но Джостар на это лишь отмахнулся и с лёгкой улыбкой пояснил, что просто устал, потому что на работе случились некоторые проблемы, но это ерунда, потому что скоро с ними всё будет решено. Ещё начал потом за ужином недовольно высказываться в адрес одного из своих клиентов – собственно, якобы причину этих самых проблем. На том всё, в принципе, и закончилось, и Цеппели достаточно быстро успокоился. Правда, к сожалению, очень ненадолго.
Вчера всё повторилось. Джозеф снова пришёл вечером в практически таком же состоянии. Только был даже более задумчив и практически не обращал внимания на слова Цезаря, после ужина сразу же отправившись в их комнату неясно для чего. Естественно, Цеппели снова озадачился, но решил, что пока не будет выпытывать никаких подробностей. В конце концов, ДжоДжо ему всё объяснил, и, ну, мало ли – может, просто проблема затянулась на дольше, чем он предполагал. Хотя, внутренний голос подсказывал итальянцу, что что-то его супруг, похоже, недоговаривал. И что, возможно, на самом деле проблемы-то вовсе и не в работе. Пусть пока у Цезаря не возникало и малейших догадок, что же в таком случае могло послужить причиной такой загруженности Джостара. Но ладно – он всё выяснит, если на следующий день подобное повторится.
Как и ожидалось, в этот день происходит ровно то же самое. Джозеф заходит в их квартиру, и у него снова серьёзный, крайне задумчивый вид. Цезарь наблюдает за ним некоторое время, а потом понимает, что всё – пора уже, наконец, выяснить всю правду. Потому что так продолжаться не может, и если у Джостара действительно какие-то серьёзные проблемы, то он хочет знать, как и чем он может помочь ему. И не суть важно, если самое большее, что Цеппели сможет для него сделать, – это просто морально поддержать.
– ДжоДжо, поговори со мной, – Цезарь мягко удерживает Джозефа за запястье, когда тот после ужина собирается вновь удалиться в их комнату. На несколько вопросительный взгляд того он качает головой, затем направляется в гостиную и усаживает супруга на диван, сам опускаясь рядом. – Ты уже третий день ходишь сам не свой. И честно тебе скажу – меня это совсем не радует.
– Ну, – Джостар на это усмехается и слегка пожимает плечами, – Цезарино, я уже объяснял, в чём дело. Так что тебе не стоит беспокоиться об этом, честно.
Пока он это говорит, он хоть и смотрит прямо на Цезаря, но слегка прикусывает нижнюю губу в какой-то момент. А это – верный признак того, что Джозеф либо что-то умалчивает, либо и вовсе врёт. И понятное дело, что от этого Цеппели не успокаивается ни на йоту.
– Да, я помню, что ты говорил, что у тебя проблемы на работе. И да – я предполагаю, что, наверное, их разрешение просто несколько затягивается, и тебе это не нравится. Но в самом деле, – он вновь берёт своего супруга за руку, и то, как Джостар почти незаметно дёргается, ему совершенно не нравится, – ты знаешь, что можешь рассказать мне всё. Если всё хуже, чем просто один упрямый клиент, и это как-то может на нас отразиться, то тебе не нужно просто держать это в себе. Мало ли – вдруг я смогу как-то помочь тебе. Ну, или на крайний случай просто выслушать – это тоже неплохо.
«В конце концов, я не просто твой муж – я всё ещё твой лучший друг, и ты можешь мне доверять. Так сделай это и не заставляй меня додумывать всё самому», – эта мысль остаётся невысказанной, но то, как Цезарь смотрит на него, и то, как были произнесены последние слова, и так достаточно чётко отражают её.
Здесь Джозеф отводит взгляд в сторону и сидит молча где-то пару секунд. После чего он тяжело вздыхает и свободной рукой проводит сквозь свои волосы.
– На самом деле, всё… не так просто, как я говорил, – негромко произносит он. – И дело не совсем в работе. Вернее даже, совсем не в ней. Но… – Джостар снова вздыхает и качает головой. – Я не знаю. Мне несколько страшно говорить тебе, потому что я понятия не имею, как ты можешь на это отреагировать.
