Текст книги "Bubbles and tequila (СИ)"
Автор книги: Igirisu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Легко сказать – «мыть всё своими руками». Как будто он не знает, какое у Джостара к этому отношение!
Видимо, выражение его лица достаточно красноречиво выражает его мнение по этому поводу, потому что сперва Цеппели со вздохом закатывает глаза, затем негромко усмехается.
– Stella, перестань – ничего такого ужасного не произошло. Ну да, сломалась посудомоечная машина – ну и что?
– Ты прекрасно знаешь, что. Зачем спрашивать в таком случае? – бурчит Джозеф, и на это Цезарь лишь больше смеётся.
– Знаешь, amore mio, для меня лично разницы никакой. Потому как ты что без посудомойки, что с ней вечно забываешь мыть посуду. Поэтому и не вижу смысла так драматизировать, – нет, этот засранец ещё и имеет наглость поддевать его. Джостар на это лишь больше дуется и скрещивает руки на груди.
Вредный Цезарино. Ладно, может, он и прав. Но как будто сейчас, в столь тяжёлую минуту, нужно было говорить такое?
– ДжоДжо, ну в самом деле. Ты сейчас ведёшь себя даже хуже, чем Холли, а уж вот кто у нас в семье ребёнок, так это она, – усмехается Цеппели, и ох, опять. Как же это бесит.
– Да-да, я как всегда веду себя по-детски, а ты у нас – самый взрослый. Может, тебе тогда– – начинает было Джозеф, но не успевает сказать и половины. Потому как Цезарь поворачивает его лицо к своему и легко целует в губы, эффективно тем самым прерывая его словесный поток.
Ловко, ничего не скажешь. Не ново уже, но чёрт возьми – срабатывает всякий раз. И хуже всего то, что Джостар никогда не может как следует разозлиться на своего супруга за это.
– Мы не собираемся ругаться из-за какой-то там посуды, caro. Это абсолютно глупо и не стоит того, – довольно серьёзно отмечает Цеппели, отстраняясь и, что ж, тут он тоже прав, но на сей раз Джозеф полностью с ним солидарен.
– Ладно, действительно, – вздыхает Джостар. Затем после паузы всё же добавляет. – Но это не значит, что я перестану ныть в принципе по этой теме.
– К этому-то я уже привык за всё это время, так что не страшно, – хохочет Цезарь. Он глядит на Джозефа пару секунд, после чего мягко улыбается и добавляет:
– Тем более что достоинств у тебя гораздо больше, и они намного весомее, так что терпеть один этот недостаток вместе с парой-тройкой других крайне мелких для меня – ерунда.
Нет, ну вот как он может. Сперва давить на мозги, а теперь говорить такие вещи, что Джозеф внутренне чуть ли не тает. Это просто нечестно.
– Ладно-ладно, Казанова, так уж и быть, – Джостар с улыбкой качает головой, затем открывает злосчастную посудомойку и начинает вытаскивать оттуда грязную посуду. – Давай уже покончим с этим, и всё.
– Другой разговор, – довольно произносит Цеппели и включает кран, начиная приниматься за первые тарелки.
– Но новую посудомойку мы точно купим. И как можно быстрее, – добавляет Джозеф.
– Само собой, amato, само собой.
========== XXVIII. Competing. – Соревнуются в чём-либо. ==========
Не то, чтобы Цезарь сильно волновался, когда собирался встречаться с кем-либо по работе. С людьми он почти всегда достаточно быстро налаживал контакт, о внешнем виде никогда тревожиться не приходилось, и Цеппели всегда точно знал, что именно и от кого он хочет, и как можно этого достичь.
Но в этот раз всё же доля волнения присутствовала.
А всё потому, что иллюстратор, с которым он договорился о встрече, должен был прийти непосредственно к нему домой.
Нет, о состоянии квартиры в целом Цезарь тоже не беспокоился – они с Джозефом и Холли не так давно делали уборку. И, пусть это и было довольно странное условие встречи, Цеппели легко на него согласился, когда узнал, что для художника так будет проще, потому что он банально живёт неподалёку.
