Текст книги "Воронье царство (СИ)"

Автор книги: Ifreane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Вскинув брови, Корвус в изумлении уставился на Хальварда и тут же расплылся в широкой улыбке, казалось, еще чуть – и царь рассмеется над его многоречием.

– Ладно, – неожиданно согласился он. – Будь по-твоему. Раун, подбери мальчишке наставника и проследи, чтобы он отчетливо уяснил, какая вера поможет ему выжить.

Раунхильд, кажется, удивленный не меньше своего царя, кивнул и подошел было к богато одетому мальцу, но Корвус одернул его:

– Нет, не этот, – и указал на темнокурого слугу. – Невен, верно? Я достаточно насмотрелся на портреты в кабинете твоего покойного отца.

Мальчик пристыженно опустил голову, словно его поймали за невинной шалостью.

– Остальных вздернуть, – и прежде, чем Хальвард успел открыть рот, Корвус строго пресек его возражение, переменившись в лице: – Великодушие на сегодня исчерпано.

Этот тон подействовал на Хальварда похлеще ледяной воды, отрезвил да напомнил, кто перед ним находится. Сжав в бессильной ярости кулаки, Халь промолчал и отвел взгляд. Раунхильд помог подняться царевичу, переодетому слугой, и, успокаивающе приобняв за плечи, увел, в то время, как солдаты поволокли его спутников к широкому дубу за лагерем. Может, белокурый мальчик изначально и понимал, что может погибнуть за своего господина, но, судя по глубокому недоумению и болезненному разочарованию в блестящих глазах, надежда выжить вместо него уже успела поселиться в юном сердце.

– Тебе здесь не на что смотреть, – сухо проговорил Корвус. – Ступай.

Хальвард повиновался. Ушел поглубже в бивак, дабы не было ни шанса услышать детский крик. Сейчас бы отвлечься, заняться конем после долгого перехода, получить фураж да провиант на грядущий день, но «гостю» царя солдатские заботы были без надобности. Потому Хальвард уселся на свободное бревно недалеко от одного из костров и с тяжелой от дум головой уставился на языки пламени. Гнило, но ведь и уйти не уйдешь, хотя никто не держит. Доверие ли это Корвуса к брату иль его самоуверенность, но после того дня, как расчистили завал, и снаряжение не забирают, и у полога больше никто не дежурит. А ощущение, будто все равно привязан.

– Держи, – услышал Халь над ухом и увидел перед глазами глиняную чарку.

– Крепкое?

– Крепче в этом лагере не найдешь, – ответил Раунхильд и устроился рядом. – Не принимал бы ты все так близко к сердцу, Хальвард. Не забывай, это война.

– На войне не должны страдать дети.

– Так уж получается, что им всегда больше остальных достается. Всех не спасти, научись довольствоваться тем, что есть. Ты сегодня помог сохранить жизнь одному ребенку. И родной край уберег. Не так уж и мало выходит.

– А чувство, словно получил подачку, – угрюмо ответил Хальвард и сделал большой глоток. В нос ударил горький запах трав, горло обожгло, и по телу растеклось дурманящее тепло. – Ох, и правда крепкое.

– Это не в его духе, – покачал головой Раунхильд. – Делать подачки. Он нуждается в тебе, Хальвард, пусть никогда и не скажет этого вслух.

– Для чего?

Раунхильд пожал плечами:

– Ты единственная его связь с прошлым. Единственный, кто знал его… другим, – жрец глотнул из своей чашки, звонко цокнув по ней оперенными браслетами. – К тому же, мне думается, младший брат всегда будет видеть в старшем защитника, сколько бы зим ни прошло.

– Он и правда обо мне рассказывал?

– Да, – кивнул Раунхильд. – В детстве Корвус много о тебе говорил.

– Ты знаешь его так давно? – удивился Хальвард, неожиданно для себя ощутив неловкий укол, сродни ревности.

– Ну, как давно. Нам было по десять, когда познакомились. Дружили пару зим. Потом я принял жречество, а Корвус выбрал, скажем так, иное ремесло, и наши пути надолго разошлись.

– А говоришь, я единственный, кто его знал другим, – не успела чарка опустеть, как тут же оказалась наполненной до краев из поясного бурдюка.