– Тебя уволили? У тебя проблемы с законом? С мафией? Ты убил кого-то и не знаешь, куда спрятать труп? – ровным тоном перечисляет Цеппели. На последнее Джозеф фырчит с долей возмущения, и Цезарь негромко усмехается. – Ну, раз нет, тогда не вижу причины бояться. Что может быть гораздо страшнее того, что я перечислил?
Джостар задумчиво хмыкает, потом молчит ещё где-то пару секунд. Наконец он слегка сжимает руку Цеппели и отвечает:
– Не знаю, насколько страшнее это, но… В общем. Если говорить коротко, то… я обнаружил, что у меня есть сын.
Так. Это… действительно несколько неожиданный поворот событий. Цезарь слегка хмурится и опускает взгляд. Затем как следует обдумывает услышанное.
Ещё раз – у Джозефа есть ребёнок. Причём где-то на стороне. Сказанная такими словами, эта новость звучит, конечно, не очень приятно, но Цеппели решает временно задвинуть эмоции на второй план, потому как рассказали ему явно ещё не всё.
– Ладно. И… как именно ты об этом узнал? – спокойно спрашивает он, и Джостар рискует поднять на него взгляд, почти сразу заметно успокаиваясь.
– На самом деле, совершенно случайно. И если бы не то, что случилось позавчера, то, вполне возможно, не узнал бы об этом никогда, – он пододвигается чуть ближе и берёт ладонь Цезаря в обе руки, легко потирая тыльную часть её большими пальцами. – Ты ведь помнишь мою бывшую девушку, Томоко?
– Ту черноволосую японку? – здесь Цеппели удивлённо поднимает бровь и невольно напрягается. – Да. И я помню, что ты говорил, что она уехала обратно в Японию, а перед этим вы расстались.
– Да, именно. Всё так и было, – кивает Джозеф, после чего снова вздыхает. – Так вот, пару дней назад я совершенно случайно столкнулся с ней на улице, когда возвращался домой. Она узнала меня, я – её, и само собой мы разговорились, потому что нам обоим было интересно, как поживает другой. С ней был мальчик – совсем кроха, на вид всего четыре года. Я сперва заметил, что он в чём-то похож на Томоко, и она сказала, что это потому, что этот малыш – её сын. Само собой, я решил, что Томо за это время успела обзавестись своей семьей, и искренне порадовался за неё. Но потом… – тут Джостар немного мнётся, словно сам до конца не верит в то, что говорит, но затем продолжает. – Томоко сказала, что она не замужем. И что в принципе парня сейчас у неё нет. Думаю, понятно, что после такого у меня почти сразу возникло предположение, в чём тут дело. А дальше оно только подтвердилось, потому что Томо призналась, что да – этот малец и мой сын тоже. Как оказалось, она сама только после прибытия обратно в Японию узнала, что уже какое-то время она была… ну, в положении. Аборт она даже не стала рассматривать как вариант решения, ну и… – Джозеф слегка пожимает плечами и на этом смолкает окончательно.
Цезарь молча смотрит на него какое-то время, затем моргает и отводит взгляд. Ха, и всего-то? Ну, так это же…
Совсем ерунда. Впрочем, мало ли – надо выяснить ещё кое-что.
– Понятно. И это всё, из-за чего ты был такой загруженный все эти дни? – Цеппели еле заметно улыбается, вновь поворачиваясь лицом к Джостару.
Тот на секунду удивляется его спокойствию, но потом постепенно снова расслабляется и сам.
– Ну… И да, и не совсем, – признаётся он.
– Что тогда? Томо хочет возобновить отношения? Или требует алиментов? – на это Джозеф негромко усмехается.
– Да нет. Она заметила кольцо на моём пальце и сама прекрасно всё поняла. Да, слегка расстроилась, но сказала, что в принципе не рассчитывала ни на что. Что до денег, то Томоко опять же мне ответила, что ей ничего от меня не нужно.