Дело просто было в том, что сегодня был один из тех дней, когда у них гостил Джоске. И, конечно же, он решил устроить очередное «сыновье-отцовское время», и сейчас они сидели с Джозефом в гостиной и достаточно шумно играли в приставку. А как правило такое времяпровождение также включало в себя кучу хаотично разложенных на кофейном столике снеков. Так что о том, что до этого была какая-то там уборка, можно было смело забыть.
Не самые лучшие условия для деловой встречи, да уж. И тот факт, что иллюстратор опаздывал, не убавлял Цезарю беспокойства.
– Вы ещё долго будете так сидеть? – спрашивает Цеппели, проходя в гостиную и становясь перед диваном. До встречи оставалось немногим больше часа, поэтому стоило бы уже разогнать эту шумную компанию.
– Ох, ну папа Ци, мы же, считай, только начали! – коротко поднимает на него взгляд Джоске. Маленький нахал, ей-богу. Хотя, не такой уж и маленький на деле – Джосу уже было девятнадцать, и ростом он был практически с Цезаря. Но тем не менее – вёл себя он всё ещё как ребёнок. Совсем как его отец.
– Серьёзно, Цез, мы играем от силы час. Когда там у тебя эта встреча? – произносит следом Джозеф, и Цезарь качает головой.
– Через час. Но я прекрасно знаю, как надолго могут затянуться ваши игры, поэтому и прошу вас приостановиться именно сейчас, – отвечает он. – И замечу – вы играете уже часа три, не меньше. Так что было бы неплохо сделать перерыв.
И Джозеф, и Джоске тяжело вздыхают, после чего Джосу пытается по-другому выкрутиться из сложившейся ситуации.
– Холли, скажи ему! – обращается он к сидящей в кресле-груше рядом с диваном сестре.
Но это напрасно. Холли отрывает взгляд от книги, которую она всё это время читала, и слегка пожимает плечами.
– Ну, на самом деле papà прав – вы и правда немного заигрались. А это вредно для зрения, – отвечает она, убирая прядь светлых волос себе за ухо.
– Читать – тоже вредно, – бурчит Джоске, понимая, что тут помощи ждать неоткуда.
Цезарь скрещивает руки на груди и слегка ухмыляется. Он уже чувствует, что победил в данной ситуации – этим двоим поможет разве что какая-нибудь хитрость, но большой вопрос, смогут ли они провернуть её, не сговариваясь.
Ох, напрасно Цеппели их недооценил. И удивительно, что не предположил, что они всенепременно сделают именно это.
Коротко переглянувшись между собой, Джозеф и Джоске затем поднимают взгляды на Цезаря… и – ну конечно же – начинают оба строить ему щенячьи глазки. В этот момент Цеппели проклинает всё на свете, а особенно – свою так и не ушедшую со временем слабость.
– Ну Ци-Ци, ну ещё самую малость! – выпрашивает Джостар, и чёрт возьми – этому идиоту уже почти сорок! Но способность смотреть так умоляюще у него никуда не делась и будто даже стала со временем лишь эффективней.
– Да, папа Ци, пожалуйста! – а Джосу только подливает масла в огонь. Явно ведь знает, что с возрастом лишь больше стал похож на Джозефа, и что в этом-то и кроется его главное преимущество перед Цезарем. К тому же с его несколько более мягкими чертами лица щенячьи глаза получаются просто убийственными.
Цеппели понимает, что эту битву, к сожалению, он проиграл с треском. Хотя победа была так близка.
Досадно вздохнув, он всплескивает руками, после чего отходит в сторону, переставая загораживать телевизор:
– Merda… Ладно! Но только полчаса. Иначе я приму радикальные меры и просто выключу приставку.
Джозеф и Джоске оба довольно улыбаются, а Холли тихо посмеивается, прикрыв нижнюю часть лица книжкой. Но смотрит на Цеппели притом сочувствующе.
– Что это вообще за игра? Вроде знакомое, но притом и не очень, – решает перевести тему со своего позора Цезарь, пристраиваясь на одном из диванных подлокотников – поближе к Джозефу.
– Джоске принёс новый Tekken, вот мы и решили его опробовать. Всё та же классика, только в более свежем оформлении, – поясняет Джостар.
