Текст книги "Воронье царство (СИ)"

Автор книги: Ifreane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Корвус подхватил со стола отрубленные фаланги, пересек зал и, оказавшись возле очага, вбросил их в пламя. Длинная тень, отбрасываемая возвращающимся к девушке царем, изломилась, почернела и, поднявшись с пола, зашагала следом.

– Ты найдешь их и передашь мое недовольство, – сухо проговорил Корвус и поставил уколотым пальцем кровавую метку на лбу девушки.

Тьма в мгновение ока укутала дочь наместника, а затем неторопливо испарилась, словно та вдохнула ее. Стражник отпустил девушку. Ее перестало трясти, она и вовсе больше не походила на живую. Глаза наполнились чернотой, а лицо бесстрастием.

– Ступай, – велел Корвус, и она подчинилась.

Неровным шагом девушка покинула зал, совершенно не придавая значения тому, что оставляет за собой кровавый след.

– Свободны.

Оставшиеся стражники поспешно повиновались. Корвус присел на край стола и утомленно потер пальцами веки.

– Давай только без нравоучений, хорошо? – не оборачиваясь к Хальварду потребовал он. – И так дурно.

– Я молчал, – да и что тут скажешь, девочка готова была взять на себя цареубийство, ей в любом случае дорога на плаху. – Но если дурно, зачем пил отраву?

– Дело не в ней, – Корвус поднял на брата покрасневший взгляд. – Молчишь, а смотришь волком.

– А то ты не понимаешь, что твои ритуалы пугают.

– Ничего, привыкнешь.

========== 24. Осторожность ==========

Первый выстрел всегда самый меткий. Пока жертва беспечна и неосторожна, пока сердцебиение и дыхание стрелка ровны, он сосредоточен и хладнокровен, пока у него есть выбор, обрывать ли чью-то жизнь.

Выпущенная стрела попала точно в цель, поразив незащищенную шею всадника и выбив того из седла на раскисшую дорогу. Не давая противникам опомниться, Арндис вложила в тетиву новую стрелу. Следующий выстрел пришелся выше намеченного места и пробил щеку второго патрульного. Невнятный, но пронзительный вопль заставил опомниться оставшуюся пару чернолатных солдат. Те резво натянули поводья и попытались как можно скорее выпрыгнуть из седел да спрятаться за лошадьми. Послышались растерянные переклики, не ожидали, выродки, что кто-то посмеет напасть так близко к основному войску. Третья стрела угодила в грудь одной из кобыл. Раненое животное рвануло вперед и промчалось мимо укрытия Арндис, волоча за собой замешкавшегося наездника, застрявшего в стремени. Последний оставшийся на ногах солдат, одной рукой удерживая за узду коня, другой извлекая меч из ножен, направился в сторону поваленной на обочине телеги, за которой укрылась ловчая.

Арндис, не раздумывая, отложила лук, выхватила клинок и бросилась навстречу неприятелю. Реилец заметно расслабился и, похоже, даже разочаровался, увидев перед собой женщину. Кисло ухмыльнувшись, он отпустил поводья и занес меч. Арндис уступала в силе и снаряжении, но прекрасно компенсировала это скоростью и изворотливостью. Как патрульный ни пытался ее достать, девушка ловко уворачивалась от всех атак, не позволяя к себе приблизиться до тех пор, пока не отметила слабые места в сочленениях его доспеха. Сделав ложный выпад вправо, Арндис вынудила оппонента перенести вес тела на левую ногу, наклониться в сторону для отражения неосуществленной атаки и тем самым открыться для следующего маневра ловчей. Приглушенно рыкнув сквозь стиснутые зубы, Волчица вогнала тонкий клинок в бок реильского солдата, аккурат в зазор между пластинами кирасы. С хриплым стоном солдат повалился на землю.

Арндис уперлась сапогом в тело противника, не без труда высвободила оружие и осмотрелась. Второй подстреленный ею патрульный силился устоять на четвереньках, сплевывая в грязь кровь и осколки зубов. Наконечник стрелы плотно застрял в изуродованном рту, так, что Арндис не смогла различить ни слова, что солдат промычал при ее приближении. Коротким быстрым движением ловчая отправила его душу на «ту сторону».