– Хорошо. Тогда в чём же именно дело? – потому что предположения начинали заканчиваться. Оставался, в принципе, лишь один, последний вариант, и Цезарю было интересно услышать, окажется ли он правильным или нет.
ДжоДжо снова смолкает на некоторое время, явно пытаясь как-то подобрать слова. Снова прикусывает нижнюю губу, и боже, Цеппели не понимает, что может заставлять его нервничать сейчас.
– Понимаешь, Ци… – неуверенно начинает Джостар. – Ну. Ты сам слышал. Этот ребёнок – мой сын. И как-то… Ну, не могу я, узнав это, просто оставаться в стороне.
– В самом деле? – по правде говоря, Цезарю приятно слышать именно такой ответ. Но тут нужно удостовериться на все сто, что Джозеф понимает, о чём он говорит.
– Цезарь, – ДжоДжо несколько хмурится, – ты меня прости, конечно, но… не все отцы – такие, каким когда-то был твой, – хах, туше. Цеппели чуть криво ухмыляется, но молчит. – По крайней мере, я лично не собираюсь быть таким. Да – я не хочу, чтобы ребёнок рос без отца, когда он вполне себе жив и здоров, – Джостар опускает взгляд, и в нём читается некоторая меланхолия. И здесь Цезарь тоже прекрасно всё понимает, потому снова слегка сжимает одну из его ладоней.
– В таком случае, делай то, что считаешь правильным, но понимай, что дети – это большая ответственность, – мягко произносит он.
Джозеф поднимает на него взгляд. Пару раз открывает рот, но ничего не говорит. А потом, наконец, решается:
– Я подумал, что… Томоко сейчас всё ещё учится плюс пытается работать. Она пропустила целый год из-за болезни своего отца. Сейчас, когда он, к сожалению, умер, из близких у неё, считай, никого не осталось, и в Америке она практически совсем одна. И раз так, то, может, мы… – тут он осекается, затем качает головой и договаривает. – В смысле, нет – я решил, что буду помогать ей с воспитанием Джоске. Вот. Так ей будет легче, и мальчик не будет расти без отца.
Замечательный ответ. Но Цеппели прекрасно слышал ту оговорку, и от неё что-то внутри него сжимается. Ему от этого не становится плохо, нет. Только лишь приходит в голову одна шальная мысль, которая будоражит его внутренне лишь больше.
– Знаешь, – Цезарь прикрывает глаза и слегка улыбается, – по-моему, мне давно уже пора как следует познакомиться с Томоко. Ведь после той самой драки возле клуба мы с ней ни разу не пересекались. А тут есть хороший повод.
– Ну. Это конечно, – с долей сомнения протягивает Джозеф, и что-то он явно подозревает, но наверняка не может понять сказанных слов до конца. Удивительно. Значит, надо выразиться яснее.
– К тому же, – Цеппели вновь открывает глаза и с долей хитрости смотрит на Джостара, – теперь мне очень любопытно взглянуть на этого мальчика. Джоске, так? Потому что мне нужно понять, с кем мне в будущем предстоит проводить время.
Судя по ошарашенному виду, у Джозефа только что в голове произошло короткое замыкание. Невиданное зрелище, и Цезарь не может сдержать смешка. А потом ещё одного.
– ДжоДжо? Земля – ДжоДжо, приём, – как в один из многих раз в прошлом, спрашивает он и чуть машет рукой перед лицом своего супруга. Тот отмирает, пару раз моргает, затем с осторожностью произносит:
– Цез, ты это… Если что, то тебе необязательно… – ох, ну конечно. Цеппели прекрасно знает, откуда это, посему закатывает глаза и ухмыляется.
– Напомню тебе, ДжоДжо, одну вещь, – он поднимает левую ладонь и специально чуть покачивает взад-вперёд безымянным пальцем, на котором чуть поблёскивает серебристое кольцо с рядом разновеликих разноцветных камней. – Я, вообще-то, твой муж. И коль у тебя есть ребёнок, то получается так, что – вполне закономерно – он есть и у меня. И если Томоко не будет против того, чтобы ты тоже участвовал в жизни своего сына, то тогда она и согласится на то, чтобы у него было два отца.