– Ага. И я уже пять раз его уделал, – всё так же довольно добавляет Джосу, за что получает не самый добрый взгляд в свой адрес от отца.
– Между прочим, только чудом! – возмущается тот. – Особенно в последней паре боёв – у нас был равный счёт, и ты кое-как, но смог меня ударить на последнем издыхании!
– Да-да, конечно, пап, как скажешь, – меньше от этого ухмылка Джоске не становится. На это Джозеф пытается хоть как-то отомстить, протягивая к нему – точнее, к его уложенным в помпадур волосам – руку, но Джосу ловко уворачивается. – Эй-эй, вот это уже грязный приём, мистер Джостар.
– Так, только что я был «папа», теперь – «мистер Джостар». Ты, может, определишься уже, сын? – последнее слово Джостар произносит с особым нажимом.
– Он любит тебя только тогда, когда ты не ведёшь себя как засранец. Могу его понять в этом, – усмехается Цезарь, и Джозеф слегка пихает его в бок.
– Ты вообще молчи. Сто лет ни во что не играл, продул бы в два счёта, а ещё высказывается тут, – ага, значит, мы так заговорили.
– То, что я давно не играл, не значит, что я растерял навык, – парирует Цеппели. Нет, он прекрасно знает, как Джостар может дальше начать его подначивать. Это не сработает. Такие детские провокации на нём не действуют.
– Не думал, что ты вообще хоть во что-то играл, папа Ци… – негромко протягивает Джоске, слегка поднимая бровь. Так, а это ещё что значит?
– Вот так, Цезарино, даже твой сын сомневается в тебе! Что ты на это скажешь? Что ты якобы когда-то играл, но не докажешь это на деле? М-м-м? – хитро ухмыляется Джозеф.
Он не должен на это поддаваться. Он не должен. Нет. Assolutamente no*.
– Джосу, дай-ка сюда джойстик, – боже, как стыдно. Но ладно – Цезарь будет клясть себя за то, что попался на эту удочку, позже.
Удивлённо глядя на него, Джоске послушно передаёт ему контроллер. И даже отодвигается чуть ближе к подлокотнику, чтобы освободить немного места. Джозеф тоже чуть двигается, и Цеппели устраивается между ними с серьёзным видом.
– Ладно, сейчас я покажу, что такое – «старая школа», – он переводит взгляд на Джостара и указывает в его адрес пальцем. – Готовься к тому, что тебе сейчас надерут задницу.
Они разыграли три боя. Потом ещё два. А потом ещё два.
Первый раз Цезарь предсказуемо проиграл, поскольку и правда несколько отвык играть, а это к тому же была новая часть, поэтому нужно было ещё вникнуть в то, что и как в ней. Но уже к следующему бою Цеппели относительно во всём разобрался, и потому остальные два раза Джозеф был достаточно уверенно уложен на лопатки. В третий их бой – даже с бóльшим отрывом.
Само собой, после такого Джостар потребовал разыграть пять боёв – в надежде отыграться. И на четвёртый раз у него получилось выровнять их счёт в ничью… но на пятом бою Цезарь снова выбил преимущество себе. И, конечно же, Джозеф потребовал ещё два дополнительных боя, только теперь – с другими персонажами. Ладно, ради бога. Цеппели был согласен на любые условия.
Сменив персонажей, они снова начали сражение. И на сей раз первая победа вышла в который раз за Цезарем – к большому неудовольствию Джостара. Потому что так получалось, что следующий бой не был решающим, и даже если он выиграет его, то не добьётся окончательной победы.
– Просто смирись, ДжоДжо – я сражаюсь лучше тебя, – с улыбкой произносит Цеппели. Джоске старается не слишком откровенно ухахатываться над неудачей своего отца, но у него это плохо получается. Тем более что с кресла ему негромко вторит Холли.
– Ну уж нет, Цезарино – играем ещё три боя! – естественно, Джозеф не согласен с таким положением вещей.
– И до каких пор это будет длиться? Пока не наступит ночь? Или пока приставка не перегреется? – Цезарь качает головой. – Нет, мне-то не особо важно – это тебе завтра вставать, да и приставка во многом принадлежит тебе. Просто это уже становится скучным и однообразным.