– Так и есть. Корвус, которого я знаю, уже с детства был язва язвой, – усмехнулся в бороду жрец.

– Почему же ты ему служишь?

– Помимо того, что он мой царь и ставленник моего бога? – Раунхильд вопросительно склонил голову набок. – Даже не знаю, что и сказать. Так вышло. К тому же, я тебе говорил, проиграй он – это нас всех коснется.

– Но неужели его методы тебя не пугают? – не унимался Халь. – Мужик-то ты, вроде, не злой…

– Хальвард, позволь напомнить: я – старший жрец, – неожиданно жестко ответил Раунхильд. – Я провожу для Корвуса массу ритуалов, в том числе и жертвоприношения. Я, может, и не злой, но руки и совесть у меня в крови не меньше.

Неприятный холодок прошелся по спине солдата. Но хмель позволил быстро отогнать дурные мысли, в конце концов никто не требовал относиться к Раунхильду, как к приятелю.

– И как же ваши пути пересеклись вновь? – решил вернуться к другой теме Хальвард.

– Бог-Ворон направил меня к нему, зим девять назад, – поддержал его затею Раунхильд, смягчившись.

– Это он вот так направляет каждого жреца?

– Нет. Честно, до Ривана, если он не лгал, я был единственным.

– Он обманывать-то, по-моему, не умел, так, лишь зубы заговаривать, – пробурчал себе под нос солдат. От упоминания молодого жреца стало не легче. – Только что от этого теперь толку. Лучше бы ваш бог его в Котлы направил.

– Что правда, то правда.

– Поселение подле Высограда, – вдруг догадался Хальвард, – это Корвус за жрецами собрался?

– Угу, – отозвался Раунхильд.

– Неужто нужно еще больше?

– Нужен еще один.

– То есть? – не понял Халь.

Раунхильд неожиданно понурился и принялся вертеть кружку в руках.

– Корвус ищет определенного жреца. Обещанного Богом-Вороном. Того, кому предначертано дойти с ним до самого конца.

Хальвард едва не ляпнул, что все это звучит, как предсказания базарной шарлатанки, но вид осуровевшего жреца отбил желание язвить.

– И это не ты? После всего, на что ты пошел ради него?

– Нет, не я, – Раунхильд залпом осушил кружку и поднялся на ноги. – И я каждый день готов благодарить своего бога за это. Доброй ночи, Хальвард.

– Доброй, Раунхильд, – растерянно ответил солдат ему вслед. – Да разве уснешь тут…

========== 22. Шаг ==========

– Позвольте у вас его украсть.

– Разумеется, моя госпожа, – Амма, неумело скрывая недовольство, натянуто улыбнулась и отпустила своего воспитанника.

Тонкие девичьи руки тут же обвили его локоть, увлекая за собой прочь от нудной светской беседы.

– Ты моя спасительница, – вкрадчиво проговорил Корвус, склонившись к самому уху миниатюрной девушки.

Та горделиво вскинула подбородок и одарила Корвуса озорной улыбкой:

– Я подумала, что у нас есть немного времени перед испытанием.

– Для тебя – сколько угодно.

Ида залилась ярким румянцем и игриво поправила непослушный белокурый локон, сбежавший из строгой прически. Едва ли повернулся бы язык назвать ее красавицей – блеклые брови и ресницы слабо различались на светлом лице, а тонкий носик плохо уживался с по-детски припухлыми щеками – но очарования ей было не занимать. К тому же, с возрастом этот нежный зимний цветок еще мог расцвести в нечто особенное, на радость своим фаворитам и будущему мужу, кого бы ни выбрали для нее отец и братья.

Натянув личину благонравности, Ида повела Корвуса под многочисленными беззастенчивыми взглядами разношерстной знати к одному из расположенных по углам парадного зала альковов. Надо признать, держалась она достойно, как и подобает истинной хозяйке положения – если царевна желает прогуливаться на приеме под руку с худородным заклинателем, значит, она имеет на это полное право.