Сказанная вслух, эта недавняя шальная мысль только больше волнует самого Цезаря. Но он точно знает – обратно он своих слов не возьмёт. Ни в коем случае.
Джозеф снова молчит, замерев в некотором шоке, но в этот раз отходит гораздо быстрее. На его лице появляется широкая, счастливая улыбка, и в тот же миг он сгребает Цеппели к себе в объятья и издаёт радостный возглас.
– Цезарь, ты…! Ты просто…! Чёрт возьми, как же я люблю тебя, ты прекрасный засранец, – восклицает он, и Цезарь не выдерживает и начинает хохотать, обнимая его в ответ.
– Я просто не могу позволить тебе испортить ребёнка, так что не слишком радуйся! – произносит он сквозь смех, за что Джостар лишь крепче стискивает его в объятьях.
– Конечно-конечно, как скажешь, мой дорогой Цезарино! Невиданная щедрость с твоей стороны – предложить свою безграничную мудрость касаемо воспитания детей, – усмехается он. Последнее точно было лёгкой шпилькой в его адрес, поэтому Цеппели легко тычет локтем ему в бок, но нисколько не злится.
Да уж, неожиданная развязка, ничего не скажешь. И впереди ожидает большой, достаточно рисковый шаг.
Но Цезарь полагает, что могло быть и хуже. И ловит себя на том, что теперь ждёт не дождётся, когда они и в самом деле встретятся с Томоко и Джоске в следующий раз.
*
– Знаешь, я немного удивлён, что ты вот так сразу поверил в то, что я тебе говорю. Потому что, ну, даже для меня вся эта история с ребёнком звучит несколько странно и неоднозначно…
– Ох, ДжоДжо. Ты так говоришь, как будто мы не знаем друг друга целых семь лет, и я за это время не научился понимать, когда ты мне врёшь, а когда говоришь искренне. Конечно, я тебе поверил, когда ты мне всё рассказал.
– … Что же, в таком случае, меня выдаёт, когда я вру?
– Ты либо начинаешь громко и безостановочно говорить, либо кусаешь губы, потому что нервничаешь. Всё очень просто.
– Чёрт… Да уж, ты действительно хорошо меня знаешь, Подсолнушек.
*
Томоко Хигашиката действительно была замечательной девушкой. И, что поразительно, даже спустя столько времени помнила Цезаря, хотя в тот самый день несколько лет назад они толком не общались. Она даже знала его имя – понятное дело, из многочисленных разговоров с Джозефом.
– Надо отметить, оно довольно необычное. Оттого и запоминающееся. Равно как и твоя внешность, – с усмешкой сказала она, притом красноречиво потерев пальцем под одним из своих глаз. Ну конечно. Обычно многие именно так его и запоминали, что уж.
Томо действительно жила одна и пыталась совмещать работу и учёбу. Конечно, у неё были знакомые, которые помогали ей – в основном из тех, кто в своё время знался с её покойным отцом. Но их помощь в сути была лишь финансовой, поэтому девушке всё равно было довольно нелегко. Ведь Джоске было оставить, считай, не на кого, пока она была занята – её лучшая подруга (та самая, Томоко всё ещё с ней общалась), Рейми, и так работала няней у одной небедной семьи, и ей приглядывать за мальчиком было зачастую некогда, а остальные либо в принципе не знали, что делать с четырёхлетним ребёнком, либо у них тоже не находилось на это свободного времени.
Само собой, Томо согласилась принять помощь Джозефа и Цезаря в воспитании Джоске, пусть и была очень сильно удивлена такому предложению. Особенно – со стороны Цеппели, ведь он-то, в принципе, был человеком сторонним в данной ситуации. Но Цезарь её заверил, что для него будет только в радость присматривать за Джосу время от времени.