– Да-да, конечно. Скучным и однообразным. А в постели ты, тем не менее, говоришь другое, – хмыкает Джостар, чуть поигрывая бровями, и на это Цеппели что есть силы пихает его локтем в бок.
– Заткнись уже – и поехали, – шипит он, выбирая на экране персонажа и надеясь, что дети не особо расслышали сказанное. И что его лицо сейчас не такое красное, каким оно ощущается.
– Как скажешь, любовь моя, – чуть хрипло, но со смехом проговаривает Джозеф, после чего они начинают очередной бой.
Где-то ближе к концу оного – каждый из них выбил по одному раунду – раздаётся звонок по домофону. Холли вызывается открыть дверь, потому как она менее всего увлечена происходящим на экране телевизора, и Цезарь на это только кивает. Проходит ещё несколько минут, и – вполне ожидаемо – Цеппели выбивает себе очередную победу и ликующе вскидывает руки с джойстиком.
– Ха! Ну что, кто из нас не умеет играть? Будешь снова пытаться выпросить ещё бой? – с ухмылкой дразнится он. На это Джозеф только мрачно смотрит в ответ, а потом, освободив одну руку, показывает ему средний палец.
– Вот что я думаю по этому поводу, – фыркает он.
Цезарь закатывает на это глаза и собирается было ему ответить, но тут раздаётся щелчок входной двери, и Холли произносит:
– Папа Ци, к тебе пришли!
Проклятье! Он умудрился напрочь забыть о встрече. И не успел переодеться!
– Fanculo! – в сердцах произносит Цезарь, затем вскакивает с дивана. Он кидает на своего супруга раздражённый взгляд, говорящий «Это всё из-за тебя, придурок!», после чего, проведя рукой сквозь волосы, направляется к двери.
– Кажется, я чему-то помешал? – само собой, гость уже стоит там, снимая с себя обувь и поправляя на плече свой художественный портфель. Выглядит он значительно опрятнее, чем сам Цеппели сейчас – в своей рубашке-поло со значком-писчим пером, белых брюках и с убранными от лица своеобразной зелёной банданой уложенными тёмными волосами. В его голосе звучит лёгкая издёвка.
– Нет-нет, сеньор, что вы– – однако Цеппели не успевает начать оправдываться.
Потому что в следующий миг раздаётся громкий, неожиданно злой возглас Джоске:
– А ты какого чёрта тут делаешь?!
На мгновение в квартире повисает гробовая тишина. Гость глядит чуть в сторону от Цезаря, затем прищуривает свои зелёные глаза и с явным недовольством произносит:
– Я хотел бы спросить то же самое, Хигашиката Джоске…
– Эм… Вы что, знакомы? – вопрос, который возникает в голове у Цезаря, тут же озвучивается его мужем.
– Знаю ли я этого засранца?! О да! Даже слишком хорошо! – отвечает Джосу, и крайне непривычно видеть его таким раздражённым.
– Полагаю, мне стоит прийти как-нибудь в другой раз? – спрашивает тем же недовольным тоном художник, продолжая притом смотреть вовсе не на Цеппели, а на сидящего на диване его сына.
Всё это было просто до крайности странно. Но последние слова наконец-то приводят Цезаря в чувство, и он, чуть встряхиваясь, берёт иллюстратора за запястье, почти совсем забывая о личных границах того.
– Н-нет, нет, просто… – так, стоп. Надо успокоиться. Цеппели глубоко вздыхает, затем выдыхает и убирает свою руку. – Пройдёмте в другую комнату, если вас не затруднит.
По счастью, художник наконец-то отвлекается от гневного сверления взглядом Джоске и согласно кивает Цезарю, после чего они удаляются в хозяйскую спальню.
Мысленно Цеппели отмечает себе потом всенепременно вызнать, откуда Джосу знает этого человека, и с чего вдруг возникла такая яростная антипатия. А пока не помешает извиниться за его поведение – хочется надеяться, что это никак не помешает грядущей беседе.