В тот же миг чуть поодаль на дорогу тяжело рухнула раненая лошадь, придавив своего всадника. Впрочем, судя по неестественно вывернутой шее последнего, тому уже было все равно. Арндис подошла к едва дышащему животному.

– Владыка Ульвальд, прими эту жертву да направь мои стрелы на более достойную добычу, – отчеканила девушка и вонзила меч в шею кобылы.

Дело сделано. Теперь, если Арндис не ошиблась в распорядке патрулирования, у них с Риваном есть несколько часов, чтобы подойти к реильскому лагерю без опасения нарваться на разъезд. Убедившись еще раз, что больше никто не подает признаков жизни, девушка забрала лук, колчан и сошла с дороги в направлении посеревшего запущенного сада на задворках безлюдного села.

Реильцев они настигли еще у Белотана, но соваться в крепость было опасно и глупо. Пришлось выжидать, когда войско покинет ее и отдалится на безопасное расстояние, поскольку все леса и перелески, худо-бедно скрывающие путников, остались до крепости. Догоняли внаглую по тракту потемну при свете звезд, прячась и днюя в заброшенных постройках, заодно и изучили интервалы, с которыми отправлялись патрули.

Ривана Арндис нашла там же, где и велела ему оставаться, в невысоком сарае на покинутом дворе. Жрец прислонился спиной к одной из покосившихся стен, и, пользуясь остатками дневного света, просачивающегося сквозь щели над ним, вырезал что-то из кусочка дерева. Арни невольно замерла, наблюдая, как ловко Риван управляется с небольшим ножом, отправляя на пол сарая завитки тонких стружек. Спокойный, сосредоточенный и, подумать только, такой родной. Когда успел?

– Свисток? – усмехнулась Арндис.

– Свирель, – с наигранной обидой поправил ее Риван и, смахнув с глаз непослушную челку, поднял взгляд. – Пора?

– Скоро сумерки сгустятся и можно будет выезжать, – Арни присела рядом. – Поди, и играть умеешь?

– Умею, – ответил жрец, вертя в руках заготовку дудки, в которой только начал вырезать отверстия. – В Тыныше приятель научил. Если хочешь, когда-нибудь тебе сыграю. На чем-то более законченном, – добавил он, улыбнувшись.

Тихая тоска вдруг сжала сердце ловчей.

«Ты, главное, выживи, дурачок!» – чуть не сорвалось с ее губ.

– А может, все же есть иной способ передать слова Бога-Ворона? – предприняла Арндис очередную попытку отговорить жреца от самоубийственной миссии. – Как-нибудь исхитриться…

– Честно, я думал об этом. Но я боюсь сделать что-то не так.

– А идти в одиночку в стан врага не боишься? – изумилась Арни. – Встречаться с изувером, повесившим тебя, не страшно?

– Страшно, еще как страшно. Но это другое. Сейчас я рискую только своей головой. Но кто знает, что случится, не получи он послание.

– Откуда уверенность, что он тебя послушает и поступит так, как ты от него ждешь?

– Никакой уверенности, – Риван заметно сник, опустил плечи, – только надежда.

Арндис сделалось стыдно. Она неожиданно для себя полюбила этого добросердечного, наивного парня, и, само собой, не хотела отпускать его на верную смерть. Но раз тот решился, раз был готов рискнуть ради своей родины, ей не стоило на него наседать, наоборот, надо бы его приободрить, поддержать. Но правильные слова не шли.

– Знаешь, – проговорил Риван, – на заре моей практики, с одиннадцать зим назад, ко мне пришла за советом селянка, совсем юная, только из девиц вышла. Родители рано выдали ее замуж за мальца не старше ее. Мужу пришлось отправиться на промысел, чтобы прокормить молодую жену, чем и попытался воспользоваться свекр, под чьей крышей она осталась жить. Думаю, ты понимаешь, о чем я.

Арндис от злости тихонько заскрипела зубами. Она понимала, о чем говорил Риван, такое происходило повсеместно, о чем все знали, но, сукины дети, молчали.