– В конце концов, мы ведь не хотим, чтобы Джоске вырос таким же раздолбаем, как его отец, правда ведь? Лучше, чтобы кто-то более ответственный следил за всем, – это замечание вызвало дикое возмущение со стороны Джозефа и смех и одобрение со стороны Томоко.
Что же касалось непосредственно Джоске…
Джозеф действительно был прав – малыш был похож на свою маму. Но – что самое смешное – в основном лишь тем, насколько тёмные у него были волосы и бледной – кожа. В остальном же Джосу был почти что вылитый отец: такие же большие, открытые глаза, пусть и немного другой формы и цветом, скорее, походящие на сапфиры; короткие волосы в таком же постоянном непослушном хаосе; даже в принципе лицо было очень похожим – Цезарь в своё время видел парочку детских фотографий своего супруга, поэтому знал, с чем сравнивать (но самому Джостару об этом знать не требовалось – это был маленький секрет между ним и мисс Эриной). Ну, и конечно же Джостаровское фамильное родимое пятно в форме звезды у мальчика тоже имелось.
В принципе, чудесный ребёнок, и Цеппели сразу проникся к нему симпатией, хотя, конечно, сперва не совсем ещё представлял, какой у него характер.
Поначалу Джоске очень стеснялся, даже пугался Джозефа и Цезаря. И сам Цеппели, в принципе, мог его понять – ведь не каждый день к тебе и твоей маме в гости приходят какие-то не знакомые тебе взрослые дяди, да ещё и, хм, такие здоровые. Плюс и сам итальянец пока не очень знал, как подступиться к мальчику, потому что в последний раз с четырёхлетним ребёнком он общался, когда сам ещё был отнюдь не взрослым. К тому же это была его же родная младшая сестра, так что, понятное дело, случаи были не совсем похожими.
Дополнительную проблему составлял тот факт, что Томоко учила Джосу сразу двум языкам – английскому и японскому. Поэтому малыш всё время перемешивал слова из них, и понять его иногда было практически невозможно.
– Ладно, что я успел привыкнуть к тому, что вокруг меня часто говорят на итальянском, даже сам выучил его немного. Но тут японский! Совсем другое дело и гораздо более сложное притом, – слегка возмутился Джозеф, когда он в который раз не смог разобрать, что его сын говорил до этого.
– Терпи, потому что я хочу, чтобы Джоске знал обе культуры, к которым он принадлежит, и соответственно – оба их языка, – категорично заявила на это Томоко.
– И вообще – тебе здесь винить остаётся лишь себя – сам ведь только и делаешь, что общаешься с билингвами, – поддел его также Цезарь, и Томо согласно кивнула.
Джостар закатил глаза и тяжело выдохнул, после чего внезапно ухмыльнулся и произнёс:
– Ну что поделать – может, у меня кинк на билингвов! Куда деваться, когда вы все – такие горячие.
И всё бы ничего, и над этим можно было бы просто посмеяться. Но потом раздался звонкий голос Джоске:
– Что такое кинк? – и Цеппели метнул в своего супруга крайне убийственный взгляд, потому что сколько раз он говорил ему следить за языком при ребёнке.
Да, сложности были. Но что хорошо – Джосу оказался мальчиком общительным и в меру любопытным. Поэтому в конце концов он начал идти на контакт, пусть и оставался на первых порах таким же стеснительным. Цезарь же постепенно сам стал находить такие моменты, когда с мальчиком можно было поговорить и притом не испугать. Например, когда Джоске рисовал или же играл с игрушками – пока малыш был несколько отвлечён, общаться с ним становилось ещё легче и в чём-то даже приятнее. Цеппели подсказывал это и своему супругу, поэтому потихоньку и между отцом и сыном тоже начал налаживаться контакт.
Правда, Джозеф постоянно несколько грустил, потому что Джосу всё время называл его не иначе как «Джостар-сан», а не «папа». Это было понятно, но Цезарь ему почти всегда на это отвечал, что ожидать другого не стоило.