*
Слава богу, дальше всё проходит достаточно спокойно, и через пару часов Цезарь провожает своего гостя до двери. Джоске в это время снова играет в приставку, поэтому не обращает на них ни малейшего внимания – что только к лучшему. Потому что это означает, что никаких новых неожиданных скандалов не возникает.
Как потом выясняется, Рохан Кишибе – это тот самый преподаватель-аспирант, который преподаёт у Джоске рисование. И про которого он уже сколько дней говорил исключительно не самые положительные вещи: что Рохан то и дело придирается к нему, что в принципе без спроса критикует его внешний вид (в один день дело даже дошло до драки – когда Кишибе осмелился высказаться в адрес его причёски), да и вообще что он «просто напыщенный индюк, который много чего о себе возомнил».
После того, как Джоске им всё объясняет, Джозеф и Цезарь некоторое время сидят молча, а затем разражаются дружным хохотом. Джосу, конечно, это очень сильно возмущает, но они просят у него прощения, а потом поясняют причину такой реакции. Да уж, очень эта ситуация напоминала то, что когда-то было между ними более двадцати лет назад – такая же жгучая ненависть друг к другу и постоянное желание «поправить» другому лицо.
– Главное – при следующей встрече если снова поцапаетесь, и ты захочешь чем-нибудь в него швырнуть, смотри внимательнее. А то вдруг ненароком кинешь в него голубем, – чуть напряжённо произносит Джозеф, и здесь Цезарь не сдерживается и начинает в голос хохотать вновь. Джоске крайне озадачивается из-за такого своеобразного совета, но у обоих его отцов уже нет возможности себя объяснить, так как смеются вовсю они уже вместе.
– И тем не менее, на всякий случай предупреждаю тебя, Джосу, – говорит Цеппели, когда они с супругом вновь успокаиваются. – Если что – твои личные тёрки с Роханом меня не касаются. Потому что для меня он отныне – официальный иллюстратор моих книг и коллега по творческой работе.
Ведь что-что, а тут ни прибавить, ни убавить – Рохан Кишибе действительно был очень талантливым художником, и рисунки у него выходили исключительные, да притом крайне быстро.
Джоске, конечно, не очень доволен таким положением вещей, но обещает, что постарается сделать всё так, что его личные взаимоотношения с Роханом никак не помешают работе Цезаря с ним.
– Не говорю, правда, что всенепременно с ним полажу. Но посмотрим, – вздыхает он, и Цеппели негромко усмехается, но затем искренне благодарит его за это.
В конце концов, бывает трудно наладить контакт с тем, кто тебе поначалу не нравится. Но кто знает, что в итоге из вас получится. Вдруг случится так, что ближе друг друга у вас не будет никого? Вопрос, на который не узнаешь ответа, не попробовав сделать шаг навстречу друг другу.
Комментарий к XXVIII. Competing. – Соревнуются в чём-либо.
* Assolutamente no (итал.) – Абсолютно нет
========== XXIX. Trying to seduce one another. – Один пытается соблазнить другого. ==========
Обычно Джозеф считал себя мастером во многих вещах. А в каких-то ему и вовсе не было равных. Например, в способности предугадать поступки других людей. Многие поражались тому, насколько точно он мог порой воспроизвести чужие слова. Равно как и злились, конечно же, недоумевая притом, как такое вообще возможно.
На самом деле, никаких особых хитростей здесь не скрывалось. Достаточно было внимательно изучить человека перед тобой, подметить определённые мелочи, и вуаля – уже можно даже предположить, что он скажет в ответ на тот или иной вопрос. Да, для выполнения подобного требовалась недюжинная наблюдательность и аналитический ум. Именно потому, что и то, и другое у Джостара имелось, он и был способен столь мастерски просчитывать чужие ходы.
Но, несмотря на такие навыки, с чем у Джозефа зачастую были проблемы, так это с простым общением. Нет, он умел располагать людей к себе, знал, как с ними в какой ситуации разговаривать. В чём у него были трудности, так это в связях более тесных – в частности, в обзаведении действительно хорошими, близкими друзьями. Ну, и конечно же в романтическом плане всё тоже до определённого момента обстояло не радужно.