– Свекр стращал, что в случае отказа расскажет своему сыну, что женушка-то изменяла ему направо и налево, пока тот отсутствовал. А в таких случаях, к сожалению, правда обычно не на стороне девиц. Девушке было неловко и страшно, она не знала, к кому обратиться. Постеснялась она и напрямую у Бога-Ворона спрашивать, как ей отвадить отца мужа от посягательств. Первой моей мыслью было забрать ее к себе жить, уберечь от оскотинившегося свекра, пока не вернется супруг. Но так я только упростил бы ему задачу в клевете на нее. Поэтому я обратился к Богу-Ворону сам. Мудрый бог дал предельно четкий ответ. Если дева принесет ему подношение, то он публично, через меня, откроет правду односельчанам, и тем придется заступиться за девушку да покарать ее свекра. И вот тут я ошибся. Я предложил ей, прежде чем подвергнуть родственника позору, пригрозить ему, вынудить оставить свои попытки, пока благодаря Богу-Ворону об этом не стало известно всему селу. И он действительно испугался прилюдного порицания, – Риван шумно сглотнул. – Девушку нашли мертвой через два дня у реки. Мужик не додумался, что она уже поделилась с кем-то, а мне ничего не оставалось, кроме как указать на убийцу. И его вздернули тем же вечером. Одно маленькое вмешательство с моей стороны, попытка смягчить волю моего бога стоила двух жизней. А сейчас на кону куда больше судеб.

Арндис хотелось возразить, что Риван не виноват в случившемся, но ведь это было не совсем так. Удержалась ловчая и от язвительного замечания, что излишняя доброта до добра не доводит – Ривану и без ее колкостей было нелегко. Посидев немного в тишине, Арндис забрала из рук жреца будущую свирель.

– Вернешься ко мне, доделаешь и сыграешь. Договорились?

Риван горько ухмыльнулся и кивнул.

– Вот и славно. Поехали.

Оседлав припрятанных за сараем лошадей и потревожив прикорнувшего там же Као, что тут же переместился на плечо жрецу, путники вернулись на дорогу. Осенний вечер быстро вступал в свои права, но до реильской армии по расчетам Арндис они должны были добраться еще до восхода луны. Ехали молча, прислушиваясь и внимательно следя за трактом, готовые в любой момент свернуть с него в поля. Но, благо, как и предполагалось, никто не повстречался на темной дороге.

Как только впереди показались огни костров лагеря, путники остановились. Дальше Риван планировал идти один и пешком, дабы как можно дольше не привлекать внимание дозорных. Спешившись, он передал свои поводья и накинул на голову капюшон.

– Пор-р-ра! – неожиданно гаркнул Као, разорвав тишину, да вспорхнул в сумеречное небо.

С дальних полей загорланили, вторя ему, другие вороны. Арндис всегда считала себя не из пугливых, но когда она увидела, как со всех сторон черные птицы сбиваются в стаю, кружа над дорогой, над их головами, по спине прошлась волна холодного липкого страха.

– Вот тебе и подошел незаметно к лагерю, – попыталась отшутиться Арндис, поежившись. – Ладно, пора так пора. Ступай. Не смей прощаться! – и тихонечко, так, чтобы отдаляющийся под своим жутким конвоем жрец не услышал, добавила: – Умоляю, будь осторожен.

========== 25. Да здравствует царь! ==========

– За что?

Ида прижимала к сотрясающейся груди голову старшего брата, судорожно стискивая тонкими пальцами рваные края окровавленной ткани его камзола, будто это могло помочь.

– За что, Гайр? – повторила она навзрыд.

Видеть ее боль и не пытаться ей помочь было весьма… непривычно. После стольких зим, проведенных бок о бок. Нет, Корвус всегда знал, что все это не ради удовольствия, и, если понадобится, он готов был пожертвовать кем угодно. Но Ида ни разу не разочаровала его, отнюдь, только благодаря ее пылу и местами безрассудному упрямству они на пару добились, казалось бы, немыслимого. Корвус занимал положение, о каком не смел и надеяться, и по большей части это была заслуга его Иды. А сейчас все, построенное с таким трудом, буквально рассыпалось на глазах.

Гайр так и стоял с обагренным мечом в руках над сестрой и мертвым братом, гордо выпятив грудь.