Но как только укрытая тяжелыми шторами ниша для приватных бесед спрятала их от любопытных глаз, царевна немедленно распрощалась с хорошими манерами. Прижавшись всем своим крохотным телом к Корвусу, Ида прильнула к его губам. От ее кожи пахнуло теплым пряным ароматом, таким ярким, таким чуждым не столь самой Иде, сколь всей морозной Реилии.

– Позволь, – отстранившись, девушка потянула за ленту, охватывающую его волосы, распустив ненавистный хвост. – Мне так больше нравится.

– Мне тоже, – искренне согласился с ней Корвус, который не имел ничего против тесных кружевных воротников, вычурных фибул, аграфов и прочих побрякушек, которыми Амма с таким усердием украшала свою игрушку, но терпеть не мог, когда она стягивала его волосы в тугой тяжелый хвост, открывающий лицо.

– Я дала понять отцу, что хочу, чтобы ты занял это место, – поправив пряди и налюбовавшись результатом, Ида перешла к делу.

– Лишь бы он не решил, что причина вовсе не в моих колдовских способностях.

– Я же не совсем дурочка, – хитро улыбнулась девушка, – я сделала упор вовсе не на тебя, а на Хольмов. Я знаю их всю свою жизнь и доверяю почти как членам семьи. Их ученик, определенно, лучший выбор, – артистично заключила Ида.

Корвус в очередной раз с довольством отметил, что девочка не по годам смышленая. Да чего уж там, и не по статусу. Где это видано, чтобы младшие дочери, чей удел – исключительно угодный родне брак, были сообразительными и своевольными. Чудо, что в свои семнадцать зим она все еще не обручена. Видно, и впрямь Йёран с годами размяк: мало того, что не торопился выгодно пристроить дочь, так еще и позволял влиять на свои решения.

Впрочем, даже такие рассудительные девушки способны на глупости. И ее неоднозначное увлечение учеником Хольмов тому подтверждение. Увидела ли Ида в Корвусе диковинку, как и многие другие, или была иная причина, он не знал, но под взглядом ее сизых глаз любому благочестивому мужчине стало бы неловко. Корвус же не стеснялся подливать масла в огонь, подыгрывая ей на протяжении последнего года. Иде вскружила голову недозволенность такого общения, опасность оказаться раскрытой будоражила молодую кровь. Только если для нее эта рискованная игра в худшем случае закончится выговором любимого отца, то для Корвуса она могла обернуться полным провалом всей миссии. Однако внимание Иды было слишком удачным стечением обстоятельств, на которое Корвус даже не смел надеяться, и потерять такое преимущество – откровенно глупо.

Девушка стала запасным ключом Корвуса, поддержкой на случай, если Амма подведет его. Последняя давно страдала непостоянством в своих желаниях и настроении: то она грозилась утереть всем нос, заполучив очередную ячейку в сейме, как она выразилась, в семью; то напрочь забывала, что ее воспитанник имеет хоть какое-то отношение к заклинателям. Потому Корвус не мог упустить возможность занять это место среди придворных заклинателей и наконец избавиться от потребности в госпоже. И пособничество Иды было совершенно не лишним, к тому же она могла помочь там, где оказалась бессильна Хольм.

Оппонент Корвуса был юн, как и Ида, года на четыре младше, но, по слухам, досадно талантлив. Знаний Корвуса о силах, покоящихся на поверхности мира, которым он редко уделял внимание, могло оказаться недостаточно для победы, а открыто показывать свои истинные способности он не горел желанием. Но если повезет, и Йёран прислушается к словам дочери, то испытания удастся избежать.

– Жду не дождусь, когда смогу видеть тебя так часто, как захочу, – произнесла Ида, мечтательно прикусив губу.

«Тогда-то тебе и наскучит эта забава», – подумал Корвус, вслух же ответил:

– Не представляешь, как жду этого я, – улыбнувшись, он мягко провел тыльной стороной ладони по щеке девушки. – Но надо идти, пока тебя не хватились.

– Да, – согласилась Ида, трепетно накрыв его руку своей, – идем.

Покинув альков, девушка тихо пожелала удачи и направилась в сторону знатных вельмож, среди которых Корвус разглядел и ее братьев. Колкий недовольный взгляд старшего был красноречивей любых слов, но Ида быстро отвлекла внимание брата на себя. Корвус, едва сдержав ухмылку, зашагал обратно к Амме и другим представителями сейма.