Очень многое исправилось, когда в жизни Джостара появился Цезарь Антонио Цеппели. Сперва в плане дружеского общения, затем – в романтическом. Причём поначалу в том смысле, что Цезарь давал ему хорошие советы, а уже потом – что сам стал его парнем и супругом в дальнейшем.
И всё же некоторые проблемы оставались даже после того, как их отношения окончательно утвердились. Во всяком случае, самому Джозефу это казалось проблемой. А дело было всё в том, что он так и не научился как следует флиртовать. Да, он мог экспромтом сказать пару-тройку комплиментов, но этого ему всегда казалось мало. Ведь в конце концов – он был вместе с Цезарем Цеппели, человеком, которого прозвали Казановой не просто так, а за то, что он мастерски мог одними словами внушить человеку, что он – самый лучший и самый любимый на всём свете. И притом ведь не врал особо – только слегка приукрашивал.
В общем, та ещё дилемма. Как флиртовать с парнем, который сам с лёгкостью может зафлиртовать кого угодно?
Первые разы, конечно, были тем ещё позорищем. Тогда они ещё только встречались, и Джозеф искренне боялся где-нибудь напортачить. Уж в чём ему особенно не хотелось допустить ошибок, так это именно в романтической составляющей – ведь важно было время от времени давать своему партнеру понять, что он всегда любимый и всегда желанный, так?
Самый постыдный случай из того времени Джостар помнит до сих пор: был вечер, они оба недавно закончили со своими делами, Цезарь тогда только вышел из ванной, и Джозеф решил, что будет неплохо попытаться пустить в ход флирт именно сейчас.
– Ну, и как поживает самый привлекательный парень на свете? – с самой, по его мнению, обворожительной улыбкой поинтересовался он.
Цеппели тогда замер, стоя неподалеку от дивана, и внимательно посмотрел на него. А потом с ухмылкой подошёл, наклонился к нему и, мягко поцеловав в лоб, ответил:
– Не знаю. Расскажи – как у тебя дела?
Полное фиаско. Никакой возможности придумать что-либо в ответ, потому что мозг закоротило от переизбытка чувств. Это была чистая победа Цезаря, и он вполне очевидно был крайне этим доволен.
Да, это был довольно типичный подкат, что тут скажешь. После этого Джостар решил уповать исключительно на импровизацию – потому что наверняка на каждый заученный пикап у Цеппели есть заранее подготовленный ответ в том же духе. Но только вот когда дело касалось романтики, с импровизацией у Джозефа всё обстояло значительно хуже, чем с решением каких-либо задач стратегического плана. Да и сам Цезарь был просто невозможным засранцем, что и сказать.
Любая попытка сделать комплимент его внешности? Цеппели всегда отмахивался, уверенно говоря, что он и так это знает, добавляя какой-нибудь ответный комплимент, что в свою очередь заставлял краснеть самого Джостара.
Попытка похвалить какие-либо его старания? Уже действеннее, но действительно работало только в определённых случаях, которые ещё надо было предварительно вычислять.
Что-то из интимного плана? Нет, даже не стоит пытаться, потому что даже спустя время Цезарь оставался лучше него касаемо разговоров на откровенные темы. Хотя, конечно, теперь они уже не так сильно смущали Джозефа, как в самом начале, но всё же его супруг и спустя столько времени мог найти способ вызвать у него внутреннее волнение, не прилагая для этого никаких видимых усилий и используя только лишь слова.
Только лишь со временем Джостар понял, что когда-то Цеппели был прав касаемо флирта и комплиментов в свой адрес. На самом деле, его и правда было довольно просто ублажить.
Как?
Обычных искренности и заботы для этого хватало с лихвой. И не надо было подгадывать для этого какие-то особые моменты, а просто говорить и делать. И тогда ответные реакции не заставляли себя ждать и были такими, что Джозефу хотелось всё чаще и чаще делать именно так, как нужно.
*
– Поверить не могу, что ещё немного, и мне уже будет пятьдесят, – одним вечером произносит Цезарь, когда они сидят на диване и, ну, в принципе ничем особо не занимаются. Типично, на самом деле – так они проводили очень многие вечера и ночи, и это было довольно неплохо.