– Я говорил Видару, я предупреждал. Он не отступил, – Гайра, разгоряченного короткой, но ярой схваткой, трясло не меньше Иды. – Не понимал, что происходит вокруг. Не желал понимать. Как и отец, – при этих словах он перевел возмущенный взгляд на Йёрана, который с тех пор, как младший сын с вооруженными соратниками вломился в тронный зал, не проронил ни слова, лишь болезненно хмурил брови, отчего выглядел еще старее. – Ты, да, ты! Ты размяк, обессилел и тянешь всю страну за собой. Мы – некогда сильнейшая нация севера, воспитанная суровым краем – превратились в посмешище. Никогда, слышишь, никогда Реилия не уступала ни клочка земли. А сейчас что? Мы стелимся перед Бесваной, мы позволяем Эстаду, Эстаду, Бетхор вас всех подрал, забирать наши земли! Но так продолжаться не может. Реилия поднимется с колен, север еще затрепещет при виде наших знамен. И никто, ни Видар, ни ты, отец, не смеете стоять у меня на пути. Я изменю судьбу нашей страны, с вами или без вас, – Гайр обернулся на Корвуса и в ясных глазах царевича сверкали поистине безумные искры. – Согласен?

Корвус раздраженно хмыкнул. Да, мальчишка был настроен решительно, он действительно верил во все эти громкие слова, в свое время ядом влитые в его уши Корвусом. Хорошо заучил, проникся, похвально. Но почему гаденыш не слушал остального? Зачем полез сам? Так грубо и так топорно. Принял решение за спиной у Корвуса, а теперь спрашивает, согласен ли тот? Что он о себе возомнил? Глупец. Если братоубийство еще могло сойти ему с рук – Корвус нашел бы способ – то резню, что Гайр устроил там, за забаррикадированными дверями тронного зала, придворные ему не простят, нет.

– Корвус? – Ида обратила полные горьких слез глаза на возлюбленного. – Пожалуйста, скажи, что ты тут ни при чем?

Отрицать что-либо было бессмысленно. Гайр только что саморучно лишил себя возможности заполучить корону, пал туда, откуда ему не выбраться, а заодно утянул и Корвуса. Но тот не мог себе позволить горевать о потраченных впустую силах, нужно было что-то решать и как можно скорее. Шум боя за дверьми набирал силу, в любой миг защитники царя могли сломить баррикаду мятежников.

Ах, Ида, его нежный зимний цветок, как плохо, что она была сегодня рядом. Раз все обернулось таким образом, Корвус ведь мог посадить на трон ее. Возможно, это стало бы даже лучшим вариантом. Пусть Ида не отчизнолюбивый фанатик, какого Корвус взрастил из ее брата, но она всегда была готова поддержать любую его идею. Да что там, самые сомнительные она самолично предлагала. Это же ее порыв – откровенно потребовать от отца узаконить их с Корвусом отношения. Тайное обручение, конечно, занятная шалость, но Ида каждый раз желала большего. Благо, Йёран души не чаял в своей дочери и оставить ее при дворе для старика было своего рода капризом. Его придворный колдун сделал все, чтобы доказать, что станет достойным зятем и сможет защитить супругу в любой ситуации. Корвус даже разыграл спасение царской жизни от наемных убийц для пущей убедительности. И, кто бы мог подумать, им удалось.

Да, они могли бы править вместе, поднять, как выразился Гайр, Реилию с колен. А когда пришло бы время для более жестких мер, когда началась бы подготовка к войне, вот только тогда Корвус пожертвовал бы ею, закрепившись в роли консорта. Но тающие крупицы надежды и сменяющее их разочарование во взгляде супруги говорили о том, что она потеряна для Корвуса навсегда.

– Прости, – кажется, одно это слово причинило ей боли не меньше, чем мертвый брат на руках.

Ида не должна была мучиться, она заслуживала лучшей участи. Если бы Корвус мог, он поступил бы иначе. Не хотелось ее пугать, Ида же не Амма, в конце концов, ужасом и предсмертной агонией которой, чего скрывать, он откровенно наслаждался. Но иначе уже никак.