– Он не готов, – услышал он на подходе сухой голос своей наставницы. – И я не уверена, что когда-то будет.

Корвус замер, опешив от ее слов. Сердце глухо застучало в груди. Вот же дрянь! Ревность ревностью, но такой подлости от Аммы он не ожидал. Вот так одной фразой перечеркнуть всю его подготовку. Какими бы талантами Корвус ни обладал, без одобрения наставника его кандидатуру попросту не будут рассматривать. В гневном разочаровании неистово захотелось подойти к стоящей к нему спиной Амме и свернуть той шею.

Корвус шумно сглотнул и сделал глубокий вдох, унимая свою злость, собираясь с мыслями. Еще не все потеряно, никаких официальных решений еще не принималось. Кое-как совладав с собой, он поравнялся с Аммой.

– Значит, не готов?

Ее собеседники тотчас деликатно отошли в сторону, оставив учительницу и ее воспитанника наедине.

– У тебя слишком много ветреных мыслей в голове, – проговорила госпожа, неодобрительно взглянув на распущенные волосы. – К тому же этот юноша действительно даровитый, к чему мне позор от твоего поражения.

– Может, мне тогда стоит сменить ремесло и не тратить больше твое время?

– И куда же ты подашься? – ее самоуверенности можно было позавидовать. – У тебя нет ничего: ни средств, ни навыков.

– О, что-то у меня да есть, – хитро сощурился Корвус. – Ты многому меня научила, голодным точно не останусь.

– Ты не посмеешь, – самодовольная улыбка сползла с лица наставницы.

– А что еще мне остается?

– Я вложила в тебя столько сил не для того, чтобы ты торговал собой, – прошипела Амма.

– И, видимо, не для того, чтобы я служил нашему Государю.

– Да разве Государь тебя волнует? Нет, ты вбил в свою дурную голову, что тебе что-то светит с его дочуркой. Глупец, где ты, а где она, – Амму чуть заметно затрясло и она резко заявила: – Ты мой. И я отдам тебя, только когда сочту нужным.

– Бодвар тоже когда-то считал меня своей вещью.

– Ты… – судорожно выдохнула Хольм, в тревоге округлив глаза. – Так это ты?

– Ну что ты, мы оба знаем, что его хватил удар. В его-то возрасте, такие нагрузки, – спокойно ответил Корвус, откровенно наслаждаясь ее испугом. – Амма, если ты не можешь дать мне то, зачем я к тебе пришел, какой смысл мне оставаться?

– Если я тебя теряю, то какой смысл, – передразнила его Амма, – мне упрощать тебе жизнь и давать одобрение?

– Так мы хотя бы сможем разойтись мирно.

– Зачем тебе это все? Подумай хорошенько, – пошла на попятную Хольм. – Ты будешь служить не девчонке, которую не сегодня-завтра выдадут замуж, а ее отцу-тюфяку. А затем цесаревичу Видару, который, к слову, на дух тебя не переносит, и именно из-за того, что ты крутишься возле его сестры.

– Ты рано сбрасываешь со счетов Гайра.

– Так он бесхребетней отца, – удивилась такому повороту разговора Амма.

– Мягкий, податливый, – невозмутимо проговорил Корвус. – Управляемый.

– Сбить бы с тебя эту спесь, – нахмурившись, процедила сквозь зубы госпожа.

– Так что тебя останавливает? Кажется, где-то в этом зале есть даровитый юноша.

Было видно, как Амму раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны чувство собственности не позволяло уступить, ее пожирала ревность и злость, с другой – в глазах читалось недоумение, близкое к страху, и отчетливое желание отречься от беды подальше.

– Хорошо, пусть будет так, – выдохнула Амма и уже громче добавила, обращаясь к стоящим все так же неподалеку заклинателям: – Финн! Мы попробуем.

До начала испытания Амма молча держалась в стороне от своего ученика. Корвуса это устраивало. Плохо было то, что после сомнений наставницы все старания Иды пошли прахом и ни о какой поблажке теперь речи не шло. Когда весь сейм и царская семья были в сборе, юным заклинателям уступили место в центре зала.