– Дай ему время понять и привыкнуть, и тогда он будет общаться с тобой как с отцом, – усмехнулся на очередную жалобу итальянец. – Будь терпеливым – ты ведь у нас взрослый.
– Ну да, конечно… Эх, почему быть родителем так сложно? – прохныкал в ответ ДжоДжо, и Цеппели на это покачал головой.
– Уверяю тебя – это ещё не самое сложное. Вот когда станет понятно, что Джоске может оставаться у нас, тогда начнётся самое «веселье».
– Ладно-ладно. Как скажешь, Щиза-чан, – с ехидцей ухмыльнулся Джостар, за что схлопотал лёгкий подзатыльник. Потому что нечего ему брать на вооружение очередное прозвище – данное разрешается использовать только и только Джоске.
По счастью, маленький Джосу довольно быстро к ним привык, и Томоко начала оставлять его под их присмотром, когда ей было нужно и у них было свободное время. Учитывая, что Цезарь во многом работал из дома, это происходило достаточно часто. Игрушки, принадлежности для рисования и прочие вещи Томо сперва передавала, но потом многое из этого приобрели для мальчика сами Джозеф и Цезарь. Даже слегка переоборудовали гостевую комнату (бывшую когда-то комнатой Цеппели), так что она теперь была больше похожа на детскую.
Особых проблем Джоске не доставлял, хотя и был порой неусидчивым и довольно шумным. Но это не было чем-то, к чему Цезарь не привык – за столько лет, пока он сперва возился с младшими братьями и сёстрами, а дальше сожительствовал с Джозефом. Правда, когда шум в доме был сразу и от сына, и от отца, то тогда Цеппели начинал немного терять терпение. А с течением дней такие ситуации становились всё более частыми, потому что Джосу практически перестал их стесняться, и они с ДжоДжо часто находили «общую волну». Но что уж – людям свойственно адаптироваться, вот и Цезарь тоже понемногу привык к периодическому гаму, раздающемуся либо из гостевой комнаты, либо из гостиной. Более того – время от времени он и сам присоединялся к шумной компании.
Весной следующего года Цезарь и Джозеф, как и обещали, уехали на время в Техас, чтобы принять участие в свадьбе своих кузенов. И им было удивительно по возвращении узнать, что Джоске успел по ним очень сильно соскучиться. Притом настолько, что когда они пришли к Томоко в гости, Джосу при виде них радостно воскликнул: «Папа и Щиза-чан вернулись!»
Это был первый раз, когда он назвал Джозефа папой, и Цезарю пришлось целых пару минут успокаивать своего супруга – тот на радостях чуть было не разрыдался прямо в прихожей. Неожиданно, конечно, но очень приятно.
Хотя, потом случилось нечто гораздо неожиданней. Потому что дальше Джоске и к Цеппели стал обращаться не ставшим уже привычным «Щиза-чан», а «папа Ци». Подобное несколько озадачивало, и Цезарь поинтересовался у Томоко, знает ли она причину такой внезапной перемены.
– Ну… Просто Джосу один раз спросил, почему вышло так, что его папа был не вместе с мамой, а с другим человеком. Я постаралась ему объяснить, как и что, и он в итоге пришёл к выводу, что у него два отца, – девушка была несколько озадачена и смущена. – Знаю, это правда несколько внезапно. Но… Надеюсь, тебе нормально, что Джоске так тебя называет. Потому что, ну… наверное, это логично? Я, в принципе, не слишком против – Джосу ведь и правда полюбил тебя, и ты действительно ему тоже как отец.
Само собой, Цезарь ответил, что всё в порядке – ему просто нужно было прояснить, что к чему. А потом вечером того же дня уже Джозефу пришлось успокаивать его. Сложно было поверить, что он теперь в самом деле отец, но как-то так оно в итоге случилось. И что уж – если быть честным, это было чертовски здорово.