Корвус ухватил рукой фибулу на груди, предмет роскоши, который так удобно заменил ему всеразличные острые предметы, что он прятал по карманам всю юность, и сжал что есть мочи, злясь на Гайра, что ему вообще это приходилось делать. Сизые глаза Иды округлились. Успела понять, успела испугаться. Жаль. Кровавые капли окропили каменный пол и косматые черные тени разлились по тронному залу. Но умер его нежный цветок быстро, даже не заметила тень, что коснулась ее. Хорошо.

Гайр и Йёран как один в изумлении воззрились на колдуна. Реильский царь, который только что молча перенес смерть первенца, обреченно вскрикнул и тут же осел на свой проклятый трон. Ну надо же, сердце старика попросту не выдержало. Младший сын, последний из правящего рода, поднял руку, выставив вперед меч.

– Что я сделал не так? – от безысходности он едва ли не взвыл.

– Все, – процедил сквозь зубы колдун.

Тьма в мгновение ока поглотила Гайра, а затем принялась за его людей. Дюжина мятежников в панике заметались по залу, моля о пощаде. Корвус же, так и сжимая острый край фибулы, просто ждал, когда последний из них затихнет. Тем временем гомон за дверью становился все настойчивей.

Осмотревшись, колдун тяжело вздохнул. Ладно, самое простое сделано. Корвус забрал из остывающих рук Гайра клинок. Если в сердечный удар Йёрана поверить несложно, то с Идой нужно было что-то сделать. Уткнув острие меча в ее грудь, Корвус лишь на краткий миг замер, прежде чем надавить. Светлая ткань платья лопнула и тут же напиталась алой кровью.

Корвус отбросил клинок в сторону Гайра и присел рядом с Идой, прижав ее к себе точно так же, как только что она прижимала тело Видара. Честно попытался при этом хоть что-то почувствовать, хоть каплю сожаления, толику горечи. Но нет, ничего, только злость на ее брата. А ведь им действительно было хорошо вместе. Ничего лучше этого брака в жизни Корвуса не случалось. Ида любила его по-настоящему, а он… он старался дать ей все, на что был способен. Проклятый Гайр.

Дверь наконец-то вскрыли. Стража ввалилась в тронный зал и растерянно замерла. Корвус надеялся, что все выглядело, как ему хотелось: Гайр расправился со своей родней, а придворный колдун разделался с ним и его приспешниками. А чтобы солдатам яснее думалось, черные тени все еще нависали над поверженными мятежниками.

– Я не успел… – Корвус постарался выглядеть как можно печальнее. – Не ожидал, что царевич пойдет на такое…

– Что прикажете, господин? – опомнился один из офицеров.

Сообразительный малый, надо будет его запомнить. Корвус поднялся, и тени стянулись к его ногам. До зала по-прежнему доносились крики и звуки борьбы, значит, смута еще не подавлена. Очень кстати. Есть на ком начать показывать свою силу. А демонстрировать ее теперь предстоит ох как много, до тех пор, пока не останется ни единой души, сомневающейся, что корона Реилии отныне его по праву.

========== 26. Вороны ==========

– Вестника? Из-за одной семьи? – выпалил Раунхильд, не успели они войти в шатер. – И молчишь. Боги, Корвус, а я ведь хотел тебя уговаривать, чтобы ты ради Высограда так не расточался.

– Зачем так громко, Раун? – протянул Корвус, и каждое слово отозвалось резкой болью в его висках, но спрятанное за негодованием беспокойство Раунхильда настолько позабавило, что не вышло не съязвить: – Пощади.

Жрец бросил возмущенный взгляд, но тут же перевел его на глиняную чашу в своих руках, в которой заваривался спасительный отвар.

– Ты бы еще подольше скрывал, что паршиво, – не унимался Раун, но тон все же понизил.

Вошедший следом Хальвард нерешительно замер на входе с неизменным растерянно-хмурым выражением лица.

– Не обращай внимания, – Корвус усмехнулся, сел за стол и жестом подозвал брата, – милые бранятся, только тешатся.

Наградив своего царя еще одним взглядом исподлобья, жрец стукнул чашкой по крышке стола перед ним.

– До дна.

– Гадости намешал?

– Для тебя все самое лучшее, – с невозмутимым видом ответил Раунхильд и направился к выходу. – Не поможет – заварю покрепче.