Русый мальчишка, широко беззлобно улыбаясь своему оппоненту, буквально лучился уверенностью, чем изрядно раздражал. Корвусу пришлось через силу напомнить себе, что на них обращено множество влиятельных глаз и стоило бы принять более добродушный вид.

Получив дозволение приступать, юнец, по-прежнему нелепо скалясь, поднял ладони. Корвус же снял фибулу с ворота и заложил руки за спину, выжидая. Справа от себя краем глаза он различил возмущенную его бездействием Амму, а позади соперника Иду, нервно сцепившую тонкие пальцы в замок. Что ж, осталось лишь сделать шаг, чтобы одна из них стала темным прошлым, а вторая, вместе со всем своим царствующим семейством, туманным будущим.

Как и другим заклинателям, мальчишке требовалось время, чтобы сосредоточиться, собрать окружающую его энергию и направить ее в нужное русло, но, стоило признать, он и правда был талантлив. Очень скоро Корвус ощутил, как воздух вокруг заискрился, словно во время грозы, одиночные пряди ничем не удерживаемых волос встали дыбом, а в кожу впились тысячи кончиков игл. Еще миг – и его поразил бы разряд. Значит, пришло время действовать. Корвус сжал в ладони острую застежку фибулы и опустил взгляд на тень под ногами мальчишки. Удар сердца – и юный заклинатель беспомощно повалился на колени, а его шею сжала черной змеей призванная тьма. Бурлящая в воздухе сила тут же растворилась, не причинив Корвусу вреда. Юноша с неподдельным ужасом принялся скрести пальцами собственную шею в бесполезных попытках освободиться. Так знакомо. На мгновение стало жаль, что испытание не предполагало смертельного исхода. Потерзав соперника еще немного, повинуясь воле Корвуса, тень ослабила хватку, позволяя юнцу сделать вдох. Невольно вторя своим же указаниям, Корвус сжал ладонь в кулак.

– Стой! – визгливо взмолил юноша, ощутивший такое же движение вокруг своего сердца, и вскинул руку вперед в примирительном жесте. – Хватит…

Корвус отпустил мальчишку. Отчего-то забавляло, что тот даже не понимал, какой уникальный опыт получил. Единственный, кто почувствовал дыхание «той стороны» и остался жив. В отличие от извозчика, пасынка корчмаря, случайных бродяг, на которых Корвус испытывал новые знания, Бодвара.

Тень растворилась, и первым делом Корвус взглянул на Иду: не хотелось, чтобы девушка так быстро отстранилась от него, испугавшись. К его облегчению, взгляд царевны был полон искреннего наивного восторга. Улыбнувшись ей лишь кончиками губ, Корвус перевел взор на сейм заклинателей. Одни были заинтересованы непривычной силой, другие раздосадованы поражением юнца, кто-то смотрел на Амму с укоризной, ведь по их мнению она пыталась скрыть такой дар. Сама же Хольм застыла словно каменная, слегка разочаровав своего воспитанника, который ожидал от нее более яркой реакции. Впрочем, несложно догадаться, что творилось в этот момент в ее голове. Интересно, она уже поняла, что мирно им не разойтись?

========== 23. Белотан ==========

Белотанная твердыня, последний таламийский оплот, за которым на пути к границе лежали лишь бесчисленные поля да редкие села, встречала реильцев распахнутыми вратами. Войско, взявшее в кольцо Белотан, встало лагерем под крепостными стенами, а царь и его свита воспользовались вынужденным гостеприимством наместника, что встречал их у входа в центральную башню. Хальварду доводилось бывать в этих краях, крепость не единожды переходила из рук в руки, быть может, потому он чувствовал себя не настолько не к месту, как обычно, когда находился среди высоких чинов реильской армии.

– Милости просим, Государь, – раболепно затараторил коренастый седой наместник, как только гости спешились. – Крепость в вашем распоряжении. Трапезу готовы подать по вашему указанию.

– Благодарю, – реильский царь, во всех отношениях возвышаясь над своим новоприобретенным подданным, смотрел на него со снисхождением и, судя по блеску во взгляде, откровенно наслаждался этим превосходством. – Твои?