*
Прошло какое-то время, и им обоим пришла в голову одна и та же мысль. А именно – что было бы неплохо воспитать чисто своего ребёнка, только им вдвоём. Было несколько вариантов, как это сорганизовать, но в конце концов они решили попытаться обратиться к своей закадычной подруге Сьюзи Кью, чтобы она стала для них суррогатной матерью. Естественно, она вполне могла отказаться, и оба были к тому готовы… но Сьюзи в итоге согласилась и как-то даже слишком охотно.
Поэтому, когда Джоске исполнилось шесть лет, у него появилась младшая сестричка, Холли.
========== XXV. Sleeping in. – Проспали дольше обычного. ==========
Когда Джозеф просыпается одним утром в своей кровати, он не сразу понимает, где он и кто он. Дурацкая дезориентация путает все мысли, и с закрытыми глазами понять хоть что-то становится чуть ли не абсолютно невозможно. Поэтому ему приходится разлепить веки и даже сделать некоторое дополнительное усилие над собой, чтобы приподняться и сесть в постели. И, само собой, осмотреться вокруг.
Так. Первое, что действительно привлекает его внимание – это часы, стоящие на прикроватном столике. Джостару требуется не раз протереть глаза, чтобы понять, что 13:10 – это не глюк, и часы в самом деле показывают именно это время. После этого он осознаёт следующее – что сейчас уже на самом деле было не утро, а день, и что он изрядно так проспал, хотя пока и не ясно, почему.
Впрочем, кажется, скоро он сможет вспомнить причину – пока Джозеф глядел на часы, он повернулся спиной к другой части кровати, и сейчас некто, кто её занимал, успел также проснуться. Этот некто мягко обвивает руки вокруг его пояса и привычным образом целует его в шею сзади, в место совсем рядом с его родинкой.
– М-м-м, buongiorno, mia stella*, – негромко произносит Цезарь, и его голос всё ещё звучит несколько сонно. Это так мило, что Джостар невольно усмехается.
– Если это значит «добрый день», то тогда соглашусь, – на полувопросительный хмык он слегка качает головой. – Сейчас уже час дня, Цезарино. Мы знатно так с тобой проспали.
Цеппели пристраивает подбородок на его плече и старается оттуда посмотреть на часы. Сейчас он ужасно напоминает встрёпанного, сонного кота, и Джозеф не сдерживается и коротко ворошит его спутанные светлые волосы.
– Ну… Стоило ожидать, если вспомнить, как бурно мы вчера отпраздновали нашу седьмую годовщину свадьбы, – проговаривает Цезарь после краткого молчаливого созерцания красных электронных цифр.
Точно. Вот теперь и сам Джостар начинает вспоминать.
Выбив себе предварительно пару выходных, они договорились с Томоко, что оставят Холли с ней и Джоске, потому что им очень хотелось отметить именно эту годовщину чисто вдвоём. К счастью, Томо была не слишком занята, поэтому охотно согласилась приглядеть за малышкой. Тем более что затем помочь ей с детьми вызвалась Сьюзи Кью. Таким образом у Джозефа и Цезаря были целый вечер и целая ночь, которые они провели наедине друг с другом.
Сперва они, как было уже заведено, празднично поужинали в ресторане у Тонио. После чего сходили в кино, а затем вернулись домой и долго-долго не спали, но впервые за продолжительное время – не потому, что нужно было приглядывать за детьми.
Да, теперь определённо ясно, почему они проспали так долго. И почему у него малость поднывает спина и чуть ниже. И кажется, судя по тому, что Цезарь сейчас продолжает неспешно и мягко целовать его в шею, назревало продолжение того, что было ночью.
Не то чтобы Джозеф был хоть как-то против. Сложно было отказаться, когда твоим чувствительным местам начинают целенаправленно уделять внимание, и ты сам уже в принципе проснулся, поэтому ощущаешь всё вполне себе чётко и, хм, реагируешь соответствующе.
– Есть идеи, чем мы можем заняться оставшееся до этого вечера время? – с негромкой усмешкой интересуется Джостар, чуть опуская голову и кидая взгляд через плечо на своего супруга.