– И как он тебя терпит? – вполголоса спросил Хальвард, едва жрец оставил их.

– Сам поражаюсь, – хохотнул Корвус и тут же поморщился от укола в темени.

Отчасти Раун был прав: именно что расточительство. Это не Вострица, куда забился таламийский царь с его ручными заклинателями, туда вестник сам собой напрашивался и усилия стоили того. Найти и наказать наместника Белотана можно было по-другому, показательнее да для более широкой публики. Но Корвуса вполне устраивал результат, пусть он был и иного плана. Вот он, сидел напротив, терпеливо ожидая, пока ему скажут, зачем позвали, не задавал лишних вопросов, молчал о том, о чем раньше бы не смог. Нет, Корвус не хотел нацело ломать его, лишать воли, не для того он взял брата с собой, но эту святую простоту выбить из него следовало, самому же потом легче станет жить. Хмыкнув, Корвус неторопливо влил в себя горький обжигающий напиток и наконец-то перешел к делу:

– Итак, у меня к тебе предложение. Я готов освободить тебя от сражения в Пограничье, но при одном условии.

– Это при каком же? – Хальвард недоверчиво сощурил глаза.

– Ты присоединишься к отряду, который отправится к темницам в Котлах. Тебе знакома местность, и это может сыграть на руку. Выехать надо будет заранее, еще до начала боя. Нельзя терять время, сам понимаешь, как только Зарина проиграет, у жрецов, томящихся там, сразу полетят головы, так, на всякий случай. А мне они нужны живыми.

Хальвард задумался. Искал подвох, не иначе. Звучало, бесспорно, заманчиво, в первую очередь потому что ему не придется поднимать оружие против своих. Людей к тому же спасет, работенка как раз ему по нраву. Но то, что Корвус вот так отпускает Хальварда на родную, еще не завоеванную землю, не могло не насторожить брата. Как-будто он и правда осмелился бы уйти.

– И как отряд пересечет границу еще до сражения?

– На этот счет не переживай, разведчики нашли уже немало брешей. После же я обеспечу вам отступление, как и планировал, возьму два полка и отправлюсь навстречу. Я так понимаю, ты согласен?

– А у меня есть выбор?

Корвус пожал плечами, но ответить не успел. В шатер вернулся встревоженный Раунхильд.

– Ты должен это увидеть.

– А нельзя просто сказать, что случилось? – с раздражением спросил Корвус, но Раун уже скрылся за пологом.

Сердито вздохнув, Корвус поднялся и вышел за своим жрецом, но от представшей снаружи картины недовольство как рукой сняло. Покуда хватало взора в затухающем небе над лагерем, громко возвещая о своем присутствии, кружила стая воронов. А неподалеку, шагах в тридцати, в центре этой черной бури стояла одинокая фигура. Оторопевшие солдаты обступили чужака, боязливо держась на расстоянии, он же их словно и не замечал. Откинул капюшон, незваный гость с вызовом посмотрел прямо на Корвуса, вынудив того расплыться в улыбке. Света лагерных костров хватило, чтобы узнать его. И судя по отборной брани за спиной, не только Корвусу.

– А я говорил, – произнес рядом Раунхильд.

Корвус лишь шире улыбнулся и направился к гостю. Воспаленный разум требовал подтверждения, но сердце не слушалось и, ликуя, бешено колотило в груди. Какие могли быть сомнения, раз даже смерть оказалась бессильна перед начертанным. Подумать только, столько лет искать и так сглупить.

Жестом царь велел солдатам отступить еще дальше и подошел почти вплотную к жрецу. Настороженный взгляд из-под сурово сведенных бровей, напряженно сжатые губы – все в нем говорило, что он пришел не по доброй воле, что ему не хотелось находится здесь. А впрочем, когда было легко.

– Ну здравствуй, жрец, – как можно мягче проговорил Корвус. – Поведай мне, зачем ты вернулся.

– Он велел передать, что пора поворачивать на юг, – отозвался жрец дрогнувшим голосом, словно сам не верил в то, что говорил это вслух. – Время вышло.