И Корвус кивком указал на стоящую позади начальника немолодую миловидную женщину и мнущегося подле нее щуплого мальчика.

– Да, Государь, супруга и внук, – не оборачиваясь, ответил таламиец.

– Очень хорошо. Буду рад видеть сегодня твоего внука в качестве своего чашника.

– Почту за честь, Государь, – на лице наместника не дрогнул ни единый мускул, тогда как его обеспокоенная жена прижала мальчишку к себе, чем заставила Корвуса криво ухмыльнуться.

В суете размещения Хальвард позволил себе отстать и направился в сторону небольшой рощицы, разбитой на возвышении возле западной стены. К его облегчению, там, на молитвенном холме, все сохранилось так, как он помнил. Под сенью пожухлой листвы рядом с Артулой и Баркудом все еще стоял белесый идол Ифри, правда, судя по запустелому виду, лишь для того, чтобы не сердить лишний раз Зарину. Хальвард смахнул паутину с потрепанной временем львиной морды и устало припал лбом к резной поверхности идола.

– Твоя богиня не ответит тебе, Хальвард, – раздался за спиной тягучий голос Корвуса.

– Мне достаточно того, что она меня услышит.

– И не услышит, Халь. Ее больше нет.

– Да разве такое…? – в изумлении обернулся Хальвард, но тут же осекся, вспомнив слова Раунхильда.

– Возможно, да, – Корвус поравнялся с ним. – Как оказалось.

– Но как? Что должно произойти, чтобы не стало бога?

Корвус молча осмотрел деревянную львицу и, запустив руку в потревоженную паутину, подсадил на ладонь ее творца.

– Он, – на кончиках пальцев Корвуса засуетился маленький бледный паук.

По всей видимости, он посчитал такое объяснение исчерпывающим, а Хальвард не знал, что и спросить. Одно только не давало покоя и жгло неожиданной обидой сердце: как давно его молитвы звучали в пустоту, сколько раз он выходил на поле боя, надеясь на защиту мертвой богини? Не потому ли так бесславно закончилась его служба, раз больше некому было за ним приглядеть? Но эти вопросы Хальвард оставил при себе, не желая давать Корвусу лишний повод для самодовольства.

– И ты боишься, что та же участь постигнет твоего бога?

– Он боится, не я, – Корвус отпустил растерянного паука обратно на львиную морду. – Но мне суждено это предотвратить.

– Суждено, – неуверенно проговорил Хальвард. – Все это звучит так, будто он просто тебя использует.

– Конечно использует, – Корвус спокойно пожал плечами, словно Халь сказал что-то совершенно очевидное. – Но мне ли жаловаться. Сам посуди, какая жизнь меня бы ждала, откажись я.

– А ты мог отказаться?

– Мог, – в привычной ему манере Корвус сложил руки на груди. – Только это ничего бы не изменило, просто использовали бы кого-то другого. Не смотри на меня так.

Хальвард отвел взгляд. Нет, он не жалел Корвуса, но чувствовал что-то неправильное по отношению к нему, то, чего тот явно не заслуживал. С одной стороны, Корвус прав: кем он был и кем стал. С другой – судя по тому, что Хальвард видел и слышал, путь этот был не из приятных да и ничем хорошим не предвещал закончиться. И ради чего?

За спинами вдруг что-то звонко громыхнуло, и Хальвард непроизвольно схватился за рукоять меча. Обернувшись, он увидел пару реильских солдат да батраков с топорами.

– Идем, – усмехнулся его реакции Корвус, а затем обратился к солдатам: – Львица пусть стоит. Она не более, чем деревяшка.

Хальвард поморщился. Очередная подачка? Бетхор его разберет. Халь бросил последний взгляд на идол богини, на чью помощь рассчитывал столько лет, и, вздохнув, последовал за Корвусом.