Тот задумчиво хмыкает, но своих действий, тем не менее, не прекращает, подключая даже к делу свои руки и начиная пальцами легко водить по спине ДжоДжо. Всё это ужасно приятно и пробуждает внутри мягкое, тягучее тепло.
– Откровенно говоря, нет, – наконец, отвечает Цезарь, после чего опускает руки на плечи Джозефа и тянет его назад, так что он послушно укладывается обратно спиной на кровать.
– Да неужели? – ухмыляется Джостар, наблюдая за тем, как Цеппели чуть откидывает одеяло назад и устраивается сверху на его бёдрах, нависая над ним. – Тогда что же ты, интересно мне знать, делаешь сейчас?
Цезарь смотрит на него как можно невиннее, и это напоминает ему о той далёкой новогодней ночи. Только теперь сквозь окно в комнату пробивается солнечный свет, на итальянце почти нет одежды, и он выглядит несколько заспанным и от того лишь более уютным. Ну, и на его плечах, груди и прессе виднеется парочка отметин, которые Джозеф самолично оставил там этой ночью.
– Я просто продолжаю ночное настроение, – отвечает Цеппели и, наклонившись, слегка прихватывает зубами кожу на шее Джостара. От этого по телу пробегается стая мурашек, и чёрт – этот наглец и так оставил приличное число своих отметок, но как всегда ему всё мало. – И не чувствую никакого сопротивления, а нечто другое, поэтому не вижу смысла останавливаться.
Ну, против такой логики не попрёшь. Уж особенно когда Цезарь легко проводит языком по одной из ключиц Джозефа, поднимается затем вверх по шее до подбородка и там уже, остановившись, неторопливо целует его сперва в щёку, потом в скулу, а дальше – наконец-то в губы. Всё это – медленно, но притом уверенно. Да, тут точно сопротивляться бесполезно. Да и не хочется особо.
Джостар негромко усмехается сквозь поцелуй и, когда Цеппели отстраняется, вновь опускаясь на его шею, на выдохе произносит:
– И это называется, никаких идей.
– Считай это экспромтом, bambino, – отвечает ему Цезарь, после чего начинает поцелуями спускаться всё ниже и ниже. Тягучий жар становится лишь ощутимей, начиная медленно расползаться по всему телу.
– Я-то думал, что по экспромту у нас я, – хмыкает Джозеф, запуская пальцы во встрёпанные светлые пряди. – Что – хочешь сказать, ты у меня этим заразился?
Цеппели доходит до самого низа и оставляет там несколько поцелуев прямо сквозь ткань, и это заставляет Джостара шумно вздохнуть.
– Может быть. В конце концов, я терплю тебя уже – сколько? – больше десяти лет. Так что так или иначе, но что-то должно было переняться, – с ухмылкой произносит он, после чего начинает неторопливо стягивать с ДжоДжо исподнее, языком дразняще проходясь по низу его живота.
– Терпишь, как же, – вновь шумно вздыхая, усмехается Джозеф, и голос его несколько подрагивает. – Если это так называется, то, похоже, у тебя поистине королевское терпение.
– Ангельское, скорее, – замечает Цезарь, после чего касается губами как раз там, где нужно больше всего, и здесь Джостар уже негромко, обрывисто стонет. – Потому что ты настолько невыносимый засранец, amore mio, – ей-богу, он бы задал этому нахалу трёпку, если бы тот через каждое слово не проходился языком здесь и губами – там, чем заставлял его чуть вздрагивать всем телом и лишь больше сбиваться со вздохов на стоны.
– Я бы поспорил, кто из нас является невыносимым засранцем сейчас, Цезарино, – чуть подрагивающим тоном проговаривает Джозеф, а потом издаёт отрывистое «Ах!», поскольку Цеппели наконец-то приступает к делу. – П-потому что мне к… кажется, что в данном слу-нгх!-случае это точно н… не я.
Ответом на это ему служит лишь негромкий хмык, и ох чёрт, нет, этот мерзавец точно сведёт его с ума. Не окончательно, конечно, но близко к этому.