От первой мысли ох как неприятно повеяло паникой: «Не успел!». Но Корвус вмиг взял себя в руки. Послание бога-отца означало только одно: они готовы встретить неприятеля. Все необходимое для этого у Корвуса было. Теперь-то уж точно.

Повернувшись к ближайшему солдату, Корвус скомандовал:

– На рассвете жду у себя всех военачальников.

Боец послушно, кажется, даже чересчур резво умчался передавать приказание кому следует.

– Поговорим? – вновь обратился Корвус к жрецу.

– Мне больше нечего тебе сказать, – отрезал тот.

– Ошибаешься.

Жрец заметно напрягся, заволновался. Корвус мысленно отругал себя. Это и правда будет сложно.

– Риван, правильно? Поверь, я не причиню тебе вреда и не буду держать насильно, ты сможешь уйти, когда сочтешь нужным. Но для начала выслушай меня.

– Я слушаю.

– Наедине, – Корвус указал рукой на свой шатер, возле которого, хвала Рауну, уже никого не было. – Идем. Неужели тебе не интересно, зачем ты здесь?

Риван поколебался лишь с мгновение, прежде чем принять приглашение. А едва они оказались внутри, их догнал Раунхильд. Получив молчаливое согласие от Корвуса, тот протянул собрату черный тканный сверток и так же наскоро ушел.

Корвус всегда знал, как трепетно относятся к своим атрибутам врановые жрецы, но, боги, он никогда не видел, чтобы настолько. Риван с трудом справился трясущимися руками с плотной тканью, разворачивая свою маску. Прижав ее к груди, словно мать младенца, разглаживая и перебирая пальцами перья, он поднял на Корвуса блестящие глаза.

– Позволь мне поговорить с ним через тебя.

– У тебя мало жрецов? – недоверчиво поинтересовался Риван.

«Мало жрецов, мало солдат… Они, смотрю, нашли друг друга», – подумал Корвус, коротко усмехнувшись.

– Таких, как ты, у меня нет, – сказано глупо, но что правда, то правда.

– И что это значит?

– Я объясню. Но только после разговора с ним.

Нахмурился, огляделся, опустил взгляд на маску.

– Хорошо, – кивнул он и уселся на устланный шкурами пол. – Но после я уйду.

– Если что-то нужно из…

– Только чашу.

Корвус взял со стола глиняную посудину из-под отвара и протянул жрецу. Тот выудил из поясной сумки пучок трав, перо и небольшую иглу. Снова перебрал пальцами оперение в маске, выбрал с края самые маленькие перышки и аккуратно выдернул, чтобы вплести их в косу и закрепить на браслетах. Готовился не спеша, видно, обдумывая свое положение, но Корвус и не думал торопить, наоборот, с интересом наблюдал за процессом, при котором уже и не помнил, когда в последний раз присутствовал.

Кровь жреца окропила перо, чиркнуло огниво, и шатер наполнился терпким ароматом трав. Риван глубоко вдохнул, закрыл глаза и надел маску. В предвкушении сердце Корвуса снова принялось отбивать сумасшедший ритм. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дыхание жреца выровнялось, а через единственную глазницу на Корвуса воззрилось черное око.

И впервые за тридцать зим Бог-Ворон заговорил со своим сыном…

========== 27. Омут ==========

«Та сторона», как и прежде, подарила покой мыслям и чувствам, помогла отогнать страх и начать рассуждать трезво. Риван все еще был жив, и открыто ему ничего не грозило. Пока. Однако это уже куда больше, чем он смел надеяться. Особенно после того, как, осмелев или, напротив, с испугу, начал резко отвечать реильскому царю. Но Риван не был готов к вниманию Корвуса, к его попыткам расположить к себе. Они не нравились, совсем не нравились жрецу, сбивали с толку, дурили голову. Право, лучше бы это были угрозы, понятные и закономерные.

Риван, скорее, по привычке, осмотрелся вокруг и, не обнаружив черной тени над серой пустошью, принялся ждать. Никогда прежде он не жалел, что не может узнать, о чем сейчас говорит Бог-Ворон его устами. Смущенный и пристыженный этой чуждой мыслью, жрец перевел взгляд туда, где, как ему казалось, находится юго-восток, туда, где за белесым горизонтом лежала граница его родной страны. Несколько дней пути – и они с Арндис окажутся в безопасности. Пусть в Гвинланде врановому жрецу никто не будет рад, зато ловчей Ульвальда больше не придется прятаться. Лишь бы уйти из реильского лагеря в целости и невредимости, лишь бы не нарушить слово, данное Арни.