В комнате, выделенной Хальварду, его ждали большая деревянная бадья с теплой водой да свежая одежда. Не без удовольствия смывая дорожную пыль, Хальвард пытался понять, что он сегодня узнал и как это может помочь. Коль боги начали убивать друг друга, то каким образом смертный может воспрепятствовать этому? И, если так подумать, зачем Корвусу вообще вмешиваться в их сечу? Новость о гибели Ифри отзывалась тоской в сердце солдата, но, если бы пришлось выбирать между ее жизнью и теми, кто пал на этой войне, то Халь предпочел бы мириться с потерей покровителя, нежели с такими жертвами. Корвус же, похоже, был готов положить как свою голову, так и весь север во имя Бога-Ворона. При этом, как ни странно, на слепого фанатика он не был похож. Или Хальварду просто хотелось в это верить?

Удрученный таким выводом, Халь закончил помывку и, облачившись в черный, усиленный кольчужными вставками парадный дублет, в назначенное время направился к трапезному залу.

Как и положено, в светлом углу расположился большой хозяйский стол, а вдоль стены вытянулся приставленный к нему гостевой. Но усаживаться никто не торопился. Чуть в стороне держались воеводы Корвуса, а наместник с семейством и другими вельможами Белотана терпеливо ожидали царя возле разожженного очага. Впрочем, тот не заставил себя долго ждать. Надменно вышагивая, сопровождаемый своим верным жрецом, Корвус явился в парадный зал во всем величии. Неизменная фибула-череп, украшающая кружевной ворот, да стальные наплечники в виде птичьих хищных лап, удерживающие на плечах вороной плащ, вынудили Хальварда вновь усомниться, не фанатичный ли последователь Бога-Ворона перед ним.

Найдя взглядом Хальварда, Корвус требовательным жестом поманил его за собой. Затем, разместившись во главе стола и отдав почетное место по правую руку жрецу, а левое брату, царь дал дозволение располагаться остальным. «Интересно, – мелькнуло в голове у Хальварда, – насколько сильно оскорбились хозяева такой посадкой?»

Как только засуетились стольники и подчашие, поднося блюда и выпивку, искушенный опытом Раунхильд распорядился, чтобы царю подали белое вино. Зазвенели бокалы, застучали приборы, посыпались громословные здравицы да пожелания успеха в военном походе. Корвус с холодной полуулыбкой внимал происходящему, лишь изредка тихо благодаря за поданный кубок своего юного чашника, щеки которого залились ярким румянцем еще с первого глотка.

– Смею сказать, что Государь всегда может рассчитывать на поддержку Белотана и, если быть точнее, нашей семьи, – выступил наместник. – Род Эдгит старый, уважаемый и имеет общие корни с некогда правящей династией.

Корвус пригубил вина, утопив в нем ехидную улыбку, но не прервал речи осмелевшего наместника.

– Да простит Государь мою прямоту, но разве гоже столько во вдовцах ходить? Ни в коем случае не хочу оскорбить память ее светлейшества своим предложением, но выгодный брак всегда верный способ закрепиться на захваченных землях.

Хальвард обратил внимание на совсем юную деву, сидящую рядом с хозяином, которая при его словах побледнела пуще своего наряда. Хальвард понимал, что этот союз выгоден наместнику, одержи Корвус победу над Гвинландом, Белотан получит контроль над всем Пограничьем, да и Корвусу немало пользы от верной крепости за спиной. Но по-человечески он не понимал, как у отца семейства может повернуться язык предложить свою кровинушку за такого, как его брат.

– Благодарю за заботу, наместник, – сдержанно промолвил Корвус, – но война не лучшее время для мыслей о браке. К тому же, вашей дочери я явно не по душе, – кивнул он испуганной девушке.

– Как будет угодно Государю, – подчинился хозяин.

И застолье продолжилось в прежнем ключе. На языке Хальварда вертелась уйма вопросов, как назло личных, и хмель в голове потакал желанию их озвучить. Потому, когда и хозяева, и гости начали откланиваться, он решился спросить:

– Ты был женат?

– Лучше не спрашивай, – вдруг вмешался Раунхильд.

– Слушай Рауна, – невесело усмехнулся Корвус, – он тебе плохого не посоветует. Лучше расскажи, ждет ли тебя дома красавица-жена да мои племянники?

– Нет.

– Чего же так?

– Служба и семья плохо сочетаются.

– Дай угадаю, какая-нибудь девица не дождалась тебя после очередного военного подвига?

– Вроде того, – фыркнул в бокал Хальвард, которому не нравилось, как обернулся разговор.