– Только не говори мне, что тебя наконец-то догнал кризис среднего возраста, Цезарино, – с долей иронии отвечает на это Джозеф и переводит взгляд на него, отвлекаясь от идущего по телевизору фильма. – Потому что я даже не знаю, с чего ещё тебе могло вдруг внезапно прийти в голову это осознание.
Цеппели закатывает глаза, затем вздыхает и задумчиво глядит куда-то вниз, слегка хмурясь. В этот момент Джостар невольно отмечает, что морщинки меж его бровями стали несколько глубже.
– Не знаю, кризис это или нет… Да нет, навряд ли. Просто невольно задумался и пришёл к такому пониманию, – слегка пожимает плечами Цезарь, переводя на него взгляд. – И это несколько… странно. Сам подумай.
– Хм, – ну, в этом есть свой резон. Джозеф и правда задумывается, прогоняя в мыслях прошедшее время, затем негромко усмехается. – Ого. Слушай, это и правда странно. Я сейчас подумал, сколько времени прошло, понял, что мне уже сорок пять, и… Да, чёрт. Очень странно.
– Согласен? Мы уже почти двадцать пять лет в браке, у нас уже взрослые дети, которые постепенно начинают обзаводиться своей личной жизнью. Ну, и возраст – всё вместе это как-то удивительно, – хмыкает Цеппели. – Особенно учитывая, что внутренне на первый взгляд не изменилось практически ничего.
– Да и внешне пока ещё тоже не особо, и от этого только странней, – замечает Джостар, и на это Цезарь опять слегка хмурится.
– Ну… Про внешне – не сказал бы, – протягивает он. – Я вот всё чаще обнаруживаю у себя седые волоски. Да и в принципе…
Да ла-адно, он серьёзно?
– Хочешь сказать, что тебя это изрядно грузит? Типа, «О БОЖЕ, моя девичья краса начинает увядать, какой ужас, жизнь заканчивается»! – для дополнительного эффекта Джозеф прижимает ладонь тыльной частью ко лбу и откидывается назад. Вернее, чуть в сторону, намеренно тем самым приземляясь на Цеппели.
– Да нет же, idiota, – полуворчит-полусмеется Цезарь, чуть пихая его, но потом устраиваясь немного по-другому и пристраивая голову Джостара себе на колени. – Хотя, признаюсь, было время, когда я действительно боялся стареть. Но потом… я как-то перестал об этом думать, а теперь вот начал замечать, что потихоньку меняюсь, и… – он вновь пожимает плечами. – Не знаю. У меня не получается это объяснить никакими другими словами, кроме как «это странно».
Джозеф пару секунд смотрит на него снизу вверх молча, затем негромко хмыкает:
– Знаешь, мне так и хочется начать напевать одну песню Ланы Дель Рей, но, боюсь, ты меня прибьёшь за это.
– Это какую же, например? – ох, зря это Цеппели спросил. Потому что в следующий момент Джостар негромко мычит то, что помнит от музыки, а потом напевает:
– Будешь ли ты всё ещё любить меня, когда я уже не буду молодым и красивым?~
– А, точно, эта. Да, пожалуй, продолжать не стоит, – Цезарь усмехается и качает головой. А потом затихает на пару мгновений, внимательно глядя вниз на Джозефа и отвлечённо перебирая пальцами пряди его волос.
– Ну так что? – Джостар вопросительно поднимает бровь, улыбаясь.
– Что – «что»? – Цеппели непонимающе щурится.
– Я же задал вопрос. Что ты на него ответишь? – и в этот момент у его супруга настолько растерянный вид, что Джозеф невольно смеётся. Но притом внутренне как-то затаивается. Словно этот вопрос для него действительно важен.
Наконец, до Цезаря доходит, и он вздыхает, после чего мягко улыбается.
– А как ты думаешь, ДжоДжо?
– Не увиливай от ответа, Цезарино. Я должен это услышать, а не угадывать.