Веки отяжелели, и Риван, глубоко вздохнув, поддался зову. До ушей донесся тихий треск тлеющих трав, а до ноздрей – их вязкий горький аромат. Жрец чуть помедлил, пытаясь сохранить в душе хоть каплю вверенного спокойствия, прежде чем открыть глаза. Но руки вновь забила мелкая дрожь, едва он коснулся маски. Риван снял ее и снова крепко прижал к себе. Казалось, разомкни он сведенные оторопью пальцы, отпусти родную резную поверхность, и ее снова отберут.

Корвус сидел на полу напротив, молчал, слегка нахмурив брови, по всей видимости, осмысливал услышанное. В давящей тишине стук собственного сердца казался Ривану раскатами грома, а страх неопределенности с новой силой навалился на плечи. Отчаянно хотелось оборвать безмолвие, заявить, что уходит, но что-то держало его, вынуждая ждать.

– Что ж, – наконец-то произнес Корвус. – С чего начать?

Он поднялся и не спеша подошел к столу, вытащил из винного короба под ним бутыль, сорвал пробку и плеснул янтарную жидкость в два бокала. Один из них протянул Ривану:

– Ты как перетянутая струна, того и гляди, лопнешь, так что не откажи. Хотел бы твоей смерти, не стал бы изгаляться.

Риван принял бокал, но пить не торопился. Корвус же прислонился к краю стола и, пригубив, продолжил:

– Сразу оговорюсь, ответов на все вопросы у меня нет, я и сам до сих пор не вижу всей картины.

– Разве Бог-Ворон не открыл тебе твою судьбу? – и вновь невесть откуда взявшаяся смелость подбила Ривана отозваться.

– До последнего вздоха. Но как часто мудрый бог говорит с тобой прямо и открыто? – Корвус вопросительно склонил голову. – То-то же. Многое из того, что он показал мне в детстве, я смог расценить лишь годы спустя. Я знаю, кто наш враг и к чему он стремится. Но я не знаю, в каком виде он перед нами предстанет. Понимаешь?

Риван отрицательно помотал головой.

– Ладно. Начну с простого, но не менее важного. Говорил ли он, для чего послал тебя ко мне?

«Два ока видят больше, чем одно…» – вспомнилось жрецу, но он смолчал.

– Я не могу общаться с богом-отцом напрямую, – не дождавшись ответа, проговорил Корвус и сделал новый глоток. – Шутка ли, но то, что доступно врановым жрецам, неподвластно мне. Я честно пытался обучиться, все без толку, путь на «ту сторону» закрыт для меня. А, – губы Корвуса растянулись в ухмылке, – вижу недоверие на твоем лице: а тот ли я, за кого себя выдаю? Но, прежде чем поддаться сомнениям, вспомни, что он сделал для того, чтобы ты оказался здесь. Не знаю, может, в этом всем есть какой смысл, «та сторона» и без того тянет из меня все соки, неизвестно, что стало бы со мной, окажись я там.

– Хорошо, пусть так. Но вокруг столько жрецов…

– И ни через одного из них Бог-Ворон мне не отвечал. До сегодняшнего дня. Он сразу дал понять, что подле меня будет жрец, который поможет выполнить мою миссию. Позже я понял, что эту роль он уготовил для кого-то конкретного, независимо от моих желаний. И вот ты здесь.

– Но почему именно я? – вполголоса взмолил Риван.

Сердце жреца сжалось и холодок прошелся острыми когтями по спине. Если все так, как Корвус говорил, он ни за что не отпустит Ривана.

– Я надеялся, что у тебя будет ответ на этот вопрос, но мы имеем то, что имеем, – Корвус, хмыкнув, пожал плечами. – Поступки богов непостижимы, а порой и противоречивы. Ему, знаешь, ничего не стоило уже при первой встрече устроить такое представление, как сегодня, а мы бы с тобой избежали неприятностей.