– С твоего позволения, я тоже вас покину, – поднялся из-за стола Раунхильд. – Мне еще жрецов определять.

– Позволяю, – съязвил, улыбнувшись своему жрецу, Корвус.

Хальвард понял, что помимо стражи у дверей и уснувшего подле стены мальчика, они остались в зале вдвоем. Сделав еще один солидный глоток, он продолжил:

– И какая же тебя по-твоему ждала бы жизнь, откажись ты от такой участи?

– Скорее всего короткая. Или соседи однажды все-таки прибили бы невзначай, или недуг какой одолел, – задумчиво ответил Корвус. – А может, не знаю, отправили бы в Гнездо?

– Мать не отдала бы тебя.

– Я был обузой, Халь, мы оба это знаем, – отрезал Корвус, самостоятельно подлив себе из початого кувшина. – Матушка была добра ко мне, не спорю, но далеко ли уедешь на одной доброте, когда нужно кормить семью, – немного помолчав, он вдруг добавил: – Нанна!

– Что?

– Я вспомнил, как ее звали.

– Зовут, – угрюмо поправил Хальвард. – Когда я уезжал из дома, она была в добром здравии.

– О, – Корвус удивленно хмыкнул. – Не думаю, что она будет рада узнать, во что превратился ее младший сын.

«Хоть в чем-то я с тобой согласен», – подумал Халь.

– Государь, – раздался тонкий девичий голосок. – Прошу меня извинить.

В зал вернулась несостоявшаяся невеста, неся в руках кружку с чем-то, судя по стелющемуся ароматному пару, горячим и крепким.

– Я хотела вас поблагодарить за… – девушка зарделась румянцем. – Вы понимаете… я…

– Понимаю, – Корвус поднялся и, приняв кружку из ее трясущихся рук, вдохнул пар. – Восхитительный запах, пряный, с горчинкой. Только, кажется, тут есть лишние травы.

– У нас в сбитень добавляют лекарственные сборы, – уверенно отчеканила девушка и тут же смутилась своей смелости.

– Как скажешь. Твое здоровье! – Корвус уверенно глотнул поднесенного меда и поставил кружку на стол. – Выбрала бы ты напиток похолоднее, может быть, и сработало.

В этот раз краска сошла с лица девушки так, что Хальвард испугался не хватил ли ее удар. Но она твердо стояла на ногах, лишь опустив плечи, и молча смотрела на Корвуса.

– Не будешь отрицать?

– Не буду.

– Господа! – щелкнув пальцами, Корвус обратился к своей страже. – Будьте добры, приведите наместника. Разговор есть.

Девушка продолжала стоять как вкопанная, не двигаясь, кажется, едва дыша. Хальвард же даже не знал, что и думать. Она правда только что пыталась вот так бесхитростно отравить царя? А если тот почувствовал неладное, то зачем выпил?

– Хоть какая-то польза от моего обучения колдовству, – заметив озадаченный взгляд брата, Корвус расплылся в широкой улыбке. – Какую только отраву не приходилось через себя пропускать. Моя наставница ничего для меня не жалела.

– В хозяйских покоях нет ни наместника, ни его родных, Государь, – доложил вернувшийся караульный.

– Бросили?

– Я сама осталась, – тихо ответила девушка.

– Что ж, тогда поможешь их найти.

– Я ничего не скажу! – затрясла она головой.

– Этого от тебя и не требуется. Уведите ребенка. А девку подержите.

Один солдат поднял на руки спящего чашника и унес из зала, второй встал позади дочери наместника, хотя никакой необходимости в этом не виделось, она никуда не рвалась.

Корвус левой рукой поддел фибулу на своей шее.

– Руку, – скомандовал он, и солдат, грубо схватив деву за запястье, положил ее ладонь на стол. – Эти.

Корвус провел своими пальцами по бледной ладошке, оставив алые полосы. Солдат немедля выхватил из-за пояса короткий клинок и одним верным ударом отсек отмеченные пальцы. Девушка коротко взвыла, но тут же заткнула себе рот свободным кулаком. Тряслась, но храбрилась, готовая молчать до конца, хотя отчего-то Хальварду казалось, что это вовсе не пытка.