Цеппели закатывает на это глаза, затем слегка взъерошивает его волосы и с всё той же улыбкой отвечает:
– Если я люблю тебя сейчас, то конечно же я буду любить тебя и потом. И мне не будет важно, что внешне всё изменится – для меня ты будешь всё тем же ДжоДжо.
– Вот, – довольный этим ответом, Джозеф поднимается в сидячее положение и привычно заключает Цезаря в объятия. Он легко целует его в висок, большим пальцем мягко проводя по одной из неизменных отметин под глазами супруга. – И в моём случае всё точно так же.
Цеппели на момент опускает взгляд, затем снова смотрит прямо на Джостара.
– В самом деле? – негромко спрашивает он. И как-то удивительно это – после такого количества отрицаний, что его это не беспокоит, слышать этот вопрос, да ещё в таком осторожном тоне.
Значит, Цезарь и правда немножко боится. Так, как он сам до этого, когда озвучил вопрос (да, теперь он может это признать).
Джозеф внимательно, изучающе смотрит на него. И подмечает несколько больше, чем до этого. Морщинки у Цеппели не только над переносицей, но ещё в уголках глаз и рта. Не прямо чтобы явные, но есть – это факт. Черты лица его в принципе теперь выглядят несколько жёстче, хотя и всё так же кажутся ДжоДжо очень привлекательными. И да – если присмотреться, то в самом деле можно было заметить, что кое-где пшеничные пряди перемежаются с теми, что гораздо светлее. И их предостаточно – в большинстве своём на висках, плюс кое-какие в чёлке и ближе к затылку.
Поразительно. Джостар как-то и не замечал этого раньше. Однако, обнаружив всё эти детали сейчас, он думает, что они нисколько не портят Цезаря. Наоборот – Цеппели выглядит лишь больше привлекательным с ними. Более… благородным? Наверное. И это завораживает.
А самая прекрасная часть лица Цезаря – его зелёные глаза – так и осталась неизменной. Так и чего тут бояться, в самом деле?
– Да, именно, – наконец, отвечает Джозеф, затем легко касается губами лба своего супруга. – Вполне возможно даже, что даже начну любить лишь больше.
– Ну, это уже навряд ли, – негромко усмехается Цеппели, и Джостар хмыкает.
– Хочешь проверить?
– Может быть, – снова эта обезоруживающая искренность с долей флирта. Но теперь-то Джозеф знает, как на такое отвечать соответствующе.
– В таком случае, ради бога. Посмотрим, что будет дальше, – он снова целует Цезаря в висок, затем слегка зарывается носом в его волосы и глубоко вдыхает. – Тем более что ты должен будешь ещё ответить мне на один вопрос. Вот и сравним вместе – сильно ли я изменюсь лет эдак через четырнадцать и стану ли я любить тебя лишь больше.
– Боже, какой же ты… – снова усмехается Цеппели – несколько смущённо, потому что сказанное подействовало на него – и обрывает самого себя, потому что не может подобрать подходящего слова.
– Милый? Чудесный? Романтичный? А, нет, знаю, – Джостар широко ухмыляется и прижимается щекой к щеке супруга. – Невозможный, так?
– Да. А ещё колючий, – посмеивается тот. – Неужели ты решил отрастить бороду?
– Ну, а почему нет? Пару раз мне честно было лень бриться, а потом я посмотрел и подумал, что, может быть, это будет даже неплохо, – честно отвечает Джозеф.
Цезарь задумчиво хмыкает, затем проводит пальцами по его слегка заросшей щеке.
– Знаешь – вполне возможно, – в итоге соглашается он. – Главное только не запускай её до ужаса, а то я лично её сбрею с тебя.
– Заманчиво, но, наверное, я не буду проверять действительность этой угрозы на практике, – усмехается Джостар.
– О, и не нужно, – кивает с иронией Цеппели, после чего придвигается ближе и целует его в губы. Привычно и всё так же приятно.
Где-то с минуту они просто сидят так, целуясь, а потом Джозеф отстраняется и с хитрой улыбкой спрашивает:
– Но сейчас ты мне не скажешь, увидел ли ты что-то новое, так?
Цезарь отрицательно качает головой.
– Ты сам сказал – только через четырнадцать лет. А пока – ни-ни.
